Текст книги "Россия в современной геополитике"

В некоторых российских регионах под благовидным предлогом объективного изучения своего края внедряются если не сепаратистские настроения, то, во всяком случае, идеи исключительности отдельных территорий и их исторического тяготения к соседнему зарубежью. Как замечает политолог А. Балиев, в исследованиях тверских историков и экономистов «Проект «Исток Западной Двины в еврорегионе «Даугава-Западная Двина»: возможности партнерства стран и регионов в территориальном сотрудничестве через границы» в 2010—2011 гг., подчеркивается историческая, социально-экономическая и географическая принадлежность Тверского региона к Балтии и Скандинавии.

Исследователей в первую очередь интересует процесс формирования еврорегиона «Даугава – Западная Двина», социально-экономической интеграции территорий, которые включают в себя Калининградскую, Ленинградскую, Псковскую и Новгородские области, Белоруссию, государства Европейского Союза – Латвию и Литву. С обретением статуса еврорегиона на этой территории исследователи предполагают здесь создание свободной экономической зоны, формирование балтийской евро-региональной идентичности. По мнению А. Балиева, подобные исследования и трактовки стимулируют своего рода экономико-политический и административный дрейф любого региона от общероссийского пространства. И эта тенденция в последние годы характерна для краеведения ряда регионов РФ.

Это связано не только с возрождением сепаратистских идей и их стимулированием извне, но и с ухудшением социально-экономического положения всё в большем числе субъектов Федерации. Всё больший разрыв в уровне доходов мегаполисов, особенно Москвы, и российской «глубинки», усугубление социальных, экологических проблем в ряде регионов становятся питательной почвой для оправдания сепаратистских устремлений в местной интеллектуальной элите, что ведет к «центробежным» тенденциям не только в экономике и административно-территориальном управлении, но и в общественном сознании [13]. Это приводит к вольному или невольному исчезновению из политического дискурса, как элит, так и широких масс представления о России как целостном, неделимом субъекте, размывается категория общего для всех россиян интереса, идея политико-экономического, правового и социально-культурного сообщества всех граждан РФ. А это, в свою очередь, – прямая угроза геополитической субъектности государства.

Необходимость укрепления западного вектора российской геополитики вызвана и внешними геополитическими вызовами. Так, Доменик Рикарди – известный канадский футуролог, один из «отцов-основателей» «Движения Культурной Альтернативы» (Mouvement d/Alternative Culturelle) в своем интервью на вопрос, какой он видит территорию, которую занимает сегодня Россия, через 10 лет, заявил, что по его прогнозам выстраивается следующая картина: «От Уральского хребта до Петербурга и от Мурманска до Астрахани территория разделена на директории, находящиеся под объединённым командованием НАТО. Предыдущее административное деление на области сохранится полностью. Разница лишь в том, что каждая область находится в зоне ответственности конкретного государства – члена НАТО. В частности, Курская, Брянская и Смоленская области – это будущая зона ответственности французской администрации, Тверская, Ярославская, Архангельская, Костромская – британской, а Калининградская и Ленинградская – германской… И лишь в Москве и Московской области администрация будет смешанной: в ней будут представлены почти все страны – члены НАТО, исключая Грецию и Турцию. Совершенно особой будет ситуация на юге России. Весь российский Кавказ и граничащий с ним Ставропольский край надолго погрузятся в пучину этнических и религиозных междуусобиц». И, в завершение, Доменик Рикарди добавил: «Я несу полную личную ответственность за свои слова. Под каждым словом своего прогноза я готов подписаться и готов отвечать за каждую произнесённую здесь фразу. Я полностью отдаю отчёт в серьёзности всего, что было здесь сказано… И я не утверждаю, что сказал здесь что-то неожиданное и новое. Мне лишь хотелось ещё раз напомнить о страшной опасности, которая угрожает этой стране» [267].

1.3. Северный вектор[2]2
  В написании этого подраздела участвовал в. н. с. ИСЭРТ РАН М.Ф. Сычев.


[Закрыть]

Глобальная геополитика уже давно считает Арктику «Средиземным морем будущего». Такой точки зрения придерживался и знаменитый канадский полярный исследователь В. Стефансон, автор широко известной книги «Гостеприимная Арктика: Рассказ о пяти годах в полярных краях» (The Friendly Arctic: The Story of Five Years in Polar Regions).

По мнению В. Стефансона, северный полярный регион сам по себе дружественен и гостеприимен по отношению к человеку – что он, вопреки всем предвзятым мнениям, вовсе не является бесплодным, безжизненным, неприступным необозримым пространством, угрожающим смертью от голода или невыносимого холода [380].

В настоящее время проблемы северного вектора России обстоятельно поднимает в своей серьезной аналитической работе вице-президент Академии геополитических проблем И.Ф. Кефели [137, 64—72]. Автор в своем исследовании вполне обоснованно ставит вопрос об особой значимости арктического вектора российской геополитики. Современное геополитическое пространство «Арктик – XXI», по определению Ю. Лукина, предметно включает:

• восемь приарктических (циркумполярных) государств мира, десятки региональных социумов, сотни самоуправляемых общин, их отношения по поводу власти и управления, обеспечения жизнедеятельности в Арктическом макрорегионе, освоению природных ресурсов;

• более 25% территории земной суши у этих восьми стран;

• Северный Ледовитый океан площадью 14, 75 млн. кв. км;

• 7,5% населения глобального социума (2009);

• 27,9% ВВП мира (2007);

• арктические стратегии США, России, Канады, Норвегии и других циркумполярных государств на основе их национальных интересов, реальных потребностей политики и экономики;

• военно-стратегическое присутствие в Арктическом макрорегионе;

• европейскую, евразийскую, североамериканскую, циркумполярную цивилизации;

• экологию окружающей арктической среды [181, 23].

Не случайно Северный Ледовитый океан в XX веке стал важным военно-стратегическим полигоном в геополитической экспансии США.

Еще в начале 50-х годов США начали реализовывать широкую программу военного обустройства Севера. К «североамериканской системе обороны» специальными соглашениями была привлечена в первую очередь Канада, северные территории которой широко использовались для военных целей. Здесь проводились широкие испытания американских крылатых ракет. Построенная в годы Второй мировой войны промежуточная авиабаза Гуз-Бей на полуострове Лабрадор (на авиатранспортной трассе, так называемом «Малиновом пути»: США – Канада – Гренландия – Великобритания») была передана для тренировок американской и натовской авиации. В поселке Черчилл на берегу Гудзонова залива была сооружена общевойсковая база, в 1965 г. на ней состояло 7 тыс. военнослужащих. В суженном составе она существует поныне [2]. При этом укреплялся и расширялся военный комплекс на Аляске, включающий практически все рода войск. Здесь же были созданы специальные отряды резервистов из эскимосов, учитывая их способности жить в экстремальных условиях. От Аляски до Гренландии была сооружена цепь радиолокационных станций «раннего обнаружения самолетов». В поселке Туле на северо-западе Гренландии была построена крупная воздушная база США. Новую эпоху в жизни арктического плацдарма открыли атомные подводные лодки (АПЛ) США подледного плавания. ВВС США на тяжелых бомбардировщиках совершали ежедневные беспосадочные полеты из Фэрбенкса на Северный полюс и обратно. Официально – для сбора метеорологических данных, и это было так. Но в большей мере – для отработки практики дальних полетов в Арктике на основе опыта знаменитых советских полярных и трансполярных перелетов 30-х годов. В США не скрывали, что Северный полюс стал очень важным регионом в американском военно-авиационном планировании, так как из районов вокруг полюса наиболее доступны центральные области России. Новую эпоху в жизни арктического плацдарма открыли атомные подводные лодки (АПЛ) подледного плавания. В 1957 г. АПЛ «Наутилус» пересекла подо льдом Северный Ледовитый океан. Вслед за тем многие американские и английские АПЛ ходили к полюсу и в проливы Канадского арктического архипелага. Испытывали себя в различных условиях полярных морей. В пoдлeдныx плаваниях в Чукотском море в 1993 г. участвовал вице-президент США А. Гор. В 1995—1999 гг. с помощью АПЛ отрабатывалась специальная программа изучения «подледной Арктики». Аляска участвовала не только в кампаниях «холодной войны», она помогала и в кровопролитных войнах. Во время агрессии США в Корее в 50-х годах через нее шли транспортные самолеты с войсками и военными грузами.

Все это, безусловно, затрагивало геостратегические интересы нашей страны, так как центральные области нашей страны стали наиболее доступными в военном отношении именно с районов вокруг полюса. Советский Союз был вынужден на своем арктическом фронте осуществлять не менее широкую военную программу. С начала 50-х годов на побережье и островах, от Земли Франца-Иосифа до о. Врангеля, строились базы, предназначенные для старта или «подскока» дальней бомбардировочной авиации, затем появились ракетно-пусковые комплексы. Была сооружена сеть радиолокационных опорных станций. Ракетно-космическому строительству в Арктике способствовало бесспорное превосходство СССР в этой области.

На подступах к Аляске, в Анадыре, была дислоцирована мотострелковая дивизия, в тактико-техническом отношении приспособленная к арктическим условиям. На Чукотке было построено «метро» – подземная железная дорога для снабжения передовых войсковых и пограничных баз. Дизельные подводные лодки успешно освоили сквозные плавания по Северному морскому пути. В 1963 году советская атомная лодка прошла подо льдом Северного Ледовитого океана и дошла до полюса. Военное советско-американское противостояние в Арктике непрерывно усиливалось. В итоге сложилось определенное стратегическое равновесие.

Однако в конце 80-х годов советский арктический плацдарм начал стремительно разваливаться. Арктика оказалась на периферии российской геополитики. В связи с глобальным потеплением перед Россией встали серьезные арктические вызовы и угрозы.

С 1985 года Северный Ледовитый океан потерял почти половину своих многолетних льдов. Уже в 2005 году температура воды на поверхности у полюса оказалась на пять градусов выше, чем ожидалось, и побила прогнозы ученых, ожидавших эти процессы лишь к 2070 году. В Гренландии уже выращивают картошку и брокколи. По прогнозам Американского геофизического союза, уже в 2013 году Арктика будет свободна ото льда в течение всего лета [315]. Таким образом, по Северному Ледовитому океану открывается возможность, как и в Атлантике, ходить на обычных военных и торговых кораблях без ледокольного сопровождения. Генштабы вооруженных сил многих государств уже в ближайшие годы пересмотрят карты театров боевых действий на случай военного конфликта, что для России, с ее колоссальной арктической береговой линией, станет одним из главных вопросов национальной безопасности.

Достаточно отметить, что меридианная ширина нашей страны, от берегов Северного Ледовитого океана до южных границ, нигде не превышает 3000 км, то есть Россия фактически «простреливается» насквозь. Так, уже сейчас практически все американские и британские подводные лодки имеют возможность запуска нескольких сотен крылатых ракет «Томагавк», способных нанести удар по пусковым шахтам наших межконтинентальных баллистических ракет.

Таким образом, США могут без применения ядерного оружия уничтожить все отечественные стратегические силы ответного удара [346, 340]. А.Д. Цыганок, руководитель Центра военного прогнозирования Института политического и военного анализа считает, что в современных условиях наибольшее влияние на состояние уровня безопасности Арктического региона России оказывают: несение боевого дежурства стратегическими бомбардировщиками США; действия американских Второго флота с административным центром в военно-морской базе (ВМБ) Норфолк (штат Вирджиния) и Третьего флота с административным центром в военно-морской базе в Сан-Диего (штат Калифорния), оснащенных крылатыми ракетами с ядерными боеголовками; несение боевого дежурства в Северном Ледовитом океане и Северной Атлантике атомных подводных лодок США с базы ПЛАБ в Кингс-Бей и базы ПЛАБ Бангор (штат Вашингтон); создание американской противоракетной обороны ПРО на Севере с модернизированными ракетами SM-3 как элемент передового базирования средств ядерного нападения. Районы ПРО в Америке обеспечивают модернизированные радиолокационные станции в Клире (Аляска), Гранд-Форкс, Чикаго, Кейп-Код, в Туле (Гренландия), Файлингсдейлс-Мур (Великобритания). Есть еще и плавучий радар морского базирования SBX на о. Адак (Алеутские острова) [327].

С другой стороны, в связи с потеплением геологические исследования арктических островов, шельфов и океанического дна будут происходить на порядок легче, чем сегодня. По оценкам Геологической службы США и норвежской компании StatoilHydro, Арктика таит в себе четверть всех неразведанных запасов углеводородов в мире. При этом достаточно взглянуть на карту рельефа дна Северного Ледовитого океана, чтобы понять: арктический шельф – это, прежде всего, моря, омывающие берега России. Здесь же, у берегов России, обнаружены самые большие на сегодня запасы нефти и газа [137, 68—72].

Отсюда ресурсная геополитика приполярных государств направлена в первую очередь на доказательство своих прав на новые территории Северного Ледовитого океана, которые могут дать колоссальную экономическую выгоду от добычи углеводородов.

Важным следствием арктического потепления станет и резкое переформатирование всей сети межконтинентальных торговых путей между Европой, Азией и Америкой. Летом 2007 года впервые в истории Северо-Западный проход вдоль берегов Канады оказался свободен ото льдов на всем своем протяжении. Через год такая ситуация возникла и на Северном морском пути. Северо-Западный проход (СЗП) представляет собой архипелаг, открывающий путь из Атлантического океана в Тихий через пять проливов. Благодаря потеплению и таянию ледников, вскоре он станет судоходным, и тогда на карте мира появится «северный Панамский канал», созданный естественной средой, который составит полноценную конкуренцию другим маршрутам из Европы в Азию. Путь по нему на 4 тыс. км короче, чем через Панамский канал. К тому же, по Северо-Западному проходу могут пройти и супертанкеры, которые слишком велики для Панамского канала, и поэтому сейчас, чтобы попасть из Тихого океана в Атлантический океан, вынуждены огибать Южную Америку. СЗП является предметом спора между США и Канадой. Оттава настаивает, что по большей части он пролегает через внутренние воды Канады. США и ЕС, испытывающие интерес к этому транспортному коридору, утверждают, что на него распространяется право международного пролива, открытого для свободного плавания. Кроме всего прочего, спорная территория, по мнению американцев, представляет интерес еще и ввиду наличия там запасов нефти, газа и других ресурсов. Считается, что если данный проход благодаря техническому прогрессу или таянию льдов станет судоходным, Канаде будет всё труднее и труднее утверждать, что он не является международным. В конечном счете, она может пойти на уступки, перейдя к регулированию режима прохода совместно со своими союзниками. Оттава даже может пойти на более серьёзные уступки и передать проход под управление Вашингтона, так как вряд ли сможет освоить его самостоятельно по финансовым причинам.

Конкуренцию СЗП составляет Северный морской путь (Северо-Восточный проход), способный связать воедино европейские и дальневосточные морские и речные маршруты [35]. Сейчас протяжённость маршрута между Европой и Азией (Роттердам-Токио) по Суэцкому каналу составляет 21100 км.

Благодаря Северо-Западному проходу этот маршрут сокращается до 15900 км. Достаточно отметить, что сегодня торговый путь от Роттердама до Шанхая через Суэцкий канал (с обязательными сборами за проход судов и ограничениями по тоннажу), нестабильный Аденский залив, проблематичный Малаккский пролив составляет 10409 морских миль, а через Северный Ледовитый океан и Берингов пролив составит всего порядка 7500 морских миль. Общая экономия существенна настолько, что свободная ото льдов Арктика изменит весь баланс мировой торговли [315; 137, 71—72]. Международные эксперты подтверждают, что проход судов по Северному морскому пути позволяет менее чем на 50% сократить время доставки грузов по сравнению с традиционными маршрутами, экономя судовладельцам время и деньги. По прогнозам экспертов, к 2015 году общий объём перевозок по СПМ может возрасти до 15 млн. тонн в год. В условиях высоких политических рисков в странах Ближнего Востока Северный морской путь может стать реальным конкурентным предложением России на мировом рынке транспортных услуг. Для успешной реализации этого замысла необходимо создавать адекватный сегодняшним вызовам гражданский и военный флот, а прежде – сформулировать четкую программу по развитию гражданского судостроения и военного кораблестроения. Следует также отметить, что открытие воздушного пространства Арктики кардинально изменит мировую инфраструктуру авиационных перевозок.

Все эти факторы имеют глобальный характер, поскольку затрагивают едва ли не весь мир, включая Китай, Японию и Евросоюз. Торговля, особенно морская торговля между Западом и Востоком в условиях глобальной экономики, давно стала «становым хребтом» цивилизации, и это подстегивает интерес к Арктике со стороны уже всего мирового сообщества. Тем более, что Арктика занимает срединное положение между основными полюсами экономического и технологического роста в Америке, Европе и Восточной Азии.

С Арктикой непосредственно «граничат» пять стран: Россия, Канада, США, Норвегия и Дания (которой, как известно, принадлежит остров Гренландия). Еще три государства – Исландия, Швеция и Финляндия – не имеют с Арктикой океанических границ, однако тоже относят себя к этому региону. Но, в целом, в настоящее время в арктической зоне Европы, Азии и Америки примыкают 16 государств. Из них: Великобритания, Дания, Исландия, США, Канада, Норвегия, Латвия, Литва, Эстония, Польша, Нидерланды являются членами НАТО; Гренландия, Дания и США осуществляют совместную оборону; Ирландия, Великобритания, Дания, Швеция, Финляндия – члены ЕС. В Арктический совет входят восемь арктических государств – Канада, США, Исландия, Норвегия, Дания, Швеция, Финляндия и Россия. В Совет Баренцево-Евроарктического региона (СБЕР) вошли на правах постоянных членов: Дания, Исландия, Норвегия, Российская Федерация, Финляндия и Швеция, а также Комиссия Европейских сообществ. Девять государств – Великобритания, Германия, Италия, Канада, Нидерланды, Польша, Франция, США, Япония – имеют статус наблюдателей. Страны – члены Совета министров Северных стран: Дания, Финляндия, Исландия, Норвегия, Швеция, автономные территории: Фарерские острова (Дания), Гренландия (Дания), Аландские острова (Финляндия). Кроме этого, с 1991 г. существуют информационные офисы Северного совета в Эстонии, Латвии и Литве, а также в Санкт-Петербурге и Калининграде. Большая часть государств арктического пояса имеют друг к другу территориальные претензии и спорят за те или иные территории.

А интерес к разработке арктических ресурсов проявляют не только государства арктического пояса. Даже китайцы серьезно заинтересовались этим регионом: они открыли исследовательскую станцию на Шпицбергене и дважды отправляли в северные моря свой ледокол «Снежный дракон», который обычно работает в Антарктике. Норвегия сегодня прибирает к рукам ресурсы этого острова (в том числе биологические). В 1947 году с согласия победителей во Второй мировой войне Норвегия признавала «особые экономические интересы СССР на Шпицбергене». В практическом плане это означало совместное владение архипелагом без изменения его политического статуса. Но в 70-е годы она установила в одностороннем порядке 200-мильную зону вокруг Шпицбергена, которая не признается большинством государств. Эту зону норвежцы называют «рыбоохранной» и, используя благовидный предлог заботы о морской фауне, по сути, пытаются в одностороннем порядке регулировать весь рыбный промысел. При «новой России» Норвегия установила здесь радиолокационную станцию военного или как минимум двойного назначения, ввела вокруг архипелага 200-мильную «рыбоохранную» зону ограниченного доступа. Для России это становится препятствием для работы в архипелаге. Наличие такой контролируемой норвежской зоны практически закрывает всю западную часть Баренцева моря для российских рыбаков. Норвегия начала вытеснять Россию с архипелага. 15 сентября 2010 года президент РФ Д. Медведев и премьер-министр Норвегии Й. Столтенберг в Мурманске подписали Договор о разграничении морских пространств и сотрудничестве в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане между Россией и Норвегией. Госдума ратифицировала договор между Российской Федерацией и Норвегией о разграничении морских пространств и сотрудничестве в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане, поставив точку в многолетнем споре о принадлежности огромных морских пространств общей площадью около 175 тысяч квадратных километров. Официальная пресса радостно сообщила об успешном завершении сорокалетнего спора вокруг спорной зоны Баренцева моря. Отныне ее поделили между РФ и Норвегией, провели «четкую «границу, и это мудрое решение позволит поднять российско-норвежское сотрудничество на новую, более высокую ступень. Однако мурманские рыбаки, недропользователи, ученые выступали против ратификации Договора, считая, что он противоречит интересам России, подрывает нашу оборону и безопасность, загоняет российских рыбаков в ледовый восточный мешок, лишает тысячи тонн рыбы ценнейших пород, ограничивает возможности наших нефтедобытчиков, так как открытые советскими геологами в этой зоне месторождения углеводородов передает Норвегии. Правовая экспертиза Договора 2010 года, выполненная учеными – юристами, показывает, что после вступления в силу Договора у России более не будет оснований возражать против 200-мильной зоны, континентального шельфа территориального моря Норвегии вокруг Шпицбергена, которые были у нашей страны согласно Договору о Шпицбергене 1920 года. Таким образом, всякая экономическая деятельность России в морских районах вокруг Шпицбергена на основе Договора о Шпицбергене 1920 года становится юридически невозможной. Особо следует подчеркнуть тот факт, отмечают эксперты, что в самом Договоре 2010 года нет ссылки на Договор о Шпицбергене 1920 года, что соответствует интересам Норвегии, но не России [230]. Депутат Мурманской областной думы, ученый-океанолог, многие годы занимающийся вопросами северного рыболовства, Г.В. Степахно категорически заявляет, что в Договоре нет «никакого баланса интересов. Норвежцы медленно, но верно пытаются полностью сделать зону Шпицбергена своей. По договору Медведева–Столтенберга мы теряем ценнейший, стратегический, я бы сказал, участок уникального Баренцева моря. На этом смежном участке моря было открыто газо-конденсатное месторождение Свод Федынского. Ресурс его, по оценкам российских ученых, в 3 раза выше, чем у Штокмановского. Если Штокман – это 3 млрд. кубических метров, то Свод Федынского – не менее 9.

Договор от 15 сентября делает явью норвежскую мечту об освоении богатейшего в мире Свода Федынского, открытого русскими геологами. Если раньше норвежский министр иностранных дел заявлял, что его страна видит в Баренцевом море свой приоритет, то теперь добавляет, что приоритет простирается в сторону Северного Ледовитого океана, и вообще – на всю Арктику» [297].

Интересы Дании уже давно вступают в противоречие с интересами Канады, которая претендует на датские участки в Гренландии. Не совпадают арктические интересы Канады и США. Есть и другие аспекты территориальных претензий России, Норвегии, Канады, Дании друг к другу [8]. Мы еще так и не договорились окончательно с США относительно раздела северной части Тихого океана по пресловутому соглашению Шеварнадзе – Бейкер. В США заговорили о правах на пять островов, в том числе на острова Врангеля и Геральд, а также поднимается вопрос о пересмотре арктического секторального принципа, в соответствии с которым в российский сектор входят Земля Франца Иосифа, Новая Земля, Новосибирские и Ляховские острова, сотни других малых островов [179, 16].

В связи с этим один из известных аналитиков М. Калашников своем интервью порталу «Евразия» заявил: «Конфликт за Арктику приближается уже не по дням, а по часам. Можно сразу сказать, что перспектива военного столкновения в Арктике реальна, потому что в сухопутной рентабельной теплой части земли месторождения сейчас вырабатываются. Новых больших месторождений ни в Саудовской Аравии, ни где-либо еще в теплом поясе пока не найдено. Арктика между тем очищается ото льда. Уже сейчас западные корпорации говорят, что нынешнее падение нефтяных цен свернет многие геологоразведочные работы и инвестиционные проекты на суше и что в 2015 году будет новый виток борьбы за энергоресурсы. Естественно Арктика будет одной из горячих точек этой борьбы» [285, 173; 26].

В настоящее время вследствие глобальных изменений мировой политики Арктика, играющая роль буфера между основными мировыми центрами – США, Западной Европой, Россией, Японией и Китаем, становится полигоном большой военно-стратегической игры. В водах Баренцева моря растет число надводных кораблей и подводных лодок стран блока НАТО, участились факты нарушения ими территориальных вод России, в этом регионе в полтора раза возросла интенсивность иностранной разведывательной деятельности [161, 117].

Нарастает внешнее давление на морские границы России в арктической зоне. Страны – члены НАТО ведут постоянную работу по совершенствованию способности своих воинских подразделений действовать в северных широтах. НАТО ежегодно проводят здесь соответствующие учения с привлечением значительного воинского контингента и современной боевой техники. В США и других странах НАТО особое внимание уделяется разработке новой техники, которая обеспечила бы им превосходство в суровых приполярных областях в современных военных конфликтах и боевых операциях. На российском Севере стремятся закрепиться также японские, французские, немецкие и южнокорейские компании, которые намерены самостоятельно решать проблему доставки полезных ископаемых из Арктики в Западную Европу, США, Японию. Иностранные исследовательские центры уже распределили между собой по зонам интересов арктический сектор России: Норвежский полярный институт – Баренцево и Карское моря, Институт морской геологии и Институт им. Вегенера (Германия) – море Лаптевых и Республика Саха, Полярный институт им. Скотта (Великобритания) – Северный Ледовитый океан [42, 43].

Все это выводит арктический вектор российской геополитики на передний план. Россия претендует на свой сектор Арктики, который представляет гигантский треугольник, основанием стоящий на северных границах российской суши (от крайней западной до крайней восточной точек ее территории), а верхним углом упирающийся в Северный полюс [305, 391—392]. Северные территории РФ занимают сегодня ведущее место в ее ресурсной геополитике. По запасам ценного сырья им нет равных. По оценкам западных экспертов, общая стоимость всех полезных ископаемых России составляет более 28 трлн долл., причем на Русский Север приходится 80% этой суммы (стоимость полезных ископаемых США – 8 трлн долл.). Наш Север приносит более половины валютных поступлений, дает до 20% национального дохода, хотя проживает здесь менее 10% населения России. Русский Север – это 1/5 внутреннего валового продукта России и до 60% ее сырьевого экспорта. Здесь добывается 95% российского газа. И это оправданно, так как при доле населения меньше 1 процента в российской Арктике производится продукция, которая обеспечивает около 20 процентов ВВП России и составляет более 22 процентов общероссийского экспорта. В настоящее время в районах Крайнего Севера добывается 95 процентов газа, 75 процентов нефти, основная часть никеля, олова, платиноидов, золота и алмазов. Одну треть Северного Ледовитого океана занимает шельф арктических морей Российской Федерации [242].

Потенциальная газоносность континентального шельфа Баренцева и Карского морей оценивается в 50—60 млрд т. Разведанные запасы газа составляют примерно 80% всех запасов страны. Они сосредоточены в основном в Ямало-Ненецком автономном округе. В конце XX в. на Север приходилось около 60% внешнеторгового оборота России [285, 173]. Для России принимает форму важнейшего геостратегического вызова вопрос: смирится ли мир с тем, чтобы мировые торговые пути пролегали вдоль северных берегов России, фактически по Северному морскому пути, с его портами и станциями слежения, с его базами данных о течениях и солёности воды, и во многом зависели от позиции нашей страны? Тем более, что сегодня в приполярной зоне наблюдается существенное отставание в области строительства опорных магистралей и узлов, а транспортные средства всех видов морально и физически устарели. Отмечается также недостаток техники, способной работать в экстремальных условиях. В кризисном состоянии находится и авиация. Создававшаяся на протяжении десятилетий арктическая транспортная система Северного морского пути, куда входят морские порты, фарватеры, гидрометеорологические и гидрографические службы, экономически и технически сильно отстаёт от современного уровня. Наиболее слабым местом СМП является состояние ледокольного и арктического транспортного флотов, а также северных портов России. Сегодня в этом регионе работают 7 атомных и 4 дизельных ледокола, которые принадлежат компании «Атомфлот», входящей в систему «Росатома». В то же время, по мнению экспертов, на участке Мурманск – Дудинка должно работать 3 универсальных современных атомных ледокола, 4 дизельных линейных ледокола, 3 дизельных ледокола-снабженца, 2 дизельных вспомогательных теплохода для «Норильского никеля» и 4 портовых ледокола в Архангельске и Диксоне. Но ввод в эксплуатацию первого современного ледокола запланирован на 2015 г., и только к 2020 г. их станет три. При этом все арктические порты России, за исключением Дудинки, нуждаются в модернизации.