Текст книги "Остаться человеком (сборник)"

А утром проснулся я чуть свет от чувства сильного голода. Аж спазмы появились, как у язвенника. Ага, думаю, подействовал укол! Поворочался-поворочался, плюнул на обстоятельства и пошёл на кухню к холодильнику. Слопал полкастрюли рисовой каши – вроде полегчало. За завтраком жена опять за своё:

– Как зарабатывать – так нет тебя, а как за стол…

Тьфу ты, леший её забери! Не выдержал я её правды и ушёл не емши. Купил в хлебном батон и тут же за углом магазина слопал его весь. Помогло, но не надолго. Через полчаса в животе разыгралась целая битва. Ну, думаю, сейчас самый раз и на конкурс идти. Есть подготовочка.

Пошёл. Завернул в переулок, где это самое кафе «Аппетит» находится, а тут вокруг него флаги, афиши и транспарант над мостовой: «Все на конкурс желудков!» И такая очередь, что я растерялся. Таких очередей я даже в водочный магазин при перестройке не видел. Пристроился в конце и стал оглядываться. Впереди меня оказалась согбенная старушка – божий одуванчик. Лето, а она в валенках. Дрожит, как в ознобе – от голода что ли? За мной пристроился красноносый хлюпик, прозрачный, как стекло, небритый и жалкий. Бомж, наверное. Гляжу, а тут вся очередь из таких типов. Я здесь будто случайный элемент. И все больше пожилые и потрёпанные жизнью. Прав был этот «ян». И тихо так. Не очередь, а панихида.

Стоим и маемся. Сколько так простояли? Часов ни у кого нет – спросить не у кого. Когда только у нас всё будет начинаться вовремя? Но вот все зашевелились и заговорили. Кафе открылось. Это кафе у нас прозвали «Аквариум», потому как все стены у него стеклянные. Летом от жары внутри его – душегубка, а зимой – настоящий холодильник. Вот бы сюда поселить архитектора подобных «аквариумов»!

Над головой вдруг заголосил радиодинамик, подвешенный к столбу. Кто-то прокашлялся и грубым басом объявил: «Граждане-участники, не ломитесь вперёд – соблюдайте очередь. До трёх часов всех пропустим. Каждый тур – не более двадцати минут. Всего у нас десять мест. Есть компетентное жюри. Всё по правилам. Платить при входе – по пятьсот «деревянных». Почти бесплатно. Да, ещё – принимать блины можно любым способом: жевать, глотать, хоть руками, хоть ногами. Шутка! Результаты сообщаем сразу. Награждение – по окончании соревнования. Ну, вот и всё. Погнали…»

Стеклянные двери открылись, и первая партия страждущих вошла внутрь. Радиодинамик заработал, но с перебоями: «…энергично приступают к трапезе… Кто же успеет больше? Ага, вот один… Иван Полосухин… слабо охает и падает на пол… Впереди Фёдор Жучкин… на второй десяток… Всё из него назад… Кто бы мог подумать?.. Двадцать второй блин! Уважаемая Мария Евлампиевна, как это вам удаётся – поделитесь… Хоть раз душу отвести? Поздравляем… в первом туре…»

И пошло, и пошло. Из дверей кафе вываливались участники блинного марафона с перекошенными физиономиями и ошалелыми глазами. Кого-то выводили под руки. Подъехала «скорая».

Я хотел есть до тошноты. В животе – настоящая революция почище октябрьской. Через два часа я понял, что съем сто блинов вместе с поваром. Долгое стояние в очереди настроили меня на альтруистический лад. Мне стало жаль всех этих людей, пришедших сюда не столько ради выигрыша. Сколько ради сытой и дешёвой еды. Никогда не думал, что в городе столько нуждающихся! Мне даже показалось, что это кафе само, как хищник, глотает людскую массу и лениво пережёвывает её под бодряческие объявления радиокомментатора.

Не помню, как я дождался своей очереди. Уселся за П-образный стол где-то с краю. Разнесли нам горки блинов на тарелках. Непередаваемый запах поджаренного теста опьянил сразу так, что слюни потекли обильнее, чем у павловской собаки. И никакой сметаны. Ешь всухомятку. Но всё равно – прекрасно! Я набросился на блины, как тигр на добычу. И моментально опустошил тарелку. Мне подсунули вторую. И её одолел моментально. Потом ещё и ещё. По радио услышал свою фамилию – Кирилл Авоськин. Вспыхнули вспышки фото– и видеокамер. Но мне было не до этого. Я бросал в рот блин за блином, предварительно свёртывая их в трубочку. Так кочегар бросает уголь в топку котла.

Очнулся я от встряхивания. Кто-то дёргал меня за плечо. Три дюжих молодца в кожаных куртках и в нарукавных белых повязках – охрана.

– Ну, ты даёшь! – восхищенно выкрикнул один из них с золотым зубом. – Кончай, а то копыта отбросишь. Это сверх рекорда! В Книгу Гиннеса! Шестьдесят восемь блинов!

Я чуть со стула не свалился от этой цифры. Не может быть! Откуда-то налетели фотографы, люди с телекамерами, цветами. Начали тискать, хлопать по плечу, отрывать пуговицы, целовать куда попало. Потом объявили меня досрочным и абсолютным чемпионом и всучили пакет с призом. Живот благодарно молчал, переваривая рекорд.

Остаток дня я болтался по городу, изучая свои ощущения. Странно – часа не прошло, как я снова хотел есть. Всё сильнее и сильнее. Какое-то наваждение, болезнь, чертовщина. Так не может быть. Конечно, можно было разменять «зелёненькие» и предаться чревоугодию. Но валюту я берёг для жены. Вы понимаете – почему. Терпел. Кстати, в туалет трижды заглядывал. Из меня, как лава из вулкана. Но домой идти боялся. Почему? Чего? Из-за ненормального моего нынешнего состояния? Как я с таким аппетитом заявлюсь? Что скажу? Как объясню? Поймёт ли она меня? И вообще – надолго ли у меня этот недуг? И дёрнуло меня согласиться на идиотский укол! Как я ругал себя тогда!

Я занервничал, задёргался. Нужно было срочно разрядиться. И решил: пойду-ка в аптеку к «яну» и потребую вернуть прежнее состояние, поскольку не знал: надолго ли оно такое протянется. Даже если на это придётся премию отдать.

Прихожу. Накрашенная девица в белом халате заявляет, что Хугинян, или как там его, вчера вечером уехал в Израиль.

– Куда? – закричал я. – Что армянину делать в Израиле? А как же я теперь?

– А вы договор подписали, что претензий не имеете. Юридический документ. Вас предупреждали. Так что – ничего не знаю.

– А может это ваш «ян» в сговоре с устроителями конкурса?

А она молча пытается оттеснить меня к выходу. Вот тут-то меня и разобрало по-настоящему.

– Ах, мать вашу!.. Как людей травить – вы знаете, а как отвечать за это – так в Израиль! Счас я без всякого суда вашу лавочку раскидаю!

Девица от испуга стала белее халата и убежала с криком: «Милиция! Милиция!»

А я начал крушить всё подряд. Какие-то стеклянные этажерочки, полочки, баночки-скляночки. Звон разбиваемой посуды. Вонь от пролитых химикатов. Дым столбом. Я же сделался как сумасшедший. Ничего не соображаю в гневе. В раж вошёл. Понимаю только, что надо отомстить за своё несчастье.

В самый разгар моих необузданных, но извинительных поступков ворвались милиционеры, заломили руки и потащили на улицу. Впихнули в машину и вот…

Ночь провёл в изоляторе при милиции, насчёт живота я уж и не говорю. Муки адовы! Ну, дали мне кусок хлеба и какой-то бурды… Это даже и не червячка заморить, а так – пылинка. Не спал. Нары жёсткие. Утром жена прибежала. Вся в слезах.

– Тебя по телевизору областному показывали. Как же ты это? Я всю ночь тебя искала. И в больнице, и в морге. Прости меня – не жалела тебя, ругала. Дура я, дура!

Хотел я ей доллары отдать, полез в карман – тю-тю, нету их. Наверняка при обыске в отделении взяли в долг без отдачи. Ну, паразиты!.. Объяснять стал жене, а она руками машет:

– Ничего мне не нужно. Только сам скорее возвращайся. Ждать тебя буду, – и опять в слёзы.

– Не реви, – говорю. – Не имею на тебя обиды. Не ты виновата, а время такое дурацкое, да ещё этот армянин, чтоб ему самому такой укол просверлили. А также конкурс свихнутый, над людьми издевательский.

И в тот же день меня в суд за причинённый ущерб.

– Вот, граждане судьи, спрашивается: кто виноват? Кого судить надо? Меня или тех, кто дурацкие конкурсы устраивает? А как мне теперь жить с моим желудком? Это какие же миллионы нужно иметь, чтобы мою утробу прокормить? Где мне заработать эти миллионы? А кто мне мой выигрыш вернёт? Подскажите, судьи дорогие. Помогите!

После этих слов суд удалился на совещание и надолго засел там. В ожидании приговора я с вожделением поглядывал на пухленькую секретаршу суда. Уж очень аппетитная, чертовка!

Экскурсбюро «Экстрим»
Экзистенциальная повесть

Терпеть не могу чёрных кошек. Не потому, что я суеверный, а просто по факту. Стоит этой твари перебежать мне дорогу – обязательно со мной приключится какая-нибудь гадость. Так и сегодня. Только вышел из дома, как вдруг чёрная кошка (а может и не кошка – хрен их разберёт) как шуганёт из-под ног. Хотел я ей туфлёй поддать под хвост, но не успел. Удрала, зараза.

Настроение сразу упало. Ну, думаю, добром этот день не кончится. И как в воду глядел! Но об этом потом…

Иду себе по улице. Солнце обливает августовским жарком людские физиономии. Прохожие бегут туда и сюда, будто куда опаздывают. Машины мчатся, как угорелые. Столько их развелось – даже пробки на улицах образуются, несмотря на то, что наш город – глубинная провинция, забытая богом и властями.

А чего тут удивляться? Настроение и до кошки было неважным, а после неё и подавно стало хреновым. Вообще-то у меня отпуск. Чо хочу, то и делаю. Хочу – весь день на диване валяюсь, как летний валенок. Но это скука… Это не по мне. Мне что-нибудь этакое, чтоб адреналин закипел. А на улице – всё может случиться. Машина с копыт собьёт. Хулиганы пристанут. Споткнусь и ногу вывихну. Кирпич с крыши свалится на голову! Столько возможностей для развлечения! А всё потому, что я любитель сильных ощущений! Хотел в этот отпуск с приятелем по горам полазить. А он, как на грех, заболел. Вот и ошиваюсь, как неприкаянный, один по улицам и ищу на свою задницу приключений!

Вот над входом в двухэтажный дом вывеска: «Экскурсбюро «Экстрим». Читаю раз-другой, слева направо, потом справа налево. И никак не врубаюсь в смысл вывески. Насколько я помню, раньше здесь адвокатская контора была. Разогнали их что ли? Или рейдеры захватили? Сейчас это модно. Ну «Экскурсбюро» – это понятно. Прогулки там всякие, поездки по интересным местам в городе и его окрестностях. А где у нас эти интересности? Сразу за городом – глиняный карьер. С другой стороны – мусорная свалка. Там обанкротившийся завод железобетонных изделий. Ерунда какая-то с этими экскурсиями. А вот что означает «Экстрим»? Сплав на байдарке по нашей речушке с тухлым запахом из-за дырявых очистных сооружений? Прыжки с парашютом с крыши трёхэтажного дома городской администрации? Тоже мне – экстрим. Вообще-то, как я уже сказал, я человек рисковый. Если то, что на вывеске написано, не туфта, не замануха, а серьёзно, то стоит заглянуть. Чем чёрт не шутит. Может чо стоящее?

Перехожу улицу под самым носом КАМАЗа. Водитель высунулся из кабинки и обматерил меня:

– Ты, самоубийца грёбаный, из-за таких придурков мы в тюрьму попадаем. Сидел бы дома, раздолбай хренов!

Что он там дальше орал, я не усёк, так как уже подошёл к входу этого самого «бюро». Несколько мужиков пытаются открыть входную дверь. Дёргают поочередно за огромную медную ручку, а дверь словно заклинило – ни туда, ни сюда. Один мужик плюнул и с выкриком «а ну её на хрен!» отошел. Я тоже хватаюсь за ручку – и дверь очень даже легко открывается наружу. Странно! Мужики глядят на меня с уважением. Входим в тесную прихожую. Нас встречают два охранника, огромные, как бульдозеры!

– Не спешите в ад! Выкладывайте оружие, наркотики, взрывчатку…

Один из вошедших ему вежливо возражает:

– Мы тебе чо, террористы?

А ему в ответ:

– Будешь гавкать – вытолкну назад!

И норовит нас по карманам обшманать. Второй мужик не выдерживает и со словами «да пошёл ты…» выгребает на улицу. Мне становится интересно, и я безропотно подставляю свои карманы. Естественно, в них ничего подозрительного не находится. Я не упираюсь. На фиг мне глупые стрессы. Если бы эти бульдозеры напали на меня, это было бы интересно. Впрочем, обошлось всё по-мирному.

Осталось нас трое любителей острых ощущений. Вытолкали нас из прихожей, и мы попали в преисподнюю. То есть в совершенно неосвещенное помещение типа коридора. Я понимаю, что это ещё одно испытание наших нервных систем. Забавно. Ловят, как лохов. Расставляю руки вперёд и стукаюсь лбом об какую-то деревяшку. Мужик рядом со мной упал и ругается нецензурно. Другой мужик нащупал выходную дверь и смотался, крикнув: «Придумали, гады!»

И тут свет зажигается, и мы оказываемся в узком коридоре без окон, в который выходят несколько дверей. Так, обо что это я звезданулся? Смотрел, смотрел и ничего не увидел. Голые стены да двери. Одна из них открывается, выходит объемистая тётя и приглашает войти. Мы входим. Не выходить же, как этот слабонервный.

Обыкновенная комната с одним окном. В одной стороне – два письменных стола. В другой – тоже за столом – эта самая тётя. Смотрит на открытый ноутбук. И говорит нам:

– Что стоите? Садитесь. Вот вам анкеты – заполняйте.

И суёт нам листы бумаги. Действительно – анкета. Вопросы и свободные места для ответов. Мой коллега удивляется:

– А за каким, извините, лешим мы должны отчитываться? Мы не на работу поступаем.

– А не устраивает, – отвечает, – скатертью дорога. Слабакам здесь не место. Берите ручки и заполняйте. Только откровенно, чтобы вас не забраковали.

Беру я эту анкету – ничего особенного. Фамилия, имя, отчество. Пишу: Борзов Виктор Степанович. Что там ещё? 24 года. Среднетехническое. Холост. Охранник в сбербанке. Служил ли в армии? А это зачем им знать? Ну, служил, на Камчатке. Гарнизон наш там был. Вот где экстрим! Какие у меня сейчас увлечения? В отпуске дома не сидеть. И куда подальше. Вот такая анкета. Отдаю её объемистой тёте. Та кивает головой и велит пройти в кабинет директора через коридор напротив.

Покидаю эту приёмную с облегчением, будто с плеч мешок с цементом свалился. Вхожу к директору. Кабинетик – так себе. Стол, шкаф да стул перед столом. А за ним сидит бородатый интеллигент в очках. Смотрит в компьютер и кивает прилизанной причёской. Своей бородкой здорово похож на Михаила Ивановича Калинина.

– Прочитал вашу анкету, – говорит. – Она нас устраивает.

А сам внимательно смотрит на меня, будто взятку ждёт.

– Я вас поздравляю. Предварительные тесты на «пять». Анкета на «пять». Идеальный клиент. Зовите меня Артур Иванович. Но прежде чем вы вопросы зададите, я вам задам свои.

И пошёл сыпать, да не просто вопросы, а чёрт знает что. Например: дрался ли я в детстве? Не издевался ли над животными? Не строил ли пакости учителям? Не пытался ли уклониться от призыва в армию? Не лунатик ли я? А как насчёт сексуальной ориентации? При испуге не порчу ли штаны? Что я буду делать, если провалюсь в канализационный колодец? Не матерюсь ли при женщинах? Смогу ли набить морду обидчику?

Бредовые какие-то вопросы. Морду я, конечно, могу набить. А насчёт испуга – это не моё. В общем, отвечаю кратко: да, нет, никогда, ни то и ни другое. Аж вспотел от такой беседы. Потом он разрешил задавать вопросы ему. Я тут же спрашиваю:

– Экскурсия – это надолго и куда именно? Вроде бы на сто вёрст от города ничего такого интересного или незнакомого.

– От суток до трёх, а куда – зависит от вашего сознания и подсознания. Как они дружат. Для вас это будет полный сюрприз!

– Не понял, – говорю. – Как это?

– А так, – отвечает Артур. – Вы знаете, что такое экзистенция?

– А хрен её знает, – отвечаю. – Я знаю, что такое эссенция, экзекуция, эксплуатация, эксгумация, эрекция, эякуляция и даже – эпиляция!

– Каков эрудит! – говорит он. – В философии вы, конечно, профан. И про учение экзистенциализма ничего не знаете!

– Ну, – выжидательно мычу я.

– Экзистенция – значит существование от рождения до смерти. Это некая субстанция, влияющая на всю жизнь человека. Это астральная сущность человека. Если вы её ощущаете, вы проживёте удачно. Нет – загнётесь раньше времени. А в её ощущении участвуют как сознание, так и подсознание… Теперь дошло?

Ну, не признаваться же, что я «чайник» по этим вопросам. И говорю:

– Так складно всё изобразили, что любой дурак поймёт. А в чём экстрим-то? – спрашиваю. – Тронусь умом, ослепну, сломаю ногу? Подерусь с пришельцами?

– Всё зависит от выхода вашей экзистенции в форме астрального тела в другое измерение. Подписывайте договор, платите полностью и – с богом…

И подсовывает мне бланк. А в нём такой текст – цитирую, как запомнил: Я (имя рек), находясь в здравом уме и чёткой памяти, согласен на услуги, оказанные экскурсбюро «Экстрим», за что согласен заплатить по тысяче рублей за сутки… За возможные последствия фирма ответственности не несёт…

Подписал договор и думаю: не свалял ли я дурака, согласившись неведомо на что?.. Так и неясно, что это за экскурсия, где будет проходить и всё такое… Тем не менее нужную сумму выложил. Артур жмет мне руку и велит подождать группу в соседней комнате. И протягивает мне крестик на цепочке.

Удивляюсь и даже протестую:

– Он мне как козе бюстгальтер. Я атеист.

А он терпеливо разъясняет:

– Как станет невтерпеж от экстрима, выброси этот крестик и всё вернётся к началу событий. Это твой талисман. Но с шеи не снимай ни при каких условиях. Иначе так и останешься в том месте навсегда. Тебе это надо? А теперь пройди в комнату в конце коридора и отдохни там. Не больше полчаса. На подходе человек десять желающих. Завидую вам: вы увидите то, что я никогда не увижу. Всех благ.

Выхожу в коридор, прохожу вглубь и нахожу ещё одну дверь. Вхожу. Сразу видно, что это комната отдыха. Несколько кресел вдоль стены с высокими спинками и подголовниками. Напротив, на стене, вывешены всякие картины. Странно то, что нет окон. Горят две люстры под потолком. В одном кресле дремлет парень и кивает большим носом. Сажусь в крайнее кресло, ближе к двери. Странное кресло. Внутри спинки что-то журчит. Что-то там действует. Ладно, хрен с ним. Изучаю картины. Странные какие-то. На одной нарисована машина на дороге, ударившаяся в дерево. На другой – дом покосившийся, как эта самая башня в Италии. Глупые картины. На крестик свой полюбовался. Серебряный. Талисман… Внизу у него закорючка, как у ключа. Ладно, пусть под рубашкой висит. Не тянет. И вдруг свет погас. Посидел, посидел с открытыми глазами – стало скучно. Прикрыл глаза на секунду. Хотел даже вздремнуть, но свет внезапно вспыхнул, и я распахнул зенки. Что это?

Та же комната, только пустая. Парень, что дремал, ушёл. Как это я не заметил? И больше никого. А где же группа? В коридоре слышу какое-то движение, разговоры… Клиенты пришли? А чего они сюда не заходят? Выхожу в коридор, чтобы узнать, что к чему. Какие-то люди из кабинета в кабинет ходят, бумагами трясут, друг другу что-то доказывают. Никак на экскурсантов не похожи. Кто они? Заглянул в кабинет директора, а там совершенно другая обстановка. Настоящий офис. За столом восседает огромного роста менеджер с выпученными глазами.

– Вы ко мне? – спрашивает.

– Нет, – говорю, – к папе Карло. Это вы?

Закрываю дверь и иду дальше. В приёмной, где мы анкеты заполняли, полно мужчин и женщин. Кто за столом, кто – напротив. Кто-то кому что-то доказывает. Меня в бок толкнули. Спрашивают:

– Вы с исковым заявлением?

– Нет, – отвечаю первое, что на ум пришло. – Я с туалетной бумагой.

Что за чёрт! Что могло случиться с экскурсбюро за те десять-пятнадцать минут, что я отдыхал? Выхожу из коридора. А тут знакомые два бульдозера. Спрашиваю:

– Ребята, я не сошёл с ума? Куда подевалась ваша фирма? Что тут за люди? Когда они появились?

А один из привратников отвечает грубо:

– Ты завершил свои дела? Ну и убирайся отсюда.

Хотел ему в морду дать, да передумал. Ещё милицию вызовут. Вышел на улицу. А день уже пасмурный. Солнце за тучки закатилось. Оглянулся на парадный вход и на вывеске читаю: «Адвокатская контора». Уж не сплю ли я? Ущипнул себя за руку – больно. Значит, не сплю. Совершенно обалденное состояние. Не знаю, что и думать. Стою я в полной растерянности. Поглядел на часы – со временем всё нормально. И вдруг кто-то меня по плечу сзади хлопает и грубым басом кричит:

– Витька, здорово! Сто лет не видел! Где ты пропадаешь?

Оглядываюсь и вижу: три личности стоят, и улыбки у них до ушей, будто премию получили. Одноклассники! Вместе школу кончали! Петька Шмырёв, Валька Грубина и Ленка Браткова! Блин… Все в одинаковых джинсах – но в разных футболках. У Вальки на спине надпись: «Не ходи за мной». Оригинально. Каких сто лет? Недавно всех перевидал, правда, порознь, а тут вместе собрались.

– Здорово! – отвечаю. – Что, дома не сидится? Чего ради объединились? Просто шляетесь или чо?

– В школу идём, – говорит самая симпатичная из них, Ленка.

У неё внешность фотомодели и такие большие… карие глаза, что в них отражается весь мир. Когда-то она ко мне липла, а я, как дуб, не понял её намерений и отшил, о чём до сих пор сожалею.

– Не понял юмора, – говорю. – В первый класс что ли?

Петька разъяснил:

– Встретились случайно и стали вспоминать школьные годы. И решили зайти и посмотреть, что там изменилось. В свой класс зайдем, поностальгируем. Время есть – идём с нами?

Ленка меня за руку взяла. И ласково так, как никогда раньше, уговаривает, хитро улыбаясь:

– Идём – не пожалеешь…

Я и пошёл за ними, как бобик на цепочке. Школа недалеко, на соседней улице. Трёхэтажная, советской ещё постройки. Таких школ в каждом городе по десять штук. Спрашиваю Петьку:

– Ты, говорят, со стройки ушёл? Надоело кирпичами ворочать?

– Да нет, – отвечает. – Наша фирма обанкротилась. Я теперь работаю ветеринаром. Собаки всякие, кошки…

– Блох вычёсываешь?

– Сам ты вычёсываешь, – обиделся он. – Стерилизуем мы их. Могу и тебя, если потребуется. Помнится ты в школе-то, о-го-го…

– А ты, – спрашиваю у Ленки, – всё ещё парикмахерствуешь? А помнится, в артистки готовилась?

– Предложи что-нибудь лучше. Сам-то всё в охранниках? Чужие деньги стережёшь? Удаётся?

А тут и Валька встрянула в беседу:

– А я всё на скорой помощи фельдшером маюсь. Ни дня, ни ночи покоя нет. Особенно в праздники. Столько пьяни развелось – ужас!

Так мирно мы болтали о том, о сём, и я стал забывать о странном происшествии в экскурсбюро. Подходим к школе. Тихо и спокойно. Каникулы. Входим… Где-то слышится разговор. Наверное, ремонтники свои дела завершают. Нас никто не встречает, и мы беспрепятственно поднимаемся на третий этаж и входим в коридор. Вот она – наша альма-матер. Одиннадцать лет в этом заведении прошли как одно мгновение. Идём по коридору. Первая дверь – кабинет литературы. Это – обитель десятого класса. Следующая – кабинет экономики. Ого, это что-то новенькое! Здесь была резиденция девятого класса. А вот и вход в нашу «малую родину» одиннадцатого класса. Теперь это кабинет истории. Входим. Ремонт сделан на славу. Всё блестит. Новые столы и стулья. На окнах красивые шторы. Новые стенды на стенах на тему «Россия в ХХ веке».

Мы расселись так, как сидели когда-то. Я – возле окна на третьем ряду. Ленка – впереди меня. Петька – на «камчатке». Валька, конечно, как отличница – на первом ряду в центре. Помолчали, повздыхали, повспоминали, погрустили. Пора и честь знать. Первой Валька заявила, тряхнув кудрями пшеничного цвета:

– Всё. Хватит! Иначе вообще отсюда не уйдём.

Ленка согласилась:

– И то правда. Плакать хочется.

Петька засопротивлялся, но его быстро образумили:

– Можешь переселиться. Притащи матрас и ночной горшок.

Я выхожу первый. За мной выскакивают остальные. Идем к выходу на лестничную клетку. Но тут нас ожидало нечто несуразное. Выходных дверей на месте не оказалось. Просто стенка и всё. Голубой краской выкрашена панель, а выше – побелка, такая же как во всем коридоре. Мы в недоумении смотрим на стену и ничего не понимаем. Валька почти испуганно спрашивает:

– А где дверь? Час назад она была на месте!

Ленка добавляет:

– Не в окно же мы влезли. – И ощупывает стену.

Я тоже дотронулся до панели в том месте, где должна была находиться дверь на лестничную площадку. Стена, как стена: твёрдая, шершавая, холодная.

– Что же это такое! – закричала Валька. – Этого не может быть!

Я стал догадываться: а не проделки ли это экскурсбюро «Экстрим»? Как там Артур говорил: экзистенция?! Просто нам всё это только кажется, а на самом деле дверь на месте. Я отхожу шага на два назад и с силой бросаюсь на стену, как на амбразуру вражеского дота, в надежде, что дверь вдруг появится. И больно ударяюсь плечом о твёрдую поверхность. Дверь не появилась.

– Ё-мое! Петька, – говорю я, – что ты думаешь об этом?

Но Петьки с нами нет. Мы переглядываемся. Ленка предполагает:

– Он, скорее всего, в классе остался. Не хотел уходить – помните?

Валька побежала за ним. Я опять пощупал стену. Глупая ситуация. Была дверь, и нет её. Словно фокус в цирке. Но то – в цирке. А в жизни такого не должно быть. Валька с Петькой не возвращаются. Чего они там застряли? Ленка возмущается:

– Я их сейчас разгоню.

Я останавливаю её.

– Не спеши. Тут всё не так просто. Подойдём потихоньку и заглянем в класс. Посмотрим – чем они там занимаются.

Идём. И видим, что дверь в кабинет литературы тоже отсутствует. И коридор вроде стал короче. И даже как-то темнее стало. И какой-то ветерок пролетает мимо нас. У Ленки глаза, и без того большие, стали, как у совы. Хотела дверь открыть, но я дёрнул её за рукав:

– Подожди. Я сам. Осторожно приоткрываю дверь и заглядываю в класс. Что за фигня! Класс пуст. Ни Петьки, ни Вальки нет. Растаяли. Растворились. Исчезли. В окно выпрыгнули. Прикрываю дверь и тащу Ленку в другой конец коридора:

– Спустимся по другой лестнице.

– А как же они?

– Их нет и не будет. Они в другом измерении. Поспешим. Надо убираться из этой школы как можно быстрее, иначе и с нами произойдёт что-то похожее.