Текст книги "Джим Уэйд"

Глава VII. За горами

Теперь впереди маячили горы. Они уже миновали предгорье. Это была потерянная земля, покинутая и заброшенная, как поверхность другой планеты. Вскоре Уэйд снова взялся за управление.

Выше поднимались горы, покрытые снегом и торчащие, как грозные копья. Ветер стал холодным, и самолетом трудно было управлять в водовороте течений. Ледяные горы, окаймлявшие раскаленную, как печь, окружающую пустыню, делали воздух грубым. Из случайных расщелин и долин поднимались термальные потоки, от которых «Громовой жук» скользил и тошнотворно раскачивался. Уэйд поднял нос самолета.

Вверх – и вверх! К самым высоким бастионам этой великой стены, к возвышающимся пикам, которые, казалось, касались неба.

– Нам понадобятся кислородные маски, – пробормотал Рыжий.

– Нет, – улыбнулся Уэйд. – Во всяком случае, если мне не изменяет память, тут есть возможность пролететь, не поднимаясь на запредельную высоту. Хотя я никогда не летал в долину…

Теперь вокруг них лежали ледяные хребты. Иногда снизу доносился оглушительный рев лавины. С горных вершин постоянно срывались снежные столбы, высотой со знаменитый Эверест и длиной в милю. Сцена внизу представляла собой черно-белый набросок сухой кистью, раскрашенный лишь фиолетовыми тенями на снегу. Небо было бледно-голубым, безоблачным.

Уэйд почувствовал, как в нем поднимается волна возбуждения. Теперь он стал частью самолета. Она стала его продолжением, как дополнительная рука. Он вибрировал в такт ритму двигателей, и «Громовой жук» трепетал в ответ на его ловкие, нежные прикосновения, пока он боролся с ветром.

Рыжий и Заточка молчали, удивляясь и восхищаясь мастерством Грома Джима. А тот нянчился с машиной, помня об опасности, которая все еще таилась в двигателях.

В вокруг были горы – горы, которые протянулись на край света, далеко за горизонт! Пики, поднимались много выше самолета. А потом – стена, огромная, хмурая, нависающим валом, встала впереди, прорезанная только одной расщелиной, узкой, как лезвие ножа. Уэйд полетел прямиком туда.

Он не мог подняться над барьером, не с едва работающими двигателями. В более разреженном воздухе моторы могли бы заглохнуть. А это означало бы катастрофу, быструю и внезапную.

Он направился к расселине. Ред и Дирк откинулись назад, казалось, полностью расслабившись. Давным-давно они научились этому, чтобы свести к минимуму нервное напряжение, вызванное неминуемой опасностью. Расслабься…

По мере их приближения ущелье, казалось, становилось все шире. Это был уже не ножевой разрез в ледяной стене. Расселина была достаточно широка, чтобы через нее мог пролететь самолет.

Но не легко – нет! Расселина была естественным каналом для буйных, проливных ветров. Снежные тучи вздымались и кружились в порывистых потоках. А ущелье извивалось как змея и уходило все дальше и дальше. Это была нелегкая дорога… Невозможная для пеших людей, ужасно трудная для пилота самолета.

– Долина далеко, – тихо сказал Уэйд. – Там жарко.

Это, конечно, объясняло наличие ветра. Холодный воздух устремился вниз по перевалу, чтобы заменить постоянно поднимающийся вверх горячий воздух из долины. Зазубренные стены угрожающе подступали со всех сторон.

«Словно сплав по порогам», – мрачно подумал Уэйд. Он слегка задрал нос самолета, потом выровнял машину и на максимальной скорости пронесся по расселине.

Опасно было лететь на такой скорости, но, если лететь медленно, можно было утратить контроль над управлением «Громового жука». Теперь могучая сила машины пульсировала в кончиках его пальцев, сила, которая могла означать успех или разгром, в зависимости от молниеносной реакции Уэйда. Если он хоть на миг замешкается с управлением, прикидывая расстояние, они разобьются.

Какое-то время они летели в тени расселины. Не было слышно ни звука, кроме гудящего рева моторов. Кончики крыльев, казалось, задевали стены ущелья. Потом «Громовой жук» взмыл вверх, накренившись на бок под порывами ветра, и в стекло ударил снег. Пальцы Уэйда больше не сжимали штурвал. Они лежали поверх его и пальцы в любой миг были готовы сжаться. И они сжались, когда самолет швырнуло вниз, на дно расселины, лежавшей далеко внизу.

Неожиданно машина ухнула вниз, воздушная яма швырнув самолет вперед. Не было никакой опасности, что крылья прогнутся. Уэйд слишком хорошо знал свое дело, чтобы бояться этого. Но моторы заглохнут.

Самолет выровнялся и полетел дальше, пока Гром Джим боролся со штурвалом. В уголках его рта появился едва заметный намек на улыбку. Его глаза на невыразительном загорелом лице горели от возбуждения.

Гулкий рев мотора разнесся по ущелью.

– Впереди лавина! – внезапно закричал Заточка.

Уэйд уже увидел новую опасность. Отзвуки и эхо расшатали ледник. Лед сыпался, как сверкающие алмазы, с навеса недалеко впереди. А потом вниз хлынул поток валунов – они дугой летели вниз. Если один из них попадет в самолет…

Теперь улыбка на лице Уэйда стала еще шире. Он играл со смертью, как часто делал раньше. Ибо другого пути не было. Он не мог ни остановиться, ни повернуть назад. Он должен мчаться на максимальной скорости, пытаясь опередить лавину.

Вся стена ущелья раскачивалась. Ледник, казалось, взрывался, разбрасывая колоссальные осколки. Моторы самолета взревели, когда Уэйд краем глаза увидел огромную стену вспенивающихся, грохочущих камней, несущихся на него. Ветер поднял «Громового жука», в то время как штурвал, как сумасшедший, извивался в руках Уэйда.

Железные пальцы Грома напряглись, удерживая самолет на безопасном курсе. Лед гремел и лязгал по крыльям. Неожиданно опасность миновала. Впереди было чистое небо. Гулкое эхо лавины осталось позади.

Громовой жук вылетел из ущелья. Поток горячего воздуха – швырнул самолет вверх. Некоторое время Уэйд боролся с управлением, затем машина выровнялась.

Жук ворвался в долину, окаймленную со всех сторон высокими валами гор. В самом центре, с замиранием сердца вспомнил Уэйд, находился обнесенный стеной город, белый и великолепный, как драгоценный камень. Минос!

Вдоль овальной долины бежала река Арго, огибая западную стену города. Были видны вспаханные поля, крошечные хижины и фермы, а также несколько дорог.

На юге река ныряла в расселину и терялась, как знал Уэйд, в пещере. На севере выходила из узкого ущелья, за которым лежала меньшая долина жрецов. Он повернул «Громовой жук» в сторону малой долины.

Странное возвращение домой. Мальчик Джим Уэйд вырос в той долине. Это был его дом в течение многих лет, пока профессор Гэлбрейт не явился сюда из внешнего мира. И с тех пор это место, казалось, совсем не изменилось. С горечью Уэйд вспомнил дни, которые провел, купаясь в реке Арго и наблюдая за долиной со стены Миноса… Это было похоже на возвращение в прошлое.

– Кстати, – сказал он, – вы, ребята, не знаете критского языка, но говорите по-гречески.

Марат Заточка кивнул.

– Я довольно хорошо знаю язык контрабандистов.

– Да и я в этом разбираюсь немного, – прибавил Рыжий.

– Вы говорите про современный греческий, – сказал им Уэйд. – Жители долины говорят на архаичном варианте этого языка. Но вы справитесь. Кардот, верховный жрец, говорит по-английски. Он изучило его, когда мы с Миггсом попали в долину.

Миггс. Тим Миггс, пилот-кокни, разбившийся вместе с Уэйдом в затерянной долине. Джим Уэйд живо вспомнил этого надменного маленького человека с высохшим ореховым от загара лицом и глазами-бусинками, как у воробья. Тим Миггс, чья могила находилась на берегу реки Арго… Улыбка Громового Джима была печальной.

«Громовой жук» мчался на север, вверх по долине. Не было никаких признаков опасности. Они миновали перевал, следуя вдоль реки, и оказались в небольшой долине.

Перед ними поднялся – Минотавр!

Это была статуя настолько огромная, что на мгновение казалось, что больше ничего в мире не существует. Белый и чужеродный роду людскому, он возвышался на фоне унылых черных скал, внушительный, как Мемнон на Ниле, архаичный, как Колосс Родосский, сильный и грозный, как Сфинкс. Но он был много старше их. Это был человек-бык – Минотавр, зверь-бог древнего критского народа. Когда-то его именем правили в Средиземноморье. Много веков назад, еще до того, как греки-завоеватели напали на загадочный минойский народ, знак человека-быка внушал ужас всему цивилизованному миру.

У бога были голова быка и тело человека, чудовищно гротескное, украшенное блестящими металлическими украшениями. На широких плечах возвышалась голова из черного камня. Статуя была сорока футов в высоту. Сила образа была ошеломляющей. Оторвать взгляд от колосса было невозможно. Хотя Уэйд и видел его раньше, он снова ощутил то суеверное благоговение, которое испытывал много лет назад.

Между коленями сидящей фигуры были ворота – двойная бронзовая дверь. Пьедестал, на котором сидел Минотавр, был явно полым.

Уэйд указал.

– Это вход в Лабиринт. Он под землей.”

Уэйд развернул самолет по длинной дуге. Река Арго вырвалась из пещеры в начале долины и мчалась вниз, чтобы пройти через перевал в большую долину за ним. Внизу не было видно ни одного возделанного поля. Это был парк, и в его центре стоял Минотавр.

Вокруг статуи было множество храмов с плоскими крышами из бледного мрамора. Уэйд позволил «Громовому жуку» опуститься, его глаза настороженно следили, высматривая опасность. Но он ничего не увидел. Несколько крошечных фигурок стояли неподвижно, глядя вверх. Очевидно, священники-жрецы. Вот и все. Людей Квестера не было видно. Неужели им не удалось добраться до затерянной долины? Неужели они не смогли преодолеть горный барьер?

Уэйд опустил самолет на ровную траву. Он выключил моторы, и наступила тишина. Затем откуда-то издалека донесся слабый раскат грома – рев ледников, которые все еще сползали с окружающих долину вершин.

Но вот шум стих. Гром Джим вышел из самолета в сопровождении двух своих спутников. Уэйд, если не считать пистолета, был безоружен, но и Рыжий, и Заточка вооружились винтовками. Один из жрецов вышел вперед.

Джим поспешно повернулся к «Громовому жуку». Его руки работали быстро, и металлические ставни заскользили по окнам. Гром снова закрыл дверь; его пальцы, казалось, легко скользили по ее поверхности, приведя в действие потайные замки. Теперь никто, кроме Уэйда, Рыжего и Заточки, не смог бы попасть в кабину автомобиля. «Громовой жук» были встроены непреодолимые охранные системы.

Жрец, худощавый, с худым лицом, в коротком килте и синей тунике, пристально осмотрел Грома. Его глаза расширились, когда Уэйд обратился к нему на минойском языке.

– Приветствую, во имя Минотавра!

– Приветствую, – жрец перевел взгляд на самолет, потом снова на Джима. – Кто ты?

Уэйд рассказал. Жрец кивнул.

– Теперь я вспомнил. Но ты был намного моложе, когда покинул долину. Много моложе!..

– У нас мало времени. Я хочу предупредить вас об опасности. Приземлялись ли здесь другие самолеты – птицы-машины?

– Нет. Поначалу мы не поверили своим глазам…

– Значит, мы добрались сюда первыми! – перебил его Уэйд. – Мне нужно срочно увидеть Кардота. Он все еще жив?

– Да. Он в храме. Я отведу тебя к нему.”

Жрец снова посмотрел на самолет, повернулся и подал знак другим туземцам, ожидавшим неподалеку. Они разбежались.

– Меня зовут Ятон, – продолжил жрец. – Пойдем со мной.

Уэйд кивнул и повиновался, Рыжий и Заточка последовали за ним. Самолеты, конечно, были неизвестны минойцам. Хотя Джим Уэйд впервые попал в долину на самолете – старой шаткой развалюхе. Но между ней и «Громовым жуком» была большая разница.

Глава VIII. Скрытая долина

«Почему-то это место выглядит по-другому», – подумал Уэйд. Он видел долину много лет назад незрелыми глазами юноши, наивного и бесхитростного. Показательно, что сейчас, оглядываясь по сторонам, он анализировал возможную оборону группы храмовых сооружений. Проход в большую долину можно было бы защитить от превосходящих сил противника, но многое зависело бы от оружия. Копья и стрелы были бесполезны против пулеметных пуль. И совершенно бесполезны против воздушных бомб!

Он последовал за Ятоном в один из огромных храмов с плоской крышей. Рыжий и Заточка последовали за ним, широко раскрыв глаза от любопытства. Так вот откуда взялся их предводитель! Это было как шаг назад на тысячи лет в прошлое, и можно было вообразить, что за горами красные паруса галер курсировали от Оловянных островов к Средиземному морю. Только трое авантюристов делали неуместные замечания в прохладной, тусклой тишине храма.

Они прошли в темный коридор вслед за темной, молчаливой фигурой своего проводника. Повсюду стоял странный, неопределимый запах древности. В храме царила мертвая тишина.

Ятон протянул руку, словно желая коснуться стены. Так сначала подумал Уэйд. Слишком поздно он понял свою ошибку. Пол под его ногами накренился – накренился и исчез!

Извиваясь в воздухе, как кошка, он упал, услышав удивленные вздохи Рыжего и Заточки. Потом его ослепило яркое пламя. Гром приземлился на ноги, но колени его подогнулись, и он упал, согнув ноги, как пружины. Прежде чем он успел опомниться, на него набросились враги…

Свет был болезненно ярким. Несколько мгновений Уэйд ничего не видел. Он слышал ворчливые проклятия своих товарищей, а также звуки тяжелого дыхания и ударов. Он встал, не шевелясь, когда жилистые руки обвились вокруг его тела. Его зрение прояснилось.

Рыжий и Заточка все еще сражались, хотя их положение было безнадежно. Сражаясь не только против жрецов в синих одеждах и килтах, но и против людей, которые не были коренастыми, широкоплечими минойцами. Белые люди! Убийцы, вооруженные пистолетами, которыми они не пользовались. Очевидно, пленники были нужны живыми. Но врагов было не меньше двадцати.

Несколько человек стояли у стен, нацелив на сражающихся ружья. Но они не стреляли. Они ждали.

Рыжий и Заточка уже были обезоружены, но это их, похоже, не беспокоило. Кулаки рыжеволосого гиганта с громким стуком врезались в лицо противника! Лицо священника растворилось в багровом пятне, и он отшатнулся, крича и выплевывая осколки зубов. Каждый удар кувалды, нанесенный Рыжим Аргайлом, имел катастрофический эффект.

Заточка сражался иначе. Маленький человечек был хитрецом, экспертом по уличным боям. На его мягком лице застыло выражение сонного счастья, когда он пинал, бил, кусал и бил. Он обладал нравственностью росомахи и яростью дикой кошки.

И тут за дело взялся Гром Джим. Его пленители на мгновение расслабились, обманутые его притворной беспомощностью, пока он стоял, не делая никаких попыток освободиться. Один из них приставил пистолет к груди Уэйда. А руки Грома Джима, слегка согнутые на груди, держали двое других.

В мускулах Уэйда таилась необычайная сила. Когда он рванулся, его похитители оказались застигнуты врасплох. Он просто рывком освободил руки, опустил одну и поднял другую. Первый удар Гром нанес по пистолету, отбросив его в сторону. А потом правый кулак Уэйда врезался в небритую челюсть противника, и раздался хруст, когда зубы внезапно сомкнулись. Один из противников вышел из боя.

Одновременно Уэйд отпрыгнул назад, уклоняясь от протянувшихся к нему рук. Его пистолет был извлечен из кобуры, винтовки его товарищей тоже исчезли. Зато ослепительный свет теперь уже не был помехой. Глаза Уэйда уже привыкли.

Значит, это ловушка! В конце концов, враг добрался сюда первым, и приготовил ловушку. Но почему минойские жрецы помогают им?

В первый момент Уэйд никак не мог решить эту проблему. Он был слишком занят, работая кулаками.

Два ярких прожектора были установлены в противоположных концах комнаты, и из темноты позади них донесся звук выстрела. Рыжий Аргайл взвизгнул и некоторое время стоял, уставившись на свою левую руку, с которой капала кровь.

– Остановитесь! – раздался резкий голос. – Не убивайте их! Цельтесь в их руки и ноги.

– Сдаемся! – скомандовал Уэйд. – Рыжий, Заточка, остановитесь!

Аргайл повернулся с выражением гневного недоверия к своему лидеру.

– Что?

Не обращая на него внимания, Уэйд поднял руки.

Из-за прожектора послышался чей-то смех.

– Хорошо! Свяжите их, ребята. Но будьте осторожны.

Уэйд позволил связать себя, и Рыжий с Заточкой последовали его примеру, хотя и приглушенно протестуя. Но в глубине души они знали, что так будет лучше. Если бы они продолжали сражаться, их безжалостно расстреляли бы из темноты, пока они не стали бы калеками и беспомощными.

Теперь, хотя они и были пленниками, они все еще могли сражаться, если представится такая возможность.

Уэйд надеялся, что не ошибся. Его первая ошибка заключалась в том, что он позволил себе поддаться ложному чувству безопасности и таким образом попасть в ловушку. Почему-то он не мог поверить, что минойцы объединились с похитителями Гэлбрейта. Но все указывало на это.

– Оставь их ноги свободными, – скомандовал голос невидимого предводителя бандитов, затем он выступил вперед. Человек с прищуренными глазами, выпуклой челюстью и лысой головой. Он был похож на стервятника и нуждался в бритье.

– Гром Джим Уэйд и его дружки, а? – Он ухмыльнулся, разглядывая своих пленников. – Меня зовут Квестер. Рад познакомиться. – Уэйд не ответил, и тогда Охотник продолжил: – Значит, люди Вардена не поймали тебя в Сингапуре. Они сообщили нам об этом по радио. Но что случилось с парнями, которые отправились за тобой?

Взгляд Уэйда был ледяным.

– Они мертвы, – сказал он, и что-то вроде порыва ледяного ветра, казалось, пронеслось по подземной комнате.

Охотник высунул язык и облизнул губы. Он больше не улыбался.

– Ты сам скоро умрешь, – сказал он наконец. – Вы все трое.

Он сделал быстрый жест, и Уэйд увидел, что появился Ятон.

– Камера готова, – сообщил критянин.

Он говорил по-английски, и Уэйд понял, что это, должно быть, результат его собственного визита с Миггсом в долину много лет назад.

Возможно, многие туземцы изучали новый язык.

По команде Квестера Уэйда и его спутников провели по короткому коридору и остановили перед металлической дверью, которую Ятон отпер. Дверь была сделана из бронзовых прутьев, прочно вставленных в металлическую раму.

За ней была маленькая голая камера, освещенная единственной лампой.

Пленников втолкнули внутрь, дверь закрыли и заперли на ключ. Остальные ушли, оставив только Охотника, Ятона и одного из вооруженных убийц, приземистого, волосатого парня со злыми свинячьими глазами.

Лицо Охотника исказилось от злобы.

– Будь моя воля, я бы не оставил тебя в живых, – сказал он, глядя сквозь решетку. – Значит, ты и есть Гром Джим Уэйд?

– Не совсем, – сказал Уэйд с раздражающим спокойствием. – Я – Санта-Клаус, а эти ребята со мной – Гром и Молния. Два моих оленя.

– Считаешь себя умником? – прорычал Охотник.

– А как насчет Молнии? – спросил Уэйд. – Он кивнул в сторону Рыжего. – Хочешь, чтобы он истек кровью?

С руки Аргайла все еще капала кровь.

– Из веревки получится хороший жгут.

– Ушел бы ты отсюда, а то мы как раз собрались поиграть в шарады, – вмешался Дирк. – Ты нам мешаешь.

Квестер достал пистолет.

– Ты запоешь по-другому, если я всажу пулю тебе в руку.

Заточка встретил злобный взгляд с мягким безразличием.

– Я же говорю: чокнутый.

Ятон что-то пробормотал.

– …он не хочет… – остального Уэйд не расслышал.

Лицо Квестера побагровело.

– Они будут еще живы, даже если я всажу пули им в ноги! – вырвалось у него.

Он поднял пистолет. Одновременно из тени вылетела рука и сомкнулась на запястье Охотника. Лысый задохнулся от удивления, оскалив зубы. Затем он взглянул на своего противника – и побледнел как пергамент.

– Ты должен научиться не слушаться меня, Охотник, – пробормотал низкий мурлыкающий голос.

Рука – мясистая и хорошо ухоженная – забрала пистолет. Так быстро, что глаз едва мог уследить за его движением.

Потом та же рука резко ударила по щеке Квенстенра, оставив кровоточащие царапины, и тут же вновь коснулась щеки, словно лаская.

– Лучше бы ты намазал ранки йодом, – сказал голос, и еще резче: – Сейчас же!

Квестер ничего не ответил. Но его губы шевелились, бормоча проклятия, когда он повернулся и исчез в глубине коридора.

Ятон молчал. Но в его глазах затаился страх. Обладатель голоса появился перед дверью, и Гром Джим Уэйд медленно кивнул.

– Солент, – вздохнул он. – Герцог Солент.

Он никогда раньше не видел Солента, но рассказы о нем ходили от Бомбея до Рио. Герцог Солент, евразиец, гибрид двух рас, и худшие пороки каждой из них сочетались в его сильном, хорошо сложенном теле. Безжалостный, хитрый, опасный, как рингальская кобра или черная мамба, он оставил за собой по всему миру след из мертвецов.

Он работал быстро и всегда оставался безнаказанным – за исключением одного раза. Один русский был единственным, кто прижучил Солента. Никто никогда не знал правды об этой истории, но герцог Солент вернулся из Сибири с шрамом на морщинистом лбу. Он был заклеймен крестом…

Многие женщины находили его привлекательным. Он был высок, крепко сложен, двигался с легкой плавной грацией. Только слегка раскосые глаза на темном лице говорили о его полуазиатском происхождении.

Уэйд знал, что когда-нибудь его тропинка должна пересечь след Солента.

И вот – при этой мысли его охватило ликование – этот день настал. Правда, он был пленником евразийца, но…

– Охотник слишком порывист, – тихо сказал Солент. – Я хотел, чтобы ты был жив и невредим. Я слышал о «Громовом жуке» и о мерах предосторожности, которые ты принимаешь.

Уэйд поднял бровь.

– Значит, ты не смог в него залезть?

Солент поднял руку на странный манер и провел пальцами по губам.

– Мои люди не смогли, – признался он. – Когда на них распылили кислоту из скрытых автоматических вентиляционных отверстий, они были обескуражены.

– Я единственный, кто может попасть в кабину «Громового жука», после того как он заперт, – сообщил Уэйд своему похитителю. – Я бы не советовал пытаться прожечь себе путь через корпус ацетиленовой горелкой. В «жуке» заложена мощная взрывчатка, и она может взорваться.

Солент долго смотрел на Уэйда.

– Я тебе верю, – сказал он наконец. – Ты скорее увидишь, как уничтожат «Громового жука», чем позволишь ему вырваться из твоих рук. Но ты ведь можешь его открыть?

– Я могу…

– И ты это сделаешь. Или твои люди будут подвергнуты пыткам.

Уэйд многозначительно переглянулся с Рыжим и Заточкой. Подобные угрозы звучали и раньше.

– Есть какие-нибудь возражения против того, чтобы сначала поболтать? – поинтересовался Уэйд. – Мне бы очень многое хотелось узнать.

Солент пожал мускулистыми плечами. Шрам на его лбу поблескивал алым.

– Разумеется, я скажу тебе только то, что пожелаю. Но продолжай.

– Профессор Гэлбрейт в безопасности?

– Да.

– Что тебе здесь нужно?

– Разговоры ни к чему нас не приведут, – внезапно объявил Солент. Он снова провел рукой по губам. – Мы теряем время. Ты покажешь мне, как управлять «Громовым жуком». У тебя есть десять минут, чтобы принять решение. Иначе начнется настоящая пытка.

Не говоря больше ни слова, он повернулся и зашагал прочь в сопровождении Ятона. Единственный охранник, которого они оставили, лениво прислонился к стене. В тюремном склепе воцарилась тишина.

– Ну, – проворчал Рыжий, – что дальше?

Уэйд улыбнулся.

– Дальше? Мы, покинем эту благословенную обитель!