Текст книги "Психология самоконтроля"

Цель, на которую направлена деятельность, является, как правило, отдаленной, и ее достижение осуществляется посредством ряда отдельных действий, каждое из которых, в свою очередь, подчинено достижению промежуточной, сознательно поставленной подцели. Выполнение отдельных действий, как и деятельности в целом, тоже происходит при обязательном участии произвольного самоконтроля.

Любое предметное действие человека состоит из отдельных движений, являющихся способом осуществления действия. Система движений, входящих в то или иное действие, подчинена достижению стоящей перед ним цели. Движения могут регулироваться осознанно и неосознанно. Сначала, когда, приступая к какой-нибудь новой деятельности, человек не располагает для выполнения непривычного еще для него действия уже сложившимися способами его выполнения, ему приходится сознательно определять и контролировать не только действие в целом, направленное на цель, которую он себе ставит, но и отдельные движения или операции, посредством которых он его осуществляет. Однако по мере тренировки исполнение движений автоматизируется настолько, что первоначально осознанный характер их регуляции становится неосознанным. Аналогичный переход происходит и в характере самоконтроля за выполняемыми движениями. Такие автоматизированные компоненты сознательного действия человека, которые вырабатываются в процессе упражнения, получили название навыков. В случае необходимости автоматизированное исполнение движений или операций может быть снова взято под осознанный самоконтроль.

С социальным уровнем связано изучение человека, включенного в систему общественных отношений как участника различных социальных групп и коллективов. С этим же уровнем связано проявление одного из самых сложных видов самоконтроля – социального. Процесс общения людей друг с другом, их поведение в обществе немыслимы без актуализации механизма социального самоконтроля, с помощью которого человек осознанно контролирует свои отношения, свое поведение в соответствии с усвоенной им системой социальных эталонов. Роль этих эталонов выполняют социальные нормы (нравственные, эстетические, правовые), или образцы поведения, указывающие на определенную направленность общественного поведения людей и способствующие организованности и стабильности общества. Как отмечает Т. Шибутани, в человеческом обществе каждый участник постоянно контролирует свое поведение, ориентируясь на реальные или предполагаемые реакции других людей. Сформированность социального самоконтроля проявляется в умении человека как бы посмотреть на себя со стороны, глазами окружающих его людей, с тем чтобы проверить с их точки зрения все, что он намеревается совершить[28]28
  Шибутани Т. Социальная психология. М., 1998.


[Закрыть].

И наконец, в соответствии с принципом произвольности следует различать произвольный и непроизвольный виды самоконтроля. Для уяснения их сути необходимо остановиться на самом понятии произвольности – непроизвольности. Одну из первых попыток психологического толкования этого понятия мы находим у Аристотеля, согласно которому к произвольным намеренным действиям относятся те, о которых «мы заранее совещались с собою» и принцип которых находится в самом действующем лице. Произвольное движение в отличие от непроизвольного, считает Г. Спенсер, совершается только после того, как оно предварительно было воспроизведено в сознании. Такого мнения придерживается и В. Джемс, полагая, что произвольному движению должна предшествовать мысль о нем. Действия называются произвольными, если они доступны самоконтролю. В. Прейер дает наиболее полную характеристику условий произвольного движения, к которым он относит: мысль, предшествующую движению и являющуюся причиной его; знание движения, которое предстоит выполнить; определенная цель; способность задержки движения другими представлениями в тот момент, когда оно уже готово осуществиться[29]29
  Прейер В. Душа ребенка. СПб., 1912.


[Закрыть]. Из сказанного выше с очевидностью вытекает неразрывная связь произвольного с сознательным, что и было в лаконичной форме отмечено И. М. Сеченовым: «Произвольное движение есть всегда сознательное»[30]30
  Сеченов И. М. Избранные философские и психологические произведения. М., 1947, с. 113.


[Закрыть]. Однако утверждать обратное, а именно, что все сознательное в психике есть в то же время и произвольное, было бы уже неправильным. Специфику сознательного и осознанного в произвольном действии поясняет С. Л. Рубинштейн: «… осознанное и неосознанное отличается не тем, что одно лежит целиком в “сфере” сознания, а другое вовсе вне его, и не только количественной мерой степени интенсивности или ясности осознания. Осознанный или неосознанный, сознательный или несознательный характер какого-нибудь акта существенно определяется тем, что именно в нем осознается. Так, я могу совершенно не осознавать автоматизированного способа, которым я осуществил то или иное действие, значит самого процесса его осуществления, и тем не менее никто не назовет из-за этого такое действие несознательным, если осознана цель этого действия. Но действие назовут несознательным, если не осознано было существенное последствие или результат этого действия, который при данных обстоятельствах закономерно из него вытекает и который можно было предвидеть»[31]31
  Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М., 2002, с. 10.


[Закрыть].

Вернемся к вопросу о произвольности самоконтроля. Характерный пример непроизвольного самоконтроля связан с биологическим уровнем, на котором механизмы самоконтроля включены в различные контуры саморегуляции, обеспечивающие жизнедеятельность организма, и их функционирование осуществляется вне сферы сознания человека. С другой стороны, психологический и социальный уровни рассмотрения человека предполагают доминирование произвольного вида самоконтроля. При выполнении той или иной деятельности произвольный и осознанный самоконтроль органичным образом взаимосвязан с базовыми компонентами деятельности, какими прежде всего являются ее мотив и цель. Сам же процесс выполнения деятельности, реализуемый через систему действий и отдельных движений, может осуществляться при участии самоконтроля, постоянная осознанность которого уже не является обязательным условием. Изучение произвольного самоконтроля, предполагающего осознанный характер постановки и достижения соответствующих целей при выполнении определенного вида деятельности, имеет наибольшее практическое и теоретическое значение. Этим, собственно, и объясняется тот факт, что подавляющее число исследований посвящено именно этому виду самоконтроля.

Несомненный познавательный интерес представляет вопрос о локализации механизмов самоконтроля, их мозговом представительстве. Это сложный вопрос, и уровень знаний, которым располагают нейрофизиология и нейропсихология, пока не дает на него ясного ответа. Тем не менее определенные мнения на сей счет уже имеют место. Некоторые механизмы самоконтроля, присущие организму, могут быть врожденными и локализоваться в соответствующих контурах биологической саморегуляции.

Данные по функционированию мозговых механизмов, обеспечивающих надежность психической деятельности, получены Н. П. Бехтеревой и ее сотрудниками[32]32
  Бехтерева Н. П. Нейрофизиологические аспекты психической деятельности. Л., 1971.


[Закрыть]. Первостепенную роль среди этих механизмов играет «многозвеньевая структура психического контроля». К числу важнейших механизмов обеспечения надежности деятельности, снижающих общую вероятность ошибок, относится «аппарат детекции ошибок». Н. П. Бехтерева замечает по этому поводу, что в мозгу человека обнаружен ряд зон, исключительно или избирательно реагирующих на ошибочное выполнение психологического задания. Автор не исключает того, что обнаруженный аппарат детекции ошибок в целом или хотя бы частично является общим для различных видов деятельности.

Что же касается «акцептора действия», т. е. контрольного механизма, дающего, по мнению П. К. Анохина, единственную возможность организму исправить ошибку поведения или довести несовершенные поведенческие акты до совершенных, то не может быть и речи о какой-то его единственной локализации. Акцептор действия всегда содержит в своем составе различные афферентные компоненты (контролируемые переменные). Поэтому разнообразных по составу акцепторов действия столько же, считает ученый, сколько и разнообразных результатов действия. А так как последними заполнен каждый отрезок нашего повседневного времени, то легко себе представить, насколько трудно было бы допустить какую-то единую локализацию акцептора действия[33]33
  Анохин П. К. Системные механизмы высшей нервной деятельности. М., 1979.


[Закрыть]. Но все же ведущую роль в интегрировании параметров результатов действия П. К. Анохин отводит лобным отделам коры головного мозга.

Г. И. Поляков тоже придерживается той точки зрения, что «аппараты сличения» конечного результата реакции с заданной программой могут локализоваться на всех уровнях центральной нервной системы, но при этом «морфологической базой высших организаторов» управления поведением человека являются поля лобной области коры головного мозга[34]34
  Поляков Г. И. О принципах нейронной организации мозга. М., 1965.


[Закрыть].

Исследования А. Р. Лурия подтвердили, что человек контролирует свою сознательную деятельность, сличая эффект своих действий с исходными намерениями и коррегируя допущенные им ошибки, благодаря функционированию акцепторов действия, расположенных в передних отделах больших полушарий. Таким образом, имея в виду собственные, а также результаты экспериментов других отечественных и зарубежных ученых, А. Р. Лурия приходит к выводу, что наиболее сложные формы акцептора действия связаны с лобными долями мозга и что лобные доли осуществляют не только функцию синтеза внешних раздражителей, подготовки к действию и формирование программы, но и функцию учета эффекта произведенного действия и самоконтроля за его протеканием[35]35
  Лурия А. Р. Основы нейропсихологии. М., 1973.


[Закрыть].

По данным клинических наблюдений, деятельность больных с массивными поражениями лобных систем характеризуется утратой самоконтроля над своими действиями. Их действия отличаются немотивированностью, поведение неадекватно происходящему в окружающем мире, они не осознают своих поступков и суждений, не замечают допускаемых ошибок.

В следующей главе мы сосредоточимся на обосновании тезиса о представленности самоконтроля в сфере психических явлений и попытаемся рассмотреть особенности его реализации в ней, насколько это возможно сделать, имея в виду результаты соответствующих исследований.

Глава 2
Самоконтроль в сфере психических явлений

2.1. Психические процессы

Все психические явления процессуальны по своей сути. Нет психического вне процесса. Психология, – как говорил еще И. М. Сеченов, – должна вывести все стороны психической деятельности из понятия о процессе.

Самоконтроль неотъемлемым образом включен в протекание психических процессов, являясь одним из важных условий адекватного отражения человеком своего внутреннего мира и окружающей его объективной действительности. Основной закон отражения раскрывает отношение, возникающее между оригиналом и его отражением, смысл которого заключается в первичности отображаемого – оригинала и вторичности отражения. Степень соответствия, или адекватности, отражения оригиналу будет тем выше, чем более полно особенности оригинала окажутся воспроизведенными отображающей системой.

Психическое отражение есть одна из возможных форм отражения в живой природе. Высшей формой психического отражения и познания объективного мира является сознание человека. Сознание рассматривается как субъективный образ объективного мира, как функция человеческого мозга, сущность которой заключается в активном и целенаправленном отражении действительности. При этом практика выступает в роли решающего критерия установления степени адекватности, проверки или, иначе говоря, контроля истинности человеческого познания.

Сознание может быть как верным, так и неверным отражением действительности. Поэтому одна из главных задач состоит в том, чтобы вскрыть, при каких условиях, с помощью каких конкретных механизмов становится достоверным отражаемый в сознании человека объективный мир. Одним из таких условий, как уже говорилось, и является самоконтроль. В концепции П. К. Анохина об опережающем отражении акцептор действия играет ключевую роль. В этом, по определению П. К. Анохина, «контрольном аппарате» происходит сопоставление опережающего отражения, выступающего в роли образца, эталона, т. е. того, что должно получиться, с фактически полученным результатом. Если бы полученные результаты всегда точно соответствовали тем, которые требуются, то в этом случае отпадала бы всякая необходимость в их контроле. Однако реальные результаты могут иметь определенный разброс около какого-то ожидаемого и зафиксированного в акцепторе действия эталона. Процесс психического отражения носит обязательно активный характер, включая в себя проверку и коррекцию формируемого отражения.

Итак, в обеспечении адекватного психического отражения самоконтролю отводится принципиальная роль. Попытаемся ниже на конкретных примерах убедиться в справедливости сказанного. К сожалению, не представляется возможным равномерно распределить материал, раскрывающий особенности включения самоконтроля в протекание психических процессов. Причиной тому является недостаточная, и прежде всего в экспериментальном плане, изученность проблемы самоконтроля.

Под ощущением принято понимать простейший психический процесс отражения как отдельных свойств предметов и явлений окружающего мира, так и внутренних состояний организма, возникающий при непосредственном воздействии материальных раздражителей на органы чувств человека. Ощущения являются начальной ступенью чувственного познания. Они суть образы внешнего мира, в которых отражается действительность. Адекватность отражения внешних воздействий достигалась в процессе длительной эволюции живых организмов, в ходе которой у человека сформировалась система высоко дифференцированных органов чувств, приспособленных к отражению действующих на них специфических раздражителей. Соответствие между чувственными данными и внешним миром вырабатывалось в процессе эволюции под постоянным контролем практики – решающего критерия адекватности наших ощущений.

Представления о включенности контрольных механизмов в процессы ощущения как одной из форм чувственного отражения сложились в науке далеко не сразу. Французский философ XVIII века Д. Дидро обратил внимание на роль прямой связи между органами чувств (рецепторами) и мозгом в процессе формирования образов ощущений: «Кто же наблюдает и сравнивает отношения? Ухо? Нет. Глаз? Нет. Они получают впечатления, но сравнение происходит в другом месте. Ни одно из чувств не занимается этой операцией. Кто же занимается ею? Я думаю, мозг»[36]36
  Дидро Д. Собрание сочинений. Т. 2. М.; Л., 1935, с. 584.


[Закрыть]. Однако такое понимание механизма ощущений было еще весьма неполным. Только открытие И. М. Сеченовым в составе этого механизма обратной связи позволило принципиально иначе взглянуть на содержание процессов чувственного отражения. Это был переход фактически к новому пониманию работы органов чувств как саморегулирующихся систем, функционирующих на основе принципа обратной связи. Последующие экспериментальные исследования, выполненные в научной школе В. М. Бехтерева, показали, что «любой чувствующий аппарат мозга (или, как мы говорим теперь, анализатор) является одновременно афферентным и эфферентным, благодаря чему и осуществляется проекция образа. В зрительном, слуховом, тактильном и других аппаратах были обнаружены явления обратной проводимости, которой уделяется в современной науке большое внимание»[37]37
  Ананьев Б. Г. Психология чувственного познания. М., 1960, с. 117.


[Закрыть]. Сравнительно недавние исследования только еще более усилили правоту сеченовской мысли, подтвердив для всех сенсорных систем наличие центрального контроля над рецепторами.

Ощущение составляет основной предмет изучения в одной из областей психологической науки – психофизике. Включенность личностных, внесенсорных факторов в протекание сенсорно-перцептивных процессов является, как отмечают Б. Г. Ананьев и Б. Ф. Ломов, одним из важных моментов в понимании содержательной стороны этих процессов и в целом одной из характерных черт современного психофизического анализа. Внесенсорные факторы и собственно процесс решения наблюдателем пороговой задачи образуют блок принятия решения. Одна из главных операций этого блока – операция сравнения, с помощью которой проверяется адекватность гипотез как о состоянии входной среды, так и о возможных ответных действиях. Решение задачи обнаружения слабого сигнала на фоне шумов происходит поэтапно[38]38
  Бороздина Л. В. Зрительная деятельность наблюдателя при обнаружении порогового сигнала // Исследование зрительной деятельности человека. М., 1973.


[Закрыть]. Вначале осуществляется поиск и выдвижение гипотез, которые затем проверяются, после чего уже принимается решение. Причем установлено, что правильность гипотезы зрительная система может контролировать разными способами: статическим, заключающимся в затяжных фиксациях на сигнале, либо динамическим, в случае которого регистрировались скачки глаз в области сигнала.

«Различие процессов восприятия как формирования эталона и опознания как сличения этого эталона в различных объектах и их состояниях несомненно. Хотя опознание, конечно, возможно только на основе сформированного восприятия, а восприятие развивается благодаря практике опознания»[39]39
  Ананьев Б. Г. О проблемах современного человекознания. М., 1977, с. 135.


[Закрыть]. В ряду познавательных процессов восприятие представляет собой качественно новую ступень чувственного познания, позволяющую в отличие от ощущений отражать в сознании человека не отдельные свойства раздражителя, но предмет в целом, в совокупности его свойств. Адекватность образов восприятия реальным объектам достигается при обязательном участии самоконтроля. «Сопоставление, сличение, сверка образа, возникающего в индивидуальном сознании, с предметом… составляет существенное звено восприятия как познавательной деятельности»[40]40
  Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М., 2002, с. 243.


[Закрыть].

В отечественной психологии утвердилось понимание восприятия как системы саморегулирования с присущим ей механизмом обратной связи, позволяющим активно подстраиваться к особенностям отражаемого объекта. Применительно к различным сенсорным модальностям самоконтроль оказывается включенным в процесс формирования адекватного перцептивного образа. Установлено, что в процессе зрительного восприятия участвуют контролирующие движения глаза, с помощью которых обеспечивается возможность проверить правильность формируемого зрительного образа по отношению к воспринимаемому предмету[41]41
  Зинченко В. П., Ломов Б. Ф. О функциях движений руки и глаза в процессе восприятия // Вопросы психологии. 1960. № 1.


[Закрыть]. Проявляется это в повторных возвращениях глаза к уже осмотренным участкам предмета. При осязательном восприятии формирование адекватного образа ощупываемого предмета происходит тоже при активно выраженном самоконтроле, который в данном случае осуществляется благодаря взаимодействию пальцев, последовательно движущихся друг за другом, и их возвратным движениям к уже пройденным элементам контура.

К одной из форм нарушения зрительных восприятий относятся так называемые обманы чувств в виде иллюзии и галлюцинаций. Под галлюцинациями принято понимать ложные восприятия, возникающие при отсутствии реальных явлений внешнего мира, которые могли бы их вызывать. Характерно, что, по данным клинической практики, возникновение зрительных галлюцинаций сопровождается утратой способности к самоконтролю, отсутствием у больных критического отношения к галлюцинаторному образу. В отличие от галлюцинаций иллюзии обусловлены действительным раздражением рецепторов объективными явлениями, однако последние воспринимаются искаженно. Тем не менее иллюзии не лишают здоровых людей возможности в целом правильного восприятия предмета, чего они могут добиться с помощью самоконтроля и уточнения своего первого впечатления[42]42
  Зейгарник Б. В. Патопсихология. М., 1976.


[Закрыть]. Образ восприятия не оказывается иллюзией, если он непротиворечив относительно структуры видимого поля. В соблюдении этого условия принципиальную роль играют контрольные операции, сопоставляющие порождаемый или уже сформированный предметный образ и зрительное поле, служащее его исходной основой[43]43
  Столин В. В. Исследование порождения зрительного пространственного образа // Восприятие и деятельность. М., 1976.


[Закрыть].

Всякий полный акт восприятия не может, по мнению Г. Спенсера, завершиться иначе, как в форме «узнания». Воспринять тот или иной предмет – это значит сказать в конечном счете, с чем он сходен, к какому классу принадлежит. «Единственное ограничение этого положения, которое, по-видимому, необходимо сделать, относится к тем случаям, когда мы видим вещь какого-либо рода в первый раз, т. е. к таким, следовательно, случаям, в которых вещь познается нами не как сходная, а как несходная с вещами, прежде известными нам»[44]44
  Спенсер Г. Основания психологии. СПб., 1976.


[Закрыть]. В согласии с таким пониманием находится известная теория «перцептивной готовности», автор которой трактует восприятие как процесс «категоризации», включающий в себя самоконтроль правильности выдвинутой перцептивной гипотезы относительно воспринимаемых явлений внешнего мира.

В настоящее время существует значительное число определений самого понятия опознания. Сейчас не будем заниматься их сравнительным анализом, отметим только, что наряду с их общностью имеют место и определенные авторские акценты в раскрытии этого термина. Наше понимание данного вопроса сводится к следующему. Опознание как познавательный процесс предполагает сличение образа непосредственно воспринятого стимула с эталонным, извлеченным из памяти, с целью последующего принятия решения о принадлежности воспринятого стимула к определенному классу объектов, Но, как видно из сказанного, если формирование адекватного перцептивного образа осуществляется при непременном участии проверочных актов, то как тогда соотносятся между собой собственно опознание и самоконтроль? Их терминологическая близость довольно очевидна: в том и другом случае речь идет о сличении контролируемой составляющей (в случае опознания ее роль выполняет сформированный перцептивный образ стимула) с эталоном. Трудно предположить, что и в плане субстратного обеспечения эти процессы в мозгу протекают на разных основаниях. В таком случае, если придерживаться намеченного пути рассуждения, следовало бы заключить, что опознание есть не что иное, как акт результирующего, завершающего процесс восприятия, самоконтроля. Для такого нетрадиционного вывода, видимо, нет все-таки достаточных оснований, если принять во внимание, что только операцией сличения содержание опознания не ограничивается. Последнее включает в себя также и процесс принятия решения о классификации воспринятого стимула, осуществляемый с учетом результатов операции сличения. Да и сама по себе операция сличения в контексте опознания не сразу начинает выполнять функцию самоконтроля. Во всяком случае, если иметь в виду развертку процесса опознания во времени, то самая первая «встреча» перцептивного и эталонного образов в операции сличения еще не несет на себе контрольной нагрузки. Однако субъект опознания может уже первый результат сличения, усомнившись в его правильности, посчитать недостаточным для принятия решения об отнесении воспринятого стимула к какому-то определенному классу объектов. Тогда в целях принятия правильного решения операция сличения осуществляется повторно и в случае необходимости несколько раз, но уже в качестве функции самоконтроля. Изложенные соображения легли в основу серии экспериментальных исследований особенностей самоконтроля при опознании, выполненных непосредственно нами и под нашим руководством.

Эксперимент 1. Нами исследовался самоконтроль в процессе приема информации от измерительного прибора. Исследование проводилось на кругло-шкальном стрелочном приборе, показания которого выставлялись в случайном порядке. Испытуемый находился от прибора на расстоянии одного метра, освещенность шкалы поддерживалась в пределах 300–400 лк. В эксперименте приняло участие десять испытуемых в возрасте 18–28 лет. В начале проводилась тренировка по считыванию показаний с прибора, а затем в трех контрольных опытах каждый испытуемый выполнял в среднем по 28 отсчетов. По всем предъявлявшимся показаниям прибора экспериментатор фиксировал в протоколе окончательный и промежуточные (если они были) результаты отсчетов, которые испытуемый называл ему вслух.

Перед началом эксперимента предстояло решить задачу, связанную с выбором индикатора самоконтроля. После короткой экспозиции стимула, замечает Д. Сперлинг[45]45
  Сперлинг Д. Модель зрительной памяти // Инженерная психология за рубежом. М., 1969, с. 69–85.


[Закрыть], большинство людей не могут образовывать зрительную обратную связь. Она возникает при непрерывной экспозиции, когда имеет место повторное рассматривание определенных свойств стимула. Повторные обращения к стимулу с целью контроля и коррекции его перцептивного образа как раз и представляли для нас наибольший интерес в плане выбора индикатора самоконтроля. Чтобы получить возможность фиксировать повторные обращения к стимулу, в эксперименте была применена тахистоскопическая методика. Испытуемые работали с установкой на безошибочность считывания.

Перед экспериментом испытуемым предъявлялась инструкция. В ней говорилось: «Ваша задача заключается в безошибочном считывании. Каждое показание прибора будет предъявляться по Вашему запросу столько раз, сколько Вам потребуется для вынесения окончательного решения о величине конкретного показания прибора». Итак, в том случае, когда испытуемый подвергал сомнению правильность выполненного им первого отсчета, он имел возможность обращаться к экспериментатору за повторными предъявлениями того же самого показания прибора, чтобы посредством самоконтроля добиться такого результата, в правильности которого он был бы уже уверен.

Время экспозиции стимула следовало выбрать таким, чтобы оно не было слишком коротким, так как в этом случае повторные обращения к показанию прибора были бы в существенной мере обусловлены недостаточностью получаемой за одну экспозицию стимульной информации для формирования адекватного перцептивного образа и совершения акта опознания. Экспериментальные исследования в области авиационной психологии показали, что для того чтобы безошибочно прочесть показания хорошо знакомого ему прибора, летчику необходимо время для считывания показания не менее, чем 0,3 сек. Принимая во внимание сказанное, мы остановились в своем исследовании на этом времени экспозиции.

Результаты исследования позволили разделить всю выборку испытуемых на две группы. Представители первой работали достаточно уверенно, минимально используя самоконтроль. Правда, на их долю пришлось и большее число событий с окончательным ошибочным исходом. Другая группа испытуемых обнаружила более высокую потребность в самоконтроле. Проведенный после эксперимента опрос показал, что испытуемые первой группы обращались к самоконтролю только в тех случаях, когда не были уверены в правильности окончательного отсчета. Представители же второй группы использовали от одного до трех дополнительных предъявлений стимула после получения правильного значения показания. Согласно их объяснениям, они делали это только в целях страховки, т. е., уже решив правильно задачу опознания, все же требовали еще дополнительную стимульную информацию для снятия чувства неуверенности при принятии окончательного решения о величине конкретного показания прибора. Таким образом, в приведенном эксперименте проявились индивидуальные различия в реализации самоконтроля, на интенсивность (частоту) обращения к которому оказал влияние фактор уверенности – неуверенности.

Мы придаем этому фактору особое значение и будем еще неоднократно возвращаться к нему. Заметим, что его природа как в отечественной, так и в зарубежной психологии толкуется неоднозначно. Ряд наших авторов рассматривают уверенность и неуверенность в сфере интеллектуальной деятельности, другие же относят их к волевым качествам и характерологическим свойствам. На наш взгляд, понимание фактора уверенности – неуверенности как эмоционально окрашенного переживания, которое возникает на основании предварительной оценки личностью собственной общей успешности и первично регулирует более сложные формы поведения, особенно в познавательном и социальном контексте, представляется наиболее удачным. Феномен уверенности – неуверенности встречается практически во всех экспериментах с людьми, поскольку человеку свойственно переживать различную степень уверенности в отношении возможных событий. Неуверенность проявляется, когда субъекту не хватает адекватной информации, например, в ситуациях обнаружения стимулов. Неуверенность возрастает в случае недостаточной, неполной, несовершенной обратной связи или же при неадекватном результативном подкреплении.

Итак, в психологии еще не сложилось достаточно полное и непротиворечивое представление о том, чем же собственно обусловлено само переживание эмоции (или чувства) уверенности – неуверенности. Ясно, что причины этого могут быть весьма разнообразны; в общем случае среди них можно выделить как объективные, так и субъективные. К числу последних относятся и тип высшей нервной деятельности, и свойства темперамента, и другие особенности личности. При этом неуверенность выступает в качестве одной из отличительных характеристик, присущих тревожности как свойству личности. Прежде чем предпринять какое-либо определенное решение, человек с тревожно-мнительным характером будет больше, чем нужно, колебаться и думать, как ему поступить и что сделать. Тревожность является объектом многочисленных и разнообразных по своей направленности исследований. Все больший интерес, например, проявляется к этому свойству личности в авиационной и космической психологии. Так, в программу по выявлению профессионально важных качеств космонавта включается и психологическое обследование, с помощью которого диагностируется не только личностная направленность кандидатов, их эмоциональная устойчивость, коммуникативные свойства, но и уровень их тревожности. В отечественной психологии проявление тревожности в ее различных аспектах изучалось в научных коллективах, созданных Б. Г. Ананьевым, В. Н. Мясищевым, В. С. Мерлиным и др.

Таким образом, если, с одной стороны, уверенность – неуверенность выступает как один из факторов, существенно влияющих на интенсивность обращения человека к самоконтролю, а с другой – неуверенность является отличительной характеристикой тревожности, то логично предположить, что самоконтроль и тревожность тоже находятся между собой в определенных отношениях. Была сформулирована гипотеза о возможности существования прямой зависимости между интенсивностью обращения к самоконтролю и степенью выраженности тревожности.

Эксперимент 2. Диагностика тревожности в другом нашем эксперименте производилась методом самооценки по шкале Тейлор. Снова была применена тахистоскопическая методика и использован тот же измерительный прибор. Время экспозиции осталось прежним – 0,3 сек. По инструкции от испытуемого требовалось точное считывание предъявляемых в случайном порядке показаний и предоставлялась возможность запрашивать необходимое количество дополнительных предъявлений для формирования субъективной уверенности в правильности окончательного отсчета. Было отобрано две группы испытуемых в возрасте 20–26 лет, по десять человек в каждой. В первую группу вошли лица с высокими показателями тревожности, а во вторую – с низкими. Испытуемых просили называть вслух не только окончательный результат, но и все промежуточные, начиная с первого отсчета. Оказалось, что число предъявлений до формирования верного ответа было практически одинаковым для обеих групп. Однако, если представители второй группы в подавляющем большинстве случаев на этом и завершали процесс опознания, называя величину окончательного отсчета, то испытуемые первой, т. е. лица с высокими показателями тревожности, запрашивали еще одно-два дополнительных предъявления, тем самым обнаруживая повышенный самоконтроль. Правильность исходной гипотезы подтвердилась, но было решено проверить ее в других экспериментальных условиях.