Текст книги "Вселенная Айн Рэнд. Тайная борьба за душу Америки"

5. Отступники

Джон Эллисон высказал убедительный довод, когда упомянул, что вера опасна, поскольку недоказуема. Это касается любой религии или культа. Вообще говоря, то же самое можно сказать и относительно объективизма. У политических и философских движений не бывает горячих сторонников или ненавистных отступников. Оппонентов там не поносят как грешников. Не изгоняют инакомыслящих. Не обливают грязью тех, у кого возникли личные трения с лидером движения. А в объективизме все это есть.

Самые известные вероотступники – это Натаниэль и Барбара Брандены, самые выдающиеся помощники Рэнд. Оба они живы, оба говорили со мной – Барбара заметно дольше, чем Натаниэль, который долгие годы был вторым лицом в иерархии объективистов.

Натаниэль (настоящее имя Натан Блюменталь) родился в Онтарио и был студентом Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, когда написал восторженное письмо Рэнд и получил приглашение посетить ее на ранчо в долине Сан-Фернандо. Невеста Брандена, Барбара (урожденная Вайдман), тоже из Канады, вслед за Натаниэлем вошла в число приближенных Рэнд. Когда в начале 1950-х годов они переехали в Нью-Йорк ради учебы в Нью-Йоркском университете, Рэнд тоже переехала в этот город. Вокруг них сформировался так называемый «Коллектив», который в первые годы состоял в основном из родственников и друзей Барбары, приехавших из Канады. Среди них был и ее кузен Леонард Пейкофф, и подруга Барбары, которая только что вышла замуж за неотесанного парня, экономиста по имени Алан Гринспен.

Нет смысла снова в подробностях пересказывать, что произошло в дальнейшем, как бы любопытно это ни было. В наши дни это называется «сексуальные отношения ненадлежащего характера». Связь Рэнд с Бранденом началась в 1955 году, после того как они получили вымученное «согласие» своих супругов. Расстались они в 1968 году, когда Бранден увлекся молодой женщиной, на которой тоже не был женат. Барбара Бранден рассказала эту печальную историю целиком в 1986 году, в книге «Страсть Айн Рэнд». В 1999 году по книге сняли фильм с Хелен Миррен в роли Рэнд и Джули Делпи в роли Барбары. Натаниэля сыграл Эрик Штольц, а Фрэнка О’Коннора – Питер Фонда. Хелен Миррен в роли Рэнд, увлеченной сексуальными отношениями, стала, должно быть, одним из самых больших открытий в истории телевизионных фильмов, и отзывы на картину были очень противоречивыми. В обзоре «The New York Times» сказано, что «даже достойная восхищения Хелен Миррен не смогла убедительно воплотить образ главной героини, безумной старухи Айн Рэнд»[67]67
  Wertheimer R. TV Weekend: The Ayn Rand Cliffs Notes: Philosophy as Foreplay // New York Times. May 28, 1999.


[Закрыть]. Какими бы достоинствами ни обладал фильм, он, как и книга, весьма способствовал окончательному уничтожению репутации Рэнд.

В начале 1960-х годов, когда Айрис Белл вошла в кружок приближенных Айн Рэнд, «отлучения» уже стали в объективизме обычным делом. После разрыва с Бранденами Рэнд начала превращаться в настоящую психопатку. Приверженцы бежали один за другим, возмущенные ее оскорбительным поведением: например, травлей членов «Коллектива» из-за их взглядов на искусство, – или изгонялись с глаз долой за малейшее появление неуважения. Из сильно сократившегося «Коллектива», из тех немногочисленных его членов, которые сохранили верность своей наставнице и не были ею изгнаны, наиболее заметными фигурами являются Пейкофф и Алан Гринспен.

Изгнания и чистки продолжались и спустя долгое время после смерти Рэнд. Самое последнее кровопускание случилось в конце 2010 года и затронуло члена попечительского совета Института Айн Рэнд, Джона Маккаски[68]68
  Подробности этого на удивление пустого раздора можно почерпнуть на различных веб-сайтах, посвященных объективизму. См., напр.: Parille N. The McCaskey Schism // The Objectiblog. September 19, 2010 (URL: http://objectiblog.blogspot.com/2010/09/mccaskey-schism.html). Точка зрения Маккаски изложена на сайте по адресу: http://www.johnmccaskey.com/resignation.html.


[Закрыть]. Как и в случае прежних скандалов, грязное белье Маккаски полоскали только в рэндианских кругах. Даже когда у Рэнд случился разрыв с Бранденом, это событие почти не упоминалось в прессе. Маккаски, университетский преподаватель и объективист из попечительского совета Института, раскритиковал в узком кругу книгу, предисловие для которой написал Пейкофф. Пейкофф отправил электронное письмо юрисконсульту «Goldman Sachs», который был также сопредседателем совета директоров Института Айн Рэнд. В этом письме говорилось: «Когда отличную книгу, спонсированную институтом и опубликованную под моим именем (надеюсь, вы еще помните, кто я и каков мой интеллектуальный статус в объективизме), осуждает член совета директоров института, который я же и основал, кто-то должен уйти, и уйдет. И кто именно – решать вам». Пейкоффа никогда нельзя было упрекнуть в излишней скромности.

Хотя Маккаски доставал для Института Айн Рэнд деньги, это не имело значения. Он оскорбил Леонарда Пейкоффа. Далее в электронном письме говорилось: «Как сказала бы Айн, в адской иерархии он поднялся на следующую ступень, но объективизм от этого не стал прагматизмом». Маккаски тут же ушел, назвав высказывания Пейкоффа «оскорбительно несправедливыми».[69]69
  Письмо опубликовано на веб-сайте Дж. Маккаски по адресу: http://www.johnmccaskey.com.


[Закрыть]

Очень похже на семейную ссору. Впрочем, это она и есть. Как часто бывает в сектах, окружение духовного лидера превращается в многочисленную, закрытую, неблагополучную семью. На фотографиях оттенка сепии, сделанных в 1950–1960-е годы, внутренний круг Рэнд представлен молодыми людьми, собравшимися послушать представителей старшего поколения, поговорить с ними. Эти снимки напоминают мне семейные фотографии той эпохи, только без детей. Когда я поделился своим наблюдением с Барбарой Бранден, она согласилась: «Нас объединяли общие ценности, всем нам было как-то одиноко во враждебной вселенной, – сказала она. – И у нас действительно было ощущение, что мы в семье. Мы заботились друг о друге, нам было приятно проводить время вместе».

Это была семья, в ней случались крупные ссоры и охлаждения отношений, как бывает в настоящих семьях, когда родственники прекращают общение на долгие годы. Барбара не разговаривала со своим кузеном Леонардом Пейкоффом с 1968 года. В документальном фильме о Пейкоффе, который распространяется на DVD в узких кругах и называется «Леонард Пейкофф. Своими словами», главный герой упоминает, что с Рэнд его познакомила кузина. Он не уточняет, что этой кузиной была Барбара Бранден. Ни Барбара, ни Натаниэль не упоминаются в этом фильме, в этом поразительном образчике самолюбования. Все потому, что, порвав с Рэнд, для Леонарда они перестали быть личностями.

В секте Рэнд 1950–1960-х годов любой изгнанный из семьи считался воплощением зла. «Словом „зло“ объективисты разбрасывались направо и налево», – сказала Барбара. Изгнанника все осуждали, иногда публично. Его избегали. Он попросту переставал быть личностью.

Изгнание Бранденов, или «Разрыв», как называют это событие объективисты, было самым значительным расколом в рэндианских кругах при жизни Рэнд, настоящая «охота на ведьм». Барбаре теперь уже за восемьдесят, и когда-то она была близка с Рэнд, как дочь бывает близка с матерью – правда, в данном случае мать спала с мужем дочери. Мне не удалось подвести Барбару к разговору о том давнем скандале, но фильм мы обсудили. Ей вовсе не нравилось, что в фильме сделан такой акцент на сексе, но ее мнения никто не спросил. Она сказала, что Питер Фонда, изображая добросердечного рогоносца Фрэнка О’Коннора, злополучного мужа Рэнд, играл очень трогательно. Ему прекрасно удался образ человека с истерзанной душой, имевшего несчастье жениться на Айн Рэнд.

Экранизация «Страсти Айн Рэнд» – это, конечно, не «Гражданин Кейн», но все-таки она гораздо лучше потрепанного критиками фильма «Атлант расправил плечи», вышедшего в апреле 2011 года. Более того, книга Барбары выдержала испытание временем. Пейкофф сперва заявил, что все в ней описанное – полная выдумка (утверждая при этом, что книги не читал). Однако позже, в документальном фильме Института Айн Рэнд «Смысл жизни», даже он вынужден был признать, что главное откровение книги – существование интимных отношений между Рэнд и ее молодым помощником, Натаниэлем Бранденом – правда. Началось все по взаимному согласию, но со временем выродилось в домогательства. Когда Бранден захотел прекратить сексуальные отношения, Рэнд не потерпела отказа. Она не просто порвала с ним, она попыталась его уничтожить. Она писала гадости об обоих Бранденах, в особенности о Натаниэле, во всех объективистских журналах[70]70
  Rand A. To Whom It May Concern // The Objectivist. Vol. 7. May 1968 (September 15, 1968). Palo Alto, Calif.: Palo Alto Book Service, 1982. P. 449.


[Закрыть]. Однако все, кто удосужился всерьез задуматься над этой ситуацией, за исключением разве что самых упертых объективистов, приняли сторону Бранденов.

У меня состоялся короткий телефонный разговор с Натаниэлем Бранденом, которому теперь за восемьдесят, и он говорит едва слышным голосом. В отличие от бывшей жены, которая с радостью шла на общение, брать у него интервью было все равно что тянуть зуб. Он взмолился о пощаде минут через пятнадцать. Не знаю, устал ли он, или ему просто не понравились мои вопросы. Подозреваю, что имели место обе причины.

Несмотря на проклятие, которое Рэнд наложила на Натаниэля, словно старая цыганка в дешевом кинофильме, он неплохо устроился в пострэндианскую эпоху. После разрыва с Рэнд он сделал карьеру уже не в объективизме, а в популярной психологии, написал много книг о повышении самооценки и весьма откровенные воспоминания «Мои годы с Айн Рэнд». В целом он не претендовал на высокое положение в объективистской иерархии, хотя время от времени и мелькал на общих фотографиях. «У меня большие проблемы со здоровьем. Я, можно сказать, удалился от мира», – пояснил он. По-видимому, политическая борьба не особенно интересовала Натаниэля, но свое мнение по поводу «Движения чаепития» он имел, причем не особенно лестное. «В целом их взгляды не слишком разумны, – сказал он. – У меня нет разногласий с „Чаепитием“, но я не понимаю, чего они хотят добиться в долгосрочной перспективе».

В традиционных политических, философских или социальных движениях закаленные бойцы вроде Бранденов считались бы ценным ресурсом, а их разрыв с Рэнд никто бы не принимал во внимание за давностью лет. Однако объективизм можно назвать каким угодно движением, только не традиционным. Институт Айн Рэнд, где по-прежнему все решает Пейкофф, продолжает относиться к Бранденам как к чудовищным предателям, хотя обвинения Рэнд против них были сплошной клеветой, и оба они остаются ярыми защитниками объективизма и трудов Рэнд. «Ему [Пейкоффу] известно лишь то, что Айн порвала со мной. И это все, что ему следует знать. Я – воплощение зла. Или даже сам дьявол во плоти», – лаконично заявила Барбара. В пропагандистском фильме «Смысл жизни», выпущенном с одобрения Института Айн Рэнд, о Бранденах упоминается лишь мимоходом и весьма пренебрежительно. Об их участии в общей истории было решено умолчать. И это не случайность. Создатели фильма были допущены к архивам института на том условии, что они не станут брать интервью у Бранденов и постараются не упоминать о них в фильме[71]71
  Walker J. The Ayn Rand Cult. P. 193.


[Закрыть]. Ни у одного из супругов не взяли интервью и для «Ста голосов» – устной истории, опубликованной Институтом Айн Рэнд в конце 2010 года. В нее вошли отредактированные расшифровки бесед со всеми, кто хоть как-то соприкасался с Рэнд, начиная с ее сестры, живущей в России, и заканчивая актером Робертом Стэком, чьи выступления на телевидении нравились Рэнд. И не было сказано ни слова от имени двух людей, сыгравших важнейшую роль в объективистской истории.

В самом деле, невероятно, что такой богатый источник сведений о Рэнд полностью игнорируется руководителями Института Айн Рэнд. По-моему, это отличный козырь для противников объективизма. Брандены занимают положение, доступное очень не многим из ныне живущих: они участвовали в движении объективизма с самых его истоков. До разрыва с Рэнд Натаниэль и Барбара Брандены были ее главными помощниками, а за ними уже следовали Пейкофф и Гринспен, занимавшие в рэндианской иерархии примерно одну и ту же ступень. Именно Барбаре и Натаниэлю Рэнд доверила в 1962 году составление хвалебной книги «Кто такая Айн Рэнд?». Как главный лектор Института Айн Рэнд Натаниэль Бранден стал эдаким Элмером Гантри от объективизма. И Натаниэль, и Барбара вместе с Рэнд выпускали объективистскую литературу. Натаниэль принимал участие в антологиях Рэнд, много писал для ее бюллетеня, а значит, являлся вторым по значимости автором рэндианской доктрины – после самой Рэнд.

Учитывая историю Барбары Бранден, мне не терпелось услышать ее мнение о возрождении интереса к Рэнд. Стороннему наблюдателю может показаться, что Рэнд никогда не была настолько популярна, как сейчас, – даже в те времена, когда достигла вершины славы, – после выхода «Атланта», в конце 1950-х – начале 1960-х годов. Барбара со мной согласилась. В те времена, заметила она, многие объективизма чуждались: «То был период, когда идеи Айн были в новинку, их все осуждали – действительно все». Но теперь ситуация изменилась кардинально. «То, что происходит сейчас, весьма примечательно.

Айн приобретает все большее влияние, особенно в политике. Ничего подобного до сих пор не было. Ее влияние громадно. И оно повсюду», – сказала Барбара. И что, по ее словам, особенно примечательно, «долгие годы Рэнд игнорировали настолько, насколько возможно. Теперь все иначе. Ее невозможно игнорировать».

В первые двадцать лет их знакомства, когда Барбара входила в ближайшее окружение Рэнд, та была едва ли не парией. «Знаете, – сказала Барбара, – когда вышел „Атлант“, Айн была очень расстроена. Да, продажи оказались высокими и продолжали расти, а письма поклонников приходили пачками, но ни один из видных общественных деятелей не высказался в ее поддержку. Она переживала это очень болезненно. А сегодня видные деятели из самых разных областей говорят о ней повсеместно». И Барбара, эта изгнанная королева радикального капитализма, перечислила мне имена комментаторов канала «Fox», которые постоянно упоминают Рэнд, – с таким восторгом, словно принадлежала к числу новообращенных, а не отверженных.

Для Барбары причина воскрешения Рэнд очевидна: нация находится в плачевном положении. Люди ищут выхода из сложившейся ситуации «и видят в Айн Рэнд реальную альтернативу». В эпоху послевоенного благоденствия, когда «Атлант» только вышел из печати, ситуация существенно отличалась от нынешней. Профсоюзы были гораздо сильнее, и даже в правление Эйзенхауэра сохранялось куда больше уважения к традициям, либерализму, ценностям «Нового курса», чем сегодня, когда радикально настроенные «правые» критикуют все священные символы прогресса – от публичного радио до регулирования рождаемости и программы Medicare.

Рэнд была «страшно изолирована» на всем протяжении 1950-х годов, сказала Барбара, «и так продолжалось многие годы. Теперь ситуация иная». Барбара приветствовала наступление новой эры и была согласна с мнением многих последователей Рэнд, что та, пусть будучи не идеальным человеком, создала в высшей степени рациональную философию.

Возрастание интереса к Рэнд Барбара начала замечать во времена администрации Джорджа Буша. «Мне кажется, в то время люди окончательно лишились политических иллюзий, – сказала Барбара, – и осознали, что страна движется совершенно не в том направлении. Поэтому они начали выступать против либерализма, понимая, что пользы от него никакой». Затем избрание Барака Обамы, «страшнейшее бедствие для нашей страны», помогло Рэнд подняться еще выше. «Тогда-то, я думаю, катастрофичность либерализма и проявилась как никогда раньше».

Можно не согласиться с ее отрицательным взглядом на либерализм, однако в одном ее оценка чрезвычайно точна. Обама действительно открыто признавался в своем прогрессивизме, что, насколько я понимаю, должно было спровоцировать ответную реакцию. И спровоцировало. Имя ей было «Рэнд». Обама стал хозяином Белого дома в период самого страшного экономического упадка со времен Великой депрессии, и в этом упадке обвиняли его, пусть даже он много раз справедливо замечал, что все началось раньше. И хотя Обама убедительно выказывал себя вестником перемен, после 20 января 2009 года он восстановил статус-кво. И Барбара сказала мне: «Люди не могут не замечать, что с этим статусом-кво что-то не в порядке. Сильно не в порядке».

Уверен, Барбара говорила словами своей давней наставницы, утверждая, что в 2008 году финансовый кризис показал «людям, что нужно искать альтернативу сложившемуся положению вещей. Именно оно привело нас к депрессии, и мы не выйдем из нее, делая ровно то же самое, что делали до сих пор». Пока в прессе и в исследованиях кризиса, в том числе проводимых комиссией по расследованию его причин, в центре внимания остаются действия банкиров и промахи регулирующих органов, объективизм выигрывает и вырывается вперед благодаря ревизионистской истории кризиса, где вся вина возлагается непосредственно на правительство. Когда я осторожно высказал Барбаре стандартную точку зрения, что кризис, возможно, стал результатом неконтролируемого капитализма, она ответила, как ответила бы сама Рэнд: «Мы не видели неконтролируемого капитализма уже лет сто пятьдесят».

Да, это мнение, наверное, близко к типичному праволибертарианскому взгляду на кризис, однако его высказывает вовсе не типичная представительница правого крыла либертарианцев. Его высказывает пионерка объективизма, женщина, присутствовавшая при создании «кредо», которое столь многое обещает после событий 2008 года. Более того, эта самая женщина убедила Алана Гринспена в далеких 1950-х годах, что правительство не должно заниматься выдачей лицензий на ведение банковских операций. Об этом бегло упоминается в мемуарах Натаниэля Брандена, однако совершенно обойдено вниманием в «Страсти Айн Рэнд».[72]72
  Branden N. My Years with Ayn Rand. San Francisco: Jossey-Bass, 1999. P. 112.


[Закрыть]

«Это было на вечеринке, если я ничего не путаю. И каким-то образом – не помню, как именно, – всплыла эта тема. Мы просто разговаривали с ним и как-то заговорили и об этом, и я высказала свою точку зрения. По-видимому, для него это было важно, – вспоминала Барбара. – Я ужасно собой гордилась, но я не экономист». Зато Гринспен был экономистом, консультантом по экономике, влияние которого среди некоторых ведущих производственных компаний Америки было очень велико. «Я, наверное, не смогла бы сказать по этой теме ни слова сверх того, что сказала» Гринспену, признавалась она, считая свои познания в банковском деле крайне скудными.

В увесистых мемуарах Гринспена 2007 года под заглавием «Эпоха потрясений» нет ни слова о том разговоре. Есть лишь беглое упоминание о дружбе с Бранденами. Гринспен изображает свое увлечение философией Рэнд как юношескую страсть, как подростковое увлечение музыкой группы «Deep Purple». В послесловии к изданию в мягкой обложке, опубликованному в разгар финансового кризиса, Гринспен излагает свою версию разразившегося кошмара. Гринспен там в своем репертуаре: многословный, выражающийся витиевато, но неуклонно ведущий свою главную линию параллельно линии Рэнд. Никаких новых законов регулирования финансовых рынков не нужно. «Если наша цель материальное благополучие, – пишет он, – я не вижу альтернативы глобальному рыночному капитализму».[73]73
  Greenspan A. The Age of Turbulence. New York: Penguin, paperback edition, 2008. P. 529.


[Закрыть]

Барбара, кажется, как и прежде, верна философии Рэнд, однако весьма критично настроена по отношению к нынешним лидерам объективизма. Она назвала Институт Айн Рэнд рассадником «фундаменталистов от объективизма», подозревая, что их бескомпромиссный взгляд на объективизм лишь вредит делу. По ее словам, «они делают кое-что хорошее, распространяют книги Рэнд, но, кажется, приносят больше вреда, чем пользы своим фанатизмом и догматизмом».

Закономерно возник вопрос, ответ на который мне хотелось найти: всегда ли объективизм бывает фанатичным и догматичным? Существует ли такое явление, как «умеренный объективизм», способный подстраиваться под требования времени и несколько смягчать свои взгляды?

В иудаизме есть реформаторская ветвь. У христиан есть унитарная церковь. Возможно ли нечто подобное для последователей гранд-дамы радикального капитализма?

Нашлось ли на земле место для Первой реформаторской церкви Рэнд?

6. Раскольник

Из череды многочисленных скандалов, изгнаний и исходов, неприятных событий, случавшихся в разное время в движении Айн Рэнд, начиная с Брандена и заканчивая недавним скандалом с Маккаски, один случай выделяется особо, и его отголоски ощущаются до сих пор, хотя прошло почти двадцать лет. Этот раскол в рядах рэндианцев оказался таким же важным и бесповоротным, как разрыв с Бранденом, но о нем можно рассказывать детям до шестнадцати.

Большинство внутриобъективистских склок никак не тревожили окружающих. Но эта склока особенно примечательна, потому что затрагивает взаимоотношения между рэндианцами и большой группой их пасынков-либертарианцев. Если конфликт разрешился бы, объективизм стал бы сильнее, а его противники не ощущали бы той уверенности, какую ощущают сегодня.

Для всего мира либертарианцы и объективисты – примерно одно и то же. На самом же деле это не просто отдельные движения, но и жестокие конкуренты, и особенно жестоко проявляют себя объективисты. Если хотите подразнить ортодоксального объективиста, назовите его либертарианцем. Именно это сделал в своих мемуарах Гринспен, когда сказал: «Рэнд написала „Источник“, чтобы проиллюстрировать философию, к которой пришла, – философию, которая особенно выделяет рассудок, индивидуализм и осознанный эгоизм. Позже она назвала это объективизмом, сегодня ее назвали бы либертарианкой»[74]74
  Greenspan A. The Age of Turbulence. P. 40.


[Закрыть]. Возможно, и так. Но это было бы неверно, и как ветеран объективистов Гринспен отлично это знал. Гринспен откровенно попытался скрыть экстремистский характер радикальной, антиправительственной, атеистической и, для огромного количества людей, ошеломляюще аморальной системы верований Рэнд.

У либертарианцев и объективистов много общего, но либертарианцы с самого начала чертовски раздражали Рэнд. На заре либертарианского движения, в начале 1970-х годов, они многим казались каким-то странноватым правым крылом Новых левых, унаследовавшим их анархический, антигосударственный дух. Рэнд же попросту отмахнулась от них[75]75
  Rand A. Don’t Let It Go (Part II) // The Ayn Rand Letter. Vol. I. № 6. December 6, 1971. P 19.


[Закрыть]. «Я не одобряю их, я не согласна и никак не связана с этой новейшей вариацией каких-то консерваторов, так называемых „правых хиппи“, которые переманивают на свою сторону самых юных или самых невнимательных моих читателей, заявляя, будто следуют моей философии, и в то же время оправдывая анархизм», – писала Рэнд в своей брошюре 1971 года.[76]76
  Rand A. Brief Summary // The Objectivist. September 1971. P. 1090.


[Закрыть]

Ее подвели недостаток воображения, тотальная политическая слепота и непредусмотрительность, потому что за последующие годы либертарианство заматерело и превратилось в то влиятельное политическое движение, каким является сегодня. Я сильно сомневаюсь, что Рэнд стала бы переживать по поводу потери товарищей или утраты влияния. Не в ее характере было заботиться о тех, кого она считала нестоящими. В наши дни Институт Айн Рэнд по-прежнему разделяет неприязнь Рэнд к либертарианцам, и на главной странице его сайта размещены выдержки из лекций Рэнд, в которых она поносит либертарианство. Среди прочих приведена и цитата 1972 года, где она говорит: «Я скорее проголосую за Боба Хоупа, братьев Маркс или Джерри Льюиса». Есть еще высказывание 1973 года, в котором Рэнд называет Либертарианскую партию «дешевой попыткой рекламы», которая не достигла цели, и заявляет, что либертарианцы ее «враги» и «крадут» ее идеи.[77]77
  Ответы и вопросы Айн Рэнд о либертарианстве (Ayn Rand’s Q&A on Libertarianism) // Вебсайт Института Айн Рэнд (http://www.aynrand.org/site/PageServer?pagename=education_campus_libertarians).


[Закрыть]

Подобного рода выражения были обычны для Рэнд. Она, не колеблясь, обрушивалась на своих собратьев из правых, постоянно выражая свое презрение, например, к неинтеллектуальности республиканцев и консерваторов. В статье из бюллетеня 1974 года Рэнд негодует по поводу предложения навязать прессе государственный контроль, уверяя, что от этого предложения «разит консервативным стилем: затхлым запахом мстительного, лишенного интеллектуальности железобетонного упрямства, неверного мрака, изворотливости, политики умиротворения, компромисса – и в конечном итоге ничем, кроме гнилой враждебности».[78]78
  Rand A. Ideas v. Goods // The Ayn Rand Letter. Vol. III. No 11. February 25, 1974. P. 295.


[Закрыть]

Рэнд, решительно стремившаяся к идеологической чистоте, ни за что не примирилась бы с либертарианцами. И такое отношение сохранялось еще долго после ее смерти. В 1989 году Питер Шварц, редактор «Интеллектуального активиста», брошюры Института Айн Рэнд, настаивал на том, что либертарианство «греховно», и высказывался против «незаконного сближения с либертарианцами». Гнев Шварца был вызван тем, что Дэвид Келли, активист от объективистов и друг Пейкоффа, попытался открыть диалог с либертарианцами и имел несчастье негативно высказаться о фильме «Страсть Айн Рэнд»[79]79
  Kelley D. The Contested Legacy of Ayn Rand: Truth and Toleration in Objectivism. Poughkeepsie, NY: Transaction Publishers, 2000. P. 11.


[Закрыть]. Шварц охарактеризовал либертарианство, как «движение, которое привечает растлителей малолетних, проповедников одностороннего разоружения США, Новых левых, любителей ЛСД, бомбометателей, партизан-коммунистов из Южной Америки и детоубийц из числа последователей Ясира Арафата. Все это приемлемо под пологом либертарианства (и становится приемлемым для каждого, кто называет себя либертарианцем)».[80]80
  Schwartz P. On Moral Sanctions // Intellectual Activist. Vol. V. No 1.


[Закрыть]

За свой проступок Келли был с криками и улюлюканьем изгнан из движения объективистов. Колледжи получили предостережение от Института Айн Рэнд, что этого человека не стоит приглашать читать лекции. «Так себя ведут религиозные фанатики», – писал позже Келли[81]81
  Kelley D. The Contested Legacy of Ayn Rand. P. 15.


[Закрыть]. Но в отличие от прежних скандалов в среде объективистов, когда отступников сливали потихоньку, Келли опубликовал свои возражения и основал альтернативную группу, которую назвал Институтом объективистских исследований. Позже этот институт трансформировался в Объективистский центр, ныне известный под названием «Общество Атланта».

Если объективизм – религия, то изгнание Келли представляется вполне естественным этапом эволюции вероучения. Во всех основных религиях всегда случались расколы. Принципиальное разногласие Келли с Институтом Айн Рэнд состоит в том, что он верит в объективизм как в открытую систему, способную эволюционировать и воспринимать новые идеи, тогда как Институт Айн Рэнд считает объективизм закрытой системой, всеобъемлющим верованием, которое было получено цельным и неделимым из рук Рэнд, а Мюррей-Хилл послужил объективистам чем-то вроде горы Синай. Словно Моисей, спустившийся с горы, чтобы даровать закон неблагодарным детям Израилевым, Рэнд спустилась в лифте дома номер 36 по Восточной тридцать шестой улице (позже она переехала на Тридцать четвертую), чтобы даровать закон объективизма никчемным и презренным народам мира.

Либертарианцы, которым близок принцип «живи и дай жить другому», кажется, не страдают от того, что Рэнд считала их грязной прибрежной пеной, что Келли был изгнан за общение с ними и что Рэнд яростно протестовала, когда они принимали ее точку зрения. Ее обожествляют как отвергающую, но безгрешную мать объективизма, и она остается главной родительницей идеологии либертарианства.

На самом деле история доказывает, что Рэнд встала не на ту сторону. В начале 1970-х годов либертарианцы, наверное, могли казаться слегка чокнутыми подражателями объективистов, однако они оказались вовсе не такими кретинами и неудачниками, какими считали их Рэнд и позже Шварц. Движение объективистов, хотя и продолжая злословить, постепенно признает этот факт. В последние годы, в особенности с подъемом «Чаепития», пропасть, разделяющая объективистов и либертарианцев, понемногу сокращается. Если раньше это был Большой Каньон, полный взаимных обвинений с переходом на личности (во всяком случае, со стороны Рэнд и ее последователей), то постепенно пропасть сузилась до размеров обычной придорожной канавы, которую можно запросто перепрыгнуть. Это важное изменение, которое не привлекло особенного внимания за пределами объективистских кругов, потенциально способствует расширению влияния Рэнд.

«Движение чаепития» помогло свести вместе объективистов и либертарианцев. Ярон Брук проницательно уловил важность этого движения и на одном из самых крупных митингов, который состоялся в Бостоне 4 июля 2009 года, назвал нужный адрес. Энергия этого собрания и десятков других подобных собраний по всей стране открывала перед оппонентами возможности, упустить которые было нельзя. Вместо того чтобы повторять ошибку Рэнд и воротить нос от богобоязненной толпы, сочувствующей либертарианству и размахивающей несанкционированными плакатами с надписью «Кто такой Джон Галт?», хранители пламени рэндианства из Института Айн Рэнд решили присоединиться к этой толпе, даже не пытаясь сделать невозможное и разгромить «чайников».

Институт Айн Рэнд создал на своем сайте раздел для тех, кто сочувствует «Чаепитию». При этом слово «атеизм» старательно избегается[82]82
  Центр Айн Рэнд о встречах «Чаепития» (ARC on the Te a Parties) // Ayn Rand Center for Individual Rights (www.aynrand.org/site/PageServer?pagename=media_topic_tea_party).


[Закрыть]. В разделе размещена «Стратегическая мастерская по созданию интеллектуальных вооружений», в которой накануне митинга в Вашингтоне, назначенного на 12 сентября 2009 года, был бесплатно проведен тренинг для двухсот пятидесяти организаторов «Чаепития». «Цель наших собраний в том, чтобы заставить Конгресс и администрацию Обамы услышать наши голоса», – говорилось в интернет-объявлении о проведении всеобщего тренинга. «Однако в большинстве случаев они слышат только эмоциональные, невнятные выступления и какие-то банальности. Чтобы превратить „Движение чаепития“ в эффективное оружие в войне за свободу личности, участники митингов должны выражать свои мысли связно и аргументированно. Тогда они смогут добиться положительного результата».[83]83
  Приглашение на тренинг находится по адресу: www.eventbrite.com/event/415812707. Число участников зафиксировано в форме 990 от 2009 года (Институт Айн Рэнд, Налоговое управление США, датировано 5 февраля 2010 года).


[Закрыть]

Но, что гораздо интереснее, при подготовке тренинга соавтором этой традиционно объективистской риторики стал Институт конкурентного предпринимательства (CEI) – научно-исследовательский центр либертарианцев.

Отношения либертарианцев и объективистов окончательно определились в начале 2010 года, когда Ярон Брук произнес речь в Оксфордском обществе либертарианцев[84]84
  Видеозапись с речью Ярона Брука можно посмотреть на блоге Оксфордского общества либертарианцев (URL: http://oxlib.blogspot.com/2010/02/yaron-brook-morality-of-investing-and.html).


[Закрыть]. За двадцать один год до того Келли с треском выставили из Института Айн Рэнд, обвиняя, в числе прочего, в том, что он появился в либертарианском клубе «Laissez Faire Supper Club». Складывается впечатление, что Америку Айн Рэнд захлестнула новая тенденция – к урегулированию конфликтов. У меня это впечатление усилилось, когда я прочитал в Интернете среди разных сплетен, что Институт Айн Рэнд действительно предпринимает некоторые шаги к примирению с Дэвидом Келли! Это же все равно что воссоединение римско-католической церкви с православной! Изгнание Келли из движения объективистов долгие годы символизировало все недостатки объективизма с точки зрения крайне правых: очень советское отсутствие толерантности, непреклонность, привычка лидеров высказывать жесткие суждения в адрес людей, уклонившихся от генеральной линии партии. И если когда-нибудь на крайне правом фланге запоют «Кумбайя!», если оба крыла объективизма объединятся, протянут руки товарищам из движения либертарианцев и из «Чаепития», то совместно с ними они смогут сформировать Объединенный фронт радикального капитализма, способный смести все на своем пути. Демократы и либералы вправе насмехаться, называя это альянсом «чокнутых экстремистов», однако сторонники прогресса всегда неверно оценивали силу популизма правых и идеологическую мощь Айн Рэнд. И промежуточные выборы 2010 года это доказали.