Текст книги "Ричард Длинные Руки – император"

Глава 15

Я надеялся, что забудет о своем намерении, но она, еще жаркая и раскрасневшаяся, высвободилась из моих рук, вскочила, оглянулась в поисках одежды.

– Ты куда ее спрятал?

– Жаль, – признался я, – не догадался. А то бы пришлось тебе…

Она засмеялась.

– Ты только что говорил, что с моей фигурой можно ходить и голой!

– Можно, – ответил я. – Она совершенна. Но ты струсишь.

– Это не трусость, – возразила она с достоинством, – а соблюдение норм.

– Ого, – сказал я, – взрослеешь.

– Что делать, – ответила она, – я больше не телохранитель Алонсии, а командир ударного отряда. Должен понимать, сам чем-то руководишь. Хотя да… иногда очень хочется. Часто снится, как я, обнаженная, разгуливаю по городу. Иногда жутко стыдно, но другой раз так нравится, что просто не знаю!

– Наступит счастливое время, – пообещал я, – когда это будет возможно.

Она засмеялась еще веселее, ее фигуре позавидует Артемида, быстро оделась, широкие кожаные перевязи отыскались под брошенным сверху камзолом, вбросила мечи в ножны за спиной.

– Хороших снов, – пожелала она таким победным голосом, словно я только что потерпел сокрушительное поражение. – Пусть и тебе приснится… что-нибудь приятное!

– Ты мое приятное, – пробормотал я. – Останься.

Полог за нею опустился бесшумно, я успел увидеть в ночном небе темный треугольник с двумя тусклыми звездами, а ниже нежно розовеющую полоску рассвета.

Останься, договорил я, но мозг, никогда не отдыхающий, продолжает подбрасывать гипотезы одну за другой, по большей части совершенно дикие, но сейчас упорно тычет мне насчет озарений.

Дескать, можно идти по пути научного метода, это когда песчинка на песчинку, и так выстраивается громадное знание, а можно по пути озарений… Вот так Демокрит твердил в древней Элладе, что мир из атомов, и все многообразие, которое видим, всего лишь эти штуки в различных фигурах. Переставь – из камня получишь живую рыбину. Или цветок. Или слиток золота.

Возможно, эти пришельцы жили там среди темных и тихих болот сотни тысяч лет, а то и миллионы, а потом так вот, как идея насчет атомов, так и пришло озарение насчет создания этой летающей крепости… Не исключено, что предельно проста в управлении, понять могут даже древние греки.

Я хлопнул себя по лбу, на этот раз никакого медного звона, уже как в дерево, а это значит, метаморфоза из воина в политика почти завершилась.

А что, если произошло еще более невероятное… хотя в нашей вселенной невероятного вообще не существует, есть просто меньшая и большая вероятность. В общем, а что, если сам Маркус… вовсе не создание рук этих существ, что выглядят как-то странно, а… ну, нечто вроде космической коровы? Дикой, конечно. Зародилась в глубинах пространства и жила миллионы лет, передвигаясь неспешно от звезды к звезде и пожирая определенного типа излучение. А когда оно прекращалось и звезда начинала готовиться к переходу в сверхновую, так же неспешно отправлялась к другой звезде, как черное облако Хойла, питаясь их энергией?..

А эти хищные твари просто приручили. Как мы приручаем не только коров, но даже верблюдов.

Это раньше полагали, что космос – пустота, но теперь знаем, там темной материи столько, яблоку негде упасть, а темная энергия так и бушует, создавая новые миры и вселенные, плюс все это пронизывается уже известными нам гамма-, бета– и так до сигма-лучей, а кроме того, еще и стремительные нейтрино, тяжеловесные протоны и всякие там нейтроны…

Это на планетах жизнь может зарождаться сравнительно одного типа, а в бескрайнем космосе ничего не стоит возникнуть вообще невообразимому…

Нет, Маркус путешествовал от звезды до звезды, пока эти твари не забрались в него и не научились управлять… Хотя это может быть не управление, а симбиоз?

Ладно, что-то меня занесло в полную хрень. Тот, кто зародился в космосе, на планету не опустится. Его раздавит собственная тяжесть, вон даже крохотных китов плющит…

Значит, либо эти твари нашли реликт древней цивилизации… ах, как греет это слово «нашли»!.. Все мы, вообще-то, грабители, только одни интеллигентно называют себя археологами, другие же революционерами и демократами, либо этих тварей все-таки посетило озарение…

За стенкой шатра далекие приглушенные голоса, треск горящих сучьев в костре. Лагерь на ночь не засыпает, да и мне вроде бы не к лицу, тем более на полотняной стенке уже проступает едва заметная розовая полоска, что значит, восток розовеет, солнце встает, вот-вот птички противно зачирикают по всему лесу.

Едва поднялся, за стенкой сразу же зашевелились, в шатер заглянул слуга.

– Ваше величество?

– Зови, – велел я. – Король изволили проснуться и желают видеть лордов, дабы.

Быстро одевшись, я плюхнулся за стол, продолжая развивать дикую мысль насчет озарения, как альтернативу логическому мышлению. Ведь шли же у нас, у людей, сперва по этому пути много тысячелетий? Пока в монастырях не выстроили абсолютно иную систему, названную позже научным мышлением?

Военачальники и знатные рыцари заходили степенно, кланялись и по взмаху моей длани чинно усаживались за стол на длинной лавке.

– Что удалось выяснить, – сказал я, – за вторые сутки?.. Пришельцы снова вышли только ночью. Как мы, собственно, уже и ждали. Быстро учимся! Это к тому, что мы молодцы. А это значит, победим.

– Ловчие ямы не сработали, – напомнил Альбрехт сухо.

– Эти твари очень чуткие, – пояснил я. – Видимо, тот запах, что оставили наши рабочие, их насторожил. Возможно, пользуются запаховым зрением, а по нему можно восстановить, кто копал и как копал, а потом делал недостаточно бережно настил…

Лорд Робер сказал нерешительно:

– Может быть, выкопать у самой крепости?.. Чтоб не успели даже опомниться. Только распахнут ворота и сделают шаг… как ра-а-аз – и в яме!

– А ворота видны? – осведомился я.

– Нет, ваше величество, – сказал он, – но я запомнил, откуда выходят. На всякий случай можно сделать несколько ям подряд направо и несколько налево!

Я ответил с сомнением:

– Можно попробовать. Хотя не уверен…

– Ваше величество?

Я сказал тяжело:

– Как уже сказал, эти твари очень чуткие. Потому соблюдайте осторожность. И вообще, вдруг увидят даже из своей крепости?

Сэр Кенговейн хмыкнул весело.

– Сквозь стену?

– Сквозь стену, – подтвердил я. – Разве у нас нет таких, что зрят даже сквозь стены из камня?.. Обязательно найдется хоть один умелец. Не важно, с амулетом или без. Но все равно, как я сказал, рискнем. Прижатый к стене заяц становится львом!.

Он посмотрел с сомнением, как это заяц становится львом, я и сам не понимал, что именно сморозил, но звучит красиво, если не вдумываться, а кто из нас вдумывается?

Я в свою очередь посмотрел на лорда с подозрением, не интеллигент ли, чего это к словам придирается, нужно слышать музыку слов и топот революции, а не смыслы искать там, где нужно ржать и бить копытами в нетерпеливом ожидании яростной схватки.

– Ваше величество, – произнес он, – с вашего позволения, я все-таки поставлю ловчие ямы по дороге к беженцам из села Темные Лягушки.

– Почему их?

– Плохо спрятались, – объяснил он. – Их найдут сегодня же ночью. Там не лес, а роща.

Я нахмурился, развел руками.

– Что ж, хоть так послужат. Действуйте!.. Только ямы маскируйте лучше.

Он поклонился, не стал дожидаться конца брифинга, вышел, подчеркивая каждым движением деловитость и собранность.

– Следите за лагерем, – велел я. – Кто-то может запаниковать, кто-то удариться в загул, мол, все потеряно, кто-то бросит оружие и уйдет в молитвы… Люди должны быть готовы выступить с оружием в любой момент на защиту своей великой родины! Я имею в виду сад, который создал Господь и вручил нам. Теперь вся земля – этот сад, пусть пока что неухоженный.

Еще понаставлял и отпустил, хотя ничего ценного и нового не сказал, но важно уже то, что король бодр, присутствие духа не теряет, полон веры в победу.

Для простого народа это очень важно. Король не просто король, а некое олицетворение. Какой король, такова и держава.

Часть вторая

Глава 1

Не только отец Дитрих и его священники, почти каждый испуганно крестится, поворачивая голову на восток. Как мы здесь на болоте среди леса, так и все жители городов и деревень, откуда виден купол Багровой Звезды, вздрагивают, крестятся, кто-то плюет через плечо, кто-то шепчет молитву, но каждый мрачнеет, уходит в себя, горбится, опускает голову.

Маркус возвышается над миром, как Эверест из металла возвышался бы среди бесконечной степи. Багровый купол, хотя это вряд ли купол, больше похож на часть литой сферы. Будто у раскаленной докрасна карликовой звезды срезали верхушку, и вот теперь она здесь, переместившись непонятно как, удерживаясь на поверхности земли непонятно чем, вряд ли такая масса не продавила бы почву на несколько десятков ярдов.

От далекого костра приятно и волнующе пахнуло, желудок радостно квакнул и возбужденно задвигался. Я потянул ноздрями, ну да, про еду как-то забыл, но не все во мне идет по моей воле, пусть я не просто король, а монарх, а по Альбрехту уже почти император, что начинает казаться и мне правильной идеей, хотя, конечно, я же демократ и все такое.

Воины оглянулись, заслышав мои шаги, поспешно раздвинулись.

– Ваше величество!.. У нас такой молодой олень, мясо просто тает…

– Я и старого съем, – ответил я. – Даже со шкурой.

На вертеле подрумянивается довольно крупная туша, запах одуряющий, капли прозрачного жира срываются с блестящих боков и падают на багровые угли, оттуда выстреливают сизые дымки.

Мне подали прут с нанизанным ломтем красного мяса с уже твердеющей корочкой, я поблагодарил кивком, чем несказанно удивил.

Зубы вонзились в сочную плоть с такой жадностью, словно не ел трое суток, все-таки холодное мясо, даже самое изысканное, не совсем то, а горячим блюдам, что создаю, недостает вот этой первобытной простоты и грубости.

Подошли и остановились в сторонке лорды. Я взмахом руки подозвал Альбрехта, Норберта и барона Келляве.

– Мяса не дам, – сказал я, – а то все тут сожрете на халяву, а вот допрос устрою. К примеру, почему пришельцы дерутся голыми руками?

Барон Келляве сказал резонно:

– Потому что и так сильнее, а показать себя хочется!.. Это же надо: уклониться от копья и удара меча, сдернуть всадника с седла и так ударить о землю, что из того дух вон!

Я взглянул на Альбрехта.

– Ваше мнение, лорд-канцлер?

Альбрехт зябко передернул плечами.

– Если бы только.

– А что еще? – спросил я.

– Как я понял, – ответил он хмурым голосом, – одна тварь ударила одного рыцаря просто рукой… и стальной панцирь смялся, будто из мешковины!.. Несчастный умер в одно мгновение. Даже в один миг. Это демоны, сэр Ричард!

Я подумал, повернул так и эдак, главное же не то, как оно на самом деле, а как подать народу, перекрестился и сказал торжественным голосом:

– Вы правы, сэр Альбрехт. Это демоны, звездные демоны. Они прибыли издалека… но здесь земля наша. Мы будем драться до последней капли крови! Это наш мир… Чем так пахнет от того костра?

Альбрехт сдвинул плечами, Норберт сказал нехотя:

– Это мои завалили медведя. Только что начали жарить… У вас хороший нюх, ваше величество.

– Только на пожрать, – сообщил я, – а должен тренировать нюх на победу. Приятный запах. Неожиданный.

Он оглянулся, вытянул шею.

– Почуяли?.. Мастера, никому не говорят, какие травы добавляют.

– После завтрака, – сказал я, – выступим и попытаемся посмотреть, как и где попытаемся захватить языка. В смысле, пленного. Чтобы развязать ему язык.

– Допросить? – переспросил он несколько ошарашенно. – Сделаем, ваше величество! В лепешку разобьемся, но сделаем.

– Только не в коровью, – предупредил я. – Дорогой барон, вам особое задание! Вы доблестно охраняли холм от противников, которым несть числа, так что знаете всех защитников, как облупленных. Выберете лучших стрелков…

– Арбалетчиков?

– Нет, с ними уже пробовали. Лучников. Эти могут ударить издали навесным огнем. Проверим еще и этот вариант.

– Слушаюсь, ваше величество.

– Если в рукопашной, – пояснил я, – врага не одолеть, надо пробовать дистанционно… Дорогой лорд Робер, если скажете, что это не по-рыцарски, я вас тут же зарублю!

Лорд Робер, что со своими рыцарями стоит в сторонке и прислушивается к разговору, ответил со вздохом:

– С такими противниками, боюсь, не до соблюдения всех правил войны.

– И вообще правил, – сказал я трезво. – Мы должны держаться только одного правила – победить!

Рыцари посмотрели искоса, но промолчали насчет того, что лучше быть убитым, чем победить бесчестно, знаю, слыхал, тоже считаю, что есть границы, через которые переступать никак, это касается женщин и детей, но в остальном трактую правила значительно шире и пока еще безуспешно требую этого от остальных.

Я оглядел всех и сказал зло, повышая голос:

– Помните, у них очень развито чутье! Даже мы, не такие чувствительные, и то иной раз чувствуем, что против нас затеяли… Но у нас это обычно сопровождается злыми взглядами, зубовным скрежетом, стиснутыми кулаками… чужаки же чувствуют намного лучше. То ли по запаху…

Альбрехт сказал с неуверенностью в голосе:

– Можно заходить с подветренной стороны? Если это так просто…

– Попробовать стоит, – сказал я, – но если получится, то это чудо, а чудес Господь не допускает! Другое дело, чуют наше настроение, даже не видя нас и не слыша? Представьте себе запах не только от потных ног, но и от мыслей… Мы его не слышим, а кто-то слышит!

Альбрехт пробормотал:

– У сэра Рокгаллера такие грязные мысли, даже я чую.

Сэр Рокгаллер посмотрел на него волком, а сэр Келляве деловито поинтересовался:

– Ваше величество, запах мыслей чувствительнее?

– К сожалению, – согласился я. – Не зря же они чуют нас за сотни ярдов!

Вдали показалась Боудеррия, с нею виконт Волсингейн, который уже граф, а также Маркус Вольфшир, слушают ее с почтением, а она говорит хоть и спокойно, но я ощутил, что выговаривает за какие-то провинности или упущения.

Увидев мое величество на корточках у костра, остановилась, оба младших командира торопливо ушли, а она, поколебавшись, пошла в мою сторону.

Я поднялся, взял ее за локоть, она заметно напряглась, но я почти силой отвел ее в сторону.

Она сказала с неловкостью:

– Ваше величество, я со всем почтением.

Я прервал:

– Боудеррия, мы с тобой друзья с тех времен, когда… в общем, когда небо упало. Даже рухнуло, как сейчас помню. Я потом дня два синяки рассматривал.

– Ваше величество, – запротестовала она, – только без подробностей! Мало ли как мы поздоровались!

– Мне понравилось, – сказал я. – Твоя интуиция опережает время, Боудеррия. Когда-то именно так и будут знакомиться… Ты, можно сказать, весточка из будущего. Наверное, и не визжишь при виде мышки?

Она спросила с недоумением:

– А чего визжать? Они такие милые. Ваше величество…

– Для тебя, – прервал я, – и немногих друзей никакое не величество, а все тот же сэр Ричард. Или даже просто Ричард. Ты явилась потому, что все Зачарованные Места зачистила?

Она улыбнулась при напоминании о том безумном походе, но тут же посерьезнела и произнесла почти строго:

– Их за сто лет не зачистить, однако… здесь, как я понимаю, решается, быть или не быть всему? В том числе и Зачарованным Местам?

– Знаешь, Боудеррия, – произнес я, – хоть это и непедагогично говорить, но я в самом деле рад, что ты здесь, хоть ты и явилась без зова, а даже, можно сказать, вопреки.

– Почему?

– Почему рад?

– Почему нельзя мне такое сказать!

– Нос задерешь, – сказал я обвиняюще. – Он у тебя хоть и орлиный, но все же с двумя дырочками.

Она поморщилась.

– Подумаешь… Я что, должна обезуметь от счастья?

– Ну да, – сказал я, – типа того.

– Не дождешься, – отрезала она. – Мои люди отдохнули, ваше величество, готовы в бой! Где нам встать? Учтите, ваше величество, у нас богатый опыт борьбы с чудовищами!..

Я всмотрелся в нее внимательно.

– Ты прибыла ради борьбы с Маркусом?

– Разумеется, – ответила она настороженно. – А что?

– А после Маркуса? – поинтересовался я. – Что-то в твоих глазах…

Она поспешно провела ладонью по лицу, словно стирая нечто такое, что не хотела бы выказывать.

– Что? – переспросила она. – Там так и написано, что прибыла ради вас, сэр Ричард?

– Хотелось бы, – ответил я. – Но там что-то другое.

– Что? – спросила она с вызовом. – Ничего, кроме вашего личного обаяния.

– Флот, – произнес я с расстановкой. – Флот… Мне кажется, он тебя чем-то интересовал.

Она напряглась, посмотрела чуточку исподлобья.

– Не так, – произнесла подчеркнуто ровно и спокойно, – чтобы слишком. Просто вот почему-то захотелось постоять на палубе…

– На причале или в открытом море?

Она чуточку улыбнулась.

– Конечно, в море. Я его почти не помню!

– В следующий раз возьму, – пообещал я. – Поварихой. Или мальчиком на побегушках. Юнгой.

От нее пахнуло чистой светлой и свирепой радостью, даже ликованием, но спохватилась, нельзя мужчинам такое показывать, тут же обнаглеют, с усилием нахмурилась и оглядела меня с некоторой надменностью.

– Ваше величество, на кораблях командуют капитаны! А короли всего лишь пассажиры.

– Я капитан из капитанов, – произнес я скромно. – Капитан-генералиссимус! В прошлый раз изволил милостиво от личных щедрот командовать эскадрой из трех кораблей, а в этот раз под моих орлиным крылом будет хотя бы с полсотни гигантов! А то и сотня, там решу.

Она оглядела меня с недоверием.

– Ваше величество, кораблем нужно уметь…

– Командовать? Командовать я люблю!

– Командовать вы любите, – согласилась она. – А как насчет уметь?

– Не дворянское дело уметь, – возразил я. – А извозчики на что?.. Я ставлю стратегические задачи!.. Но сейчас, Боудеррия, тебя не возьму, уж прости.

Она гордо выпрямилась, глаза сверкнули гневом, но сдержалась, только спросила придушенно:

– Можно поинтересоваться…

– Можно, – ответил я. – Интересуйся.

Она спросила почти злобно:

– Почему?

Я оглядел ее с сомнением.

– Знаешь, лучше я приберегу тебя для последней битвы.

– А что сейчас?

– Разведка боем, – ответил я хмуро. – С большими потерями.

– И как это будет… долго?

Я поморщился.

– Спешим так, что друг другу ноги оттаптываем. Нужно успеть увидеть их слабые стороны.

– А если их нет?

– Тогда какие именно сильные стороны использовать против них же, – сказал я.

Она бросила на меня быстрый взгляд и тут же посмотрела в сторону.

– У вас получится, ваше величество.

– Если бы только время не поджимало, – сказал я с тоской. – Я вообще-то неторопливец, есть такое животное, по деревьям лазает. Наблюдение за их кораблем установлено, но кто знает, сколько собираются набрать народу? Может быть, пару сотен, а может, и десятки тысяч.

– Предпочли бы, – спросила она, – десятки тысяч?

Я сказал откровенно:

– Еще лучше миллион!..

– Зачем? В неволю?

– Здесь мир будет уничтожен, – напомнил я. – Но чем дольше они будут находиться здесь, тем больше у нас шансов.

Она посмотрела на меня гордо, но я ощутил, что горда за себя потому, что рядом со мной, будем сражаться за человечество рядом, либо победим, либо умрем, все равно все с честью.

– Мы не можем не победить, – произнесла она с убеждением. – Иначе зачем тогда жили? Зачем преодолевали?.. Зачем вообще это все?

Донесся хлюпающий стук копыт, из-за деревьев выметнулся на взмыленном коне молодой парень в легких доспехах из кожи, прокричал с ходу:

– Ваше величество, разведчики докладывают, в окрестностях ни одного чужака! Все до единого в их летающей крепости!

– Прекрасно, – ответил я, – продолжайте. Наблюдайте, имею в виду. Боудеррия…

Она сказала быстро:

– Я только ради этого и спешила!.. Ну как я могу? Это же последний бой!

Я посмотрел на нее с сомнением.

– Бой еще будет. Сейчас только пристрелка. Но, Боудеррия… мои приказы выполнять не задумываясь. Даже самые глупые и дикие.

– Клянусь, – ответила она, не задумываясь. – Сэр Ричард, у вас голова набита колотым льдом, вы ничего не делаете сгоряча! Потому да, я выполню все. У вас не будет слишком уж дикого… ладно, дикое будет, но не глупое.

– Хорошо, – сказал я, – собирайся. Выедем через пять минут. Ты, конечно, не успеешь.

– Успею, – отрезала она. – А вы хотите, чтобы я поехала голой?

Я широко заулыбался, она свистнула, примчался ее конь, я смотрел, как принялась потуже затягивать подпруги, а из барака вышли и пошли в нашу сторону очень деловые Альбрехт и Норберт.

Оба заметили Боудеррию, переглянулись, в их глазах я увидел чисто мужской интерес, но весьма осторожный, это если и женщина, то тигрица, а мы все по-мужски предпочитаем иметь дело с овцами.

Альбрехт чему-то заулыбался, сказал громко и весело:

– А помните, сэр Ричард, как та леди, что оказалась не совсем леди, очень даже не совсем, обрадовалась вам?.. Говорит, что только вы могли укротить ее, как дикую кобылицу…

Боудеррия перестала тянуть ремень, прислушиваясь, даже дыхание вроде бы задержала, чтобы сопением не заглушить какое-то важное слово.

– Я так и не понял, – продолжал Альбрехт в безмятежном веселье, – что она имела в виду?..

Я зыркнул в сторону Боудеррии.

– Заткнитесь, граф. Лучше расскажите, сколько ловушек выкопано по дороге к селу Верхние Ласточки?

– Не знаю, – ответил он простодушно, – но никогда не забуду то утро, когда я пришел будить вас, а из-под одеяла поднялась леди Алисия, которая не леди, вся такая голая, простите, обнаженная, фигура точеная, сиськи во, а это место…

У Боудеррии даже уши вытянулись в нашу сторону.

– Знаете, граф, – сказал я зло, – мне кажется, когда-нибудь ваш труп все-таки смогут найти.

– Ой, – сказал он, – спасибо, ваше величество, и за это…

– Но я не уверен, – уточнил я, – что его смогут опознать. Более того, я почему-то очень уверен, что не смогут.

Он сказал счастливо:

– Спасибо, ваше величество! Я тоже верю, что буду сражаться так люто и буду стоять на ногах, пока меня не изрубят на мелкие кусочки!

Боудеррия неожиданно мягко улыбнулась моей почти детской попытке сохранить такое в тайне, хотя, понятно, мужчин-девственников не бывает.

– Ваше величество, – прокричала она задорно, – я готова!.. Ко всему!

Альбрехт и Норберт переглянулись, Альбрехт буркнул:

– Не вышло, ну и ладно. Мы с вами?

Я ответил надменно:

– А не будете лишними?

– Смотря куда отправитесь, – ответил уже Норберт очень серьезным голосом.

– Сейчас день, – отрезал я. – Чует мое спинномозговое сердце, что и сегодня те твари не выйдут днем. В этом какая-то тайна, но мы ее разгадаем! Вы можете начинать прямо сейчас. Когда вернемся с прогулки, доложите свои соображения. Веские и аргументированные.