Текст книги "Гианэя"

3

– Вот! – сказала Гианэя. – То, что вы ищете. Радиосвязь между четырьмя вездеходами была включена все время. Ее слова, тут же повторенные Муратовым, услышали одновременно все. И можно было уверенно сказать, что все участники поисковой экспедиции, на всех четырех машинах, радостно и взволнованно встрепенулись, так же, как сделал это Стоун.

– Где? – спросил он на языке Гианэи. Найти на второй день поисков! Какая удача! После почти трех лет систематических неудач.

– Прямо перед вами. И близко.

Муратов перевел ответ.

Вездеходы остановились.

Ничего не было видно впереди. Те же мрачные коричнево-серые скалы, изрезанные трещинами, чуть желтоватая пыль, толстым слоем покрывавшая почву. Высоко в небо уходили крутые отроги гор.

Нигде, ничего!

Так казалось людям Земли. Но Гианэя видела другое.

В таком месте никому не пришло бы в голову искать базу. Здесь никогда ничего не нашли бы.

Прямо впереди, метрах в двухстах, горный хребет изгибался, заканчиваясь острым выступом, с огромным нагромождением хаотически наваленных друг на друга камней – следами когда-то рухнувшей большой лавины. Глубина изгиба скрывалась в непроглядно-черной тени.

Сколько таких изгибов уже попадалось во время поисков!

Прямо туда, в эту тень, указывала рука Гианэи.

– Там, – спросил Стоун, – в тени?

– Да, в самой глубине.

– Прожекторы! – приказал Стоун.

С четырех машин четыре сильных луча рассеяли черный мрак.

Ничего! Те же скалы, то же подножие гор. Как везде.

– Здесь мы никак не могли ничего найти, – сказал Вересов. – И так близко от станции.

– Вы уверены? – спросил Стоун.

– Я вижу, – просто ответила Гианэя.

Как выяснилось позднее, у всех мелькнула в этот момент одна и та же мысль:

«Здесь вечная тень. Никогда это место не освещается Солнцем. Горные породы охлаждены почти до абсолютного нуля. Никакого инфракрасного излучения здесь не может быть. Как же Гианэя может что-нибудь видеть? Значит, не только инфракрасная часть спектра доступна ее зрению».

В том, что Гианэя действительно видела загадочную базу, невозможно было сомневаться.

– Какую примерно площадь занимает база? – спросил Стоун.

Выслушав перевод вопроса, Гианэя задумалась. Муратов решил было, что она не знает земных мер длины и площади, но оказалось, что Гианэя молчала по другой причине. Она просто хотела ответить точнее.

– Мне трудно определить на глаз, – сказала она наконец, – но мне кажется, что ее площадь около шести тысяч квадратных метров.

«Однако! – подумал Муратов. – Она знает испанский язык, как настоящая испанка. Даже арифметика ей доступна. Совершенно непонятно».

Сейчас некогда было думать о посторонних вещах. Муратов перевел ответ Гианэи нетерпеливо ждущему Стоуну.

– Значит, – сказал начальник экспедиции, – примерно восемьдесят на восемьдесят метров. Такую небольшую площадь мы сможем обработать четырьмя рабочими машинами.

Он тут же отдал распоряжение, чтобы к этому месту вышел еще один вездеход с оборудованием.

– Полным ходом по нашим следам, – приказал он в микрофон. – Скрытых трещин нет, дорога безопасна. Предупредите Сабо. Жду через пятнадцать минут.

Прожекторы ярко освещали горные уступы в глубине изгиба. Отчетливо виднелись тени от впервые проникшего сюда света. Но по-прежнему ничего постороннего не было видно.

Тревожная мысль мелькнула у Стоуна.

– Спросите ее, – сказал он, – безопасно ли освещать эту базу?

Гианэя ответила, что этого она не знает. Из осторожности, правда, несколько запоздалой, Стоун приказал погасить прожекторы.

– Когда будет нужно, снова зажжем их.

– Странно, – заметил Муратов. – Спутники не прозрачны. Почему же они не заслоняют скалы, находящиеся за ними? Почему от спутников нет теней?

– Может быть, они уже не здесь? – высказал предположение Токарев. – Может быть, тут только одна покинутая база?

– Спросите об этом Гианэю, – сказал Стоун. Муратов объяснил, как мог лучше, что именно смущает его и остальных участников экспедиции.

– Мне немного странно, – ответила Гианэя, – что вы не видите этого сами. Но я понимаю, отчего это происходит. Мы – (она имела в виду своих соплеменников) – не подозревали такой особенности вашего зрения. Я узнала об этом только на Земле. – Гианэя словно забыла вчерашний разговор. – Вы ничего не видите, когда нет света. Я хотела сказать, такого света, который вы воспринимаете. Мы видим гораздо больше, Темные, по-вашему, предметы, для нас освещены. Странно, не правда ли, Виктор? Ведь вы так похожи на нас.

Он подумал, что она неудачно выбрала время для подобной беседы. И не смог скрыть нетерпения, когда попросил ее ответить на заданный вопрос.

– Почему вы говорите со мной в таком резком тоне? – как ни в чем не бывало, спросила Гианэя. – Я не привыкла, чтобы со мной так разговаривали.

– Простите! Но мы очень взволнованы.

– Нет причин волноваться. То, что вы искали, найдено. Чего же вам еще нужно?

В ее тоне ясно слышалось: «Я выполнила то, что вы хотели. Оставьте меня теперь в покое».

– Вы видите, Гианэя, – сказал Муратов, – а мы нет. Так помогите нам еще раз.

Она повела плечом – характерный жест, свойственный только ей одной.

– Опустите прожекторы ниже, – сказала она так, как мог бы сказать учитель бестолковому ученику. – База – (она впервые четко произнесла это слово) – расположена в углублении. Кажется, оно искусственное, потому что имеет ровные границы. Лучи света проходят выше, и потому вы ничего не видите.

Она понимала разницу их зрения, но только умом. Понять ее до конца так, чтобы почувствовать, Гианэя не могла.

– Подождем, – сказал Стоун, когда Муратов перевел ему все, что сказала Гианэя. – Неизвестно, как подействует свет на установки этой базы. Мы и так сильно рисковали, когда зажгли прожекторы, не подумав хорошенько. Но это моя вина.

Точно через пятнадцать минут подошла пятая машина. Наступил долгожданный момент операции.

Стоун отвел свой вездеход немного назад и в сторону. Четыре рабочие машины выстроились в одну линию. От них до границы невидимой пока базы было, таким образом, больше ста метров – расстояние вполне достаточное из соображений безопасности и удобства работы. Даже если произойдет взрыв любой силы, вплоть до аннигиляции, то он не причинит никакого вреда. Сотрясения воздуха не приходилось опасаться здесь, где не было никакого воздуха. Оставалась только теоретическая возможность, что база взорвется, как ядерная бомба, с огромным повышением температуры. Но вездеходы, сконструированные специально для поисков базы, были рассчитаны на такой случай и должны были остаться невредимыми, так же как и их экипажи. Какая-то степень риска, конечно, оставалась, но с этим приходилось мириться. Отвести машины еще дальше, на абсолютно безопасное расстояние, было никак нельзя. Тогда очень бы затруднилось управление роботами.

Никто из участников экспедиции и не думал о какой-либо опасности. Они знали одно: база найдена, и надо ее уничтожить.

Надо! Этого слова было совершенно достаточно.

В машине Стоуна появился прибывший на пятом вездеходе руководитель технической части всех шести предыдущих экспедиций – инженер Ласло Сабо. Это был плотный широкоплечий человек небольшого роста и неопределенного возраста. Его лицо с резкими волевыми чертами оттеняла небольшая клинообразная бородка, украшение, очень редко встречающееся в эту эпоху.

Муратов, еще в пути с Земли на Луну, заметил явную неприязнь Гианэи к этому человеку. И дело заключалось не только в том, что Сабо был небольшого роста. В последнее время Гианэя стала заметно терпимее относиться к подобным людям. Видимо, она поняла или начинала понимать, что люди Земли одинаковы, независимо от их роста. Рецидив прежних взглядов произошел при ее встрече с Болотниковым. Антипатия Гианэи имела еще какие-то, пока неизвестные, причины.

Она вздрогнула, когда Сабо, проходя по вездеходу на свое место, кивнул ей головой в знак привета. Муратов видел, какого труда стоило Гианэе ответить ему таким же кивком.

В руки Сабо перешло руководство всей операцией.

– Внимание! – сказал он, едва успев снять лунный скафандр. – Приступаем к выполнению первой части программы – разведке. Выпустить робот номер один!

Из машины, в которой находился Синицын, выполз ярко блеснувший под лучами Солнца металлический шар на гусеничном ходу.

Вересов накануне отлета подробно описывал Муратову его устройство. Это была очень сложная и совершенная машина, плод конструкторского и технического труда многих людей, теперь, по всей вероятности, обреченная на гибелв.

Робот отполз от вездехода метров на десять и остановился.

Он ждал команды.

Сабо произвел переключение на пульте радиосвязи.

– Вперед! – сказал он, раздельно произнося каждый слог. – Первый поиск!

Робот покачнулся и быстро пополз к горному изгибу.

Гарсиа пересел к пеленгатору. Нужно было проследить, не появится ли какой-нибудь радиосигнал. Стоун склонился к инфракрасному экрану.

Они не принимали никаких мер защиты против возможной вспышки, подобной той, которая появилась при аннигиляции робота-разведчика три года тому назад, во время экспедиции на «Титове».

Экраны не пропускали чрезмерно сильных световых лучей, глаза людей были в полной безопасности, что бы ни произошло.

Было хорошо видно, что по мере приближения к границе черной тени робот замедлял движение. Точно живое и разумное существо, он подходил к цели очень осторожно. Машина не была живой, но обладала высокоразвитым «мозгом».

Потом робот остановился. Его передняя часть погрузилась в тень и сразу исчезла из глаз. Задняя продолжала блестеть на солнце. Было такое впечатление, что чьей-то невидимой рукой машина была внезапно разрезана пополам.

Щелкнул контакт приемного аппарата, и раздался отчетливый металлический голос:

– Трещина. Два метра глубины. Расстояние девятнадцать метров. Видимость нуль.

– Это не трещина, – сказал Стоун. – Это искусственная выемка, в которой находится база. Что будем делать, Ласло? Включать свет рискованно.

– А в чем риск? – возразил Сабо. – Взорвется? Ну и пусть взрывается. Мы же сами хотим уничтожить эту базу. – Он слегка наклонился вперед, к микрофону, и произнес, так же как раньше, разделяя слоги: – Свет! Те-ле-пе-ре-да-ча.

На всех вездеходах люди поспешно повернули переключатели. Нижняя часть обзорных экранов чуть потемнела. Теперь эта нижняя половина превратилась в телеэкран. Верхняя оставалась прежней, для визуального наблюдения.

В черной мгле, где скрылась передняя часть робота, вспыхнул сильный луч света. Было видно, что робот направил свет прожектора вниз. На телеэкранах появилась ровная, как по линейке проведенная, линия обрыва. От робота она находилась метрах в двадцати, как казалось людям, а по определению самого робота – в девятнадцати.

– Подойти ближе! – скомандовал Сабо. Робот совсем исчез. Только свет его прожектора указывал место, где он находился.

Линия обрыва приблизилась. Не могло быть никакого сомнения, что она искусственная.

– Шире свет! – последовала команда.

Было хорошо слышно, как там, внутри шара, защелкали контакты переключателей. Луч света разошелся в стороны. Его яркость усилилась.

Теперь хорошо была видна вся выемка, вырубленная в скалистом грунте. Она была правильной квадратной формы, глубиной в два метра, с ровным, гладким дном.

Вот она наконец, таинственная база чужого мира, три года тщетно разыскиваемая людьми!

В первый момент всем показалось, что база пуста. Ни спутников-разведчиков, ни каких-либо аппаратов. Но потом люди заметили тени, отбрасываемые как будто пустым местом. Абсолютно невидимые агрегаты базы не были прозрачны, как и предполагалось, они поглощали свет полностью, не отражая его.

Теней было много, и они находили друг на друга. Ничего нельзя было определить. Робот стоял теперь у самого края выемки, совсем близко от спутников, которые безусловно находились здесь. Но ничего не происходило, робот оставался цел. Ожидаемая всеми вспышка аннигиляции не появлялась. Может быть, защитные установки сейчас выключены? Может быть, они действуют только в полете?

– Подойдем сами, – предложил Стоун. – Или пошлем разведчиков-людей.

– Рано! – отрывисто ответил Сабо. – Внимание! Выпустить роботов номера восемь, девять, одиннадцать и двенадцать.

Четыре машины вышли на лунную почву. В отличие от первой, они были длинной, сигарообразной формы. На носу каждой далеко выдавался вперед конический выступ.

– Вперед! Фронтом!

Как хорошо вымуштрованные солдаты былых времен, роботы выстроились в одну линию и быстро исчезли во мраке изгиба. Свет прожектора первой машины не освещал их, и на экранах их не было видно.

– Они понимают все, что им говорят? – спросила Гианэя.

– Нет, – ответил Гарсиа. – У них определенный запас слов, которые они понимают и могут произносить сами.

– У вас есть такие машины? – спросил Муратов. Гианэя поморщилась, точно вопрос был ей неприятен, но ответила:

– Я не видела. Но у нас есть думающие машины. Металлический голос робота номер один сообщил, что четыре вспомогательные машины на месте и готовы к работе.

– Пыль! – скомандовал Сабо. – Вторая программа! Муратов с особым интересом смотрел на экран. Сейчас осуществлялась его идея.

Было хорошо видно, как в ярко освещенную прожектором выемку с огромной силой влетела веерообразная струя черной краски. За ней последовала вторая – красного цвета. Третья – желтого. И наконец последняя – зеленого. Разноцветная дымка закрыла всю выемку.

А когда закончилась работа пульверизаторов, рассеялась дымка, глазам людей предстала замечательная картина.

4

Давно уже люди Земли познакомились со своими небесными соседями – планетами Солнечной системы, давно уже земные глаза привыкли наблюдать картины чужой природы, изучать растительный, а кое-где и животный мир других миров.

Недалеко было время, когда могучие звездолеты Земли оправдают свое название и устремятся не к планетам, а к звездам, чтобы у других солнц, в других планетных системах найти разумную жизнь, найти братьев по разуму.

Никому уже не приходило в голову сомневаться в их существовании во вселенной. И никто не воспринял появление Гианэи как доказательство, потому что никакого доказательства бесспорной истины не требовалось.

Но если исключить одежду Гианэи, в которой она явилась людям на Гермесе, никто еще не видел ничего, что было бы сделано руками разумных существ иного мира.

И вот перед небольшой группой людей, среди которых, словно нарочно, находилась представительница чужого разума, самым своим присутствием подтверждающая реальность виденного, появился целый комплекс предметов, сделанных не на Земле, и не отдельные, не связанные друг с другом предметы, а именно комплекс, объединенный одной целью, единым замыслом, общей для них всех научной и технической мыслью.

Мыслью чужого, чуждого Земле мира.

Момент был настолько волнующим, что те из участников экспедиции, кому было поручено заснять базу, когда она будет найдена и сделана видимой, не сразу вспомнили о своих обязанностях.

Но они вспомнили о них, когда началась операция, и все, что произошло, было навеки запечатлено на пленках.

Не меньше десяти минут экипажи всех пяти вездеходов молча смотрели на то, что появилось перед ними. Каждый хотел навсегда запомнить это зрелище.

Пестрые, как детские игрушки, стояли два огромных яйцеобразных тела. Они были совершенно гладкие, без выступов раструбов, без чего-либо, напоминающего дюзы, каждый сорока метров в длину.

Это и были таинственные спутники-разведчики, так долго занимавшие мысли ученых, доставившие столько беспокойства и хлопот космической службе.

Со всех сторон, от небольших возвышений, имевших форму куполов, поднимавшихся над землей не больше, как на двадцать сантиметров, к каждому «яйцу» подходили длинные шланги. Было ясно, что это верхняя часть, а все остальное упрятано в лунную почву, и для того чтобы узнать, что оно собой представляет, нужны раскопки.

В глубине выемки, у противоположного ее края, виднелся какой-то длинный предмет в форме ромба.

Затаив дыхание люди рассматривали, словно из небытия возникшую базу спутников и их самих.

Все было неподвижное, застывшее, будто скованное ужасающим морозом лунной тени.

Краска почти не затронула почвы, и все, что подверглось ее действию, выделялось очень рельефно. Ромб, купола, шланги и сами спутники-разведчики казались металлическими, но были ли они таковыми в действительности, мешала определить та же краска, сделавшая их видимыми.

Долгую тишину нарушил Сабо.

– Убрать распылители! – Его голос звучал так же спокойно и ровно, как и раньше. – Внимание! Выпустить роботы номера второй и третий!

Теперь появились механизмы, ничем не напоминающие первые. Это были роботы-«люди», с ногами, руками и круглыми стеклянными «головами». Немного неуклюже, но быстро, они зашагали к выемке.

Четыре сигарообразные машины вернулись, каждый к своему вездеходу, и были убраны внутрь.

Наступил наиболее ответственный и самый интересный момент операции.

Кибернетические автоматы могли произвести полное и детальное исследование любого предмета как снаружи, так и внутри, не вскрывая наружной оболочки. Быстро и очень точно они определяли размеры, материал, химический состав, «видели» все, что находилось внутри, могли разобраться в любой схеме, даже такой же сложной, как их собственная.

Подобные роботы применялись часто для самых разнообразных целей и обычно хранили полученную информацию в своей «памяти», выдавая ее по требованию. На этот раз было внесено изменение в их конструкцию. Приходилось считаться с возможностью уничтожения роботов защитными установками базы или спутников. Все, что им удастся узнать, роботы немедленно передадут на пульт штабного вездехода.

Сабо приготовился к приему сообщений.

Но удастся ли узнать что-нибудь? «Допустят» ли это спутники и их база?

Многие сомневались в успехе.

Робот номер два, подойдя к краю отвесного обрыва, ловко спустился на площадку. Номер третий почему-то замешкался, но потом спустился и он.

– Номер первый! – сказал Сабо. – Передаю управление! Второй поиск!

– Второй поиск, – равнодушно повторил невидимый на экранах шар.

Муратов помнил объяснения Вересова. Оба робота-«человека» поступили под команду электронного мозга, заключенного в шаре, и теперь будут выполнять только его приказы. Шар находился ближе к месту действия и имел прямую «зрительную» связь с исполнителями:

И у него хватит «сообразительности», чтобы при любой неожиданности гораздо быстрее, чем мог бы это сделать человек, принять правильное решение.

Роботы разошлись. Один направился к ближайшему спутнику, другой – к ромбу.

База не реагировала. Создавалось впечатление, что никаких защитных установок против вторжения посторонних тел здесь нет. Но было хорошо известно, что спутники имеют такую защиту.

Почему же она бездействует?

Муратов посмотрел на Гнанэю. Она с видимым интересом наблюдала за происходящим. Никакой тревоги не было на ее лице.

О чем она думала сейчас? Что чувствовала?

Люди Земли готовились проникнуть в тайну, которую соотечественники Гианэи хотели скрыть от них. Она не могла относиться к этому с полным равнодушием, но внешне это выглядело именно так.

Робот номер три вдруг остановился и, повернувшись, пошел обратно, к шару.

– Видимо, он решил, что обследование нужно производить по очереди, – сказал Стоун, имея в виду электронный мозг. – Он опасается путаницы одновременной информации.

– Да, видимо, так, – согласился Сабо.

Робот номер два беспрепятственно подошел к ромбу.

Загорелась зеленая точка сигнальной лампочки на панели приемного аппарата, с легким шелестом поползла за стеклом узкого «окошка» лента записи.

Робот приступил к работе.

Он действовал по порядку, с хладнокровием машины. Сообщил размеры ромба, указал, что большая его часть заключена в скале, и приступил к материалу, из которого была сделана наружная поверхность.

Сначала все шло гладко. На ленте быстро отпечатывались символы химических элементов. Железо, алюминий, марганец, кальций.

Но вот появился вопросительный знак. Это означало, что роботу встретился не известный ему элемент или сплав из нескольких, который он не мог разложить.

Второй вопросительный знак… третий!

– Плохо! – сказал Сабо. – Конструкция не продумана до конца. Он не умеет производить незнакомый анализ.

– Ничего подобного, – раздался из динамика чей-то голос из другого вездехода. – В него заложена программа любого анализа, который когда-либо производился на Земле. А то, чего не могут или пока не умеют делать люди, естественно, не может уметь и он.

– Адвокат не нужен, – пошутил Сабо. – Эта профессия давно исчезла.

– Догадается ли он отрезать кусочек от ромба – для анализа на Земле?

– спросил Стоун.

Сабо не пришлось отвечать на этот вопрос. За него ответил шар.

Они увидели, как робот достал какой-то инструмент. Видимо, это был резак. Посыпались искры.

– Материал не поддается, – холодно сообщил электронный мозг. – Пришлите другого.

– Более совершенного нет, – ответил Сабо.

– Прекращаю, – сказал шар.

И тотчас же робот номер два убрал электрический резак.

Муратов никогда не видел работу таких машин. Ему было немного странно слушать обмен фразами и сознавать, что говорят не два человека, а человек с машиной.

– Плохо! – повторил Сабо. – Именно в том, чего не сумел понять наш разведчик, заключена тайна невидимости.

– Может быть, попробовать отрезать кусочек купола? – предложил Стоун.

Электронный мозг шара сам пришел к такому же решению. Робот направился к ближайшему куполу.

Но и здесь ничего не вышло. Материал, из которого были сделаны агрегаты базы, не поддавался.

Робот вернулся к ромбу.

Он поднял руки и положил их на его поверхность.

И снова ничего не случилось.

Резким скачком изменилась окраска экранов. Они стали чуть зеленоватыми. Ромб и стоявший возле него робот приблизились и заняли всю площадь экрана.

Потом все увидели, как потускнела, расплылась поверхность ромба и стали видны какие-то провода, рычаги, острые выступы неизвестных приборов.

Открылась внутренность ромба.

– Если это и есть электронный мозг базы, – сказал Токарев, – то при чем здесь рычаги?

– Может, это вовсе и не рычаги, – отозвался Сабо, – а только что-то похожее на них. Не забывайте, что перед вами не земная конструкция.

– Об этом забыть никак нельзя.

Робот застыл в неподвижности. Лента приемного аппарата продолжала двигаться, что указывало на продолжающуюся работу «мысли» в стеклянной «голове» кибернета.

– Схема не поддается, пришлите другого, – раздался металлический голос шара.

– Более совершенного нет, – теми же словами ответил Сабо.

Но слова «прекращаю» не последовало. Очевидно, шар не терял надежды, что его помощнику удастся все же разобраться в схеме электронного мозга базы, видимо, более сложной, чем его.

Внутренность ромба все так же держалась на экране телесвязи.

А на визуальном экране было видно, как робот номер три снова направился к спутнику. Шар не желал терять время. Поскольку от робота номер два передача информации временно прекратилась, он приказал номеру третьему начать работу.

– Похоже, что нам все же удастся исследовать базу и основательно познакомиться с ее агрегатами, – сказал Стоун. – Где же та опасность, о которой говорила нам Гианэя?

Она услышала свое имя и вопросительно посмотрела на Муратова.

Он перевел ей слова начальника экспедиции, стараясь не возбудить в ней чувство обиды на то, что ей как будто не верят.

Выслушав, Гианэя повела плечом.

– Я не знаю, в чем заключается опасность, – сказала она, – но хорошо помню слова Рийагейи. Он сказал, что если люди Земли попытаются подойти к базе, то вызовут этим катастрофу. Вот и все. Я считала своим долгом предупредить вас.

Ее слова смутили всех.

– Может быть… – начал Токарев, но Стоун перебил его.

– Гианэя могла неправильно понять Рийагейю, – сказал он. – Или, сама того не подозревая, придать его словам другой смысл. Нельзя из-за ни на чем не основанного страха упускать единственную возможность.

– Ни на чем не основанного! – сказал Токарев. – Разве так?

– Все равно! – Стоун досадливо махнул рукой. Он явно был сильно раздражен.

«Не потому ли, что чувствует свою неправоту», – подумал Муратов.

– Я согласен с Генри, – сказал Сабо. – Раз начали, надо продолжать.

Остальные промолчали.

Пока шел этот разговор, робот номер три вплотную приблизился к спутнику.

– Товарищи, смотрите! – воскликнул Муратов, указывая на телеэкран.

Но все уже увидели, одновременно с ним.

Внутри ромба возникло движение. Короткие вспышки, как стая искр, побежали по проводам, или по тому, что люди принимали за провода.

– Сигналы! – сказал Гарсиа, сидевший за пеленгатором. – Ультракороткие волны.

Едва успели прозвучать его слова, как сильная вспышка света залила экраны. Она была очень ярка и только благодаря смягчающему действию экранов не ослепила людей.

– Так и знал! – сказал Стоун.

Аннигиляция?!

Экраны продолжали светиться. Это означало, что робот номер один не пострадал. И не только не пострадал, но и продолжал руководить операцией.

Изображение, передаваемое им на телеэкран, отодвинулось. Снова стала видна вся база.

Робот номер два по-прежнему стоял возле ромба.

Робота номер три нигде не было видно.

Его судьба была ясна. Он подошел вплотную к спутнику, тот «сообщил» об этом ромбу. Последовала команда, и робот был тут же уничтожен.

Точно так же, как был уничтожен робот-разведчик, посланный три года тому назад с борта «Титова».

Видимо, и тогда спутник получил приказ от этого же ромба.

– А вы говорили! – сказал Токарев.

– Не изменяю своего мнения и сейчас, – ответил Стоун. – База для нас безопасна. Защиту имеют только спутники.

– Внимание! – сказал Сабо. – Выпустить робот номер четыре!

Слово «внимание» произносилось специально для того, чтобы роботы, находившиеся в действии, знали: это к ним не относится.

– С самого начала надо было послать четвертый номер, – проворчал Сабо. – Зря погубили машину!

– Вы сами согласились, что надо испытать степень опасности, – сказал Стоун.

Муратов знал, что робот номер четыре – это такая же машина, как номера два и три, но снабженная противоаннигиляционной защитой. Он понял, что Сабо решил испытать ее, послав к тому же спутнику.

Третий «человек», гораздо выше и массивнее первых двух, зашагал к выемке, Но он не успел пройти и половины пути, когда случилось то, чего никто не мог предвидеть и ожидать.

Ближайший спутник-разведчик вдруг покачнулся и быстро поднялся, встав вертикально.

За первым последовал второй.

Что-то блеснуло в нижней части аппаратов…

И оба «яйца» взлетели над выемкой, на секунду остановились… снова сверкнули две молнии… и спутники-разведчики исчезли в черной бездне лунного неба.