Текст книги "Россия в современной геополитике"

1.5. Восточный вектор внутренней геополитики России

В рамках самой России «Востоком» являются географические и геополитические реальности, – охватывающего территорию, простирающуюся от Поволжья (Татария) через Урал, Сибирь, вплоть до Тихого океана. Эта геополитическая категория может быть назван «русским Востоком» или «внутренним Востоком». Однако изучая внутреннюю геополитику России, следует взять именно это второе понятие – «внутренний Восток», а географически это территории, лежащие к Востоку от Центра (Москвы).

Особенности восточного вектора российской внутренней геополитики обусловлены все большей потерей экономических связей Сибири и Дальнего Востока с европейской частью России. Из этих регионов уходят целые сегменты экономики, в том числе и в ресурсных отраслях. Надежды на иностранный капитал оказались явно завышенными. Серьезный удар по экономике нанесло повышение энергетических и транспортных тарифов. Большая часть обеспечения Дальнего Востока потребительскими товарами продолжает иметь источником Китай, Южную Корею, некоторые другие страны Азии. Дальний Восток стал фактически отрезан от России. Сегодня есть основания полагать, что центробежные силы, «работающие» на дезинтеграцию России, перевешивают силы центростремительные, способствующие укреплению связей региона с субъектами Федерации материковой части страны.

Одним из самых уязвимых звеньев в системе безопасности страны является Приморский край. Это обусловлено географической отдаленностью от Центра, неразвитостью транспортной и других коммуникативных структур, несамодостаточностью экономики края, соседствующего с быстро развивающимися соседними странами. Депрессивные районы юга Дальнего Востока пребывают в наиболее неблагоприятном положении, поскольку находятся на периферии реального рыночного пространства России. Целые регионы Сибири и Дальнего Востока находятся во власти криминальных кланов, которые прекрасно понимают, что вольны делать на контролируемой территории что угодно и с кем угодно. Коррупционные скандалы в Амурской области, Хабаровском крае, Республике Саха-Якутия не становились известными широкой общественности, потому что местные криминальные кланы установили плотный контроль и цензуру в СМИ. В результате этих негативных процессов в Республике Саха-Якутия, Амурской области, Хабаровском крае сложилась ситуация, когда большая часть населения пребывает в состоянии дистресса в стадии истощения. Растет число наркоманов в Приморском, Хабаровском, Красноярском краях, Томской области, а также в в Республике Саха-Якутия, в Магаданской области, в Чукотском автономном округе. Напрашивается вывод: Сибирь и Дальний Восток фактически умирают, а местные власти пока не могут или не хотят радикально изменить ситуацию.

Сложившаяся ситуация требует немедленного и очень радикального вмешательства федерального Центра. То есть эти регионы ориентируются уже не на отношения с федеральным центром в Москве, а на новые контакты в Китае [94].

В общественном сознании сибирских сырьевых регионов закрепляются представления о политике Центра в отношении этих территорий как о неоколониальной. По существу большинство сибирских, дальневосточных регионов являются финансовыми донорами и, в основном, не отечественной, а мировой экономики. Не случайно в современных условиях в Сибири активизировались движения за самостоятельность сибирских регионов. В городах стали возникать общественные организации, провозглашающие своей целью борьбу за сибирскую самостоятельность. Так, обозреватель Е. Соломеин, оценивая эту ситуацию, замечает: «Сегодня Сибирь фактически находится на положении колонии по отношению к федеральному центру. Хорошо известно, что до 80% финансовых ресурсов страны, как через систему налогообложения и всевозможных государственных сборов, так и в качестве доходов финансово-промышленных групп, активно «трудящихся» на территории Сибири, аккумулируется в столице. Это, несомненно, самый сильный аргумент в арсенале областников, сомнению который трудно подвергнуть. Нельзя ему и отказать в изрядной доле справедливости, хотя он и не совсем точен. Можно с уверенностью утверждать, что Первопрестольная является не конечным пунктом, а промежуточной станцией на пути перераспределения средств в пользу Нового Мирового Порядка» [291].

Поэтому руководитель Иркутской организации «Областническая альтернатива Сибири» М. Кулехов пишет: «Сибирь, являясь колонией Российской Федерации, как колониальная территория по всем международным законам имеет право на самоопределение и независимость от метрополии – Москвы» [162]. Причиной такой позиции, на его взгляд, является политика Центра: «Сибирское областничество хочет гарантий от произвола и беспредела московских (петербургских, да вообще хоть каких централистских) бюрократов и олигархов, органически не способных понимать, а тем более принимать к вниманию условия, нужды, потребности, цели и задачи далекой от них страны» [163]. Сходной является оценка роли и места Сибири в российском государстве и у Новосибирского движения «Мы – сибиряки», которое объявило себя преемником сибирских областников. В политической программе движения отмечается: «До сих пор регион выступает донором всей страны. За счет сибирских богатств строятся богатейшие промышленные и финансовые империи. Из Сибири выкачивались и выкачиваются ее колоссальные природные ресурсы, которые приносят астрономическую прибыль кому угодно, но только не сибирякам. Но такое положение никогда не устраивало настоящих патриотов Сибири» [255].

Идеи сибирской консолидации, самостоятельности Сибири проникают в высшие круги региональных политических элит, используются в избирательных кампаниях, на выборах, являются предметом дискуссий на заседаниях ассоциации «Сибирское соглашение» и т. д. Одним словом, идет процесс развития сибирского самосознания и самостоятельности. Д. Верхотуров пишет, что удержать восточные регионы в России в такой ситуации нельзя, если продолжать держать жителей Сибири на положении людей «второго сорта», на положении сырьевой колонии. Он заявляет: «Китай, предложив приемлемые условия присоединения типа «одна страна – две системы», вполне может получить сибирские территории без потерь и даже с поддержкой населения. Кричать и посылать войска тогда будет поздно» [29]. В связи с этим размывается общероссийская идентичность жителей в регионах Сибири и Дальнего Востока, что придает импульс возрождению идей и о Дальневосточной республике.

В настоящее время приграничные регионы имеют зачастую пассивную стратегию, подстраиваясь под текущую конъюнктуру внешнего рынка, где определяющим является высокий спрос стран Западной Европы, США, Японии, Китая, Республики Корея на природные, энергетические и материальные ресурсы, включая черные и цветные металлы, электроэнергию.

Современное Приморье фактически существует в режиме сырьевой базы КНР, Южной Кореи, США и Японии. Край, как и весь Дальний Восток, превращается практически, прежде всего, в китайскую товарную провинцию. Как показывает практика, работы с китайскими предпринимателями, инвестиций с их стороны в приморскую экономику практически не ожидается. Китай нацелен только вывозить лес, металл, уголь, биоресурсы, химикаты и так далее. Исследования проблем рационального использования социально-экономического потенциала края, проводимые в основном американскими общественными фондами и организациями, выливаются в экономическую разведку территории, в мероприятия по ее освоению, а также в компании по оказанию влияния на сознание жителей Приморья. Адекватно представляя стратегическую ценность Приморья и возможности ее фактического захвата, представители США,

Южной Кореи, КНР в ближайшее десятилетие планируют крупные инвестиции в развитие этого края и, прежде всего ее юго-западной части, где со стороны соседних государств уже активно ведется строительство приграничной экономической инфраструктуры. Так, малоразвитые приграничные китайские города Суйфунхэ, Дунин, Муданьцзянь и др. превратились в современные мегаполисы.

И в то же время «обезлюдение» Сибири, прекращение активной хозяйственной деятельности на ее территории может привести к потере пространства на востоке России, которое уже сейчас, легально и нелегально заполняется массой мигрантов с востока (в первую очередь из Китая). И впредь Сибирь будет испытывать все большее демографическое давление стран АТР, переходящее в демографическую агрессию.

Серьезным геополитическим вызовом для России становятся возрастающие с каждым годом территориальные претензии к России со стороны сопредельных государств на Дальнем Востоке. В определенных кругах Запада муссируется идея «несправедливой» принадлежности России сибирских и северных земель, где пустуют огромные площади, в то время, когда рядом на Японских островах скучено более 100 млн. человек [199, 43]. Зарубежные эксперты уже открытого говорят о необходимости международного режима использования ресурсов Сибири и Дальнего Востока. И Збигнев Бжезинский, и Маргарет Олбрайт весьма недвусмысленно призывали к территориальному разделу России. Если Бжезинский строил свои спекулятивные теории на тезисе о том, что Москва, де, в новых условиях просто не сможет удерживать более Сибирь, то Олбрайт пыталась найти некое моральное оправдание западным аппетитам, апеллируя к необходимости более «справедливого дележа» природных ресурсов Сибири. 90 лет назад, в чем-то схожей ситуации, когда Россия была ослаблена гражданской войной, Соединенные Штаты, Англия и Япония уже делали попытку разделить между собой богатства сибирского региона [165]. Имеются аналитические разработки относительно того, что ведущие страны АТР фактически уже произвели «раздел» между собой различных регионов Восточной Сибири и Дальнего Востока и их ресурсов. Ведь ресурсный потенциал этого региона огромен. Только сибирские разведанные извлекаемые запасы нефти составляют порядка 77% от всех российских запасов, природного газа – еще больше – 85%, угля – 80%, меди – 70%, никеля – 68%, свинца – 85%, цинка – 77%, молибдена – 82%, золота – 41%, металлов платиновой группы – 99%. Так, Северо-Восток (Камчатка, Чукотка, Якутия, Магаданская область) является объектом преференциального интереса США. Приморский край, Сахалинская область, с Курилами – зона перспективного освоения преимущественно японского капитала. Южные регионы могут стать объектом преимущественного освоения Китая и Южной Кореи [272, 107].

С 1992 года в США и Европе активно обсуждается вопрос о «покупке новой Аляски» по сценарию, предложенному правительству США старшим политическим советником Института мировой политики США У. Р. Мидом, по которому Дальний Восток и основная часть Сибири, до Енисея, становятся «сибирскими штатами Америки». По этому стратегическому плану предлагается выкупить Сибирь вместе с жителями за 2-3 триллиона долларов либо аннексировать в счет внешнего долга. Уже готова соответствующая модель американского флага с прибавлением новых звездочек. Существует и другой вариант расчленения Дальнего Востока на протектораты: Чукотка, Камчатка и часть Магаданской области отходят к США, Сахалин и Курилы – к Японии, а вдоль Транссиба образуется дальневосточная республика под опекой США, Японии и Южной Кореи в качестве антикитайского барьера. Передача южных Курил Японии станет первым шагом в этом направлении, сигналом к развертыванию дальнейшего наступления на российские территории. Известный американский политолог Эдвард Люттвак в своей лекции в Москве в 2011 году сообщил, что в дальнейшем США, скорее всего, будут пытаться отнять у России Дальний Восток и Сибирь, чтобы она не снабжала Китай [183].

Доменик Рикарди – известный канадский футуролог, один из «отцов-основателей» «Движения Культурной Альтернативы» (Mouvement d/ Alternative Culturelle) в своем интервью на вопрос, какой он видит территорию, которую занимает сегодня Россия, через 10 лет, заявил, что по его прогнозам выстраивается следующая картина: «Южная часть острова Сахалин, все острова Курильского архипелага и юго-западное побережье Камчатки находятся под японским протекторатом. Японцы контролируют также прилегающую к этим землям акваторию Тихого океана, всё Охотское море и Японское море от Владивостока до западного побережья самой Японии. Военная база и порт Петропавловск-Камчатский – под совместным управлением США и Японии… Территория от 65-й параллели с юга на север и от Уэлена на востоке до Архангельска на западе – под юрисдикцией США. Всё, что южнее 65-й параллели, то есть практически вся Восточная Сибирь южнее Северного полярного круга, а также Монголия находятся под влиянием Китая [267].

По территориальным спорам с Россией открыто свою позицию высказывает сегодня Япония, где нарастают консервативно-националистические настроения, и отмена «мирной» статьи Конституции, как считают эксперты, лишь вопрос времени. Посылка японского воинского контингента в Ирак была призвана продемонстрировать: Япония выходит из состояния самоизоляции. В связи с этим с каждым годом все сильнее раздаются голоса с требованиями возврата Курильских островов. При этом японские аппетиты растут. Несмотря на многочисленные протесты российской стороны, в Японии регулярно издается огромное количество книг, брошюр, журналов, а также географических карт, на которых Южный Сахалин и Курилы окрашены в цвет японского государства. С их помощью в сознание людей вдалбливается мысль о том, что «северные территории» – это исконно японские земли, которые незаконно оккупируются русскими.

Нынешняя реакция Токио – признак обострения международной обстановки на Дальнем Востоке. Так, в феврале 2011 года в посольство России в Токио доставили конверт, в котором была обнаружена винтовочная пуля. «Северные территории – это наша земля», – говорилось на приложенной к патрону бумаге. Это уже не первый «звонок» от ультраправых, которые в декабре 2010 года прислали в посольство России пакет с флаконом некой жидкости и надписью «отравляющее вещество». Традиционно ежегодно 7 февраля в Японии в «день северных территорий» проходят митинги и шествия в память о первом российско-японском договоре 1855 года о торговле и границах. Они катаются по городам на автобусах, требуют вернуть острова Курильской гряды, и оскверняют российские флаги. Именно в этот день японские правые каждый год организуют шумные демонстрации вокруг посольства России в Токио. Представители «патриотов» c раннего утра курсируют по району, где расположено посольство России. Из мощных динамиков, установленных на их автобусах, под звуки военных маршей раздаются крики «Верните северные территории!», «Вы незаконно оккупировали нашу родную землю!». Периодически радикалы подходят к воротам посольства РФ и демонстративно зачитывают петиции с требованием вернуть «северные территории» – то есть острова Курильской гряды, которые в Японии считают «своими» [30]. Претензии Токио на российские Курильские острова приняли крайнюю форму, когда премьер-министр Наото Кан назвал ноябрьский (2010 г.) визит президента Дмитрия Медведева на Курилы «непростительной грубостью» [261].

В спор о территориальной принадлежности Южно-Курильской гряды включились Соединенные Штаты, которые решили напомнить о своей позиции по вопросу о территориальной принадлежности Южных Курил после серии заявлений высокопоставленных российских военных о необходимости укрепления оборонной составляющей островов. Американское посольство заявило в ответ на просьбу Москвы разъяснить официальную позицию Вашингтона по территориальному вопросу между Россией и Японией, что США признают суверенитет Японии над четырьмя южными островами Курильской гряды и поддерживают усилия Москвы и Токио по достижению давно назревшего мирного договора и укреплению между ними двусторонних отношений в целом. Отношения Москвы и Токио серьезно осложнились после того, как японские официальные лица в резких выражениях высказались о поездках российского руководства на Курилы, назвав их, в частности, «грубым оскорблением». В ответ на это МИД России указал, что вести в таких условиях диалог о мирном договоре представляется бессмысленным, пока Токио не изменит свою позицию [348].

Японскую позицию, кстати сказать, поддерживает и З. Бжезинский, считающий, что южные острова Курильской гряды в одностороннем порядке были захвачены Советским Союзом в 1945 году [16, 185].

Эта проблема имеет далеко идущие геополитические последствия, так как передача Южных Курил будет означать потерю территории общей площадью 8,5 тыс. кв. км, континентального шельфа в 210 кв. км, добычи ежегодно 800 тыс. т морепродуктов, месторождений нефти, газа, золота, серебра и так далее – всего на 2,5-3 трлн. долларов. С военной точки зрения это – разрушение передового оборонительного рубежа на восточном направлении, утрата контроля над Охотским морем, осложнение деятельности российского флота в зоне Тихого океана.

Этот естественный передовой рубеж в системе стратегической обороны материковой части Дальнего Востока на сотни километров увеличивает зону обороны материка, обеспечивает безопасность снабжения наших военных баз и населения на Камчатке, контроль морского и воздушного пространства в зоне Охотского моря и выносит эту зону контроля в Тихий океан. С другой стороны, для России Курилы являются как бы ключом к Азиатско-Тихоокеанскому региону, ибо проливы между островами – единственный, а в южной части (как об этом уже говорилось) незамерзающий и постоянный выход в Тихий океан по российским территориальным водам. Базы Тихоокеанского флота России и крупные морские порты, такие, как Владивосток, Находка, имеют свое значение лишь благодаря принадлежности Курил России. Если выходы в Тихий океан будут проходить через японские территориальные воды, Япония сможет как регламентировать количество проходящих здесь судов, так и контролировать их грузы и брать плату за проход. При этом острова Малой Курильской гряды являются как бы передовой линией обороны всего этого стратегического рубежа. Они увеличивают глубину и повышают оперативную устойчивость всего Курильского оборонительного рубежа. Здесь удобные места для обустройства радиолокационных постов системы ПВО, передовых пунктов материально-технического снабжения сил флота и военно-воздушных сил. И их утрата, естественно, ослабит наш контроль над выходом через проливы из Охотского моря в Тихий океан и круглогодичное использование этих проливов. Проливы к тому же обеспечивают скрытность выхода наших подводных лодок в Тихий океан, а значит, и гарантию выполнения ими задач, так как они находятся под постоянным контролем стационарной гидроакустической системы наблюдения США.

Утрата Россией южных Курил значительно ослабит безопасность страны и сузит военно-стратегические возможности ВМФ России в случае каких-либо конфликтов ввиду того, что важнейшие для развертывания противолодочной и ударной группировок Тихоокеанского флота проливы Екатерины и Фриза окажутся «запечатанными», в то время как ВМС США и Японии получат свободный доступ в Охотское море. Курилы – очень удобный плацдарм для создания угрозы безопасности России. Это учитывается в оперативном планировании других государств.

Передача Курил на фоне преобладающих настроений российской общественности в пользу сохранения суверенитета Российской Федерации над южными Курилами нанесет тяжелый удар по национальному самосознанию и достоинству россиян и окажет деморализующее воздействие на всю внешнеполитическую деятельность России.

В настоящее время нет открыто высказываемых территориальных претензий к России со стороны корейских государств. Но и в КНДР, и в Республике Корее ведутся целенаправленные исторические, в том числе археологические, изыскания по проблеме корейского государства Бохай (около 698—926 г г. н. э.), территория которого, как там уверены, распространялась на обширные районы современных Хабаровского и Приморского краев. При этом по мере изучения просматривается тенденция к расширению границ государства Бохай на север вплоть до г. Охотска.

В настоящее время руководство обоих корейских государств в отношениях с Москвой предпочитает держать подобную историческую аргументацию в резерве собственных геополитических замыслов и стратегий. Однако ведущиеся уже сейчас дискуссии в научных и отчасти в политических кругах этих стран свидетельствуют о потенциале актуализации этой тематики и трансформации ее при соответствующем изменении международно-политических условий в конкретные территориальные требования к Российской Федерации. Одним из вероятных сценариев подобного развития событий могут стать притязания объединенной Кореи на южную часть Приморского края, где до переселения 1937 года существовал район компактного проживания корейского населения в составе царской России и СССР. Южная Корея, пока практически не заявляющая в открытую о своих притязаниях, в действительности планирует постепенно «подмять» под себя российское Приморье. Так, южнокорейская пресса разражается статьями о том, что «предатели из Пхеньяна отдали русским исконно корейскую землю», остров Ноктундо(Олений остров). При этом, чтобы повысить ставки, южнокорейцы говорят, что, мол, по площади этот крохотный, всего в 32 квадратных километра клочок земли, в четыре раза больше располагающегося в центре Сеула острова Юидо. Получается, в пересчете на цены на землю в столице, потеря непомерных сумм… Олений остров – лишь разведка боем.

Южнокорейские компании шаг за шагом устанавливают контроль над важнейшими отраслями промышленности Приморского края. Они уже контролируют большую часть судостроительных мощностей, проявляют усиленный интерес к добыче полезных ископаемых, лесной отрасли. По всему региону разбросаны многочисленные крупные южнокорейские агрофирмы, и насчет честной конкуренции следует забыть: сельское хозяйство в Южной Корее дотируемая отрасль.

В Приморье действуют многочисленные и хорошо финансируемые как за счет Сеула, так и за счет собственного бизнеса организации, объединяющие проживающих там российских корейцев по этническому признаку. Многочисленные корейские протестантские пасторы из разнообразных церквей вбивают в головы соотечественников мысль о своем национальном превосходстве над «русскими неумехами». Дело дошло до того, что один из южнокорейских пасторов напрямую вопрошал прихожан, на чьей стороне они выступят в случае войны между Кореей и Россией за Приморье.

А Москва удивительно равнодушно взирает на стратегические замыслы Сеула, не реагирует на открыто декларируемые территориальные претензии к России. Именно поэтому, например, южнокорейская газета «Кёнхян синмун» предлагает читателям карту со своим вариантом «переустройства мира» с претензиями на все российское Приморье, и часть Хабаровского края [198].

Некоторые китайские стратеги уже открыто заявляют, что Поднебесную больше не удовлетворяет ее собственная территория. Существует немало объективных причин, способных толкнуть Китай к переходу к экспансионистской политике. Прежде всего, это гигантское и продолжающее расти население Китая и нехватка ресурсов, которая неизбежно обострится в будущем. При общей площади 9,6 млн. кв. км на одного жителя Китая приходится всего 0,9 га, что составляет 26% среднемирового уровня. При этом пахотная площадь не превышает 0,09 га. Что касается полезных ископаемых, то в расчете на душу населения они тоже невелики: например, запасы угля составляют 47% среднемирового уровня, железной руды – 49%, меди и алюминия – 30%, фосфора – 52% [257, 5].

Мировой финансовый кризис и экономический рост Поднебесной ускорил трансформацию китайской геополитики, характер и основные направления которой сегодня определяются следующими факторами.

Во-первых, как справедливо отмечает В. Дергачев [76, 77], изменяется баланс геополитических сил в Северо-Восточной Азии, где теперь расположены вторая, третья и одиннадцатая экономики мира (Япония, Китай и Южная Корея). В связи с нарастанием экономической мощи Китая, ослабли позиции Японии в Северо-Восточной Азии. Сегодня Пекин становится основным источником финансовой помощи многим азиатским странам. В региональной экономической трансформации отмечается растущая интеграция Китая, Японии и Южной Кореи, что снижает вероятность конфронтации между ними и обеспечивает статус-кво. Кроме того на регион приходится 25% мировой торговли и 24% торговли Соединенных Штатов, что так же является важным фактором стабильности. В настоящее время Поднебесная является крупнейшим кредитором США.

Во-вторых, Россия демонстрирует неэффективную политику в отношении Дальнего Востока и снижение своей геополитической, геоэкономической субъектности в АТР.

В-третьих, Китай испытывает серьезный дефицит в ресурсах. На Китай приходится 35 % объема импортируемой нефти. Две трети китайских городов испытывают дефицит пресной воды. В ближайшее десятилетие вода станет таким же стратегическим ресурсом, как и нефть. В Евразии только Россия богата запасами пресной воды, включая Байкал. Возможно, в будущем запасы пресной воды Байкала будут для Китая важнее импорта нефти. В связи с этим Россия предстает в Поднебесной как один из важнейших сырьевых придатков китайской экономки. Скрытая безработица в китайских городах оценивается в 260 млн. человек, которые могут хлынуть в Россию.

В-четвертых, КНР угрожает экологическая катастрофа. Сегодня население Китая уже сейчас в 1,5–2 раза больше, чем максимально допустимо с точки зрения нагрузки на природу и инфраструктуру.

В-пятых, в стране возникает угроза социальной безопасности. Разрыв в уровне жизни между городом и деревней и между восточными и западными регионами очень велик (по сути, деревня и город в Китае – это две разные страны) и угрожает социальной стабильности, а возможно, и территориальной целостности КНР.

В-шестых, коммунистическую идеологию в КНР постепенно сменяет идеология жесткого национализма, основанного на древней концепции Чжун Го – «Срединного государства». Призыв к прямой военной агрессии с целью захвата ресурсов и даже мирового господства находит отклик среди все большей части интеллектуальной элиты Китая, и в первую очередь молодежи.

В-седьмых, в современных условиях для обороны страны НОАК сверхизбыточна, особенно сухопутные войска. Тем не менее китайские расходы на оборону стремительно растут, вдвое опережая рост ВВП. За последние 8 лет военные расходы Китая выросли в 4 раза, и, несмотря на кризисные явления, военный бюджет страны растет на 14—17% в год [54,9 – 10].

В-восьмых, с начала столетия объем военно-технического сотрудничества России и Китая сократился втрое – до $1 млрд. в год. Москва уже все продала и выдала, что представляет интерес для китайского ВПК. Российско-китайская внешняя торговля по номенклатуре товаров напоминает о далеком советском прошлом, только наоборот. В российском экспорте абсолютно доминирует полезные ископаемые и древесина (72%), а на станки и оборудование приходится всего лишь несколько процентов. Тогда как в импорте из Китая машины и оборудование, металлы и изделия из них составляют 63%, а 15% приходится на текстиль и изделия из него.

В 1980 году по объему ВВП Советский Союз в шесть раз превосходил Китай, а сегодня Россия по этому показателю в пять раз уступает коммунистической Поднебесной. В отличие от России Китай сохранил социальные завоевания прошлого и успешно осуществляет экономические преобразования, опираясь на поддержку большинства граждан. Таким образом, все эти факторы неизбежно корректируют китайскую геополитику и объективно усиливают внешнюю геополитическую и геоэкономическую экспансию Китая, прежде всего в Центральную Азию, Сибирь и российский Дальний Восток. Великая китайская цивилизационная геополитика (Пути и Стены) основывается на интегральной геополитической мощи государства, главной составляющей которой является сила духа и Великий порядок в душе. Современная интерпретация геополитики Пути и Стены подразумевает сосредоточенность на наращивании геополитической мощи внутри Стены и предполагает «идти вовне» путем экономической экспансии [71].

В Китае многие считают, что после того, как раскололся христианский мир, а Россия не стала частью «богатого брюха» Запада, пора проводить активную и прагматическую геополитику. Заведующий отделом Института политического и военного анализа А. Храмчихин, анализируя китайские издания, обращает внимание на следующие тенденции.

В 1996 году в Китае был опубликован коллективный труд «И все-таки Китай способен сказать нет», где обосновываются претензии Китая на «жизненное пространство» российского Дальнего Востока. Для этого необходимо вернуть Хайшэньвей (Владивосток) с великолепной гаванью – бухтой трепангов (Золотой Рог). В 2009 году издается книга «Китай недоволен». В новом труде китайские аналитики обосновывают стремление «Поднебесной» управлять уже всем миром, так как Китай способен распоряжаться мировыми ресурсами более эффективно, чем Запад или любая другая страна. А Народно-освободительная армия Китая должна обеспечивать присутствие Поднебесной в «зонах жизненных интересов» за пределами страны. «Коммерция с мечом в руках» является особенно актуальной в отношение богатых ресурсами стран, как Россия, где власть разбазаривает плодородные земли, тогда как китайцам давно уже тесно на Великой равнине. Как пишет А. Храмчихин: «Все складывается один к одному. Китай наконец достиг того этапа в своем развитии, когда он, с одной стороны, уже стал настолько силен, что может начать расширять «стратегические границы жизненного пространства» силовым путем, с другой стороны, внутренние проблемы достигли того масштаба, когда такое расширение становится необходимым.

При этом никто ему не в состоянии помешать. Америка измучена Ираком, Афганистаном и экономическими проблемами, Европа, впавшая в пацифизм и гедонизм, вообще, по сути, уже исчезла как военная сила. И Россия уверенно следует по европейскому пути (увы, только в этом)» [325]. В ведущем внешнеполитическом журнале КНР «Шицзе Чжиши» (2009. № 20. С. 58—60) появилась статья за подписью Ян Цзиня под заголовком «Хайшэньвэй: снова задет болевой нерв во взаимоотношениях Китая и России».

Главная цель автора статьи и редакции журнала очевидна: напомнить населению КНР, что во взаимоотношениях России и Китая, русских и китайцев существует «болевая точка» – вопрос о городе, который в Китае именуют Хайшэньвэем, а в России – Владивостоком. По словам Ян Цзиня, «захватив» город, русские дали ему «наполненное алчными экспансионистскими замыслами» имя «Владивосток», что означает призыв «господствовать над Востоком». В этом названии, как утверждает Ян Цзинь, нашла проявление внешнеполитическая доктрина России «Господствовать над Востоком». Напоминая, будто Владивосток – лишь крохотная часть обширных земель, «захваченных» Россией у Китая, Ян Цзинь возрождает такую идею: громадная часть нынешней российской территории России – это земли, «отобранные» у восточного соседа. При этом он ссылается на Сунь Ятсена – «отца (современного китайского) государства», как его именовали в свое время, и специально выделяет его неоднократные требования вернуть Владивосток военным путем.