Текст книги "Гори оно все огнем"

«Уехать? – уныло подумал Олег. – Машку в охапку – и в аэропорт на любой рейс».

Эту мысль, какой бы соблазнительной она ему ни казалась, пришлось отвергнуть. Сборы в любом случае займут какое-то время. Идеально было бы сбежать одному, бросив жену. Много ли ему надо? Паспорт в карман, портмоне с кредитками – и адью, ищи ветра в поле. Но что делать с камерами и записями? При неудачном стечении обстоятельств его задержат в аэропорту или же примут под белые рученьки в том городе, куда он прилетит, если, конечно, это будет не другая страна. Но пусть даже не арестуют. Что делать дальше? Скрываться всю жизнь? Весь бизнес, что он лелеял и строил десятилетиями, растерзают конкурирующие хищники.

Думая о том, что вся его жизнь полетела под откос, Олег почему-то вспомнил о Рите. И почувствовал невероятную, жгучую ненависть. Это ведь она устроила свару за столом, публично унизила его и, может быть, повлияла на решение Павла расторгнуть сделку или выжать Олега досуха. Иначе чем объясняется ее намек на импотенцию? Машка, дура, успела ей обо всем рассказать… Может, позвонила из номера или улучила момент в ресторане, когда они ходили в уборную. Интересно, почему бабы всегда ходят в сортир компанией?

От злости у Олега зачесалось за глазами, где-то внутри черепа. Машку, дурочку безмозглую, надо будет наказать. Но не сейчас, позже, когда все закончится. Если все закончится.

Труп надо вывезти. Вот только как? Глядя безумными глазами на тело, Олег подумал, что идеальным решением было бы уложить бездыханного Павла в багажник, а потом сбросить с обрыва в пропасть, благо таких мест хватало. Даже машина имелась: «мерседес» Павла, на котором они и приехали в гостиницу, в стельку пьяные, но кто же решит остановить первого зама главы города? Только вот добраться до стоянки, хорошо освещенной, волоча за собой труп, было нереально.

Разве что… Олег уставился на разбросанные на полу тряпки.

Разве что…

Подпрыгнув, Олег начал лихорадочно бегать по номеру, подтаскивая к дверям тюки с бельем. Когда их набралось достаточно, он подобрал валяющиеся белые брюки и такую же рубашку обслуживающего персонала и с отвращением натянул на себя, поверх одежды, чувствуя запах чужого пота и дешевого одеколона. На столе валялась чья-то забытая кепка. Олег водрузил ее на голову, низко натянув козырек. Вынув из кармана Павла ключи, телефон и бумажник, он затолкал верхнюю половину тела в один полотняный мешок, накинул на ноги второй и старательно обвязал получившийся сверток полотенцами. Оглядев результат своих трудов, Олег постановил: сойдет. Уложив на тележку два мешка с бельем, Олег пристроил на них тело, бросил еще два мешка сверху.

Прежде чем вывезти тележку, Олег вышел наружу и, прищурившись, осмотрел камеру видеонаблюдения. Увиденное его порадовало. Отель решил сэкономить, установив дешевое китайское фуфло. Олег и сам закупал такие камеры, когда надо было удешевлять проекты. Подобные устройства и днем-то снимают так себе, а ночью покажут разве что силуэты. Можно не волноваться.

Развернувшись, Олег увидел на полу темные разводы.

Из трупа, ясное дело, кое-где сочилась кровь, оставляя следы на плитках пола. Выругавшись, Олег схватил полотенце и стал стирать следы, но в темноте кровь было плохо видно. Шансов, что он уничтожил все, почти не было. Плюнув, Олег решил оставить все как есть, только окровавленное полотенце забросил подальше.

Когда тележка, отчаянно скрипя колесами, выехала на улицу, уже занимался рассвет. На стоянке не было ни души, но в холле отеля кто-то расхаживал туда-сюда. Опустив голову как можно ниже, Олег покатил тележку к стоянке, надеясь, что его не остановит кто-нибудь, удивленный тем, что белье решили вывезти в стирку нетривиальным способом. Охранник в будке у выезда или спал, или смотрел телевизор, окно, во всяком случае, светилось приятным голубым светом. Ожидая окрика, Олег выкатил тележку за территорию отеля к стоянке и спустя мгновение подумал, что, надев форму обслуживающего персонала, превратился в невидимку. Подкатив тележку к «мерседесу», Олег нажал на кнопку, открывая багажник. Оглядевшись по сторонам, он стащил два верхних мешка с бельем. Труп, не удержавшись, повалился на асфальт с таким стуком, что Олег обмер и присел, но никто не обратил на него внимания. Одно из полотенец развязалось, отчего ноги Павла частично вывалились из белого мешка, а брюки сползли, но придавать ему пристойный вид было некогда. Олег рывком закинул верхнюю половину туловища в багажник, забросил нижнюю и закрыл крышку. Отогнав тележку с оставшимся бельем подальше, Олег побежал к машине и сел за руль. Мотор сыто заурчал. Не зажигая фар, Олег сдвинулся с места и уже через пару минут выехал на главную дорогу.

Вспомнив, что в кармане покойника, возможно, осталась настоящая бомба, Олег резко притормозил. Телефон, ну, конечно! Как он не подумал, его можно отследить, и тогда труп найдут за часы! Открыв багажник, Олег с отвращением начал ворочать тело, пока не нашел мобильный. Блокировка телефона Павла снималась отпечатком пальца. Пальцы покойника были неприятно скользкими. Разблокировав смартфон, Олег поискал в сети телефоны местных шлюшек, выбрал первую попавшуюся и позвонил.

Шлюшка ответила сонным голосом, но быстро оживилась, узнав, что к ней приедет дорогой гость. Олег старался контролировать себя и говорил, растягивая слова, старательно имитируя голос Павла, что получалось так себе. Но авось сойдет. Телефон точно будут пробивать. А был он у проститутки или нет – не так уж важно. Завершив разговор, Олег бросил телефон на асфальт и раздавил. Вот вам, поищите теперь!

Где-то через пять километров, после крутого поворота, он остановил машину и вышел, чувствуя, как его трясет от волнения. Гостиница была надежно скрыта выступами скалы. За те пятнадцать или двадцать минут, что он ехал в сумерках, не зажигая фар, его не обогнала ни одна машина, и ни одна не выехала навстречу. На крутом склоне Павел должен был найти свое последнее пристанище. Уезжать дальше не было никакого смысла. Открыв багажник, Олег сдернул с ног покойника мешок, выволок тело наружу и снял упаковку с верхней половины туловища. Труп косо смотрел в никуда, вывалив изо рта посиневший язык.

Олег решил обойтись без речей. В любой момент мимо мог проехать какой-нибудь полуночник. Подтащив тело к передней дверце, Олег усадил труп за руль, торопливо вытер полотняным мешком все, к чему мог прикоснуться, а затем, поднатужившись, подтолкнул машину под откос. «Мерседес» плавно покатился вниз, постепенно набирая скорость, и где-то через сотню метров клюнул носом, провалившись в яму. Бампер остался на виду, но Олега это не побеспокоило. Его вообще мало волновала достоверность смерти Павла, признают ли ее несчастным случаем или убийством. Главное, что с дороги машину не было видно. Возможно, «мерседес» был оснащен спутниковым маячком, но Олег предпочел об этом не думать. Главное, что трупа Павла не было в гостинице. Все остальное можно было отрицать.

Он снял с себя гостиничную униформу, сложил в мешок и спрятал в кустах. Разбитый телефон Павла, Олег бросил вниз со склона. Туда же полетели ключи от машины и бумажник.

Пока ему везло, но это могло долго не продлиться. И потому он, дойдя пешком до гостиницы, предпочел выждать, затаившись в кустах напротив и с удовольствием наблюдая, как около пяти утра возвращающийся на работу персонал обнаружил брошенную у входа тележку с бельем. После недолгих разбирательств тележку закатили обратно. Из своего убежища Олег видел, что на стоянку нацелена видеокамера, и сейчас охранник наверняка просматривает видео, где записано, чем занимался некий человек в костюме обслуживающего персонала. Но если ему повезет, то у охранника будет такая же камера, что и в отеле, а это значит, что он ничего не увидит. К тому же, пока пострадавший постоялец не поднимет крик и в отель не приедут полицейские, никто не почешется и не понесет записи в компетентные органы. Ну вывез кто-то бельишко, ну уехал на машине, которая, кстати, постояльцу и не принадлежала, ну и что? Разборки и допросы гостей отеля ни к чему хорошему не приведут, особенно если отель – не рядовой. Это потеря репутации, ненужные претензии и скандалы.

Не подозревая, что почти в точности повторяет мысли Маргариты, Олег с удовольствием подумал, что гостиница, несмотря на свою звездность и пафос, осталась совком, и будь он ее хозяином, выгнал бы нерасторопный персонал вон. У них под носом труп вывезли, а они не почесались. Эта мысль так развеселила Олега, что он расхохотался, закрыв рукой рот.

Еще через пару часов гостиница начала оживать. Постояльцы потянулись на завтрак. К отелю начали подъезжать экскурсионные автобусы, откуда выпархивали девочки-гиды в фирменных галстуках, выискивали в фойе своих клиентов. Пользуясь автобусами как прикрытием, Олег торопливо прошмыгнул внутрь. Не удержавшись, он проследовал в номер через сад, пройдя мимо подсобки, где горничные грузили на тележки тюки с бельем, а вызванный рабочий ковырялся в сломанном замке.

Олег прошел мимо, улыбаясь во весь рот. Его настроение было просто великолепным.

* * *

Маша проснулась от головной боли. Едва открыв глаза, она снова закрыла веки, страдая от ослепительного солнечного света. Полежав с минуту, она попыталась вспомнить, были шторы открыты со вчерашнего дня или нет. В номере они преимущественно жили в полумраке, поскольку Олег много и часто пил, не желая просыпаться с рассветом. Поэтому Маша следила за тем, чтобы шторы всегда были задернуты.

Внутри плескалась и ворочалась полудохлая медуза. Стоило Маше приподнять голову, как содержимое ее желудка взбунтовалось и выплеснулось наружу. Маша замычала, зажала рот рукой и стремительно понеслась в ванную, извергнув зеленоватую массу в унитаз. Всхлипнув, она утерлась рукой, посмотрела на испачканные рвотой пряди волос и, скинув белье, встала под душ. Смыв с себя остатки вчерашних приключений, она отрегулировала воду с теплой до почти ледяной и минут пять, пока зубы не начали выбивать барабанную дробь, стремительно трезвела, чувствуя, как с каждой минутой ей становится легче.

Вытерев волосы и расчесавшись, Маша почистила зубы, дыхнула на ладонь и с отвращением осознала, что изо рта у нее все еще пахнет рвотой, прибитой мятным привкусом. Набросив халат, она вышла из ванной комнаты, не подозревая, что ее ожидает засада.

Олег сидел в кресле за столиком и пил кофе. Рядом стояла вторая чашка, наполненная до краев. Маша споткнулась и уставилась на него, не понимая, как себя вести. Вчерашние события мгновенно предстали перед ее глазами, и она, схватившись за дверной косяк, подумала, что ее песенка спета. Муж, впрочем, выглядел вполне благодушно и даже улыбался, что никак не вязалось с трупом Павла, который она видела несколько часов назад.

– Выспалась, рыба моя? – спросил Олег. – Кофейку?

Маша не двинулась с места и промычала что-то нечленораздельное. Она даже не поняла, находился ли тут Олег в тот момент, когда она побежала в ванную, спал ли он с ней ночью.

– Ничего не хочешь мне объяснить? – спросил Олег.

– Что я должна объяснить?

Он махнул подбородком в сторону дверей. Маша повернулась и поначалу не поняла, на что следует обратить внимание, но потом увидела свои туфли, те самые, оставленные у Риты.

– Рано утром пришла горничная и принесла их. Не хочешь сказать, где ты их оставила?

Маша виновато улыбнулась.

– У Ритки.

– У Ритки, – повторил Олег. – И ты у Ритки так накидалась, пьянь? И кто еще был у Ритки, что ты ушла оттуда, как Золушка, без башмаков? Слава богу, хоть трусы не забыла.

Маша молчала. Самое странное, что он говорил это без всякой злости, той самой, скрытой, после которой она ждала удара или оскорблений. Казалось, он просто подтрунивает над ней, как в те далекие времена, когда ей казалось, что брак – это не так уж и плохо.

– Выпей кофе, а то бледная как смерть, – сказал Олег. – Да, в общем мои дела тут завершены, к сожалению, не так, как бы мне хотелось, так что скоро мы поедем домой. Будь готова.

Его спокойствие было поразительным. Маша не понимала, что происходит, разве что, пока она спала, Павел пришел в себя. В конце концов, он мог просто лежать без сознания, а цикада на его щеке и тот страшный мертвый взгляд ей могли померещиться под влиянием выпитого. Она села, взяла чашку, отметив, что кофе совершенно холодный, и начала пить маленькими глоточками, не сводя с мужа взгляда. Олег глядел куда-то мимо нее, улыбался и облизывал губы. В его темных, как арабская ночь глазах, плескалось безумие.

– Что ты смотришь? – спросил он резко. Она помолчала, а потом ответила спокойно, без всяких эмоций:

– Я бы поела. Ты уже ходил на завтрак?

– Еще нет. Пойдем? А то после вчерашнего хочется супчика. А тебе? Курячьего? Или харчо?

– Хочется, – согласилась Маша и пошла одеваться.

– А какого больше?

– Поострее. Жаль, что они не делают том-ям.

– Это потому, что ты алкашня, – рассмеялся Олег. – Алкашне всегда наутро хочется остренького или жирненького.

Стоя спиной, она не видела его лица и в тот момент не хотела смотреть, чувствуя в веселье мужа истерические нотки. Когда она вынырнула из шкафа, на ее лице было совершенно невозмутимое выражение покерного шулера, готового на самый отчаянный блеф. Сейчас Маше хотелось как можно скорее оказаться в публичном месте, хотя бы в относительной безопасности, обеспечив себе тыл в виде других людей.

В столовой было многолюдно. Оглядевшись, Маша предсказуемо не нашла Риту и, стараясь не подавать виду, направилась к шведскому столу. От Олега ее шарящий по залу взгляд не ускользнул, и, едва они сели, он спросил:

– Подружку свою ищешь?

– Хотела узнать, как она себя чувствует, – пожала плечами Маша, с трудом проглотив первую ложку супа харчо, обильно наперченного, жаркого, как вулканическая лава. – Мы бутылку текилы выпили, причем она – большую часть.

– И о чем говорили? – небрежно спросил Олег, но его глаза хищно горели.

– Немного обсудили вечер. Она сожалела, что сорвалась. Это все болезнь и предсказания цыганки.

– Цыганки?

Маша рассказала о происшествии на пляже. В паузах она старательно прислушивалась к разговорам отдыхающих. Такое событие, как труп в саду, вряд ли осталось бы незамеченным, однако гости разговаривали кто о чем, ни разу не упомянув, что в отеле произошла трагедия. У гостиницы не было машин «Скорой» или полиции. Выдавая Олегу отретушированную версию вчерашних событий, Маша лихорадочно соображала, она не понимала, что произошло. Ей не нравилось, как ведет себя муж. В его спокойствии и веселости было что-то лживое.

– Думаю, после вчерашнего мне не надо тебе объяснять, что ты не будешь больше общаться с этой женщиной, – негромко сказал Олег. – Мне кажется, она дурно на тебя влияет. Ты становишься неуправляемой.

Маша подумала, что ей давно следовало стать неуправляемой, но высказывать эту крамольную мысль не стала. Вместо этого она покладисто кивнул:

– Ладно.

– Не «ладно», а не будешь, – жестко сказал Олег. – Я хочу, чтобы ты больше к ней не подходила.

– Да какая разница, мы же все равно уезжаем, – ответила Маша.

– Мы не прямо сейчас уезжаем. И до отъезда чтобы даже не пыталась с ней встретиться.

Маша почувствовала, как ее охватывает злость.

– Еще она очень переживала из-за Павла, – небрежно произнесла она. – Что как-то у них не сложилось. А вы вчера ни о чем не договорились?

Олег облизнул губы. Маша глядела на него с самым простодушным видом, наблюдая, как с него сходит загар, а щеки наливаются нездоровым багровым оттенком.

– До хрена вопросов задаешь, – рявкнул он так, что от соседнего столика обернулась парочка, а мамаша с ребенком, сидящая сбоку, одарила его гневным взглядом. – Заканчивай свой завтрак и пошли на пляж. Надо позагорать, пока есть возможность…

– Извини, – шепнула Маша.

– Извиняю. И если тебе интересно – нет, не договорились.

* * *

Рита на пляже не появилась, чему Маша не удивилась. Они с Олегом заняли два шезлонга, где пролежали почти два часа, не разговаривая друг с другом. Маша то и дело уходила купаться, не потому, что хотела этого, а чтобы побыть подальше от мужа и подумать. К тому же в воде быстро выветривались остатки вчерашнего хмеля.

Заплыв подальше, Маша перевернулась на спину и раскинула руки в стороны. Волны плескались вокруг, призывая расслабиться и выбросить из головы тревожные мысли. Маша очень честно хотела поддаться им, но не выходило, ну никак, хотя по части выбрасывания из головы посторонних и тревожных мыслей она была мастером.

Ее тревожило поведение Олега, ей не нравилось спокойствие в гостинице, но она должна была признаться, что вчерашнее приключение кончилось не так ужасно, как она себе это представляла. Доронин, скорее всего, сейчас дома и, если он был очень пьян, возможно, даже не помнит о произошедшем. Пьяных бог бережет. Но в том, как Олег вел себя утром, было что-то насквозь фальшивое. Думая об этом, Маша поняла, что еще месяц назад привычно выбросила бы все из головы, погрузившись в аморфное серое забытье, где можно было ничего не предпринимать. Поездка в Крым ее изменила, хотя Маша и не подозревала, почему и насколько сильно.

Она поплавала бы еще, но замерзла и погребла к берегу. Выйдя, Маша увидела, что муж не один. Рядом, на ее шезлонге, спиной к ней сидит Николай, одетый в неуместный на пляже костюм, разве что пиджак он снял и положил на полотенце. Она приблизилась настолько, что услышала большую часть их разговора.

– В общем, сделать ничего нельзя, – бубнил Николай. – Я уже все перепробовал. Но я знаю, кто туда заходит застройщиком. Это «Первый Гарант Строй Плюс» Так что нам по ушам ездили и с элитным строительством, и с краснокнижными растениями. «Гарант» строит обычные бюджетные коробки, этажей на шестнадцать. Естественно, ни о какой природе они там заботиться не будут. Я закинул удочку «зеленым», но они молчат и не протестуют, ни пикетов, ни огласки. Муть какая-то.

– Видимо, им хорошо забашляли, – предположил Олег.

– Скорее запугали. Когда мы там должны были появиться, одна очень активная группа во главе с местной бабой-активисткой нам очень мешала. А несколько дней назад эта баба оказалась в больничке с переломом челюсти. И все. Восстание захлебнулось.

– Хороший метод, – одобрил Олег. Николай развел руками.

– Нам так же можно было поступить, но сейчас – что толку? Да, самое неприятное, что я не могу дозвониться до Павла. Он со вчерашнего дня не подходит к телефону. И дома его нет. Вы не знаете, куда он мог деться?

– Откуда? – лениво ответил Олег. – Мы после кабака попрощались, пожелали друг другу всякого. Скорее всего, отлеживается у какой-нибудь бабы.

– Может, у этой… Маргариты? – осторожно предположил Николай.

– Не был он у нее, – торопливо сказал Олег и добавил: – Моя после ресторана к ней зашла и продолжила, полночи квасили вдвоем. Найдется.

– Найдется, – эхом повторил Николай и, помолчав, добавил: – Только его и мэр искал…

Олег зло окрысился и хотел было что-то сказать, но увидел подошедшую Машу и придал лицу сладкое выражение.

– Накупалась?

– Да, что-то я замерзла… Здравствуйте, Николай.

– Здравствуйте, Мария. Ох, простите, я на ваш шезлонг сел… – смутился Николай и стал подниматься.

– Ничего, мы сейчас все равно пойдем по делам, – сказал Олег. – Детка, я с Николаем сейчас кое-какие вопросы порешаю, а ты сходи пообедай, что ли, или по магазинам прошвырнись. Накупи сувениров перед отъездом, а то знакомые не простят, если не получат ракушек и магнитиков.

Мужчины ушли, оставив Машу на пляже. Она полежала у воды еще несколько минут, а затем поднялась и торопливо бросилась к гостинице. Что бы ни говорил Олег, она не собиралась уезжать, не попрощавшись с Ритой, даже если та больше не рада ее видеть. Маша не стала даже переодеваться, решив не терять времени даром. Олег мог вынудить ее уехать в любой момент. Торопливо натянув пляжное платье поверх мокрого купальника, Маша подумала, что услышанное не внушает ей оптимизма. Павел после вчерашнего исчез и не выходил на связь. Теперь ее сомнения превратились в уверенность: Павел наверняка мертв, но его каким-то чудом не нашли, и она остается один на один не просто с тираном, а с убийцей.

От этих мыслей Маше стало холодно. Платье прилипло к купальнику. В холле гостиницы, через который она стремительно пробежала к лифтам, на всю катушку работали кондиционеры, наверняка причина была в этом. Но в коридорах кондиционеров не было, а она так и не смогла согреться, хотя было душно и жарко.

Риты в номере не оказалось. На сей раз это было совершенно точно, поскольку дверь была открыта настежь, в коридоре напротив стояла тележка с полотенцами и умывальными принадлежностями, а в номере возилась горничная, напевая под нос на одной и той же ноте:

– Мало половин. Мало-мало половин…

Дальше текст не шел. К тому же это было на удивление немузыкально даже для того гигантского мыльного пузыря, что исполнял эту песню со всех доступных площадок, вероятно, горничная это понимала, но не пыталась как-то улучшить свой вокал. Для нее это было каким-то темпоритмом, заданным самой себе. Женщина ловко сдернула простыни и наволочки, натянула новые, похлопала по подушкам, продолжая бубнить про половины. Заглянув в номер, Маша убедилась, что вещи Риты на месте. Горничная подняла голову и поглядела вопросительно. Маша кивнула и ушла, оставив женщину заниматься своей работой.

Маша не была уверена, может ли она позволить себе поделиться подозрениями с Ритой, женщиной, которая не осталась к Павлу равнодушной, несколько раз делила с ним постель и, может быть, косвенно все-таки повлияла на его решение расторгнуть контракт с Олегом, пусть даже она в этом и не призналась бы под пытками. Экспрессивная и дерзкая Рита вполне могла выкинуть какой-нибудь номер, например, прилюдно разоблачить Олега, пусть даже бездоказательно, но он наверняка бы заподозрил, откуда дует ветер. Как бы там ни было, скоро они уедут домой, и она останется с Олегом один на один, и ей придется вести себя очень осторожно, чтобы не выдать себя. Маша отчетливо понимала, что ей неоткуда ждать помощи. Она нисколько не сомневалась, что, как бы старательно ни притворялась, рано или поздно Олег, который знал ее как облупленную, догадается, что она скрывает.

«А может, он только думает, что знает меня?» – подумала Маша, и за последние три года это была ее самая смелая мысль.

Несколько минут Маша металась по отелю, пытаясь найти Риту, едва не наткнувшись в ресторане на мужа и Николая, которые сосредоточенно жевали и что-то обсуждали, заглядывая в разложенные на столе документы. Не было подруги и у бассейнов, в столовой, где уже собирались охочие до оплаченного шведского стола. Потеряв надежду найти Риту в отеле, Маша выскочила на улицу, надеясь, что найдет ее в одной из лавочек, где продавали всякую ерунду для туристов. Однако поблизости Риты не было, не нашлась она ни в одном из летних кафе с шашлыками, овощами и сводящим с ума запахом кофе. От нервов и беготни, а еще потому, что на завтраке она съела куда меньше, чем обычно, Маша почувствовала волчий голод и почти согласилась на обещания кафешного зазывалы пообедать, когда вдалеке, у скалы, что по вечерам отбрасывала на гостиницу длинный язык тени, увидела что-то вроде яркой букашки. Кто-то шел в гору по тонкой, как нить, извилистой тропинке.

Возможно, Маша бы сразу не поняла, что видит, если бы не ярко-красный тюрбан на голове далекого путника и размашистое одеяние, совершенно неуместное в горах. Одинокая фигурка целенаправленно лезла наверх. Яркое одеяние полыхало в полуденном свете, как факел. Это, безусловно, была Рита.

Маша почуяла недоброе.

Какого черта Рита вообще потащилась в гору, Маша не знала, но не раздумывая кинулась следом, стуча пятками босоножек, и едва не угодила под автобус, пересекая дорогу. Автобус протестующе загудел, но Маша не обратила на это никакого внимания. Она преодолела расстояние до горы в рекордные сроки, но затем догонять ушедшую вперед Риту стало проблематично. Солнце близилось к зениту, время для прогулок было самое неудачное, однако Маргарита упорно лезла все выше и выше. Маша окликнула подругу, но та не отозвалась. Подумав всего мгновение, Маша ступила на тропинку и направилась следом.

Тропинка была чисто условная, поднимаясь следом, Маша прокляла себя за неудобные босоножки. Приходилось все время смотреть под ноги. То и дело попадались крупные камни, на которых легко было подвернуть ногу. Мелкая щебенка сыпалась вниз, а дикая жара сводила с ума. Редкие кустарники, растущие по краям тропы, тени почти не давали. Задыхаясь от подъема и быстрого шага, Маша то и дело хваталась за камни и ветки деревьев и мрачно думала: вот они, наверное, деревья из Красной книги, тис и фисташка, редкие и никому не нужные, бесполезные даже для усталого путника.

Рита давно скрылась из виду. Запыхавшись, Маша несколько раз останавливалась передохнуть, колеблясь, не повернуть ли назад, но почему-то продолжала восхождение. Где-то там, наверху, была площадка, о которой она слышала в ресторане от Дмитрия, и ее название не внушало оптимизма. Неясное предчувствие гнало ее вверх. Тропинка становилась все круче, и Маша, которая уже дважды открывала рот, чтобы снова позвать Риту, каждый раз осекалась, опасаясь, что подруга отвлечется и сорвется. Слева была отвесная пропасть, ширина тропинки была не более, а временами и менее метра. В небесах летали хищные птицы, делая вид, что им совершенно неинтересны поднимающиеся вверх люди.

Когда до вершины оставалось всего ничего, что-то красное хищно сверкнуло в кустах рядом с тропинкой. Подойдя ближе, Маша увидела красную кожаную сумочку из ската. Маша схватила сумку и села на камень, чувствуя, как заныли ее ноги. Расстегнув сумку, она увидела паспорт, мобильный, очки и прочее женское барахло, без которого просто невозможно жить. Сумка принадлежала Рите, и только одному богу известно, выронила она ее или…

Или.

– О господи, – прошептала Маша.

Она так резко встала, что свет померк в ее глазах, а потом в них заплясали хороводом разноцветные точки. Потеряв равновесие, Маша схватилась за камень, а после, выждав, облизав пересохшие губы, бросилась вверх с той скоростью, которую ей позволили развить дорога и собственные колени. На повороте она едва не съехала по склону, когда под ногой осыпались камни, а одна из босоножек все-таки соскочила с ноги и поскакала вниз. Но это было уже перед самой вершиной. Колючий куст позволил босоножке удержаться от падения вниз. Маша вернулась за ней и отправилась выше, в последнем рывке, где от цели отделяла небольшая ступенька. Оцарапав ладони, Маша неуклюже подтянулась на площадку и подняла голову.

Рита стояла на краю и разматывала свой тюрбан, а потом, театрально взмахнув рукой, отпустила воздушную материю, и та полетела вниз, закручиваясь в спираль. Солнце, равнодушное в своем безжалостном великолепии, отразилось от бледной кожи голой головы женщины. Когда тряпица исчезла из виду, Рита повернулась к пропасти спиной и уставилась на Машу. Жалкая, вымученная улыбка исказила ее губы, а затем Рита раскинула руки.

И прыгнула.