Текст книги "Билет в один конец"

Никто и слова не сказал, что она опоздала, ни у кого даже и подобной мысли не возникло. Потому что это кафе принадлежало самой Элизабет, но денег оно приносило не так много как хотелось бы, иначе как объяснить, что владелица собственнолично обслуживает посетителей?

На затёртых до тёмного блеска диванчиках сидело не больше полудюжины людей, а когда-то ярко-красный цвет обивки искрился в солнечных лучах. Сейчас же даже музыкальный автомат стоял больше для интерьера, нежели для своих прямых обязанностей.

Посетители этого кафе были подстать заветшалой обстановке – такого же преклонного возраста, как и всё убранство помещения, а может и старше. Они не обращали внимание на запущенность заведения и на его престиж – они приходили сюда, чтобы чувствовать себя живыми и не мешать своим присутствием жить другим. Они неспешно поглощали свои завтраки и глазели на торопившиеся толпы людей за окном.

Выкроив свободное время, Элизабет ещё раз пробует позвонить своему парню. Долгие гудки неумолимо доносились из телефона, и когда уже она собиралась убрать телефон от уха, раздался характерный звук снятого телефона на том конце провода.

– Алло… алло – спешно начала Элизабет.

Её голос сейчас был наполнен радостными нотками, но ответа в телефоне так и не прозвучало.

– Алло… – уже не так уверенно сказала Элизабет.

На фоне послышался какой-то шорох, и короткие гудки зазвучали в телефоне. Недоумевающим взглядом она посмотрела на телефон. Что сейчас думать она просто не знала, если раньше она могла тешить себя мыслью, что по какой-то очень важной причине её парень не берёт трубку, то теперь все её оправдания в его адрес рушились как карточный домик. Он без сомнения поднял телефон, но зачем же молчать? Если что-то случилось, то можно и прямо сказать! – Такие мысли сейчас роились в голове Элизабет.

Погружённая в свои мысли и отрешенная от всего мира, Элизабет не сразу услышала, что к ней обращаются:

– С тобой всё в порядке милая? – повторил свой вопрос мужчина, сидевший подле неё.

– Да… да, всё хорошо. – ответила, возвращая сознание в настоящий мир, Элизабет.

– Что-то ты неважно выглядишь, может, присядешь?

Ей сейчас не хотелось ни присаживаться, ни разговаривать ни с кем, но почему-то её тело послушно село за столик этого мужчины. Этот мужчина уже разменял поди шестой десяток, но внешне по-прежнему был строен и статен. Даже седина в его волосах выглядела благородно, лишь морщины на его лице выдавали настоящий его возраст.

– Наверно просто утомилась. – ответила Элизабет.

На этих словах её собеседник, улыбнувшись, заглянул в кружку кофе:

– Ему же хуже.

Элизабет не сразу смогла понять, о чём он говорит.

– Роджер, о чём вы говорите?

– Милая, я не в том возрасте чтобы тратить время на объяснения и игры в приличие. Я пожил намного больше тебя и подобный взгляд мне знаком по личному опыту. – его голос совсем не дрожал, а слова обладали каким-то гипнотическим спокойствием.

– Вашей остроте глаза и ума позавидуют многие, но тут вы немного промахнулись – у меня в этом плане всё хорошо.

– Ну, что ж, если так, значит считай мои слова бредом старика…

Роджер посмотрел на её выражение лица и понял, что его слова попали прямо в цель, чем, в прочем, он не сильно гордился.

– А вообще ты меня не слушай, – продолжил он, – это я просто завидую, что нахожусь не на месте твоего парня.

– Да? – со слегка скошенной ухмылкой произнесла Элизабет.

– Конечно! Я ведь единственный который кидает четвертаки в этот поломанный музыкальный автомат, только для того чтобы ты обратила на меня внимание.

Не зная, как и реагировать на эти слова Элизабет молчала, но когда Роджер больше не смог сдерживаться и расхохотался над своими же словами, Элизабет тоже не смогла устоять от заразительного смеха этого старичка.

Беседа с Роджером подняла настроение девушке, и вернуло её разум из томительных мыслей неведенья. Но подобное состояние продолжалось не долго. Буквально через десять минут на кухне прозвучал оглушительный взрыв, от которого закачались двери в кухню и старый, деревянный вентилятор под потолком начал неспешно крутиться. Густой дым начал поступать из под двери. Все посетители уже торопясь выбирались на улицу, а Элизабет напротив пошла в самый эпицентр взрыва.

Едва она подошла к двери, как она распахнулась, и из густого дыма закрывая лица руками и откашливаясь от едкого дыма, повалил кухонный персонал.

– Туда нельзя, – кто-то схватил Элизабет за руку, которая направлялась прямиком на кухню. – Уже ничего не сделать.

Элизабет даже не поняла, как её вытащили на улицу. Её разум отказывался верить в произошедшее. Огонь довольно быстро поглотил всё здание и вместе с ним все надежды Элизабет, которые были связанны с этим местом. От сильного жара невозможно было стоять ближе, чем в 20 ярдах от забегаловки. Сквозь большие окна кафе видно было, как огонь методично поглощает одну вещь за другой, становясь всё сильнее и ярче. Когда огонь добрался до столиков, стоявших возле окон, раздался второй взрыв – со стороны чёрного хода, по всей видимости, это был запасной резервуар с пропаном. Взрывной волны оказалось достаточно для того, чтобы выбить уже потрескавшиеся стёкла.

Люди с криками и воплями отошли подальше, только Элизабет стояла и смотрела непонимающим взглядом на происходящее. Она видела сейчас всё как в замедленной съёмке – как откашливаются от токсичного дыма её работники, как прибывший наряд милиции спешно пытается разогнать собравшихся зевак и пропустить подъезжавший пожарный расчёт, и как в один миг пламя получив обильный приток кислорода, скрыло всё здание своими жаркими объятиями.

Смысла стоять и смотреть, как работают пожарники у Элизабет не было ни какого. Всё здание уже успело выгореть дотла, и даже если нет, то на его восстановление нужно потратить кругленькую сумму. Отчего она молча сняла свой фартук и волоча его за собой направилась в сторону дома.

Сколько прошло времени с этого момента, и сколько бесцельных кварталов прошагала Элизабет, она не знала. Опомнилась она лишь на мосту через реку Фокс по Вест Мейсон-Стрит. Она забралась ногами на нижнюю полку перильного ограждения, и почти не держась руками, наклонясь вперёд, глядела в спокойное течение реки.

– Мисс, с Вами всё в порядке? – раздался голос сзади.

Повернув голову и удостоверившись, что слова были адресованы именно ей, она легко соскочила с перилл и направилась вдоль дороги домой. Мужчина же задавший этот вопрос тоже начал потихоньку ехать рядом с ней.

– И почему сегодня всем интересно в порядке ли я? – уже погружаясь в свои размышления, думала Элизабет.

– Я понимаю, что это может и не моё дело, но давайте я Вас хоть подвезу домой, а то прогулки по этому мосту не самое приятно времяпровождение.

– Не думаю, что это нужно, я здесь живу недалеко.

– Но всё же. – никак не успокаивался водитель. – А то я так и буду ехать около Вас, создавая пробку.

Оглянувшись назад, Элизабет увидела, что и впрямь череда машин за ним уже начинала увеличиваться:

– А зачем вам это нужно? Уж не подумали ли вы, что я собираюсь спрыгнуть с моста?

Голос Элизабет был бодр, а на лице блистала фальшивая улыбка, с помощью которой она убеждала не водителя, а саму себя в том, что всё и впрямь хорошо.

– У меня и в мыслях такого не было, просто захотел подвезти красивую девушку – разве это преступление? Прошу мисс, садитесь, а то нам не простят две дюжины водителей собравшихся за нами.

От изнурительного пешей прогулки ноги Элизабет уже порядком устали и желание сесть и отдохнуть оказалось сильнее здравого смысла. Быстро скользнув в авто Элизабет положила свой рабочий фартук себе на колени. Воцарившаяся тишина была разбавлена лишь рёвом мотора, торопившимся побыстрее убраться.

– И куда дальше? – спросил водитель, спускаясь с моста.

– На Эдисон-Стрит 17, если вам по пути.

– К Вашему или моему счастью, я как раз собирался ехать по этой улице, – заулыбался водитель, – так с Вами всё хорошо?

– Вы ведь хотели меня просто подвезти, поэтому давайте обойдёмся без этих разговоров по душам, хорошо?

– Хорошо. – совершенно спокойно ответил водитель, хотя и не без нотки обиды в голосе.

Остановившись у указанного адреса, Элизабет молча открыла дверь и направилась к своему дому.

– Мисс, мисс! – раздался голос водителя.

– Господи, да что ему нужно… – Еле слышно начала причитать Элизабет.

Когда же она обернулась на его слова, то ей тут же стало не по себе от своего скверного поведения.

– Вы забыли свой фартук. – он подошёл к ней и протянул скомканную вещь, с совершенно беззаботной улыбкой, как будто он и не слышал её слова.

Взяв фартук обеими руками, Элизабет хотела извиниться и пояснить, что у неё сейчас просто такое состояние, но смогла лишь выдавить из себя:

– Спасибо.

Она хотела посмотреть ему в глаза, но солнце светило прямо за его головой, отчего увидеть его лица ей не удалось. Смотря, как он садится в машину и уезжает Элизабет поняла, что не знает не только, как его зовут, но даже не запомнила, что это была за машина, и как выглядел её водитель. Пытаясь воссоздать в голове его образ, возникла совсем другая картина – образ её парня.

Держа в одной руке скомканный фартук, Элизабет в очередной раз решает позвонить ему. В телефоне всё те же долгие гудки. Отперев входную дверь и взяв с пола накопившуюся почту, она направилась в гостиную. Положив фартук вместе с письмами на стол, она начала просматривать письма. Почти все они представляли из себя счета на оплату и немногочисленную рекламу, но последнее письмо представляло из себя чистый конверт, с единственной надписью на нём «Для Элли». Элизабет не выключая телефон, положила трубку на стол и принялась внимателъно просматривать содержимое этого письма. Она уже догадалась, что это письмо от её парня, так как только он её называл Элли. Едва взгляд Элизабет коснулся первых строчек этого письма, как ей всё сразу же стало ясно. Не нужно большого ума, чтобы понять, что её парень решил бросить её именно таким образом, минуя личное общение. Дочитав до конца, из телефона раздался голос, заставивший встрепенуться девушку: «абонент не отвечает или временно не доступен…»

– Что за глупая история, от такой истории и мёртвому станет грустно. – неожиданно для всех сказал Кингсли.

– Ну, зачем же вы так? – заступился Хоуп. – Ещё посмотрим, что за рассказ мы услышим от вас.

– Я не собираюсь участвовать в этом.

– Так и как же к вам попал билет? – спросила Мэридит, внимательно слушавшая всю эту историю.

– Я как раз дошла до этого места. Когда я взяла фартук со стола, где лежала почта, чтобы сложить его, как на пол упал этот ярко-лиловый билет.

– Так он был среди почты или в вашем фартуке? – снова поинтересовалась Мэридит.

– Если честно, то в тот момент я этого не заметила.

– Ну, точно же! – воскликнул Брайан. – Я всё думал, где я мог вас видеть, и теперь всё ясно. Я работаю журналистом, и в тот день я должен был освещать пожар на Чикаго-Стрит 226.

– Да… наш мир очень тесен. – вставил свои две копейки Хоуп.

– Может, в таком случае, вы и продолжите свой рассказ? – оживились Элизабет.

Брайан тут же попытался откреститься от этой роли:

– Не думаю, что из меня выйдет хороший рассказчик…

Но, как назло, его начали подбивать на это остальные, за исключением Жаклин и Майкла.

– Хорошо, – поддался, наконец, Брайан, – только она не такая красочная как у мисс Фостер.

Он окинул взглядом всю компанию и понял, что затея Элизабет потихоньку начинала себя оправдывать. Те мелкие дрязги, с которых началось знакомство, казались уже очень далёкими. Заинтересованность и вовлеченность читалось почти в каждом лице. Даже надменный жест Жаклин, сменившей сигарету в мундштуке, и держа её двумя пальцами показал, что он может начинать свой рассказ…

Ничего примечательно в том дне Брайана не было. Обычный день, обычная погода, в общем, всё как всегда. Он поднимался в лифте на 18 этаж, громадного здания «Нъюсдэй» по Вестерн Авеню 1468. Лифт был под стать старинному духу издательства. Находясь в нём чувствовалась не показная роскошь, а совсем наоборот – что-то простое, как будто этот лифт не трогало время и он уже добрые пол века без устали возит людей.

Когда же бегущая стрелка остановилась на цифре 18 и двери распахнулись, предстал совсем другой мир, совсем не похожий на тот мир, на который настраивал этот лифт. Огромное пространство с бесчисленными столами, стеллажами и офисной техникой. Количество людей так же поражало воображение. Пожалуй, не было ни одного человека который просто сидел бы за своим столом, каждый постоянно куда-то спешил, что-то спрашивал, за редким исключение телефонные звонки прекращались, но лишь для того чтобы с новой силой раздаться на весь этаж.

Но при всём при этом Брайану нравилась его работа, эта суета и даже этот пыльный воздух, искрившийся в бесконечных лучах солнца.

– Привет, – раздался встречающий голос Слима, – как прошли выходные, ходил на вчерашнюю игру?

Это был его коллега, чуть моложе и чуть шустрее, чем Моррис. Но который старался во всём подражать ему, в его манере говорить и в его манере одеваться под старину. На нём была бело-синяя рубашка с накрахмаленными большими манжетами и воротником, чёрные брюки, ламинированные туфли и подтяжки, выглядящие в наше время столь дико и неестественно, но по какой-то причине очень шедшие ему к лицу. Единственное, что не хватало ему для довершения его образа журналиста 60-х годов – это только шляпа с пером, которая имелась в его гардеробе аж в трёх экземплярах.

– Нет, как-то не довелось. – ответил Брайан, пожимаю руку.

– Зря… – задумчиво произнёс Слим. – Вот мне всегда было интересно, чем ты постоянно занят, что у тебя нет свободного время, даже выбраться куда-нибудь?

Брайан, улыбнувшись, повесил, сложенный пополам, свой плащ на спинку стула:

– Даже не знаю, что и ответить тебе на это. Разве с нашей работой может быть по-другому?

– С нашей работой? Да ты же всё больше копаешься в бумажках, чем расследуешь преступления, даже не выезжаешь на вызовы. Что с тобой случилось? Раньше ты был самым скандальным и оперативным журналистом на севере.

– Я уже своё навоевался, так что мне и бумажная работа не в тягость.

– Значит, ты не будешь возражать, если я поеду на этот вызов? – произнёс Слим с довольной ухмылкой, взяв со стола Морриса жёлтый клочок бумаги.

– Так и знал, что ты неспроста затеял этот разговор. – тоже растянул лицо в улыбке Брайан.

Стараясь не упустить возможный сюжет, как минимум для третьей полосы, в Слиме проснулся азарт настоящего журналиста:

– Ты всё равно не любишь подобные дела. Простой пожар в забегаловке, жертв хоть и нету, но причины его возникновения явно не естественные.

Слим уже хотел выдать заготовленные предложения, для чего уже побольше воздуха набрал в грудь, но его опередил Брайан:

– Я не против.

– Я знал, что могу на тебя рассчитывать, – Слим схватил свою шляпу и направился к выходу, – с меня причитается.

Теперь Брайан мог заняться тем делом, на которое он тратил всё свободное время. Отперев верхний ящик стола, он достал увесистую полицейскую папку за номером 1246. Это, пока не раскрытое дело, было о целой череде убийств, повергших в ужас всех жителе городка Грин-Бей. Не столько ужасны были сами убийства, сколько размах этих преступлений, в иной газете печатались цифры о 30 убитых от рук этого ненормального – Руперта Грина, главного свидетеля и, по мнению большинства, убийцы всех этих людей.

Брайан Моррис в очередной раз просматривал это дело, листая страницу за страницей, скрупулёзно вчитываясь в свидетельские показания и старые газетные вырезки. В который раз, просматривая их, его не отпускала мысль, что в этом деле не всё так просто, он не отрицал того факта, что Руперт Грин мог совершить эти преступления, но что-то здесь не сходилось. Со дня на день должен был состояться суд над ним в Лос-Анджелесе, и если его признают виновным, то ему грозит электрический стул, и очередная загадка останется не раскрытой.

О мотивах Брайана судить сложно, но он во что бы то ни стало хотел разобраться в этом деле от и до. И самое главное, что ему нужно – это встретиться с ним и задать пару вопросов. Только главный редактор не видел смысла отправлять Морриса в командировку на другой конец страны, чтобы расследовать уже раскрытое дело. Именно поэтому он так детально вчитывался в каждое слово дела № 1246 в надежде найти хоть какую-то лазейку, которая бы могла внести сомнения в приговор.

Так ему в голову пришла самая простая мысль – проверить каждое преступление на предмет его алиби. Руперт Грин в городе не самый последний человек и его фамилия частенько мелькает в газете, и если найти хотя бы одну заметку, подтверждавшую, что он не мог просто физически находиться на месте преступления, то его, возможно, отправят в Лос-Анджелес.

Включив компьютер, и набрав в поисковой базе газеты, все статьи с упоминанием Руперта Грина, за последний год, Брайан весьма удивился, когда доступ к электронной базе был закрыт. Недолго думая он решил спуститься в подвал и как в старые времени собственноручно отыскать нужные ему статьи.

Однако он недооценил масштабов хранилища печатной продукции. Просидев там более половины дня, Брайан, всё же отобрал определённое количество нужных ему газет и направился на своё рабочее место. Выйдя из лифта, на том же 18 этаже, он шёл вдоль столов, уткнувшись в свои газеты. Но столь же увлечён своим делом был и парень, работой которого было разносить каждому его почту и выполнение прочих нетривиальных поручений, от столкновения с которым содержимое рук обоих оказалось на полу.

– П-простите. – слегка волнуясь от произошедшего, произнёс парень.

– Да ладно, с кем не бывает. – Брайан начал неторопливо отбирать из общей кучи свои документы.

Парень же оказался куда расторопнее и, не сортируя их, быстро собрал свою ношу и так же быстро растворился в суматошной толпе журналистов.

Брайан, поднимая последнюю газету, уже хотел вставать, как заметил, что под ней лежит какой-то ярко-лиловый клочок бумаги. Рассмотрев его, он понял, что это билет в Лос-Анджелес. Не веря в такие совпадения, он попытался найти этого парня, так как единственным выводом, приходившим на ум – это был его билет, но ни один человек не видел его, и найти его не удалось.

Сев за стол и положив билет перед собой, Брайан погрузился в размышления, но азарт и тяга к приключениям взяли верх – он достал чистый листок бумаги начал писать заявление об отпуске за свой счёт на одну неделю.

Закончив свой рассказ, Брайан убрал в карман металлическую зажигалку, беспокойно крутившую её в течение всей истории.

В глазах Элизабет разгорался настоящий костёр удовлетворения:

– Ну вот, кто следующий?

Видя, что никто не хочет проявлять инициативу Элизабет вновь продолжила:

– Может быть Вы миссис Уайт?

– Ну, во-первых не миссис, а мисс, – выпустила очередную порцию белого дыма Жаклин, – а во-вторых я не собираюсь участвовать в этих детских играх, пусть кто-нибудь другой рассказывает.

Недолго думая взгляд выбор Элизабет пал на Майкла Кингсли:

– Может, тогда вы продолжите?

Глава 2

– На меня можете даже не рассчитывать, – начал Кинг-сли. – Я не собираюсь участвовать во всём этом.

И чтобы избежать дальнейших разговоров на эту тему он встал, и пробираясь через всех, направился дальше. Дойдя до края, где сидит мисс Уайт, его кто-то схватил за руку.

– Да чтоб вас… – начал чертыхаться Кингсли. – Я же довольно ясно сказал, что не собираюсь в этом участвовать.

Но встречного ответа не последовало, а рука, державшая его, продолжала крепко сжимать предплечье. Положив свой взгляд на эту руку, Майкл провел им по ней и увидел, что его держит совсем не знакомый ему человек.

Ему на вид было около 30-ти, короткие чёрные волосы, беспорядочно лежавшие на его голове, придавали его лицу некую вытянутость, в купе с тонким галстуком и строгим костюмом создавалось двоякое ощущение. С одной стороны официальный костюм, пиджак и удавка на шее показывали его статус в обществе и заставляли немного побаиваться его, с другой – его простодушное лицо, голубые глаза и низкий нос создавали совсем противоречивую картину.

– Ну, зачем же так торопиться, впереди столько времени, а вашу историю мне особенно хочется услышать. – начал незнакомец, совершенно спокойным и уверенным голосом.

На лице Кингсли появилось неподдельное удивление, сведя брови, его глаза начали наливаться кровью:

– Что?!.. Ты ещё кто такой?

– Ну да, где же мои манеры – моё имя Дэвид Абрансон.

– И именно поэтому ты схватил меня за руку?

Моррис и Хоуп поднялись со своих мест, не зная, что же всё это может означать, они были готовы пустить в ход кулаки.

Дэвид не выпуская Кингсли из своих цепких пальцев, сдвинул другой рукой низ своего пиджака, после чего лицо Кингсли побелело.

– В чём собственно дело? – начал Хоуп.

Абрансон, развернувшись, слегка подтолкнул Майкла и отпустил его, после чего он беспрекословно сел на ближайший стул:

– А дело в том, что я детектив. – он снова, отодвинул пиджак, скрывавший значок детектива, висевший у него на ремне.

Подобная новость шокировала всех присутствовавших. Волнение и страх начали звучать в голосах людей, смешивающихся в неразборчивое пчелиное жужжание.

– Детектив? – удивился Брайан, сказавший это настолько тихо, что все остальные замолчали. – И что же вам от нас надо, детектив?

– Мне нужно немного правды, надеюсь, вы все прекрасно понимаете, что раз перед вами стоит детектив, то я расследую убийство…

– Убийство? – глубоко дыша, произнёс Кингсли.

– Да, убийство, и поэтому в ваших же интересах дать мне то, зачем я пришёл и распрощаться со мной навсегда.

– В таком случае спрашивайте.

– Не здесь. – Дэвид указал двумя пальцами на Майкла и, согнув их, дал понять, чтобы он следовал за ним.

В эту же минуту все с большим подозрением начали коситься на Кингсли, отчего от его былого запала не осталось и следа.

Абрансон сопроводил его в комнату для допроса, оборудованную по всем канонам тюремного вкуса. Монотонные синие стены, слегка обшарпанные и потрескавшиеся, при том, что все другие помещения и весь аэропорт был в идеальном состоянии, но для людей, находившихся в этой комнате, было не до них. Железный стол и два железных стула, намертво прикрученные к бетонному полу. Зеркальное окно на всю стену и камера видеонаблюдения под потолком и больше ничего.

Указывая Кингсли на стул, Дэвид листал свой блокнот и, не отрываясь от него начал:

– Где вы были 23 сентября этого года?

– Двадцать третьего? – удивился Кингсли. – Вы серьёзно? Это же было больше месяца назад. Как я могу это помнить.

– Ещё раз повторяю, что это в ваших же интересах. Поэтому напрягитесь и попытайтесь вспомнить.

– Хорошо, хорошо, – Кингсли прощупывал обстановку, и по какой-то, известной только ему причине начал чувствовать себя более вальяжно. – Наверно я был тогда дома.

Абрансон, не поднимая головы, посмотрел на него исподлобья и едва заметно ухмыльнулся:

– И это есть кому подтвердить?

– Конечно, есть, только это будет проблематично.

– Почему проблематично?

Кингсли откинулся на спинку стула и, смотря в потолок начал довольным голосом:

– Понимаете, я человек одинокий, и уже давно привык проводить время в обществе продажных девиц, но не думаю, что кто-нибудь из их сферы захочет общаться скопом.

– Мне нужны имена. – Дэвид наконец-то открыл нужную ему страницу в блокноте и подготовил ручку.

– Вы же не маленький мальчик и должны меня понимать как мужчина, что я никогда не задавался такими вопросами, да и зачем мне запоминать их имена.

Кингсли сидел с довольной улыбкой на пол лица. Дэвид задумчиво закрыл блокнот и, постучав по нему ручкой, убрал во внутренний карман пиджака. Он спокойно сел напротив него:

– А теперь послушай меня. – начал тот с животной злостью в словах. – Я знаю все твои тёмные делишки, которые ты совершал ещё с самого детства и будь моя воля ты бы уже давно сидел за решёткой. Ты сам и твоё существование омерзительны для меня. И если ты не начнёшь говорить правду, я тебе обещаю, что ты уйдёшь отсюда в наручниках.

– Послушайте… – возмущённо начал Кингсли.

– Нет, это ты послушай. – перебил его Дэвид, схватив за рубашку и притянув его к себе. – Ты даже не представляешь, что я могу с тобой сделать. Если ты не понял, то мне наплевать на то, чем ты занимаешься, но если я сейчас не услышу правду…

Дэвид, отпуская его, толкнул с такой силой, что тот впечатался в спинку стула.

– Чёрт бы тебя побрал. – заговорил Кингсли, потирая грудь. – Я никого не убивал, меня даже в городе не было 23-го.

– Не будем пока с этим утверждением торопиться. А с чего ты решил, что преступление было совершенно в городе?

Не зная, что и ответить Кингсли замолчал, потупив взгляд, его переполняла злоба. На его лице напряглась каждая мышца.

– Ну, что ж, начнём ещё раз с самого начала: Где вы были 23-го сентября?

– Хорошо, это, кажется, была суббота. Те выходные я провёл в отеле «Калифорния» по Марион Авеню.

– Это кто-нибудь может подтвердить?

– Да, но они вам в этом не сознаются.

– Ты опять за старое? – вскочил со стула Дэвид.

– Нет, не в том дело, – там проводился закрытый карточный турнир, поэтому никто и не сознается, что был там. Это всё равно, что подписать себе смертный приговор.

– Тем хуже для тебя.

– Погоди! – Кингсли спешно достал из кармана свору визиток, и случайно рассыпав их на столе начал что-то искать.

– Вот, – он протянул клочок бумаги, – это Виктор он мне должен, поэтому он скажет правду.

Абрансон посмотрел на этот клочок бумаги очень внимательно, как будто запоминая его:

– Хорошо, я проверю. А пока можете быть свободны, и позовите следующего.

Сдерживая своё негодование, Кингсли поспешил удалиться из комнаты.

– А вы у нас значит Стенли Хоуп. – обратился Абрансон к вошедшему.

– Так точно. – ответил тот совершенно спокойным голосом.

– Да вы не стойте, присаживайтесь. Глядя на вас мне почему-то кажется, что вы бывший военный.

– Так точно.

– А вы не многословный. – улыбнулся Дэвид.

– А разве тут можно ещё что-то добавить?

– Ну, например где служили?

– Разве это какое-то имеет отношение к вашему делу? Впрочем, не мне тут задавать вопросы. Я был первым помощником капитана оперативного реагирования по вопросам ближнего Востока.

– И в чём же заключались ваши обязанности?

– Вот тут я вынужден промолчать, данная информация разглашению не подлежит.

– Понимаю…

Абрансон с самого начала следил за всей этой компанией, он сидел спиной к Жаклин Уайт и внимательно слушал каждого, запоминал их поведение вне официального разговора, чтобы потом было легче понять, кто врёт, а кто нет. Так и сейчас слова Хоупа уж очень сильно отличались от его прошлых. Если раньше он ему казался простодушным мужичком, у которого нет большей радости, чем провести вечер в компании телевизора и баночки пива, то теперь он был эталоном спокойствия и непоколебимости. Он говорил чётко и внятно, слова звучали отрывисто и по делу. И эта нестыковка не давала покоя голове Абрансона. Такая быстрая смена образа говорила о не дюжем уме и его способностях…

– Полагаю вы вызвали меня не для того чтобы спрашивать о моём прошлом. – вклинился в размышления Абрансона Хоуп.

– Да… где вы были 23-го сентября?

– Двадцать третьего… двадцать третьего… – всё тише и тише начал повторять Хоуп. – По всей видимости, я был в спортзале.

– Вы ещё и в спортзал ходите? – немного удивился Абрансон, глядя на его фигуру.

– Конечно! Или вы думаете, что это всё природное. – он провёл руками вниз показывая своё тело, с задорной улыбкой на лице.

– Тем более он мне ещё и деньги приносит, я ведь владелец этого спортзала. – продолжил Хоуп.

Дэвид, не удержавшись, тоже заулыбался над ним:

– И наверняка это может подтвердить не один человек занимающийся у вас?

– Конечно, у нас ведётся строгая учётность посещений, всё задокументированно. А, совсем забыл сказать, у нас же ещё ведётся видеонаблюдение, думаю, это упростит вам задачу.

– Да, это весьма кстати, и вам это тоже кстати – камеры, журналы посещений, строгая отчётность…

– Я понимаю, куда вы клоните, но совершенно напрасно. Излишняя осторожность – это всего лишь отпечаток моей службы и только.

– Ну, что же, думаю, вы можете идти. – Абрансон поставил последнюю запись в своём блокноте и закрыл его.

– Мистер Абрансон, я понимаю, что это не моё дело, но если вам нужна помощь в деле, только скажите, вы ведь прекрасно понимаете, что я могу оказать неоценимую помощь в этом деле.

– Спасибо, но я как-нибудь сам справлюсь.

– Но… – только хотел было вставить Хоуп, как его перебил Абрансон:

– Идите.

Вслед за Хоупом вошла Элизабет. По ней видно было, что она волнуется. Она, оглядываясь по сторонам, тихонько присела на стул.

– Скажите мисс Фостер, а вам снятся сны? – неожиданно начал Дэвид.

– Что простите? – удивлённо спросила Элизабет, не понимая значения этого вопроса.

– Вам… сны снятся?

– Наверно… – настороженно произнесла Элизабет. – Это имеет какое-то отношение к вашему делу?

– Самое, что ни на есть прямое, но об этом чуть позже. Так что же вам снится? Можете их вспомнить?

От подкинутой задачки брови Элизабет прижались друг к дружке, отчего её лоб покрылся небольшими морщинками:

– Если честно, то ничего сейчас на ум не приходит.

– Это хорошо… – Абрансон что-то отметил в своём блокноте. – А вы можете вспомнить 23 сентября?

– Здесь будет попроще. – улыбнулась та. – Я хорошо запомнила этот день.

– И что же такого примечательного было в нём?

– Ну, в тот день была жуткая погода, непроглядные тучи и сильнейший дождь, продолжавшийся наверно весь день…

– И вам запомнилась погода?

– Нет, я почти подошла к тому, что хотела рассказать.

– Просто я уже заметил вашу любовь к разговорам, а во времени я ограничен, поэтому давайте сразу перейдём к вечеру 23-го, а если быть более точным, то к 21:20.

Элизабет немного нахмурилась от такого замечания, но всё же продолжила:

– В это время я была без сознания.

– Вот как… – задумчиво произнёс Дэвид, и слегка наклонив голову в сторону, посмотрел на неё. – Это и вправду очень интересно… Значит вы утверждаете, что именно в 20 минут десятого находились без сознания.

В голосе Абрансона не чувствовалось ни подозрений, ни осуждения, ни какой другой отрицательной эмоции. Он, казалось, просто общался с Элизабет. По крайней мере, так ему казалось, а вот девушке не очень понравилась последняя фраза.

– Да, именно в это время я была на работе, когда это со мной случилось. Приехавшая скорая и вызов должны были у них зафиксироваться, так что это уже ваша работа проверить мои слова.

– Ну, зачем же вы так? Я всего непросто хотел узнать, как это случилось с вами. – попытался выкрутиться за глупой улыбкой Дэвид.