Текст книги "Оптина Пустынь. История обители и жизнеописания скитян"

Старец о. Макарий почил 6 сентября 1860 года и погребен в Оптиной Пустыни у алтаря соборного Введенского храма, рядом с о. Леонидом. Жития его было 72 года, так же как и о. Леониду.

Подробное сказание о жизни и подвигах иеросхимонаха Макария составлено иеромонахом Леонидом (Кавелиным) и напечатано в 1861 году. Письма же о. Макария, собранные его почитателями, напечатаны были: к монашествующим (в 1862 г.) – один том, к монахиням – 4 тома и к мирским особам – один том.

…На вид лет сто, он ходит через силу,

Но взор его сверкает и горит

Глубокой, крепкой верой в Бога

И в душу смотрит пристально и строго.

Он стоит…

Как некий столп меж нас, им наш украшен скит

И он у всех в великом почитаньи;

Все помыслы ему ты должен открывать

И исполнять безропотно веленья…[22]22
  Стихотворение А. Апухтина. Изд. 1893 г.


[Закрыть]

Почитая священную память старца иеромонаха Макария, Оптина Пустынь решается исполнить нравственно лежащий на ней долг – смыть с литературной чести старца одну тень, неосторожно на него брошенную покойным Саввою, архиепископом Тверским, издателем писем московского митрополита Филарета к архиепископу Алексию (М., 1883 г. Изданы в пользу вдов и сирот духовного звания Тверской епархии).

Дело в следующем. Митрополит Филарет в письме (18 апреля 1852 г. № 105. С. 93) к ректору преосвященному Алексию сделал строгий отзыв о цензуре.

«…Цензурные замечания читал я, – пишет митрополит Филарет, – и возвращу Вам вскоре. Не думаете ли, что я буду защищать цензуру? Нет. Я думаю, что указ Синода не только справедлив, но и снисходителен, особенно в отношении к письмам о. Макария». Архиепископ Савва сделал к этому слову подстрочное примечание: «Макарий Иванов – иеросхимонах, начальник скита при Оптиной Пустыни» (7 сентября 1860 г. Его письма изданы в 6 частях).

«В замеченных местах, – продолжает митрополит Филарет, – есть неприличие, а в некоторых – даже нелепость. Например: в книге, издаваемой для назидания, публиковать гнусный и адский девиз или пароль Волтерианцов (которым не хочу осквернять сию страницу) и притом без всякой нужды – не нелепость ли это? Не знающие французского языка читатели будут спрашивать у знающих, что это такое? И заставят толкователей осквернить свой язык и осквернить слух вопрошающих. Для того ли издаются назидательные книги?

“Святые могут обрестись в числе проклятых“. Поэтому Церковь, произнося проклятие, может быть, прокляла святых? Назидательно ли это?

“…Все наши“, “…винтальности“.

“…Носом рассекать волны искушений“. Это – нелепость. Только словесная, но нелепость.

Удивительно, что цензура, человекоугодничая издателю, не думает, что стыдит себя, подает подозрение и вредит званию».

Но архиепископ Савва впал в явную ошибку, приписав нашему о. Макарию письма, о которых говорит Филарет. Преосвященный Савва написал такое примечание, очевидно, на память, но память ему изменила. Митрополит Филарет не захотел наименовать о. Макария принадлежащим ему саном, а архиепископ Савва положился на свою память, которая ему изменила, притом не догадался просмотреть те письма.

Между тем письма, о которых упоминает Филарет 18 апреля 1852 года, напечатаны были в Москве в 1851 году, а пропущены цензурой 24 июля 1850 года под заглавием: «Письма покойного миссионера архимандрита Макария», и фразы, приводимые Филаретом, напечатаны на следующих страницах:

1) «Святых, которые могут обрестись в числе проклятых» – ч. I. С. 86.

2) «Носом рассекать волны искушений» – ч. I. С. 16.

3) «Все наши» – ч. I. С. 25, 65.

4) «Винтальности» – ч. I. 47 С. 65.

Во втором издании 1860 года первая фраза «святых…» (С. 101) выброшена; вторая «носом…» (ч. I, С. 50) – тоже; третья «все наши» (ч. I. С. 58 и 86) – сокращена, и четвертая (ч. I. С. 75 и 86) – выброшена.

Между тем письма нашего старца иеромонаха Макария напечатаны в первый раз лишь в 1862 году. Митрополит же Филарет относился к старцу с глубоким почтением, как это доказывают его письма.

Архиепископ Савва, очевидно, смешал в своей памяти издание писем архимандрита Макария 1858 года. Притом к его ошибке послужило и название «Оптинский», которое имеют и Введенская Пустынь, и Болховский монастырь, в котором в последнее время был архимандрит Макарий.

Калужский епископ Григорий I управлял епархией по 3 марта 1828 года. После него хиротонисан в епископа Калужского Гавриил (Городков), управлявший епархиею до 16 августа 1831 года. С 9 сентября 1831 года по 5 сентября 1834 года управлял епископ Никанор, а 2 октября 1834 года вступил в управление епископ Николай.

Преосвященный Николай ввиду успеха духовной жизни братства Оптиной Пустыни признал полезным для прочих монастырей епархии поставлять оптинских монахов в начальники других, менее благоустроенных обителей. Так, в 1837 году иеромонаха Геронтия он назначил строителем Тихоновой Пустыни. В 1839 году иеродиакона Маркелла – казначеем той же Пустыни, а скитоначальника иеромонаха Антония – в настоятели Малоярославецкого монастыря. Такие перемещения, необходимые в порядке епархиального управления, между прочим породили в некоторых из братий Оптиной Пустыни мнение, что распоряжения владыки происходят будто бы от нерасположения к игумену о. Моисею. Еще более утвердились они в своем мнении, когда владыка, желая возвысить в Пустыни грамотность, стал делать при определении послушников экзамен им в чтении, пении и св. истории. Это показалось им, по их простоте, новым стеснением братии[23]23
  Между тем по представлению епископа Николая в 1837 году. о. Моисей возведен в сан игумена, а в 1841 году награжден наперсным крестом.


[Закрыть].

Но настоящие скорби о. Моисею пришли со стороны своих же послушников. Одну из таких скорбей причинило следующее обстоятельство. Послушник Василий Иванов, вольноотпущенный князя Цицианова, принят был в Оптину Пустынь с сыном Алексеем. Но так как сын через некоторое время оказался одержимым падучею болезнию и временным умопомешательством, то по распоряжению Консистории сей послушник, как опасный и неизлечимый, был исключен из числа послушников и отослан в 1840 году на распоряжение Тульского губернского правления для отдачи на пропитание родственникам. Вдруг прислан был из Св. Синода указ епископу Калужскому от 26 мая 1841 года, в котором сказано, что старший адъютант графа Клейнмихеля, князь Цицианов, обратился к обер-прокурору графу Протасову с жалобой, что отпущенный на волю Василий Иванов с сыном Алексеем назад тому 7 лет, по взносе 1000 рублей в Оптину Пустынь приняты были в оную и пострижены в монахи, а ныне высланы в Тулу для водворения, но деньги не возвращены. Почему Синод предписал: «Послушников оставить в Оптиной Пустыни, а о деньгах 1000 рублей сделать розыскание, так как игумен Моисей отозвался, что их не получал». По этому случаю Калужская Консистория назначила особое следствие о розыске неизвестно куда девавшихся денег. Высокие покровители уволенного послушника, очевидно, дали полную веру его показанию и почти обвинили о. Моисея в утайке 1000 рублей. Трудно было защищаться о. Моисею после того, как составилось предубеждение против него. Но Господь, видимо, защитил его: несмотря на давность дела, о. Моисей ясно доказал, что все касающееся денег в этой истории – чистая клевета. Разъяснилось документально, что тульский купец Сабинин дал Василию Иванову для выкупа на свободу от г. Цициановой 1500 рублей, каковые он и уплатил. Кроме того, послал с ним к иеромонаху Иову для постройки кельи для Иова, с тем чтобы Василий Иванов прислуживал ему и впоследствии и самому Сабинину, когда он поступил бы в скит. За эти деньги и принята была келья Иовом в скиту. Послушник же Иванов письмом от 10 ноября 1841 года дерзнул уговаривать самого Сабинина показать под присягой, что 1000 руб. будто бы внес он через Иова за больного сына Алексея. И так клевета была обнаружена благодаря тому случаю, что Сабинин был еще жив.

Немало скорбей перенес о. Моисей от подначальных лиц, например от греко-униатского иеромонаха Флавиана. Поведение о. Флавиана изложено в письме к нему о. Моисея от 27 апреля 1846 года.

Попечением о. Моисея Пустынь получила в собственность землю от правительства. Дело началось в 1832 году. Св. Синод предписал Никанору, епископу Калужскому, доставить Синоду обстоятельные сведения, каким именно монастырям потребно отвести участки из казенных лесов. По этому поводу настоятель о. Моисей донес Консистории, что Пустыни необходима земля для хлебопашества в количестве 200 десятин. Это заявление вместе с заявлениями других монастырей Св. Синод, как видно из указа его от 25 апреля 1736 года, сообщил на уважение министра финансов. Св. Синод опирался в данном случае на Высочайшее повеление 4 июля 1835 года, которым государь император соизволил даровать иноческим обителям, приходящим ныне в упадок, вящие средства к существованию наделением из казенных дач участками земли, могущими служить к устройству земледельческого хозяйства, – от 100 до 150 десятин. Относительно Оптиной Пустыни министерство государственных имуществ, однако, отказало сначала в отводе земли, находя, что Пустынь имеет достаточные средства к существованию (1838 г.). Спустя несколько времени о. Моисей вновь вошел с прошением к епископу Григорию 6 марта 1852 года о наделении Пустыни землей, хотя в уменьшенном количестве, а епископ Григорий просьбу эту послал в Св. Синод 1 августа 1852 года. По этой новой просьбе министр государственных имуществ предписал Калужской палате государственных имуществ отвести Оптиной Пустыни из казенной лесной дачи «Каменки» 42 десятины 2300 сажень.

Затем на основании тех же Высочайших повелений архимандрит Моисей 26 января 1860 года, описывая недостатки средств Оптиной Пустыни, просил епископа Григория, чтобы ввиду сильного опустошения буреломом в 1848 году собственной лесной дачи он исходатайствовал: или отпуска леса, или отвода из казенных дач строевого или лесного участка для хозяйства Пустыни. Это новое ходатайство удовлетворено без задержки. Лесной департамент предписал Калужской палате государственных имуществ 3 декабря 1860 года отвести Пустыни лесной участок в даче «Каменке» в 108 десятин удобных и неудобных. Кроме сего, в декабре месяце 1859 года коллежская советница Мария Полугарская пожертвовала 16 000 руб. на покупку для скита земли, с тем чтобы Оптина Пустынь из доходов с имения обеспечивала содержание братии скита. Во исполнение воли жертвовательницы отыскался вскоре подходящий выгодный участок земли в Перемышльском уезде в п. «Ноздриной», в количестве 275 десятин. Тогда по определению Св. Синода исправляющий должность обер-прокурора вошел со всеподданнейшим докладом к государю императору об укреплении за Козельской введенской Оптиной Пустынью земли, покупаемой для скита этой обители у г. Ключарева, на что в 28 день мая 1861 года и воспоследовало Высочайшее соизволение. Между тем жертвовательница Полугарская обратилась к епископу Григорию с письмом от 3 августа 1861 года, в котором она изъяснила, что покупаемое имение, как она известилась, Высочайше повелено укрепить не собственно за Предтеченским скитом, как она и покойный муж ее того желали, а за Оптиной Пустынью с тем только, чтобы Пустынь из доходов с приобретенного имения обеспечивала содержание братии скита, чего ни она, ни муж ее не имели в намерении, а всегда желали и с тем именно и пожертвовали капитал свой, чтобы Предтеченский скит имел свою отдельную собственность, а потому и просила дать сему делу направление, «которым бы в точности была исполнена воля благотворителя».

В объяснение противу сего письма настоятель о. Моисей донес преосвященному, что преждевременное опасение и беспокойство г-жи Полугарской произошли не иначе, как от неправильных слухов, дошедших до нее, или от собственного ее недоразумения, и что купчая крепость совершена 3 августа 1861 года действительно на имя Предтеченского скита в Калужской гражданской палате.

Эта купчая крепость гласит так: «Лета 1861 года августа в 3 день г. Ключарев продал скиту Св. Иоанна Предтечи, находящемуся при Козельской Введенской Оптиной Пустыни, коему разрешено купить землю Высочайшим Его Императорского Величества соизволением… изложенным в указе Св. Правительствующего Синода 10 июля 1861 г. за № 392, – в пустоши «Ноздриной» в количестве 275 десятин, а по измерении 288 дес. 2750 саж., с тем чтобы, согласно желанию г-жи Полугарской, скит пользовался на вечные времена продовольствием дров из лесной поросли для отопления келий собственно своей братии и лесными материалами из красного строевого леса для поддержания строений, в том скиту находящихся».

По этой купчей Временное отделение перемышльского земского суда составило 21 сентября 1861 года вводный лист, в котором написано, что отделение ввело во владение землею в пустоши «Ноздриной» скит св. Иоанна Предтечи, находящийся при Козельской Введенской Оптиной Пустыни. Все, таким образом, обошлось благополучно как по отношению к гражданским законам, так и по отношению к скитскому уставу, и хотя приобретение имущества вызвало маленькую тень недоразумения между настоятелем о. Моисеем и благотворительницей скита, если не с самими скитскими иноками, однако о. Моисей и присутственные места во всем уступили желанию благотворительницы.

Всю суть своей деятельности о. Моисей полагал в исполнении воли Божией о спасении душ ближних и служении им в духе любви и милосердия.

Пастырское желание преосвященного Филарета об установлении в Оптиной Пустыни благоустроенного общежития с высшими аскетическими подвигами вполне осуществилось, при помощи Божией, за время управления Пустынью мудрого настоятеля о. Моисея, при полном соответствии уставам Православной Церкви и преданиям свв. отцов.

Сам о. Моисей, как настоятель и духовный пастырь, был руководителем всего братства, имея попечение о спасении их душ и пользуясь в этом душеспасительном делании помощью привлеченных им в обитель помощников – старцев: сперва – Леонида, а потом – Макария. Старцы также были живым примером иноческих добродетелей для братии и для всех православных и управляли совестию порученных им братий Пустыни и новоустроенного скита самоотверженно и с любовью, оставляя всякое попечение даже о дневной пище. Настоятель же о. Моисей (сам о. Моисей имел откровение помыслов к о. Антонию, своему брату) сверх духовного попечения о пасомых понес на себе всю тягость забот об обеспечении братства Пустыни и скита жизненными потребностями и в особенности новоустроенного скита. Сам великий старец о. Леонид, исполняя обет отречения собственности и попечений мирских, все случайные жертвы от посетителей передавал в тот же день к вечеру или посылал с кем-либо из братии к настоятелю о. Моисею.

Приняв в 1826 году обитель при 40 человеках братства с долгом в 12 тыс. рублей (впрочем, с вкладами на вечное поминовение, начавшимися с 1794 года, которых к 1826 году за 32 года образовалось 4120 рублей, да капиталом, пожертвованным в 1812 году на учреждение больницы – 2857 рублей), о. Моисей с своими сотрудниками – старцами – привлек к обители многих почитателей и богомольцев, из коих многие выражали свое усердие к обители денежными вкладами на вечное время, для содержания процентами с них братии и ее благотворительных заведений. С 1826 года в течение восьми лет таких вкладов поступило (до времени прибытия в Пустынь старца Леонида) 4272 руб.; с 1834 по 1842 год (тоже за 8 лет, до времени кончины о. Леонида) – 10 873 руб. Со времени старчества о. Макария, с 1842 по 1862 год, за 20 лет поступило 48 613 руб. (в том числе 5000 руб. на поминовение графини Анны Орловой-Чесменской). Всего вечных вкладов поступило 70 730 рублей.

Число братии, состоявшей в 1826 году из 40 человек, к 1863 году возросло до 108 человек, кроме проживавших на добровольном послушании.

На отведенной правительством в 1852 году земле (Перемышльского уезда в Каменской даче в 12 верстах от Пустыни) устроен был хутор для лугового хозяйства и рыбной ловли на реке Жиздре. Заведен при Пустыни крупный рогатый скот, впоследствии получивший известность в сельскохозяйственных календарях под названием «Оптинской породы». Разработана земля под большие огороды для овощей, потребных для братской трапезы и богомольцев. Разведены фруктовые сады около монастыря и на хуторе. Возведено каменное строение для библиотеки и устроено самое книгохранилище, началом которого послужили книги самого о. Моисея в количестве до 2000 томов. Ризница монастырская обогатилась дорогими прекрасными облачениями, храмы – хорошею стенною живописью и святыми иконами. Введенский собор распространен пристройкой двух боковых приделов с крытыми папертями. Из старой братской трапезы устроена церковь во имя прп. Марии Египетской. Построена новая кладбищенская церковь во имя Всех Святых. Вновь построено семь братских корпусов внутри монастыря, каменная ограда с семью башнями, корпус для братской трапезы, гостиницы и странноприимницы (восемь корпусов с тремя флигелями); два конных двора с кельями при них для братии, скотный двор, заводы кирпичный и черепичный (большая часть строений покрыта черепицей, мельница близ монастыря и самый скит с церковью, кельями и службами).

Мудрость управления о. Моисея выразилась, в частности, даже в том (распоряжении его), что скотный двор построен за оградою, в отдаленности от Пустыни, и у скотниц (они же и прачки, около 30–40 человек) введено общежитие по правилам женских монастырей. Трапеза у них общая, и во время трапезы читается пролог. Все они живут под начальством экономки и под руководством особой старицы. От монастыря назначается один приемщик молока и один приемщик и сдатчик белья.

По указу Св. Синода от 31 мая 1853 года за № 6016, последовавшему в Калужскую Консисторию, в настоятельство о. Моисея составлена в 1854 году опись всего монастырского достояния на 460 листах большого формата и по составлении поверена была 15 декабря 1854 года особой комиссией, в составе которой были: настоятель архимандрит Моисей, казначей иеромонах Савва, Козельского собора протоиерей Сахаров и священник Козельской Васильевской церкви – Диаконов.

Дух благости Божией, осенявший Оптину Пустынь, действовавший в ее подвижниках и светивший миру через деяния ее старцев, не мог укрыться от мира сего и живущих в нем рабов Божиих. В особенности слава издательской деятельности, покровительствуемой митрополитом Филаретом, разнеслась по всему православному русскому царству с 40-х годов. Из русских писателей, кроме иерархов Церкви, первыми почитателями и первыми участниками литературных трудов по изданию святоотеческих переводов Пустынью были: духовный сын старца о. Макария Иван Васильевич Киреевский вместе с братом Петром Васильевичем (оба погребены в Пустыни); профессора: Шевырев, Погодин, Максимович, издатель «Маяка» С. Бурачек, В. Аскоченский, Башуцкий, Норов, А.Н. Муравьев, Л. Кавелин (впоследствии архимандрит), Н.В. Гоголь, Т.И. Филиппов, Карл Зедергольм (впоследствии о. Климент) и др., имевшие переписку с о. Макарием и о. Моисеем и лично посещавшие Оптину Пустынь и принимавшие участие в издании переводов Паисия, некоторые из них даже собственными трудами при переводах с греческого, латинского и славянского на русский язык. Вместе с литературными отношениями все они пользовались также и опытным духовным руководством старцев.

Из хранящихся в библиотеке Пустыни писем сохранились два письма Н.В. Гоголя – одно к о. игумену Моисею, другое к о. Филарету. В первом написано:

«Так как всякий дар и лепта вдовы приемлется, примите и от меня небольшое приношение по мере малых средств моих (двадцать пять рублей сер.). Употребите их по усмотрению вашему на строительство обители вашей, о которой приятное воспоминание храню всегда в сердце своем.

Очень признателен вам за ваше дружеское гостеприимство и усердно прошу молитв ваших о мне, грешном. Неотступно прошу, чувствуя в них сильную надобность.

Много благодарный вам Николай Гоголь.

Покорнейше прошу передать при сем приложенное письмецо достойному отцу Макарию. Если пожелает он узнать мой адрес, то вот он: Николаю Васильевичу Гоголю, в Москву, в доме Талызина на Никитском бульваре».

Во втором письме, на имя о. Филарета, иеромонаха Оптиной Пустыни, полученном из села Долбина (имение И.В. Киреевского) 26 июля 1850 года написано:

«Ради самого Христа молитесь обо мне, отец Филарет. Просите вашего достойного настоятеля, просите всю братию, просите всех, кто у вас усерднее молится и любит молиться, просите молитв обо мне. Путь мой труден, дело мое такого рода, что без ежеминутной, без ежечасной и без явной помощи Божией не может двинуться мое перо и силы мои не только ничтожны, но их нет без освеженья свыше. Говорю вам об этом неложно. Ради Христа обо мне молитесь. Покажите эту записочку мою отцу игумену и умоляйте его вознести свои мольбы обо мне, грешном, чтобы удостоил Бог меня, недостойного, поведать славу имени Его, несмотря на то, что я всех грешнейший и недостойнейший. Он силен, милосердый, сделать все и меня, черного, как уголь, убелить и возвести до той чистоты, до которой должен достигнуть писатель, дерзающий говорить о святом и прекрасном. Ради Самого Христа молитесь: мне нужно ежеминутно, говорю вам, быть мыслями выше житейского дрязгу и на всяком месте своего странствия быть в Оптиной Пустыне. Бог да воздаст вам всем сторицею за ваше доброе дело.

Ваш всею душею, Николай Гоголь».

Не говорим об отношениях к Пустыни иерархов Российского царства. Она и в родственных нам православных землях также получила заслуженную известность между иерархами. Это доказывается письмом сербского митрополита Михаила к игумену Моисею от 24 февраля 1854 года, когда он, еще будучи иеромонахом, магистром Киевской Академии, побывал в Оптиной Пустыни и уже на пути в Сербию писал: «Через несколько дней и я оставлю Россию, прощусь, может быть, навсегда с нею; при этом внимая своему чувству, не могу пропустить, чтобы хотя и с самой почти границы не написать несколько слов вашему высокопреподобию, потому что еще помню живо вашу святую обитель, которая оставила в моей душе глубокое впечатление. Помолитесь, чтобы Господь благословил и мою родину подобною обителью по духу. Благодарю душевно ваше высокопреподобие за радушие, гостеприимство и любовь, которыми наслаждался я не только тогда, когда был у вас, но и в дальнейшем моем путешествии буду наслаждаться и впредь сладостным воспоминанием духовного братства, исполненного любви христианской».

Архимандрит Моисей почил о Господе 15 июля 1862 года, 80 лет от роду. Тело его погребено в Казанском храме у правого клироса, в приделе Воздвижения Креста Господня[24]24
  Через три года, при изготовлении могилы для брата его игумена Антония, 7 августа 1865 года открылась могила о. Моисея. Гроб, одежда и тело о. Моисея оказались неповрежденными.


[Закрыть].

Подробное жизнеописание его составлено о. Ювеналием (ныне архиепископ) и напечатано в 1862 году.

Время настоятельства о. Моисея и старчества о. Макария было временем полного расцвета духовных сил Оптиной Пустыни.

В скиту доживал на покое остатки дней своих старец Варлаам, бывший игуменом Валаамского монастыря, деятель молитвы и любитель безмолвия, подражатель древним аскетам. Он укорял себя даже тем, что «древние отцы трудами снискивали себе пищу: выработают и ядят, и то не каждый день, а чрез несколько дней, да и то еще не все, а чтобы оставить часть для нищих. Они были жалостливы и сострадательны, а мы едим готовое до сытости». К нему некоторые из братии имели откровение помыслов.

Там же в скиту проживал на покое игумен Антоний (брат о. Моисея), бывший скитоначальник, а потом настоятель Малоярославецкого монастыря. К нему имел откровение помыслов сам настоятель о. Моисей и некоторые из братии. Жизнеописание игумена Антония издано в 1870 году.

Из других замечательных по жизни иеромонахов в скиту были:

Амвросий – старец по кончине о. Макария. Краткое сказание о жизни его издано в 1892 году.

Леонид – впоследствии наместник Сергиевой Лавры и писатель. О нем издано сочинение Лаврою.

Филарет – из Новоспасского монастыря, к духовному настроению которого питал уважение писатель Н.В. Гоголь, почтив его вышеприведенным письмом.

Паисий – строитель Тихоновой Пустыни.

Анатолий, перешедший потом в Гефсиманский скит.

Пафнутий (из дворян) – скитоначальник и братский духовник, впоследствии настоятель Малоярославецкого монастыря.

Моисей – впоследствии настоятель Тихоновой Пустыни.

Иларион – келейник о. Макария, по кончине его скитоначальник. Жизнеописание его напечатано в 1897 году.

Гавриил – с богословским образованием, впоследствии старец и устроитель Белокопытовской общины Мосальского уезда, там же и скончавшийся (2 января 1871 г.).

Иеродиакон Мефодий, более 24 лет лежавший в параличе, терпение которого приводил в пример одному немцу Л.Н. Толстой (когда еще не был врагом Церкви).

Исаакий – впоследствии настоятель Пустыни.

Там же под руководством о. Макария были следующие монашествующие с богословским образованием: иеродиаконы Марк и Платон; монахи: Анатолий (после о. Амвросия бывший старцем, 1891–1893 гг.), Матфей и др.

С 1853 года о. Макарий занимался только старчеством, сложив с себя обязанности скитоначальника и братского духовника и передав эти обязанности старшему иеромонаху Пафнутию. Только некоторых монахинь и мирских особ продолжал он еще принимать к себе на исповедь до конца жизни, уступая усиленным желаниям их и просьбам.