Текст книги "Белые ночи чёрной вдовы. Психологический детектив"

– Иными словами, – рявкнул Сетракян ты предлагаешь лучше подарить их грабителям, кидающим меняаа!?… Ты понял? Мэня! Чем просто испортить, да?! А ты знаешь, что мне плэвать на эту сумму, и все седые волосы от ограбления я получил только потому, что ко мне всё утро подходят сочувствующие бизнесмены и утешают как лоха гавайского в связи с этой ситуацией! Они издеваются! Да если бы я мог им сказать, что бандитосы отсосали благодаря спецконтейнэрам, я бы вас расцеловал и подарил на двоих ещё столько же! Столько же, сколько пропало! – Выскочив из-за стола, Сетракян оббежал его полукругом и, нависнув над Соломиным и Кривцовым, продолжил гортанные нравоучения. – Я овцой, которую всякий может обуть, не хочу себя чувствовать! Лохом педальным, понятна, да!? В наших кругах это не приветствуется! Я в последний раз жду членраздэльного ответа: почему не ввели, не дожали в инкассации систему спецконтейнэров. И куда девались деньги, взятые вами на это?

Теперь счёл нужным заговорить Директор Департамента.

– Гамлет Ашотович! То что вы нам объясняете, это в общем понятно и не вызывает вопросов… Вы Хозяин организации, вам виднее, на что есть смысл тратить деньги, а на что нет. Если бы на спецконтейнеры были бы отпущены наши деньги, мы бы без сомнений потратили их. Но разбрасываться так вашими деньгами… На один спецконтейнер ушло бы порядка семи – восьми тысяч евро…

– Враньё! – перебил Сетракян. – Я знаю, что им красная цена – четыре штуки!

– Я говорю о суммах, которые выставлялись нам… Может нас нагреть хотели? Какой мне смысл врать вам? – сказал Соломин, умело подпустив в голос обиды.

– Да хоть по дэсять тысяч! – заорал Сетракян. – Хоть по двадцать! Всё равно бы можно было оснастить ими все филиалы и отделения! И ещё б осталось! В миллион бы легко можно было уложиться!! А меня чуть ли не на десять нагрели! И кстати, повторяю вопрос, – куда девались выделенные на спецконтейнэры деньги!?

– Никуда не делись, – тихо ответил Соломин. – Они на балансе Департамента Безопасности, можно…

– Чтооо!? – зло перебил Сетракян. – А вы, что – самостоятельное финансовое учреждение!? Какие ещё балансы?! Когда я всем департаментам дал указание любые траты единовременно проводить через финансовые службы Банка? Или вас мои распоряжения не касаются, да? Вы государство в государстве, да??!

При этих словах Сетракян вновь навис над прибитыми к столу подчинёнными.

– Сегодня я вынес Председателю Правления официальное предупреждение. За ваше, кстати, разгильдяйство! Я понимаю, что он уверен, что вы все спэцслужбы России за хвост держите и поэтому связываться с вами не хочет. Блефовать научились, да!? Но мы – то с вами знаем на чьих бабках держится вся ваша дружба со спэцслужбами! Мы ещё вернёмся к ним, кстати, по вопросу беспримерного кидалова моего банка. Я этой ситуацией владею немножко лучше, чем он, экономист коридорный! И есть у меня большое желание разогнать вашу бутафорскую шайку – лейку, товарищи капитаны в отставке!

Воцарилась нехорошая тишина, лишь слышно было, как глубоко, с сопением дышит Сетракян, пытаясь успокоиться. Ни Соломин, ни Кривцов не решались вымолвить хоть слово в своё оправдание. Немного потоптавшись посреди кабинета, Сетракян изрёк:

– Значит так! Я вас сейчас не увольняю… Гнев – советчик плохой! Но учтите: если я в течение ближайших дней приду к подобному решению, я уже не изменю его, имэйте это ввиду! А пока действуйте, сами знаете, в каком направлении! Свободны оба.

Лица Кривцова и в особенности Соломина, недоумённо вытянулись, они вышли из – за стола и растерянно направились к дверям.

И только тут не на шутку разгорячившийся Сетракян сообразил, что выходить после этих слов из помещения сподручнее, ему самому, так как Соломин находится в своём собственном кабинете. Криво ухмыльнувшись, он быстро покинул помещение, бросив им на ходу:

– Что встали как вкопанные? Работайте, работайте!

Глава десятая. Саня Самохин, он же – Крис Норман

Саня Самохин по прозвищу Самоха выглядел немного старше своих лет. С виду он был тихий, избегающий шумных компаний малый. Худощавый и бледный, пониже среднего роста, он производил впечатление человека, которого на время отпустили домой из больницы, где долго и не совсем удачно лечили от чего – то… Прежде Самоха довольно сильно пил, а когда на примере инсультных собутыльников понял, что и каюк не за горами, решительно «вшился» и напрочь забыл даже думать про спиртное. Правда, стали люди замечать в нём с той поры определённые странности. Некоторые даже утверждали, что у него – не в порядке с головой, но, возможно, это просто происки пьющих завистников. Тем более, что вскоре парень непонятным образом разбогател. И, кстати, снова запил. Всё ли у него с головушкой в порядке – вопрос открытый, но Самоха был, пожалуй, наиболее осторожным и педантичным из всех вышеперечисленных героев романа. И то, что в нашей драме с ограблением банка ему доведётся сыграть ключевую роль – тоже не случайность. Скажем больше, если бы не его определённая «странность», то, возможно, и известных кровавых событий, раздутых впоследствии жёлтой прессой, не случилось бы.

А ещё Самоха обладал феноменальной памятью. Как – то раз он на спор с одного прочтения заучил стихотворение в полстраницы. А хорошая память, как известно, – основа любых прочных знаний. Казалось – бы, с такой памятью грызи гранит науки, делай карьеру в любой сфере деятельности – даётся то всё с пол оборота! Ан – нет! Самохе было неинтересно делать карьеру. И вообще – хоть что – то делать. Разве что музицировать… Любил он музыку!

И ещё с благословенных времён ранней юности ему было интересно видеть яркие цветные истории во сне после изрядной попойки. Ранним утром, с похмелюги, разыскать похожего романтика и оттянуться с ним винишком, где – нибудь в парке или на берегу раскинувшегося по соседству глубоководного карьера. Кроме того он с детства хорошо играл на гитаре и даже сам сочинял песни. В девятом классе он создал в родной школе нечто вроде рок – группы, куда вошли два одноклассника и один недоросток, из седьмого «А», который, правда, виртуозно лабал на ударных инструментах. Себе Самоха, естественно, препоручил акустическую гитару и вокал, а двум другим соучастникам… простите – тогда ещё участникам группы отвёл соответственно – «басуху» и «соляру». Дав несколько школьных концертов под танцы для учащихся средних классов, самохинский музыкальный коллектив дал дуба.. Тем более, что играть бесплатно соратники больше не хотели, а платить за их музицирование никто не рвался… Школа была бедна, а «студийные записи» группы, сделанные в актовом зале и разосланные куда только можно (вплоть до самых популярных радиостанций) по – видимому никого не вдохновляли.

Во всяком случае, никто из «сильных, музыкального мира сего» на руководителя рок – коллектива Саню Самохина не вышел. Одним словом от сей творческой деятельности осталась ему на память лишь грамота за подписью директора школы и почему то председателя родительского комитета. На куске алого, серпасто – молоткастого картона сообщалось, что коллектив средней школы №40 выражает благодарность «За большой вклад и участие в общественной жизни школы коллективу музыкантов и певцов ансамбля «Жар – Птица». И хотя грамоту вручили именно Самохину Сане, как художественному руководителю, но те недоумки не догадались указать в грамоте его фамилии, а потому та бумаженция фактически была филькиной грамотой, тем более, что и сама «Жар – Птица» вскоре приказала долго жить.

Малость поохав, в том смысле, что «сейчас без „толкача“ никуда» – Самоха успокоился и даже слегка приналёг на учёбу, благо приближались выпускные экзамены. Но то ли осознание того, что в будущем его по – любому ждёт музыкальный успех (а он и на самом деле не был лишён музыкальных способностей), то ли по причине отсутствия организованности и усидчивости, школу Самоха окончил весьма посредственно, никуда не поступил и благополучно загремел в армию, тем более, что откупать его было некому и не на что. Правда незадолго до призыва парень примкнул к ячейке каких – то кришнаитов, соответственно тут же стал убеждённым пацифистом и даже в военкомате, куда его доставили силой, что – то вещал о том, что убеждения не позволяют ему брать в руки оружие. Однако расторопный прапорщик – «приёмщик» смыл с его лба полосу белой краски, и, собственноручно сбрив с самохинской макушки символизирующую свободу от мирской суеты косичку, вручил ему её на память. – На! Можешь на ночь приклеивать к лысине! – хохотнул он.

После чего с удовольствием передал новобранца в мотострелковую часть….

Фальшивые трубы поприветствовали призывника Самохина «Славянкой» и – вперёд!

Как раз в этот период, усилиями трёх политиков – прохиндеев, (где они сейчас?) Советский Союз прекратил своё существование и получилось так, что, призвавшись в одной стране, Самоха демобилизовывался уже в другой.

Кстати, с времён мирной оккупации немцами приветливой, гостеприимной Чехии образца 1939 года, это был первый подобный случай в европейской истории. Там призывники тоже сперва присягали единой Чехо – Словакии, потом отдельно Чехии, а чуть позже – «образцовому германскому протекторату Богемии и Моравии».

Как наш Санёк служил – неизвестно: ходили слухи, что его чуть ли не «опустили» там чурбаны то ли за наушничество, то ли за крысятничество, а может просто за то что «бэлый абарзэл». Вследствие чего молодой солдат вскоре был переведён в другую часть, причём (наконец – то!) в музыкальную роту.

А кто – то говорил, что его и вовсе комиссовали то ли « по дурке» то ли по причине тяжёлых побоев. Сам он эту тему не жаловал и никогда и ничего про службу не рассказывал, отделываясь общими фразами – штампами про потерянные годы и про засилье в армии дуболомов.

Вернувшись на гражданку, Самоха решил немного отлежаться, «прочувствовать волюшку», как он выражался, а тем временем и подыскать подходящую работу. Время шло своим чередом, но то ли подходящей работы не находилось, то ли волюшку парень ещё не вполне прочувствовал, но процесс «отлёживания» у него затянулся на годы. Хорошо ещё, что «двушка в панеле», доставшаяся ему по наследству от мамы позволяла вместить пару небогатых квартирантов – «для поддержания штанов», как он сам любил выражаться.

Деньги от них поступали невеликие, но позволяющие относительно сносно существовать, ещё и регулярно попивая недорогие горячительные напитки. Кстати, с квартирантами он принципиально не пил, с самого начала выстроив линию – хозяин – квартирант.

Проснувшись после очередного возлияния, рано поутру, Саша любил выйти на свой ветхий балкончик и поглазеть, как люди спешат на работу. При этом нашего романтичного лодыря дополнительно грела мысль о том, что в кармане у него лежит ещё немало денег (кстати, он почти никогда не знал, сколько в точности) и сейчас, когда трудовой народ рассосётся, он выйдет из дома, купит портвешка, и духовно воспарив на винных парах, сочинит хороший шлягер, который, конечно же, сделает его знаменитым и богатым…

Купив «три семёрки», он тут же «ловил на хвост» какого – нибудь «бедного родственника» и уведя того на природу учил жизни. Его монологи о том, как надо уметь пить, жить и вообще правильно мыслить иногда сильно затягивались. Наболевшийся собутыльник усердно поддакивал и умильно поглядывал на бутыль, которую «иезуит Самоха» нарочно не спешил откупорить, наслаждаясь щекотливым моментом. Что – то было в этой забавной игре: поговорить с собеседником, готовым выслушать от тебя сейчас любую ахинею, не спеша достать пузырь… с минуту подержать в руках, якобы собираясь откупорить, а потом так же не спеша, задумчиво поставить обратно на землю. Затем, увидев, что собеседник уже дозрел и находится на грани помешательства от всех этих трюков снова взять вино в руки, протереть зачем – то бутылку рукавом и, ловко вскрыв, наконец, разлить целительное пойло по – пластиковым стакашкам.

Потом степенно чокнуться с покладистым пьяньчугой, влить содержимое в рот и прислушаться, как пробежав по пищеводу, многообещающе растекается по жилочкам баюкающее тепло. Всё – таки портвейн лучше водки!…

И снова и снова взирать с философской высоты тихого алкоголика как спешат на работу очередные волны «трудоголиков», как величал он их про себя, и смаковать мысль о том, что в ближайшее время ему это уж точно не грозит.

– Всё бегут куда – то, ломятся, – насмешливо размышлял он. – А куда и зачем? Ну, хорошо – десятая часть из них бежит в гараж, чтобы оседлав «красивого мустанга» примчаться на любимую, достойно оплачиваемую работу. А остальная – то масса? Просто суетится, чтобы иметь на ужин тарелку картошки с говяжьими шпикачками. И всё. Так зачем так суетиться!? Вот он не суетится, а живёт не хуже. И никто не заставит его задарма горбатиться. Потому что он – свободен! Да и в музыке и поэзии ничего серьёзного не создашь, если будешь от всякой шушеры зависеть. А он – сво – бо – ден! А этого, – как сказал бы математик, – необходимо и достаточно, чтобы спокойно заниматься творчеством.

Одно только мешало этой идиллии: Саня, как известно, не был, богатым наследником, а значит, был вынужден периодически беспокоиться о средствах к существованию. Одной сдачей комнаткт – не прожить! Росли цены, росла стоимость коммунальных услуг. Вернее, даже, не росла, а достигла шизофренических размеров. Теперь, при расправившей крылья России, люди уже платили «коммунальные» за собственные квартиры такие, как будто они их снимают, а не живут в своих домах! Это, к слову, явилось одной из неприятно поразивших воссоединённых крымчан особенностью нашего быта. Получив счета по квартплате на российский лад, граждане Крыма просто ошалели, впрочем эта тема – табу и мы не будем её трогать.

Одной сдачей комнаты внаём прожить было трудно. Она просто стала почти полностью уходить чиновникам ЖКХ. Очень трудно стало Самохе, у которого ничего кроме квартиры не было. Поэтому периодически Самоха подвизался разгружать вагоны на железнодорожной станции. Он называл это «сделать удар».

Удара обычно хватало дня на три, максимум на неделю жизни скромным бездельником. Всё это время он попивал свои «Три семёрки» или разбавленный спирт, а после писал «хиты».

Как всё – таки это здорово – солнечным прохладным утром распахнуть дверь на балкон, открыть бутылочку и, неспешно похмеляясь, искренне поверить, что сегодня ты напишешь убойный шлягер, который обеспечит тебе долгие безбедные, пьяные годы…

«Нааа маленьком плотууу… Сквозь бурю, дождь и грозыыы….» – ну что такого в этих словах, что бы невозможно было написать так же!? – Можно!

А уж, вслушиваясь в современные и, прямо скажем, дебильноватые тексты завсегдатаев нашего радио и телеэфира, он, произраставший на «Битлах» и «Машине времени», чувствовал, что написать подобную современным «хитам» муру ничего не стоит и взяв за основу, какую – нибудь подзабытую мелодию, а иногда даже и чей то текст торопливо набрасывал рифмованные строки:

 
«Ты мне не снишься, вот уже месяц;
В облаке таешь как небылица…»
 

В один из таких благодушно – бестолковых дней, когда Саня уже «допивал» свой вагонно – трудовой «косарь» и морально готовился к очередному выходу на разгрузку – погрузку, ему вдруг напомнила о бренности бытия собственная печень. Резкая боль под ребром пришла внезапно, ужалив змеёй, и упорно не отпускала несколько часов. Здоровый от природы Самоха был в шоке. Вернее сказать – он был изумлён. Саня, конечно, слышал, что неумеренное потребление горячительных напитков, да ещё низкого качества приводит к тяжёлым последствиям для организма, но всё это было как – то далеко от него лично. Его, Александра Самохина, всё это как бы и не касалось. Как сказал мудрец: «Здоровый умеет ценить то, что ничего не болит гораздо меньше, чем больной – то, что болит – не всё!»

А теперь он возлежал на тахте, строго на левом боку, боясь лишний раз шевельнуться и тихо постанывал. «Только бы отпустило без серьёзных последствий – никогда больше пить не буду!» – молил он все силы земные и небесные одновременно. Сколько подобных заклинаний и просьб слышала человечья печень в самых разных уголках земного шара!..

Сегодня бедняга клятвенно причитает, зарекается больше не пить, а завтра, чуть отпустило, всё повторяется снова. С Самохой, к его же счастью, всё вышло иначе. Отлежавшись дня два, он отправился к бывшему однокласснику, занял на кодировку трёху и уже к вечеру был полноценным, пусть и вынужденным трезвенником.

Ещё дня два он почти не вставал с постели (процесс прошёл как – то очень уж болезненно и тяжело для организма), о многом передумал и оценил всю бессмысленность и бесцельность своего существования.

– «Здоровый, неглупый мужик живёт на жалкие гроши, пьёт – с кем попало, дома разруха!» – сердито ругал он себя, угрюмо обозревая десятилетия не знавшую ремонта квартиру и одновременно осознавая, что возврата к прежней убогой жизни больше не будет. Для начала он решил просто устроиться в какой – нибудь ЧОП на суточную работу. Склонный как все поэты к витиеватым формам, он называл это «застолбить краюху».

Самохе казалось, что, привыкнув к многолетнему похмельному безделью, перемежаемому изредка разгрузкой вагонов, ему будет трудно сразу вписаться в ритм ежедневной нормальной работы. Так что сутки через трое – оптимально…

Да и где её найти, нормальную то работу, если столько лет прожито вольным художником. Вскоре Александр поймёт, насколько судьбоносным станет для него решение пойти в охрану. Пока же он лениво размышлял о том, как много свободного времени у него останется при графике сутки через трое для сочинения своих хитов…

– Разина бы, Андрюшу на меня толкачём… Ведь сколько песен приличных я уже написал, а двигать некому! – досадовал он. – Или взять лысого этого промоутера… Как бишь его?.. – Матвиенко! – Да если б я принёс известному композитору текст – « отдавай – ка землицу Алясочку, отдавай – ка родимую взад!» – меня б не только в соавторы песни не взяли – «ноль три» бы вызвали. В психушку упекли! А тут – пожалуйста – хит! Да ещё бабло со всех кабаков приносит!

Если бы сейчас Александру Самохину кто – то сказал, что не за горами время, когда он сам сможет продюссировать свои «хиты», он бы в лучшем случае счёл это издевательством. Однако, не будем забегать вперёд!

Есть ли горшая мука на свете, чем не иметь возможности реализовать то многое, на что ты способен!? Наверное, только осознавать, что совсем ни на что не способен. Впрочем, тогда ведь и не ждёшь ничего от жизни! А это отчасти облегчает картину.

И в один прекрасный день Саня окончательно понял, что – творческие планы – творческими планами, а нищета хоть и поспособствовала кому то из великих, в раскрытии таланта, но в конкретном случае с ним, Александром, этого явно не происходит. Он сегодня же устраивается на работу. В конце концов – работал Цой! Работал Летов!… Башлачёв опять же! Кочегарами, сторожами, но работали! Пока на свободное творчество не перешли. Конечно, кочегарка – прошедший век, но он просто обязан осилить какую – нибудь суточную работёнку. Вон сколько ЧОПов по Москве и области. И работают там иногда такие хмыри, хоть святых выноси!

Сбегав к ближайшему киоску, он прикупил популярную в среде «люмпен – пролетариата» газету «Из рук в руки». Дома за завтраком он быстро одолел весь раздел под рубрикой «Работа». Как всегда колонки пестрели сволочными, до наглости предложениями «на испытательный срок», когда дурачка припахивают за два гроша с обещанием поднять зарплату по окончании испытательного срока, а потом выбрасывают на улицу с формулировкой – «Вы нам не подошли!» Мошенничество полностью поглотило некогда по – детски наивный и честный наш народ…

Да уж. А потом, его освободившееся место месяца на два занимает такой же лох. Таким образом, мошенники ухитряются наладить бесперебойную работу своей конторы обходясь практически бесплатными сотрудниками. Более того, эти деятели ещё и ухитряются содрать с простодушных соискателей рабочего места некий вступительный взнос. В интересное время живём, граждане!

Самоху заинтересовало всего два – три объявления. Начать решил с приглашения от ЧОПа «Гранит». Оно было самым конкретным, да и реальным, в отличие от всяких там – «зарплата по договорённости». После звонка по указанному номеру и продуктивной телефонной беседы, он решил на нём и остановиться, по известному принципу – от добра – добра не ищут.

Утром следующего дня, свежевыбритый, одетый в безукоризненно – белую рубашку с тёмно – синим галстуком в полоску (подумать только!!) Самоха отправился покорять московский ЧОП «Гранит», где в предварительном телефонном разговоре ему пообещали искомые «сутки – трое», да ещё и трудоустройство до получения обязательной лицензии на частную охранную деятельность. Вероятно, сработало заверение, что спиртного он в рот не берёт принципиально и дружит со спортом.

Вообще – то он рассчитывал увидеть в качестве головного офиса ЧОПа если и не роскошный дворец в готическом стиле, то, по крайней мере, некое отдельное строение типа особнячка. Прибыв же по указанному адресу, он увидел панельную шестиэтажку жилого дома. В одном из полуподвальных помещений которого, не без труда, отыскал невзрачную металлическую дверь, украшенную логотипом ЧОПа и характерной эмблемой в цвет нашего родного триколора, прозванной в народе – «щит и меч».

– Меня ждут по вопросу трудоустройства! – внушительно отрапортовал он в ответ на вежливо – вкрадчивое: «Слушаю Вас?», – прошелестевшее из домофона. Приглашающе запищал открывающий дверь механизм и, Самоха решительно шагнул в полумрак предбанника, которые нередко именуют – «без окон без дверей» – непременного атрибута всякого частного охранного предприятия (читатели – сотрудники частных структур безопасности – прекращаем улыбаться и читаем книгу дальше!).

Решительно миновав предбанник, Самоха оказался в небольшом помещеньице и тоже без окон, где, правда, находился видавший виды дермантиновый диван и столик с разложенными на нём журналами. Это примитивное с виду помещеньице тем не менее было снабжено хитрым глазком видеонаблюдения, незримым для входящих сюда посетителей. Дежурный оператор и одновременно – штатный психолог ЧОПа, утверждал, что ему достаточно с пять минут понаблюдать за прибывшим в поисках работы клиентом, дабы дать довольно подробную характеристику этому субъекту, даже если тот сидит не двигаясь.

С этой целью кандидатов иногда мариновали там до получаса, хотя практически в том не было особой необходимости. Зачастую в это же помещение заходил ещё один «соискатель места в ЧОПе» и с порога начинал «размышлять» об их перспективах работы здесь и вообще о жизни. У одуревшего от ожидания соискателя в ответ развязывался язык, и, вскоре к результатам видеонаблюдения добавлялась и информация, вытянутая подсадным собеседником. Которым, естественно, был один из сотрудников управления ЧОПа. Некрасиво? – Да. Но ведь и вполне объяснимо. Как – никак набирались люди не картошкой торговать, а выполнять вполне определённые функции, зачастую требующие и решительности, и смекалки, и честности, и много ещё каких качеств необходимых «чоповцу» при охране людей и материальных ценностей. Так что, как говорится, – жизнь полна импровизаций.

Вскоре отмурыжив Самоху « в карантине», его наконец пригласили в комнату для переговоров, где явно какой – то отставной «сапог», по – армейски кратко и чётко задал ему ряд необходимых вопросов, на один из которых (про отношения с алкоголем) Саня ответил особенно гордо и уверенно.

«Сапог» по – видимому остался доволен. После чего с армейской прямотой сообщил, что понадобится какое – то время на «пробивание» его личности по криминальной линии (но сам он, дескать, уверен, что это будет чистая формальность), после чего Самохина вызовут в этот же офис вновь, а пока велел подумать о том, где б он хотел работать, предложив навскидку серию объектов находящихся под охраной их предприятия. Это тоже был психологический трюк – проверить не испытывает ли человек непреодолимой тяги к работе именно в инкассации или в охране кассовых помещений, т.е. мест, связанных с оборотом больших денежных средств. Таких товарищей желательно держать подальше от ЧОПа. Или, во всяком случае, подальше от денег.

Итак, среди предложенных Самохе объектов оказались: – туберкулёзный диспансер, ювелирный салон, круглосуточный гипермаркет, филиал одного из банков и система охраны платных пляжей в Серебряном бору. Условия работы, как и сумма вознаграждения, всюду были примерно одинаковые, вопрос был лишь в том куда удобнее добираться от дома и где ему кажется «покомфортнее». Навскидку Самоха выбрал пляжи, чем заработал себе дополнительный плюсик. На этом они и попрощались, договорившись о том, что вскоре Александру позвонят.

Ему позвонили уже через день. Бодрый незнакомый голос предложил ему подъехать на улицу Зорге, где располагается один из объектов банка. Там он должен представиться старшему охраннику, который всё, что необходимо, ему объяснит.

Радостно насвистывая «Лестницу в небо», Самоха устремился в ванную, и через полчаса контрастных душей, бритвенных станков и помазков он приобрёл безупречный и бравый вид выпускника военной академии. Когда же он влез в надраенные туфли, застегнул на все пуговицы куртку, и даже взялся за ручку двери, то вдруг понял, что у него нет денег на дорогу! «Ещё вчера закончились, когда продукты покупал», – вспомнил он. И занять позабыл! Вшитые – они чудные…

Ещё хорошо – знакомая продавщица семь рублей тогда от себя доплатила. Помрачнев, Самоха уселся на табуретку. Ему стало досадно и стыдно. И ещё его одолевала злоба. За себя, за страну, «за весь наш родной идиотизм»! Квартиранты были на работе.

А случилось то, вот что: бросив пить, Самоха как – то и перестал работать на разгрузке вагонов. Видно, психологически эти два действа были увязаны между собой. Вполне естественно, что он быстро истратил деньги, пришедшие в начале месяца с квартирантов (как смело тратил и прежде, подразумевая, что на вагонах доберёт нужные суммы, если что). А теперь, когда необходимость выпивки отпала, отвалилась и необходимость в «разгрузочных днях»…

Первой его мыслью было перезвонить в ЧОП и договориться о переносе своего визита на указанный объект. Но, пораскинув умом, он отмёл этот вариант. Негоже начинать работу с подобных фортелей – лучше пойти на улицу и попробовать занять денег у кого – то из знакомых.