Текст книги "Своё время"

Первый

– Вы первый раз?

– Да.

– Как же вы на такое решились?

– Если честно, давно очень хотела попробовать.

– И вам не страшно, вот так, одной?

– Конечно, я боюсь, но это моё решение, а я предпочитаю быть независимой, по крайней мере, в своих собственных намерениях.

– Простите, как вас зовут?

– Софи_́ я.

– Прекрасное имя. Я – Виктор. Очень приятно. Вы очень возбуждены. Могу я попробовать вас отвлечь? Расскажите, как вы готовились к этому?

– Я мечтала об этом. Мне сказали, что только так я смогу почувствовать себя раскованной и свободной. Правда, я готовилась. У меня был… так сказать, тренер.

– Почему же он не здесь, с вами?

– Это только моё решение и моё желание.

– Хорошо. Но это может быть опасно.

– Не пугайте меня, пожалуйста. Лучше расскажите, Виктор, как это проходит первый раз?

– Я думаю, это всегда незабываемо, София. Не только в первый раз. Вот я бы так же сидел, нервничал. Пытался отвлечь себя. Но вы передо мной, и мне уже спокойнее. Представьте, я тоже первый раз. Не волнуйтесь, всё будет хорошо. Давайте поговорим на отвлечённые темы. Вы согласны?

– Сейчас я согласна на всё что угодно.

Они сидели напротив друг друга. Не разглядывая, а просто смотрели в глаза. Она улыбнулась, и он подарил ей ответную улыбку.

– Признаться, я теряюсь, когда мне таким образом отвечают.

– По вашему виду не скажешь, что вы застенчивы, Виктор.

– Да, но это действительно так, и я не думаю, что это плохо.

– Не пугайтесь, я не сказала, что это нехорошо. А как вы разделяете, что такое хорошо и что такое плохо?

– Трудно объяснить. Наверное, просто чувствую. Знаю, что есть зло во имя добра и, наоборот, благими намерениями устлана дорога в ад. Но, мне кажется, есть абсолютное добро, которое не требует никаких доказательств, и абсолютное зло, которое никакими объяснениями не оправдать.

– Интересно. Тогда что вы скажете насчёт поощрения добра и наказания за зло. Ведь у нас человек редко получает по заслугам.

– Это верно, София. Полагаю, что зло всегда наказывается, так или иначе, а добро и не требует награды. Вот, например, чувство любви – это хорошо или плохо?

Они, не сговариваясь, одновременно посмотрели на закрытую дверь.

– Конечно, хорошо. Разве могут быть сомнения?

– А если я скажу о таком понятии, как «несчастная любовь»?

– Виктор, как я понимаю, вы хотите услышать именно моё мнение, а не общее?

– Да, это важно для меня. Кажется, что мы уже можем друг с другом говорить достаточно откровенно, София.

– Вероятно. Так вот, даже несчастная любовь может в жизнь человека привнести что-то доброе и светлое.

– А как же беспокойство, злоба, унижение, ревность, наконец?

– Считаю, с толикой они могут покрыться нежностью, благоговением, желанием и страстью! Даже если это не взаимно.

– Хорошо, я могу с вами согласиться. Человек обычно помнит только хорошее. И это, в основном, влияет на его дальнейшие действия.

– Так будем же творить добро, Виктор!

Она ему подмигнула, и они взглянули на красную круглую лампу над дверью.

– Я уже вся в нетерпении. Хотя, не скрою, Виктор, разговор с вами отвлёк меня и доставил мне удовольствие.

– Спасибо. Вы тоже очень интересный собеседник, София.

– Благодарю, мне очень приятно это слышать. А скажите, зачем же вы это делаете?

– Я тоже хочу почувствовать свободу. А свобода с вами мне будет приятна вдвойне.

– Вы вгоняете меня в краску, Виктор.

– Прошу прощения, я не совсем этого хотел.

– Как вы думаете, скоро?

– Всему своё время. Терпение, София, терпение.

– Я постараюсь. Спасибо вам, Виктор.

– Не стоит.

Они смотрели друг на друга. Уже знакомые, уже близкие.

Загорелась та красная круглая лампа, и прозвучал неприятный звук. Открылась дверь.

– Только после вас, София, – сказал Виктор и улыбнулся.

– Спасибо, – смущённо ответила она и шагнула в распахнутую дверь.

«Довольно бесстрашно», – подумал Виктор и шагнул вслед за Софией.

Они летели и видели друг друга. Вместе наслаждались полётом. Их парашюты благополучно раскрылись и плыли, как два белоснежных купола в таком одиноком, но родном небе.

Семьдесят семь

Часть I
Он

Жизнь полна неожиданностей. Так, скорее всего, правильнее описать то, что со мной произошло. Выпали две семёрки или я их сам выбрал – уже не имеет никакого значения. То, о чём я хочу рассказать, практического отношения к этим цифрам не имеет. Но обо всем по порядку.

Моё имя – Константин. Меня назвали в честь дедушки. Живу в Петербурге, хотя родился в Ленинграде. Мой многоквартирный дом расположен на улице Стойкости. Как раньше любили шутить: «Вечером, в тишине, на улице Стойкости можно услышать лай московских собак». Район мне нравится, но работаю я на другом конце города, в научно-исследовательском институте робототехники и, вероятно, с удовольствием стал жить на севере города, поближе к институту. Приходится много времени тратить на поездки из дома на работу и обратно. С другой стороны, есть время почитать и подумать. Профессия моя – инженер. Я одинок, как баран на вершине, так же и богат, как сказал один известный автор.

Приближалась очередная годовщина первого полёта человека в космос, и я решил сделать подарок своим родителям (папа у меня служил лётчиком, он не был космонавтом, но считаю, что это и его праздник тоже). К сожалению, я не стал пилотом ни самолета, ни космического корабля, но моя профессия мне тоже нравится. Что может придумать инженер в качестве подарка, как не какую-нибудь электронику. Я взял свой портфель… Да, немного о моём старом портфеле. Он у меня действительно старинный, но выглядит очень хорошо. Все механизмы работают как часы, если уместно такое сравнение. Рыжевато-коричневый, с лёгкими потёртостями, которые его не портят, а украшают. Портфель этот достался мне от дедушки. Работая врачом, он всегда ходил с ним по вызовам к пациентам и в больницу на работу. Запах лекарств давно выветрился, и (теперь уже мой) портфель пахнет только натуральной телячьей кожей. В портфеле предпочитаю носить рабочие документы, блокнот, записную книжку и книгу, которую читаю в продолжительных поездках на метро. Личные документы, деньги и кредитные карты по привычке ношу во внутреннем кармане пиджака. И вот с портфелем в руке я направился в универмаг «Кировский».

Мне по душе та внутренняя атмосфера, которой пропитан старый магазин, несмотря на то, что недавно он был реконструирован и изнутри уже совсем не похож на тот универмаг, который я помнил с детства. Здание «Кировского» чуть более чем через десять лет отметит юбилей – столетие. Оно сохранило свои черты, хотя теперь украшено яркими разноцветными вывесками. Будь я архитектором или реставратором, непременно покрасил бы его целиком в тёмно-зелёный цвет, в тон с величественными Нарвскими триумфальными воротами, созданными в честь победы русской армии над Наполеоном. Когда-то, очень давно, универмаг «Кировский» носил название «Московско-Нарвский». Но его серые, местами обшарпанные стены и яркие вывески мешают понять, что это – пример старой советской архитектуры, и пример красивый.

Я прибыл на станцию метро и вышел на улицу. Передо мной предстали триумфальные ворота, которые не перестают меня восхищать. После реставрации ворота приобрели тот самый зелёный цвет, который и предполагал первый архитектор. Интересно, что внутри находятся помещения и винтовые лестницы. Почти два века назад там размещались казармы караульной службы Нарвской заставы. За воротами находилась цель моей поездки – универмаг.

Войдя внутрь, я направился в магазин электронной техники. По пути обдумывал, какой подарок купить – электронную фоторамку или новый электрический чайник. Всё-таки фоторамка – это более правильное решение, размышлял я. Уже представлял, как запишу туда свои фотографии и родителей и буду с улыбкой наблюдать за реакцией родственников. Моим размышлениям помешали – меня остановил охранник. «С этим в магазин нельзя», – сказал он, указывая на портфель. Я бы на месте своего портфеля обиделся, но он только покачался в моей руке. Охранник жестом показал, где находятся камеры хранения. Я и так это прекрасно знал, но не помню, чтобы меня не пропускали с портфелем в магазины. Спорить не хотелось, и я направился к камерам хранения.

Нашёл несколько свободных ячеек – их выдавали открытые нараспашку дверцы. Подумал, что лучше выбрать камеру с запоминающимся номером. Вдруг потеряю ключ, а это вполне могло произойти. Конечно, я очень близок к точным наукам, но рассеянность мне не чужда. Мои родители иногда шутили, что родился я на улице Бассейной, хорошо, что живу на другой улице. Эта шутка была кстати, когда я, например, забыв зонт, в непогоду приходил весь вымокший до нитки или мама замечала на мне носки разных цветов – чёрный, темно-синий. Я посмотрел на номера свободных ячеек – «1», «3», «77»… Прямо как тройка-семёрка-туз. Хорошо, что нет «дамы пик», промелькнула мысль в голове, и выбор пал на номер семьдесят семь. Положил внутрь ячейки портфель, зачем-то погладив его, проверил надёжность замка и дверцы, захлопнул её и вытащил ключ. А дама появилась в моей жизни, но не «пик» и не сразу.

С несвойственной мне педантичностью я стал выбирать фоторамку. Советовался с продавцом-консультантом, расспрашивал про технические характеристики и выбрал самую, на мой взгляд, достойную модель. С большим экраном, хорошими углами обзора и прекрасной цветностью. Предположил, что родителям понравится. Направился к кассам оплатить покупку. Расплатился, положил подарок в пакет и пошёл к выходу. Я, кажется, упоминал, что слегка рассеян… Только на выходе из универмага я почувствовал некоторый дискомфорт. Я достал из кармана брюк небольшой ключ с массивным брелоком. Надпись «77» смотрела на меня.

Как я мог забыть о своём портфеле? Пришлось поспешить назад. Открыв ключом ячейку, я замер. В шкафчике номер «77» лежала женская красная сумочка, больше похожая на те, с которыми сейчас ходят интеллигентные старушки. Портфеля в ячейке не было. Ничего не понимая, стал оглядываться по сторонам. Взяв сумочку, заглянул в самую глубь шкафчика, но знал, что ничего не обнаружу – портфель большой, и вряд ли он смог спрятаться за дамской сумочкой. Тогда, позабыв про сумку, я стал искать людей с моим портфелем. И заметил одного господина на выходе, вдалеке от меня, с чем-то, похожим на портфель. Со всех ног рванул за ним.

Господин спешил и не оглядывался. Солидного вида мужчина в плаще и шляпе. Я догнал его только на улице. Без церемоний повернул его к себе, схватил за руку, в которой действительно был портфель, но не мой. «Что вы себе позволяете?!» – возмутился мужчина. Извинившись за недоразумение, в расстроенных чувствах поехал домой. Мне был очень дорог сам портфель – всё-таки от дедушки достался. И только дома я обнаружил в пакете фоторамку в фирменной коробке и красную дамскую сумочку, а ещё мне что-то мешало в кармане. Это был всё тот же ключ с номерком, на котором красовались две одинаковые цифры.

Надо было обратиться к охранникам или в администрацию универмага, они должны знать, куда сдаются найденные вещи. Это всё моя рассеянность. Я решил, что обязательно найду даму, которая потеряла эту сумку. Чтобы хоть что-то узнать о владелице, надо посмотреть, что находится внутри (рассуждения были с мужской логикой). Сумочка на вид была новой, но фасон выдавал престарелую хозяйку, так как такие носили девушки времён оглушительных успехов фильмов с Надеждой Румянцевой в главной роли. Немного помедлив, я раскрыл простую застёжку и открыл сумочку.

То, что было внутри, меня не просто озадачило, а ввело в ступор. С широко раскрытыми глазами я выкладывал предметы на стол. Красная пудреница с зеркальцем, губная помада, какие-то квитанции, карточка из плотной бумаги. Всё было обычно, если бы не надписи на предметах и даты на квитанциях и карточке. На пудренице с тыльной стороны было написано «Сделано в СССР», на помаде то же самое, мелкими буквами. Квитанции и карточка датированы 1961 годом. Я нашёл также пару конфет «Мишка на Севере». И всё это выглядело как новое, а конфеты благоухали ароматом детства. Из кармашка сумочки торчал уголок бумаги. Вытащив сложенный листок, у меня потемнело в глазах. От руки красивым почерком было написано «Константину». Руки дрожали, и я с трудом развернул лист. Красивый женский почерк меня немного успокоил.

«Здравствуйте, Константин Георгиевич.

Спасибо Вам за письмо. Ваше письмо я нахожу очень интересным, необычным.

Вероятно, Вы не знаете, кто я, но, поверьте, Вы мне уже писали.

Константин Георгиевич, я сама не понимаю, как это получается.

Позвольте рассказать Вам о себе.

Меня зовут Елизавета Петровна Романова. Я работаю на фабрике имени Надежды Константиновны Крупской.

Вы пишете, что у Вас эта фабрика тоже работает. Давеча я пошла в универмаг имени Сергея Мироновича Кирова, хотела купить что-нибудь для мамы. Положила в ячейку сохранения № 77 свою сумочку, а нашла там Ваш портфель. Не подумайте, я бы сразу отнесла его в Стол находок, но увидела записку со своим именем и прочла её. Сначала я испугалась, но Вы мне сразу написали, что не надо бояться.

Спасибо Вам за рассказ о нашем городе, мне очень интересно читать. Напишите ещё, пожалуйста, про город, я никому не скажу. А ещё, Константин Георгиевич, напишите, пожалуйста, побольше о себе. Ваша карточка мне очень понравилась, такие необыкновенные яркие цвета, вы очень красивый мужчина. Но, как Вы и просили, я её сразу сожгла.

По Вашей просьбе присылаю Вам свою фотокарточку. Буду ждать письма.

С уважением,

Елизавета Петровна».

Холодный пот потёк со лба. С фотографии на меня смотрела красивая девушка с зелёными глазами. На обороте тем же красивым почерком было выведено «Будущему Константину от Елизаветы». Лицо мне показалось очень знакомым.

На негнущихся ногах я направился на кухню и выпил стакан холодной воды из-под крана. Мысли путались. Мой инженерный ум меня подводил, силясь понять феномен ячейки «семьдесят семь». Выходит так, что если я отправлю письмо, точнее, я уже его отправил, оно попадёт не просто в прошлое, а в «прошлое Лизы» (почему уже просто Лизы?), она успеет ответить, а я получу этот ответ, как сейчас, в своём «прошлом», до того, как сам написал. Голова начинала болеть. Что делать сначала – бежать в фотоателье, делать фотографию или быстрее написать ответ на письмо? Хотя какой это будет ответ? Это и будет первое письмо и оно должно быть «очень интересным, необычным». Главное, не говорить Лизе (да, просто Лизе!), что фабрика Крупской сейчас принадлежит норвежской компании, а Ленинград теперь Санкт-Петербург, и СССР больше нет. Прочитав письмо ещё раз, я сел писать своё. Да, интересная переписка получится… уже получилась?

Часть II
Она

Для меня 1961 год стал самым замечательным годом.

Родители меня назвали Елизаветой. Папа погиб в войну, и воспитание получала от мамы. Она меня ласково называет Лизонька. Утверждает, что я сладкоежка – наверное, поэтому с удовольствием тружусь на конфетной фабрике, укладчицей (слежу, чтобы в коробках было столько конфет, сколько надо, и если не хватает, докладываю).

Недавно мы с подружками посмотрели новый фильм – «Девчата». Очень понравилась мне Тося (роль Надежды Румянцевой), девушка очень весёлая, но с неоднозначным характером, хотя такая забавная. Подруги влюбились в героя Николая Рыбникова – Илью. Почему-то сразу захотелось туда, где снег мягкий и мороз. Закутаться в пуховой платок и дышать свежим воздухом, выпуская клубы пара.

Сейчас все мои приятельницы следуют одной моде – надевают на себя узкие свитера и юбки. Я от них не отстаю. Купила себе туфли, но надеваю их редко, они на тонких каблуках, которые странно называются – шпильки. Один раз чуть не застряла этой шпилькой на эскалаторе метро, еле ногу с туфлей вытащила. После этого случая обуваю модные туфли только по праздникам, если не надо далеко идти. Мама, зная, как я люблю модные вещи, мне на день рождения подарила красивую сумочку красного цвета, а после очередной зарплаты я побежала в магазин покупать новые помаду и пудреницу в цвет сумочки. Мне очень нравится красный цвет. Но свою уже любимую сумочку чуть не потеряла.

Пошла в универмаг, чтобы посмотреть, что нового появилось на наших советских прилавках. Решила сдать сумочку в ячейку сохранения и погулять по универмагу налегке. Выбрала номер «77» (не знаю почему), закрыла ячейку и взяла ключик с медальоном. Тогда я ещё не знала, что ключ этот останется со мной навсегда. Долго ходила, смотрела на интересные товары, купила своих любимых конфет. А когда открыла ячейку, чуть не подавилась конфетой, обнаружив вместо своей сумочки мужской портфель. Взяла портфель и закрыла ячейку, чтобы рассказать милиционеру о случившемся и сохранить улики, – я читала много детективных историй, и настоящий сыщик сделал бы именно так.

Портфель был очень солидный, но выглядел ветхо. Подумала, что он может принадлежать какому-нибудь старичку-академику. Когда я взяла его в руки, то что-то почувствовала. Нет, не тяжесть, даже наоборот, какую-то лёгкость и особенный аромат кожи. Рассудила так: надо отнести его в «Стол находок» тут же, в универмаге, в надежде найти там свою сумочку. А если её там нет, уже обратиться за помощью к милиционеру. Пока разглядывала находку, заметила, что из портфеля виднеется какая-то неестественно белая бумага, на уголке которой написано моё имя. Прочитав письмо, я узнала владельца портфеля – Константина. Для меня это было наше первое свидание.

Письмо было очень интересным и необычным. В конце письма тогда совсем неизвестный мне Константин Георгиевич просил положить его портфель обратно, подождать, когда сумочка окажется в ячейке и, при желании, написать ему ответ и также «отправить» письмо в своей сумочке ему. Подумала: «Почему бы и нет!», – и сделала, как просил меня Константин. С Константином у нас завязалась очень интересная переписка. Он писал мне красивые письма, я отвечала ему и всё больше ощущала тёплое чувство к человеку, которого никогда не видела и, наверное, никогда не увижу.

12 апреля Юрий Алексеевич Гагарин полетел на ракете «Восток» в космос. Весь советский народ ликовал. Мы с мамой пошли к соседям смотреть телевизионную трансляцию. У соседей был телеприёмник «Рекорд А», и они пригласили нас. Показали Гагарина, сказали, что он облетел вокруг Земли и выдержал полёт, который длился ровно 108 минут. Все улыбались и радовались. Народ выходил на улицы. Все поздравляли друг друга. У многих в руках были красные флажки. Был настоящий праздник! Это было второе по значимости событие в моей жизни. Странное знакомство с Константином занимало первое место.

Наша переписка с Константином превращалась в необыкновенный роман. Я была счастлива. Долго улыбалась, читая его письма, вот одно из них:

«Милая Лиза!

Мне так приятно снова писать тебе. Даже приятно просто думать о тебе и любоваться твоими фотографиями. Меня переполняют чувства, и хочется писать тебе стихи. Но я, к сожалению, не умею.

Лиза, ты писала, что тебе нравятся поэты Серебряного века. Я тоже нахожу этот период в русской литературе очень интересным. Они писали стихи, которые хочется перечитывать снова и снова. Я тоже считаю Блока великим поэтом.

Ты спрашиваешь меня, что я делаю на работе. Я инженер, но сейчас инженеры – это уже не просто мыслители, стоящие за кульманами с рулонами ватмана, постоянно вычерчивающие чертежи. Инженеры работают на специальных машинах, чертят на экранах, похожих на телевизионные, а готовые чертежи печатает другая большая машина. Эти машины очень помогают в работе и ускоряют её.

Ты счастливая. Ты видела, как первым Юрий Алексеевич Гагарин покинул Землю и полетел в космос. И это действительно Событие с большой буквы для всего человечества. Сейчас полёты в космос – это обыденное явление, и вокруг нашей Земли вращается огромное количество спутников, космических кораблей и даже орбитальная станция с космонавтами. Люди больше не придают особого значения полётам в космос. Можно купить путёвку в космос, но это довольно дорого.

Мои папа и мама знают о тебе. Приглашают нас в гости, чтобы познакомиться. Но не могу же я им сказать, что это невозможно, потому что ты из другого времени.

Глупо, конечно, что мы общаемся только вот так – письмами. Да, мы далеко друг от друга, дальше, чем кто-либо может себе представить, но я верю, что сердца наши рядом.

Крепко целую. Всегда твой,

Константин».

Мы писали друг другу обо всём, делились мыслями, ожиданиями, надеждами. Наши жизни переплелись в наших письмах. Я уже не знала человека ближе, чем Константин. Конечно, маме я всё рассказала (или почти всё). Она считала, что это просто интеллигентный поклонник из другого города. Наверное, думала, что из Москвы. Константин всегда понимал меня и рассказывал много интересного, цитировал мне стихи, ухаживал за мной, дарил цветы – мои любимые белые фиалки. Константин стал мне очень дорог.