Электронная библиотека » Генри Хаггард » » онлайн чтение - страница 5

Текст книги "Дитя бури"


  • Текст добавлен: 4 ноября 2013, 19:25


Автор книги: Генри Хаггард


Жанр: Зарубежные приключения, Приключения


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Шрифт:
- 100% +

– Разве? – ответил он своим надменным голосом. – Я никогда не знал до сих пор, что Макумазан принадлежит к тем, кто нарушает обещание, данное другу.

– Будь добр объяснить мне твои слова, Садуко.

– Разве нужны объяснения? – сказал Садуко, пожав плечами. – Если только мой слух не обманул меня, то ты согласился пойти со мною против Бангу. Я набрал необходимых людей с разрешения короля. Они ждут нас там. – И он копьем указал по направлению густого леса, видневшегося внизу в нескольких милях от нас. – Но, – прибавил он, – если ты изменил свое решение, то я пойду один. Только в таком случае нам лучше попрощаться навсегда, так как я не люблю друзей, которые меняют свои решения, когда начинают звенеть копья.

Не знаю, сказал ли это Садуко с умыслом или нет, но он не мог найти лучшего способа заручиться моим согласием, потому что я всегда гордился тем, что никогда не нарушал слова, данного туземцу.

– Я пойду с тобой, – спокойно сказал я, – и надеюсь, что когда дело дойдет до схватки, твое копье будет такое же острое, как твой язык, Садуко. Однако не говори со мной больше в таком тоне, иначе мы поссоримся.

Я увидел, как при моих словах лицо Садуко просветлело.

– Прости меня, Макумазан, – сказал он, схватив мою руку. – Но в сердце моем рана. Мне кажется, что Мамина хочет мне изменить, а тут еще случилась эта история с этой собакой Мазапо, и Умбези теперь меня возненавидит.

– Если ты хочешь послушать моего совета, Садуко, – ответил я серьезно, – то выбрось Мамину из твоего сердца. Забудь ее имя, порви с ней. Не спрашивай меня почему.

– Может быть, мне и не нужно спрашивать. Может быть, она влюбилась в тебя и ты ее оттолкнул, как ты должен был, конечно, поступить в качестве моего друга… Может быть, Мамина сама послала за этой жирной свиньей Мазапо. Я не спрашиваю тебя, потому что я знаю, ты мне все равно не скажешь. Да кроме того, это не имеет для меня значения. Пока у меня бьется сердце, я не выброшу Мамины из него. Пока я жив, я не забуду ее имени. Более того, она будет моей женой! Прежде чем отправиться против Бангу, я с несколькими воинами пойду и заколю копьем эту жирную свинью Мазапо. Таким образом, по крайней мере, я уберу его со своего пути.

– Если ты сделаешь что-нибудь в этом роде, Садуко, то ты пойдешь против Бангу один, а я поверну сразу на восток, потому что я не хочу быть примешанным к убийству.

– Хорошо, пусть будет так, инкузи. Если свинья сама не нападет на меня, то пусть ждет. Она только станет еще жирней. А теперь отдай приказание двинуться в путь. Я покажу дорогу, так как сегодня вечером нам нужно остановиться на ночлег в том лесу, там ждут меня мои воины и там я расскажу тебе свой план. И там также тебя ожидает гонец.

Глава VI. Засада

В течение шести часов спускались мы по довольно скверной дороге, протоптанной скотом; дорог, в настоящем смысле этого слова, в те дни, конечно, не было в стране зулусов. Наконец мы достигли леса. Я хорошо запомнил эту местность. Это была ложбина, покрытая редкими невысокими деревьями, по которой извивалась речка, мелководная в то время года. На берегу речки, в кустах, водилось много цесарок и других птиц. Это было приятное, пустынное местечко с большим количеством дичи, спускавшейся сюда зимой питаться травой, которой уже не было на холмах.

Мы расположились у реки, в месте, указанном нам Садуко, и принялись приготовлять себе ужин из мяса голубой гну, которую мне удалось подстрелить.

Во время еды я заметил, что постоянно прибывали вооруженные зулусы, партиями от шести до двадцати человек. Выходя из-за деревьев, они поднимали копья, приветствуя ли меня или Садуко, не знаю, и усаживались на открытое место между нами и берегом реки. Хотя трудно было сказать, откуда и кто они, потому что они появлялись, как призраки, из кустов, но я счел нужным не обращать на них внимания, так как догадывался, что их приход был подстроен заранее.

– Кто это? – прошептал я Скаулю, когда он принес мне мою порцию мяса.

– Дикий отряд Садуко, – ответил он тем же шепотом. – Это люди его племени, которые живут среди скал.

Делая вид, что я зажигаю трубку и курю, я украдкой разглядывал их. Вид они имели, действительно, очень дикий. Это были высокие худые парни с всклокоченными волосами, с изодранными звериными шкурами, накинутыми на плечи. У них, казалось, не было никакого имущества, кроме табака, нескольких циновок для спанья и большого запаса щитов, боевых палиц и метательных копий. Таковы были эти люди, которые молча сидели вокруг нас полукругом.

Я продолжал курить и делал вид, что не замечаю их. Наконец, как я и ожидал, Садуко надоело мое молчание, и он заговорил:

– Эти люди принадлежат к племени амангванов, Макумазан. Это те триста человек, которые остались в живых, потому что, когда отцы их были убиты, женщины спаслись с некоторыми детьми, в особенности из дальних кралей. Я их предводитель по праву крови и собрал их, чтобы отомстить Бангу.

– Я вижу, что ты собрал их, – ответил я, – но желают ли они отомстить Бангу, рискуя своей собственной жизнью?

– Желаем, белый инкузи! – раздался громовой ответ из трехсот глоток.

– И признают ли они тебя, Садуко, своим предводителем?

– Признаем! – снова раздался ответ. Затем выступил вперед один из немногих седых стариков, потому что большинство амангванов были в возрасте Садуко или даже моложе.

– О Макумазан, – сказал он, – я Тшоза, брат Мативани, отца Садуко, единственный из его братьев, который спасся в ночь великой резни. Не так ли?

– Так! – воскликнули ряды амангванов.

– Я признаю Садуко своим предводителем, и мы все его признаем, – продолжал Тшоза.

– Мы все его признаем! – повторили ряды.

– С тех пор, как умер Мативани, мы жили, как павианы среди скал, не имея скота, не имея часто хижины, где мы могли бы укрыться. Но мы жили, ожидая часа возмездия. Теперь мы верим, что этот час настал, и все мы, как один, собрались отовсюду на клич Садуко, чтобы он повел нас против Бангу, победить его или умереть. Не так ли, амангваны?

– Так, так! – грянул единодушный ответ, заставивший закачаться листья в безветренном воздухе.

– Я понимаю, о Тшоза, брат Мативани и дядя предводителя Садуко, – ответил я. – Но Бангу очень силен и живет, как я слышал, в очень укрепленном месте. Но оставим это, потому что ты сказал мне, что вам нечего терять и что вы пришли победить или умереть. Но предположим, что вы победите. Что скажет Панда, король зулусов, вам и мне, что мы затеяли набег в его стране?

Амангваны оглянулись назад, а Садуко громко крикнул:

– Выходи, гонец короля Панды!

Не успели его слова замолкнуть, как я увидел маленького, сморщенного человека, приближавшегося сквозь ряды высоких, худощавых амангванов. Он подошел и, встав передо мной, сказал:

– Привет тебе, Макумазан! Ты узнаешь меня?

– Да, – ответил я. – Ты Мапута, один из членов королевского совета.

– Совершенно правильно, Макумазан. Король Панда послал меня, по просьбе Садуко, к тебе с поручением.

– Как я могу убедиться, что ты действительно послан королем? – спросил я. – Есть у тебя доказательство?

– Да, – ответил он и, пошарив под плащом, вытащил что-то завернутое в сухие листья. Он развернул их и передал мне со словами: – Вот доказательство, которое прислал тебе Панда, приказав мне сказать тебе, что ты, наверное, это узнаешь. А также он просит тебя оставить его у себя, так как две маленькие пилюли сделали его очень больным и он больше в них не нуждается.

Я взял вещественное доказательство и, рассмотрев его при свете луны, сразу узнал его.

Это была коробочка с пилюлями из каломеля, на крышке которой было написано: «Аллану Квотерману. По одной пилюле на прием». Должен пояснить, что я принял по предписанию одну пилюлю, а коробочку с оставшимися пилюлями презентовал королю Панде, которому очень хотелось попробовать «лекарство белых».

– Ты узнаешь, Макумазан? – спросил Мапута.

– Да, – ответил я серьезно, – и пусть король воздаст благодарственную молитву духам его предков, что он не проглотил трех пилюль, иначе в настоящее время в стране зулусов был бы другой правитель. А теперь скажи, что поручил тебе передать король.

Про себя же я подумал, как странно эти туземцы могли смешивать великое со смешным. Здесь шел вопрос о деле, которое могло повлечь за собою смерть многих людей, а самодержец посылает в виде доказательства подлинности своего гонца… коробку с пилюлями каломеля.

Мапута и я отошли в сторону, так как я видел, что он хотел поговорить со мной наедине.

– О Макумазан, – сказал он мне, когда нас не могли слышать другие, – вот что говорит тебе Панда: «Я знаю, что ты, Макумазан, обещал сопровождать Садуко, сына Мативани, в его походе против Бангу, предводителя амакобов. Если бы это касалось кого-либо другого, то я запретил бы этот поход и в особенности я запретил бы тебе, белому человеку, принимать в нем участие. Но Бангу злодей. Много лет тому назад он ложно обвинил перед тем, кто правил до меня, моего друга Мативани, а затем предательски убил его и все его племя, за исключением его сына Садуко и некоторых его людей и детей, которые спаслись. Кроме того, в последнее время он старается поднять восстание против меня, своего короля, ибо он знает, что я ненавижу его за его преступления. Но я, Панда, в противоположность тем, кто правил до меня, люблю мир и не хочу зажечь в стране зулусов огонь гражданской войны, потому что кто знает, где остановится этот огонь и чьи крали он уничтожит. Однако я хочу видеть Бангу наказанным за его злодеяния и его гордость сломленной. Поэтому я даю Садуко и тем из амангванов, которые остались в живых, разрешение отомстить Бангу за их личные обиды. И я даю тебе, Макумазан, разрешение принять участие в этом деле. Кроме того, если будет забран скот, то я не потребую в нем отчета. Ты и Садуко можете разделить его по своему усмотрению. Но знай, Макумазан, если ты или твои люди будут убиты, или ранены, или ограблены, то я ничего не знаю об этом деле и не буду нести ответственности перед тобой или перед белым домом в Натале. Вот мои слова. Я сказал».

– Я понимаю, – ответил я. – Я должен вытащить для Панды из огня раскаленное железо и потушить огонь. Если мне удастся, то я могу оставить себе кусок железа, когда оно остынет, а если я обожгу себе пальцы, то это моя собственная вина и я не должен идти жаловаться к Панде.

– О Макумазан, ты попал копьем быку прямо в сердце, – ответил Мапута, кивнув своей умной головой. – Что же, пойдешь ты с Садуко?

– Скажи королю, Мапута, что я пойду с Садуко, так как я обещал ему пойти, тронутый рассказом об его обидах. Скажи также Панде, что если меня постигнет несчастие, он ничего не услышит об этом и я не впутаю его высокого имени в это дело. Но он, со своей стороны, не должен меня обвинять, если впоследствии что-нибудь случится. Запомнишь ли ты мои слова?

– Я запомнил каждое слово, и пусть твой дух охраняет тебя, Макумазан, когда вы сделаете нападение на укрепленную гору Бангу. На вашем месте, – прибавил Мапута, – я напал бы на рассвете, так как амакобы пьют очень много пива и крепко спят.

Затем мы разделили с ним щепотку табаку и он отправился в Нодвенгу, резиденцию Панды.


Прошло две недели, и Садуко и я, с нашей дикой командой амангванов, сидели однажды утром, после долгого ночного перехода, в гористой местности и смотрели через широкую долину на гору, на склоне которой находился краль Бангу, предводителя амакобов.

Это была внушительная гора, и, как мы уже успели заметить, тропинки, ведущие к кралю, были защищены каменными стенами, в которых ворота были так узки, что только один вол мог пройти через них за один раз. Видно было, что эти стены были укреплены недавно; вероятно, Бангу знал, что Панда относится к нему с подозрением и даже враждебностью.

Здесь, в густом кустарнике, покрывающем ущелье между горами, мы устроили военный совет.

Насколько нам было известно, наше передвижение пока осталось незамеченным. Я оставил свои фургоны в долине, за тридцать миль отсюда, пустив между местными туземцами слух, что я охочусь за дичью, взяв С собою только Скауля и четырех своих лучших охотников, умевших стрелять. Триста амангванов тоже передвигались маленькими партиями, отдельно друг от друга, выдавая себя за кафров, направлявшихся к заливу Делагоа. Теперь мы все встретились в этом леске. Среди нас находились три амангвана, которые, после избиения их племени, бежали со своими матерями в этот район и выросли среди народа Бангу, но которые откликнулись на клич Садуко и вернулись к нему. Мы очень рассчитывали на них, потому что они одни знали местность. Мы долго советовались с ними. Они объясняли нам и, насколько возможно было при лунном свете, указывали рукой различные тропинки, ведущие к кралю Бангу.

– Сколько человек в городе? – спросил я.

– Около семисот воинов, – ответили они. – Кроме того, все ворота в стенах охраняются часовыми.

– А где скот? – спросил я.

– Здесь, в долине, внизу, Макумазан. Если ты прислушаешься, ты услышишь их мычание. Пятьдесят человек, не менее, сторожат их ночью – их две тысячи голов, если не больше.

– Тогда было бы нетрудно окружить это стадо и угнать его, предоставив Бангу вырастить себе новый скот.

– Может быть, это и нетрудно, – прервал Садуко, – но я пришел сюда, чтобы не только захватить скот Бангу, но и чтобы убить его самого, так как у меня с ним кровавые счеты.

– Хорошо, – ответил я, – но триста человек не могут взять приступом гору, укрепленную стенами и шанцами. Наш отряд был бы уничтожен прежде, чем мы даже достигли краля, потому что благодаря всюду расставленным часовым невозможно напасть врасплох. Ты забыл также сторожевых собак, Садуко. Но если бы даже это было возможно, я не хочу принимать никакого участия в убийстве женщин и детей, которое, наверное, будет иметь место при приступе. Выслушай меня, Садуко. Я предлагаю оставить в покое краль Бангу, а нынешней ночью послать пятьдесят наших людей под предводительством проводников к тому леску вниз, где они спрячутся. Затем, когда взойдет луна и все будут спать, эти пятьдесят человек выпустят из ограды скот, убивая всех, кто встанет на их пути, и погонят стадо через то большое ущелье, по которому мы вошли сюда. Бангу подумает, что стадо забрали обыкновенные воры из какого-нибудь дикого племени, и погонится со своими людьми за стадом, чтобы отнять его. Мы же, с остальными амангванами, можем устроить засаду в самой узкой части ущелья между скалами, где высокая трава и густые деревья, и там можем вступить с ними в бой. Что скажешь ты на это?

Садуко ответил, что он охотнее всего напал бы на краль и сжег его. Но старик Тшоза, брат убитого Мативани, сказал:

– Нет, Макумазан мудро придумал. Зачем тратить нам наши силы на каменные стены, когда мы даже не знаем, сколько их, и не найдем в темноте ворот. Мы только дадим возможность этим проклятым амакобам украсить их изгороди нашими черепами. Заманим амакобов в горный проход, где у них не будет стен, которые защищали бы их, нападем на них врасплох и посчитаемся с ними в рукопашном бою. Что же касается до женщин и детей, то я, как Макумазан, скажу вам – оставьте их в покое. Может быть, впоследствии они станут нашими женами и детьми.

– Да, – ответили амангваны, – план белого инкузи хорош. Инкузи хитер, как хорек. Мы не хотим другого плана.

Таким образом мой совет был принят.

Весь этот день мы отдыхали, не зажигая огней, притаившись в густом кустарнике. Это был тревожный день, так как, хотя место и было пустынное, всегда можно было опасаться, что нас обнаружат. Правда, мы совершали наши переходы большей частью по ночам, небольшими партиями, избегая оставлять следы и обходя крали. Однако слух о нашем приближении мог достигнуть амакобов или компания охотников могла наткнуться на нас или те, кто искал заблудившийся скот.

Действительно, что-то в этом роде и случилось, потому что около полудня мы услышали шаги и увидели человека, пробиравшегося через кусты. По его прическе мы узнали в нем амакоба. Прежде чем он увидел нас, он очутился в нашем кругу. Он остановился в нерешительности, затем повернулся, чтобы бежать, но три амангвана молча прыгнули на него, как леопард бросается на оленя, и он умер на том месте, где стоял.

Между тем некоторые из нас, обладавшие самыми зоркими глазами, вскарабкались на деревья и оттуда стали наблюдать за городом Бангу и за долиной, лежавшей между нами и городом. Вскоре мы увидели, что пока судьба нам благоприятствовала, так как стадо за стадом сгоняли в течение дня в долину и запирали в ограду. Без сомнения, Бангу намеревался на следующий день произвести полугодовой осмотр всего скота своего племени.

Наконец длинный день пришел к концу и вечерние тени сгустились. Тогда мы стали готовиться к нашей страшной игре, в которой ставкой были жизни всех нас, потому что в случае неудачи мы не могли ждать пощады. Они были поставлены под команду Тшозы, самого опытного среди амангванов, а повести их должны были те три проводника, которые жили среди амакобов и знали каждую тропинку и каждый муравейник. На их обязанности было пересечь долину, разделиться на маленькие отряды, отпереть все ограды, где содержался скот, убить или прогнать пастухов и погнать скот через долину в ущелье. Другие пятьдесят человек, под командой Садуко, должны были остаться как раз в конце ущелья, где оно выходило в долину, чтобы помочь загонщикам скота или, в случае надобности, задержать преследующих амакобов, пока огромные стада успеют уйти, а затем они должны были отступить к остальному нашему отряду, засевшему в засаде, в двух милях дальше. Устройство этой засады было возложено на меня, и это было очень трудным делом.

Луна должна была взойти не раньше полуночи. Но за два часа до этого времени мы начали наши передвижения, чтобы успеть выгнать скот, как только взойдет луна. Иначе бой в ущелье пришелся бы, по всей вероятности, на утро, после восхода солнца, когда амакобам видно было бы, как незначительно число их врагов. Паника, неизвестность, темнота – вот наши союзники, на которых мы рассчитывали в нашем отчаянном предприятии.

Все было, наконец, устроено, и час действия наступил. Мы, три начальника отдельных отрядов, попрощались друг с другом и передали приказ по рядам, что в случае если мы будем рассеяны, оставшиеся в живых должны собраться у моих фургонов.

Тшоза со своими пятьюдесятью воинами молча скользнули, как призраки, и исчезли во мраке ночи. Вскоре отправился и Садуко со своим отрядом. Он нес двуствольное ружье, которое я ему дал, и его сопровождал один из моих лучших охотников, туземец из Наталя, который тоже был вооружен тяжелым ружьем. Мы надеялись, что звук выстрелов наведет панику на врага, который подумает, что имеет дело с отрядом белых людей.

Затем я, Скауль, два охотника и двести оставшихся амангванов тоже двинулись в путь, идя обратно по дороге, по которой мы пришли сюда. Я называю это дорогой, но на самом деле это был просто изрытый водой овраг, усеянный глыбами камней, по которому мы должны были пробираться в темноте. Мы шли тремя длинными вереницами, так что каждый мог не терять связи с идущим впереди, и как раз когда луна стала всходить, мы достигли места, выбранного мною для засады.

В самом деле, это место очень годилось для этой цели. Овраг суживался здесь до ширины не более ста футов, а оба крутых склона ущелья были покрыты кустарником и молочайником, растущими между камнями. За этими камнями и кустами мы спрятались, сто человек с одной стороны и сто с другой. Я и мои охотники, вооруженные ружьями, заняли позицию под прикрытием большой глыбы, находившейся немного правее самой рытвины, по которой должно было пройти стадо. Я выбрал эту позицию по двум причинам: во-первых, я мог сохранить связь с обоими флангами моего отряда, а во-вторых, мы могли стрелять прямо по дороге в преследующих амакобов.

Я отдал строгий приказ амангванам не двигаться, пока я или, если я буду убит, один из моих охотников не даст залпа из ружья. Я опасался, что они в возбуждении выскочат раньше времени и убьют наших, которые, вероятно, смешаются с первыми из преследующих амакобов. Затем, после того как скот пройдет и сигнал будет дан, они должны будут наброситься с обеих сторон на амакобов так, чтобы врагу пришлось сражаться на крутом слоне.

Вот и все, что я им сказал, потому что неблагоразумно было сбивать с толку туземцев, отдавая им слишком много приказаний за один раз. Однако я добавил им еще, что они должны победить или умереть, так как пощады им ждать не придется. Их представитель – у этих народов всегда находятся представители – ответил, что они благодарят меня за совет и что они постараются сделать все, что могут. Затем они подняли копья в виде приветствия, рассыпались в разные стороны, ища прикрытия за скалами и деревьями, и принялись ждать.

Ожидать пришлось долго, и я сознаюсь, что под конец стал нервничать. Время тянулось очень медленно. Убывающая луна ярко светила на светлом небосклоне, и, так как не было ни малейшего ветерка, тишина казалась какой-то напряженной. За исключением смеха случайной гиены и временами звука, который я принимал за отдаленный кашель льва, ничто не двигалось между спавшей землей и освещенной луной небом, на котором под бледными звездами плыли небольшие облака.

Наконец мне показалось, что слышен шум, похожий на отдаленное журчание. Шум разрастался и усиливался. Он звучал, будто тысячи палок ударялись обо что-то твердое. Шум стал приближаться, и я узнал в нем топот копыт скачущих животных. Затем послышались отдельные звуки, очень слабые и заглушённые, это могли быть крики людей. Потом – я не мог ошибиться – в отдалении раздались выстрелы. Значит, дело началось – скот бежал, Садуко и мой охотник стреляли. Мне не оставалось ничего другого, как ждать.

Я весь сгорал от возбуждения. Звуки ударов по камням становились все громче, пока они не слились в сплошной гул, смешанный с раскатами отдаленного грома, но я вскоре распознал, что это был не гром, а мычание тысячи испуганных животных.

Все ближе и ближе слышался топот скачущих копыт и гул мычания. Все ближе и ближе раздавались крики людей, нарушая тишину ночи. Наконец показалось первое животное – полосатая антилопа, которая каким-то образом затесалась в стадо. Как стрела пронеслась она мимо нас, а за ней через минуту последовал бык, который, будучи молодым и легким, перегнал своих товарищей. Он тоже промчался мимо, с пеной на губах и с высунутым языком.

Затем появилось стадо, показавшееся мне бесконечным. Коровы, телята, быки и волы – все смешалось в одну сплошную массу, и каждый из них рычал, мычал или испускал какой-нибудь звук. Шум был потрясающий; в глазах рябило, потому что животные были всех мастей и их длинные рога сверкали при лунном свете, как слоновая кость.

218


Только бегство буйволов из камышей в тот день, когда я был ранен, можно было до некоторой степени сравнить с представшей нам картиной.

Стадо неслось мимо нас потоком. Это была могучая масса, такая плотная, что человек мог пройти по их спинам. И действительно, несколько телят, выброшенных кверху давлением, уносились вперед таким образом. Счастье, что никто из нас не оказался на их пути. Они неслись с такой непреодолимой силой, что ни одна изгородь или стена не спасли бы нас. Даже толстые деревья, росшие в овраге, были вырваны с корнем.

Наконец длинная вереница начала редеть, состоя теперь из слабых и раненых животных, которых было очень много. Другие звуки стали покрывать мычание быков – возбужденные крики людей. Сперва показались первые наши товарищи – загонщики скота, усталые и запыхавшиеся, но с торжеством размахивавшие копьями. Среди них был старик Тшоза. Я окликнул его. Он услышал меня и улегся рядом со мной, с трудом переводя дыхание.

– Мы угнали весь скот, – проговорил он, тяжело дыша. – Ни одного животного мы не оставили, кроме тех, которые были затоптаны. Садуко идет вслед за нами с остальными нашими братьями, за исключением тех, кто убит. Все племя амакобов преследует нас. Садуко удерживает их, чтобы дать время скоту уйти.

– Очень хорошо, – ответил я. – Теперь вели своим людям спрятаться среди нас, чтобы они могли отдышаться перед битвой.

Едва последний из них исчез в кустах, как усиливавшийся шум криков, среди которых я расслышал звук выстрела, донес нам, что Садуко с его отрядом и преследующие амакобы уже недалеко. Вскоре они показались, то есть показалась кучка амангванов. Они не сражались больше, а бежали изо всех сил, так как знали, что приближались к засаде, и хотели проскочить ее, чтобы не смешаться с амакобами. Мы пропустили их мимо себя. Одним из последних бежал Садуко, очевидно раненный, потому что сбоку у него сочилась кровь. Он поддерживал моего охотника, серьезно раненного.

Я окликнул его.

– Садуко, – сказал я, – расположись со своим отрядом на гребне скалы, и отдохните там, чтобы вы могли прийти нам на помощь в случае надобности.

Он помахал в ответ ружьем – говорить он не мог – и прошел с остатками своего отряда (их было не более тридцати) по следам скота. Не успел он скрыться из вида, как появились амакобы. Это была беспорядочная, недисциплинированная толпа, человек пятьсот или шестьсот, которые, по-видимому, потеряли не только скот, но и голову. Они были вооружены как попало: иные имели широкие копья, другие – метательные, некоторые не имели даже щитов. Многие были совсем голые, не имев времени надеть свои повязки, не говоря уже о боевых украшениях. Очевидно, они обезумели от ярости, и испускаемые ими звуки сливались в одно могучее проклятие.

Момент боя наступил, но, по правде сказать, я вовсе не жаждал его. В конце концов мы украли скот у этого народа, а теперь собирались перебить его. Я должен был вспомнить страшный рассказ Садуко об избиении всего его племени, прежде чем мог решиться подать условленный сигнал. Кроме того, я подумал, что они намного превосходили нас количественно и, весьма вероятно, останутся в конце концов победителями.

Но во всяком случае раскаиваться было поздно.

Я поднялся на скалу и выпустил оба заряда из моей двустволки в приближавшуюся орду. В следующую минуту с ревом, напоминавшим вой диких животных, с обеих сторон ущелья выскочили из своей засады свирепые амангваны и набросились на своих врагов. Ими руководила ненависть и месть за их убитых отцов и матерей, сестер и братьев. Они одни остались из племени, чтобы отплатить им кровью за кровь.

Как они сражались! Они были больше похожи на дьяволов, чем на человеческие существа. После того первого рева, вылившегося в слово «Садуко!», они замолкли и дрались молча, как дьяволы. Хотя их было мало, но своим страшным натиском они оттеснили сперва амакобов. Затем, когда последние оправились от неожиданности, численное их превосходство стало сказываться, потому что они были тоже храбрецы, не поддавшиеся панике. Десятки их пали сразу, но оставшиеся стали теснить амангванов вверх на гору. Я мало принимал участия в битве, но был отброшен вместе с остальными, стреляя только в тех случаях, когда был принужден спасать свою собственную жизнь. Шаг за шагом нас теснили назад, пока, наконец, мы не очутились вблизи гребня ущелья.

И вот, когда исход битвы колебался, раздался снова крик «Садуко!», и сам предводитель со своими тридцатью воинами бросился на амакобов.

Эта атака решила битву. Не зная численности подкрепления, оставшиеся амакобы повернули и бежали, но мы не преследовали их далеко.

Мы устроили смотр нашим отрядам на вершине холма. Нас осталось не более двухсот человек, остальные пали или были смертельно ранены.

Я был измучен до последней степени. Как сквозь сон, увидел я несколько амангванов, тащивших за собой старого дикаря с криками:

– Вот Бангу, Бангу-кровопийца, которого мы поймали живьем! Садуко шагнул к нему.

– А! Бангу! – воскликнул он. – Теперь я могу тебя убить, как ты убил бы много лет тому назад маленького Садуко, если бы Зикали не спас его. Смотри, вот знак твоего копья.

– Убей меня! – сказал Бангу. – Твой дух сильнее моего! Убей, Садуко.

– Нет! – ответил Садуко. – Если ты устал, то я тоже устал и так же ранен, как и ты. Возьми копье, Бангу, и будем сражаться.

И при лунном свете они вступили в единоборство. Они бились свирепо, а все кругом стояли и смотрели, пока, наконец, Бангу не упал навзничь.


Садуко был отомщен. Я был рад, что он убил своего врага в честном бою, а не так, как это можно было ожидать от дикаря.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации