Текст книги "У восточного порога России. Эскизы корейской политики начала XXI века"

Военная тревога 2013 года на Корейском полуострове[68]68
  С использованием публикации: Воронцов А. В., Толорая Г. Д. Военная тревога 2013 г. на Корейском полуострове: время делать выводы / Московский Центр Карнеги. М.: ИП “Пахомова Елена Алексеевна”, 2014.


[Закрыть]

События 2012–2013 гг. на Корейском полуострове вызвали серьезную тревогу. После смерти Ким Чен-ира в 2011 г. и прихода к власти его, по мнению Запада, неопытного сына Ким Чен-ына усилилось давление на Пхеньян со стороны США и Южной Кореи, которые, возможно, просчитывали варианты падения режима в КНДР. Это вызвало резкую реакцию со стороны нового руководства КНДР, также решавшего задачи укрепления своей власти и ликвидации самих признаков оппозиции.

В 2013 г., ознаменовавшемся сменой руководства в странах Северо-Восточной Азии, включая Республику Корея (РК), Корейский полуостров вновь подтвердил свой статус одного из наиболее взрывоопасных и нестабильных районов мира. Начало года было отмечено небывалым за последние десятилетия по своим параметрам военно-политическим кризисом. В конце года КНДР вновь привлекла к себе пристальное мировое внимание, но на этот раз внутренними драматическими событиями. По решению специального военного трибунала Министерства государственной безопасности по обвинению в подготовке государственного переворота в целях свержения национального лидера Ким Чен-ына, 12 декабря 2013 г. был казнен считавшийся вторым лицом в руководстве государства и даже негласным регентом вождя муж его тети Чан Сон-тхэк. В заинтересованных государствах вновь активно заговорили о политической нестабильности в Северной Корее и ее возможных непредсказуемых акциях, что тут же было использовано для увеличения американского воинского контингента в Южной Корее.

Если быть максимально лаконичными, то необходимо подчеркнуть: первопричиной и этого, и предшествовавшего кризисов является неурегулированность итогов корейской войны 1950–1953 гг.

Ненормальность такого состояния очевидна. Пхеньян многократно, но безуспешно предлагал нормализацию межгосударственных отношений и замену Соглашения о перемирии фундаментальным документом, регулирующим систему прочного мира на полуострове. Вашингтон упорно отказывался от этого. С точки зрения Пхеньяна США и их союзники тем самым на практике демонстрируют свои, как их называют в Северной Корее, “враждебные намерения”. Руководство КНДР тем самым получает подтверждение, что в планы Вашингтона входит не мирное сосуществование с КНДР, а ее ликвидация – смена режима.

Ракетно-ядерные испытания КНДР на рубеже 2012 и 2013 г. в значительной мере стали ответом Пхеньяна на нежелание Вашингтона вести конструктивный диалог. Напомним, что после того, как КНДР в апреле 2009 г. заявила о выходе из шестисторонних переговоров, пять оставшихся участников – США, КНР, Южная Корея, Россия и Япония – объявили своим приоритетом намерение убедить Пхеньян вернуться в “шестерку”. И вот, когда благодаря прежде всего усилиям дипломатии КНР и России эта цель была почти достигнута, и руководство КНДР в 2011–2012 гг. неоднократно заявляло о готовности продолжить участие в дипломатическом процессе, Вашингтон, Токио и Сеул вопреки собственным предыдущим заявлениям стали выдвигать предварительные условия и, по сути, всячески затягивать возобновление переговоров. Действуя таким образом, США и их союзники следовали логике политики стратегического терпения, т. е. разновидности стратегии сдерживания в отношении Северной Кореи, иными словами, углубления изоляции Пхеньяна с конечной целью смены режима КНДР.

Ситуация на Корейском полуострове продолжала двигаться по порочному кругу: кризис – поиск диалога – новый кризис. Причина этого – сохраняющаяся у США и их союзников конечная цель смены режима в КНДР. Это – lose-lose policy для обеих сторон, а политика вовлечения в отношении Северной Кореи не работает[69]69
  Chung-in Moon. The Sunshine Policy: In Defense of Engagement as a Path to Peace in Korea. Seoul: Yonsei Univ. Press, 2012. P. 280.


[Закрыть].

12 декабря 2012 г. КНДР вывела на космическую орбиту искусственный спутник Земли. Совет Безопасности ООН на этот раз в отличие от апреля 2012 г., когда он ограничился заявлением председателя, выбрал более жесткую форму реагирования в виде резолюции 2087 (от 22 января 2013 г.). КНДР решительно выразила несогласие с этим решением и логикой США, “согласно которой свои запуски – это спутники, а чужие – баллистические ракеты дальнего действия”, и заявила, в частности, что “уже больше не существуют ни шестисторонние переговоры, ни Совместное заявление от 19 сентября”[70]70
  Заявление Государственного Комитета Обороны КНДР // Пресс-релиз посольства КНДР в РФ. 24.01.2013.


[Закрыть]. В знак протеста 12 февраля 2013 г. Пхеньян осуществил третье ядерное испытание, обратив внимание в сопутствующем заявлении МИДа, что в мире осуществлено “более двух тысяч ядерных испытаний и девять тысяч запусков спутников, но еще никогда не были приняты резолюции Совбеза ООН, запрещающие ядерное испытание или космические пуски”[71]71
  Пресс-заявление представителя МИД КНДР // Пресс-релиз посольства КНДР в РФ. 12.02.2013.


[Закрыть]. В ответ Совет Безопасности 7 марта 2013 г. принял резолюцию 2094, накладывающую на Северную Корею еще более суровые санкции.

Напряженность на Корейском полуострове в марте 2013 г. круто пошла вверх. Не прекращался поток крайне жестких заявлений Пхеньяна и Сеула, пообещавших стереть друг друга с лица земли[72]72
  Северная и Южная Кореи грозят устроить друг другу конец света // News.Mail.ru. 2013. 8 авг.


[Закрыть]. Одно за другим следовали грозные заявления Пхеньяна о том, что уже отдан приказ о нанесении ядерных ударов по военным базам США в различных точках мира, в том числе на их национальной территории, что КНДР считает себя находящейся в состоянии войны с Южной Кореей и т. д. При этом необходимо отметить, что немногие мировые СМИ обращали внимание на то, что во всех этих декларациях северян содержались вкрапленные в текст указания на то, что предпринимать все обещанные сокрушительные удары предполагается в качестве ответных мер, если их страна подвергнется агрессии. То есть имелись основания трактовать эти публичные шаги как жесткий сигнал и предупреждение.

Противоположная сторона также старалась не отставать от Северной Кореи и в плане риторики, и особенно в сфере практических действий. Проводившиеся в тот период в РК американо-южнокорейские маневры по масштабам и составу участников превосходили предшествовавшие аналогичные учения; предпринимались шаги, объективно способствовавшие как горизонтальной, так и вертикальной эскалации конфликта.

Знаковым рубежом острой стадии кризиса стал очередной выход 8 марта 2013 г. КНДР из Соглашения о перемирии 1953 г. и из соответствующих соглашений с РК, ликвидация линии горячей связи между представителями военных ведомств Северной Кореи и США, Пхеньяна и Сеула. В апреле 2013 г. Пхеньян принял решение о закрытии индустриального комплекса в Кэсоне (зоны совместного предпринимательства с Южной Кореей), последнего действующего проекта, предложил иностранным посольствам в целях безопасности эвакуироваться из КНДР, а иностранцам покинуть РК. Кульминацией политики Пхеньяна в данном направлении, видимо, стоит считать решение мартовского (2013 г.) Пленума ЦК Трудовой партии Кореи о юридическом закреплении ядерного статуса КНДР и постановление Верховного народного собрания КНДР “О дальнейшем укреплении статуса страны, обладающей ядерным оружием в целях самообороны”.

Опасной отличительной чертой рассматриваемого феномена стало громкое звучание ядерной ноты. КНДР заявила о праве и способности нанести превентивный ядерный удар, в том числе по американским военным базам за пределами Южной Кореи: в Японии, на острове Гуам, Гавайях и даже на континентальной территории США[73]73
  Заявление Верховного командования Корейской народной армии // Пресс-релиз Посольства КНДР в РФ. 26.03.2013.


[Закрыть]. В ответ стратегические бомбардировщики США В-52, самолет-невидимка В-2, совершавший перелет с материковой части Америки, впервые за многие годы отрабатывали учебные ядерные атаки по территории Северной Кореи[74]74
  Там же.


[Закрыть].

Оппоненты Пхеньяна обычно называют в числе главных причин эскалации конфронтации проявление неопытности, незрелости и авантюризма молодого лидера КНДР, стремление запугать Сеул, заставить его поверить в то, что КНДР, имея ядерное оружие, может безнаказанно осуществлять шантаж и “военные провокации” против РК, так как коренным образом изменила в свою пользу военный баланс на полуострове и приобрела иммунитет против контрдействий Юга.

В политическом и экспертном сообществе США резко усилились голоса, требующие немедленного и решительного изменения приоритетов политики в пользу принятия комплекса мер, направленных на форсирование смены режима в КНДР путем резкого усиления внешнего давления, изоляции, формирования и стимулирования внутренней оппозиции[75]75
  CSIS discussion on US policy toward N. Korea between former USFK commander Gen. Sharp, former CIA and St. Dept negotiator Joe de Trani, and CSIS's Victor Cha/Bush NSC // The Nelson Report. 2013. URL: http:// samuelsinter-nationalassociates.com


[Закрыть].

Безусловно, немалую роль сыграл внутриполитический фактор в Северной Корее. В результате бескомпромиссного поведения в ходе кризиса Ким Чен-ын, конечно, серьезно укрепил свои позиции внутри страны в качестве достойного наследника деда (Ким Ир-сена, Кима I) и отца (Ким Чен-ира, Кима II), успешно защищавших суверенитет КНДР во всех ситуациях и при любых условиях. Но и враги КНДР “не без греха”: число американо-южнокорейских военных учений, ежегодно проводимых на границах КНДР, увеличилось с 34 в 2008 г. до 43 в 2012 г., а в период кризиса марта – апреля 2013 г. США в соответствующих маневрах задействовали все три компонента ядерной триады и т. д.

В итоге в тех случаях, когда Пхеньян выбирает переговорную модель взаимоотношений с международным сообществом, готовность идти на взаимные компромиссы с учетом его озабоченностей (нераспространенческое досье), Вашингтон воспринимает это не как самостоятельное конструктивное решение северян, а как проявление их слабости, торжество своей нажимной политики, которая начинает приносить плоды. Следуя такой логике, Вашингтон и его союзники не спешат оценить по достоинству шаг Пхеньяна в правильном направлении, использовать это для дальнейшего вовлечения его в процесс конструктивного сотрудничества и движения вперед в целях поиска путей урегулирования ядерной проблемы Корейского полуострова, а поступают с точностью до наоборот. Исходя из представления о том, что Северная Корея начала идти на уступки под внешним давлением,

США и их союзники считают необходимым наращивать нажим, чтобы окончательно дожать оппонента. Но тут всякий раз происходит сбой. Убедившись в истинных намерениях контрагентов, Пхеньян, в цели которого входит соглашение с ними, но никак не собственная капитуляция, перестает играть в чужую игру и начинает повышать ставки. В итоге Запад вместо ожидаемых дальнейших уступок Северной Кореи получает в ответ легко прогнозируемые новые ракетно-ядерные испытания.

Политическая изоляция КНДР: причины и последствия[76]76
  На основе статьи: Торкунов А. В., Толорая Г. Д. Северокорейский фактор и укрепление позиций России в Азии // Международная жизнь. 2014. № 3. С. 69–85.


[Закрыть]

США заинтересованы в сохранении контролируемой напряженности в чувствительном районе вблизи границ Китая, используя это как фактор сдерживания Пекина и сохранения здесь своего военного присутствия. Китай, кстати, тоже вряд ли особо обрадовался бы резкому потеплению отношений между КНДР и США и возрастанию американского влияния в приграничной с ним стране. Никто особенно в объединении Кореи не заинтересован, хотя в перспективе истинная цель Южной Кореи – это поглощение КНДР, и это стремление поддерживают США.

С окончанием американо-южнокорейских маневров 2013 г. военная истерия стихла, а Ким Чен-ын позднее неофициально признал, что погорячился. Из Пхеньяна последовали предложения о заключении мирного соглашения с Югом, встрече на высоком уровне с США и т. д.[77]77
  Почему КНДР предложила Южной Корее мирный договор // Московский Комсомолец. 2013. 29 мая.


[Закрыть] При этом всему миру стало ясно, что угрозы КНДР вряд ли реализуемы, так как это было бы для Пхеньяна равносильно самоубийству. Все же северокорейцам пришлось пойти на южнокорейские условия возобновления работы индустриального комплекса в Кэсоне, согласиться на контакты без ожидаемых уступок со стороны противников. Поэтому северокорейские мирные инициативы, естественно, были восприняты скептически, а РК и США посчитали, что это признак слабости и что политика изоляции и давления все же рано или поздно принесет плоды.

Новогодние (2014 г.) инициативы КНДР улучшения отношений с Южной Кореей также были фактически отвергнуты.

Северокорейские представители утверждали, что важнейшей предпосылкой их перехода “от войны к миру” стало ослабление прямых угроз безопасности Северной Кореи в условиях завершения военных учений и приготовлений на юге полуострова.

Вместе с тем очередные ежегодные американо-южнокорейские военные маневры Key Resolve и Foal Eagle с конца февраля по апрель 2014 г., как обычно, стали очередным испытанием для мира и стабильности в Корее. Комитет по мирному объединению родины (орган, курирующий межкорейские отношения) и Комитет государственной обороны КНДР в середине января 2014 г. выступили с заявлениями, призывающими Вашингтон и Сеул отказаться от этих военных учений, предупреждая, что их проведение будет равнозначно объявлению “полномасштабной ядерной войны” и “фатально разрушит межкорейские отношения”[78]78
  N. Korea demands cancellation of S. Korea-U.S. drills // The Korea Herald. 2014. 15 jan.


[Закрыть], и утверждая, что они будут более крупномасштабными и опасными, чем прошлогодние, так как в их рамках предусмотрена отработка сценариев “штурма и захвата Пхеньяна”. Об особенностях предстоящих военных игр СМИ сообщали, что “подразделения морской пехоты США и Южной Кореи проведут в марте крупнейшие после 1989 г. совместные учения, в ходе которых будет отрабатываться в том числе и сценарий по высадке десанта на побережье КНДР с последующим броском на Пхеньян”. Вместе с тем в связи с определенным потеплением в межкорейских отношениях (имеется в виду, в частности, встреча разделенных семей в феврале 2013 г.) американо-южнокорейские маневры были несколько сокращены по масштабу, а северокорейцы ограничились дежурной критикой. Однако повторение кризиса возможно в любой момент.

К началу 2014 г. молодой северокорейский лидер, которого поначалу чуть ли не считали корейским Горбачевым, порядком подпортил себе репутацию на Западе внутренними притеснениями, репрессиями и внешними авантюрами. Одновременно он серьезно повздорил с единственным союзником – Китаем, – которому не очень пришлись по душе ни ракетно-ядерные провокации и бряцание оружием, ни избиение сторонников более тесного сотрудничества с Китаем в рамках “дела Чан Сон-тхэка”. Таким образом, стимулы для Китая ратовать за своего клиента в контактах с США, РК, Японией ослабли, противники же КНДР, напротив, воспряли духом и видели все меньше необходимости в уступках Пхеньяну.

Северокорейская ракетно-ядерная проблема: история, современность, опции[79]79
  На основе статьи: Торкунов А. В., Толорая Г. Д. Ракетно-ядерная угроза на Корейском полуострове: причины и меры реагирования // Полис. Политические исследования. 2016. № 4. С. 131–146.


[Закрыть]

Дилеммы ракетно-ядерного измерения корейского конфликта

Ядерные разработки КНДР, увенчавшиеся созданием работоспособных ядерных зарядов, и ее ракетная программа, продемонстрировавшая очевидные успехи (при всех сопровождающих испытания неизбежных неудачах), в последнее время вызывают растущую озабоченность соседних стран и мирового сообщества. Эти программы считаются одним из наиболее серьезных вызовов режимам нераспространения и региональной безопасности[80]80
  Beoum Shik Shin, Ivashentsov A. South Korean-Russian Strategic Cooperation. Seoul: Hankuk University of Foreign Studies Knowledge Press, 2015. P.308.


[Закрыть]. Неустанные усилия Ким Чен-ына по созданию ракетно-ядерного потенциала могут спровоцировать гонку вооружений, включая даже ядерные, рост противоречий между крупными игроками.

На прошедшем в мае 2016 г. VII съезде Трудовой партии Кореи официально была закреплена линия на одновременное наращивание ядерного потенциала и экономическое строительство как стратегический курс партии[81]81
  조선로동당제7차대회에서한당중앙위원회사업총화보고김정은. URL: http://kcna.kp/kcna.user.special.getArticlePage.kcmsf


[Закрыть].

Вместе с тем мнение, что именно эта программа послужила первопричиной негативных тенденций в регионе, представляется, на наш взгляд, односторонним. Она – лишь одно из следствий возникшего по окончании Второй мировой войны раскола Кореи, конфликта Севера и Юга и противостояния великих держав. Истоки проблемы невозможно понять (и тем более ее решить) без комплексного подхода, сориентированного на выяснение причин нестабильности и создание надежной конструкции безопасности в регионе.

Каковы же оценки истоков и рецепты решения ракетно-ядерной проблемы у различных игроков, включая Россию?

Анализ генезиса проблемы ОМУ КНДР, причин ядерного выбора маленькой и экономически отсталой страны, для которой это бремя почти что непосильно, не является мэйнстримом научного дискурса. Объяснения сводятся к непредсказуемости и врожденной агрессивности репрессивного режима. Гипотеза о том, что ядерный сдерживатель создан для самозащиты, хотя и признается, но вызывает (во всяком случае, на Западе и в Южной Корее) явное неудовольствие, так как усилия столь отталкивающего режима по самосохранению по определению не могут быть признаны легитимными в современной системе мировых координат. Распространены и подозрения о том, что цели ракетно-ядерной программы и ракетно-ядерная доктрина КНДР направлены против соседей в контексте возможной агрессии, прежде всего в интересах реализации стратегии основателя страны Ким Ир-сена по объединению Кореи, первая попытка в рамках которой привела к корейской войне и закончилась провалом. Новый импульс такого рода рассуждениям дали заявления Ким Чен-ына на VII съезде партии о том, что “надо открыть дорогу к объединению”[82]82
  조선로동당제7차대회에서한당중앙위원회사업총화보고김정은. URL: http://kcna.kp/kcna.user.special.getArticlePage.kcmsf


[Закрыть], на деле носящие дежурный характер, главным образом для внутреннего употребления. Руководство страны вряд ли намерено предпринимать для этого силовые акции, прекрасно понимая, чем это для него кончится.

Кроме того, на Западе ничего не говорится о дальнейшем сценарии в случае согласия КНДР на отказ от ядерной программы. Предполагает ли денуклеаризация возвращение КНДР “в семью цивилизованных народов” или необходимо будет сначала решать иные проблемы, в том числе проблемы ликвидации других видов ОМУ (химического, биологического) и дальнейшей демилитаризации, установления демократических порядков, включая правочеловеческие аспекты? Имеющиеся сведения позволяют категорически утверждать, что США продолжат давление на КНДР в целях решения этих проблем и изменения внутреннего устройства, что равнозначно демонтажу системы.

На Западе, да и в некоторых российских общественно-политических кругах, общепринятым является тезис о том, что

КНДР должна безо всяких условий добровольно отказаться от ракетных и ядерных программ, ликвидировать уже имеющийся потенциал ядерных зарядов и как минимум – ракет дальнего радиуса действия. Взамен ей будут обещаны снятие санкций, признание со стороны Запада, экономическая помощь.

Не конкретизируется та позитивная повестка, на которую Пхеньян вправе рассчитывать в случае решения ядерной проблемы. Американские представители говорят лишь, что “готовы будут пойти на серьезные уступки в развитии двусторонних отношений”. Однако доверия к заявлениям американских политиков и официальных лиц о том, что отказ от ядерного оружия откроет перед КНДР светлые перспективы сотрудничества и процветания, в Пхеньяне нет.

Опыт ядерного торга мирового сообщества с Ираном показывает, что без прояснения таких важных вопросов вряд ли можно рассчитывать на существенный прогресс. К тому же Иран с его зависимостью от экспорта нефти и давлением на режим со стороны нового поколения и среднего класса куда больше КНДР заинтересован в снятии санкций и возобновлении внешних связей. Для КНДР выгоды должны быть понятны и конкретизированы. Поэтому такие подходы США нельзя считать ориентированными на реальный результат в обозримой перспективе.

Существуют и нажимные сценарии: в Вашингтоне постоянно подчеркивается, что “все опции – на столе”, постоянно заговаривают о необходимости превентивного удара по ракетно-ядерным объектам в КНДР в целях ликвидации имеющегося и будущего потенциала[83]83
  Byrne L. S. Korea, U.S. agree on North Korean preemptive strike plan // NK News. 09.11.2015. URL: http://www.nknews.org/2015/ll/s-korea-u-s-agree-on-n-korean-preemptive-strike-plan


[Закрыть]. Имеются и конкретные планы на этот счет: так, попадались сведения о том, что в случае нестабильности в КНДР на полуостров планируется перебросить до 400 тыс. военнослужащих, в том числе с Окинавы.

Не оправдывая, конечно, провокации КНДР и тем более не становясь на защиту репрессивного режима этой страны, нельзя не упомянуть о том, что конфронтация на полуострове насчитывает уже 70 лет. После распада СССР раскручивание спирали напряженности с конца 1980-х гг. было инициировано реализацией стратегии США и РК по свержению режима в КНДР и установлению контроля Южной Кореи над территориями Севера. С конца 1980-х гг. в правительственных и экспертных кругах США (и особенно РК) исходили из неизбежности скорого коллапса пхеньянского режима и стремились содействовать этому. В ответ КНДР стала создавать потенциал сдерживания, причем со временем этот процесс приобрел самостоятельную логику и инерцию и стал использоваться Пхеньяном и как переговорная карта, и в целях укрепления авторитета руководства внутри страны. Позднее побочной целью стал шантаж мирового сообщества, к которому прибегали в надежде получить политические и экономические уступки.

В КНДР уверены (и не без оснований), что отказ от ядерного оружия послужит лишь прелюдией к наращиванию давления на режим, причем не столько в целях его позитивной эволюции или замены более демократическим режимом, сколько в интересах его полной ликвидации. В 2016 г. призывы на этот счет стали произноситься вполне открыто даже на официальном уровне в РК и США[84]84
  Song J. U.S. official encourages plan for N. Korea collapse // NK News. 04.05.2016. URL: https://www.nknews.org/2016/05/u-s-official-encourages-plan-for-n-korea-collapse


[Закрыть].

Однако с КНДР в отличие от других стран, где с точки зрения мирового сообщества “хорошо бы поменять режим”, что позволит хотя бы части элиты вписаться в новый порядок, случай иной. Никакой альтернативы северокорейской элите предложено быть не может: итогом переворота было бы не создание новой структуры управления страной (в которой элита или ее дети могли бы найти для себя место), а ликвидация государственности КНДР (с последующей люстрацией) и переход территории страны под контроль Юга. Это предусматривает, в частности, конституция Республики Корея. В таких условиях ожидать добровольного отказа элиты КНДР от ядерной карты по меньшей мере наивно.

Безусловно, ликвидация ядерного оружия и других видов ОМУ на Корейском полуострове стала бы предпосылкой формирования здесь новой, стабильной системы поддержания мира и предотвращения конфликтов. Однако если только этим и ограничиться, безопасность на Корейском полуострове, пожалуй, не укрепится, из чего и исходят Китай и Россия. Необходимо искать комплексное решение, обеспечивающее интересы всех заинтересованных государств, включая КНДР, причем вопрос одобрения ее внутренних порядков к этому имеет только косвенное отношение. Договариваться надо с существующей элитой. А реформы в стране могут начаться только при условии ее внешней безопасности.

На наш взгляд, опыт последней четверти XX века убедительно показал, что вычленение только ракетно-ядерной проблемы отражает лишь практические интересы США и Южной Кореи в узком контексте и с ограниченным временным горизонтом. Это обстоятельство маскируется тем, что прекращение КНДР ядерных разработок действительно сверхактуально для поддержания глобального режима нераспространения, предотвращения попыток других стран региона (Южной Кореи, Японии, Тайваня) обзавестись ядерным стратегическим уравнителем. Россия, безусловно, заинтересована в этом. Однако при всей важности защиты режима нераспространения ядерного оружия для самих США и Южной Кореи ликвидация ОМУ КНДР мыслится лишь как этап к решению северокорейской проблемы в целом, т. е. к исчезновению КНДР с карты мира.

Парадокс в том, что к этой цели в реальности не стоит стремиться, даже исходя из интересов самих США, РК и Японии, так как материальные и людские потери от этого превзошли бы все разумные пределы, особенно для Южной Кореи. И большинство политиков в США и РК отдают себе в этом отчет. Однако незнание реалий КНДР и зашоренность мышления штампами собственной пропаганды мешают даже ответственным политикам Запада в полной мере осознать опасность такой перспективы.

Даже поверхностный анализ показывает, что ущерб от “корейской авантюры” может быть куда более существенным (не только для региональной, но и для глобальной безопасности и мировой экономики), чем последствия смены режимов в Ираке и Ливии. Эти последствия могут включать:

– огромные разрушения на Севере и Юге в ходе неизбежного военного конфликта;

– возможную утечку, в том числе в руки террористов, ядерного оружия и других видов ОМУ, бесконтрольное распространение северокорейских ядерных и ракетных технологий в третьем мире;

– полное разрушение существующей системы поддержания международной безопасности с центральной ролью Совбеза ООН, два постоянных члена которого (Китай и Россия) вряд ли согласятся санкционировать фактический захват суверенного государства. Формальным основанием для этого могли бы считаться внутренние законы Республики Корея, но они входят в противоречие с международным правом, так как оба государства – международно-признанные субъекты права, члены ООН. Россия и Китай вряд ли согласятся на это, даже исходя из собственных стратегических интересов;

– фактический пересмотр итогов Второй мировой войны в АТР, что может открыть “ящик Пандоры” в плане исторических и территориальных претензий в регионе, способствовать росту милитаризации (включая, разумеется, Китай, а также Японию, в которых исторические опасения относительно единой Кореи как претендента и конкурента сохраняются);

– переход на новый виток противостояния США и Китая. Последний увидит в резком усилении стратегических позиций США на своих границах свидетельство реализации стратегии окружения и наиболее серьезный со времен нормализации отношений с США вызов;

– резкое ослабление стратегической безопасности Китая и частично России и принятие ими существенных контрмер. В частности, вероятно качественное укрепление вооруженных сил на северо-востоке Китая. Это может иметь результатом наращивание военного потенциала в регионе и накачивание его современными вооружениями противостоящих друг другу группировок “континентальных” и “океанических” держав (если использовать геополитические термины);

– возникновение проблемы беженцев и мигрантов из КНДР, всплеск трансграничной преступности, вплоть до образования структур организованной преступности выходцами из КНДР по всей Восточной Азии (возможная специализация: наркотики, оружие, трафик людей, фальшивомонетничество);

– весьма вероятный затяжной гражданский конфликт на севере Кореи. Иллюзии относительно того, что население КНДР радостно воспримет освобождение от диктатуры, не основаны на глубоком изучении реалий северокорейского общества. Коллапс режима чреват развертыванием конфликта с участием боевиков, рекрутируемых бывшей военно-политической верхушкой из числа военных и работников спецслужб, которым нечего терять. Тем более что база партизанского сопротивления давно подготовлена и является весьма разветвленной и трудновыявляемой с учетом ландшафта КНДР;

– возникновение совершенно новых социально-экономических проблем объединенной Кореи из-за географического и социального разделения страны (южнокорейские “господа” и северокорейские “граждане второго сорта”). Подтягивание населения и экономической практики на Севере к требуемым стандартам – задача непосильно тяжелая для РК (это хорошо демонстрируется трудностями социальной адаптации северокорейских перебежчиков, добровольно перебравшихся в Южную Корею);

– экономический спад и падение уровня жизни в Южной Корее (во всяком случае, в краткосрочной перспективе) в связи с огромными расходами по модернизации экономики Севера (от нескольких сот миллиардов до триллиона долларов по разным оценкам). Возможная утрата объединенной Кореей глобальной конкурентоспособности в среднесрочной перспективе (из-за большего риска для иностранных инвесторов невозможности сразу, без переобучения, использовать более дешевую северокорейскую рабочую силу в высокотехнологических производствах) и вытеснение Кореи из региональных и глобальных стоимостных цепочек новыми конкурентами из Юго-Восточной Азии и других регионов.

Поэтому цель ликвидации северокорейского режима вместе с ядерным оружием является не только недостижимой, но и иллюзорной, не основанной на трезвом анализе сопутствующих рисков и последствий. Проводимые в Южной Корее в период пребывания у власти консерваторов многочисленные исследования на тему о том, “что будет после объединения”, четко ориентировались на социальный заказ консервативной правящей верхушки режима Пак Кын-хе. Есть предположения, что весь этот дискурс в РК был затеян в пропагандистских целях для завоевания симпатий консервативного электората (30 % населения), однако результаты разработок показали, что и они страдали механистическим подходом и непониманием реалий Северной Кореи. Научно обоснованных долгосрочных прогнозов и сценариев о том, что будет после падения режима в КНДР, попросту не существует.

Возникают подозрения: коль скоро для ответственных политиков цель одномоментной ликвидации режима и объединения в краткосрочной перспективе не должна быть самодовлеющей, может быть, имеются более прозаические и приближенные к нынешним стратегическим интересам вовлеченных держав расчеты, которые не предполагают снижения напряженности на Корейском полуострове?

Приходится признать, что педалирование темы ракетно-ядерной угрозы со стороны КНДР позволяет США держать в узде своих союзников в АТР – Японию и Южную Корею, – сохранять и наращивать здесь крупные группировки и серьезный военный потенциал наступательного характера. Это как минимум не противоречит стратегической цели США в глобальном порядке XXI в., которая состоит в недопущении усиления конкурентов, таких как Китай, и контроле над союзниками. Для этого важно укрепление существующей структуры поддержания безопасности в АТР, поворот к которому в американской стратегии носит отнюдь не конъюнктурный характер. Поэтому “управляемый хаос” на Корейском полуострове в целом хорошо вписывается в глобальные концептуальные подходы США, включая сдерживание Китая и России.

Вопрос только в том, какая степень углубления этого хаоса в случае турбулентности в КНДР отвечает указанным стратегическим интересам. Впрочем, возможно, ставка делается на то, что Китай не допустит развития событий по критическому сценарию и возьмет заботу о Северной Корее на себя. Тем самым удалось бы добиться, во-первых, ослабления Китая за счет втягивания ресурсов в “корейский водоворот”, во-вторых, повышения его уязвимости для политического шантажа и давления (как защитника “преступного режима” и к тому же нелегитимными средствами (в случае вынужденного вмешательства КНР в наведение порядка на Севере Кореи). Одновременно был бы создан повод – агрессивные действия Пекина в Корее – для формирования антики-тайского блока азиатских стран и усиления военно-политической роли США в регионе.

Впрочем, подобные умопостроения выходят за рамки собственно ракетно-ядерной тематики. Тем не менее они дают версию объяснений того, почему четкой стратегии, которая позволила бы добиться отказа КНДР от ракетно-ядерного потенциала, Западом фактически не сформулировано. Подразумевается лишь, что проблема может решиться сама собой после ликвидации режима, поэтому прилагать особые политические и экономические старания для ее решения ни к чему. А это позволяло КНДР на протяжении десятилетий развивать свою ракетно-ядерную программу практически бесконтрольно в целях изменения в свою пользу баланса сил и укрепления своих переговорных позиций вплоть до ядерного шантажа.