Текст книги "Надменный лорд"

Гэлен Фоули
Надменный лорд

Холодной горечью мое объято сердце.

Шекспир

Пролог

Лондон, 1814 год

– Посмотри на себя, ты опять напился. – Алджернон Шербрук, виконт Хьюберт, покосился на младшего брата. – До чего же у тебя жалкий вид!

Майор Джейсон Шербрук лишь расхохотался в ответ. Даже не взглянув на виконта, он откинулся на спинку ободранного кресла и снова отхлебнул из бутылки с вином, уже наполовину опорожненной.

Окинув взглядом захламленную комнату, лорд Хьюберт брезгливо поморщился, вытащил из кармана носовой платок с монограммой и, прикрыв нос, вполголоса проговорил:

– О Господи, какая вонь… А сколько пыли… У тебя здесь хоть когда-нибудь убирают?

– Можешь не сомневаться, я ведь ярый приверженец чистоты и порядка, – пробурчал Джейсон.

Алджернон тяжело вздохнул – причина столь плачевного состояния брата была ему понятна. Виконт скользнул взглядом по пустому рукаву изношенного красного мундира Джейсона. Майор потерял руку во время кавалерийской атаки противника в сражении под Альбуэрой. Однако ему посчастливилось остаться в живых.

Усевшись на грубо сколоченный стул, стоявший у камина, Алджернон пробормотал:

– Может, тебе лучше нанять служанку, чем так мучиться?

– Черт возьми, я пробовал. – Джейсон покачал головой. – Но она в конце концов сбежала от меня. Сбежала, даже не предупредив.

– Ничего удивительного. – Виконт снова вздохнул. – Ведь ты живешь черт знает где.

И действительно, дом, где снимал комнату Джейсон, мало чем отличался от жутких ист-эндских трущоб. Виконт, являвшийся владельцем многих домов в Ист-Энде, недавно повысил арендную плату, но, увы, затраты все равно не окупились и не принесли ожидаемой прибыли. Так что у Алджернона не было выбора – через две недели после Рождества уже ему пришлось выселить всех, кто не сумел вовремя заплатить за жилье.

– Почему ты забился в эту крысиную нору? – продолжал виконт. – Ты ведь заслуживаешь большего…

Джейсон, помрачнев, пробормотал:

– О чем ты?

– Есть у тебя хоть капля гордости?

– Какого черта, Алджи? Чего ты от меня хочешь? Сомневаюсь, что твой визит вызван внезапным пробуждением братских чувств, очень сомневаюсь. Ты явился просто для того, чтобы испортить мне настроение. Или, может быть, есть еще какая-то причина?

Алджернон внимательно посмотрел на брата. Что ж, ему следовало это предвидеть. Даже напившись, Джейсон не забывал говорить колкости, он был таким же язвительным и задиристым, как в то время, когда служил в армии.

– Возможно, я пришел, чтобы спасти тебя от пьянства и тем самым предотвратить преждевременную…

– Зря тратишь время, – перебил Джейсон. Он снова поднес к губам бутылку. Отхлебнув, проговорил: – К тому же я не верю, что именно это привело тебя ко мне.

Алджернон пожал плечами. Немного помолчав, сказал:

– Да, не только это.

– Прекрасно! – усмехнулся Джейсон. – В армии уважают тех, кто привык говорить начистоту.

– Что ж, поговорим начистоту. – Узкое лицо Алджернона сделалось непроницаемым, взгляд карих глаз – ледяным. – Так вот, я хочу получить приданое Миранды.

Джейсон в изумлении уставился на брата.

– Алджи, это невозможно, ведь Миранда…

– Прекрати. Это меня совершенно не касается.

– Но пойми…

– Джейсон, я не желаю ничего слушать. Пристально взглянув в глаза брату, майор проговорил:

– Эти деньги нам с тобой, Алджи, не принадлежат. Ричард оставил их своей дочери.

– Черт бы его побрал! Послушай, Джейсон, ведь она же…

– Тот факт, что она незаконнорожденная, ничего не меняет, – перебил майор. – Миранда – дочь нашего брата.

Ричард, самый старший из братьев, был виконтом Хьюбертом до того, как титул перешел к Алджернону. Человек беспечный и легкомысленный, Ричард так и не успел обвенчаться со своей любовницей, актрисой Фанни Блэр. Фанни с Ричардом погибли в один из летних дней, когда их лодка перевернулась на озере – рыбакам удалось спасти только восьмилетнюю Миранду.

– Как бы то ни было, она наша племянница, – добавил Джейсон.

– Незаконная, – возразил Алджернон.

– Это не меняет дела.

– Но мы ей ничего не должны. Пусть сама пробивает себе дорогу в жизни!

– О Господи, Алджи, что ты говоришь?! Впрочем, ты всегда был таким – бессердечным и расчетливым.

– Неужели ты можешь сочувствовать этой девчонке? Ведь ее мать была просто-напросто шлюхой.

– А может, мне нравятся шлюхи… – Джейсон с язвительной усмешкой взглянул на брата.

Не успел майор произнести последние слова, как уже пожалел о сказанном. Алджернон стремительно поднялся со стула и, спотыкаясь о валявшиеся на полу пустые бутылки и горы грязного белья, прошелся по комнате. Пнув носком ботинка книгу, попавшуюся ему на пути, он резко развернулся уже у самой стены и, сжав кулаки, пристально посмотрел на брата. Наконец, взяв себя в руки, проговорил:

– Если я разорюсь, всем придет конец. И тебе тоже.

Джейсон с улыбкой покачал головой:

– Нет, Алджи, ты не разоришься. Ведь ты хитер как лис и изворотлив как угорь. Я за тебя не беспокоюсь, ты всегда найдешь выход. Что же касается Миранды… Я больше не желаю слушать эти разговоры. Тебе придется смириться с тем, что девочка очень мне дорога.

– О Господи! – воскликнул Алджернон. – Скажи, когда ты последний раз навещал ее в пансионе? Год назад? Два года? Пять лет? – Немного помолчав, виконт добавил: – Думаю, еще до Альбуэры.

Глаза Джейсона вспыхнули.

– Миранда живет там в прекрасных условиях. И она будет находиться в пансионе до тех пор, пока не придет время вывезти ее в свет.

– В свет? – переспросил виконт. – Ведь она же ублюдок, так что даже не думай об этом.

– Да, в свет. И для этого ей понадобятся деньги.

– От меня она ничего не получит, – заявил Алджернон. – И запомни: ни к своей жене, ни к дочерям я ее не подпущу. И потом, ее время уже прошло. Миранде девятнадцать, и уж если ты так о ней заботишься, то тебе еще года два назад следовало подумать о том, чтобы представить ее в свете.

Джейсон отрицательно покачал головой:

– Ошибаешься, ей еще нет девятнадцати!

– О Господи, но разве в этом дело?! Проснись, Джейсон! Оставь свою бутылку и одумайся. Миранду никогда не примут в нашем кругу. Все будут против нее. И не жестоко ли это? Ты ведь заранее обрекаешь ее на поражение.

– Ты и на сей раз ошибаешься, Алджи. Миранда будет иметь успех. Ты просто не знаешь ее. Миранда очень смелая. К тому же она настоящая красавица, как и ее мать. А в нашем кругу красота для женщины – это все.

Стараясь держать себя в руках, Алджернон проговорил:

– Джейсон, послушай меня… Если это действительно хорошая школа, то Миранда сможет стать гувернанткой. Или найдет еще какое-нибудь приличное место, соответствующее ее общественному положению. Скажи, пожалуйста, почему мы должны заботиться об ублюдке Ричарда?

– Не мы, а я, Алджи. – Майор смерил брата неприязненным взглядом. – Ричард прекрасно знал: если она будет зависеть от тебя, ты будешь с ней дурно обращаться.

– Черт побери, где же твоя преданность семье?! – воскликнул виконт. – Я твой брат, и я – на грани разорения! В последний год прибыли резко сократились…

– Позволь напомнить, что ты недавно выплатил карточные долги своего Криспина.

Алджернон пожал плечами.

– Не забывай, Криспин – мой сын, мой наследник. Я что же, должен был отказать ему?

– Понятно, – кивнул Джейсон. – И теперь ты задумал отобрать у Миранды то, от чего зависит ее будущее. Только бы твой сынок не потерял свою репутацию в клубе. Нет, Алджи. И ты, и твой отпрыск… убирайтесь к дьяволу.

– Но, Джейсон…

– Алджи, это всего лишь пять тысяч фунтов. Криспин проиграет их за десять минут. А от этих денег зависит вся жизнь Миранды.

– Идиот… – проговорил Алджернон сквозь зубы. Он снова прошелся по комнате. Затем, опустившись в кресло рядом с братом, проговорил: – Послушай, может, ты, Джейсон, все-таки отставишь в сторону бутылку и обратишься к собственным счетам?

Джейсон беспокойно заерзал в кресле.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Перед тем как отправиться на войну, ты вложил часть ее наследства в небольшую сталелитейную компанию, помнишь?

– Да, конечно, помню. И что же? Виконт пристально посмотрел на брата.

– Так вот, Джейсон, эта компания так нажилась на войне, что теперь, по моим сведениям, на твоем счету тысяч пятьдесят.

Джейсон поставил на пол бутылку и, раскрыв рот, уставился на собеседника.

– Неужели пятьдесят тысяч фунтов?! – воскликнул он, даже не пытаясь скрыть изумление.

– Да-да, Джейсон, пятьдесят тысяч, – подтвердил Алджернон. – Ты действительно располагаешь такими средствами. Теперь понимаешь, на что ты способен, когда не отравляешь свой мозг спиртным?

– Черт побери, пятьдесят тысяч! – Джейсон запрокинул голову и громко расхохотался. Затем, подхватив бутылку, поднялся с кресла. – Миранда, девочка моя! Пятьдесят тысяч фунтов! Дитя мое, ты можешь купить себе титул герцогини! – Он в возбуждении прошелся по комнате. – Черт, какая удача! – Сбросив свой красный мундир, майор принялся заправлять под ремень рубашку.

– Что же ты теперь намерен делать? – осведомился виконт.

– Конечно же, отправлюсь в Уорикшир и заберу малышку из пансиона. Ведь ей уже девятнадцать. Или еще нет?.. – Джейсон взглянул на брата.

Проигнорировав вопрос, виконт сказал:

– Тебе никуда не нужно ехать. Майор насторожился.

– Адджи, о чем ты?..

– Джейсон, не будь идиотом. Мы не должны упускать такой шанс, неужели не понимаешь?

– Вот что, Алджи, советую тебе запомнить: Миранда Фицхьюберт – моя наследница. Тебе лучше запомнить это еще до того, как она станет герцогиней.

Алджернон медленно поднялся с кресла, и в его движениях было что-то угрожающее. Повернувшись к Джейсону, он сказал:

– Слушай меня внимательно, дорогой брат. Ты передашь мне право на эти деньги, а я не стану предавать огласке твое дурно пахнущее благородство по отношению к нашей незаконнорожденной племяннице. Тебе придется перевести счет на меня. Если я сумею поправить свои дела, то потом верну тебе эти деньги. Миранда же никогда о них не узнает.

– Ничего ты не получишь, Алджи, даже не надейся, – с усмешкой проговорил Джейсон.

В следующее мгновение в руке Алджернона появился пистолет. Направив дуло на брата, он процедил:

– Я вижу, ты не осознаешь всей серьезности ситуации. Мне необходимы эти деньги, Джейсон. И они будут моими. Принеси документы и переведи на меня счет, Немедленно.

Майор уставился на пистолет. Затем взглянул в лицо виконта.

– Алджи, ты что, спятил?

– Пойми, Джейсон, мы с тобой знатного рода, а она…

– Мерзавец, – прошептал Джейсон. – Так что же ты задумал?

Алджернон взвел курок.

– Делай то, что я говорю, пьянчуга… Ты все равно ничего не соображаешь. Ты не сможешь распоряжаться деньгами и быть опекуном девчонки. Эту обязанность, как глава семьи, возьму на себя я.

– Теперь понятно, что ты намерен сделать. Собираешься пристрелить меня, после того как я переведу на тебя деньги, верно, Алджи? Да-да, конечно! И теперь я уверен: это ты убил Ричарда! Убил, чтобы получить его титул, не так ли? Говори! Не знаю, как тебе это удалось, но именно ты повредил лодку Ричарда в тот день, когда произошло несчастье. Ты кладбищенский червь. Я всегда подозревал, что это твоих рук дело, а теперь нисколько не сомневаюсь.

Виконт поморщился.

– По-моему, ты уже допился до умопомрачения, Джейсон. Будь благоразумен, принеси мне бумаги.

– Убирайся к дьяволу! Думаешь, я испугался твоего пистолета? Ты ведь прекрасно знаешь, я не один день провел под французскими пулями. К тому же мне нечего терять.

– Не задерживай меня, Джейсон, – прошипел Алджернон. – Ты же действительно не сумеешь распорядиться этими деньгами. И тебе следует знать: если бы тебя убили на войне, то они все равно перешли бы ко мне.

– Ты снова ошибаешься, глупец. Полагаешь, я допустил бы, чтобы ты стал опекуном Миранды? Нет, братец, я обо всем позаботился перед тем, как отправиться на войну. Среди моих друзей было достаточно тех, кому я мог доверять. Признайся, Алджи, ведь это ты подстроил гибель Ричарда и Фанни? И наверное, надеялся, что и малышка Миранда утонет вместе с ними…

Алджернон пристально смотрел в глаза брата. Какое-то время он молчал, затем проговорил:

– Сделай то, что я тебе сказал.

Джейсон отрицательно покачал головой. В следующее мгновение прозвучал выстрел. Из горла майора вырвался хрип, и он, выронив бутылку, с простреленной грудью повалился на пол. Остановившимся взглядом Джейсон смотрел на начищенные до блеска ботинки виконта. Тот какое-то время стоял над смертельно раненным братом. Затем пересек комнату, подошел к бюро и, открыв дверцу, начал рыться в бумагах.

Чувствуя нестерпимую боль, все еще не веря в случившееся, Джейсон подумал: «Неужели пришел мой последний час? О Господи, что теперь будет с Мирандой?» Джейсону было поручено защищать интересы девочки.

После внезапной смерти Ричарда, отправляясь на войну, он перевел деньги на имя Миранды, но фактически остался опекуном и распорядителем. И теперь девушке грозила страшная опасность. Ведь если Алджернон выстрелил в родного брата, то ему ничего не стоило отделаться и от незаконнорожденной племянницы. А он, Джейсон, лежа на полу в луже крови, уже не в силах помешать ему…

– А вот они где… – пробормотал виконт. – Миранда Фицхьюберт. О Господи… Джейсон, что же ты натворил? Какое несчастье…

Майор заметил, что башмаки брата приблизились к нему, но теперь он едва мог расслышать его голос, словно голос этот доносился откуда-то издалека.

– Тебе не следовало класть деньги на ее имя, Джейсон, – продолжал виконт. – Как же мне теперь их получить? Видишь, что ты натворил? Теперь мне придется, устранить и нашу племянницу.

– Нет! – прохрипел майор, но Алджернон уже направился к столу.

Джейсон видел, как по полу растекается огромное кровавое пятно… Он прекрасно понимал, что его жизнь вот-вот оборвется, и единственным для него утешением была мысль о том, что он до самого последнего вздоха защищал Миранду, то есть вел себя как мужчина и воин.

Деймиен Найт, граф Уинтерли, позаботится о ней… Туман уже заволакивал его сознание, но Джейсон, сделав над собой усилие, обратился с мольбой к товарищу по оружию. Майор знал, что не ошибся в выборе, ведь Деймиен Найт был истинным героем.

Об этом человеке знали многие – знали не только о его подвигах на войне, но и о том, что он всегда готов вступиться за слабых, невинных, за тех, кто незаслуженно подвергается преследованиям. Да, Джейсон не ошибся в выборе, ибо Деймиен Найт, подобно рыцарям былых времен, был честен, бескорыстен и чист душою. Джейсон просил его позаботиться о Миранде, потому что знал: друг не подведет. И действительно, граф Уинтерли лучше любого другого подходил для роли ангела-хранителя…

Лужа крови на полу с каждым мгновением увеличивалась, и сознание Джейсона угасало. Да, ему оставалось уповать лишь на друга, ибо сам он уже ничем не мог помочь Миранде. Почувствовав, что тело его сковывает смертельный холод, майор закрыл глаза.

– Джейсон… – раздался голос брата. Алджернон еще что-то сказал, но Джейсон уже не слышал его.

«Берегись его, Найт, – думал умирающий. – Только трус по-настоящему опасен». В следующее мгновение майор Джейсон Шербрук погрузился во тьму. Война исковеркала его жизнь, изуродовала душу и тело, но теперь его мучения наконец-то закончились.

Он навсегда покинул этот мир.

Глава 1

Беркшир

Деймиен Найт прицелился, размахнулся и, обрушив топор на полено, разрубил его. И в тот же миг звук удара, короткий и резкий, словно выстрел, эхом прокатился над заснеженным полем, вспугнув ворон, дремавших на перекладине присыпанного снегом пугала. Размеренные и точные движения следовали одно за другим, и каждый удар топора с легкостью рассекал дерево. Время от времени Деймиен отбрасывал топор в сторону и аккуратно укладывал разрубленные поленья на вершину весьма внушительной пирамиды – этого запаса дров хватило бы на неделю для поддержания тепла в доме.

Установив на деревянной подставке очередное полено, Деймиен уже занес над головой топор, но тут внимание его привлек конь, метавшийся по краю поля, – единственное живое существо, разделявшее с ним одиночество в этой глуши. Явно нервничая, жеребец бил копытом, взметая снежную пыль, и грациозно вскидывал голову. Деймиен вонзил топор в подставку, снял перчатки и утер со лба пот тыльной стороной ладони. Затем, прищурившись от слепящей белизны снега, стал наблюдать за животным.

Конь с грозным ржанием поскакал к ограде; его белоснежный хвост развевался, точно боевое знамя. Деймиен невольно улыбнулся. Еще месяц назад Зевс ходил под седлом, но теперь и конь, и хозяин были свободны, и оба наслаждались чудесным ощущением свободы. Через несколько секунд граф понял, почему волнуется его конь; Деймиен увидел своего брата-близнеца лорда Люсьена Найта, приближавшегося к воротам на великолепном черном жеребце андалузской породы.

Зевс по-прежнему метался вдоль ограды, словно стремился воспрепятствовать вторжению чужака на свою территорию. К счастью, Люсьен был прекрасным наездником и не терялся даже в такой сложной ситуации. Деймиен в задумчивости покачивал головой. «Интересно, что привело его сюда?» – спрашивал он себя снова и снова.

Появление брата оказалось неожиданным, ведь Люсьен, недавно ставший членом парламента, теперь обязан был принимать участие во всех дебатах политиков и, следовательно, в данный момент должен был находиться в Лондоне. Жил Люсьен недалеко – через три месяца после свадьбы он и его жена Элис поселились в Гэмпшире, в двух часах езды от ветшающего дома Деймиена. Построенный сто с лишним лет назад, дом этот являлся имитацией греческого храма – во всяком случае, так казалось нынешнему хозяину. Особняк действительно заметно обветшал и давно уже нуждался в ремонте, однако у Деймиена не было ни денег, ни желания заниматься обустройством жилища; он привык к спартанским условиям и был абсолютно равнодушен к роскоши и комфорту.

Прибыв сюда в ноябре, после того как бурно отпраздновал расставание с боевыми друзьями, Деймиен разбил тут свой лагерь и устроил бивуак у камина, находившегося в гостиной. Его друзья – те, что остались в живых, – вернулись к своим семьям, только он один до сих пор носил мундир, который не снимал все то время, что находился в Португалии и Испании. Дом был неуютный и необжитой, но Деймиен чувствовал себя здесь весьма комфортно. Большую часть времени он проводил в гостиной, пользовался старой оловянной посудой, одеялом ему служило поношенное шерстяное пальто, а подушкой – походный ранец. Для поддержания сил Деймиену вполне хватало сыра, бисквитов и сигар.

Пожалуй, по-настоящему он нуждался только в вине и в женщинах, но и в этом отношении Деймиен проявлял редкий аскетизм. По женщинам он скучал даже больше, чем по спиртному, но все же не позволял себе нарушать обет воздержания. Люсьен призывал его жениться, но Деймиен вовсе не стремился заполучить в жены истинную леди – ему гораздо больше нравились женщины из простонародья.

Подобрав остатки дров и уложив их в общую пирамиду, Деймиен принялся наблюдать за братом. Когда тот приблизился, он пошел ему навстречу, однако не выражал особой радости по поводу этого визита.

Люсьен спешился и тут же провалился по колено в снег. Выбравшись из снега, он оправил свой костюм и внимательно посмотрел на брата – посмотрел, как показалось Деймиену, с некоторым удивлением. Затем с насмешливой улыбкой произнес:

– Бедный мой брат…

– Зачем пожаловал? – проворчал Деймиен. Люсьен снова улыбнулся.

– Как, должно быть, прелестна жизнь в глуши. С бородой ты выглядишь как настоящий лесной дикарь. Или скорее как Ланселот – после того как он удалился от суеты мирской.

Деймиен рассмеялся.

– Твоя жена отпустила птичку полетать на воле? Надолго ли?

Люсьен тоже засмеялся.

– Насколько бы ни отпустила, за время моего отсутствия Элис успеет вспомнить, как сильно она меня любит. И когда я вернусь, сразу же это почувствую.

Снова оправив свой элегантный серый костюм – он сидел на нем безупречно, – Люсьен шагнул к брату и протянул ему газету.

– Думаю, тебе полезно узнать, что происходит в мире.

– Наполеон до сих пор на Эльбе?

– Разумеется.

– Это все, что мне нужно знать.

– Что ж, если тебе этого достаточно, не стану подливать масла в огонь. Ведь ты готовишь аутодафе? – Люсьен покосился на пирамиду дров.

Деймиен криво усмехнулся и взял у брата номер лондонской «Таймс».

Люсьен внимательно посмотрел на него и спросил:

– Так как же тебе здесь живется?

Деймиен пожал плечами и, окинув взглядом свои владения, проговорил:

– Уверяю тебя, мне здесь нравится.

– Нравится? – переспросил Люсьен. Он ожидал более подробного рассказа, но Деймиен не отличался разговорчивостью.

– Правда, придется потрудиться. Надо восстановить ограду. Весной собираюсь посеять овес. – Деймиен указал в сторону поля. – Если, конечно, весна здесь когда-нибудь наступит.

Люсьен тяжело вздохнул.

– О Боже, не делай вид, что не понял меня, Деймиен. Я говорю не о хозяйстве. Я хочу знать, есть ли у тебя какие-нибудь планы относительно…

– Нет, – отрезал Деймиен и отвернулся.

Ему снова вспомнились взрывы и грохот пушек – кошмары войны до сих пор преследовали его. Вспоминая о войне, Деймиен терял чувство реальности, и ему казалось, что он по-прежнему находится в одном шаге от. смерти. Именно поэтому граф Уинтерли решил скрыться от людей в здешней глуши – ведь люди смотрели на него как на героя и спасителя Англии, и это лишний раз напоминало о войне. Деймиен не собирался показываться в обществе до тех пор, пока ему не удастся восстановить душевное равновесие.

Люсьен, внимательно наблюдавший за братом, прекрасно знал, о чем тот думает. Немного помедлив, он спросил:

– Тебя все еще мучают кошмары?

Деймиен промолчал. Граф не хотел говорить о том, что кровавые сцены битв видел во сне постоянно – как он ни старался, ему не удалось вытеснить воспоминания из сознания так быстро, как хотелось бы. «Впрочем, ничего удивительного, – думал Деймиен. – Шесть лет бесконечных сражений не могли не оставить след…»

– Тебе сейчас не следует оставаться в одиночестве, – продолжал Люсьен.

– Возможно. Тем не менее я остаюсь, и ты знаешь, почему я остаюсь, – проворчал Деймиен. Он по-прежнему старался не смотреть на брата.

– По крайней мере ты мог бы съездить в Лондон, чтобы провести там Рождество, – заметил Люсьен.

Граф отрицательно покачал головой.

– Нет, я останусь здесь, – заявил он.

У него действительно не было ни малейшего желания ехать в Лондон. И уж конечно, его совершенно не интересовали фейерверки, которые по случаю праздника приказал устроить принц-регент. Деймиен не собирался ради шумных развлечений жертвовать своим уединением в Бейли-Хаусе.

– Может, выпьешь чего-нибудь? – спросил он, внезапно вспомнив о законах гостеприимства.

– Нет, спасибо. – Люсьен сунул руки в карманы и осмотрелся; было очевидно, что его что-то беспокоит. – Видишь ли, Деймиен, есть еще одна причина… Я приехал сюда, потому что… Черт, даже не знаю, как тебе об этом сказать.

Граф пристально посмотрел на брата. Тот внезапно побледнел – казалось, он ужасно нервничал.

– О Господи, что такое? – Деймиен нахмурился. – Что случилось? Говори же, я тебя слушаю.

Люсьен пожал плечами.

– Дело в том, что я был в Лондоне на прошлой неделе. Вот и узнал эту новость… Мне очень жаль, Деймиен… – Люсьен снова умолк. Наконец, собравшись с духом, проговорил: – Шербрук умер. Он был убит в среду ночью.

– Убит?.. – Деймиен почувствовал, как у него защемило в груди. Не в силах произнести больше ни слова, он в оцепенении смотрел на брата.

– Возможно, произошло ограбление, – продолжал Люсьен. – Его нашли с простреленной грудью. Именно поэтому я поехал к тебе. Это ужасно, но я решил, что ты должен узнать…

Деймиен с трудом перевел дыхание.

– Говоришь, ограбление? – спросил он. Люсьен кивнул.

– Во всяком случае, не исключено.

– Только этого не хватало… – пробормотал Деймиен. Граф побледнел и отвернулся. Взъерошив ладонью волосы, он уставился куда-то в пространство.

Люсьен молча наблюдал за братом; он видел, что тот ошеломлен известием об убийстве.

Внезапно Деймиен рухнул на колени и в отчаянии воскликнул:

– О Боже, снова смерть! Война закончилась, но смерть по-прежнему неотвратима!

Немного помолчав, граф поднялся на ноги и вопросительно взглянул на брата.

– Известно, кто это сделал?

– Пока нет. На Боу-стрит подобное случается довольно часто. Подозревают нескольких грабителей из этого района. Я поручил моим людям заняться поисками убийцы.

– Спасибо, Люсьен.

Деймиен снова отвернулся; ему вдруг пришло в голову, что именно он виноват в смерти Джейсона – виноват, потому что предоставил друга самому себе, хотя тот наверняка нуждался в его поддержке.

Впрочем, не только Джейсон в нем нуждался. Очевидно, в нем нуждались все его люди, все его бывшие подчиненные – ведь именно он, их командир, обязан был помочь тем, кому предстояло приспособиться к мирной жизни.

«Какой же я эгоист, – думал Деймиен. – Да-да, конечно же, эгоист… Ведь я покинул своих друзей и уединился в Бейли-Хаусе, уполз сюда, чтобы залечивать собственные раны. А если бы остался в Лондоне, то сумел бы присмотреть за Шербруком, и, возможно, в этом случае трагедии не произошло бы».

Подавленный этой мыслью, граф вздохнул и склонил голову. Теперь он нисколько не сомневался в том, что, покинув Лондон, совершил ужасную ошибку.

Наконец Деймиен поднял голову и, взглянув на брата, проговорил:

– Я должен присутствовать на похоронах. Я обязан… Шербрук был одинок и с родственниками почти не общался.

Люсьен потупился и пробормотал:

– Деймиен, есть еще кое-что… – Он достал из кармана письмо и протянул его брату. – Адвокат Шербрука пытался с тобой связаться. Я обещал передать тебе его просьбу. Кажется, Джейсон назначил тебя не только своим душеприказчиком, но и опекуном своей племянницы.

– Черт, я совсем забыл… – Граф вскрыл конверт и сломал печать. Лишь сейчас он вспомнил об их с Джейсоном разговоре после битвы при Альбуэре – Шербрук был тяжело ранен и потерял руку. И именно тогда майор попросил его позаботиться о наследстве племянницы. Попросил на тот случай, если не выживет.

В Испании и в Португалии Джейсон часто покупал подарки для своей племянницы. Да-да, в каждом городе майор непременно покупал всевозможные ленты и бусы, цветные шарфики и атласные туфельки и отправлял покупки в Англию.

Но как же ее звали?..

Граф пробежал глазами первые строчки письма: «Школа „Ярдли“, Уорикшир».

Деймиен знал, что эта девочка – незаконнорожденная дочь виконта Хьюберта, старшего брата Шербрука, и его любовницы – кажется, та была актрисой. До сражения при Альбуэре Шербрук с удовольствием рассказывал о своей племяннице и часто читал офицерам ее наивные детские послания. Но затем, уже после ранения, майор пристрастился к спиртному и как будто забыл о ней.

«Ах да, ее зовут Миранда, – вспомнил Деймиен. – Имя – как у героини шекспировской „Бури“. Довольно странное для англичанки… Конечно же, только актриса могла так назвать своего ребенка. Должно быть, этой девочке сейчас лет четырнадцать – пятнадцать. Или побольше? Впрочем, какая разница?»

Дочитав письмо, граф сложил его и сунул в нагрудный карман. Он твердо решил, что выполнит свой долг. Разумеется, для этого ему придете покинуть Бейли-Хаус, но тем лучше. Деймиен был человеком действия, и вынужденное затворничество ужасно его угнетало. Теперь же ему предстояло стать опекуном. Кроме того, находясь в Лондоне, он сможет помочь своим боевым друзьям – тем из них, кто нуждался в помощи, в первую очередь следовало проститься с Джейсоном, а затем вместе с подчиненными Люсьена обыскать всю Боу-стрит и найти убийцу. И конечно же, нужно было навестить Миранду и сообщить ей о смерти дяди.

«Черт побери, вот что самое сложное, – подумал Деймиен. – Гораздо проще атаковать укрепления французов, нежели видеть женские слезы…»

Взглянув на брата, он спросил:

– Как бы ты сообщил несчастной девушке о смерти ее дяди – единственного близкого человека? Ведь я обязан сообщить ей об этом, не так ли?

Люсьен кивнул.

– Разумеется, обязан. Но ты должен сделать это очень осторожно.

– Боже мой, – прошептав Деймиен и, вздохнув, добавил: – Что ж, ради Шербрука я готов сделать все, что в моих силах. И я должен во что бы то ни стало найти убийцу.

Люсьен внимательно посмотрел на брата.

– Если хочешь, Деймиен, я могу поехать с тобой в Лондон.

– Спасибо, – кивнул граф. Он провел ладонью по подбородку и пробормотал: – Пожалуй, мне нужно побриться. Ведь теперь придется показать в обществе свое лицо…

Уорикшир, неделю спустя

– Нас здесь ужасно кормят. Ненавижу эту мисс Броклхерст. Никогда не думала, что буду работать… как раб на галере. Жаль, что я не умерла.

– О, Эми, потише. Я сегодня в три раза больше тебя сделала, а все же не жалуюсь. – Этот ответ донесся из холодного камина – причем виднелись лишь стройные ножки в черных чулках и изношенные ботинки.

– Но ты и должна работать больше, – возразила Эми. – Потому что ты самая старшая и самая сильная.

Миранда Фицхьюберт выбралась из камина и, отряхнув от копоти свою красную юбку, проговорила:

– А ты, Эми, самая ленивая. – Девушка подтолкнула свою двенадцатилетнюю подругу к тазу с водой. – Что же ты стоишь? Намочи свою тряпку. И ты тоже поторопись. – Миранда взглянула на худенькую миловидную девочку, похожую на куколку. – Мне надо из классной комнаты уйти в пять, и никто после меня не должен здесь оставаться, понятно?

– Да, Миранда. – Девочки кивнули и принялись за работу.

Близилось Рождество, и все ученицы разъехались на каникулы. Лишь Миранда, Салли, Эми и Джейн остались в «Ярдли», потому что им некуда было ехать. Увы, за право оставаться в школе во время каникул мисс Броклхерст требовала, чтобы они выполняли работу горничных.

– Как ты думаешь, что сейчас делают остальные? – спросила Салли, протиравшая плинтус.

– Ох, – вздохнула Джейн; она только что забралась на стул, чтобы протереть подсвечники. – Наверняка они сейчас едят пирожные со своими мамашами. Или покупают подарки для своих отцов.

Миранда нахмурилась и проговорила:

– Какое вам дело до того, чем они заняты? И почему вы такие завистливые? Вам что, без них тут плохо?

Девушка принялась отмывать каминную решетку, Взглянув на часы, тикавшие над ее головой, она снова нахмурилась. О Боже, уже четверть пятого, а в классной комнате еще столько работы…

Миранда вновь стала поторапливать младших подруг. В конце концов они все же закончили уборку – причем закончили вовремя – и, сложив в углу тряпки и щетки, вышли из комнаты. В коридоре Миранда строго взглянула на девочек и приложила к губам палец – в этот момент ученицы проходили мимо гостиной мисс Броклхерст, где та вместе с мистером Ридом, священником, основавшим школу «Ярдли», угощала чаем пожилых дам.