Текст книги "Пожизненная прививка"

2. «Ребенок учится тому, / Что видит у себя в дому: / Родители пример ему»
(Из главы «О дурном родительском примере» С. Брант)

Звенит трескучий звонок и в третьем «Б» начинается урок русского языка.

За три года Анна Афанасьевна научила детей уважать старших, бояться двоек и директора, поздравлять мальчиков с праздником на 23 февраля, а девочек – на 8‑е марта. И главное – дружно орать речёвку:

– Мы – весёлые ребята!

Наше имя октябрята!

Мы не любим лишних слов!

Будь готов!

Всегда готов!

Педагог начальных классов заканчивает подготовку питомцев к трудному и долгому путешествию по школьным коридорам. Третий класс – как бы выпускной. В следующем году она примет следующее поколение из детских садов. И вновь поведёт малышей в страну невыученных уроков, чтобы сделать пожизненную прививку– страх осуждения. Пройдут десятилетия, они станут инженерами и сварщиками, лётчиками и поэтессами и страх осуждения, принимая разные обличья, проявится: страх общественного мнения, страх выглядеть глупым, страх сделать ошибку, страх сказать правду самому близкому человеку.

Со стены в светлые лица октябрят с безграничной любовью, спрятанной в морщинках глаз, вглядывается дедушка. Самый добрый дедушка в мире, – любитель детей и зверей.

– Так, сегодня будем писать диктант, – объявляет Анна Афанасьевна. Посверкивая дужками позолоченных очков на цепочке, она кажется строгой и недоступной.

– Но вначале я должна вам сказать что-то очень важное. К новогоднему празднику мы приготовим наш октябрятский концерт! Мы станем настоящими артистами и покажем пьесу «Чук и Гек». Вы же знаете теперь эту замечательную историю. Кто хочет стать артистом?

– Я!

– И я!

– Я тоже хочу!!!

– Молодцы! Все хотят!

Ещё летом, на каникулах, Анна Афанасьевна задумала поставить пьесу. Чук и Гек, входящий в программу школьного образования, подходил для этой цели как нельзя лучше.

Забыв о диктанте, училка принимается распределять роли. Главные персонажи достаются любимым мальчикам – Андрею Рогожину и Славе Куликову.

– Потому что Андрюша и Слава у нас самые примерные! Ни одного замечания по поведению. И учатся хорошо. Ведь Чук и Гек всегда вели себя примерно!

Ребята единодушно соглашаются: кому ещё, как не им уготованы эти роли. Никогда не бегают, не кричат, тетрадки чистые и дневник аккуратно ведут. Вылитые Чук и Гек. Слава Куликов сияет от радости:

– Я – Гек! Я – Гек! – повторяет он. Синие как небо глаза светятся счастьем из-под светлой чёлки.

Пройдёт сорок с лишним лет и Чук, он же Андрей Николаевич Рогожин, заполняя анкету в отделе кадров крупного завода, начнёт вспоминать свою биографию. Как служил в войсках КГБ, а потом в ФСБ, как участвовал в бандитских тёрках и рейдерских захватах в девяностые, как выперли его по несоответствию. И позже, когда работал в ЧОПе… А потом вдруг перепрыгнет в детство, увидит озабоченное лицо Анны Афанасьевны и услышит её голос:

– Андрюша, а ты выучил роль Чука?

«Забыл, кто же из них папашину телеграмму затырил, – подумает майор в отставке Рогожин – Чук или Гек? Надо будет проверить…»

А Гек, он же Вячеслав Куликов, через сорок лет ничего не вспомнит и не скажет. Потому что покончит с собой в возрасте тридцати пяти по причине несчастной любви. Напьётся вдрызг, зажмурит свои синие как небо глаза, да и бросится с железнодорожного моста.

За роль мамы борется много девочек, особенно активно – Вера Копылова. Дрожа от нетерпения и привстав с парты, она тянет руку.

– Анна Афанасьевна – я! Анна Афанасьевна– я хочу!

Она очень, ну очень, хочет стать артисткой. Копылова активная девочка, но учится средненько. Из неблагополучной семьи, в застиранной школьной одёжке, она похожа на золушку, которая третий год всеми силами старается попасть на бал без помощи волшебной феи.

Когда учительница, как обычно, начинает с утра рассказывать о своей болонке Люси или о том, как слесарь-водопроводчик чинил кран на кухне, Копылова больше других проявляет участие.

– А у нас…Анна Афанасьевна… Анна Афанасьевна!

– Да, Вера?

– У нас же тоже кран засорился! Представляете, мама открутила кран, а вода не течёт! Поковыряла пальцем, а оттуда таракан вылез.

– Фу, какая мерзость.

– Да! – с гордостью продолжает Вера. – А однажды наша Жучка ножки обожгла. Очень сильно скулила.

– Да ты что! Как же это случилось?

– Мама пирожки пекла, а Жучка мимо бежала и на горячий противень наступила.

– Ужас какой-то! Что у вас там творится! – сокрушается училка.

– А ещё её папа побил Жучку шлангом от стиральной машины. Мама на него заорала, а он и в ус не дует, пьяный потому-то. Заорал на неё – убью на**й сучку – и ударил!

– Ой, Верочка, это нехорошие слова, больше их не говори.

– Передай маме, чтобы в школу пришла ко мне.

От Копыловой поступает самая различная информация. Ещё в первом классе дети узналио существовании таинственного слова «аборт».

– Анна Афанасьевна, а что такое аборт?

– Это плохое слово Вера, где ты его услышала.

– Мама сказала. Она на Надьку вчера орала. Говорит, это же надо – третий аборт! Будешь таскаться, паскуда, выгоню из дома.

– Верочка Копылова у нас девочка проблемная, – говорила на педсовете Анна Афанасьевна.

Наконец персонажи распределены и актёрский состав укомплектован. Самая кроткая, роль сторожа – досталась Сергею Мальцеву. Копыловой ничего не досталось. Она в отчаянии уткнулась лицом в ладони и заплакала.

– Вера, не расстраивайся. Ты в следующий раз будешь в спектакле играть. Мы ещё что-нибудь придумаем.

– А пусть она собачкой будет, Анна Афанасьевна? – предложил Сергей. – Там же у сторожа собака была.

Копылова просияла.

– Я собачкой буду! Жучкой. Анна Афанасьевна, можно я собачкой буду?!

– Ну конечно. Если хочешь… Там вроде пёсик был. Почему бы и нет. Только у собачки роль без слов.

– А я лаять буду. Я громко буду лаять: ав‑ав‑ав!!!

Все смеются. Тявканье и вправду походит на собачий лай.

Так и порешили. С этого дня Вера стала активно готовиться к роли Жучки.

Вначале она принесла самопальную маску из кроличьего меха. Мохнатая мордочка имела прорези для глаз и резинку. Девочки по очереди примеряли её на перемене и лаяли. Через неделю она принесла настоящий собачий ошейник с ржавой застёжкой. Его тоже примеряли, до тех пор, пока не сломали крепление. Расстегнуть не смогли, и Ленка Лютикова просидела весь урок в ошейнике.

Когда Вера принесла цепочку от сливного бачка, восторгу мальчиков не было предела. Каждый хотел покрутить цепь и припечатать кому-нибудь по ноге или спине. Белая фарфоровая ручка плохо удерживалась в детской руке, поэтому вылетала вместе с цепью куда попало. А именно в стекло шкафа. В результате Сашу Куценконаказали, а опасный реквизит изъяли.

– Пусть у меня полежит до концерта, – сказала Анна Афанасьевна.

3. «…Тот глуп, скажу без церемоний, / Кто служит богу и мамоне…»
(Из главы «О слугах двух господ» С. Брант)

Мы – старшеклассники, дети отстойного развитого социализма, в отличие от пионеров довоенной эпохи давно потеряли способность «взвиваться кострами в синие ночи». Любовь, Комсомол и Весна совсем не трогают наши сердца. Программу Время по телику, если и смотрим, то краем глаза, чтобы узнать о новых победах наших спортсменов. А на демонстрации 7‑го ноября ходим для того, чтобы на полпути до центральной площади, свернуть куда-нибудь в переулок, найти беседку в детском садике и побухать из горла «яблочной» или портвейна три семёрки. Главное на демонстрациях – это не получить знамя при раздаче реквизитов. Знаменосцы обречены пыхтеть в первых рядах колонны и шлёпать через весь город. Совсем другое дело – нести на палочке какого-нибудь члена КПСС, Подгорного, Русакова или на худой конец – Кунаева.

– Игорёха, ты кого несёшь?

– Фиг его знает, очкарик какой-то.

– А мне толстый достался, нерусский кажись…

Во-первых, они лёгкие. Во-вторых, если торжественно поднять их над головой и выйти из колонны демонстрантов, это не вызовет вопросов у милиции. Святые иконы становятся как бы пропускным билетом за угол. Кому какое дело, может пацаны в туалет захотели. Поэтому мы смело идём друг за другом, удаляемся в квартал и находим детский садик. И здесь, в беседке, открываем 9‑ю сессию 7‑го созыва Верховного Совета и ВЦСПС. Так вот и сидим в составе политбюро, пьём «Агдам», закусываем пирожками и травим анекдоты.

– Слышь, Никола, чё такое ВЦСПС?

– Не знаю, шобла какая-то. Типа нашего комитета комсомола в школе.

Если бы вы учились в 10‑м «Б», как я, то за три года под руководством Ноны Александровны догадались, что вся эта шумиха и трескотня вокруг музея– сплошное очковтирательство. И что усилия географички по воспитанию патриотического духа у своих питомцев в итоге сформировало критический взгляд на вещи. А всё потому, что храм веры, построенный на фундаменте лжи, – это что-то типа избушки на курьих ножках. Как повернёшь – так и встанет. То к лесу передом, а к тебе задницей, то, – наоборот: к тебе задницей. Бесконечные лозунги гвоздями пробивают наши головы в течение многих лет, и ходим мы строем на демонстрации с дуршлагами на плечах и запеваем: «Щорс идёт под знаменем, красный командир!» Или, «Всё выше и выше, и выше…»

А Нона, крепко оперевшись ногами в пол, продолжает отчитывать пацанов за то, что на перемене они повесили портрет Юрия Гагарина вверх тормашками. «Ваши деды окрасили знамя нашей родины своей кровью!» «Вы – будущие защитники Родины и великого дела построения коммунизма!» «Александр Матросов грудью закрыл амбразуру дзота, а вы надругались над святым!» И сколько не возражаем мы, что, мол, Гагарину так привычнее, кверху ногами на орбите летать, она только больше распаляется и колотит идеологическими штамповками, словно тазиками, по нашим головам.

Нона Александровна суровая тётка. Не то, что училка по химии, Зоя Николаевна. Тапостоянно трындит о добре.

– Добро порождает добро – говорит она. – Если вы сделаете добро кому-нибудь, она к вам обязательно вернётся. Знаете такую песню, – поделись улыбкою своей, и она к тебе не раз ещё вернётся. Вот вы сами попробуйте!

Никто, конечно, ей не верит. Кроме недоделанного Митяя – никто. Он решил попробовать на уроке географии и всю дорогу улыбался до ушей. В итоге Нона выгнала его из класса и приказала вызвать родителей в школу. Вывод: не делайте добро на уроках экономической географии. Да и вообще, на всех уроках. Надо сказать, у Митина напрочь отсутствует критическая позиция. Онкак флюгер – куда ветер дунет, туда и поворачивается.

Наивный и доверчивый, он всю жизнь будет обманываться. Вновь верить, и опять обманываться: в близких, в приятелях, в своих способностях, в счастливой звезде, в вере в завтрашний день. Пока не потеряет семью, работу, дом… Пока окончательно не станет рыцарем печального образа. Чтобы каждое утро с открытым забралом выходить на битву со Змеем Горынычем. И каждый вечер пугать прохожих ногами, торчащими из кустов палисадника дома номер 12/2 по улице Сурикова. Возможно, мы смогли бы понять суровость и жёсткую бескомпромиссность Ноны Александровны. Может быть, даже полюбили свою учительницу, если бы оказались с ней в одном погребе и почувствовали, как вздрагивает и ходит ходуном земля от бомбовых ударов. Если бы сорок лет назад вместе с ней совершили долгий пеший поход в колонне беженцев. И хоть раз увидели, как навсегда засыпают дети от голода. Может быть, поменяли отношение к учителю, если бы она рассказала свою личную историю войны. И вместо пропагандистских лозунгов и призывов хоть немного поделилась страхом, что живёт в ней с детства.

А вот, если бы вы учились в 10‑м «А», у Таисии Тимофеевны, как мой приятель и сосед по дому, Никита Раковский, то ещё в восьмом классе поняли, что музычке до вас нет никакого дела. Она давно плюнула на воспитание подрастающего поколения и числит это самое поколение не иначе, как стадом дебилов. Факт того, что учительница по пениюимеет должность классного руководителя, вызывает вопросы у родителей и других педагогов. Однако дальше кулуарных сплетен об особом отношении директора дело не идёт. Всякое отсутствие давления и контроля со стороны учителя за три года её шефства привело к тому, 10‑й «А» напоминает республику, в которой граждане всецело пользуются свободой волеизъявления. Обэтом свидетельствует журнал, каждая страница которого пестрит буковкой «п» – пропуск. У Таиськи есть только один метод борьбы с питомцами. Время от времени она залетает в мужской туалет, зорким глазом хищной птицы выхватывает из толпы курильщиков одного из своих цыплят и атакует. Когтистыми лапами хватает его за шкирку и, встав на крыло, уносит в дальнюю даль, в сиреневый закат… на разборку к завучу. Похоже, она всю жизнь летала. Говорили, что в молодости Таиська была красавицей, имела несчастную любовь и много других увлечений. Пела в хоре оперного театра и никогда не имела никого из близких: ни детей, ни мужа. Живёт она в однокомнатной хрущёвке на первом этаже по улице Гоголя. Соседи привыкли, что утро начинается с могучего воя – серенады Шуберта. А вечер заканчивается очередной разборкой под окнами. Это Таиська отчитывает дворовых мальчишек за мелкие преступления. Легкомысленность бытия и необременённость семейными узами сформировали у неё характер лёгкий и оптимистичный, но шумный. Усреднённое мнение десятого «А» о своей училке было таково: «Таиське всё по барабану, ей бы поорать только».

Экспозиция музея расположена в левом крыле подвала, рядом со столовой, откуда по всем коридорам разносится стойкий запах подгоревшей манной каши. Двойная железная дверь, с латунной табличкой «Музей Боевой Славы» преимущественно заперта на амбарный навесной замок. Открывается она раз в неделю-две, после уроков. Очередной сбор активистов под председательством Ноны Александровны подводит итоги работы со старенькими пенсионерами-ветеранами и планирует дальнейшее углубление и расширение этой работы. Кроме этого храм воинской славы открывается по праздникам: 7 ноября, 23 февраля и 9 мая. И ещё в чрезвычайно-приятных случаях, когда наезжает комиссия из рай– и гороно. Великое Дело Хранителей Музея досталось нам от предыдущего выпуска. Отправив очередную партию выпускников в «большую жизнь» Нона Александровна, пользуясь безграничным кредитом свободы выбора, взяла на своё попечение следующий поток. Им оказался наш 7‑й «Б». Формирование группы подхалимов– фирменный стиль Ноны Александровны. Делается это мастерски. На первых родительских собраниях классный руководитель выдаёт лестные характеристики тем детям, что выделил её намётанный глаз, тем, кто станет инструментами еёвлияния.

– А вот Коленька Гузеев у нас – просто золото! Мальчик очень, очень ответственно относится к занятиям. А посмотрите на его примерное поведение! Я вам должна честно заявить – спасибо родителям за такого сына!

– Ваша Ирина – будущий лидер, поверьте моему опыту. Девочка не просто активна, она продуктивно активна! За ней потянутся все остальные. Низкие оценки по математике – это ерунда, она подтянется, это я вам обещаю. Я обязательно поговорю с Верой Ивановной. Я думаю, что именно Ирочка у нас станет комсоргом класса.

– Уважаемые родители – продолжает географичка, – вашим детям выпала большая честь держать знамя воинской славы 128 Сибирской Гвардейской дивизии! Мы вместе должны объединиться, чтобы помочь им стать настоящими комсомольцами. Ведь забота о ветеранах– это воспитание чести и совести, это воспитание патриотов нашей Родины. Скоро мы будем выступать перед ветеранами на школьном концерте. Мы уже репетируем музыкальную постановку «Дети Бухенвальда». Но у нас не хватает пока денег на реквизиты. Нужно ещё сшить полосатые пижамы. Виселицу мы уже сделали с папой Коли Гузеева. Спасибо вам Владимир Андреевич.

Эти призывы, конечно, вызывают в родителях благотворный отклик, особенно у тех, чьи дочери и сынки облагодетельствованы вниманием заслуженного преподавателя. Таким образом, формируется родительский ресурс в поддержку проекта «Музей боевой славы». Мамы помогают писать поздравительные открытки, папыпроизводят ремонт помещения, делают стеклянные стеллажи.

В музей тащат всевозможные артефакты, найденные в пыльных сундуках и чемоданах, оставшихся от предков: замасленная будёновка, фрагмент трёхгранного штыка, пустая заржавленная банка немецких шпротов, изготовленная в 1939 г. в г. Кёльне, пожелтевшие страницы писем, дырявая проржавевшая каска бойца красной армии. Есть экспонаты и современные. Выпускник школы, питомец Ноны Александровны, а ныне лейтенант-политработник припёр в школу зажигательные патроны калибром 7,62 и оперение разорвавшейся мины калибра 82 мм от автоматического миномёта «Василёк». Все эти штучки хранятся на стеллажах под стеклом, а незначительная часть разворовывается пацанами.

4. «Ума набраться рад бы всяк, / Но, если глуп ты, как гусак, / Умней не станешь – так иль сяк!»
(Из главы «Глупец останется глупцом» С. Брант)

Опоздав на пять минут, Тамара Васильевна влетает в класс с папкой тетрадей и широким шагом марширует к доске.

– Так, я задавала на дом апогей и перигей, – объявляет она. – Кто-нибудь знает, что такое апогей?

Народ молчит.

– Ослы!

Урок астрономии в десятом «Б» сорвал Силаев Игорь, по кличке Силапен. Не в меру активный и шумный подросток привык к роли, что предписали ему учителя ещё в средних классах: балагур и затейник. Хулиганом он точно не был, но вел себя так, словно постоянно выступал на сцене в жанре эстрадного комика. Он как-то улавливал границы своих забав, за которыми следуют карательные меры:

– Выйди из класса!

– Дневник на стол, приведи родителей!

– Пойдёшь у меня на педсовет.

Мнение учителей в отношении Силапена в старших классах суммировалось в характеристике классного руководителя – Ноны:

– Парень несерьёзный и никудышный, таких в разведку не берут.

– Нона Александровна, а вам не кажется, что Силаев не просто балагурит, он неуважительно относится к учителям? Шутки у него порой издевательские просто…

Учитель биологии, Римма Сергеевна, давно уличила Силапена в подрыве своего авторитета. Ещё в девятом классе Игорь перебил объяснение биологички и высказался:

– А-а… Я понял, Римма Сергеевна. Инфузория в туфельках – это такая бабулька! Типа нашей технички – бабы Поли. Вечно она в калошах ходит, не то, что вы.

Все посмотрели на обувь училки и заржали.

На ногах Риммы Сергеевны красовались ботики в калошах. С этих пор она его возненавидела.

– Нет, Римма, у Силаева зла нет. У него просто мозгов не хватит, чтобы действовать целенаправленно.

Астрономию в 10‑х классах ведёт Тамара Васильевна, о которой наши проницательные девочки отзываются «дура-дурой». В младших классах Тамара проводит уроки труда, в седьмых, по причине нехватки педагогов – физику. Её используют как затычку в случае возникновения очередной прорехи в учебном процессе. Одни уходят в декретный отпуск, другие – сидят на больничном, иные увольняются. За всех отдувается Тамара. В мятом платье, вечно взлохмаченная, с подкрашенными химическим карандашом бровями, она не пользуется уважением в среде учащихся. Их не трогает, что мать-одиночка тянет троих детей из пропасти постоянного безденежья.

Силапен как-то выдвинул предположение, что училка подрабатывает на рынке, торгуя рыбой. Поделившись этой теорией с одноклассниками, он на все лады бормотал на уроке:

– Бычки! Бычки! Свежие бычки!

Класс веселился. Тамара закипала.

– Силаев, что это значит?!

– Тамара Васильевна, а вы не смотрели вчера фильм «Белеет парус одинокий»? Там одна тётка орала на рынке: «Бычки, бы-ычки…»

– Всё, заткнись! Ну, что за народ?! На уроке бычки орать…

Детей она величает обобщёнными определениями: народ, ослы и стадо.

– Тихо! Ну что за народ! Хватит мычать как стадо коров!

Силапен умеет вовремя остановиться. Он чувствует границу, за которой может наступить расправа. В этот раз он не догоняет.

– Когда вы, наконец, будите делать домашнее задание? Я вам чёрным по белому написала на доске: апогей и перигей! Тогда берите учебник, открывайте главу десять, орбиты планет, и сидите теперь учите. Приду, контрольную устрою. Тамара направляется на выход, но вопрос Силаева её останавливает.

– А вы знаете, что случилось, Тамара Васильевна?

– Что?

– Вы не смотрели с утра телик? Во всех газетах написано!

– Что? Что случилось? Война что ли?

– Хуже, Тамара Васильевна. Марс с орбиты сошёл и летит прямо на Землю.

Училка недоверчиво косится на народ. Но ослы дружно кивают головами, честно глядя на педагога.

– Правда, Тамара Васильевна, – заверяет Силапен, – в городе срочная эвакуация, все бегут!

Училка всполошилась, она подбегает к окну. На школьном дворе пусто. Ни души. Это подозрительно.

Тамаре становится страшно.

– Ребята! Сидите здесь, никуда не уходите. Я сейчас…

Скорым шагом она покидает аудиторию. Выходит в коридор и, дробно стуча каблуками, бежит в учительскую.

– Пацаны! Линяем нафик, а то придёт обратно – контрольную устроит!

– Уходим! Все айда. Девки, чё сидите? Все на улицу!

Народ спешно собирается и тянется на выход.

– Какой Марс, Тамара Васильевна? Какие газеты? Вы что не выспались? – удивляется завуч.

– Ах, поганцы!! ОБдурачили. Ну, я им покажу…

Нона Александровна вызвала родителя Силапена. Матери у него нет. В школу пришёл папаша, небритый, в поношенном пиджаке и спортивных трико. Он моментально спёр весь воздух в учительской.

– Мы вас вызвали, потому что Игорь сорвал урок астрономии. Поглумился над учителем, наврал и организовал уход класса с занятий. Что вы на это скажете?

– А что тут скажешь, – сумрачно глядя перед собой, ответил отец, – подлец он.

И икнул.

– Вы же понимаете, – продолжала Нона Александровна, – что Игорь учится в выпускном классе. С какой характеристикой он отправится в большую жизнь? Кто его возьмёт на работу? Я уже про институт и не говорю с такими оценками.

– Да… – обречённо вздохнул Силапен старший. – Подлец он.

И икнул.

– Иван Андреевич, я вас убедительно прошу принять меры. Какой пример он показывает другим комсомольцам? Наш класс высоко несёт знамя боевой славы. Мы курируем работу с ветеранами, помогаем пенсионерам. А ваш Игорь устраивает в школе цирк.

– Да. Он подлец.

Иван Андреевич икнул два раза и виновато опустил голову. Он похож на второклассника, которого поймали за драку в коридоре.

– Да что вы заладили одно и то же? Давайте договоримся. Я месяц буду за ним смотреть внимательно. Если он будет продолжать в том же духе, будем исключать из школы. Договорились?

– Угу.