Текст книги "Белое братство"

Глава 4

Да, что и говорить, неувязочка вышла. Задержание Успенского не входило в ее планы. И дело, конечно, не в нем. Он‑то посидит, от него не убудет. А вот то, что прием страждущих прервется на целых две недели, – для семейного бюджета ощутимый урон. Такса за сеанс у Вадика 25 тысяч рублей, за день к нему приходят человек семь‑восемь. Умножим… Около двух миллионов рублей получается. А если учесть, что половина по контракту отходит в магический салон, то миллион на руки. Досадно, конечно, но не фатально, еще отработает. В конце концов, не может же она предусмотреть абсолютно все! И так как белка в колесе крутится – и жнец, и жрец и на дуде игрец. Все для Вадика, а он даже осознать не способен, как много она для него делает!

Подумать только – мелкое хулиганство! Да разве это хулиганство? Ну залез человек на возвышенность, чтобы сделать важное заявление, ну поскользнулся. Так ведь никто не пострадал, ничего не сломалось. Могли бы и отпустить. А впрочем, закономерно, что он легко не отделался, не человек – сплошное недоразумение. Если бы не она, давно бы уже пропал.

Светлана в очередной раз взглянула на газету, с которой все никак не могла расстаться. Газета занимала почетное видное место на столике в кафе, рядом весело мигал разноцветными баннерами экран нетбука (незаменимый помощник, всегда под рукой), на блюдце уже не дымилась на четверть опустошенная чашка кофе. Она махнула официанту, давая понять, что кофе нужно повторить. Третья порция. Хорошо бы сократить дозу кофеина, но как? Издержки мыслительного процесса – без кофе ей «не думалось». «И все‑таки отличная работа», – снова с удовольствием похвалила она себя, любуясь на передовицу. Уровень, высший пилотаж! Почти как в фильме «Хвост виляет собакой». Размах, конечно, пока не тот, но кто знает, как все повернется с ее легкой руки?

Как все же важно правильно выбрать профессию, найти в ней себя, наслаждаясь чувством самореализации. Свете повезло, она угадала. Сомневаться в этом ей не приходилось. С одной стороны, работа ее временами казалась собачьей: лебези перед журналистами, заискивай, уговаривай написать какую‑нибудь ерунду про очередного жаждущего славы подопечного, выслушивай вежливые – и не всегда – отказы. Но на это можно было закрыть глаза ради таких минут триумфа, как сейчас, когда Светочка в полной мере ощущала себя серым кардиналом, искусным кукловодом, умеющим дернуть за правильные ниточки сразу несколько марионеток так, чтобы они послушно представили зрителю убедительную сценку. Удовлетворение разливалось по всему ее телу уютным теплом, волновало те нервные окончания, до которых было не добраться другими способами. В такие моменты она ощущала себя не просто живой, но живой абсолютно, до кончиков пальцев и волос. А может и просто абсолютной, как бутон в зените цветения.

Это удивительное чувство было обусловлено тем, что Света видела перед собой результат работы не механической, бездумной – позвонил, договорился, – а апогей полета творческой мысли, дарующий счастье созидания. Ведь это только со стороны, человеку, не знакомому с тонкостями ее ремесла, могло показаться, будто нет ничего особенного в попадании Вадима Успенского на обложку самого тиражного издания страны. А Света знала, какой уровень мастерства для этого необходим.

Таких «пророков», как Вадик, одна популярная телепередача выпускает в свет десятками, а теперь отсчет перевалил, пожалуй, за сотню. В связи с многочисленностью звездный век их недолог. Покуда на экране показывают их лица, средства массовой информации снисходят до статей и интервью. Но, как только очередной сезон телепередачи заканчивается, новая порция «распиаренных» на всю страну чудо‑людей смешивается с уймой тех, чья слава уже отгремела. Через месяц после завершения сезона зрители в большинстве своем начинают путать их имена и с трудом припоминают, кто из какого сезона и чем примечателен: «А, это, кажется, такой, чернявенький, худой, он еще со змеей ходил?» – «Да нет, ты путаешь с иранцем, а этот армянин с бородкой, и ходил он с кроличьей лапкой!» В таком примерно виде образы популярных экстрасенсов оседают в памяти масс.

Про журналистов, циничный народ, и говорить не приходится. «Светочка, ты что, издеваешься, какой еще Вадим Успенский? Финалист какого сезона? Да кто его помнит?! Ну кому интересно читать, что какой‑то там Успенский ногу сломал? Нет, дорогая, извини. Дружба дружбой, но даже если я напишу эту заметку, редактор ее просто не пропустит. Успенский твой – сбитый летчик, советую не тратить силы. Вот если Стас Михайлов или Лепс что‑нибудь повредят, то сигнализируй, буду благодарен», – подобные ответы приходилось слышать Свете от представителей СМИ чаще всего в начале работы с Успенским. Другой пиарщик на ее месте, наверное, сдался бы, отказавшись от почти безнадежного предприятия – приумножать и поддерживать популярность Вадима Сигизмундовича на гребне. Кто угодно, но не она. Ведь от известности этого подопечного зависела не только ее условная зарплата PR‑менеджера, но и будущность, – она была полна решимости затащить податливого как пластилин подопечного в ЗАГС. Перспектива придавала ей решимости, упорства, а главное – чудесным образом влияла на изобретательские способности.

К нему на работу она устроилась при весьма своеобразных обстоятельствах. Ей не пришлось отправлять резюме и ждать вызова на собеседование. Она явилась к Успенскому без приглашения, оказавшись в нужном месте в нужный момент, и взяла его, что называется, тепленьким. Он не так давно завершил свое участие в той самой, супер‑рейтинговой, телепередаче, став одним из финалистов, и вел личные приемы в одном из магических салонов Москвы. На экране Вадим Сигизмундович был прелесть как убедителен: выразительный взгляд, полный глубокомысленной печали, как у познавшего истину мудреца, благородная стать, вкрадчивый голос. А как достойно и уверенно он проходил испытания вместе со своим вороном Аидом! В общем, после просмотра сезона с его участием Светочка была под впечатлением.

Она давно уже вынашивала намерение обратиться к какому‑нибудь ясновидцу, чтобы приоткрыть завесу тайны, окутавшей ее личную жизнь. Разменяв четвертый десяток, Света была все еще одинока, несмотря на многочисленные попытки затянуть в свои сети более или менее достойного спутника жизни. Со временем она стала все больше склоняться к мысли, что здесь не обошлось без злого рока, черного глаза или еще какой бесовской напасти. Ну чем еще можно было объяснить такое положение вещей? Девица она видная, все при ней: четвертый размер груди, пышные бедра при сравнительно тонкой талии, выразительные карие глаза, каштановая коса чуть ли не до пояса – кровь с молоком, чего еще надо? К тому же Света уповала не только на свою внешность, но активно работала и над внутренним содержанием. За последние лет пять каких только семинаров и тренингов в Москве она не посетила. И «Как привлечь и удержать достойного мужчину», и «Ведическая женщина», и «Как выйти замуж за миллионера», и даже «Как не выйти замуж за олигофрена» – бонусный курс. Все без толку. Как бы близко она ни подбиралась к потенциальной добыче, практикуя всевозможные техники обольщения, как бы неистово ни сокращала влагалищные мышцы, как бы старательно ни выполняла ведические ритуалы, женихи в моменте начинали пятиться от нее, как черти от ладана. «Да что же это?! – психовала Света, сбившись со счета в своих попытках. – Будто заколдовал меня кто‑то!» Вечерами она откупоривала недорогое вино из соседнего супермаркета и, укутавшись в домашний халат, пила его вместо снотворного, чтобы мозг перестал лихорадочно анализировать стратегические ошибки на любовном фронте.

Однажды, начитавшись женских форумов, она даже удосужилась записаться на прием к психотерапевту, который взялся искать корень ее одиночества. Побеседовав с пациенткой около часа, доктор завел шарманку, звуки которой показались Свете невыносимым скрежетом.

– Видите ли, Светлана, – затянул он менторски, – основа для здоровых межличностных отношений – это свобода воли партнеров, поддержка, понимание, сопереживание, доверие, уважение к личному пространству. Вы же к своим партнерам пытаетесь применять насильственные меры. Вы обратили внимание, какими понятиями вы оперируете чаще всего: «заманить», «заставить», «выковырять из ракушки», «затащить», «подвести к свадьбе», «спровоцировать чувство»? Ваши потенциальные женихи, со своей стороны, демонстрируют совершенно здоровую реакцию на насилие – бегут от вас.

– И что делать? – по инерции спросила она, хмурясь, хотя уже решила для себя, что к этому чванливому старикашке с надменным видом больше не заявится никогда.

– Работать над собой. Переосмысливать свои установки. Прийти к пониманию, что гармоничная женщина излучает свет, любовь и доброту, ищет не «папика», но равного себе партнера. Но к этому, как я вижу, вам предстоит долгий путь.

– По‑вашему, если я не приду к этому пониманию, то никогда не захомутаю достойного мужика? – ухмыльнулась Света, силясь вспомнить ободряющие установки с тренингов. Светило психиатрии определенно ее раздражал.

– Ну почему же? – ответил он миролюбиво. – Не знаю, что в вашем понимании «достойный», но, возможно, вы создадите союз с человеком, у которого будет полярная психотравма. Допустим, вы – насильник, а ваш партнер – жертва. Травма на травму. Но это будет нездоровый и, вероятно, несчастливый союз.

– Спасибо, доктор. Всего хорошего! – сказала на это Света, шумно затворив за собой дверь.

«Ага, как же! Свежо предание, да верится с трудом. Попробуй, поизлучай в Москве свет, любовь и доброту – сожрут и не подавятся. Работать над собой! Да знал бы этот старый пень, сколько я на тренингах отышачила, в работе над собой я давно уже герой труда. Дурак дураком этот доктор, только деньги зря потратила», – так думала Света, в меру поспешно удаляясь на высоких каблуках от центра «Гармония души» к своей машине на парковке. Открыв дверцу, она плюхнулась на сиденье, включила обогрев, поуютней закуталась в кроличью шубку и решила: «Нет, к бабке идти надо или к экстрасенсу. Но где бабку в Москве найду? Значит, все‑таки к экстрасенсу…»

И вот, явившись на сеанс к Успенскому, Светочка задала терзавший ее вопрос: «Что‑то с личной жизнью у меня происходит странное. Может, венец безбрачия на мне?» «Может, и венец… “ – как‑то вяло отозвался провидец. На экране он смотрелся несколько иначе, энергичней, ярче. Сейчас же, в полутемном кабинете, освещенном только пламенем двух свечей, стоявших на низком столике перед магом, выразительными казались лишь глаза, нос с горбинкой на худощавом лице да широкие темные брови, чуть сведенные к переносице. Было в лице Успенского что‑то птичье, напоминавшее его инфернального ворона. Очертания же фигуры, да и сама поза Вадима Сигизмундовича выражали скорей беспомощность и усталость. Сидел он на низком пуфе, перед журнальным столиком со стеклянной столешницей, неудобно закинув ногу на ногу. Успенский был высок и худ, потому в этом приземистом положении острая его коленка была почти на уровне груди, а корпус скрючен дугой и подан вперед. Судя по всему, комфорт пал жертвой эффектного антуража, и к вечеру маг порядком измучился. Чудесная птица, ворон Аид, и вовсе дремал недвижимо в округлой клетке, явно не собираясь принимать участия в Светиной судьбе. Да и вообще при таком освещении больше напоминал чучело.

Пока Успенский несколько обреченно производил манипуляции со своей колдовской атрибутикой, Света рассматривала его пристальней. Интуиция уже нашептывала ей, что чуда этот экстрасенс ей не явит. Но уходить она не торопилась. Особое чутье подсказывало – перед ней потенциальная добыча. А что? Он сам признался в телеинтервью все в той же паранормальной передаче, что был разведен и одинок. Одно это уже неплохая заявка. К тому же маг, пусть с натяжкой, но все же относился к категории селебрити и, судя по гонорарам, хорошо зарабатывал.

Ее заточенный тренингами мозг самовольно отсекал важное от второстепенного, плюсы от минусов, судорожно подыскивая среди прочего мусора подходящую инструкцию к предлагаемым обстоятельствам. Главное, что будоражило его, побуждало к действию, – четко считываемый с Успенского сигнал, что человек он ведомый и слабый, такого можно взять в оборот. Возможно, сигнал этот шел от тонких нервных пальцев, которые подрагивали над столешницей, прикасаясь к предметам; возможно, от прерывистой, неуверенной речи; возможно, от взгляда, будто просящего подтвердить те бредовые предположения, которые маг высказывал о ее судьбе.

Не сильно вникая в очевидно придуманную дребедень, которую Успенский понес, оторвавшись от хрустального шара и костяных вед, Светлана кивала и ждала удобного момента начать свою партию. Дождавшись, заговорила вкрадчиво, но убедительно о том, что при его талантах и харизме преступно прозябать в тени. Ему, как любой уважающей себя «звезде», срочно нужен пресс‑секретарь, специалист высокого класса, который не даст закатиться его славе. Она является именно таким специалистом, и, несмотря на свою востребованность среди известнейших личностей, исключительно в силу искреннего расположения к Успенскому готова взять на себя эти заботы за совершенно символическую плату. «Вы ведь ничего не теряете, а приобрести можете очень многое!» – подытожила она свою пламенную речь.

Успенский смотрел на нее растерянно, видимо, не до конца понимая суть предложения. Воспользовавшись его замешательством, Света нанесла последний сокрушительный удар: «Первый месяц сотрудничества для вас бесплатно!» «Ну… хорошо, давайте попробуем», – без энтузиазма отозвался он. «Ах, как я рада!» Света в порыве чувств подскочила с пуфа и, приложив его ладонь к своей пышной взволнованной груди, спросила: «Чувствуете, как бьется мое сердце?» «Чу‑чувствую», – проговорил Успенский и судорожно сглотнул. Так судорожно, что острый его кадык подпрыгнул на длинной шее аж два раза. Так началось их тесное сотрудничество.

Помучившись первые месяцы работы с Вадимом Сигизмундовичем и окончательно убедившись, что сам по себе он не интересен СМИ, Света здраво рассудила: если он не интересен как самодостаточная «звезда», значит нужно «приплетать» его к более узнаваемым персонам. Так, задействовав все свои связи в сфере шоу‑бизнеса, она худо‑бедно, но стала добиваться редких публикаций о том, что Вадим Успенский напророчил такой‑то звезде тройню, например. И всё в том же духе. Но эти жалкие заметки моментально терялись в бушующем потоке реальных новостей. «Все это не то… Не то», – томилась Света, лихорадочно соображая, за что бы уцепиться резонансное, всеохватное, громкое.

Меж тем, русское сообщество будоражили поначалу слабые, а потом все более ощутимые раскаты мировых событий, которые все чаще трактовались как возможные предвестники третьей мировой войны. Два тяжеловеса, Россия и США, столкнулись лбами из‑за спорного полуострова и, казалось, если всем дружно затаить дыхание, над миром можно расслышать скрежет их бычьих рогов. Плюс к этому повсеместно подозрительно часто стали происходить трагедии и теракты, влекущие тысячи человеческих жертв, – что ни месяц, мир сотрясает страшная весть. То разобьется пассажирский самолет, то случится череда ужасающих взрывов где‑нибудь в сердце Европы. Тут еще Сирия, где все те же тяжеловесы вдруг стали толкаться локтями. Война с ИГИЛ¹1
  Согласно решению Верховного суда РФ (Решение от29 декабря 2014 Г. N АКПИ14–1424С), деятельность экстремистской организации «ИГИЛ» (Также ДАИШ или ИГ) запрещена на территории РФ.


[Закрыть], до которой, казалось бы, раньше никому не было дела, обрела особую важность и обозначилась уродливой красной кляксой на передовицах газет. В ту же копилку добавился глобальный исход арабских беженцев в Европу (словно Библейское переселение народов), повлекший за собой пугающие беспорядки. На фоне всех этих событий в атмосфере отчетливо ощущалась некая истерия. Россияне – и, вероятно, не только они – будто предвкушали глобальную битву сил добра и сил зла, свидетелями которой им доведется стать, а возможно и сгинуть под руинами ее последствий. Об этом кричали посты в блогах, статусы в соцсетях, размышления политологов, дебаты на федеральных каналах.

Главный тренд, так или иначе занимающий умы подавляющей части россиян, Света чувствовала своей пиарщицкой шкурой, и ей казалось, что от желания присовокупиться к нему ее мучит зуд. Но как? Как присобачить экстрасенса Вадима Успенского, который даже собственного ворона пугается, к страшилкам о третьей мировой? И вдруг ее осенило! Ну конечно! В этом коктейле, аперитиве к апокалипсису, не хватает важного ингредиента – пророка! Чтобы удостовериться в своем предположении, Света залезла в интернет и ввела в поисковике слово «Ванга». Умная система тут же подсказала ей самые частые запросы: «Ванга третья мировая», «Ванга Россия», «Ванга апокалипсис». Она проверила статистику – так и есть! Частота запросов на пророчества Ванги за последний год выросла в тысячи раз! Пазл сходится, Вадик станет второй Вангой!

Тогда Света заварила себе кофе покрепче, жадно втянула побольше пара из электронной сигареты и начала обдумывать план. Через час, дрожа от нетерпения, она уже набирала номер телефона корреспондента газеты «Супер стар», еще через десять минут вызванивала массовку (300 рублей на человека), после – знакомого художника по костюмам. Переговоры с ведущим актером будущей постановки, Успенским, она отложила на сладенькое.

Свету всегда забавляло, как Вадик таращит глаза, выслушивая очередную ее идею. А в этот раз он даже ручонками замахал беспомощно, демонстрируя ей узкие ладони, испещренные линиями судьбы, и длинные кривые узловатые пальцы. «Полезешь, полезешь», – безапелляционно отрезала Света, вдоволь насладившись агонией подопечного. Проговаривая вердикт, она указывала на экран нетбука, на котором красовалась фотография католического собора на Малой Грузинской улице, найденная в сети.

Логически привязать католический собор к Ванге Света не пыталась. Площадка была выбрана исключительно по принципу зрелищности. Корреспондент, согласившийся сделать репортаж с места действия, высказал главное требование: «Чтобы было убедительно и эффектно». В конце концов, какая людям разница – собор или продуктовый супермаркет, а по картинке хорошо. Следующий пункт плана – состряпать Вадику впечатляющую пророческую речь. Света с готовностью устремилась на просторы интернета в поисках цитат Ванги. Бог ты мой, да чего старушка только не напророчила! Тут тебе и третья мировая, и Сирия, и грядущее мировое господство России, и Белое братство, и слава Владимира, и неизбежный конец света. Ссылок на Вангу выпало бесчисленное количество, открывая их одну за другой, Света терялась в потоке информации. Но сконцентрировавшись сумела вычленить то, что нужно.

В назначенный час она приставила к собору стремянку и скомандовала: «Вперед!» Но Вадим Сигизмундович, вцепившись в полы балахона, судорожно затряс головой. Представители массовки уже топтались на своих местах, фотограф протирал объектив, прохожие засматривались на необычное действо, а кто‑то даже заинтересовано останавливался. «Светочка, а может, не надо лезть? Там высота метра четыре. Может, я прямо здесь, на твердой земле, так сказать, провозглашу?» Света ничего на это не сказала, больше того, даже не шелохнулась. Она монументально замерла на месте, и лишь ее глаза медленно повернулись, нацелив черные, как два пистолетных дула, зрачки Успенскому прямо в лицо.

Вадим Сигизмундович все понял, тяжело вздохнул, поднялся на одну ступеньку и снова замер. «Ладно, – процедила Света, достав мобильный. – Алло, МЧС? Тут человек на здании собора на Малой Грузинской, кажется, прыгать собрался, приезжайте скорее с батутом, ага!» Сбросив вызов, она обратилась к Успенскому: «Доволен? Сейчас приедут спасатели. Давай уже Вадик, миленький, лезь, люди ждут».

Успенский перекрестился и поднялся еще на несколько ступенек, потом еще на две. Когда он дополз до козырька, машина МЧС уже парковалась поблизости. Хорошо, что ребята успели растянуть батут, плохо, что сигнализировали в полицию.

И вот свершилось! Первый раз за год работы ей удалось поднять Успенского выше третьей полосы, больше того – до самой передовицы! Это был нечаянный, но заслуженный успех. Поэтому трофей, газета, был Свете особенно дорог. Снова ласково погладив его взглядом, она с наслаждением откинулась на упругую спинку кресла, развела плечи, слегка потянув лопатки, расслабилась.

За большим окном кофейни пульсировала оживленная улица. День выдался погожим. Света любила Москву такой, при таком освещении и с такого ракурса. Кофейня находилась в самом центре столицы, на Маросейке. Летнее веселое солнце, казалось, раскрашивало истомившихся за холодные месяцы обитателей столицы в сочные живые цвета. Они энергично сновали на фоне величественной дореволюционной архитектуры, излучая стремление жить. На проезжей части как всегда теснились автомобили, но здесь, в центре, они были по большей части дорогие, а то и роскошные, радовали собой хищный Светин глаз. Вот только что мимо кафе проехал шикарный кабриолет «Мазерати», да еще и с каким красавчиком за рулем! У нее даже екнуло внутри, но она одернула себя – не до красавчиков сейчас, тут бы хоть хорлю Успенского довести до нужной кондиции, а именно – до ЗАГСа. По ощущениям, совсем чуть‑чуть осталось, но сколько сил вложено!

Хотя на усилия Света никогда не скупилась, этому и была обязана тем, что сейчас, в разгар рабочего дня, когда другие томятся в душных офисах, она попивает кофе в приличном заведении, радуется достижениям и любуется «истинной» Москвой.

От этой Москвы не веяло серостью и убожеством спальных районов, которые нагоняли тоску даже большую, чем провинциальное захолустье. Светочка с ужасом вспоминала первые годы в столице, когда, вырвавшись из своей «дыры», к удивлению оказалась в обстановке гнетущей еще сильней, чем ее отчий скворечник. Там, в маленьком городке, удаленном от столицы на несколько тысяч километров, Света и подумать не могла, что Москва имеет обратную, серую сторону. Ей, как и всем провинциалкам, казалось, что столица – сплошной глянец и блеск. Как же она удивилась, приехав сюда и оказавшись перед блочной многоэтажкой, затерянной среди множества таких же серых тоскливых домов, перемежающихся с хрущевской постройкой, как она выражалась, «у черта на рогах».

Несколько лет Света ежедневно ходила по тесным дворикам мимо унылых строений до станции метро. За исключением трех летних месяцев, путь этот был холодным и сумеречным, от чего окружающая ее реальность спальных районов казалась безысходной. Воспоминания о тех первых годах жизни в Москве отдавали послевкусием кислой грусти и терпких надежд. Но, к счастью, надежды сбылись, и теперь она заслуженно обосновалась в Москве «настоящей».

На столике, под газетой, задрожал мобильный. Света оторвалась от урбанистического пейзажа и ловко выудила на свет телефон. «Светлана, вас беспокоят с канала ТленТВ. Вы являетесь пресс‑секретарем Вадима Успенского? Мы сейчас готовим передачу о возможной третьей мировой войне и пророчествах Ванги. Вадим Сигизмундович вчера сделал интересное заявление по этому поводу, мы бы хотели взять у него интервью».

От радости она даже слегка подпрыгнула, сжав в кулак свободную ладонь. ТленТВ – один из самых рейтинговых каналов страны, который, впрочем, не гнушается околомистическими инсинуациями. Больше того, основные рейтинги канал делает как раз на таких программах. Вот оно! План сработал, она все верно просчитала, закрутив маховик. Света быстро и профессионально обсудила с продюсером все организационные моменты и особо аккуратно, любовно, вывела в своем ежедневнике строчку о запланированном интервью.

Пережив новую радость, она принялась соображать, что еще должна сделать сегодня. Успех определенно вдохновлял и мотивировал ее. «Соцсети!» – вспомнила она, решив, что потом можно будет уделить время себе‑любимой и понежиьтся в каком‑нибудь SPA в честь побед.

Ведение страниц в социальных сетях Света считала важной частью плана продвижения не только Вадима Сигизмундовича, но вообще любых персонажей, товаров и услуг. Livejournal, блоги на Mail.ru, «Одноклассники», Facebook, Twitter, «Инстаграм» – все нынче важно и нужно. Время сейчас такое, интернет‑зависимое, жизнь многих переместилась в онлайн. Соцсети – прямой путь к массам. И даже основная целевая аудитория, которую Света обозначила для Успенского, уже присутствовала в сети.

Аудиторию эту Света называла кодовым словом «тетки», то есть женщины от 35‑ти до бесконечности. Расчет был, как всегда в ее случае, логичен и прост. Во‑первых, именно «тетки» были самыми преданными зрительницами программы, прославившей Успенского, во‑вторых, они были доверчивы и внушаемы, в‑третьих, часто одиноки и, несмотря на возраст, в силу женской природы бредили романтикой. А Успенский чем не романтический герой? Особенно на постановочных фото, да еще и когда эти фото сопровождаются написанными Светой текстами.

Дамы действительно попадались в расставленные ею силки. Комментировали посты, писали Успенскому личные сообщения, ластились и пытались флиртовать с харизматичным холостяком и телезвездой. Поскольку Успенскому до собственных страниц в соцсетях не было никакого дела, Света единолично заведовала всеми процессами в этой сфере. От его лица она отвечала на сообщения, настойчиво, но мягко заманивая «теток» на личные приемы. Собственно, именно они и делали львиную часть выручки экстрасенса.

Подалась среди них и явные фанатки, особо одержимые. Они просто забрасывали Свету, то есть Успенского, сообщениями о своей нездоровой любви. Таких она безжалостно отправляла в папку «спам», толка от них все равно не будет. Правда, иногда Света все же заглядывала в эту неперспективную папку по какому‑то труднообъяснимому внутреннему зову.

Возможно, ей доставляло удовольствие читать излияния одиноких, страдающих женщин, чья жизнь очевидно не сложилась. Удовольствие это заключалось в том, чтобы порадоваться тому, что она, Света, вовремя сделала все возможное, чтобы избежать такой же печальной участи. Она читала их признания и стенания, представляя себя на их месте и ликовала, что жизнь ее усилиями движется по другому пути. Из категории «одержимые и несчастные» явно выделялась одна, по‑видимому, самая одержимая и несчастная. Ее письма, копящиеся в спаме, искушали Свету больше других. И она почитывала их, в той последовательности, в которой они были посланы. То есть, начиная с самых давних.

«2 апреля 20… 22.39

это спам

Здравствуй, мой солнечный, мой ясноглазый! Знаю, ты опять не ответишь, но это не важно. Сегодня это совсем не важно. Ночь выдалась такая терпкая на вкус, такая пьяная. И я почти счастлива, даже несмотря на то, что ты не рядом… я счастлива!)) Ты, наверное, удивишься, я и сама удивлена, но, оказывается, счастье может случится вот так, неожиданно и беспричинно… Просто материализоваться из воздуха и прилипнуть к лицу глупой улыбкой, и даже проступить слезами)). Нет, нет, это не те слезы, о которых ты подумал, это другие… Они такие… знаешь, щекочущие, своевольные, сбегающие по щекам замысловатыми тропками, и я чувствую каждый миллиметр выбранного ими пути на своей коже, и что‑то внутри меня отзывается на это чувство. Замирает, вздрагивает, распускается. А потом, когда очередная слезинка падает на грудь, я чувствую ее тяжесть, совершенство каплевидной формы, прохладу и влажность. Это слезы необъяснимого счастья, оттого что ночь так хороша, и звезды так светят, и луна многообещающе одухотворена. Вся эта красота дышит прямо надо мной, а я словно у нее на ладони, как маленький зверек, которого она рассматривает близко‑близко с умилением и любовью. Сейчас я дышу в такт с этой всемогущей, великой, одушевленной красотой, я ее часть! И так как мы одной природы с ней, то она видит меня насквозь, смотрит прямо мне в душу, а значит, видит и тебя. Потому что там, в моей душе, там ты)). Да и ты и сам это знаешь! Тебя там так много, что невозможно не заметить)). Иногда мне даже кажется, что тебя во мне гораздо больше, чем меня самой! Так что эта мигающая звездами вечность навсегда запомнит нас с тобой вместе. А еще сейчас мне кажется… Нет! Сейчас я уверена – все будет хорошо! Эта сила, склонившаяся надо мной, она соединит нас! Иначе откуда бы взялось во мне чувство ликования, чувство правильного пути? Я на самом пороге счастья, у заветной двери)). А за дверью ты))). Да, да! Я это чувствую и знаю!)) Ну ладно, не будем жадными, нельзя пить волшебство залпом, большими глотками. Я отправляюсь спать. Сидим с Мурлыкой на балконе, уже поздно. Я ведь знаю, что есть и это главное! Я чувствую, время пришло…»

«Ясноглазый», блин! Света чуть печенькой не подавилась со смеху. Ой, дуры бабы, дуры. Еще и кошку приплела. Нужна ты ему, со своей кошкой. Но в одном она права, время действительно пришло. И время это ее, Светино.