Текст книги "Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности"

КАРАДАГ-ВОЛОШИН

Волошин носил венок из полыни – или полынь носила венок из Волошина?

«Надоело носить венок из этой глупой Танечки. Она, правда, молода, но все врет. Надену лучше сегодня венок из этой большой дружеской души. Все к звездам ближе», – говорила серебристая полынь.

Тучный и радостный в балахоне и сандалиях он быстро шагал по берегу коктебельского залива, опираясь на палку.

Нет, скорее всего коктебельский залив или попросту Коктебель в балахоне и сандалиях, опираясь на палку, быстро шагал по берегу тучного и вечно радостного Волошина.

И теперь здесь часто говорят: «Эта мягкая линия горы, что к морю, не правда ли, похожа на профиль Волошина».

Но ведь потухший вулкан и есть сам Волошин. Старый задумчивый Карадаг-Волошин, он смотрит далеко в море и открыт всем ветрам.

КОЗА НА ВЕРЕВКЕ

 
близко небо – ходит коза на веревке
вся трава пожухла от зноя но что-то находит коза
                     на веревке
внизу – крыши крыши поселка а здесь стрекочут
                              кузнечики – тихо
– и коза на веревке
прибегает девочка с хлебом – краюшку жует коза
                       на веревке
уходит тонконогая девочка – веревку жует коза
                       на веревке
дразнит ее противный мальчишка – не пускает козу
                       веревка
на закате прибегают собаки равнодушно проходят коровы —
           кротко смотрит коза на веревке
ходит рогато-носатая тень между звезд – будто Гоголь —
                     коза на веревке
поздно приходит хозяйка отвести ее в темный сарай —
все таинственно там на холме: в медном свете встающей
                                  луны —
               хозяйка и коза на веревке
 

ПАРАЛЛЕЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК (1992)
(РАССКАЗЫ ЗАПИСАННЫЕ ПОСРЕДСТВОМ РИТМА)

ДЯДЯ ЮРА

 
Юрий Владимирович красит свои редкие волосы хной
красное зачёсывает вкось через лысину
вставные зубы и вставные мысли
мысли ему вставили еще в тридцатых
в сороковых пошел на войну добровольцем
был адъютантом в полку и вообще не задумывался
однако после войну себе выдумал
как за родину за Сталина
от Москвы до Берлина дошагал
тучный дядя Юра – серые клочковатые усики
кто же там на фото – безусый с испуганными глазами
с тонкой шеей – карандаш в гимнастерке?
сын его? родственник?
вообще другой человек?
(выдвинул ящик комода —
Господи! крыса в носке)
дядя Юра любит вспоминать о войне
война принадлежит ему лично
(плотно задернуты шторы —
шарит прожектор – убьют!)
и на празднике Победы —
обычно солнечный день —
золотая броня медалей
покрывает грудь и живот
телу нравится что женщины оглядываются
(кукольный ротик животик —
сделай мне котик массаж)
даже глазки зажигаются
а прохожие глядят как на ископаемое
 
 
не исключено —
в одной из прежних жизней
дядя Юра был тиранозавром —
бегал на задних ногах
и ревел разинув пасть как ворота
и была война среди хвощей и папоротников
победили млекопитающие
 

НАША ДОРОГАЯ

 
к сожалению наша дорогая Раиса Михайловна
одряхлела высохла ослепла
мы и оглянуться не успели
деформировалось тело и сознанье
(ласточка в соломе)
ключ сжимают судорожно пальцы
повернуть в замке не умеют
всё читает в очках через лупу
(отсвет заката огня)
прочитав закроет книгу помедлит
и опять откроет с первой страницы
«чья это девочка» – не узнала внучку
между тем уверена что погасила свет
(белое в спальне маячит)
что недавно ела – что не помнит
что клубнику – никогда прежде! —
что блузку на днях переодела
так и будет ходить хоть полгода
а заставить тоже невозможно
(призрак ставит листья серебром)
сердце бьется твердо слава Богу
и такая в ней жилистая сила
что еще потягается потянет…
а как жизнь рассказывать станет:
лагерь коммуналка Россия…
(отсвет заката костра)
наша дорогая Россия Михайловна
 

СТАРОЕ ГНЕЗДО

 
обрюзглую бандершу старую проститутку
рак защемил между ног
так и сидит раздвинув окорока под байковым халатом
встать не может
лапища между тем на телефоне
и когда приходит к ней абрикосово-дынный бай
и хочет бай-бай
с какой-нибудь зойкой
сразу слетаются бабочки со всей Москвы —
и маршируют по квартире в неглиже
как солдаты под барабан
мамочка деток продает:
«они всё умеют делать! всё!»
и себя не забывает
суёт за пазуху между мясистыми
радужные – лучше зеленые
а когда голые смуглованы гоняются с торчащими
за притворно визжащими
(обычно замужними) женщинами
она опрокидывает очередную рюмашку —
всё не так внизу болит —
и вспоминает Мишу-армянина
была молодая —
за Мишу-армянина была готова на всё!
деликатный и нахальный (вот что нравится женщинам)
не просто брал – с оптимизмом с выдумкой
Миша-армянин
и теперь иногда приезжает —
наведывается
седой и костисто-горбатый
знакомо сверкая глазами
и она посылает ему в комнату
из кухни где её штаб
лучшую девушку
 

ОКРУЖАЮЩИЕ

1

 
окружающие меня постоянно прикидываются:
то сумасшедшей с двумя облезлыми собачонками
то татарским семейством на шестом этаже —
в лифте все поднимаются вверх
и там размножаются…
то кучерявым поэтом из Киева
обязательно надо ко мне
по дороге в Швейцарию…
вздрагиваю от телефонного звонка —
человек без лица
уверяет что я его знаю
в квартиру въезжает большой чемодан
из Парижа —
дочь моя виновата – прислала
и в теченьи трех дней
разбирают посылки и тряпки —
уносят
а чемодан – чудовище остается у нас
новым жильцом…
вдруг в полутемном подъезде —
сколько вас тут?
никого…
Москва ежедневно тасует передо мной
скорее всего одни и те же лица
и вдыхаешь их флюиды их тревогу…
всюду люди толкуются – многие безо всякой цели
тесно мне от окружающих меня! тесно!
человеческое месиво
лезет из мясорубки лезет…
 

2

 
на высоком берегу поросшем березняком и осинником
смотреть вниз – на рябую блескучую сталь
смотреть вверх – на бегущее сырым наброском небо
на том берегу майская зелень разных тонов
жёлтая голубая…
если и встретишь кого —
пенсионера в коричневых шароварах
с обветренным глинистым куском лица из-под шарфа
засупоненного
оседланного своим рюкзаком
как бесформенным карликом
равнодушно с ним поздороваться
возможно познакомиться
нет не возражает
нет не раздражает
на той стороне далеко за лугами неявственный лес
вон там
не там левей
нет не там
видите белеет
между двумя редкими верхушками
да между сосной и осиной
видите купол
ну вот наконец
это Архангельское
 

ПРЕМЬЕРА

 
плоское фойе 60‐х
с низкими столиками и буфетами
с знаменитостями и незнаменитостями
разрозненно как бы не замечающими
ниже по широкой ковровой лестнице —
на первый —
ряды вешалок
между которыми
еврей похожий на директора
как у себя дома
 
 
в подвале у неоновой стойки
полная девушка лет 50
в разных ракурсах как на экране
мне – коньяк
Миле – шампань-коблер
раздвинулись дверцы лифта
мы уже опускались
какие-то металлические шкафы и стояки
сжал её руку
спокойно спокойно
испуганно потянула меня
пойдем отсюда
но там была маслянисто-глянцевитая стена
сразу стала отдаляться уменьшаться
Мила! Мила!
А Мила не больше орешка
вспыхнула искрой – и погасла
Боже! как стало жарко
одежда и плоть истаивают на мне
надо успеть
надо попасть на премьеру
непременно надо
пропустите меня пожалуйста
да стоит ли так спешить?
лысый еврей-гардеробщик
распахнул занавеску – впустил:
ослепительно-черная
бархатная слегка покалывающая
иглами света
 
 
мы летели с кресел
непомерно вытягиваясь излучаясь
в искривляющийся
живыми горящими красками
гигантскими фигурами и лицами
(я бегу стреляю толкает в грудь умираю)
и все это одновременно —
вообще стараюсь ускользнуть
но толстая девушка сверху
ухватила меня за хвостик
положила между резиновыми ломтями
поглощает меня – бутерброд
шлепая разварными губами
трепыхаюсь не очень
пожалуй мне хочется быть съеденным
так и съели меня
на этой премьере
 
 
в новой жизни снова встретил Милу
иногда ходим в Дом Кино
на премьеру
лысый подмигивает мне
как заговорщик
но я никогда не спускаюсь ниже нижнего уровня
где металлические шкафы
да туда и хода нет —
гнусно-маслянистая стена
 

ЗЕЛЕНЫЕ ФУРАЖКИ

 
по всему периметру Центрального Парка
рассыпались зеленые фуражки
полумужчины в майках и ковбойках
вихляются на границе безумия
зеленые фуражки пьют кружком из кружки
зеленые фуражки поют в кружке кружком
зеленые фуражки блюют в зеленую траву
плохо мне плохо
фуражка
катится по асфальтовой дорожке
и падает суконным верхом в пыль
умри ты сегодня
а я – завтра
сегодня праздник День Пограничника
 
 
мемориал великой империи
оживает кумачом и золотом
хорошо было служить где-то там
где всё четко:
это дерево наше
это чужое
эта хата наша
эта чужая
эта девка наша
и эта наша
 
 
скуластое солнце
прожигает колючую проволоку
пот течет желобком под ремень
у! травинка щекочет ноздрю…
отойди старшина!
застрелю!
 
 
как же после всего не резвиться на московских лужайках
на Крымском мосту и в метро
не прыгать не выть не брататься
с такими же везунчиками
как не подраться дурачась
ты ему сунул раза
он тебе сунул раза
синие околыши
каски омоновцев —
бей по котелку!
драка мелькает
как решетчатый частый штакетник
в драке все – братья
 
 
и то слышу: волокут меня за руки за ноги
раскачали и бросили сволочи
как старое ржавое железо…
где моя зеленая фуражка? где?
отдайте падлы головной убор!
верните мне мою гордость
с крабом она – с гербом сучары!
даром что ли картон вырезал
чтобы тулья стояла как штык!
потерял я свое лицо гады
теперь об меня любой чмырь кроссовки может вытирать…
красиво живем!
 
 
нашарил среди кирпичей и стекла
хорошо – далеко не откатилась
обтер нахлобучил – и мрак!
бабка и дед прорастают в крови – ненавижу!
зеленоскулый на медном закате
 

ВЗЫСКУЮЩИЕ

 
бедный птенчик выпавший из родного поселка
прямо в сумасшедшую толпу
от ужаса ты осмелел так
что расталкивая всех локтями
и получая отовсюду тычки и подзатыльники
вывалился прямо на эстраду
в свет прожекторов —
заблестели твои волосы и пряжка
такой ладный
складный – складной
ты – Майкл Джексон
ты выкрикиваешь тем там
из которых все орут – ты сам
тебе сверху видны их мозги:
разгораются
багряные цветы —
и взрываются
когда поешь ты
их сисечки-пиписечки
сверкают серебром
 
 
украли сумочку
еле выдралась из этой тесноты
колготки порвали —
едва не сняли пока поправляла
какой-то пробегал —
крикнуть не успела
сумочку вырвал
а мы здесь познакомились
принесло водоворотом – и прижало
глаза в глаза
в одну минуту мы узнали всё
будто оказались в одной постели
и обрадовались ужасно
зачем я сюда пришел?
то и дело наступают на носки
выпрыгивает
и валится спиной прямо на меня
с противным гоготом
но ведь податься некуда
сколько это будет продолжаться дурачье?
а меня так сдавили со всех сторон
что выскочила
будто пробка шампанского
закричала заплясала по плечам по головам
мы все – из одного района
из одного квартала
из одного гнезда
из одной дырки
наши руки и ноги живут
в блаженной стране
и подчиняясь гулкому ритму неба
то взлетают в единой мольбе
то колотят по песку по доскам
то несутся купаться в океане
и стройными рядами исчезают в туманных волнах
наши ноги ноги ноги
наши руки руки руки
 
 
чешуйчатое джинсовое чудовище
тысяча глаз – хочет любви
ворочается в блеске юпитеров
 

РУБАШКИ ПО ВОСКРЕСЕНЬЯМ

 
Сегодня утром
осмотрел свои прежние летние туфли
с белым кожаным верхом
думал: еще поношу —
лопнули подметки поперек
сдохли
мои белые туфли
 
 
а давно ли
шёл ты в кремовом новом сафари
(теперь аккуратно углом
заштопана старая брючина)
в новых (казалось им сносу не будет)
этих туфлях
на свидание с белой блузкой
черной юбкой и круглыми коленями
 
 
в смятых простынях и подушках —
смешной отпечаток
любви и борьбы
(потом к столу прошлепал босиком
и свет тебя щадил —
полосатый)
между тем на полу оставалось
в безобразном скрученном виде
всё что прежде вас прикрывало
украшало
и маскировало
«они скинули нас в одно мгновение —
неблагодарные»
молодой американец-политолог
прилетел в Москву на стажировку
вскоре написал маме
«пришли мои старые рубашки»
мама как всегда —
прислала новые
как их носить?
без личности
без характера
без возраста наконец
топорщатся как на манекене —
сам себя утешил: «обомнутся
побывают в стирке —
в переделках
локти – пузырями
воротник ворсится —
будут выглядеть
точь-в-точь как хозяин»
 
 
и тебя не сразу же такого
соткала монада —
незримый паучок
—Боже мой как ты изменился
—постарел?
—нет я тебя сразу узнала
«а я – нет
только постепенно проступило
милое лицо
сквозь паутину»
 
 
снова – осень
как деревья в средней полосе
мы уснем в ослепительно белом
нет не надо! не надо новой —
я люблю свою старую рубашку
даже по воскресеньям
 

НЕЗРИМОЕ
(1993)

«заслонясь…»

 
заслонясь
от света снежной крыши
различать
на крыше лики света
видишь как роятся —
белый воздух
сеточка березы
их обозначает
 

«обернулась во вчера…»

 
обернулась во вчера
гладкая прическа
небо как в апреле
далеко и близко
главное прозрачно
так что душу видно
снова пролетели
 

«за углом это было…»

 
за углом это было
на талом бульваре
на скамейке лежали
мочалка и мыло
все текло щебетало
и нежилось здесь
на Чистых прудах
хоть вымойся весь…
но твари мыться не стали
 

«и уже замахал…»

 
и уже замахал
полетел
еле мыслью за ним успеваю
туманная местность
торчат верхушки деревьев
… вслепую
по ершистой траве
крупным силуэтом
нечто неподобающее:
…морось на бронзе
…дождинки на белых изоляторах
…лишаи на броне
людей однако не слышно
 

«смеркается с утра…»

 
смеркается с утра
над крышей сарая
белые твари
снуют в разговоре
свет пожирая —
падает снег
 

«…еще темнели…»

 
…еще темнели
будто слабо светились
…красные ленты
и розовые
…вся облетела
засохшая елка
…грохот
проехавшего —
откуда возник?
…и сразу повтор:
машина для мусора
праздник и веник
…по следам на снегу
обнаружил: утро
заворочался
но еще не проснулся
 

«притаилась серая угроза…»

 
притаилась серая угроза —
и на солнечной стороне
розы в ведре на морозе
вянут в тени
…восковое веко
бутона
нежна и горделива
нижняя губа лепестка
…машины проносятся
сливаясь
в единый звонок
…даже на солнце
не сходит с цветов
серая тень
 

«…простыни…»

 
…простыни
грохотали железные
 
 
…бегу балансируя на скользоте
в ледяных и продутых дворах
 
 
…хлещет по лицу
перекрученным ветром
мнимая плоть на веревке
 
 
…так же Блока несли
и подвешивали выше крыш
 

«скользнула рука…»

 
скользнула рука
на свет
…кровавый след
на газете
…как там ее звали
…за обвислыми проводами —
глаза ангела
и перышко вьется
из пустоты
вот —
поймал
редко мы видим
оберегающих нас
 

«когда они рядом…»

 
когда они рядом
то слишком —
вещные что ли
…медный подсвечник
затылок
сижу – пишу как Ванька Жуков
…темнота переступает
«дождик тихой переступью»
свет перепархивает в траве
…бежит бежит по перрону
красный огонек
между синих
…чем дальше
тем воздушней
совершенней что ли
 

««мы есть свет»…»

 
«мы есть свет»
поет изнутри
«сколько вас?»
«сколько и других —
тех темненьких»
«а таитесь зачем?»
«ждем своей настоящей минуты»
«выходите на свет
посмотрим
насколько вы светлы»
 

«…рука безвольно падает…»

 
…рука безвольно падает
и повисает в пустоте
…о чем бы ни подумал
представляется
…даже лиловые ирисы
на третий день
…а уж о друзьях
и не говорю
…когда смотришь в окно
как в стену
 

«в окне…»

 
в окне
как на листе бумаги
голая ветка в тумане —
на длинных шнурах
узелки
здравствуй старик
Ци Бай Ши
на стекло не дыши —
 

«…сколько рук…»

 
…сколько рук
касалось этих перил
…даже если бы заговорил
металл
…ощупывают глаза
…за выщербленным краем —
лоск – пустота
…и кусты
все равно как на голове
выросли
…в руинах узнаёшь
 

«…когда сизые змейки…»

 
…когда сизые змейки
стали выбрасываться на берег
и усеяли сплошь
…сходил ослепительный —
от каждой чешуйки
сноп лучей —
в облака
…чайки с криком слетались
…когда мы устали ждать
и перестали надеяться
…куски алебастра
проволока —
опрокинулся мир
…но каждый из нас
…что этого не было
 

«…прилетали стаями летучие…»

 
…прилетали стаями летучие
…на старой гравюре
одни одеяния на свету:
переливчатый бархат короны жезлы —
что совершается?
…все равно как ездил
целую зиму за город
а куда и зачем не понял
…и люди как леденцы
обтаяли по весне
…рельефно —
на улицах мусор и облака —
рисуются латы и перья гербы…
да реальность не та
 

«…угольями снизу…»

 
…угольями снизу —
паровозной топкой
жаром обдало
вертолет
…рукой ото лба провел —
волосы снял
…а то и плоть
отстанет
…белая плоть
берез
там внизу —
там зеленый ветер
…да вам и бортмеханик
подтвердит
…ад
 

«…света оттуда…»

 
…света оттуда
…общая судьба
…не обещая
зловещая…
…ползет на Карадаг
…на босу ногу
…шуршит —
и пасмурно
…наверное прожектор
 

«…по комнатам прошла…»

Зыряновой Оле

 
…по комнатам прошла
босая
…со свечой
…здание колеблется
и стирая стены
стебли серые
стегали по ногам
…только ночь сырая
…чертит огонек
утром спит
с открытыми глазами —
серые следы на простыне
 
 
глухонемая —
глаза понимаю
 

«…лица не разглядеть…»

 
…лица не разглядеть
…что говорил?
…столпились
прячут завернутое
…и отворачиваются
…пытаюсь во всяком случае
…облако их накрывает
…теперь не слышно
…ни стен
…ни голов
…одни колосья – руки
…в такой лавке
аж до горизонта
 

«…красное…»

 
…красное
когда зеленое
…лба не пере
…зубами откусывает
куски прово…
крупный
значительный —
там за стеклом
…взорвалось! —
полете…
неужели снова
на койке?
 

«мучительно…»

 
мучительно
…главное – серая
поверхность
огромных вод
…на палубе
…над горами
…снижаемся
падаем
…говорила кукле
булавки втыкала
…ударило и встрях
…кровь по виску
…так и не вспом
 

«…и смотреть-то странно…»

 
…и смотреть-то странно
…сквозь туманное стекло
или нарисованные
…бегают штрихами
а то роятся вокруг
…одна
вся точками
как волнуется
другие —
стертым пятном
…все бледнее
…совсем ничего
или не видим
 

КОНЕЦ И НАЧАЛО
(1993, ФЕВРАЛЬ-МАРТ)

1

 
вспоминая Евгения Леонидовича —
рисовал
обнаженную Людмилу
одной линией
плавно и страстно
как птицы летят
одним росчерком
как домишки сараи облака и деревья
одним душевным движением
как вся наша жизнь…
 

2

 
звезды здесь везде
здесь воздух звёзд
шепот звенит —
душе опыт копит
шёлковой
ёлкой
над
 

30.I.93.

3

 
…и заранее всё прощала
радовалась что мы —
русская глазами татарки —
приезжаем – и вообще
вот Людмила – со станции
Женя руки ее сжимает —
с букетом ромашек —
смотрит Ольга Ананьевна
вся в синий горошек
…даже перышка на белой стене
 

4

 
вспоминая Оскара и Валю
молодых и нелепо одетых
перед низким крыльцом барака
которого нет – снесли
на желтом снегу – фото
и Сашка еще не вырос
да они не уезжали никуда
на солнце ядовитый холодок
пронзительное бытие
 

5

 
сюрприз – торт
рот – праздник
призрак восторга и прядь волос
лиловея из прошлого
из‐за обшлага нечаянно —
луга и дождь и флаги
 

6

 
солома – полая кость
сломана вкось на стерне
ость на земле
корни в пыли
или манну смело —
ледяную крупу
утром крупно:
туман над селом
 

7

 
бурые стебли
полые ноздри
окрепли под ветром
серой ветошью
шерстяным нутром
мертвые заросли
топорщатся щеткой
из снега – нога
носок полосатый
с марта ждут
солнца как спирта
в апреле
сопрели охвостья
и листья
к маю их жгут
 

8

 
небо – розовая муть
снег – чистый негр
(собаками обоссан весь!)
ночью во дворе
за дверью —
некрасивые деревья
чей-то кашель
нездоровье
явственно:
прошлепал
по снегу босиком
 
 
природа —
с черного хода
 

9

 
как сумасшедшая
кричит жена
а на улице —
солнце и вода
вороны кричат:
«карма! карма!»
мальчишки кричат:
«Парма! Парма!»
потому что кричат:
«падла! падла!»
и небо как в Италии
февраль сошел с ума
 

10

 
и вообще бессмысленно
проходя оскальзываясь
спросил походя
«где здесь дом 21 по Порядковому?»
я – вдогонку в спину:
—не знаю друг —
и уже разъезжаюсь циркулем…
сижу на льду
и смотрю вслед
какой же здесь смысл?
смысла нет
 

11

 
кролики с розовыми на просвет…
пирожные с лотка…
…шевелить ушами
…на зеленой промокашке —
уже не разберешь
 
 
…серебряный пистолетик —
на помойке нашел у школы
…золотая игла —
обнаружил в стружках
…мимо дома её не ходил —
мальчишек боялся
…или только хотел украсть
 

12

 
лето и лото
…четко и голубовато
над столом сервиз
повис
…сослепу ударил жук
а леса-то а леса-то! —
колыхает занавеси
полосатый
лунный свет
в повести
которой нет
 

13

 
льет с крыш —
пролитое кофе
в лужах лежат
крокодилы льда
даже луна сюда влезла —
призрак облезлый
 
 
а женщина сюда
не вмещается
женщина никак
(обнимаю ну просто
толкаю в стихи)
тихие сумерки
синие помарки
стала машина
хлопнули дверцы
женщина внутри
не освещается
 

14

 
запах свежей древесины —
водит водит карандаш
по всей России
вон куда завел:
вырубка на снегу
внизу как море
темные леса
а на косогоре —
морозной пеной облита
в закате сосна
как шампанское вся!
 

15

 
в сарае
скажешь правду
темноте
чужим голосом
…или эта солома
что колет шею
приснилась кому
…главное
звезду увидать
раньше других —
бледный укол
воздух желтый
предметы отчетливы
будто заранее
уговорились
 

16

 
обернешься в будущее
какие-то штаны на веревке
из разбитого горшка
земля повысыпалась
бутылки в солнце на балконе
но явно не Италия
 
 
заглянешь в прошлое
земляникой руки измазаны
счастье – пришла электричка
она! она приехала
барский дом весь в колоннах
да это же Франция
будто всю жизнь дышал любовью
 

17

 
вытащил на счастье
вечер со звездами
на Майами где не бывал
чужую семью —
четыре грубых персоны
перетасовал —
ужинают
колеблется круг под лампой
обнаружил кашляющего —
себя
или кого-то похожего
главное рука
черным волосом поросла
шрам от пули
зеркало покажет
со спины
 

18

 
сунул руку в рукав
своей вязанной кофты
и вытянул
дымные сумерки
сарай чернел
нутром шерстяным
 
 
…даже кофты
еще не связала
между тем отряхнув
три сенинки с подола
…звезда заслезилась
…и рядом присела
 

19

 
оса – предостережение
всё реже вижу её
полосатое платье убегает
куда-знают быстрые колени
снова беру набираю —
надеюсь:
телефон мне её родит