Текст книги "Лоскутное одеяло (сборник)"

Израильтянин в Италии

Решили пообедать в Гардаленде. Я быстро нашёл американскую закусочную и побежал с детьми к стойке – заказывать. Незнание английского на уровне «со словарём не срослось» – меня не останавливает. Работник говорит только по-итальянски. Начинаю заказывать какой-то невероятной пантомимой, которой позавидовал бы даже Енгибаров. Работник следит за полётом моих рук и медленно просветляется. Тут подходит жена и заявляет, что американская еда – вредна для здоровья и лучше поискать итальянскую. Продолжая изображать курицу, взмахивая руками, как крыльями, параллельно объясняю жене необходимость выбрать, что она хочет: поесть или полтора часа побродить в поисках подходящего итальянского ресторанчика. Жена начинает свирепеть и заявляет, что отказывается есть эту нездоровую пищу, а если мы возьмём ещё и колу вместо минеральной воды, она нас проклянёт и покинет, и дети тогда пойдут по дороге одни со своим дурацким папочкой. Тут вступает младшая, которая уверена, что если не взять колу, то день будет потерян, и старшая, утверждающая, что все вопросы нужно решать коллегиально, и если мама против – нужно принять её сторону.

Теперь представьте себе происходящее со стороны работника заведения. Какой-то крупный идиот машет перед ней руками. Женщина, выговаривая что-то резкое, шагает из стороны в сторону, вытаптывая лужайку. Дети просто орут, каждый в своём регистре. Вероятно, она решила, что это бродячий русский театр одного семейного актёра решил представить ей сцену из «Умирающего лебедя». Даже странно, что она не устроила нам овации и не бросила на траву пару евро. Когда всё было улажено – мы решили заказывать, с колой, но жена от своей порции отказывается, обещает не кинуть нас на произвол судьбы, а будет есть полезные бутерброды и обиженно наблюдать за нами. Уф…

Начинаем заказывать три порции плюс кола. Работница чуть повеселела, забегала, раздавая поручения на кухне. Жизнь стала налаживаться и я, понимая, что теперь справятся без меня, закуриваю, а чтобы не дышать на окружающих никотином – отхожу за угол. Когда я вернулся – у стойки стоял только старший ребёнок, уставившийся в телефон, в ожидании, когда всё будет готово. Увидев меня, ребёнок объяснил, что мама и младшая с колой пошли занимать места, и, если я не против, она пойдёт к ним.

Наконец-то порции поспели. Бормоча что-то по-итальянски, работница выдаёт мне две порции, и меня это несколько разочаровывает. Я начинаю объяснять, что заказывал три. Для этого три раза изображаю парящего над землёй цыплёнка. Как изобразить чипсы – я не знаю, поэтому просто тычу в них пальцами, потому что слово «чипс» она тоже почему-то не понимает. Случившийся рядом человек предлагает помочь, и когда я объясняю состояние дел – он резво переводит женщине на итальянский перечень моих требований из одного пункта: ещё порцию.

Жалко, что я не сфотографировал этот взгляд, когда она набирала мне ещё одну порцию.

Хорошо. Ищу своих. И увидев их – застываю. Оказывается, они взяли не только колу, но и одну «быстроприготовившуюся» порцию, о которой ребёнок забыл мне сказать.

– Блин, – говорю, – то-то она мне её давать не хотела.

Уже собираюсь относить её обратно на кассу. И вдруг жена… как бы снисходя к нам, говорит:

– Ну, ладно, если уж всё одно всё так сложилось, съем я, пожалуй, эту порцию. Иди заплати… Кстати… прихвати заодно колы…

И я, ветром гонимый, хотя никакого ветра и нет, иду к уже успевшей полюбить меня работнице этого заведения оплачивать четвёртую порцию и делать дозаказ.

Ещё издали, завидев её, улыбаясь, машу ей ручкой и понимающе развожу руками.

Ностальгия

Приятель вернулся из Канады. Рассказывает:

– Меня там знакомые завели в русский ресторанчик… «Шакшука» называется.

– «Шакшука» – это же на иврите, – говорю.

– Ну да, – отвечает, – место, конечно, русское. Но там и хозяева, и посетители – бывшие израильтяне. Но такие, которые первоначально из России в Израиль приехали, а потом уже в Канаду перебрались. Ну и «ностальгируют» теперь…

– По чему «ностальгируют»? – спрашиваю.

– Ну, по Израилю. И по России, конечно… – удивляется моей несообразительности знакомый, – там меня познакомили с одним парнем из Нигерии…

– Негром? – неполиткорректно отзываюсь. Скорее от того, что сбит с толку, а не из-за расизма.

– Почему негром? – снова удивляется знакомый. – Наш, русский. Вернее, еврей. Он, кстати, несколько лет в Тель-Авиве жил. Потом в Канаду уехал. А потом уже в Нигерии фирму открыл. «Умными» квартирами занимается.

– Тоже «ностальгировал»? – интересуюсь.

– Ещё бы! – говорит. – И, знаешь, что интересно: сам он бухарский. Но детство провёл в Кишинёве…

«Боже, – подумал я, – сколько же в этом человеке ностальгии…»

I ♥ you

Иногда мне кажется, что мы говорим с дочерью диалогами из пьес Ионеско.

– Дочь моя, – кричу, – ты зачем вывела пальчиком на стекле в лоджии «I you»?

– Это не я написала, – отвечает дочь.

– А кто же тогда написал?

– Голуби, – не моргнув, заявляет дочь.

– Голуби прилетели, сели на карниз и написали? Ещё и на английском языке?

– Перелётные голуби, – предположила дочь.

– Голуби никуда не перелетают, – говорю.

– Значит – попугаи.

У нас за окнами действительно пролетает иногда банда попугаев. Наверное, улетели от хозяев и одичали. Живут на деревьях.

– Я сверялся с Википедией, – говорю, – этот вид попугаев из Африки.

– Ну… может быть, это афроамериканские попугаи… Я сама слышала, как они, пролетая, что-то орали на английском языке.

Тут я сдаюсь:

– Хорошо, это были попугаи…

Дочь, кивая:

– Ага! Это я написала.

Блажен муж, забывающий дома телефон

В квартире кончился газ. Забыли заказать вовремя… Идиоты, бывает. Жена посылает купить настольную электроплитку, потому что газовый баллон обещают завезти только в понедельник. Телефон начинает трезвонить ещё на остановке. Жена: «Алло! Раз уж выехал, купи ещё майонез и тортик на шаббат. Хорошо?»

Ладно. Сажусь в трамвай. Звонит младшая, спрашивает: «Ты где сейчас находишься?»

Объясняю, что путешествую в трамвае, наслаждаюсь видами из окна, слушаю излияния религиозной старушки, которая решила мне рассказать, что переехала в Иерусалим в 1975 году, а до этого жила в Кирьят-Оно.

«Купишь мне карандаш-ручку с набором грифелей? Лучше два карандаша. Мне и Роми. Цвет ручки можешь выбрать сам. Да. И ещё калькулятор».

Записываю, продолжая кивать странному парню «со следами лучезарной радости на лице», который объясняет, что мне нужно поменять телефон на более продвинутый, потому что моя таблетка-телефон ему почему-то не нравится. Выхожу, пытаясь сообразить, где поблизости найти три магазина, в которых продают электроприборы, продукты и ручки с грифелями. Калькулятор надеюсь найти там же, где ручки. Решаю ехать на шук (базар), где можно найти всё сразу. Звонит жена: «Допиши, пожалуйста, совсем забыла тебе сказать…»

И даёт целый список продуктов. Я записываю, говорю «пока», жена вспоминает ещё несколько наименований… Записываю: «Давай!» Пока палец тянется к кнопке, слышу крик жены: «И не забудь мороженое!» Не успеваю положить трубку в сумку. Звонит младшая: «Папа, привет. Где ты сейчас находишься?»

Объясняю, что на Маханей Йегуда, подхожу к базарчику, буду искать то, что заказано. Ребёнок предупреждает: «С тобой сейчас будет говорить Роми!» (Передаёт трубку старшей.) «Привет! В калькуляторе должно быть действие Пи». Я не понимаю: в смысле пикать должно при нажатии?

Мой старший умный ребёнок тяжело вздыхает. И пока я покупаю майонез и торт, объясняет мне всё, что знает о числе 3,14. Неожиданно добавляет: «И купи мне, пожалуйста, липстик. Бесцветную помаду. Лучше две. Мне и Эстерке. Она просила. И ещё маме. У неё тоже губы обветриваются».

Соображаю, где здесь Суперфарм, кладу трубку в сумку, но телефон начинает дребезжать у меня в руках. Жена: «Чуть не забыла, купи мне…»

Телефон обрывает соединение. Экран гаснет. Моя старенькая «таблетка» иногда решает, что незачем столько болтать, и решительно разряжает батарейку. Как мне она за это нравится. Я, пожалуй, не послушаюсь странного парня из трамвая и не буду её менять на что-нибудь более продвинутое.

Шагомер

Идти с женой выгуливать шагомер, конечно, сложно. Я долго собираюсь, зато быстро хожу. Жена готова уже через минуту, но в дороге ужасно любопытная. Обязательно остановится на любую мелочь: «Ой, смотри какая красивая гусеница», «ой, это же Маша, давай остановимся, спросим как у неё дела». И вдруг: «Какой воздух, давай присядем». Это спортивное поведение? И, главное, она сидит, любуется природой, я хожу кругами возле парка, чтобы не терять ритм, а в результате шагомер в её телефоне показывает шагов на полтысячи больше.

– Нечестно! Тебе телефон подыгрывает, – говорю.

– Нет, просто у меня шаги меньше…

Пока мы спорим, заходим в соседний район и даже успеваем немного заблудиться. И тут звонит младшая. Говорит с интонацией фрекен Бок:

– Так, родители, где вы? Предупреждать не нужно, что выходите?

– Мы… мы гуляем…

– Ключи взяли?

– …Н-нет. Забыли.

– Значит, вместо того, чтобы идти спать, я буду сидеть и ждать, когда вы вернётесь?

– Мы близко, – врём собственной дочери, – мы через пятнадцать минут будем дома…

– Через десять, – ледяным голосом отвечает дочь и кладёт трубку.

Переглядываемся с женой…

– Зверь! – с восхищением говорю.

Жена кивает:

– У кого-то будет очень строгая мама…

И мы бежим с какой-то детской проворностью… Пятнадцать минут детства. Потому что мы наверняка опоздаем, будем краснеть, изворачиваться и обещать, что в следующий раз не оставим ключи дома, будем вовремя, то есть больше не будем… А дочь станет высокомерно кивать и хитро щуриться… Дескать, другим рассказывайте, а то я вас не знаю…

Вот так вылезешь на улицу

…И обязательно попадёшь в какую-нибудь дурацкую ситуацию. Притягиваю я их, что ли?

Короче, выхожу утром на остановку. Опаздываю. Трамвай ждать ещё три минуты. Решил закурить. Не успеваю первый раз затянуться – нарушая правила, через дорогу в мою сторону «резво» бежит старушка с двумя кульками. С покупками из супера. Такая интеллигентная, «польская» старушка лет под девяносто. Приятно улыбается мне.

– Я тут перелезу? – неожиданно спрашивает у меня, показывая на заборчик ограждающий.

– Попробуйте, – говорю.

Принимаю её сумки, ставлю их на скамейку и, свободной от курения рукой, помогаю ей перелезть – придерживая. Бабушке не хватает роста. А прыгнуть – боится. Отбрасываю сигарету, хочу принять её как ребёнка, но она: «Нет-нет!» – боится, лезет обратно.

– Придётся обходить, – говорит.

– Придётся, – подтверждаю. – Давайте быстренько. А сумки я посторожу.

Бабушка семенит к концу заборчика на светофор. В это время приходит трамвай, а бабушка – как сквозь землю… А я – опаздываю. Оглядываюсь. Прошу охранника на остановке:

– Тут бабушка вещи оставила и пропала. Можете ей передать, когда появится?

– Оставила вещи и пропала? – насторожился охранник. – А вы знаете, что это категорически запрещено?

– Оставлять вещи или пропадать? – не понимаю.

И вру ему, объясняю, что знаю бабку, а в сумках – хлеб, масло, молоко – ну видно же через целлофан. Пока объясняю – двери закрываются. Трамвай трогается с остановки. На табло: «Следующий трамвай через девять минут». Смотрю на уходящий трамвай. Понимаю, что окончательно опоздал. И когда хвост трамвая проходит мимо меня – вижу картину (маслом): стоит моя бабка прямёхонько напротив меня на остановке трамваев, идущих в обратную сторону, и жалуется группке женщин:

– Вроде бы такой приличный парень. Лохматый. А сумочки-то мои тю-тю…

И женщины, блин, кивают…

Голубчик

Попросили встретиться с человеком. Передать ему московскую посылочку. Собираюсь. Телефон трезвонит. Продолжая собираться, ставлю на громкую связь.

– Алло?

– Здравствуйте, – деликатный голос из трубки, – я звоню относительно нашей встречи. Я приношу свои искренние извинения, но в силу некоторых причин…

– Алло? – контрольно говорю я, чтобы обозначить, что я ещё здесь…

– Да, да… К сожалению, в силу некоторых досадных обстоятельств, я вынужден…

Жена, которая слышит разговор по громкой связи, поворачивается ко мне и округляет глаза.

– …Вынужден буду задержаться на семь минут…

Семь минут. В Иерусалиме. Где опоздание на десять минут называется: «пришёл чуть раньше».

– Именно на семь? – уточняю. – Я готов подождать и девять…

– Нет, нет, – продолжает деликатный голос, – семи минут мне вполне хватит.

– Не вопрос, – говорю.

– Спасибо, голубчик!

Кладу трубку в некотором замешательстве.

– Голубчик… Слушай, может быть, он номером ошибся?

– Ага, – отвечает жена, – номером, страной и веком.

Мизантроп

Приятель иерусалимский рассказывает. Зафрендился в фейсбуке с девушкой. Незнакомой девушкой из Подмосковья. На аватарке – кошечка. Она ему сразу в личку пишет:

«Приве-ет!!!»

«Здравствуйте», – отвечает приятель, размышляя о том, что должен же кто-то и кошечек на «вы» называть. А в ответ – молчок… К ночи дело. Он ноутбук закрыл и спать пошёл. А утром обнаружил целую «простынь» сообщений:

«Очень рады с тобой задружиться. Я и муж. Нравится то, что ты выкладываешь. Хотелось бы познакомиться с тобой поближе. Хотим тебя пригласить в гости. Приезжай!»

Приятно… Не каждый день такое пишут. Читает сообщение второе:

«Если у тебя не получится, можем приехать сами. Давно хотели посетить Иерусалим. Ты сможешь нас разместить или придётся брать гостиницу? За сколько тебе сообщить, что мы едем? Спасибо!»

Знакомый чуть обескуражен… Но читает сообщение третье:

«Обсуждали с мужем отпуск. Увы, у нас, к сожалению, не получится вырваться к тебе. Может быть, следующим летом?»

Значит, следующим… Приятель малодушно думает написать «Хорошо, спишемся» и читает четвёртое сообщение…

«Муж вспомнил, что в Израиль собираются наши друзья. Это, конечно, немного нагло с нашей стороны, но они могут остановиться у тебя?»

Поворотик… После оторопи читает уже с широко открытыми глазами, ожидая чего угодно. Сообщение пятое:

«Они ребята очень скромные, будут от всего отказываться. Но, если у тебя получилось бы повозить их по Иерусалиму. И ещё к морю. Ведь под Иерусалимом есть море?»

Под Иерусалимом нет моря, но это не проблема. Вернее, не самая большая… Читает шестое сообщение:

«Только что говорили с ними. Они, в принципе, не против. И ещё. Ребята очень верующие христиане. У тебя дом освящён батюшкой? Это не критично. Просто им это важно знать».

Пока приятель переваривал прочитанное: «бим!» – пришло ещё одно сообщение:

«Всё отбой. У них не получается…»

– Скажи, ведь меня просто кто-то протроллил? Такого же не бывает… – сказал напоследок приятель, стареющий мнительный мизантроп.

Дневник

Есть у меня приятель. Журналист. Работоспособность – потрясающая. Несколько аналитических статей в неделю, это кроме ежедневных статей и текстов в разные издания. Дополнительно ещё рекламное что-то для денег пописывает. А кроме этого ЖЖ, фейсбук. И в них по пять объёмных текстов каждый день… Если я буду сидеть за столом без перерыва на обед и сон и писать-писать-писать – думаю, что и половины его нормы не осилю.

Ужасно меня интересовало: как? как такое возможно? И вот, прохожу мимо его дома, и просто ноги тянут к нему подняться. Спросить напрямую: как это у тебя получается?

Поднимаюсь на шестой этаж, звонка – нет. Стучу. Не отвечает, но дверь, оказывается, не заперта. Вваливаюсь, кричу ему, что «вот он я, вхожу». Вижу – он на диване устроился, сосредоточенный такой. Облокотился на спинку и в общую тетрадку убористо буковки пишет. Меня увидел, покраснел зачем-то и тетрадку спрятал.

– Что, – спрашиваю, – очередную статью пишешь? За компьютером не удобнее?

– Нет, – отвечает, – просто я личный дневник веду. Записываю ежедневно разные мысли.

У него ещё и «личный дневник». Плюнул, не стал я у него ничего спрашивать…

Странный гражданин

У нас под окнами ходит странный гражданин с огромной сумкой. Всегда в жилетке с карманчиками, как у Вассермана. Только у него жилетка размеров на пять больше, чем он сам. Приходит обычно поздним вечером, сидит на улице, в кафе, положив на соседний стул свою безразмерную сумку, ничего не заказывает. Потом уходит. Жалко мне его как-то стало. Бомж, решил я, идти некуда, к тому же, вероятно, не совсем в себе. Рассказал жене.

– Ты о ком? – спрашивает. – По описаниям похож на хозяина этого кафе. Очень необычный человек…

Как-то я сразу стал его иначе видеть. И жилетка у него стильная, новая (кстати), и сам: приходит, проверяет, как идёт работа. Молодец. Почему я решил, что он не в себе – просто увлечённый своим делом человек. Оригинал, не боится выглядеть чудаком. Показал его жене.

– Нет, это не хозяин, – говорит жена. – Бомж, наверное, явно нездоровый человек.

И я замечаю, как его жилетка опять становится нелепой. А сам он каким-то суетливым и нездоровым…

Первая любовь

В последнее время израильтяне, объевшись заграницей (сначала Европой, а потом и экзотическими странами), стали навещать города своего детства и молодости. Вот и мой приятель тоже решил съездить в маленький провинциальный городок на Украине. Кроме этого у него была ещё одна цель: встретиться со своей первой любовью. Был у него в юности роман со взрослой женщиной.

Приехал, прогулялся по улицам, нашёл её двор. Говорит, что почти ничего не изменилось. Грязновато, весело, какие-то детки по двору бегают. Даже на скамеечке сидела точно такая же бойкая старушка-постовой. Увидев его, насторожилась:

– Кого-то ищете?

Он объяснил, что когда-то частенько здесь бывал, но бабулька его не вспомнила. Он присел, «повспоминали» старину, поговорили о политике, после чего он попрощался и ушёл.

– Постой, – говорю, – а как же первая любовь? Увиделись?

– Конечно, – говорит. – Это она и была.

Важное дело

На прошлой неделе ехал в израильском междугороднем автобусе. Ехал я после бессонной ночи, очень надеясь выспаться. За мной пристроился религиозный еврей с маленьким ребёнком. С самого начала поездки ребёнок стал неожиданно низким басом завывать мне в самое ухо. Упорно так, с упоением, многократно повторяя понравившиеся завывания.

– Голосит – чистый Шаляпин, – сказал мне по-русски сосед по креслу, поморщившись от очередной арии.

– Вырастет – станет кантором в синагоге, – ответил я. – Но, знаете, у меня условный рефлекс. Ещё со времен, когда мои были в том же возрасте. На меня детские завывания действуют как хорошее снотворное.

– У меня такого рефлекса – нет, – признался сосед. – Но это как раз то, что мне сейчас нужно. Жду срочного звонка, боюсь проспать. Но с этим Карузо – точно не засну.

Я, словно в подтверждение своих слов, зевнул и стал проваливаться в дрёму. Сосед, морщась, достал телефон. Ребёнок сзади продолжал завывать, даже не предполагая, какую важную работу выполняет для двух сидящих впереди него пассажиров.

Я очень люблю животных, но видео с котиками – это зло…

Гостили родственники. В какой-то момент, сославшись на срочную работу, я отсел от компании. Через полчаса сдавать материал, нужно сосредоточиться… Но тут меня настиг один из гостей.

– Ты смотрел видео с танцующими котиками? – спросил он.

– Да, наверное, – говорю, – но мне сейчас некогда.

– Очень смешное видео, – сказал гость, доставая телефон. – Сейчас найду…

– Не нужно, – говорю, – я не буду смотреть.

– Они такие уморительные, – сказал гость, открывая Youtube.

– Вы мне мешаете, – предупредил я.

Ещё минут пятнадцать мы пререкались, после чего я сдался. Нервно дергая коленом, посмотрел видео.

– Понравилось? – спросил гость.

– Очень, – говорю.

– А мне как-то не особенно… – признался гость. – Есть другое, где котики потешно чихают. Сейчас найду…

В ногу со временем

Сейчас отметил миленький вальсок, который слушают мои девочки. Спрашиваю: «Что это?» Девочки объясняют: «Это из игры IB». – «Понятно, – говорю, – а кто поёт?» Девицы объясняют: «На самом деле, в игре у этой мелодии нет слов. Слова написали фаны, а спел мальчик-робот по имени Лин». Я почесал затылок: «Но поёт же девочка?» – «Правильно, – терпеливо согласились девицы. – Потом ему эффектами сделали девичий голос». – «А не проще ли попросить робота сразу спеть девчоночьим голосом?» – не сдаюсь я. «Но робот ведь мальчик, – теряя терпение, объясняют мне девицы. – И потом он из Японии. Слышишь, какой у него сильный акцент на английском?» – «Акцент у робота?» – совсем растерялся я. Девицы рассеянно покивали мне и убежали слушать другую песенку.

Сложно идти в ногу со временем…

Приснился мне сегодня сон

Стою в Иерусалиме на улице Агрипас у рынка, а навстречу мне идёт Альберт Эйнштейн. Милый такой старичок, собаку выгуливает. Подходит к подтянутому Зигмунду Фрейду. Фрейд постукивает его по отвисающему пузу и иронично замечает:

– Мотек, ну что слышно?

Мимо Кафка проходит с кейсом. Наверное, в суд бежит. Не сбавляя скорости, рассеянно наблюдает за стариками. Так засмотрелся, что чуть не столкнулся с Карлом Марксом, вздорным стариком с палочкой, который идёт с целлофановым пакетом аптеки «Маккаби» (лекарства, выписки, рецепты), недовольно «пшикает» на невнимательного юношу и бурчит с сильным русским акцентом что-то про социальную несправедливость и цены.

Во сне думаю: нет, ну часто в Израиле встречаешь типажи, напоминающие разных других еврейских людей. Но чтобы такое сходство. И всё разом… И хочется мне этим с кем-то поделиться. Оборачиваюсь и как раз натыкаюсь на кудлатого юнца в помятой чёрной майке, говорю ему:

– Смотри, они тебе никого не напоминают?

Юнец забавно краснеет. Лепечет на английском, что он – турист и не говорит на иврите. И тут чья-то мощная рука отодвигает меня от кудлатого юнца и настойчиво шепчет в ухо:

– Отойдите от господина Цукерберга!