Текст книги "Потсдамская конференция. Как решалась послевоенная судьба Германии и других стран Европы"

«Я уверен, – писал он – что вы поймете, что мы честно придерживались договоренности не заключать сепаратного мира. Когда началась всеобщая капитуляция вражеских войск на наших флангах, я продолжал наступать в центре с целью выйти на встречу с Красной армией. Продвижение было приостановлено после получения заявления советского командования, что сосредоточение значительного числа войск в данном районе боевых действий неизбежно приведет к путанице и сумятице. У нас не было ни малейшего намерения договариваться с кем-либо об условиях сепаратного мира, и мы поступали так в полном соответствии с пожеланиями России.

Когда в 2.40 утра было подписано соглашение о безоговорочной капитуляции, копией которого вы располагаете, еще до того, как прибыло ваше послание, мы потребовали от немецкого командования сообщить нам о времени и месте подписания этого документа в более официальной обстановке. Я был бы рад прибыть в Берлин завтра, в назначенное маршалом Жуковым время, который, как я понимаю, будет представлять советскую сторону…

Мое единственное желание покончить как можно быстрее со всеми формальностями при полном взаимопонимании».

В своем послании в Вашингтон он ставил в известность Военное министерство США о письме Верховного главнокомандования Красной армии и о своем ответе. Он добавил, что ему, возможно, будет необходимо выехать в Берлин для официального подписания Акта о капитуляции, если того пожелает советское командование. Более того, произошедшие события заставили его изменить первоначальные намерения о сроках публичного объявления о капитуляции. Теперь он полагал, что следовало бы с этим подождать до получения окончательного согласия русских.

Советское руководство требовало отложить официальную церемонию. Сталин в своем ответе Трумэну и Черчиллю выражал неуверенность, что приказ немецкого Верховного командования о безоговорочной капитуляции немецких войск на Восточном фронте будет выполнен незамедлительно. Он опасался, что заявление о капитуляции может быть преждевременным и вводящим в заблуждение. Поэтому предлагал отложить ее до тех пор, пока не будет подписан Акт о капитуляции в Берлине, и тогда можно будет уверенно сказать, что немцы прекратили сражаться. Антонов отправил Эйзенхауэру еще одно письмо с той же самой настоятельной просьбой.

Однако Черчилль и Трумэн оба пришли к заключению, что так поступать невозможно. Слухи о капитуляции уже распространялись на Флит-стрит и Уайтхолле. Отсутствие официального подтверждения могло привести к новым бессмысленным жертвам. Поэтому, не желая ждать, когда к ним присоединится Сталин, оба лидера сделали совместное заявление. Случилось так, что народы на Западе в тот день праздновали победу, а в советских газетах о ней ничего не сообщалось, и в российских городах не вывесили флагов.

Утром 8 мая Эйзенхауэр предпринял еще одну попытку убедить русских, что они не пострадают из-за того, что западные союзники прекратили вести боевые действия. Он предложил принять заявление, в котором особо следовало подчеркнуть, что только благодаря совместным усилиям русские и их западные союзники добились капитуляции Германии и что продолжение сопротивления немецких войск будет рассматриваться как нарушение немецкой стороной взятых на себя обязательств в отношении всех стран антигитлеровской коалиции. Таким образом, если какие-то немецкие солдаты не смогут сложить оружие к моменту капитуляции, они лишатся статуса военнослужащих. Западные армии в любом случае окажут поддержку Красной армии в подавлении возможных отдельных очагов сопротивления. Объединенный комитет начальников штабов одобрил это заявление.

Этот документ, адресованный советскому командованию, был принят до отъезда в Берлин американской делегации, которая должна была принять участие в официальной церемонии подписания капитуляции. Эйзенхауэр решил не ехать во избежание возникновения осложнений. Он поручил маршалу А. Теддеру, своему представителю, подписать Акт от его имени. Насколько напряженной была ситуация, говорит его личное послание маршалу, отправленное сразу после отлета американской делегации в Берлин.

«Эта встреча [в Берлине], полностью бывшая затеей русских, заставила меня вздохнуть с большим облегчением после всех моих тревог и беспокойств из-за возможного непонимания, обуревавших меня до последней минуты. Эту тревогу усиливала опытная немецкая пропаганда, которая вдохновлялась желанием немцев сдаться нам, а не русским. Все указывает на то, что немцам на востоке платят той же монетой, в ответ на их действия по отношению к русским в кампании 1941–1942 гг. в России; и теперь они полностью запуганы и страшатся мести со стороны русских…

Откровенно сказать, последние четыре дня были более тяжелыми в физическом и моральном плане, чем последние одиннадцать месяцев этой кампании. Однако, как я уже говорил, наконец-то я обрел уверенность, что между русскими и нами достигнуто полное взаимопонимание и что сегодняшняя встреча пройдет в дружественной обстановке».

Так и случилось. В 9 вечера генерал Кейтель, начальник штаба Верховного командования вермахта, подписал повторно Акт о безоговорочной капитуляции. Только после этого Сталин обратился к русскому народу со словами: «Великий день победы над Германией настал». И добавил: «Советский Союз празднует победу, хотя он и не имел намерения ни разрушать, ни расчленять Германию».

Но Эйзенхауэру пришлось предпринять еще один шаг, чтобы помешать последним усилиям немцев хотя бы на время отсрочить торжество русских. За несколько часов до подписания Акта о капитуляции в Берлине Антонов снова пожаловался Верховному главнокомандующему войск союзников, что южная и центральная группировки немецких войск на востоке все еще не сложили оружия и продолжают сопротивление, пробиваясь на запад. Эйзенхауэр информировал немецкое главнокомандование, что в связи с этими последними донесениями он отдал приказ своим войскам пресекать все попытки прорыва немецких подразделений на запад, блокировать их и задерживать. Солдаты и их командиры будут передаваться Красной армии как нарушители Акта о капитуляции. Такие действия немецкого командования могут рассматриваться как двуличие, и поэтому был отдан приказ о немедленном аресте его высших офицеров, включая Кейтеля, Кессельринга, Йодля и Варлимонта. За эти решительные действия Антонов 10 мая в своем письме выразил «большую искреннюю благодарность».

Попытка бегства на запад Германии немецких солдат в составе целых подразделений была пресечена. Однако небольшие отряды все же пытались уйти от наступавшей Красной армии. Они вливались в жалкие толпы бредущих по дорогам гражданских беженцев. Многие из них были изгнаны из своих домов и деревень, со своей земли, другие бежали, спасаясь от опасности мести.

Подробно описав переговоры о капитуляции немецких армий на Восточном и Западном фронтах, мы не рассказали о проходивших одновременно с этим переговорах между западными союзниками и советским руководством о границах зон ответственности в Австрии и Чехословакии, касавшихся дальнейшей участи немецких войск.

В то время как разделительные линии были тщательно прописаны в посланиях, которыми обменялись Эйзенхауэр и советское главнокомандование, в Австрии еще не было достигнуто никакой договоренности. К середине апреля советская армия была уже в Вене и заняла восточные области Австрии. На этом рубеже она остановилась. Две недели спустя американские подразделения вошли на территорию страны с северо-запада, а французские – с запада. 4 мая немецкий гарнизон в Зальцбурге сдался американцам. На следующий день представитель немецкой армейской группировки в альпийских областях Западной Австрии и Баварии принял условия союзников. Затем 8 мая британские части из Северной Италии вошли в Клагенфурт и совместно с советскими частями установили контроль над землей Штирия. Вскоре Австрия была разделена на четыре зоны оккупации: советскую, американскую, английскую и французскую.

Относительно положения Чехословакии была достигнута договоренность, что к ней следует относиться как к освобожденному от вражеских войск союзнику и в ней не будет установлен оккупационный режим. В то время как советские войска продвигались через восточные области страны, американские подразделения под командованием генерала Дж. С. Паттона в конце апреля перешли ее западную границу и продолжили наступление в юго-восточном направлении вдоль нее. Одновременно вторая группировка американских войск вышла на линию Карловы Вары– Пльзень – Ческе-Буд ейовицы. Черчилль в посланиях Трумэну убеждал его в том, что американо-британским войскам необходимо продвинуться до реки Влтава, которая протекает через Прагу. 28 апреля британский Комитет начальников штабов высказал генералу Маршаллу свое мнение о том, что эта операция могла бы принести большие политические дивиденды. Также до сведения Эйзенхауэра было доведено, что успех операции будет зависеть от того, насколько активными будут действия против немецких войск в Австрии и Дании и что следует воспользоваться любыми неудачными действиями немцев на фронте для продолжения наступления в Чехословакии.

Маршалла одолевали сомнения, и, как он сказал своим подчиненным, он не намерен рисковать жизнями американских солдат. Поэтому генерал пересмотрел проект ответа британцам и заявил, что американские штабисты не будут придерживаться предложенного им плана по военным соображениям. Он объяснил принятое решение тем, что резервы главнокомандующего были и так задействованы повсюду и надеяться на новые подкрепления уже невозможно. Но он оставлял вопрос открытым, утверждая, что Эйзенхауэр может принять для себя решение продвигаться и дальше вглубь Чехословакии с целью окончательного разгрома немецких войск. Таким образом, решение оставалось за ним.

Маршалл задал вопрос Эйзенхауэру, что он думает о причине такого предложения со стороны Комитета начальников штабов британской армии. Эйзенхауэр ответил, что согласно полученным им разведданным Красная армия намеревалась продолжать наступление в долине Влтавы и что он первым делом будет двигаться в направлении городов Пльзень и Карловы Вары и не собирается предпринимать необдуманных действий. Однако он вполне может попытаться вести наступление и дальше. Это объяснялось тем, что появились первые признаки готовности капитулировать у немецких войск в Северо-Западной Европе, и войска могли быть переброшены в нужное место. К тому же американские войска двигались быстрее и продвинулись дальше, чем ожидалось, находясь всего лишь в 60 милях от Праги, в то время как русские – в 100 милях от города. 4 мая Эйзенхауэр сообщил Антонову, что после занятия района Пльзень – Карловы Вары он может выйти к Праге.

Государственный департамент надеялся, что он добьется осуществления своего тактического плана. 5 мая госсекретарь Грю положил на стол Трумэна меморандум, в котором приводились обоснованные доводы в пользу дальнейшего продвижения американских войск в Чехословакии. Это было мудрым и оправданным политическим решением. Ход рассуждений в меморандуме был таким же, как и у Черчилля, и предложения, содержавшиеся в нем, отличались от всех тех советов, что давались президенту в то время. У нас были все основания ожидать от Советов сотрудничества в отношении Австрии и Чехословакии. Но, к большому сожалению, советское руководство полностью отказалось с нами сотрудничать. Так, оно признало временное правительство Австрии без предварительных консультаций с нами и британцами; оно затягивало ответ на понятную просьбу разрешить нашему дипломатическому корпусу иметь своих представителей при чехословацком правительстве. Однако Государственный департамент полагал, что была настоятельная необходимость в переговорах и что следовало использовать сложившуюся военную обстановку в наших политических целях. Он рекомендовал, чтобы американское командование отдало приказ о продолжении наступления американских войск в восточном направлении от Влтавы. В этой связи департамент указал на то, что советское руководство пыталось заручиться согласием американцев о переводе в их зону оккупации части области Верхняя Австрия к северу от Дуная, в которую вошла 3-я американская армия. Смысл во всем этом был тот, что если американские войска выйдут на реку Влтава на всем ее протяжении, то тогда США смогут вести переговоры с Советским Союзом на равных условиях как в отношении Австрии, так и Чехословакии. В противном случае советская сторона будет и дальше игнорировать американские протесты.

Однако эта операция так и не была осуществлена. Ответ Антонова, который получил Эйзенхауэр, не позволил ему решиться на дальнейшее наступление. Советское Верховное главнокомандование обратилось к союзным вооруженным силам в Чехословакии с просьбой не пересекать «первоначально обозначенную линию». Антонов подчеркнул, что Красная армия остановила продвижение в районе Нижней Эльбы в Германии по просьбе Эйзенхауэра. Главнокомандующий пошел навстречу просьбе Антонова. Красная армия вошла в Прагу. Немецкие войска частью сдались американцам – в месте соприкосновения с ними, частью русским. Период сепаратной военной оккупации Чехословакии начался.

Рядовые солдаты и гражданские лица в войсках коалиции и не подозревали, какая выдержка и осторожность требовались со стороны командующих, чтобы избежать раскола в рядах союзников во время окончательной капитуляции противника. Для них ничто не могло омрачить дни победы. В Британии царило всеобщее ликование. В Соединенных Штатах у людей было чувство удовлетворения и одновременно глубокой обеспокоенности, ведь еще предстояло закончить войну с Японией. В Москве американское посольство окружили шумные толпы жителей столицы, которых переполняли искренние и дружеские чувства. Членов посольства и американской военной миссии сердечно приветствовали и качали на руках. Даже декана Кентерберийского собора пронесли по улицам Москвы на плечах москвичей.

Главы трех держав направили друг другу теплые поздравления. Но даже когда солдаты обнимались и матери плакали слезами благодарности, государственные деятели, до сих пор стоявшие в одном строю, начинали испытывать все большее отчуждение.

В те две недели, что прошли со дня капитуляции Германии, американские и британские власти должны были напряженно думать над тем, чем ответить на требования и претензии Москвы. Их беспокоили намерения коммунистической России в отношении тех стран Европы и областей Дальнего Востока, которые могли оказаться в сфере их влияния и контроля. Суждено ли им было, избавившись от жестокого правления стран оси, перейти под жесткий контроль советского правления? Было ли обречено на забвение сотрудничество стран, что выиграли войну? Или имелась возможность сохранить его для достижения справедливого и мирного будущего? Различий, существовавших между союзниками, после всех клятв в совместной борьбе военного времени, было достаточно, чтобы повлиять на власть и роль в послевоенном мире. Прочие неудачи в достижении соглашения о зонах влияния начали обращать взаимное уважение в агрессивное неприятие друг друга. И новые вопросы появились в повестке дня, как только военные проблемы перестали быть основными.

Теперь мы должны рассмотреть эти новые тенденции, а затем уделить внимание предложениям и усилиям, предпринимаемым Западом для выработки справедливой для всех народов программы на будущие времена.

Часть вторая
Время тревог

Глава 3
Партия на три голоса

В совместном хоре стран коалиции любой человек мог услышать стройное и слаженное исполнение основной темы его участниками. Но постепенно начинали звучать ноты дисгармонии. Теперь, когда общий враг был повержен, возник вопрос: распадется ли коалиция, когда у каждого ее участника свой путь в истории, у каждого свои цели и опасения? Или чувство партнерства будет и дальше объединять их?

Пострадать могли все, в случае если не удастся сохранить единство, сложившееся во время войны. Не станет ли следующая, возможно, последняя миля на их общем пути продолжением уже имевших место в истории войн всех против всех? Или она станет поворотным пунктом и откроются перспективы на будущее? Или победители займутся подготовкой к новому и ужасному акту трагедии человечества? Или они будут достаточно смелыми, сделают все возможное, чтобы мир вновь не постигла катастрофа, и докажут, что народы могут жить в мире? Невозможно было надеяться на то, что люди, приверженные своим национальным святыням, пойдут по стопам святого Франциска. Но последуют ли они тому кодексу поведения, основание для которого заложили решения, принятые в Сан-Франциско?

История напоминает нам о том, что судьбу послевоенного, а возможно, и последующих поколений определяют те решения, которые были приняты в первые месяцы после окончания великой войны. Поскольку пророки не выступали прежде в роли дипломатов, настало время призвать дипломатов стать пророками.

Глава 4
Резкое сокращение помощи по ленд-лизу

Ни одно решение в это время не было принято столь поспешно, как постановление о резком сокращении помощи по Акту о ленд-лизе. Едва успели высохнуть чернила на Акте о безоговорочной капитуляции Германии, как американское правительство дало понять, что оно не собирается в дальнейшем осуществлять поставки вооружений и продовольствия своим союзникам (Британскому Содружеству наций, Советскому Союзу и другим более мелким сателлитам). Исключение делалось для тех сил, что сражались на Тихом океане. Это решение стало шокирующим для всех. По причине того, что оно было принято без всякого предварительного оповещения и без проведения консультаций, в условиях стремительно менявшейся обстановки, последствия его были, к сожалению, весьма ощутимыми.

Щедрость, проявляемая даже ради общих целей и интересов, обходится дорого. Когда в отношениях между дарителем и одаряемым появляется некая напряженность, у дарителя появляется потребность перестать оказывать помощь. Так и произошло в случае помощи Советскому Союзу по Акту о ленд-лизе.

В последующие после окончания Ялтинской конференции месяцы, когда действия советского руководства стали провокационными и вызывавшими обеспокоенность, американские официальные лица задумались о необходимости регулировать поставки бесплатного продовольствия Советскому Союзу. Представлявшие интересы Соединенных Штатов в Москве посол У.А. Гарриман и глава военной миссии генерал-майор У.Ф. Дин пришли к выводу, что настало время принять окончательное решение. Оба были возмущены безразличным, как они считали, отношением к справедливым американским просьбам о сотрудничестве.

Они призвали американское правительство, во-первых, потребовать от советского руководства обосновать необходимость поставки того или иного вооружения в имевшемся списке для успешного ведения боевых действий. Во-вторых, проявить большую твердость в отношении советских просьб о поставках продовольствия и различного оборудования с учетом того факта, предназначено ли оно для нужд войны или же для послевоенного восстановления народного хозяйства. В-третьих, потребовать некоторых услуг в ответ на предоставленные преференции.

В основном эти предложения не были приняты в Вашингтоне вплоть до конца войны с Германией. Для этого было множество причин. Американские войска на Западном фронте координировали все операции с действиями русских на Восточном фронте. Поэтому нельзя было предпринимать какие-либо шаги, угрожавшие сотрудничеству. Рузвельт и Хопкинс были полны решимости поддерживать и впредь дружественные взаимоотношения двух стран; они питали надежду на взаимопонимание со стороны Москвы ради достижения общей цели – установление эры длительного мира. Другой причиной было нежелание военных властей в Вашингтоне предпринимать какие-либо шаги, которые могли задержать вступление Советского Союза в войну на Дальнем Востоке. К тому же чиновники Госдепа были заняты подготовкой конференции в Сан-Франциско и не хотели, чтобы им помешали в этом чьи-либо непредвиденные действия.

Все причины, за исключением первой, продолжали оставаться актуальными и после разгрома Германии. Однако необходимо было действовать строго в рамках закона.

Лео Кроули, ответственный за программу ленд-лиза в Управлении внешнеэкономических связей, прежде был ответственным работником коммунального хозяйства в Висконсине. Если бы не его вовлеченность в политику, он, возможно, стал бы изоляционистом и выступил бы против американской поддержки Британии и Советского Союза. Но теперь он был обязан выполнить распоряжение конгресса и прекратить помощь накануне победы.

В тот самый день, когда было объявлено о капитуляции Германии, Кроули вместе с госсекретарем Грю передал президенту Трумэну на подпись письменное распоряжение о немедленном прекращении помощи по ленд-лизу нашим союзникам в Европе. Президент завизировал его. По его словам, он не представлял себе, к каким последствиям это могло привести. «То, что мне предложили, – писал он позднее, – имело смысл. Теперь, когда Германия вышла из войны, помощь следовало сократить. Они просили меня подписать документ. Я взял ручку и, не прочитав его, подписал».

Полученное распоряжение было быстро выполнено. Последовало предписание отменить отправку всех грузов по ленд-лизу, складированных в портах, на фабриках и находившихся в процессе перевозки. Была прервана погрузка на все суда, находившиеся в портах Атлантического побережья, Мексиканского залива и Тихого океана, кроме судов, направлявшихся в Советский Союз с грузом, предназначенным для ведения боевых действий против Японии. Даже некоторые суда, уже вышедшие в море и взявшие курс на Россию, были вынуждены вернуться в американские порты. Москва сразу же заявила протест. Русские всегда считали предоставление им необходимой помощи само собой разумеющейся обязанностью Америки и внезапное ее прекращение расценили как попытки заставить Россию пойти на уступки в других вопросах.

Предпринятые действия были актом доброй воли в отношении конгресса и обоснованным ответом Советскому Союзу, который преследовал только свои цели. Однако сразу же было признано, что проведение в жизнь этого важного распоряжения дало повод для множества претензий. Вследствие этого американское правительство поспешило внести необходимые поправки. 11 мая с одобрения президента был принят закон о ленд-лизе. Были отклонены требования к судам с грузом по ленд-лизу, находившимся на пути в Советский Союз, вернуться в порты Соединенных Штатов. Судам разрешили продолжить плавание в порты назначения. Все суда, стоявшие у причалов в американских портах и ожидавшие погрузки, должны были принять все грузы по ленд-лизу и выйти в море по расписанию. Однако было оговорено, что последующие поставки вооружений и других грузов в Советский Союз для войны с Японией будут ограниченными.

В результате дальнейшего рассмотрения закона о ленд-лизе, в котором приняли участие Объединенный комитет начальников штабов и военный министр, были одобрены действия по его реализации. Было принято также решение обязать Советский Союз информировать о конкретном предназначении получаемой помощи, действительно ли она идет на войну с Японией. Советская сторона, в принципе, не возражала против этих юридически и административно обоснованных мер. Но Сталин впоследствии выказал явное недовольство союзникам по поводу этих, как он сказал, поспешных и необдуманных действий.

Из всех получателей помощи по ленд-лизу у Великобритании было больше всего причин быть недовольной ее резким сокращением. Страна использовала свои ресурсы в неограниченном количестве, доверяя американским партнерам, надеясь, что они окажут помощь в восстановлении мирной жизни после войны. Большинство иностранных инвестиций и фондов были потрачены на военные нужды. Значительная часть британского флота была потеряна. Экспортная торговля сократилась почти на ²/₃ по сравнению с довоенным временем. Запасы продовольствия и импортного сырья приблизились к критическому уровню. Для восстановления промышленности, ремонта железных и автомобильных дорог, для увеличения объемов экспорта было необходимо значительное количество сырья и различного оборудования.

Британское правительство надеялось, что ее не затронет резкое сокращение американской помощи. Это обещал президент США Рузвельт в разговоре с Черчиллем во время их встречи в Квебеке 14 сентября 1944 г. Британия должна была получить различной помощи на сумму 7,5 млрд долларов. Также правительственный комитет (Стеттиниус, Моргентау и Кроули) рекомендовал поставить для стран Британского Содружества наций в первый послевоенный год военного снаряжения на 2,7 млрд долларов и другой продукции на 2,8 млрд долларов. Было подчеркнуто, что такая программа поможет высвободить рабочие руки и найти ресурсы для перевода военной промышленности на мирную продукцию, для повышения уровня жизни народа и возрождения экспорта. Подобные оценки были представлены Комитету сената США по международным отношениям во время проведения им слушаний о пролонгации Акта о ленд-лизе, которые состоялись за месяц до окончания войны.

Внезапное и почти полное прекращение помощи удивило и расстроило британские власти. Сэр Джон Андерсон, канцлер казначейства, хотел выяснить, что американское правительство намеревалось предпринять, чтобы выполнить договоренность в Квебеке. Тогда как он пытался получить кредит для обеспечения жизненных потребностей Великобритании, Черчилль и Комитет начальников штабов стремились добиться помощи по ленд-лизу для британской армии, воевавшей на Тихом океане, и для содержания ее оккупационных сил в Германии и Австрии.

Отказ от системы взаимной поддержки и помощи серьезно повлиял на участников коалиции, но не привел к разрыву взаимоотношений между ними. Кто знает, как развивались бы в дальнейшем события, если бы программу ленд-лиза сменила другая программа с таким же объемом помощи для поддержания мирных усилий стран, выступивших единым фронтом против Германии? Возможно, это предотвратило бы их расхождение во взглядах, которое проявлялось все явственнее. Но такое было невозможно, потому что противоречий между Западом и Советским Союзом накопилось уже достаточно.