Текст книги "Битва за Кёнигсберг. Восточно-Прусская кампания 1944–1945 гг."

К этому времени советским войскам до Кенигсберга оставалось преодолеть еще не менее 200 км.

В августе 1944 г., завершая операцию «Багратион», пройдя с боями Белоруссию и Литву, войска Красной армии вышли на подступы к границе Германии. Против группировки немецких войск, сосредоточенной в Восточной Пруссии, предстояло действовать войскам 1 -го Прибалтийского, 2-го и 3-го Белорусских фронтов.

Объективно обеим сторонам требовалась передышка. За два месяца непрерывных боев советские войска продвинулись на 550-600 км на запад. Войска нуждались в отдыхе, пополнении личным составом, техникой, вооружением и боеприпасами. Учитывая то обстоятельство, что последующие боевые действия предстояло вести на территории противника, длительное время подготавливаемой к обороне.

В критической ситуации оказалось гитлеровское командование. Летом 1944 г. немецкие войска потерпели сокрушительное поражение на востоке. В том числе были разгромлены главные силы группы армий «Центр», прикрывавшей основные направления наступления советских войск в центральные и северные районы Германии. Была разгромлена и значительная часть группы армий «Север», а сохранившие боеспособность дивизии вермахта были вытеснены советскими войсками в Курляндию.

Ситуация для противника сложилась таким образом, что в полосе фронта в общем направлении на Кенигсберг шириной более 200 км немецкие войска смогли противопоставить войскам Красной армии только 12 пехотных дивизий 3-й танковой и 4-й армий, не считая средств усиления и других отдельных частей и подразделений. В данный момент это позволяло вермахту прикрыть самое опасное операционное направление на востоке – гумбинненско-инстербургское. Но «надежность» была условной. Дело в том, что, как справедливо указывал впоследствии командующий 11-й гвардейской армией генерал-полковник К. Н. Галицкий, почти все силы противника были равномерно распределены по фронту в одном эшелоне. Не пришедшие в себя после поражения в Белоруссии немецкие войска физически не могли создать хоть какие-то оперативные резервы. Немецкое командование всерьез рассчитывало на развитую сеть шоссейно-грунтовых и железных дорог, посредством которых оно могло быстро перебросить в район возможного прорыва своего фронта войска, расположенные на значительном удалении от него. Широкая аэродромная сеть позволяла противнику даже при недостаточном числе боевых самолетов сосредоточивать на нужном направлении значительные силы авиации с аэродромов Тильзита, Инстербурга, Гердауэна, Летцена и даже Кенигсберга [37, с. 6].

Итак, обе воюющие стороны в конце августа – начале сентября нуждались в оперативной паузе.

Августовско-сентябрьское затишье было условным. Бои фронтового значения продолжались как на основном направлении в Восточную Пруссию: Вилкавишки – Вирбалис – Эйдткунен – Шталлупенен, так и на других направлениях (следует иметь в виду, что в 1938 г. в Восточной Пруссии прошла кампания переименования топонимов. В частности, многие населенные пункты на границе с Литвой были до этого литуанизированы. В результате переименования Пилькаллен стал Шлоссбергом, Эйдткунен – Эйдткау, Шталлупенен – Эбенроде, Шилленен – Шильфельде, Лазденен – Хассельбергом и т.д. В немецких боевых документах использовались, как правило, новые названия. Эта традиция сохранилась и в современной немецкой литературе. В то же время в документах Красной армии использовались старые названия немецких населенных пунктов. Соответственно, эта традиция сохраняется и в современной российской литературе. — Г. KJ. Наконец, 5 октября 1944 г. войска 1-го Прибалтийского фронта (командующий фронтом генерал армии И. Х. Баграмян) начали наступление на мемельском направлении с целью прорыва к побережью Балтийского моря. Этим наступлением предусматривалось отрезать в Курляндии группу армий «Север», лишив ее связи с группой армий «Центр».

Решение этой задачи обеспечивало в последующем разгром обеих групп по частям.

Наступление развивалось вполне успешно, ибо через пять суток войска фронта вышли к Балтийскому морю в районе Паланги и непосредственно к границе Восточной Пруссии в районе Таураге. По сути, была занята территория Мемельского края, части Восточной Пруссии. В руках немцев остался практически только Мемель, взятие которого было осуществлено в январе 1945 г. Но 1-й Прибалтийский фронт провел свою операцию на 10-12 дней раньше, чем 3-й Белорусский. И хотя между фронтами существовал природный рокадный барьер – река Неман, разделявшая боевые порядки войск, а 3-му Белорусскому фронту пришлось осуществлять самостоятельное, по сути, изолированное наступление частью своих сил, соединения 39-й армии также вышли на границу Германии на участке Таураге – Сударги. Успешно развивала наступление и 5-я армия, преодолевшая «Восточно-Прусскую позицию» южнее 39-й армии.

Успех на стыке двух фронтов создал благоприятные условия для последующего наступления войск 3-го Белорусского фронта вглубь Восточной Пруссии. Немецкое командование верно оценило складывающуюся ситуацию на своем северо-восточном участке фронта. Могла измениться вся стратегическая обстановка в Прибалтике, причем в худшую для Германии сторону.

К. Н. Галицкий в своей работе «В боях за Восточную Пруссию», оценивая действия противника, сообщает, что в начале октября немцы были вынуждены спешно перебросить из Германии управление парашютно-десантного корпуса «Герман Геринг» со 2-й парашютно-моторизованной дивизией, из 9-й армии – 1 -ю танковую дивизию «Герман Геринг», которую впоследствии переименовали в 1-ю парашютно-танковую дивизию. 1 октября в Восточной Пруссии был сформирован парашютно-танковый корпус «Герман Геринг». Усиление обороны немцам пришлось осуществлять выдвижением на опасные направления разрозненных частей и соединений. Так, в район Шилленен в первую линию была введена прибывшая из 4-й армии 349-я пехотная дивизия и один из полков 367-й пехотной дивизии, главные силы которой остались в полосе действия 2-го Белорусского фронта. На это же направление были направлены из резерва части 20-й танковой дивизии (сама 20-я танковая дивизия находилась на доукомплектовании в районе Иоганнисбурга и участия в Восточно-Прусской операции впоследствии не принимала. – Г. К.). В район Гумбиннена к 14 октября прибыла из Курляндии 61-я пехотная дивизия. Ценой огромных усилий немецкому командованию удалось в начале октября 1944 г. стабилизировать линию фронта, за которой непосредственно находилась Восточная Пруссия [там же, с. 8; см. также: 167, S. 47].

Здесь необходимо отметить, что немецкое командование не без оснований рассчитывало на подготовку провинции к ведению боевых действий именно в обороне.

Строительству оборонительных сооружений в Восточной Пруссии в Германии всегда уделялось особое внимание. Практически вся вторая половина XIX в. прошла под эгидой строительства крепостей, фортовых сооружений и приспособления местности для ведения оборонительных боев. После Первой мировой войны в оборонительном строительстве в провинции наблюдался застой, что было естественным для страны, проигравшей войну и оказавшейся в сложной экономической ситуации. Тем более что по условиям Версальского мира 1919 г. в военных вопросах для Германии существовали значительные ограничения.

Так, Германия имела возможность возведения укреплений в Восточной Пруссии, но на значительном удалении от границы.

Если очертить на карте район, на который не распространялись ограничения, он будет похож на треугольник с вершиной возле города Хайльсберг (две другие вершины располагались на побережьях заливов Фришес-Хафф и Куришес-Хафф). Здесь и началось в 1932 г. строительство множества небольших оборонительных сооружений, хорошо скрытых, приспособленных к местности, защищенных от артиллерийского огня. Сооружения обеспечивали взаимную огневую поддержку, были обеспечены средствами связи. Широко использовались проволочные заграждения, возводились железобетонные огневые точки (доты).

Хайльсбергский оборонительный район стал основой обороны центральной части Восточной Пруссии, или, как его называли немцы, «крепостью Замланд» («Festung Samland») [167, S. 18].

Впоследствии немцы возвели еще ряд оборонительных позиций, и к 1939 г. провинция уже представляла собой единый укрепленный район.

В 1943 г., потерпев поражение на Волге и под Курском, гитлеровское командование развернуло оборонительное строительство в приграничной полосе и приступило к совершенствованию старых оборонительных рубежей. Приближение войск Красной армии к границам Восточной Пруссии еще более активизировало этот процесс.

В середине июля 1944 г. по инициативе гауляйтера Восточной Пруссии Коха примерно в 20 км к востоку от границы Германии началось строительство так называемой «Восточно-Прусской оборонительной позиции». В обиходе ее называли «вал Эриха Коха». Предполагалось, что она пройдет от Вилкавишек через Науместис и далее на север. Для строительства этой позиции были мобилизованы десятки тысяч людей. Мероприятие было запоздалым, так как позиция возводилась тогда, когда в ее северной части уже шли бои. Несмотря на то что позиция местами осталась недооборудованной, она все же представляла собой известную преграду для советских войск.

В частности, перед 11-й гвардейской армией «Восточно-Прусская оборонительная позиция» состояла из одного основного и двух промежуточных рубежей.

Первый основной оборонительный рубеж глубиной 3-5 км состоял из двух-трех, а на некоторых участках из четырех линий траншей. В 30-40 м от траншей были установлены проволочные заграждения, усиленные противотанковыми минами, а перед ними в 15-20 м на танкодоступных направлениях – противотанковые минные поля. Основу этого рубежа составляли опорные пункты и узлы сопротивления. Между ними поддерживалась тесная огневая связь. Перед передним краем была подготовлена сплошная огневая завеса большой плотности. Система огня строилась на основе огневых групп, включавших по два-четыре станковых пулемета. Огонь станковых пулеметов дополняли ручные пулеметы. Противотанковая артиллерия эшелонировалась в глубину и располагалась на замаскированных огневых позициях [37, с. 15].

На удалении 8-10 км от основного рубежа проходил первый промежуточный оборонительный рубеж, который имел две-четыре траншеи полного профиля, соединенные ходами сообщения. Траншеи были оборудованы стрелковыми ячейками и пулеметными площадками. На отдельных направлениях рубеж был прикрыт проволочными заграждениями и минными полями. В 3-7 км от первого промежуточного рубежа проходил второй промежуточный рубеж обороны. На участке Кибартай – Шаки имелись заболоченные участки местности, непроходимые для танков, а на виштенецком направлении передний край проходил по восточным скатам высот, откуда противник имел хороший обзор и обстрел. Кроме того, на оборонительных рубежах через каждые 30-40 м были установлены железобетонные огневые точки [52, с. 26].

Их еще называли «горшками Коха» – цементная труба с бетонной крышкой. Труба закапывалась в землю, в ней мог находиться один человек, который вел огонь по танкам и пехоте противника. Надо сказать, что немцы не любили эти сооружения, так как они создавали эффект своего рода мышеловки [167, S. 30].

Советские войска, вклинившись в расположение «Восточно-Прусской позиции», были вынуждены остановить наступление, совсем немного не дойдя до границы Германии.

Однако эта позиция представляла собой всего лишь предполье в системе обороны Восточной Пруссии. Долговременная оборонительная система на территории провинции состояла из зон, полос и укрепленных районов, отдельных укрепленных позиций и значительного числа полевых рубежей. Всего в Восточной Пруссии было оборудовано шесть укрепленных районов, из них три (Хайльсбергский, Ильменхортский и Летценский) располагались в полосе наступления 3-го Белорусского фронта. Кроме того, в этой же полосе находилась и крепость Кенигсберг, на подступах к которой в целом находилось девять укрепленных полос, эшелонированных в глубину до 150 км.

Достаточно сказать, что суммарная линия немецких траншей только в приграничной полосе за четыре недели работы составила около 23 тыс. км [162, р. 23].

Таким образом, Восточная Пруссия была подготовлена противником к длительной, упорной и, самое главное, кровопролитной обороне. Кроме того, что в провинции находились и непрерывно пополнялись как боевые, так и ополченческие дивизии, территория области была прекрасно оборудована в инженерном отношении. Немецкие войска мастерски использовали особенности местности, подготовили эффективные средства борьбы с советскими броневыми силами, запланировали нанесение контрударов на различных направлениях и маневр частей и соединений. Основная масса немецких солдат была настроена решительно сражаться за Восточную Пруссию.

Периодизация битвы за Кенигсберг

В середине 60-х годов прошлого века в военной литературе битва за Кенигсберг получила четкое деление на две составляющие:

– Гумбинненская наступательная операция 3-го Белорусского фронта;

– Восточно-Прусская стратегическая наступательная операция, проводившаяся силами 2-го и 3-го Белорусских, частью сил 1-го Прибалтийского фронтов при содействии сил Балтийского флота.

Для этих операций сразу же после окончания войны встал вопрос об их внутренней периодизации. Но если Гумбинненская операция, достаточно кратковременная, в целом воспринималась как единое целое, то вопрос периодизации стратегической операции был и до сего времени остается дискуссионным.

Впервые о периодизации битвы за Восточную Пруссию высказался полковника. В. Васильев. В 1945 г. он был начальником отдела по использованию опыта войны оперативного управления штаба 3-го Белорусского фронта. Сразу после окончания боевых действий ему была поставлена задача по обобщению опыта участия советских войск в боях в Восточной Пруссии в 1944-1945 гг. Войска переходили на штаты мирного времени, предстояла учеба молодого пополнения, не имевшего боевого опыта, очень важно стало учить тому, что необходимо на войне. Это было возможно только после изучения и обобщения опыта прошедших боев и сражений.

Коллектив отдела под руководством А. В. Васильева в течение четырех послевоенных месяцев подготовил отчет о Восточно-Прусской операции 3-го Белорусского фронта, в подзаголовке которого указано, что это так называемый «конспект для разбора» (в дальнейшем Конспект. – Г, К.). По истечении сроков хранения в штабе округа и, видимо, после того, как Конспект утратил актуальность в связи с появлением новых материалов по опыту Великой Отечественной войны, отчет был сдан в Центральный архив Министерства обороны (г. Подольск). Там получил свой постоянный номер: фонд 241, опись 2593, дело 987.

В течение длительного времени Конспект носил на титульном листе гриф «секретно», хотя К. Н. Галицкий, не расшифровывая название, а ссылаясь только на архивные данные, использовал дело при написании своей монографии «В боях за Восточную Пруссию». Пользовался им и маршал А. М. Василевский, когда в 1965 г. готовил материал для «Военно-исторического журнала» [37, с. 45, 437, 441,450 и др.; 21, с. 45]. В настоящее время документ рассекречен.

Структурно Конспект построен по действовавшей тогда, да и сохранившейся впоследствии схеме выработки решения командующего (командира) на предстоящую операцию (бой). Командующие фронтом, армиями из директив вышестоящего командования (командиры соединений и частей – из приказов вышестоящих начальников) уясняли задачу, оценивали обстановку, возможности своих войск и противника и формировали замысел операции (боя) – основу решения на выполнение оперативной (боевой) задачи. Исходя из этого, в Конспекте значительное место уделено описанию театра военных действий, собственно Восточной Пруссии. Приведены данные о составе группировок своих войск и войск противника, сообщается об оперативном построении (боевом порядке), боевых задачах войск (прорыве оборонительных рубежей, развитии успеха, направлениях дальнейшего наступления, перегруппировки), их взаимодействии и т. д. Но и, кроме того, практически каждый раздел Конспекта завершается оценкой проведенной операции (или ее этапа), данными о потерях своих войск и войск противника.

Следует обратить внимание на то, что именно в отделе полковника Васильева при работе над Конспектом и была создана основа периодизации всей битвы за Восточную Пруссию в 1944 и 1945 гг. Термин, который Васильев использовал в заглавии своего Конспекта, «Восточно-Прусская операция», был обобщающим, объединяющим весь период боев в провинции с октября 1944 по май 1945 г. Именно он предложил деление всей Восточно-Прусской кампании 1944-1945 гг. на ряд самостоятельных (для 3-го Белорусского фронта) фронтовых операций:

– вторжение в Восточную Пруссию;

– Тильзитско-Инстербургская операция;

– ликвидация группировки противника юго-западнее Кенигсберга;

– штурм Кенигсберга;

– ликвидация Земландской группы войск противника;

– операция по овладению косой Фрише-Нерунг.

Через некоторое время в общественном, да и в научном тоже, мнении стала сказываться сформировавшаяся негативная коннотация термина «вторжение» для советских читателей. Термин «вторжение» постепенно становится «неудобным» для современных историографов, и кампания советских войск в восточной провинции Германии стала ограничиваться только Восточно-Прусской стратегической наступательной операцией 1945 г.

Из научного оборота практически исчезает упоминание Гумбинненской операции 3-го Белорусского фронта в октябре 1944 г. Может быть, потому, что когда-то маршал Василевский резко негативно и не совсем справедливо отозвался об этой операции, отметив «неудачные попытки прорваться в пределы Восточной Пруссии и переход после этого к жесткой обороне войск 3-го Белорусского фронта» [21, с. 36].

Впрочем, в 60-70-х годах прошло века состоялся своего рода ренессанс, естественное структурирование всей Восточно-Прусской кампании 1944-1945 гг. (битвы за Кенигсберг): Гумбинненская фронтовая наступательная операция 1944 г. [2, с. 120, 122; 37, 19, 39, 178 и др.] и Восточно-Прусская (несколько позже – стратегическая) наступательная операция.

Однако ненадолго: в начале нового века операцию стали называть Гумбиннен-Гольдапская, либо включать ее в состав Прибалтийской стратегической наступательной операции 1944 г., либо и то и другое вместе [115, с. 316; 96, с. 2; 27, с. 183].

По оценкам же современных историографов кампания советских войск в этой провинции Германии ограничивается Восточно-Прусской стратегической наступательной операцией 1945 г. [116, с. 192-211].

Между тем в периодизации полковника Васильева, как мы видим, перечень иной, а под первым пунктом стоит вторжение в Восточную Пруссию.

Об этом же сообщают и немецкие историографы. В частности, немцы Диккерт и Гроссманн пишут в своих мемуарах, оценивая результаты этого сражения: «На 150 км по фронту и на глубину до 40 км советские войска вошли на землю Восточной Пруссии» [167, s. 67].

Периодизация самой Восточно-Прусской операции 1945 г. в послевоенной литературе претерпела определенные изменения. Речь пошла больше об оперативно-стратегической периодизации. Так, первоначально сообщалось о трех периодах операции: первый по времени охватывает прорыв тактической обороны противника и создание условий для развития наступления в глубину (13-18 января 1945 г.); второй – развитие наступления в оперативной глубине обороны противника и отсечение восточно-прусской группировки от остальных сил немецко-фашистской армии (19 января – 9 февраля 1945 г.); третий – уничтожение группировок противника в Восточной Пруссии (10 февраля – до «ликвидации земландской группы немецких войск»). Впервые о такой последовательности разгрома немецких войск рассказал в историческом очерке генерал-лейтенант Е. А. Шиловский. Очерк был опубликован в одном из первых печатных изданий по истории Восточно-Прусской операции, ставшем доступным читателю еще в 1946 г. Эта трактовка существовала в историографии операции примерно до начала 1960-х годов [154, с. 11; 92, с. 59,70,76].

Впоследствии произошло укрупнение периодов. Их стало два: первый – отсечение восточно-прусской группировки противника от основных сил и прижатие ее к морю (с 13 января по 10 февраля 1945 г.); второй – расчленение окруженных войск противника и разгром их по частям (с 10 февраля по 25 апреля 1945 г.). Отаком делении говорил еще А. М. Василевский, рассказывая об истории планирования операции [21, с. 37].

Необходимо отметить, что о такой периодизации, не облекая ее в формальные рамки, упоминал и Е. А. Шиловский. У него идея подобного образа действия 3-го Белорусского фронта была заложена в оперативный замысел: отрезать немецкую группировку в Восточной Пруссии от основных сил, а затем разгромить ее по частям [154, с. 9].

С подобной весьма размытой периодизацией явно не был согласен А. В. Васильев.

Дело в том, что в декабре 1944 г. в оперативный отдел штаба фронта была представлена рукопись под названием «Материалы к разбору наступательной операции 3-го Белорусского фронта на Гумбинненском направлении 16-27 октября 1944 года». Подготовили эту рукопись полковник Васильев и майор Бельский [83, л. 1-68, л. 69, 70 – карты].

Уже летом 1945 г. при работе над текстом Конспекта она была использована практически в полном объеме (за исключением небольшого раздела, в котором описываются географические особенности территории, на которой развернулись октябрьские бои 1944 г.). Учитывая, что этот раздел тематически как бы дополняет первую главу Конспекта, авторами было принято решение объединить эти части текста [см. об этом: 71, л. 31-54].

Васильев при этом не дает конкретного названия операции под Гумбинненом в октябре 1944 г., указывает только направление – Гумбинненское – и считает ее частью стратегической операции 1945 г. Но такой подход и сказался впоследствии на судьбе важнейшей в политическом отношении фронтовой операции. О ней просто перестали упоминать. Битва за Кенигсберг, таким образом, начинается только в январе 1945 г.

В современной трактовке Восточно-Прусской операции (в полосе 3-го Белорусского фронта) упоминаются Инстербургско-Кенигсбергская (13 января -10 февраля 1945 г.), Кенигсбергская (6-9 апреля) и Земландская (13-25 апреля) операции [32, с. 368; 116, с. 195].

В такой периодизации нет места операции по вторжению советских войск в Восточную Пруссию (Гумбинненской фронтовой) и фронтовым операциям по разгрому группировок противника юго-западнее Кенигсберга и по овладению косой Фрише-Нерунг.

Что касается операции вторжения, то тут с Васильевым успешно можно дискутировать. Дело в том, что Гумбинненская операция однозначно определялась как фронтовая операция, проведенная 3-м Белорусским фронтом вполне самостоятельно. Да и оперативная пауза (с конца октября 1944 г. до середины января следующего года) была слишком продолжительной, чтобы говорить о преемственности или насущных связях между двумя операциями.

Впрочем, по содержанию Конспекта, по его тексту видно, что авторы провели исследование операции на Гумбинненском направлении таким образом, что сомнений в самостоятельности Гумбинненского прорыва, в его значимости у пользователей не возникает. Так же как и операции по разгрому противника юго-западнее Кенигсберга.

А вот что касается операции по занятию косы Фрише-Нерунг, то материал Васильева ведет к изменению хронологии всей стратегической операции.

Долгое время считалось, что высадка войск на косу началась сразу же после завершения штурма Пиллау 25 апреля 1945 г. Об этой дате сообщается в соответствующем приказе Верховного Главнокомандующего [95, с. 188-189]. Но дата, определенная этим приказом, требует корректировки.

Дело в том, что и командарм 11-й гвардейской, и другие участники сражения сообщают, что весь следующий день оказывала сопротивление штурмующим город советским войскам крепость Пиллау. Только к исходу 26 апреля гарнизон и защитники прибрежного юго-западного района города сложили оружие [37, с. 448].

А бои на косе уже шли весьма активно. Они стали естественным продолжением операции на Земландском полуострове. В них участвовали соединения и части 11 -й гв. армии, 48-й армии, на начальном этапе восточное побережье залива обеспечивала 50-я армия, а в последующем – фронтовые части и соединения. Кроме того, боевые действия велись при содействии сил Краснознаменного Балтийского флота. Видимо, стоит согласиться с точкой зрения А. В. Васильева: бои на косе есть продолжение стратегической операции. Тогда Восточно-Прусская стратегическая наступательная операция получает свое логическое завершение в рамках Второй мировой войны, то есть 9 мая 1945 г. Но не только.

Появляется возможность хронологически точно указать даты начала и завершения битвы за Кенигсберг – 16 октября 1944 г. – 9 мая 1945 г.

Дальнейшее рассмотрение истории событий в ходе битвы за Кенигсберг будет вестись с учетом оперативно-стратегической периодизации, позволяющей достаточно подробно рассмотреть все особенности восточно-прусской кампании.