Текст книги "Любовные похождения Меченосца"

Меченосец тут же пробудился и, притянув к себе Наташу, стал жадно целовать ее лицо, груди и живот. От этих поцелуев Наташа, как от озноба, затряслась, и тихо застонала.

Ее возбуждающие стоны вывели из сонного состояния Лену и та, полежав немного на спине, встала и с закрытыми глазами пошла на эти стоны, ведомая желанием включиться в их любовную игру.

За любовными ласками Меченосец сначала и не заметил, как чья-то рука тронула его за пятку, потом за голень, потом за бедро. Но когда рука коснулась его бубенчиков, он с новой силой застонал и впился губами в раскрытые Наташины губы.

Теперь они в темноте ласкали друг друга, совсем не задумываясь над тем, чья рука в данный момент ласкает ту или иную часть его тела. Они без раздумий упивались этими ласками, доводя себя тем самым до вершины блаженства. Слизывая свой пот с нежных девчоночьих губ, Меченосец еще больше заводился, и его энергия с бешеной скоростью распределялась между двух трепещущих женских тел. В то время как одну из них он удовлетворял губами и руками, другая удовлетворялась его биением между ног. Если одна оказывалась на нем, то другую он обязательно заводил язычком. И так Меченосец работал всю оставшуюся ночь.

Правда, это была не совсем та работа, от которой он быстро уставал. Это была работа, от которой он получал истинное удовольствие и которой хотел постоянно отдаваться.

Утром осунувшийся Меченосец предстал перед очами Антонины Федоровны. Как не сдерживала себя Антонина Федоровна, она все же высказала Меченосцу пару ласковых, от которых у него заныло под ребром.

Отработав смену, он пришел домой и там получил разгон еще и от Вики.

В этот раз Вика сказала о том, что больше не будет терпеть его выходки и, если еще раз повторится что-нибудь подобное, она выставит его чемодан за дверь.

Только выставить чемодан за дверь Вике так и не удалось. Испугавшись мужниной мести, одна из удовлетворенных Меченосцем женщин, написала на него донос, и любвеобильный Меченосец угодил в тюрьму за изнасилование, которого он и не совершал.

В тот раз все было, как обычно. Придя чинить кран, Меченосец повелся на соблазнительные подмигивания женщины и утешил ее по полной программе, не забыв поставить в позу Георгина. Так красиво он называл положение, в котором многие животные удовлетворяют друг друга. В позе Георгина, если нужно было взять чуть выше, Меченосец активно использовал вазелин или обильную женскую слюну. За эту позу женщина так благодарила Меченосца, что подарила ему перстень мужниной бабушки. Кстати, этот перстень потом пришили к делу в качестве вещественного доказательства того, что Меченосец не только изнасиловал женщину, но и спер у нее перстенек. В общем, Меченосец оказался не только насильником, но еще и вором.

На нарах жестко и тревожно

Не буду вдаваться в подробности скорого суда, но загремел наш Меченосец в свои родные сибирские края не по собственной воле, а по жесткому решению того самого суда.

И тут, заняв место на нарах, он вспомнил о своей матушке и родных сестрах. Из-за колючей проволоки полетели на малую родину его письма, в которых сожалел наш Меченосец о том, что долго не давал о себе знать, ссылаясь на свою большую занятость.

Получив письмо, сердобольная Авдотья собрала Меченосцу нехитрую посылку и с помощью Ольги переправила ее на почту.

С этого дня посылки Меченосцу стали приходить с завидным постоянством, что не могло не радовать соседей по бараку. Но даже за этой радостью ощущалась нескрываемая агрессивность, с которой относились к насильникам заключенные. Эта агрессивность переходила порой в открытые угрозы, а то и в рукоприкладство, и если бы не дюжинная сила, быть бы Меченосцу опущенным и забитым.

Кроме того, лесоповал для Меченосца был делом знакомым, так как практика валки деревьев, которую он получил в юности, помогла ему быстро войти в результативную колею. Причем нередко он помогал своим соседям по бараку с выполнением плана, что также шло в его актив. Уже через месяц Меченосец был представлен одному из криминальных авторитетов по прозвищу Кудлатый, и тот взял его под свое покровительство.

С этого дня ни одна из шавок не могла высказывать в адрес Меченосца каких—либо угроз.

И все бы было нормально, если бы не отсутствие женщин. Ни один из заключенных не переносил это так болезненно, как Меченосец. Каждую ночь деревянные нары натужно поскрипывали под ним, так как снились ему женщины, которых он еще совсем недавно ублажал на свободе. И будили эти воспоминания такие страстные переживания, что просыпался Меченосец не только в холодном поту, но и в сперме.

Поневоле он стал заглядываться на молоденьких преступников, и одного из них, недели через две, сумел соблазнить. Соблазнить не чем-нибудь, а порцайкой заварки, заныканной из посылки.

Это соблазнение было не только приятным, но и полезным. Оказалось, что Валера, которого Меченосец соблазнил, был заядлым картежником, а точнее картежным шулером, за что и получил свой немалый срок. Срок был бы значительно меньшим, а место заключения находилось бы намного ближе к цивилизации, если бы обыграл Валера какого-нибудь смерда, а то угораздило ему выиграть на югах у партийного начальника, который и упек его за решетку на длительный период.

Так Валера оказался в сибирском лагере с лесоповальной спецификой. И если Меченосцу валить деревья было как два пальца об асфальт, то Валере каждое заваленное дерево давалось с большим трудом.

На этой почве во многом и произошло их взаимовыгодное сотрудничество. Меченосец помогал Валере деревья валить, а Валера подставлял Меченосцу свой зад, да учил в свободное время картежным премудростям.

А когда на Валеру нацелился еще один заключенный, Меченосец угостил его своим увесистым кулаком, отбив у него всякое желание заниматься сексом.

Много писать о лагерной жизни мне не хочется потому, что жизнь эта не отличалась каким-нибудь разнообразием. Разве что кто-то кого-то посадит на шило, или измудохают нерадивого заключенного свирепые охранники, или придавит какого-нибудь раззяву завалившееся дерево.

В общем, не жизнь, а сплошное наказание.

Отбыв свой срок, первым на свободу вышел Валера, а за ним за калитку лагеря поспешил и Кудлатый.

Прощание с Валерой было по—мужски сдержанным и коротким. Обнялись, перекинулись несколькими фразами и разошлись, договорившись встретиться уже на воле.

Первое время Меченосец очень грустил, вспоминая Валеру, но через месяц грусть оставила бренное тело Меченосца, и он занялся поисками новой задницы.

А сидеть Меченосцу оставалось целых пять лет и три месяца. Если бы не кончина в Кремле великого и жестокого, может быть, и не вышел бы Меченосец из-за колючей проволоки живым, так как вместе с Кудлатым на свободу смылось и его покровительство.

Несколько раз порывались шкодливые шавки подмять под себя Меченосца, но тот, как мог, отбивался от них своими увесистыми кулаками, а где не помогали кулаки, там в ход шли приготовленные им дубины.

Со смертью вождя всех времен и народов в стране была объявлена амнистия, по которой Меченосца отпустили на долгожданную свободу, и было ему в ту пору двадцать семь лет, шесть месяцев и двенадцать дней. На левой груди Меченосца на всю жизнь осталась лагерная отметина – татуировка в виде силуэта товарища Сталина с надписью «Век бы воли не видать»

Возвращение на родину

Покинув территорию лагеря, Меченосец глубоко вздохнул, стараясь поскорей напиться воздуха свободы, потом, ускоряясь, пошел в сторону железнодорожной станции.

Уже на следующее утро он приехал в свой городок и, прежде чем войти в дом, долго стоял, глядя на покосившееся крыльцо.

Кроме Авдотьи в доме никого не было. Увидев сына, она тут же узнала его по глазам, которые еще не успели покрыться старческой пеленой.

– Павлуша, родненький ты мой, – бросилась к нему мать, – наконец-то ты приехал.

Слезы так и текли у нее по щекам, заливая ворот изношенной кофточки, которую Меченосец видел на матери в день своего отъезда на фронт.

– Мама, – вырвалось у него из груди, – родненькая ты моя, что же ты плачешь. Ведь я вернулся.

Услышав голос сына, Авдотья еще больше расплакалась и, уткнувшись носом в его пропахшую дымом грудь, все повторяла:

– Павлик, родненький ты мой, Павлик, кровинушка ты моя.

Наконец, слезы у Авдотьи кончились, и она суетно захлопотала возле печки.

Меченосец вынул из вещевого мешка отрез ситца, бутылку сибирской водки и несколько банок рыбных консервов и тушенки. Отрез ситца он протянул матери, бутылку водки и консервы выложил на стол.

Мать, поблагодарив сына за подарок, долго рассматривала цветастый материал, примеряя его на себе. Потом бережно положила его в сундук и продолжила накрывать на стол.

На столе появились чугунок с тушеной картошкой, тарелка с солеными огурцами и помидорами. Из загашника мать достала солидный кусок сала и разрезала его на кусочки.

– Угощайся сынок, чем бог послал, – перекрестившись, сказала Авдотья и присела за стол напротив сына.

Меченосец налил себе в стакан сибирской водки и, сказав: «За тебя, мама», залпом выпил.

Пока он закусывал, мать с нескрываемой теплотой смотрела на своего единственного сына, гостеприимно повторяя:

– Кушай, сынок, кушай. Изголодался, поди, на казенных-то харчах.

Заморив червячка, Меченосец спросил:

– А где Наталья с Ольгой?

– Наталья шестой год, как замужем, – ответила Авдотья, – у нее уж сынишке четвертый годок. Нонче еще одного ждут. А Ольга вскорости с работы придет.

– А она еще замуж не вышла? – вновь спросил Меченосец.

– Еще не вышла, – ответила Авдотья, – сватался тут к ней один, так она его мигом отшила.

– А что так? – задал новый вопрос Меченосец.

– А то и отшила, что очень шустрым оказался, – сказала Авдотья, – не успели познакомиться, а он уж под подол полез.

– Так на то он и мужик, – попытался заступиться за мужика Меченосец.

– Мужик мужику рознь, – не согласилась Авдотья с сыном, – вон у Наташки мужик, так мужик, и хозяйство держит, и жену голубит.

– Ну, что ж, очень рад за Наташку, выхолит, что повезло ей, – произнес Меченосец.

Налив себе еще водки, он выпил и, поморщившись, закусил огурцом.

– А ты-то что думаешь, сынок? – обратилась к нему Авдотья.

– А я, мама, немножко осмотрюсь, а там видно будет, – ответил Меченосец.

– Конечно, – поддержала его Авдотья, – сначала осмотреться надо.

Заметив, что у сына слипаются глаза, она предложила:

– Ты отдохни, сынок с дороги, а то утомился, чай.

Меченосец, не сопротивляясь, разделся и завалился на полати, на которых еще в детстве любил спать вместе с рыжим котом Шустриком.

– Ну, вот, наконец-то полати дождались своего хозяина, – произнесла Авдотья и зашторила занавеску.

Вечером Меченосца разбудил звонкий голос сестренки. Вбежавшая в комнату Ольга, увидев мужскую одежду, тут же воскликнула:

– Пашка вернулся, Пашка вернулся.

Она подбежала к печке и, отдернув занавеску, стала трясти Меченосца за плечо:

– А ну, вставай, лежебока. Ишь, развалился. Успеешь еще выспаться.

Не дожидаясь, пока Меченосец спустится с полатей, она побежала к Наталье, чтобы сообщить ей радостную вещь.

Через полчаса в комнате появились Наталья с мужем Архипом и маленьким Петром и запыхавшаяся Ольга. Женщины стали помогать матери накрыть на стол, а мужички вышли на улицу подышать свежим воздухом.

Разговор у них так и не получился, только несколько дежурных фраз и долгое молчание, которое прервал голос Ольги, приглашавшей их в дом.

За столом завязался оживленный разговор, во время которого родственники хотели узнать о жизни Меченосца как можно больше.

Меченосец, как всегда, наплел им про свои подвиги во время войны, а о причине отсидки рассказал родственникам следующую легенду.

После фронта затащил его однополчанин в Ленинград, и устроился он там бригадиром слесарей по причине своего фронтового прошлого.

Мужички в бригаде попались ему серьезные, но слабые на спиртное. Сколько сил пришлось приложить Меченосцу, чтобы избавить мужиков от алкогольной зависимости.

Но работа не прошла бесследно, бросили мужички выпивать без повода и только по большим праздникам позволяли себе расслабиться. Бригада была на первых местах до тех пор, пока в организацию не пришел новый руководитель, и стал этот руководитель придираться к бригаде. Что бы она ни сделала, все было плохо. Перевыполняла план, находился какой-нибудь брак. Выходила с реальными инициативами, они на корню зарубались. А под конец года лишил новый начальник бригаду больших премиальных.

– А я бригадир, – продолжал Меченосец, – кто, кроме меня, может защитить бригаду? Пошел я к этому начальнику и спрашиваю: «Почему нашу бригаду лишили премиальных»?

– А ты кто такой, чтобы мне вопросы задавать? – вопросом на вопрос отвечает начальник.

– Как это кто, – обиделся я, – я все-таки бригадир.

А начальник мне и отвечает:

– Был бригадир, да весь вышел.

– Это как это вышел, – спрашиваю я.

– А вот так и вышел, – отвечает он мне, – сегодня я подписал приказ о твоем освобождении от руководства бригадой.

– Это какой еще приказ? – возмутился я.

– А самый обыкновенный, которых я подписываю не один десяток в месяц, – отвечает он мне.

И тогда я не помню, как схватил этого начальника за грудки, да как шарахну его об стену. Прибежал тут его зам, я и его по башке оприходовал.

В общем, отвезли вашего родственничка в кутузку, и как ни боролась за мое освобождение бригада, упекли меня, дальше некуда.

Рассказ Меченосца вызвал у родственников реакцию, при которой посыпались из них осуждающие высказывания в адрес отдельных руководителей и власти в целом.

– А куда же смотрела власть, – задала вопрос Наталья.

– А чего ей смотреть, – за Меченосца ответила Ольга, – сами катаются, как сыр в масле, а до простых людей им и дела нет.

– Совсем правды не найти, – тяжело вздохнув, согласилась Авдотья.

– О какой правде ты говоришь, – продолжила возмущение Наталья, – ее как не было, так и нет.

– Нет, до войны было посправедливей, – призналась Авдотья.

– Не знаю, как до войны, а теперь совсем житья нет, – произнесла Ольга, – слыхано ли дело, победителя в тюрьму сажать.

– Да, уж, – согласилась с ней Наталья, – человек кровь за Родину проливал, а его в кутузку.

В общем, возмущению не было конца, и только Архип молча наблюдал за происходящим, да трехлетний Петька сидел на руках у матери и, открыв рот, внимательно слушал рассуждения взрослых. Иногда он смотрел на Меченосца, и тому казалось, что взгляд у мальчонки не любопытный, а осуждающий.

Поругав власть, родственники выпили по последней, и Архип увел свое семейство домой.

Эта ночь для Меченосца оказалась бессонной. Во—первых, потому, что его вранье не приносило ему облегченья, а, во—вторых, потому, что нахождение на свободе требовало от него скорейшего разрешения полового вопроса.

Следующий день начался с пения петухов, от которого Меченосец за прошедшие годы совсем отвык. Проснувшись с больной головой, Меченосец отпил из банки рассольчику и, выйдя во двор, присел на подготовленное к распиловке бревно.

– Хорошо дома, – подумал он, – но вряд ли я смогу здесь задержаться надолго. За прошедшие годы здесь ровным счетом ничего не изменилось. Да и привык я уже к жизни в большом городе. Побуду здесь еще недельку, да и уеду опять в Ленинград.

Из соседнего подъезда вышел парень, в котором Меченосец узнал своего друга, с кем в детстве подсматривал за девчонками.

Парень тоже узнал Меченосца и, подойдя к нему, воскликнул:

– Меченосец, какими судьбами?

– Да вот, Серега, приехал родню навестить, – ответил Меченосец.

– А где сейчас обитаешь? – вновь спросил Серега.

– Я прямо с фронта в Ленинград поехал, там и живу, – сообщил Меченосец.

– А видок-то у тебя совсем не столичный, – заметил Серега.

– Да я уж переодеться успел, – поспешил объяснить Меченосец, – чего выделяться-то.

– И то верно, – согласился с ним Серега, – в прошлом году к родителям из Иркутска Федька приезжал. Помнишь Федьку-то?

– Как же не помнить, – ответил Меченосец, – он так и покрыт веснушками с головы до пят?

– А куда ж они денутся, – произнес Серега, – только теперь они позаметней стали, отъел Федька харю-то, как боров стал.

– Ну, так вот, – продолжил Серега, – приехал Федька к родителям, посидел с ними и в город. Ходит по улицам в своих фетровых сапогах, драповом пальто и пыжиковой шапке туда—сюда, туда—сюда. Дескать, смотрите земляки, каким важным я стал, а сам устроился в Иркутске каким-то кладовщиком, а туда же, начальника из себя корчит.

– Кладовщики теперь при деньгах, – произнес Меченосец, – а если по продовольственной части, так при больших деньгах.

– Не знаю, по какой он части, только уж больно важный, – сказал Серега.

– А не скажешь, где теперь Машка? – после минутной паузы спросил Меченосец.

– Сидорук, что ли? – переспросил Серега.

– Сидорук, – подтвердил Меченосец.

– А Машка Сидорук теперь в пивнушке работает, – ответил Серега, – в отдельной квартире теперь Машка живет.

– Наверное, замуж удачно вышла, – поинтересовался Меченосец.

– Какое замуж, – воскликнул Серега, – она мужиков, как перчатки меняет. Просто пиво пенное, вот и разжилась Машка квартирой.

– Послушай, а не заглянуть ли нам сейчас в пивную, – предложил Меченосец.

– Почему не заглянуть – согласился Серега, – сегодня я выходной, не грех и выпить.

И вот увидел он женщину, которая лишила его невинности, с которой он первый раз в своей жизни улетел в приятное блаженство. За прилавком пивной стояла та самая Машка, которая соблазнила его в юности. Точнее, не совсем та. Если фигура у Машки только чуть-чуть изменилась, то лицо осунулось и немного постарело.

– Здравствуй, Маша, – подойдя к прилавку, произнес Меченосец.

Машка внимательно посмотрела на молодого здоровяка и, узнав в нем Павла, воскликнула:

– Пашка, неужели это ты?

– Я, Маша, собственной персоной, – ответил Меченосец.

Машка с нежностью посмотрела на Меченосца и произнесла:

– Пашка, а я о тебе часто вспоминала.

От ее взгляда по телу Меченосца, словно электрический заряд пробежал. Он густо покраснел и попросил:

– Налей-ка нам две кружки пива. Хочу с приятелем встречу отметить.

– А что пивом, – удивилась Машка, – у нас встречи водочкой отмечают.

Меченосец посмотрел на Серегу и, заметив одобрение в его глазах, произнес:

– Давай тогда и чекушку. Да, еще и закуски какой-нибудь принеси.

Машка быстро выполнила заказ Меченосца, а, уходя за прилавок, на ушко спросила:

– А со мной не хочешь встречу отметить?

Меченосец заглянул в Машкины глаза и, в знак согласия, кивнул головой.

Чокнувшись, приятели отпили из кружек по большому глотку и дополнили их содержимым чекушки.

От ерша их языки развязались, и Серега рассказал Меченосцу про всю ребятню, с которой тот проводил свое детство. Большинство ребят, ушедших в конце войны на фронт, так и не вернулось в родной город. Кто погиб, а кто, как Меченосец, осел в большом городе. Из-за этого многие из девчонок так и остались незамужними. Прыгавшей на спине Меченосца Нюрке подфартило, она удачно вышла замуж за начальника городского отдела милиции, который старше ее на одиннадцать лет. У них растут два пацана—погодки, и из Нюрки так и прет женское счастье.

После того, как кружки опустели, Серега предложил выпить еще, но Меченосец отказался, сославшись на то, что дома его ждут родичи.

Пред тем, как уйти, он подошел к Машке и пообещал ей, что обязательно придет за ней перед закрытием пивной.

От этих слов искорка счастья осветила Машкины глаза, и она нежно проворковала:

– Так я тебя жду, Павлик.

Вечером, как и обещал, Меченосец зашел за Машкой, и она, быстро закрыв пивную, пригласила его к себе.

Не успели они пройти до перекрестка, как Машку окликнул какой-то мужик:

– Что, стерва, нового хахаля себе нашла?

Машка резко остановилась и, не поворачивая головы, произнесла:

– Шел бы ты, Степочка, к себе домой.

– Я пойду домой только после того, как намылю шею твоему провожатому, а потом и с тобой разберусь – угрожающе заявил Степа.

Подойдя к Меченосцу, Степа спросил:

– Тебя унести, или ты сам смоешься?

Меченосец не стал ждать, пока Степа пустит в ход свои кулаки. Развернувшись, он приложился кулаком к Степиному подбородку, и тот, как подкошенный, завалился на землю.

Машка схватила за руку Меченосца и потащила его прочь. Только войдя в квартиру, она перевела дух.

– Павел, зря ты его так, я бы и сама с ним договорилась, – с сожалением произнесла Машка.

– Так и договаривалась бы, – спокойно сказал Меченосец, – а то, еще бы секунда, и его кулак прошелся бы по моему стопроцентовому носу.

– Да, он только с виду такой, – сказала Машка, – это в нем градусы играют.

– Не градусы, а детство в жопе у него играет, – возразил Меченосец, – в его-то возрасте пора бы уж и остепениться.

Посмотрев на рассерженного Меченосца, Машка поняла, что зашла слишком далеко, поэтому, подойдя к Меченосцу, она взяла его за голову и, заглянув в глаза, спросила, как тогда:

– Пашка, а ты с девчонками-то целовался?

– Конечно, целовался, – ответил Меченосец.

И, как тогда, она попросила:

– А покажи, как ты с ними целовался.

И тут Меченосец схватил Машку на руки и, завалив на диван, сделал ей такой французский поцелуй, от которого у Машки перехватило дыхание и стало мокро между ног.

Они не помнят, как сбросили свои одежды, как свалились с дивана на пол, как срослись дрожащими телами. Десятки минут пролетели как одно мгновенье, но это мгновенье было так прекрасно, что, глотнув коньячку, они вновь сцепились в объятьях, но теперь уже на кровати.

А утром к Машке в дверь очень сильно постучали.

Спросив: «Кто там», она в ответ услышала:

– Откройте, милиция.

И, действительно, в квартиру вошли два милиционера и гражданский следователь.

Увидев в кровати Меченосца, следователь попросил предъявить документы, а, кроме справки об освобождении, у Меченосца других документов не оказалось. Да и откуда им было взяться.

Два милиционера взяли Меченосца под белые ручки и, как не упрашивала Машка, отвели его в милицейскую машину.

Только в милиции Меченосец узнал причину своего ареста.

Оказалось, что вчера вечером своим ударом он сломал Степанову челюсть, и об этом через полчаса узнала местная докторша, а потом и следователь прокуратуры.

Бедная Авдотья, узнав о том, что ее Павлуша, ее кровинушка попал в милицию, бросилась со всех ног к Наталье, у которой уже сидела заплаканная Машка. В три женских головы они разработали план дальнейших действий по вызволению Меченосца.

Машка решила пойти к Степану домой и поговорить по—хорошему с ним и его матерью, а Наталья побежала к Нюрке, чтобы посоветоваться с ней.

В конце концов, Машка уговорила Степана, посулив ему определенную сумму, и тот согласился забрать из милиции свое заявление.

Нюрка в свою очередь упросила мужа посодействовать в том, чтобы дело заключенного Филаретова Павла Петровича было закрыто. Более того, по знакомству ему был срочно оформлен паспорт, и он вновь стал законопослушным гражданином своей Родины.

Вот, что значит женская отзывчивость и женская благодарность. Разве побежала бы Машка просить за какого-то ханыгу. Разве стала бы уговаривать своего мужа Нюрка за нехорошего человека.

Значит, Меченосец, со всеми его выкрутасами, был, все-таки, человеком неплохим.

И если бы не женщины, которых Меченосец по—своему любил, сидеть бы ему за Степанову челюсть годков эдак пять, так как с момента его освобождения из мест не столь отдаленных прошло всего три дня.

Выйдя из КПЗ, Меченосец поспешил домой, а на следующее утро, простившись с родными, покинул город своего детства, чтобы уже никогда в нем не появляться.

Хотя нет, он все-таки приехал в этот забытый им город. Приехал затем, чтобы похоронить забытую им мать.