Текст книги "Восхищаясь Прутковым"

* * *

 
К графине Н-ской на балу я подошёл
И диалог у нас такой произошёл:
– Пардон, мадам, но я, окинув вас зрачком,
Подумал вдруг: а не сыграть ли нам в очко?
– Ах вы Прутков? Тогда скорей скажу я «да».
От ваших виршей сильно чешется душа.
Уж всех поэтов обыграла я очком,
И вас поймала, словно бабочку сачком.
Всю ночь играли мы с очком и не с очком.
С ней наигрался я, как суслик с кабачком.
 

(Не имею понятия, как суслики играют с кабачками.)

* * *

 
Увлекайся танцами,
Не водись с британцами,
Не общайся с гансами,
Девушка с нюансами!
 

Вписать в «Из слабейшего»

(Обращено к одной из дочерей КП.)

* * *

 
Когда ты лежишь, заработавши тиф,
Советам врача не иди супротив!
 

(В автобиографии КП писал, что трижды переболел тифом, дважды – раком, по разу – туберкулёзом, свинкой и коклюшем, а также два месяца был на оккупированной французами территории.)

* * *

 
Коль ты заработал от курева рак,
Курить не бросай, полудохлый дурак!
 

(Жестоко, но справедливо. Ведь и Минздрав предупреждает, и КП, который, кстати, курил очень мало.)

* * *

 
Когда навалились простуда и грипп,
Сиди себе дома, в окошко смотри!
 

(КП был очень силён в медицине.)

* * *

 
Когда одолеет тебя сколиоз,
Езжай в Емельяново или в Давос!
 

(Уже тогда были курорты для бедных и для богатых.)

* * *

 
Когда ты поймёшь, что чуму подхватил,
Иди, застрелись: твой фитиль откоптил!
 

(Очень жестоко, но по сути верно: чума тогда не лечилась.)

* * *

 
Когда на лице повскакали прыщи,
Не ешь много сладостей, ешь овощИ.
 

(Написано на скорую руку для одной из дочерей.)

* * *

 
Когда б у меня разболелись зубы,
Я их непременно бы вылечил бы.
 

(КП часто лечил и даже удалял зубы себе, друзьям, знакомым, котам и собакам.)

* * *

 
Когда я лежу на диване один,
То чувствую тяжесть прожитых годин.
 

(Поэту никто не догадался посоветовать реже лежать одному или хотя бы перелечь на софу. Это ещё раз доказывает, что не все современники поэта ценили его должным образом.)

* * *

 
Кто ест ананасы и рябчиков ест,
Того назову я отвратный инцест!
 

(КП был не чужд классовой борьбы, особенно после реформы 1861 года, хотя от многих тщательно это скрывал. Для отвода глаз он даже написал набросок «О том, какое надлежит давать направление благонамеренному подчинённому, дабы, стремления его подвергать критике деяния своего начальства были бы в пользу сего последнего» и ещё несколько подобных сочинений консервативного толка. См. ниже.)

* * *

 
Когда вдруг чесаться захочет спина,
То я не чешу. Её чешет жена.
 

(Интересно, остальные части тела КП чесал сам или в муках ожидал прихода жены?)

* * *

 
Когда я питаюсь мясцом и винцом,
Жена называет меня молодцом.
 

(Полагаю, что выпив и закусив, он реже просил почесать. Возможно, чесался сам.)

* * *

 
Жену я с порога зову: Гюльчатай!
Попробуй с порога Пруткову не дай!
 

Внестив «Досуги»

(У порога КП переодевался в принесённый женою домашний халат.)

* * *

 
Когда к тебе внук подойдёт не спеша,
Спроси его строго: что просит душа?
 

(Судьба внуков КП туманна.)

* * *

 
В саду шумит не Енисей:
Туда зашёл внучёк Евсей.
 

Внести в «Семейное»

* * *

 
Когда наступает рождения день,
Ты новое платье к обеду одень.
 

Развесить везде

(Каждый День Рожденья семья Прутковых собиралась за праздничным столом. А поскольку в семье было десять детей, а позже несколько внуков, зятей, невесток, их родителей, братьев, сестёр, шуринов и кузенов, то из-за праздничного стола они почти не вылазили.)

* * *

Дерьмо иногда тонет!

* * *

 
Куда ты бежишь, как паршивый шакал?
Стакан молока моего расплескал!
 

(Обращено к одному из сыновей.)

* * *

 
О, женщина, грустную жизнь не влачи.
Поди-ка, постряпай Козьме калачи.
 

В спальню

(Одна из надписей над кроватью супруги КП.)

* * *

 
Беру перо, сажусь за стол зелёный,
За виршей виршу изливаю на листок,
Смотрю на клён, уж снегом убелённый
И вечность пью, как браги игристой глоток.
 

Из жимолости брага – дрянь!

* * *

 
Ходи аккуратно и в цель попадай.
Когда не попал, то лопатой кидай!
 

Присобачить на сортир

* * *

 
Бездарный подскрёбыш бездарных писак!
Шипишь, как искусанный Дролей гусак!
 

(Обращено к петуху КП. Однажды тот не прокукарекал вовремя и поэт опоздал к началу скачек.)

* * *

 
В мерзавца Б.Н. запускаю пращу:
Задую тебя, словно ветер свечу!
 

(После вирши политик-неудачник Б.Н. долго пытался реабилитироваться и даже вешался, но неудачно.)

* * *

 
О, Пушкин! В поэзьи король ты и шах.
Тебе до Пруткова лишь маленький шаг.
 

(Пуля Дантеса не позволила Пушкину сделать этот шаг.)

* * *

 
В негодника Ч. Запускаю пращу:
Тебя я, негодник, ни в жизнь не прощу!
 

(Адресовано одному из недругов КП, директору Мензурной Палатки. Вскоре после опубликования вирши в «Современнике» Ч. уехал в Оренбург, где тяжело запил.)

* * *

 
Красив как бог известный всем П.К.:
От Кутюрье вся в золоте рубаха,
Но в пасти сто зубов от Авербаха
И зенки светятся в ночи, как у волка.
 

(После точной, как стрела Р. Гуда вирши сын министра нюансов желтоглазый П.К. эмигрировал в Мексику, где получил прозвище Микки Маус.)

* * *

 
Министра П. я знал с пелёнок,
Его портрет нанёс на холст.
Как дипломат он очень тонок,
Хотя по жизни очень толст.
 

(После вирши министр похудел за месяц на тридцать один фунт.)

* * *

 
Прозаик Н-ский, престарелый демагог!
Ты б от испуга обоссался, если б смог!
 

(У ретрограда Н-ского был хронический простатит, к тому же он был туп, жаден и не женат. После вирши он дождался, когда в Крыму начнётся очередная эпидемия холеры и махнул туда не глядя.)

* * *

 
Когда ты стоишь, пожилой и больной.
Смотри на меня, хохочи надо мной!
 

(Видимо, это вирша «Из последнего». А как же КП выглядел под старость? Ни одного рисунка не сохранилось.)

* * *

 
Бегу по тундре как олень
И плачу горькими слезами:
Натёр я левую голень
И обморозил нос с усами.
 
 
Не от болезней, не от бед
Бегу сюда, прощаясь с миром,
А с тем, чтоб через много лет
Средь эскимосов стать кумиром.
 

(В скудных эскимосских архивах об этом ничего не сказано.)

* * *

 
Вот октябрь опять настал.
Стриж последний улетает,
Я ж – отнюдь. Я старый стал.
В снег мочусь, а он не тает.
 
 
Стриж подался на юга
За теплом и вкусной мошкой.
У меня ж болит нога.
Горько плачу у окошка.
 

(Все последние произведения КП пропитаны горечью о прошедших годах, о потерянном здоровье, об ушедших друзьях и котах.)

* * *

 
Когда икона архимандрита
Мироточит,
А Папа Римский поест барита
И замолчит,
Когда внезапно свеча погасла
И нет Луны,
Когда прогоркло два фунта масла
И жмут штаны,
Топор, случайно упавший в воду.
Не утонул,
То это значит, что в непогоду
Я прихворнул.
Когда увидишь, что на сосиски
Не смотрит кот,
Когда на шее у Одалиски
Проступит пот,
Левша кобылу пять футов роста
Не подковал,
То это значит, что я не просто
Загрипповал.
Не бойтесь боле Пруткова взгляда,
Всё позади.
Змея устала плеваться ядом
В моей груди.
 

* * *

 
Лежу, словно мумия дохлая.
Октябрьская ночь. Темнота.
Не спится мне. Холодно. Охаю.
И тяжкая поступь кота.
 

* * *

 
Сонм мыслей начинает бег.
В холодный пот меня бросает,
А за окном летает снег
И ворон хладный труп кусает.
 

* * *

 
Печаль и скорби на лице,
В глазах слезинки притаились,
И в довершенье на крыльце
Собаки чёрные скрестились.
 

* * *

 
Лечу как дятел над толпой.
Толпа кричит мне: «Птица, спой!»
Но нынче песен не пою вам.
А с высоты долбаю клювом.
Сегодня я не соловей,
А ястреб, ищущий кровей.
Толпа обидела поэта,
Поэт клюёт её за это!
Толпа взялась критиковать,
И улюлюкать, и плевать.
Махать руками бестолково,
Но на кого? Но на Пруткова!
Изливши жёлчные слова,
Толпы поникнет голова.
Моя ж сверкает, как сверкала.
Не страшен дятлу вой шакала!
 

(Даже старый и больной КП даёт достойный отпор крикунам из толпы.)

* * *

 
Жизнь исчезает, как зимой в печи дрова.
Дни сочтены. Я малодушно бьюсь в истерике.
В полях и кущах стала редкою трава
И даже доллары кончаются в Америке.
 
 
Бледнеет дней былых прекрасных красота.
Прощай, родной рабочий класс! Прощай, купечество!
Уж хладом дышит на меня тот час, когда
На единицу станет реже человечество.
 

(Полные трагизма строки написаны, видимо, уже тяжело больным поэтом за несколько дней до кончины. Не исключено, что это последние стихи гения. Правда, некоторые источники утверждают, будто последние строки КП написал за несколько минут до смерти, но в них было столько боли, горя и слёз, что сам поэт поджёг их. Начался пожар, в котором погибли и стихи, и сам поэт. Трудно представить более достойный уход из жизни. Недаром один из братьев Толстых говорил, что Прутков – это пожар нашей литературы. Хотя официально поэт скончался в рабочем кабинете от нервного удара, оставив лишь своё размашистое «Ах!». )

* * *

 
Тараканы бегут по паркету.
Тараканы всё время бегут
В темноту от ужасного свету,
Где опасности всех стерегут.
 
 
Так и я убегаю из мира.
Погрызитесь за мой пьедестал,
Прозы бездари, стиховампиры.
Ухожу…
Убегаю…
Устал…
 

(На полях следы слёз.)

* * *

Размышлизмы

Узрев чужого в своём огороде, поедающего малину или только готовящегося это сделать, предполагай, что это вор.

Узрев вора в своём огороде, вглядись в него пристальнее, прикрываясь от солнца ладонью руки как козырьком: наверняка это сосед.

Узрев соседа в своём огороде, будь уверен: начнёт оправдываться, подразумевая в тебе дурака.

Предполагай в каждом соседе вора.

Сосед не дремлет, потому бди!

Воруя у соседа крыжовник, осматривайся направо и налево.

Чем красивее звучание языка какого-либо народа, тем красивее в том народе женщины.

Уж лучше писать плохие стихи, чем вовсе никаких.

Любая сказка заканчивается свадьбой, а свадьба – мордобоем.

Некоторые наши умельцы так умелы и изобретательны, что изобретения, умело ими изобретённые, изобретены настолько умело, как если бы их умело изобрели вовсе не наши изобретатели и умельцы.

У животных много загадочного. Оказывается, удав глотает куски не жуя. Это же поразительно! Я попробовал и тотчас сильно подавился. Пьёт ли рыба воду, в которой плавает? Ведь под водой пить крайне затруднительно. Я однажды попытался и чуть не захлебнулся. Как волк умудряется так быстро загрызть овцу? Я попробовал, но овца долго не загрызалась. Более того, взялась грызть меня за ладонь, да так, что я насилу вырвался. А как обезьяны умудряются так скакать по ветвям? Я начал скакать по липе в парке, но тут же оборвался и упал под ноги г-же В. Ушибся сам и до смерти перепугал даму. А как коты мурлычут? Есть ли у глистов глисты? Таких вопросов ещё не меньше двух дюжин. А человечество, вместо того, чтобы изучать котов и карпов, делает пушки. Человечество! Перестань немедля!

Глазенапа уподоблю Арлекину: когда бьёт, всегда хохочет.

Племянника Тимофея Шерстобитова уподоблю Ричарду Львиное Сердце. Он меня об этом сам просил. Не Ричард, конечно же, а Тимофей.

Переходя дорогу и завидя экипаж, мужик обычно устремляется вперёд, баба же норовит ускользнуть обратно и чаще мужика страдает от суеты своей.

У каждого человека, кота, собаки, крота, комара и даже лютика был предок во времена Куликовой сечи и ещё ранее.

Читатель! Ты был в воскресенье на базаре? В Китае всегда так.

Читатель! Ты был в понедельник на базаре? На Чукотке всегда так.

Ползущий толстяк смешон.

Мы не построили пирамиду больше египетской только по одной причине: не было высочайшего указу.

Все Крюковы хитры, Мышкины малы, Кулаковы велики, Забавины улыбчивы, Мясоедовы полны, Сорокины болтливы, Мельниковы седы, Прутков значителен, Подгорные, Нагорные, Загорные и другие Горные не из наших мест, Долгопятовы высоки, Короедовых и Сусловых не встречал, Дуровы грозятся поумнеть, Кошкины в малых годах шустры, Соломины бедны, а Поповы, Ивановы и Кузьмины бывают совершенно различны.

Наполеону надо было сидеть во Франции, не оказался бы в дерьме.

Если ты собираешь клюкву в шаге от трясины, к рулетке и близко не подходи!

Играя на скрипке, гляди на свою левую руку.

Сидеть в кресле заметно удобнее, чем на стуле, на стуле сидеть несколько удобнее, чем на табурете, на корточках же сидеть неудобнее всего. Всё относительно и познаётся в сравнении.

Не всегда достаточно обругать человека, чтобы не быть им обманутым. Иногда приходится обмануть обруганного и даже потом отлупить уже обманутого.

Зато Луну можно разглядывать долго и внимательно, а Солнце слепит глаза.

Читая новый афоризм или рассказ, поинтересуйся именем автора, а уж потом высказывай свой суждение.

Вытирая чистым полотенцем грязное лицо, полотенце сие ты грязнишь. Загрязнив, начинай вытирать грязным полотенцем чистое лицо и руки. Процесс станет обратным. Так полотенце не потребует никогда стирки.

О краткости как средстве экономии чернил с бумагою (о перьях не упоминаю нарочно), так и времени, которое надлежит использовать более во благо Государя и Отечества, чем на написание и тем паче чтение малоинтересных и общеизвестных подробностей красот осенней (о зимней и говорить-то нечего) природы или так называемой испепеляющей либо какой другой любви или ненависти

Не так давно, за месяц или полтора до Пасхи, а, вернее, в начале Великого поста (помнится, уже страдал по холодцу, но ещё не сильно), который ныне, говоря о погоде, необычно холоден и ветрив, а снег крупою и мелкими хлопьями (крупных снежинок за эти дни увидел не больше дюжины, хоть и всматривался в окно внимательней обычного) засыпал всё кругом и даже клумбу, которую уже было начал вскапывать под ноготки Никодим, но так и не довскопал по причине страшного запоя на Масленицу, скотина, а дорогу на афанасьевскую пасеку завалило на четыре вершка – на Рождество бы так… читал я газету. В ней был сказ про петушка, который из безвестности появился, что-то подлое на своём веку предпринял и всё это не то в прозе, не то стишком (сейчас точно не припомню, но не в том суть) очень гладенько прописано. Вот. И задал я себе, а через себя – тебе, читатель, вопрос: ЗАЧЕМ? Зачем этот сочинитель потратил не день и даже не неделю (у меня на такое ушёл бы год!) на описание сомнительного поведения животного, которое всякий ежедневно зрит у себя на подворье и кушает варёного с лапшой (жареный он жестковат)? Уйма времени потрачена одним лишь для того, чтобы сотни (тысячи?) потратили каждый по часу (у меня ушло пять, считая зевоту и сон!) на прочтение. В масштабах империи эта бездумная трата времени представляется мне чистым расточительством, направленным на подрыв самих устоев государства путём отвлечения работоспособного населения от его прямых обязанностей. Подробно в газетах и листах следует, без сомнения, писать:

Указы Государя.

Указы и распоряжения министров и городского головы.

О неизвестном.

Неизвестное об уже известном, но, как оказалось, не до конца.

Городские и столичные новости и слухи.

Победные реляции с Кавказа и других театров военных действий.

Результаты забегов лошадей и других животных и людей.

Думаю (уверен!), что нелепый опус, читанный мною в знаменательный таким снегом Пост, уместился бы, случись нужда его вообще публиковать, в нескольких строках. Ведь если возьмут моду издавать жития петухов (а ведь кроме петухов есть ещё злые соседские собаки, домашние коты, гуси и даже ослы), то в государстве в краткий срок возникнет нехватка бумаги и чернил, а в благословенном Отечестве любая нехватка может обернуться (уже не раз оборачивалась!) недовольством толпы или того хуже. А опус звучал бы примерно так: петух вылупился из яйца, о чём свидетельствует найденная на месте вылупления скорлупа. Можно сократить в целях экономии: яйцевылупеньпетух, но тут потребуются новые правила правописания (но не реформа, спаси Бог!), на что будет необходим высокий указ, невозможный в свою очередь без указа высочайшего, который, конечно, неуместен при нынешней нестабильной ситуации в стране и за её пределами и который наверняка станет возможен уже в ближайшее время, поскольку ситуация непрерывно улучшается. Итак, он летал (что тут удивительного?), вовремя кукарекал, чем заслужил любовь невнятной национальности царевича и удостоился внимания царствующей особы, но подло предал и насмерть заклевал (глупость!) последнего в результате заговора. Всё. Остаётся лишь порекомендовать это в высшей мере безнравственное сочинение нашим дипломатам для распространения на территории государств, недружественным в отношении к дружественным нам государствам.

К. П. Заверено генерал-майором Н.Н.

Высказывания современников, случайно подслушанные мною (КП) в разных местах в разное время

Неисповедимы пути Прутковы.

Ему сам Прутков не брат.

Прутков с ним, с сеном!

На Пруткова надейся, а сам не плошай.

На Аллаха надейся, а Пруткова привязывай.

Прутков – всему голова.

Орёт, как мартовский Прутков.

Козьма грязь найдёт.

Упрямый, как Козьма.

Сидит девица в темнице, а Прутков на улице.

Сидит Прутков в темнице, и слава богу!

В семье не без Пруткова.

Из Пруткова, да в князи.

Тебя только за Прутковым посылать!

Ожидание Пруткова хуже самого Пруткова.

Рад бы в рай, да Прутков не пускает.

Ему всё равно, что об стену Козьма.

Снег на Пасху – к соплям. (А я тут причём?)

Эта микстура, что Пруткову припарка.

Завтрак съешь сам, обед поделись с другом, а ужин отдай Пруткову.

Без труда не выловишь Пруткова из пруда.

Козьма лает – ветер носит.

Кто рано встаёт, тому Прутков даёт.

Два сапога – один Прутков.

От тюрьмы да от Козьмы не зарекайся.

Козьма не тонет.

Красный, как Прутков.

Козьма камень точит.

Не пойман – не Прутков.

Когда бог хочет наказать человека, он отнимает у него Пруткова.

Козьма приходит во время еды.

Раздайся, грязь! Козьма плывёт!

Тяжело с Прутковым – легко в бою.

Назвался груздем – полезай в Пруткова.

Маркеловы сны
шутка-водевиль

Читатель! Ты уже знаком с моей посмертной запиской к комедии «Фантазия», а потому я буду краток. «Я люблю краткость», – любил говаривать я. После освистания толпою (зрители на такое вряд ли способны!) комедии «Фантазия» я, раненый в самое сердце отравленной стрелою бездушия, пишу по-другому, изменив стиль противу характера, но сохранив характерную глубину образов, дабы каждый мог увидеть то, насколько способен погрузиться. Как отнесёшься ты к этому – не ведаю, ибо творение кладу в портфель «Сборник неоконченного №1» с требованием открыть через один год после смерти автора. Ни цензор, ни толпа тогда уж будут мне не страшны. Не скрою, да и зачем скрывать, что в роли Маркела хотел бы видеть Толчёного 1-го, в роли Сони – г-жу Левкееву, критиком пускай выступит Аполлон Григорьев, а публике по окончании премьеры выдавать на выходе леденцы, о чём заранее предупредить в афишах.

Твой добродетель К.П. 11 августа 1852 г.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

МАРКЕЛ, молодой ещё человек.

СОНЯ, студентка со взглядами на жизнь.

ИЛЬЯ, высокий студент.

ФОМА, грязный студент.

ОСИП, богатый студент.

КАРЛ, больной студент.

МАРИНА, весёлая студентка.

ПОЛИНА, студентка.

ФРОЛ АППОЛИНАРЬЕВИЧ, заведующий кафедрой.

Два его ассистента (без речей)

Незнакомец с красивым от ярости лицом.

Сцена 1

УНИВЕРСИТЕТСКАЯ АУДИТОРИЯ

На сцене много стульев. Входят студенты и студентки, многие трясутся от волнения, остальные икают или просто бледны.

ФОМА

Боюсь, Карл, не осилить мне этих экзаменов. Умище тут надо иметь недюжинный, а я – что? Лапотник!

КАРЛ

(Кашляя.) Боюсь, Фома, и мне препонов не одолеть. Здоровье не то. Погибнем вместе! (Горько смеётся.)

ИЛЬЯ

Не бойтесь, друзья! Не поступим, так не поступим! Вечером поплачем хором на широкой груди у нашего друга и станем дальше жить как прежде. Он нас всяких любит. Эх, Козьма, Козьма… (Задумчиво улыбается ртом, остальные тоже умилились.)

ОСИП

Поступили б, коль учили науки усидчиво, а то что ни вечер – гулянка. Сколько денег на ветер пущено! (Открывает блокнот и что-то в нём читает, шевеля губами рта.)

ПОЛИНА

Зато сколько апельсинов съедено! В театр сходили на «Опрометчивого турку».

МАРКЕЛ

(Входит слева бодрым шагом, поправляя розу в петлице.) Приветствую, о, братья по разуму и оружию! О, пардон! Братья по разуму и сёстры по оружию! Разрешите представиться: Маркел. Родом из Дрольска. Решил пытать счастье в столице, ибо закопать талант в провинциальную землю не имею ни малейшего права. Потомки не простят. Желаю умом своим и снами Отечеству служить. Во имя его и государя готов спать сутками.

ВСЕ

(Меж собою.) Как? Что? Снами он служить собрался или с нами? Снами с нами? Спать одному за всё Отечество? Не из Мензурной ли он палатки? За государя тоже будет спать? А государыня не против?

ТРИ СТУДЕНТКИ

(Меж собою.) Какой смешной! Кто это? Никогда не видела таких. Неужто из дворян? В Дрольске, небось, все такие засони? Берлоге он столицу предпочёл, а спать в столице хочет, как в берлоге. Одет как итальянец, манерен. Приходил бы уж тогда в пижаме и с подушкой!

МАРКЕЛ

Как! Вы обо мне не слышали? Долго же слухи до столицы идут. Что ж, извольте послушать. Сны пророческие вижу с детства: рожденья и кончины, прибыль, дела служебные и амурные, скачки, карты, войны, наводнения и даже поступления в университеты. Многие известные люди мне не то что положениями – жизнями обязаны! По сей благодарят. Кто благодарит – отблагодарит.

Входят Фрол Аполинарьевич и два его ассистента, уже больших, но ещё узких специалиста.

ФРОЛ АПОЛИНАРЬЕВИЧ

Добрый всем день! Илюшенька, как ты вырос! Помню тебя во-от такусеньким. Ты всё на коленках у матушки сидел, а мне норовил в компотус слюнки пустить. Гадкий был мальчик на редкость, пакостливый. Весь в отца, царство ему небесное (мелко крестится). А матушкино здоровье как? Ходит ли по грибы, хе-хе?

ИЛЬЯ

Благодарствую, Фрол Аполинарьевич, здоровье чудное. Велела кланяться и просила в гости на Рождество. Рулеты будут просто смак. И пироги – тоже смак.

ФРОЛ АПОЛИНАРЬЕВИЧ

А сама не заходит что? Моими рулетами уже брезгует? Ей, небось, только смак подавай?

ИЛЬЯ

Что вы, рулетами она никакими не брезгует. А не заходит потому, что ногами болеет.

ФРОЛ АПОЛИНАРЬЕВИЧ

А говоришь – чудное! И давно она чудно болеет?

ИЛЬЯ

С Крещения. За грибами далеко ходила, натрудилась, потом рулеты вымораживала, простудилась. С Крещения.

ФРОЛ АПОЛИНАРЬЕВИЧ

С Крещения, говоришь? Тогда э-э-э к Покрову выздоровеет. Да. Непременно. (Всем) Прошу не толпиться, в кабинет заходить по одному после приглашения. (Уходит с ассистентами)

МАРКЕЛ

(Илье.) Цветной сон видел давеча. Вы поступили в университет с блеском, учились примерно, осилили все науки и сделали затем дрельяжный карьер. Удивительно даже было вас видеть в окружении парижских академиков.

ИЛЬЯ

Благодарю на добром слове, но откуда вы взяли, что сон ваш – пророчество. В ночь на четверг приснился?

МАРКЕЛ

Мне ли не знать, когда весь Дрольск сей услугой моей бескорыстной пользовался много лет с превеликой выгодой! Купцы разбогатели чрезвычайно на торговле с Мальтой и арабами, когда я им сообщил о тамошних ценах на рыжиковое масло при положительной динамике курса мальтийской лиры. Градоначальник должность получил после сна о внезапной поездке государя в наши края. У помещика Двоекурова дочь чуть замуж за разбойника не вышла, если б я не уснул вовремя. Всего не перечесть, милейший. Но городок наш мал, талант мой в нём помещаться перестал. Дай, думаю, поступлю в университет, совокуплю сны с наукою и умножу полезность свою. А пока пользуйтесь тем, что есть, друзья. Кто пользуется – допользуется.

ИЛЬЯ

Что ж, поглядим. (Уходит в кабинет за Фролом Аполинарьевичем.)

ВСЕ

(Перебивая друг друга и даже толкаясь.) А я? А я? Ну а я? А я-то? А я поступлю? А я как? Молчит! Неужто не поступлю? Да подожди, пусть сперва про меня скажет. Нет, лучше про меня, я вперёд спросил. Да не напирай, не то суну под сосало! Да ну их всех, Маркел, лучше отойдём, там про меня и скажешь. Не томи, голубчик!

МАРКЕЛ

Господа! Сударыни! Друзья мои! Я видел лишь одно лицо, так сразу и объявил ему эту новость. Клянусь, что постараюсь всех увидеть и тут же объявить результаты. Только дайте мне вас получше рассмотреть. (Обходит всех одного за другим, внимательно разглядывая лица. От Фомы отшатывается, Карла крутит за нос, Осипа обходит кругом дважды, девушки смущённо отворачиваются, когда он начинает их нюхать носом.)

Правда, слышал на днях во сне, как кот учёный одну фамилию называл… Кто слышит – услышит.

ВСЕ

Какую? Какую? Какую фамилию? Не томи, Маркел! (Снова начинают толкаться.)

МАРКЕЛ

(Делает умное лицо) Дайте припомнить… Что-то в голове туман. Нет ли у кого с собой табаку?

ФОМА

Есть! (Достаёт из кармана грязный носовой платок с табаком.)

ОСИП

Извольте мой! Дядя из Астрахани присылает. Знатный табачок, бразильский. Не то что у некоторых, с чертополохом да козюлями. (Презрительно смотрит на Фому.)

МАРКЕЛ

Пожалуй! (Берёт у Осипа табак, набивает короткую трубку, медленно раскуривает.) Знатно! Говорят, в Астрахани каких только товаров нету. Со всего света везут как в Амстердам. Не то что в давешние времена. И мануфактура, и серебро, и машины чудные. А уж рыбка там, сказывают, жирна, что жирней и выдумать невозможно.

ОСИП

Верно подмечено! Жирна сказочно! Можно сказать, один жир и есть. Извольте зайти в гости, рыбки отведать, какой в Дрольске и не видывали. Что в Дрольске! В самом Петербурге такую мало кто едал! А для вас – милости просим. Под наливку да с прованским маслом… Так что там за фамилию вы во сне слышали? Я – Курлыкинсон.

МАРКЕЛ

(Как бы думая.) Курлы… курлы… Курлыкинсон спросил про сон, но сон не про Курлыкинсон. Нет, милейший, не Курлыкинсон. Но про вас обязательно посмотрю. Завтра же. Кто смотрит – досмотрит. За рыбкой и расскажу. Кажется, женская фамилия была. Кажется… (Осматривает притихших девушек, подходит к крайней слева, местами весьма симпатичной.) Кажется, я вашу фамилию слыхал.

СОНЯ

Мою? (Открывает от удивления рот и держит паузу, достойную момента. Потом закрывает рот.)

МАРКЕЛ

Да-с. Не соблаговолите ли напомнить, а то туман, знаете ли…

СОНЯ

(Набравшись смелости.) Кузякина Соня.

МАРКЕЛ

Верно! Кузякина! Как же я мог запамятовать? Да, вы поступили, но при определённых обстоятельствах.

(Выходит взволнованный Илья.)

ВСЕ

Ну? Ну как? Сдал? Неужели сдал? Неужели не сдал?

ИЛЬЯ

Принят! Вечером всех поступивших и нет, тьфу-тьфу-тьфу (Трижды плюёт через левое плечё в Фому.), приглашаю на ужин. Маркел, вы – провидец! С меня шампанское! С этой минуты вы – мой друг во веки веков! (Обнимает и целует Маркела.)

МАРКЕЛ

Тогда скорее переёдём на «ты». Кто переходит – …ну, неважно. Так, говоришь, ящик шампанского? Неплохо для начала! (Отходят с Ильёй в сторону, оживлённо беседуя.)

Студенты робкой походкой заходят по одному в соседнюю комнату и быстро выходят, улыбаясь и даже хохоча. Фома пытается что-то сказать Маркелу, тот отрывается от беседы с Ильей, громко водит носом, отстраняется, бормочет: «Нет, нет, не припоминаю. Может, позже». Соня, краснея, что-то говорит подругам про обстоятельства, те, краснея, согласно качают головами. Карл кашляет, Осип что-то записывает в блокнот.