Текст книги "Излом необъявленной войны. Первая чеченская"

Глава 8. Генералы кавказской войны

Не каждому суждено стать генералом, заслужить золотистые звёзды, вышитые на погонах, и красные лампасы на брюках. Во все времена этого высшего офицерского звания удостаивались лучшие из лучших. За их плечами, как правило, лежал трудный и тернистый путь, начиная от курсанта военного училища.

Но момент истины для многих настал во время чеченских кампаний. Надо признать: не всем генералам удалось пройти этот путь до конца и в полной мере оправдать высокое доверие, огромную ответственность за судьбу своих подчинённых, достойно разделить судьбу всей армии, переживавшей тяжелейшие времена. Наконец, сохранить воинскую честь и человеческое достоинство.

Первые отказники появились ещё до выдвижения войсковых колонн в сторону Чечни. Боевой генерал, прошедший Афганистан, Б. Громов открыто выступил против ввода наших войск. Генерал Г. Кондратьев, заместитель министра обороны по чрезвычайным ситуациям, сослался на события октября 1993 года. Объяснил просто: мол, с него уже хватит, сердце может не выдержать – он больной.

Когда полным ходом шла войсковая операция и войска с нескольких сторон подошли к Грозному, резко «заболел» командующий войсками СКВО генерал А. Митюхин. Предложили возглавить группировку заместителю главнокомандующего Сухопутными войсками генералу Э. Воробьёву. Тот наотрез отказался, а причину отказа объяснил неготовностью войск к подобным военным операциям. Хотя сам на всевозможных совещаниях говорил недавно обратное.

Этих умудрённых опытом людей можно попытаться понять. Армию тогда настойчиво втягивали в грязные политические игры. Ещё не улеглись страсти вокруг событий у Белого дома, когда армейские подразделения вошли в Москву и расстреливали из танков здание Верховного Совета.

Другой вопрос, как сказался отказ генералов принять на себя ответственность (пусть в самых сложных лично для них условиях) на общее состояние частей и подразделений, их морально-психологический дух. Не лучше ли было всё-таки принять тяжёлую ношу управления частями, ведущими бои? Да, быть может, пришлось бы заплатить не только должностями. Но это был бы выбор честных и мужественных людей.

Чётко и лаконично ответил на эти вопросы генерал Г. Трошев, прошедший две чеченские кампании, в своей книге «Моя война»: «Не хотелось бы осуждать, критиковать тех или иных политиков, многозвёздных генералов за просчёты, ошибки, но некоторых оценок и характеристик не избежать. Ибо, как человек военный, не могу, например, смириться с таким явлением, когда некоторые военачальники отказывались под любым предлогом выполнять приказ. Горько признавать это, но далеко не все показали на той войне высокий профессионализм, командирские качества, не все генералы смогли (или захотели) взвалить на себя бремя ответственности. И за всё это пришлось дорого расплачиваться».

На протяжении столетий Россия, слава Богу, никогда не испытывала недостатка в истинных патриотах, в лихую годину сумевших показать свои лучшие командирские и человеческие качества. И пусть не все стали Суворовыми и Жуковыми, но даже в условиях, когда война велась не по классическим схемам, как чеченская, сумели проявить выдержку и хладнокровие, научились действовать нестандартно.

В полной мере это относится к генералам Анатолию Квашнину, Геннадию Трошеву, Виктору Казанцеву, Владимиру Булгакову, Владимиру Шаманову, Александру Отраковскому, Валерию Баранову, Владимиру Молтенскому, Константину Пуликовскому и многим-многим другим. Они не искали никаких оправданий или веских доводов, чтобы избежать участия в боевых действиях. И не пытались упрятать своих сыновей от войны. Наоборот, считали делом чести в тяжелейшие для всей страны годы быть рядом со своими подчинёнными, офицерами и солдатами воюющей группировки. Поэтому хочу уделить им внимание в книге.

Анатолий Квашнин

Объединённую группировку федеральных войск в Чеченской республике Анатолий Квашнин возглавил 20 декабря 1994 года. В самый трудный момент. Уже пошли первые потери, войска действовали шаблонно, не имея чётких и внятных задач, понимания ситуации. В тот момент, когда некоторые командиры высокого ранга запаниковали и даже отказывались выполнять приказы.

Квашнин первым делом освободился от отказников, навёл порядок и перестроил работу штаба группировки, изменил тактику ведения боевых действий. Упор сделал на манёвренные действия.

К слову сказать, до своего нового назначения генерал А. Квашнин занимал должность заместителя начальника Главного оперативного управления Генштаба. Пожалуй, лучше других он знал о допущенных просчётах в планировании операции, недооценки сил противника. Старался детально анализировать каждую ситуацию и выправлять положение. Требовал от командующих только правдивых докладов и полноты картины.

Один из генералов, в своих докладах регулярно сообщавший об успехах, попал «под каток» дотошности и скрупулёзности Анатолия Квашнина.

– Объясни, где твои войска и где ты сам находишься? – запрашивал по радиосвязи Квашнин.

– Там-то и там-то, – бойко рапортовал генерал, называя точку на карте, вблизи передовой.

Квашнин тут же сел в вертолёт и вылетел в названный пункт. Приземлился, а там – ни души: ни командного пункта, ни войск.

– Генерал, я нахожусь на том месте, которое ты мне указал! Немедленно прибыть ко мне, – зло выпалил он в эфир.

По прибытии этот генерал тут же был отстранён от руководства, а позже уволен из Вооружённых сил РФ. Об этом мне рассказывал генерал Геннадий Трошев.

Тяжелейшим испытанием для командующего Объединённой группировкой войск, для всех генералов, участвующих в операции, стал штурм Грозного.

Великий Суворов перед взятием Измаила, который считался неприступным, два дня вёл артиллерийскую подготовку. 500 пушек имела русская армия у стен турецкой крепости. Накануне штурма Кёнигсберга Маршал Советского Союза А. Василевский приказал четыре дня разрушать долговременные укрепления противника и только потом двинул войска. В операции по взятию города-крепости принимали участие полторы тысячи самолётов.

Но ничего этого не было при штурме Грозного и быть не могло. Авиация не применялась, тяжёлая артиллерия тоже. Причина? В центре города находились местные жители, в основном, кстати, русские. Поэтому с разных сторон в город заходили штурмовые отряды. Война, как известно, имеет свои законы и правила, когда используются классические схемы её ведения. Отступление от них приводит к потерям. А смертей первая чеченская война принесла немало. Особенно при взятии Грозного.

Генерал А. Квашнин делал всё возможное и невозможное. Он не запаниковал, не струсил, не переложил на плечи своих подчинённых неудачи и просчёты, но и требования предъявлял самые жёсткие. Что говорить, в те трагические дни ему не мог позавидовать никто, включая генералов. Мне не раз доводилось беседовать с некоторыми генералами, которые участвовали в первой чеченской кампании. И все без исключения мысленно ставили себя на место Квашнина в той ситуации и задавали вопрос: «Мог ли справиться я?» И не находили ответа.

Квашнин смог! И выправить, казалось бы, безвыходную ситуацию, в ходе упорных боёв вытеснить боевиков в горы, грамотно и чётко руководить войсками в дальнейшем.

Переживал, конечно, вне всякого сомнения! За гибель солдат и офицеров, за ошибки и просчёты своих подчинённых. Вспоминается один эпизод, на мой взгляд, очень характерный. Это было уже во время второй чеченской войны. Я прибыл на доклад к командующему Объединённой группировкой войск генералу Г. Трошеву. В небольшой комнате ЦБУ (центр боевого управления) находился начальник Генштаба генерал А. Квашнин. «Не вовремя», – промелькнула у меня мысль. Но услышал:

– Заходи, чего мнёшься, – махнул рукой Квашнин.

Я приготовился уже докладывать об информационной обстановке самому начальнику Генштаба (в то время я возглавлял пресс-центр), но Анатолий Васильевич заговорил о другом: о новогоднем штурме Грозного.

– Сводный отряд 131-й бригады потерял ориентировку, проскочил нужный перекрёсток и вышел к железнодорожному вокзалу, посчитал, что там нет противника. По маршруту движения колонны бронетехники внутренние войска обязаны были выставить блокпосты. Такая задача им ставилась. Они её не выполнили. А Масхадов воспользовался этим «подарком». Перебросил в район вокзала «абхазский» и «мусульманский» батальоны. Комбриг Савин держался, как мог. Хотя, позаботься он об организации обороны, проведи надлежащую разведку вдоль маршрута, – потери были бы меньше…

Нет, генерал не оправдывался. Он вновь и вновь анализировал ситуацию трёхлетней давности. Словно пытался в очередной раз найти ответы на наболевшие, терзающие душу вопросы военного журналиста. Впрочем, никаких вопросов я не задавал, а просто слушал монолог начальника Генштаба. Ещё тогда подумал: какой же глубокой занозой сидит в душе военачальника первая чеченская война.

Позднее я понял причину откровений Анатолия Васильевича. Ему стало известно, что Трошев собирается писать книгу. Геннадий Николаевич сам сказал Квашнину об этом. Назвал и меня, мол, Алёхин будет помогать. Знаю, что Трошев советовался с Квашниным, даже спорил по некоторым моментам. Нужно отметить, что в генеральской среде (и не только) Анатолий Квашнин пользовался непререкаемым авторитетом, считался военной косточкой.

Уже находясь на высокой должности начальника Генерального штаба, держал руку на пульсе всех подчинённых ему силовых структур, вплоть до батальона, роты. Ещё в зоне боевых действий лично контролировал, как оборудован обычный опорный пункт, как организован подвоз боеприпасов и продовольствие. Вникал в любые, казалось бы, мелочи. Заботился о своих подчинённых, способных и достойных продвигал на вышестоящие должности, в первую очередь тех, кто проявил себя в ходе чеченских войн.

Благодаря Квашнину действующие полковники становились генералами прямо на войне. Например, Василий Приземлин, командир полка. Стал командовать дивизией в тяжёлый период, когда войска вели бои за Грозный. Конечно, Анатолий Васильевич рисковал, назначая его на эту должность. Поэтому всячески старался помочь ему, по-отечески опекая. Ежедневно звонил на командный пункт в полуразрушенный дом, почти на передовой, где расположился штаб Приземлина. Он не ошибся в своём выборе. Подразделения дивизии свою задачу выполнили. И Приземлин не стушевался, стараясь действовать хладнокровно и грамотно, как того настоятельно требовал Квашнин. Вскоре В. Приземлин вполне заслуженно получил генеральские погоны. Сослуживцы даже по-доброму шутили: «Зашёл наш вновь назначенный комдив в полуразрушенный дом полковником, а вышел настоящим генералом».

И ещё один пример, который дополняет образ генерала Квашнина. В 1998 году при загадочных обстоятельствах на своей даче в Подмосковье был убит глава Комитета Госдумы по обороне Лев Рохлин. Личность довольно известная ещё по первой войне. Он командовал войсками группировки «Северо-Восток». Имел хороший афганский опыт. Воевал смело и отчаянно. Квашнин всегда мог опереться на него, знал, что Рохлин выполнит поставленную задачу.

После войны Лев Яковлевич попал в опалу. Публично выступал против прежнего руководства страны. С высокой трибуны Госдумы не переставал твердить о бедственном положении армии. Всегда выступал в её поддержку. Говорил открыто о том, что не решались сказать руководители оборонного ведомства. Даже попытался организовать «поход на Москву» силами Волгоградского корпуса, которым он недавно командовал.

Надо сказать, не все пришли на похороны. Боялись, как бы чего не вышло, как отреагируют на это в кремлёвских кабинетах. Анатолий Васильевич не побоялся. Он пришёл проститься со своим боевым товарищем. Этот по тем временам смелый поступок оценили в войсках. И прежде всего те, кто воевал под руководством Квашнина и Рохлина.

Новейшая история страны за неполные тридцать лет уже пережила не одно испытание. А сколько таких испытаний впереди – одному Богу известно. Однако и тогда, и сейчас имя генерала Анатолия Квашнина остаётся нравственным ориентиром для многих.

Владимир Шаманов

Армейская (фронтовая) газета «Защитник России» первая опубликовала материал о заместителе командира воздушно-десантной дивизии, тогда ещё полковнике Владимире Шаманове, весной 95-го. Десантники в составе Южной группировки войск штурмовали цементный завод, запиравший вход в Аргунское ущелье. Боевики держались за завод зубами. Подготовили мощное оборонительное сооружение, все подступы тщательно заминировали. Чтобы избежать кровопролития, командующий группировкой генерал Г. Трошев выдвинул боевикам ультиматум: «Сопротивление бесполезно – или сдача в плен, или полное уничтожение».

В свою очередь, на рацию десантников вышел полевой командир с позывным – Хозяин. Бывший выпускник Московского командного общевойскового училища успел рассказать о том, как Дудаев щедро наградил его за благородный труд в отстаивании независимости Ичкерии. Он имеет, мол, огромный дом, шикарную дачу, свой личный счёт в одном из крупнейших банков Европы. Сулил десантникам такие же блага, если они согласятся перейти на сторону боевиков. Кстати, к подобным уловкам полевые командиры прибегали не раз.

Шаманов, выслушав главаря бандитов, ответил «вежливым отказом» с набором непечатных выражений. А затем был бой, и длился он три дня. С артиллерийской подготовкой, разведывательными рейдами, блокированием завода с разных сторон. Ночную атаку возглавил сам Шаманов. С высотных строений полуразрушенных цехов мела свинцовая метель, яркие вспышки разорвавшихся снарядов и осветительные ракеты то и дело прорезали ночную мглу.

К утру завод взяли. В том бою Владимир Шаманов получил ранение. После непродолжительного лечения в госпитале вернулся в строй. Воевал решительно и смело, в решении боевых задач применял и нестандартные подходы. Особенно в горах.

Например, операцию по взятию Бамута сейчас детально изучают курсанты военных университетов и слушатели академий. Неудивительно – это образец военного искусства в условиях локальной войны. Неприступную крепость пытались захватить несколько раз. Очередным штурмом руководил к тому времени уже генерал Шаманов. В лоб войска не повёл, а только сымитировал атаку. Десантники и разведчики обогнули Бамут лесом и зашли с тыла. Артиллерия молчала. Шаманов сделал всё, чтобы нападение стало неожиданным. Пехота тем временем скрытно заняла господствующие высоты над селением. Утром над Бамутом зависли вертолёты огневой поддержки. Ракеты пускали точно в цель, заранее скорректированные авианаводчиками. Одновременно двинулись основные силы группировки. Казавшаяся многим неприступной «Брестская крепость» пала. Её успешно взяли генерал Шаманов и подразделения 131-й и 166-й бригад, 324-го полка.

Через месяц Шаманов столкнулся с автором репортажа в газете «Защитник России» старшим лейтенантом В. Алимичевым. Вот как рассказывает об этом забавном случае репортёр «Вестей» Александр Сладков: «Тут у нас на ЦБУ (центр боевого управления) чуть не случилась стрельба. Полковник Канчуков, начальник разведки группировки, бегал по штабу с пистолетом, искал Алимичева, корреспондента газеты „Защитник России“. Тот, понимаешь, опубликовал его фотографию, да ещё фамилию подписал. Нехорошо получилось. Канчуков поймал Алимичева у кабинета Шаманова. И приготовился „убивать“. Шум, визг. Выскочил сам генерал.

– Что за бедлам?!

Разведчик спрятал пистолет в кобуру и ушёл. Остался только вжавшийся в стену Алимичев.

– Ты кто?

– „Защитник России“.

– Иди.

Потом Шаманов поглядел ему вслед и тихо произнёс:

– Странно. А я тогда кто?»…

Владимир Анатольевич потом рассказывал мне, что читал репортаж о взятии цементного завода, подготовленный Славой Алимичевым, и видел снимок в газете. Так мы тогда «засекретили» Шаманова: не указали его фамилию. А вот с Канчуковым вышла промашка, конечно. Я как редактор недоглядел тогда.

Впрочем, Шаманов, другие генералы и офицеры группировки читали нашу газету. И именно с подачи военных журналистов и телевизионщиков генерал Владимир Шаманов приобрёл широкую известность. Пресса писала о «новом генерале Ермолове». О нём уже в первую чеченскую войну ходили легенды.

Обе чеченские кампании Владимир Шаманов считал своим Сталинградом. О заслугах предпочитал умалчивать. Больше говорил о солдатах, на чьи плечи взвалился основной груз войны. «Мы, наверное, ещё и сами не поняли, какой подвиг совершил русский солдат, спасая Родину от раздробления. Это великий и непобедимый солдат!»

Подчиненные его любили. Особенно солдаты и младший офицерский состав. С теми, кто постарше – подполковники и полковники, – Шаманов был порой резок и даже крут. Но своих офицеров в беде никогда не бросал. Когда начался судебный процесс над полковником Ю. Будановым, первым примчался в Ростов-на-Дону и встал на защиту своего подчинённого. Хотя ему не раз советовали в Москве занять «правильную позицию».

Генерал Владимир Шаманов – до мозга костей десантник, командовал в нулевые годы Воздушно-десантными войсками, затем возглавил Комитет Госдумы по обороне.

Он по-прежнему востребован.

Владимир Булгаков

Ещё в далёком 1985 году на академических курсах при Академии бронетанковых войск встретились три танкиста. Жили в одном гостиничном номере, подружились. Выпускник Казанского танкового училища Геннадий Трошев служил в Молдавии, выпускники Ульяновского и Ташкентского танковых училищ Константин Пуликовский и Владимир Булгаков проходили службу в Прибалтике и Белоруссии. Через десять лет довелось ещё раз встретиться, уже на войне и уже в звании генералов. О Трошеве и Пуликовском рассказываю в других главах. Сейчас речь пойдёт о Владимире Васильевиче Булгакове.

Он по праву считался непревзойденным мастером ведения горной войны. Терпеть не мог шаблонов и всегда, как говорится, проявлял оригинальность мышления. Эти качества подмечали за ним опытные преподаватели ещё на академических курсах.

Булгаков мог удивлять. Например, как-то поставил в боевое охранение своих войск обыкновенных гусей. Те, как известно, бурно реагируют на появление чужих, чуют их издалека лучше, чем человек. И на этот раз гуси спасли не Рим, как в древние времена, а помогли нашим подразделениям отбить атаку боевиков в окрестностях Грозного.

В другой раз Булгаков попросил у МВД следовых собак. Собрал внушительную свору. Поднялся невообразимый лай. Растянувшись с проводниками в цепь, четвероногие друзья устремились вдоль лесных троп, где, предположительно, прятались боевики. Разъярённое, многоголосое эхо металось по лесу, между склонами гор, создавая ощущение конца света. Боевики не выдержали, побросали свои «лёжки» и устремились наутёк. В работу включились снайперы и стрелки. Отряд боевиков окружили и уничтожили.

Владимир Булгаков был начисто лишён напыщенности, генеральского парадного лоска. В боевой обстановке носил обычную брезентовую штормовку без знаков различий. Только бинокль на груди и деревянная кобура пистолета Стечкина на боку отличали его от солдата. Да ещё возраст. Вьющийся седой чуб и густые бакенбарды на загорелом лице. Настоящий окопный пахарь войны.

Упорные бои завязались в горах, в районе Ведено и Шатоя. По Аргунскому ущелью, то есть в лоб, войска не пошли. Там одна дорога. Причём заминированная. Маневрировать негде. Булгаков нашёл на карте лесную дорогу, вместе с разведчиками сумел пролезть туда. А затем доложил замысел вышестоящему руководству. Дорогу скрытно расширили и перетащили по ней технику. Об этом подробно рассказываю в других главах. Успех был стопроцентный. И большая заслуга в этом принадлежала именно генералу Булгакову.

Когда в самый разгар горной войны в Северо-Кавказском военном округе ввели должность заместителя командующего по боевым действиям, генерал А. Квашнин сразу рекомендовал на неё проверенного в боях Владимира Булгакова. Документы уже согласовали и отправили на подпись президенту Б. Ельцину. Даже СМИ объявили об этом. На командном пункте группировки Булгакова стали поздравлять с новым назначением. И вдруг звонок по ЗАС (закрытая автоматическая связь). Булгаков вспоминал: «Звонил министр обороны П. Грачёв:

– Знаешь, получился казус: кто-то сказал Ельцину, что эту должность может занять только тот, у кого за плечами академия Генерального штаба, а у тебя её нет. Поэтому Борис Николаевич представление на тебя не подписал. Давай-ка подумаем, может, ты пойдёшь учиться в академию?

– Старый я для академии, – отвечаю, – мои одногодки давно её закончили. И потом, рапорта я не писал, медкомиссию не проходил.

Грачёв завёлся с пол-оборота:

– Значит, воевать ты здоров, а учиться – не здоров?! Отдельным приказом будешь зачислен в академию. Подумай до завтра».

На следующее утро Булгаков, Квашнин и Куликов летели на вертолёте в освобожденный Шатой. По неписаной традиции тогда водружали российский триколор. На борту Квашнин вновь поинтересовался мнением Булгакова насчёт академии. Конечно, Владимир Васильевич горел желанием добить бандитов в горах. Но уже тогда понял, что на высшем уровне принимаются довольно странные решения. Генералов, кто проявил себя в боях, отодвигают от воюющей армии, пусть и временно. Времена были такие, ничего не поделаешь. Слава богу, руки не выкручивали во время второй чеченской войны. Там и Квашнин, и Трошев, и Шаманов с Булгаковым смогли в полной мере продемонстрировать свои безусловные воинские таланты.

Владимир Васильевич занимал в дальнейшем ответственные должности, был начальником штаба СКВО, руководил Дальневосточным военным округом. Но так и не стал «паркетным» генералом. Постоянно находился в войсках, на учениях, передавал богатейший опыт, приобретённый в Афганистане и на Северном Кавказе.

…Генералы кавказской войны конца минувшего столетия, чтобы там ни говорили всякие «эксперты» и «великие специалисты» в военном деле, испытали и лавину критики, и всяческих унижений. Их не раз подставляли и попросту предавали, как в первую чеченскую. Но большинство из них выдержали, не сломались и не запятнали честь мундира.

Выполнили сложнейшие задачи, главная из которых – не допустить развала страны.