Текст книги "Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга третья. Январь 1943 – январь 1944"

И хотя Военный Совет Ленинградского фронта принял решение построить зимнюю фронтовую автомобильную дорогу Заборье – Кобона, Ставка все настойчивее требовала отбить у противника Тихвин.

19 ноября 1941 г. 4-я армия перешла в контрнаступление в районе Тихвина. Командовавший ею генерал К. А. Мерецков впоследствии признавал, что тяжелое положение Ленинграда и настоятельные требования Ставки заставили его отдать приказ о контрнаступлении до того, как были получены пополнения и материальные средства. Имея некоторое преимущество в людях и артиллерии, наши войска уступали противнику в танках, нуждались в стрелковом автоматическом оружии. Особый недостаток 4-й армия испытывала в боеприпасах. Так, на день боя 82-мм миномет имел 8-10 минут, а 120-мм миномет и 122-мм гаубица могли сделать всего 6-8 выстрелов[146]146
  Мерецков К. А. На службе народу. Страницы воспоминаний. М., 1968. С. 242.


[Закрыть]. Начавшееся контрнаступление 4-й армии не только сразу же обнаружило эти неблагоприятные факторы, но показало, что немецко-фашистские войска сумели в короткий срок организовать на тихвинском направлении труднопреодолимую систему артиллерийско-минометного и ружейно-пулеметного огня в сочетании с инженерными и минно-взрывными заграждениями, создать узлы сопротивления и укрепить свои оборонительные позиции за счет умелого использования рельефа местности. Поэтому с самого начала бои приняли ожесточенный и затяжной характер. Людские потери в полосе действия 4-й армии были самыми большими за время Тихвинской операции и составляли до 500 человек в сутки[147]147
  Гриф секретности снят. Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах / под ред. Г. Ф. Кривошеева. С. 172.


[Закрыть]. Но выполнить поставленную задачу – вернуть Тихвин – в ноябре 1941 г. нашим войскам так и не удалось.

19 ноября 1941 г., когда наша 4-я армия перешла в контрнаступление на тихвинском направлении, Военный Совет Ленинградского фронта был вынужден принять (под грифом «Совершенно секретно») постановление «О временном изменении норм отпуска хлеба». В нем говорилось: «1. Во избежание перебоев в обеспечении хлебом войск фронта и населения гор. Ленинграда установить с 20 ноября 1941 г. следующие нормы отпуска хлеба: рабочим и ИТР – 250 гр., служащим, иждивенцам и детям – 125 гр., частям первой линии и боевым кораблям – 500 гр., летно-техническому составу ВВС – 500 гр., всем остальным воинским частям – 300 гр. 2. Выдать в третьей декаде ноября месяца 100 гр. сухофруктов и 100 гр. картофельной муки по детским карточкам». Это были самые голодные нормы выдачи хлеба войскам и населению Ленинграда за все время блокады. Суточный лимит расхода муки и примесей составлял с 20 ноября всего 510 т, из них для населения Ленинграда – 310 т, Ленинградской области – 31 т, войск Ленинградского фронта – 144 т и частей КБФ – 25 т[148]148
  Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов / под ред. Н. Л. Волковского. С. 663.


[Закрыть].

Обращает на себя внимание тот факт, что этим постановлением лимитировался суточный расход не только муки, но и примесей. Чтобы не прекратить выдачу населению хлеба совсем, приходилось использовать при его выпечке всевозможные примеси (солод, соевая мука, жмых, овсяная мука), процентное содержание которых постоянно росло и к этому времени составило 40 % по отношению к муке. Но и примеси были на исходе. Тогда в качестве одного из компонентов примесей ученые предложили целлюлозу, применявшуюся ранее только как сырье для получения бумаги. Разработанные под руководством заместителя директора ВНИИ гидролизной промышленности профессора В. И. Шаркова гидролизные установки для превращения целлюлозы в пищевой продукт были смонтированы на 6 предприятиях города. Постановлением Военного Совета Ленинградского фронта от 19 ноября 1941 г. ежедневная выработка пищевой целлюлозы с 20 по 22 ноября была определена в 35 т, а с 23 ноября она должна была достигнуть 80 т[149]149
  Ленинград в осаде. Сб. документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945. С. 195.


[Закрыть]. В конце ноября 1941 г. пищевая целлюлоза стала поступать на хлебозаводы. Конечно, ее применение не обогатило питательную ценность хлеба, представлявшего собой темно-коричневую полужидкую массу, которую в булочных развешивали при помощи лопаток. И все же целлюлоза спасла отчаянное положение, помогла экономить таявшие с каждым днем запасы муки. За годы блокады было выработано 16 тыс. т пищевой целлюлозы, что позволило дополнительно выпекать сотни тонн хлеба[150]150
  Соболев Г. Я. Ученые Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. С. 62.


[Закрыть].

Большим подспорьем в пищевом рационе ленинградцев стала соя, оказавшаяся в значительном количестве на складах города. Исследованием процесса извлечения питательных веществ из сои занимались сотрудники Научно-исследовательской лаборатории пищевой гигиены, Первого медицинского института, Педиатрического института и других научных учреждений города[151]151
  Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ). Фонд И. В. Даниловского. Д. 20. Сборник трудов ленинградских ученых в дни блокады. С. 38–39.


[Закрыть]. Из сои получали молоко, шрот, молочнокислые продукты. Каждый килограмм соевых бобов давал 7 л соевого молока, 1,5 кг шрота, из которого приготовляли сырники, котлеты и даже пирожные. Ленинградский молочный комбинат выпускал 26 видов продукции из сои. В условиях почти полного отсутствия натурального молока особое значение приобретало изготовление соевого молока, которым с сентября 1941 г. стали снабжаться больницы, госпитали, детские молочные кухни. В ноябре 1941 г. Ленинградский молочный комбинат выпустил почти 570 т соевого молока и лишь около 56 т натурального[152]152
  Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга (ЦГАИПД). Ф.4000. Он. 11. Д. 56. Л. 15 об.; Ф.25. Он. 15. Д. 143. Л. 140.


[Закрыть].

Однако в эти трудные ноябрьские дни 1941 г. Ленинград делал все, чтобы отстоять себя и не позволить врагу ступить на свои улицы. Его промышленность продолжала выпускать артиллерийские орудия, минометы, боеприпасы, которые направлялись не только на Ленинградский фронт, но и под Москву, где готовилось в это время решающее контрнаступление наших войск. Полуразобранные орудия доставлялись на Московское направление. «С волнением и большим удивлением получали бойцы артиллерийское вооружение с маркой заводов осажденного врагом города, – вспоминал находившийся в ноябре 1941 г. в Ленинграде представитель Ставки Н. Н. Воронов. – Рабочие и работницы, инженеры и техники, ослабевшие от голода, создавали это оружие, вкладывая в него всю любовь к Родине и всю ненависть к врагу»[153]153
  Оборона Ленинграда. 1941-1944. Воспоминания и дневники участников / отв. ред. А. М. Самсонов. С. 220.


[Закрыть]. На защиту Москвы из блокированного Ленинграда было отправлено свыше 400 полковых пушек, около 1 тыс. минометов различных калибров и почти 40 тыс. бронебойных снарядов[154]154
  Демидов В. И. Снаряды для фронта. С. 121–122.


[Закрыть]. 28 ноября 1941 г. в Смольный пришла телеграмма командующего Западным фронтом генерала армии Г. К. Жукова: «Спасибо ленинградцам за помощь москвичам в борьбе с кровожадными гитлеровцами»[155]155
  Ленинград в Великой Отечественной войне Советского Союза. Сб. документов и материалов. Т. 1. С. 109.


[Закрыть].

20 ноября 1941 г. Государственный Комитет Обороны принял постановление «О производстве минометов в Ленинграде», инициатива принятия которого исходила от Военного Совета Ленинградского фронта, предлагавшего произвести в декабре 1941 г. на ленинградских заводах 400 минометов калибра 120 мм, 1300 минометов калибра 82 мм и 2000 – 50 мм. При этом половина произведенных в декабре минометов должна была поступить из Ленинграда в распоряжение Главного Артиллерийского управления Наркомата Обороны[156]156
  Ломагин H.A. Неизвестная блокада: в 2 кн. Кн. 1. С. 129.


[Закрыть]. Если иметь в виду, что предложения Военного Совета опирались на реальные возможности оборонного производства блокированного города, то можно говорить о том, что и в ноябре 1941 г. его оборонный потенциал был еще значительным. Однако к концу ноября 1941 г. из-за отсутствия топлива и электроэнергии пришлось законсервировать 270 крупных предприятий[157]157
  Демидов В. И. Снаряды для фронта. С. 127.


[Закрыть]. Хотя часть рабочих остановленных предприятий перешла на другое производство, тысячи рабочих Ленинграда лишились не только источника продовольственного обеспечения по более высоким нормам, но и своих производственных коллективов.

Наступление голода и дальнейшее ухудшение бытовых условий в осажденном городе способствовали резкому росту негативных настроений его населения, несмотря на усилия партийных и советских властей если не нейтрализовать, то хотя бы ослабить возраставшее с каждым днем напряжение на заводах, фабриках и в учреждениях. Снятию этого напряжения в определенной степени содействовало выступление И. В. Сталина 6 ноября 1941 г. на торжественном заседании Московского Совета депутатов трудящихся, посвященного XXIV годовщине Октябрьской революции. Трансляцию этого заседания многие ленинградцы слушали с надеждой получить ответы на волнующие их вопросы, прежде всего на вопрос о том, когда Ленинград будет вызволен из вражеской осады. Хотя выступление вождя удовлетворило далеко не всех, Управление НКВД по Ленинграду докладывало «наверх» о том, что выступление т. Сталина подняло боевой дух трудящихся Ленинграда, «вселило в них непоколебимую веру в победу над врагом»[158]158
  Ломагин H.A. Неизвестная блокада: в 2 кн. Кн. 1. С. 346.


[Закрыть].

К концу ноября 1941 г. интенсивность вражеских обстрелов города увеличилась, их среднесуточная продолжительность составляла 9 час. 13 мин., превысив октябрьскую «норму» почти в 2 раза[159]159
  900 героических дней. Сб. документов и материалов о героической борьбе трудящихся Ленинграда в 1941-1944 гг. С. 140.


[Закрыть]. По-прежнему держала в напряжении население и вражеская авиация. 26 ноября 1941 г. фугасная бомба разрушила одно из университетских общежитий на 5-й линии Васильевского острова. Общее количество погибших, извлеченных из-под завалов за период с 26 ноября по 4 декабря 1941 г., составляло 69 человек, около 40 человек было ранено[160]160
  Соболев Г. Л., Ходяков М. В. Потери Ленинградского университета в годы Великой Отечественной войны. С. 22.


[Закрыть]. Коробки разрушенных и сгоревших домов вышли на первый план блокадной панорамы. С 17 ноября Ленинград погрузился во тьму: было отключено электричество. С этого дня пользоваться электроэнергией в пределах установленных лимитов разрешалось только в зданиях Смольного, Главного штаба, Ленэнерго, Управления милиции и отделений милиции, райкомов партии, райсполкомов, райвоенкоматов, городского и районных штабов МПВО, Главпочтамта, телеграфа, телефонных станций, Управления городской пожарной охраны, судебных органов, в госпиталях и больницах, конторах домохозяйств.

Пульс жизни блокадного Ленинграда в ноябре 1941 г. заметно замедлился. Занятия в школах и вузах еще продолжались, но с каждым днем таяло число тех, кто их посещал. Ученые продолжали выполнять исследования для фронта, но большинство научно-исследовательских институтов уже бездействовало. В ноябре в Большом зале Филармонии еще проходили концерты симфонического оркестра Ленинградского радиокомитета во главе с дирижером К. И. Элиасбергом, в холодные помещения Публичной библиотеки и Библиотеки Академии наук еще приходили читатели, ленинградцы в своем активном большинстве продолжали бороться, но сил для сопротивления становилось все меньше.

1 декабря 1941 г. И. В. Сталин и В. М. Молотов, не говорившие с Ленинградом по прямому проводу более двух недель, вызвали к аппарату А. А. Жданова и командующего Ленинградским фронтом М. С. Хозина. Судя по записи этих переговоров, Сталин был особенно раздражен тем, что «товарищ Жданов не чувствует потребности прийти к аппарату и потребовать кого-либо из нас для взаимной информации в столь трудную минуту для Ленинграда. Бели бы мы, москвичи, не вызывали вас к аппарату, пожалуй, товарищ Жданов забыл бы о Москве и москвичах, которые могли бы подать помощь Ленинграду…»[161]161
  Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов / под ред. Н. Л. Волковского. С. 73.


[Закрыть] Конечно же, Жданов ни на минуту не мог забыть о Москве: он не мог не помнить о резком недовольстве Сталина в связи с созданием Военного Совета обороны Ленинграда в августе 1941 г., когда ленинградские руководители были обвинены в том, что они «просто неорганизованные люди и не чувствуют ответственности за свои действия». На этот раз, по признанию самого Жданова, он не мог сообщить Верховному Главнокомандующему «что-либо существенное», а обратиться по своей инициативе с просьбой о помощи не рисковал, боясь вызвать в очередной раз недовольство. И вот теперь представился удобный случай просить Верховного Главнокомандующего, «чтобы быстрее осуществился нажим наших войск на Будогощь, Кириши, с тем, чтобы лишить противника возможности путей подвоза», а также ускорить переброску пополнения для 54-й армии и присылку снарядов для 152-мм пушек. Обещая содействовать в выполнении этих просьб, Сталин заверил: «Скоро Тихвин возьмем и навалимся на Будогощь». Но его главный совет состоял в том, чтобы не терять времени и дорожить не только каждым днем, но и часом. «Противник собрал все свои силы почти со всех фронтов против Москвы, – пояснял он свою мысль. – Все остальные фронты имеют теперь благоприятный случай ударить по врагу, в том числе и ваш фронт. Пользуйтесь случаем, пока не поздно». Со своей стороны Жданов и Хозин обещали «зверски воевать на всех участках нашего фронта, не откладывая ни минуты»[162]162
  Там же. С. 74.


[Закрыть].

В самом деле, достигнутые в эти дни успехи на других фронтах позволяли надеяться на «что-либо существенное» под Ленинградом. 5 декабря началось контрнаступление Калининского, Западного и Юго-Западного фронтов, в результате которого немецко-фашистские войска были отброшены от Москвы на 100-250 км. Активные наступательные действия начались и на войбокальском, маловишерском и тихвинском направлениях. 9 декабря войска 4-й армии овладели Тихвином, сорвав тем самым планы гитлеровского командования соединиться с финскими войсками и полностью отрезать все пути снабжения Ленинграда. Победа под Тихвином досталась 4-й армии дорогой ценой: за время боев на этом направлении в ноябре-декабре 1941 г. ее безвозвратные потери составили около 9 тыс. человек, кроме того, свыше 16 тыс. человек получили ранения[163]163
  Гриф секретности снят. Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. С. 172.


[Закрыть].

Декабрьские успехи Красной Армии подняли моральный дух советского народа, утвердили уверенность в окончательной победе над немецко-фашистскими захватчиками. Радостные вести с тихвинского направления пришли и в Ленинград, и вновь у его жителей затеплилась надежда на скорое освобождение от блокады. В опубликованном 13 декабря 1941 г. сообщении Совинформбюро говорилось не только о разгроме немецко-фашистских войск под Москвой, но и об освобождении Тихвина.

Возвращение Тихвина позволило возобновить перевозки продовольствия для осажденного Ленинграда по восстановленной Северной железной дороге до ст. Войбокало. Доставка грузов на восточный берег Ладожского озера наиболее коротким путем была таким образом обеспечена. Однако проблема транспортировки этих грузов через озеро по-прежнему оставалась наиболее слабым и уязвимым местом. Ладожская ледовая дорога из-за чрезвычайно сложных условий эксплуатации трассы в декабре не удовлетворяла и дневную потребность города в продовольствии. В декабре 1941 г. по ледовой дороге поступало в сутки в среднем 347 т хлебопродуктов, в то время как требовалось не менее 500 т по самым голодным нормам[164]164
  Ленинград в осаде. Сб. документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945. С.216.


[Закрыть]. Высчитанные в Исполкоме Ленгорсовета с точностью до десятых дней запасы были уже практически неприкосновенными, и население получало только хлебный паек: мизерный кусочек хлеба, почти наполовину состоявший из суррогатных примесей. Суточный рацион занятого на производстве рабочего составлял 1 тыс. калорий, служащего – около 600 калорий, иждивенца – менее 500 калорий, в то время как нормальная потребность взрослого человека определялась в 3-3,5 тыс. калорий. Содержание белков в пище ленинградцев в ноябре-декабре 1941 г. снизилось до 10 г в день, тогда как население Германии в самое голодное для него время 1916-1917 гг. получало с пищей от 25 до 50 г белков в день. Заведующий отделом торговли Ленгорсовета И. А. Андреенко впоследствии рассказывал: «Я помню, как в декабре я был вечером у секретаря горкома партии Алексея Александровича Кузнецова. Еще раз мы просмотрели наличие запасов продовольствия. Снижать хлебную норму населению уже некуда было, нельзя уже было, народ и так умирал. Разбирали-разбирали, прикидывали. Алексея Александровича я до войны знал, встречался с ним. Он был волевым человеком, много сделал для того, чтобы сохранить больше жизней ленинградцев, но таким мрачным я его еще не видел. И все-таки он потом говорил (об этом у меня записано): «„Знаешь, мы не можем опускать руки, нельзя!“ и привел такой пример: «„Знаешь, что мне на Кировском заводе сказал один рабочий? Камни будем грызть, но Ленинград не сдадим!..“ Пошли мы к товарищу Жданову, доложили и снизили продовольственные нормы не населению, а военным, морякам и солдатам. В декабре месяце плохо было дело…»[165]165
  Адамович Алесъ, Гранин Даниил. Блокадная книга. С. 139–140.


[Закрыть]

Продовольственное положение воинов Ленинградского фронта и моряков Балтийского флота также с каждым днем ухудшалось. Солдаты, матросы и офицеры сильно страдали от голода, хотя и в меньшей степени, чем население Ленинграда. Начиная с 9 сентября 1941 г. в войсках фронта несколько раз проводилось сокращение суточной нормы питания. В конце ноября 1941 г. в частях первой линии стали выдавать 300 г хлеба и 100 г сухарей. Мучной суп утром и вечером, мучная каша в обед дополняли хлебную выдачу. И все же Военный Совет фронта, учитывая отчаянное положение голодающего населения Ленинграда, постановил 21 декабря 1941 г. передать городу более 300 т продовольствия из запасов, хранившихся в Кронштадте. Большая часть этого продовольствия была направлена на оборонные предприятия[166]166
  Худякова Н. Д. Вся страна с Ленинградом (1941-1943 гг.). Л., 1960. С. 58–59.


[Закрыть].

Чтобы совсем не прекратить выдачу населению минимальных норм хлеба, пришлось пойти со второй половины ноября 1941 г. на увеличение примесей в составе выпекаемого хлеба. Ржаная мука составляла в нем в это время всего 55 %, а остальная часть – разные примеси (солодовая, овсяная и ячменная мука, отруби, обойная пыль и сметки, рисовая лузга, жмых, пищевая целлюлоза)[167]167
  Ленинград в осаде. Сб. документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945. С.217.


[Закрыть].

Изысканием дополнительных источников питания и пищевых заменителей в это голодное время занимались практически все ленинградцы, на предприятиях и учреждениях, в научных институтах, высших учебных заведениях и школах.

Еще одним источником добывания продуктов питания стал черный рынок, но из-за высоких цен продаваемые там расхитителями и спекулянтами продукты были недоступны большинству простых ленинградцев. По данным У НКВД ЛО на 25 декабря 1941 г., цена 100 г хлеба составляла 30 руб., 100 г масла – 70-80 руб., 100 г сахара – 30 руб., 1 кг мяса – 200 руб., 1 кг конины – 150 руб., 1 кг картофеля – 60 руб.[168]168
  Ломагин H.A. Неизвестная блокада: в 2 кн. Кн.2. С.267.


[Закрыть] Чтобы соотнести эти цены с покупательной способностью населения Ленинграда, надо иметь в виду, что заработная плата в это время выплачивалась нерегулярно и в первую очередь тем, кто работал на еще действующих предприятиях и учреждениях. Снять же деньги со своих сберегательных книжек ленинградцы с начала войны могли в сумме не более 200 руб. в месяц. В порядке исключения композиторы, художники, писатели, народные и заслуженные артисты, деятели культуры и искусства могли брать со своих вкладов в месяц до 1 тыс. руб.

К концу декабря 1941 г. «пищевая доминанта» завладела населением блокированного города. «Мучительный голод заставляет человека и думать, и говорить только об одном – о пище, делиться воспоминаниями о любимых и нелюбимых блюдах, вызывает сожаления о прежних капризах, о тех недоеденных и вовсе не употребленных простых блюдах, которыми пренебрегали в былое время, – отмечает в своем дневнике врач амбулатории фабрики «Красное знамя» А. И. Лихачева. – Где встретятся два-три человека, на службе ли, на работе, в очереди, разговор только об еде. Что дают по карточкам, какая норма, что можно достать и т. д. – это кардинальный жизненный вопрос каждого»[169]169
  Оборона Ленинграда. 1941-1944. Воспоминания и дневники участников / отв. ред. А. М. Самсонов. С. 684.


[Закрыть].

Жестокий голод усугублялся наступившими сильными холодами, почти полным отсутствием топлива и электроэнергии. 2 декабря 1941 г. Исполком Ленгорсовета установил лимиты расходования угля для коммунальных предприятий и учреждений на текущий месяц. Медицинским учреждениям выделялось около 6 т, баням и прачечным – 4,55 т, Ленводопроводу – 0,7 т, Трамвайно-троллейбусному управлению – 0,65 т, Городскому отделу народного образования (включая детские сады и ясли) – всего 0,05 т. Эти мизерные цифры, носившие скорее символический характер, объяснялись тем, что в резерве города к этому времени осталось всего 325 т угля для коммунальных потребителей. Решением Исполкома Ленгорсовета от 20 декабря 1941 г. были «разбронированы» дровяные склады Ленгортопа[170]170
  Иванов В. А. Реакция ленинградцев на чрезвычайные условия блокады и на меры властей // О блокаде Ленинграда в России и за рубежом. Источники, исследования, историография / сост. и науч. ред. А. Р. Дзенискевич. СПб., 2005. С. 119–120.


[Закрыть]. Чтобы хоть как-то разрешить топливную проблему, Исполком Ленгоросовета разрешил в декабре разбирать на дрова деревянные дома и другие деревянные сооружения, главным образом подвергшиеся разрушению. Были снесены трибуны стадиона им. Ленина, летние постройки в парках, так называемые «американские горы» и др. Все это дало блокированному городу около 150 тыс. кубометров дров. Кроме того, на организованных в Парголовском и Всеволожском районах лесозаготовках было заготовлено еще 300 тыс. кубометров дров. Исполком Ленгорсовета смог выделить из своих скудных запасов населению всего 15 тыс. кубометров дров, 90 тыс. – предприятиям и учреждениям, 14 тыс. – хлебопекарным заводам и 40 тыс. – Ленэнерго[171]171
  Центральный государственный архив Санкт-Петербурга (ЦГА СПб). Ф. 7384. Он. 18. Д. 1430. Л. 38.


[Закрыть]. Из-за отсутствия бензина грузовой автотранспорт был переведен на газогенераторное топливо («чурки»), производство которого было налажено на Ижорском фанерном заводе.

Суточная выработка электроэнергии с сентября по декабрь 1941 г. сократилась почти в 7 раз. Минимальные нормы снабжения Ленинграда электроэнергией обеспечивали коллективы II и V ГЭС, на помощь которым было направлено около 2 тыс. рабочих, снятых по решению Исполкома Ленгорсовета со строительства Володарского сектора обороны города[172]172
  Там же. Д. 1430. Л. 5.


[Закрыть]. 9 декабря 1941 г. в целях сокращения расхода электроэнергии было упразднено 8 трамвайных маршрутов и снято с линии 90 трамвайных вагонов[173]173
  900 героических дней. Сб. документов и материалов о героической борьбе трудящихся Ленинграда в 1941-1944 гг. С. 239.


[Закрыть]. Вскоре трамваи и троллейбусы застыли на улицах города, став неотъемлемой частью блокадного пейзажа зимы 1941-1942 г. Из-за недостатка электроэнергии один за другим останавливались оборонные заводы. «В городе почти нет электроэнергии, сегодня остановился наш завод», – записал 11 декабря 1941 г. в своем дневнике директор «Севкабеля» А. К. Козловский[174]174
  Оборона Ленинграда. 1941-1944. Воспоминания и дневники участников / отв. ред. А. М. Самсонов. С. 573.


[Закрыть]. 20 декабря в литейном цехе Кировского завода подача электроэнергии прекратилась в тот момент, когда рабочие разливали металл по формам, предназначенным для отливки снарядов. На заводе им. Лепсе электроэнергию отключили 25 декабря 1941 г. «У меня до сих пор перед глазами эта картина, – вспоминал начальник литейного цеха М. Г. Дерябин. – Иду в цех, а в цехе – багровое пламя… Ковш наполовину опрокинут и расплав льется прямо в яму…»[175]175
  Демидов В. И. Снаряды для фронта. С. 128.


[Закрыть]

Все эти нечеловеческие лишения и трудности вызвали огромную смертность среди ленинградцев. Бурное развитие дистрофии усугублялось тяжелыми психическими травмами, вызванными постоянными бомбежками, обстрелами, потерей близких людей. Физическое перенапряжение, холод, отсутствие электричества и отопления, воды, канализации и других элементарных бытовых условий служили катализатором снижения жизненного тонуса, парализуя волю к жизни. Ленинградцы умирали дома в холодных квартирах, на работе, на улице, в очередях за хлебом. Горе пришло в каждую семью. На глазах у матерей и отцов умирали их сыновья и дочери, дети оставались без родителей. Возникшая в силу нечеловеческих условий жизни в осажденном городе и прежде всего из-за невиданного ранее голода алиментарная дистрофия останется в истории медицины периода Великой Отечественной войны как «ленинградская болезнь». Ученые, изучавшие эту болезнь и искавшие средства борьбы с ней, наблюдали многие тысячи людей в крайних условиях их существования и, к великому горю, мало чем могли им помочь. Отношение числа смертельных случаев к числу заболеваний дистрофией достигало в это критическое время 85 %[176]176
  Медико-санитарные последствия войны и мероприятия по их ликвидации. Т. 2. М.,1948. С. 49.


[Закрыть]. Медицинским работникам было ясно, что решающим средством борьбы с дистрофией является полноценное питание, но в декабре 1941 г. единственным общедоступным средством спасения людей был кипяток. И по решению Исполкома Ленгорсовета от 6 декабря 1941 г. во всех районах города были установлены общественные кипятильники, из которых литр кипятка отпускался по цене три копейки[177]177
  ЦГА СПб. Ф. 7384. Оп. 18. Д. 1430. Л. 60.


[Закрыть]. 13 декабря 1941 г. Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду направило на имя А. А. Жданова, М. С. Хозина и А. А. Кузнецова следующее спецсообщение: «В связи с продовольственными затруднениями среди населения, особенно среди женщин, отмечается рост отрицательных настроений. Эти настроения сводятся к тому, что: а) положение Ленинграда безнадежно, блокады не прорвать, население погибнет от голода; б) в декабре в городе окончится весь запас продуктов, после чего Ленинград будет сдан немцам; в) в случае сдачи города облегчится положение продовольствием; г) голодать дальше немыслимо, необходимо действовать организованно, устраивать бунты, погромы хлебных и продовольственных магазинов. Рост отрицательных настроений показывают и данные военной цензуры. Возрастает процент отрицательных сообщений, выражающих недовольство снижением норм выдачи хлеба и голодным существованием…»[178]178
  Ломагин Я. А. В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб и НКВД. С. 194.


[Закрыть]

Эффективным средством спасения населения могла и должна была стать его эвакуация. Постановлением Военного Совета Ленинградского фронта от 19 ноября 1941 г. была утверждена «Комиссия по эвакуации из Ленинграда людей» во главе с председателем Исполкома Ленгорсовета П. С. Попковым. 26 ноября 1941 г. последовало подписанное А. Н. Косыгиным распоряжение Совета по эвакуации СССР, утвердившее предложение Исполкома Ленгорсовета об эвакуации из Ленинграда автотранспортом до ст. Заборье с дальнейшей пересадкой на железнодорожный транспорт 118 тыс. человек. В первую очередь это были рабочие эвакуированных предприятий и члены их семей – 75 тыс. человек; ученики ремесленных училищ и школ ФЗО – 34 тыс. человек; преподаватели и слушатели военных академий – 6 тыс. человек; специалисты и научные работники – 3 тыс. человек[179]179
  Черепенина Н. Ю. Эвакуация населения Ленинграда по ледовой дороге в 1941 г. (по документам Центрального государственного архива Санкт-Петербурга) // Россия. Век двадцатый. СПб., 2011. С 177-180.


[Закрыть]. Едва начавшаяся эвакуация сразу же встретилась с огромными трудностями, и намеченный план – вывозить ежедневно до 7 тыс. человек – оказался нереальным. В связи с этим 6 декабря 1941 г. Военный Совет Ленинградского фронта принял новое постановление, согласно которому массовая эвакуация должна была начаться с 10 декабря 1941 г. по ледовой дороге через Ладожское озеро, число вывозимых людей к 20 декабря должно было достигнуть 5 тыс. в сутки. Однако 12 декабря Военный Совет постановил «отложить эвакуацию из Ленинграда по фронтовой автомобильной дороге впредь до особого распоряжения»[180]180
  Ленинград в осаде. Сб. документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945. С. 277–279, 590.


[Закрыть]. Хотя в постановлении Военного Совета от 6 декабря 1941 г. были определены последовательно все маршруты эвакуации и ответственные за них лица, в первые же дни выяснилось, что практически массовая эвакуация не подготовлена.

Слухи о возможной эвакуации через Ладожское озеро захватили ленинградцев, о чем можно судить и по записям в блокадных дневниках. «Трудно человеку, не испытавшему всех тягот нашего положения, представить себе, как заманчиво для нас оказаться через несколько дней в условиях, в которых можно вволю поесть хлеба и картошки, – читаем в одном из дневников. – Об этом мы мечтаем как о недосягаемом счастье. Мечтаем мы и о том времени, когда можно будет спокойно спать, не думая о том, что ненароком в тебя может попасть фугасная бомба или артиллерийский снаряд. И вдруг понимаешь, что эти мечты могут осуществиться – правда, при известных трудностях и опасностях – благодаря эвакуации»[181]181
  Попова Н. «Блокадный дневник» Александра Немцева // Люди одной судьбы. СПб., 2005. С. 137.


[Закрыть]. Но в декабре 1941 г. этой мечте большинства ленинградцев не суждено было сбыться. Актом безрассудства можно назвать начавшуюся с конца декабря 1941 г. «походным порядком» эвакуацию через Ладожское озеро беженцев, оставшихся в блокированном городе. Многим из них так и не удалось достигнуть восточного берега Ладоги.

Расставшись с мечтой об эвакуации в ближайшее время, многие ленинградцы теряли последние силы в борьбе за свою жизнь. По заснеженным улицам города по направлению к кладбищам тянулись многочисленные похоронные процессии. Закутанные человеческие фигуры медленно и молча двигались из последних сил, волоча за собой саночки, фанерные листы с уложенными на них в самодельных гробах, ящиках или зашитыми в одеяла или простыни покойниками. С середины декабря 1941 г., констатировалось в отчете городского управления коммунального хозяйства, «кладбища, особенно Серафимовское, Болыпеохтинское и Волково, представляли такую картину: перед воротами кладбищ прямо на улице, на самих кладбищах у контор, церквей, на дорожках, в канавах, на могилах и между ними десятками, а иногда и сотнями лежали оставленные покойники в гробах и без них…»[182]182
  Ленинград в осаде. Сб. документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945. С. 325.


[Закрыть] 18 декабря 1941 г. руководство треста «Похоронное дело» обратилось к председателю Исполкома Ленгорсовета П. С. Попкову с предложением начать захоронения в братских могилах[183]183
  Там же. С. 279–280.


[Закрыть]. 26 декабря 1941 г. начальник УНКВД по Ленинграду и Ленинградской области П. Н. Кубаткин направил на имя А. А. Жданова справку о смертности в Ленинграде по состоянию на 25 декабря 1941 г.[184]184
  Там же. С. 411–413.


[Закрыть] В ней констатировалось, что «в связи с продовольственными трудностями в Ленинграде увеличилась смертность населения». И далее приводились бесстрастные цифры – последствия деликатно называемых в справке «продовольственных трудностей». Познакомившийся с этим документом заинтересованный читатель будет ошарашен, узнав, что если в довоенном Ленинграде умирало в месяц в среднем до 3500 человек, то за 25 дней декабря 1941 г. смертность составила 39 073 человека. С 20 по 25 декабря 1941 г. на улицах города скоропостижно скончалось 656 человек[185]185
  Там же. С. 413.


[Закрыть]. Далеко не точный итог смертности в декабре 1941 г. в блокадном Ленинграде приблизился почти к 53 тыс. человек, что превысило годовую смертность в 1940 г. – 46 827 человек[186]186
  ЦГА СПб. Ф. 4965. Он. 1. Д. 4733. Л. 1, 1 об.


[Закрыть]. Но это был еще не предел.

К великому сожалению, в декабре 1941 г. работа Ладожской ледовой дороги далеко еще не оправдывала возлагавшихся на нее надежд. Из-за сложных условий ее эксплуатации план перевозок не выполнялся, и осажденный город располагал в это время запасами муки для выпечки хлеба на один-два дня. Но 21 декабря 1941 г. на имя А. А. Жданова пришла спасительная телеграмма от генерала К. А. Мерецкова: «Задача, поставленная т. Сталиным войскам 4 армии, выполнена. Сегодня 20.12 16.00 железная дорога Тихвин – Волхов полностью очищена от войск противника и может быть использована для подвоза грузов летучками до Волхова»[187]187
  Блокада рассекреченная /сост. В. И. Демидов. СПб., 1995. С 209.


[Закрыть]. Правда, эту железную дорогу и, особенно, мосты предстояло еще восстановить, на что требовалось время, хотя бы несколько дней.

24 декабря 1941 г. А. А. Жданов уже информировал Москву о том, что в течение этого дня в город по Ледовой дороге из Новой Ладоги впервые поступило большое количество муки – 669 т[188]188
  Ломагин H.A. Неизвестная блокада: в 2 кн. Кн. 1. С. 130.


[Закрыть], превышавшее дневную потребность города в муке. Военный Совет Ленинградского фронта, учитывая отчаянное положение населения и реально надеясь на улучшение подвоза продовольствия в ближайшее время, пошел на рискованный шаг – принял в тот же день постановление о прибавке хлебных норм. 25 декабря 1941 г. население Ленинграда стало получать 350 г хлеба по рабочей карточке и 200 г по служащей, детской и иждивенческой. В связи с этим суточный лимит расхода муки и примесей был установлен в 560 т, из которых населению Ленинграда и области выделялось 395 т[189]189
  Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов / под ред. Н. Л. Волковского. С. 672.


[Закрыть]. 25 декабря А. А. Жданов в разговоре по прямому проводу с Г. М. Маленковым с оптимизмом сообщил: «С сегодняшнего дня решили прибавить по 100 гр. рабочим и 75 гр. всем остальным. А всего будут получать и уже получают 300 гр. рабочие и 200 гр. – остальные. В городе настоящий праздник, только просим, чтобы нас не подвели с подачей хлеба и с 1 января просим, чтобы нам давали из расчета 800 тонн в день муки. Требуется скорейшее восстановление железной дороги, чему мы помогаем. И еще просим доставлять нам автогорючее, которого у нас нет»[190]190
  Ломагин H.A. Неизвестная блокада: в 2 кн. Кн. 1. С. 130.


[Закрыть].