Текст книги "Креахоновая крепость. Водовороты времени"

Глава 10
Пробуждение Гуула

19.08.2813. Глизе 581, созвездие Весов.

Яналия привыкла неделями находиться в открытом космосе под надежной защитой креахоновой оболочки корабля. Это время не проходило для циркачей впустую – они репетировали, ставили новые номера или просто отдыхали после серии представлений. Скучать было некогда, но всё-таки, прилетая на новую планету, Яналия не упускала возможности развеяться.

Каждая планета была в чём-то уникальна: Корот славился пляжами и домами-аквариумами, Омикрон – непроходимыми джунглями, а Серпо, планета, давно превратившаяся в один огромный мегаполис, – самыми высокими в Галактике небоскрёбами. Существа, населявшие эти планеты, тоже отличались друг от друга, хотя на уроках межвидового гуманизма Ганза Га объяснял, что иногда эти отличия не так велики, как кажется на первый взгляд. Чтобы лучше понять друг друга, он советовал жителям разных планет больше общаться.

Когда цирк делал остановку на той или иной планете, учитель Га, как правило, посвящал занятие местным обычаям и культуре. По мнению Яналии, это было скучно – цирк часто наведывался на планеты, принадлежавшие четырём верховным расам, и юным циркачам приходилось по сто раз выслушивать одну и ту же лекцию о культуре пангоидов, греев, астрозавров или людей. Вот и сегодня Космический цирк опустился на поверхность Глизе 581. Как и следовало ожидать, урок межвидового гуманизма Ганза Га посвятил пангоидам. Из лекции Яналия почерпнула тонну бесполезной информации о соплеменниках директора Валруса и его родной планете. Зевая, она слушала о том, что Глизе 581 является одним из основных поставщиков грузовых и грузоподъемных машин в Галактике, а вес пангоидов достигает 1000 кг.

– Никогда больше не сяду с Валрусом в один лифт, – громким шёпотом сказал Гермес, после чего весь класс долго хихикал.

Когда Ганза Га упомянул, что температура на Глизе 581 никогда не поднимается выше нуля градусов, Яналия вспомнила, что собиралась прикупить себе новую куртку. Старую она загубила в свой прошлый визит на родину пангоидов, неудачно скатившись с ледяной горки. Когда занятия закончились, девушка отправилась в магазин, располагавшийся в прогулочной зоне, и выбрала себе ярко-оранжевую термокуртку. Робот продавец предложил упаковать покупку, но Яналия отказалась.

– Я в ней сейчас гулять пойду, – сказала она, прикладывая кредитку к сканеру. – Вы бы тоже прогулялись, сколько можно торчать за прилавком?

– Спасибо, но представители искусственных форм жизни в этом не нуждаются, – вежливо отозвался робот.

Сейчас новенькая куртка висела на спинке стула в пабе «Клевер», где собрались Яналия, Гермес, Тиша и Гай. Они договорились прогуляться по Глизе 581, посмотреть на огромный, покрытый льдом и снегом город и, может быть, покататься на коньках. Сейчас друзья ждали, когда Роджер Моррисон разрешит открыть главные ворота. Обычно это занимало не более получаса, но в этот раз почему-то случилась задержка. Коротая время, друзья обсуждали, чем займутся, когда наконец покинут корабль.

– Что мне больше всего запомнилось на Глизе, – сказал Гай, – так это мороженое. Такого количества сортов я больше нигде не видел! Ванильное, шоколадное, кофейное, с орешками, с беконом, с креветками… даже с рыбьими потрохами!

– Фу, – поморщилась Тиша.

– Правда, я после этого неделю с ангиной лежал… – вздохнул Гай.

– Наверно, поэтому ты его так хорошо и запомнил, – предположил Гермес и заглянул в коммуникатор. – Полтора часа! Невероятно! Такого ещё не было…

– Может, что-то сломалось? – предположила Яналия, обмахиваясь салфеткой. Наслушавшись на лекции Га страшных историй о том, как неосторожные туристы замерзали на Глизе, она надела свой самый тёплый свитер и теперь обливалась по́том, сидя в душном ресторане.

– Возможно, – пожал плечами Гермес. – И если они не откроют ворота в ближайшие десять минут, предлагаю перенести прогулку на завтра.

– Согласна, – кивнула Яналия. Сейчас ей больше всего хотелось принять душ и переодеться. – Предлагаю не ждать десять минут и разойтись прямо сейчас.

Гай и Тиша согласно кивнули.

Компания начала подниматься из-за стола, когда в «Клевер» зашли двое мужчин в сопровождении Роджера Моррисона.

– Кажется, у меня дежавю, – пробормотал Гермес, глядя на незнакомцев.

Совсем недавно похожая парочка, пытаясь разобраться в происшествии на Корот, устроила допрос работникам цирка. Правда, на сей раз мужчины в чёрных классических костюмах и тёмных очках были не оргулами, а людьми.

Роджер Моррисон и агенты (Яналия была готова спорить, что это именно агенты СКБ, а не коммивояжёры, проповедники или ресторанные критики), стремительно пересекли зал. Патрик О’Брайанс, скучавший за барной стойкой, забеспокоился, словно увидел на пороге «Клевера» санинспекцию.

– Пожалуй, десять минут мы всё же подождём, – провозгласила Яналия и уселась обратно за стол. Друзья последовали её примеру.

– Добрый день. Чем могу помочь? – спросил О’Брайанс, когда троица приблизилась к стойке.

– Агент Смит и агент Ильин, – один из мужчин достал из кармана значок, продемонстрировав его хозяину ресторана. – Пятого августа в вашем заведении обедали двое оргулов. Вы их помните?

– Конечно, – ответил О’Брайанс. – Что-то случилось? Вроде бы они из ваших… агенты, в общем.

– Не из наших, – мужчина по фамилии Ильин нахмурился и провёл цепким взглядом по посетителям ресторана. – Сейчас мы как раз пытаемся установить их личности. Как они с вами расплачивались?

– Картой, насколько я помню. В робота-официантку встроен кассовый аппарат. Кити! – О’Брайанс, вытянув шею, окликнул свою помощницу, принимавшую заказ у Анфисы Стрикт и Альфреда Грега. – Как освободишься, иди сюда!

– Ничего не понимаю… – прошептала Тиша, округляя глаза. – Получается, те агенты вовсе… не агенты?..

– Судя по всему, – с озадаченным видом произнёс Гермес. – Либо, как вариант, левая рука не знает, что делает правая. Бюрократия…

– Какая к чёрту бюрократия! – зашипела Яналия. – Я с самого начала знала, что скачок – это серьёзно! Иначе бы оргулы сюда не нагрянули. Они, небось, из какой-нибудь подпольной организации. Террористы или фанатики. А мы им всё выложили!

Тиша охнула.

– Они мне сразу подозрительными показались, – энергично закивал Гай.

– Подождите, я попытаюсь вытянуть из этих агентов ещё что-нибудь, – сказала Яналия.

Кити всё ещё фиксировала пожелания Стрикт. Воспользовавшись паузой, Яналия поднялась со стула и произнесла:

– Я подумала, может это окажется важным… в тот день я видела этих оргулов! Они сидели вот здесь, – девушка указала на один из столов, в данный момент пустовавший.

– Вам что-нибудь ещё известно? – агент Смит тут же переключил своё внимание на юную циркачку.

– Немного, – Яналия, решившая выяснить о лжеагентах всё, что только можно, попыталась выглядеть осведомлённой. – Я сразу догадалась, что они проходимцы! Вы уже напали на их след?

– Пока мы только устанавливаем их личности, – повторил агент Смит то, что уже говорил его коллега.

– Почему вы решили, что они не те, за кого себя выдают? – подключился агент Ильин.

– Они странно выглядели… – сказала Яналия. – У одного из них, представьте себе, был голубой галстук с жёлтыми уточками! Какой нормальный агент СКБ такое наденет? Вот у вас чёрный галстук, а у вас – тёмно-синий…

Агенты переглянулись.

– Это всё? – уточнил агент Ильин.

– Возможно, на столе остались их отпечатки пальцев, – сказала Яналия, не зная, что бы ещё такого придумать.

– Очень сомнительно, что стол не протирали две недели, – Роджер Моррисон, до этого что-то вполголоса обсуждавший с Патриком О’Брайансом, недовольно покосился на Яналию.

– Пожалуй, да, – девушка пожала плечами.

– Что ж, если это всё, что вам известно… Благодарим за помощь, – агент Смит повернулся к стойке.

Тем временем освободилась Кити. Агенты принялись расспрашивать её об оргулах и обсуждать техническую возможность узнать данные карты, с которой произошла оплата.

– Ты была очень полезна, – усмехнулся Гермес, когда агенты удалились. – Уточки, отпечатки пальцев… Может, тебе тоже в агенты попробоваться?

– Может, когда-нибудь и попробуюсь, чем я хуже этих двоих?.. – отмахнулась Яналия. – Между прочим, я была права, когда говорила, что всё это очень подозрительно! Получается, кто-то охотится за информацией о скачках во времени, раз перехватил нас в космосе!

– Просто не верится, что это был обман, – произнесла Тиша, покачав головой. – Кому могло такое понадобиться?

– От оргулов всегда жди беды, – сказала Яналия. – Надо у Линды с Терри спросить – что это их соотечественники здесь вынюхивали?! Гай, может ты спросишь?

Тот усмехнулся и произнёс:

– Кстати, из оргулов никого на допрос не вызывали. Может, боялись, что те их мысли прочитают?..

– Не удивлюсь, если они все заодно! – постановила Яналия. Она не упускала случая сказать какую-нибудь гадость об оргулах, а тут ещё и повод подвернулся. – Сёстры Ночет, небось, сговорились с оргулами-террористами! Поэтому их и не вызвали на допрос!

– Это вряд ли, – сказал Гермес. – Просто в момент скачка Линда и Терри были за пределами корабля, на ярмарке. У них же там шатёр!

– Они – две террористки! – гнула своё Яналия.

Ещё минут сорок друзья на полном серьёзе обсуждали, могли ли сёстры Ночет, их импресарио госпожа Мира и преподаватель истории Гор Ламий запустить на корабль лжеагентов, и зачем им это понадобилось. Гермес был твёрдо уверен, что это чушь. Тиша, не желавшая обидеть никого из друзей, периодически соглашалась то с одним, то с другим. Гай допускал вероятность, что четверо оргулов, живущих в цирке, могли сговориться, но всё-таки больше соглашался с Гермесом.

– Нам надо ещё раз поговорить с агентами, – заявила Яналия. – Мы посоветуем им допросить всех оргулов на корабле!

– А я посоветую тебе не выставлять себя дурой, – не слишком церемонясь, сказал Гермес. – Ты уже и так сделала для расследования всё, что могла – рассказала агентам про галстук с утками и посоветовала снять отпечатки пальцев со стола, который Кити протирает сто раз на дню!

Так и не придя к единому мнению, друзья в конце концов покинули паб и отправились на прогулку по Глизе 581.

* * *

Родная планета мистера Валруса встретила цирк снегопадом и метелью. Из-за непогоды ярмарку перед входом разворачивать не стали. Мадам Симона, Буфадон Гудини и ещё несколько балаганщиков поставили шатры прямо в холле.

Глизе 581 выглядела неприветливо. Из-за метели тяжеловесные здания и широкие проспекты едва просматривались, вьюга завывала так, что становилось не по себе. Каждый раз, когда «Олимп» давал представления на Глизе, Яналия тащила друзей на каток. Но в этот раз, очутившись за пределами корабля, она решила, что коньки могут подождать. Всё равно цирк покидал планету только через пять дней.

Яналия вернулась на корабль и принесла сувенир – полную пригоршню снега. По холлу, ссутулившись и засунув руки в карманы, шатался Игорь Ланде. Сегодня он остался без работы, его огненное шоу можно было показывать только на открытом воздухе. Яналия утрамбовала снег и крикнула:

– Эй, Игорь!

Ланде повернулся и получил снежком по лбу. Его лицо, неприятного землистого цвета, вытянулось, напомнив Яналии сползающую по тарелке овсяную кашу. Девушка с хохотом убежала, оставив Ланде кипеть от злости.

Швыряться снегом в одноклассников было весело, но пришло время заняться делом. Полчаса Яналия разминалась в спортзале, после получила допуск у инспектора и переоделась в своей гримёрке. Представление тем временем уже началось. И вот из скрытого динамика прозвучал голос Анфисы Стрикт: «Артистам, занятым в номере «Пробуждение Гуула»! Пятиминутная готовность!»

Яналия покинула гримёрку, миновала коридор и встала на исходную.

Все прожекторы и лампы погасли, не горели даже красные таблички с надписью «выход». Мрак осязаемо давил на глазные яблоки, как плотная шёлковая повязка из чёрной ткани. Яналия ничего не видела, но чувствовала пустоту перед собой. Это шестое чувство было свойственно любому воздушному гимнасту; Александр Молодцов называл его рудиментарной телепатией, сродни чтению подушечками пальцев. В тёмной комнате Яналия безошибочно обходила мебель и другие препятствия. Отец тренировал её ощущать пространство и расстояние, чувствовать его кожей, не полагаясь лишь на зрение. Это были тренировки в духе ниндзя: когда Яналия была маленькая, Александр завязывал ей глаза и заставлял ходить по лабиринту из ящиков и мебели. Вначале Яналия получала синяки и расшибала коленки, но потом, каким-то невероятным образом, стала ощущать препятствия на своём пути.

И вот – началось! Послышался низкий, утробный рокот. Специальное устройство заставляло пол вздрагивать, чтобы зрители на миг поверили – под ними оживает вулкан. Даже здесь, на высоте сотни метров, Яналия чувствовала подошвами вибрацию. В динамиках зазвучал глубокий, завораживающий голос Дагонариуса кон Ладо, ведущего-слина:

 
– Элдстад! Цветущая планета!
Лесами, зеленью одета,
Однажды волею Гуула
В огне и лаве утонула…
 

Голос ведущего драматически упал. Слины не только умели говорить стихами, любую фразу они могли преподнести так, что мурашки шли по коже. В исполнении слина даже рецепт пирожков с капустой звучал не хуже сонетов Шекспира.

О трагической судьбе Элдстад молодым циркачам рассказывал Гор Ламий. Это была одна из немногих лекций по истории, которую Яналия хорошо помнила.

Когда-то Элдстад на самом деле напоминал сказочный Эдем. Тёплые солёные моря, белые песчаные пляжи, тропические леса… Элдстад не знал штормов, ураганов, цунами и прочих катаклизмов, знакомых землянам. Со временем там появилась разумная жизнь – эво, худые, изящные ящеры с длинными шеями. Они строили города, создавали сложные машины и стремились проникнуть в тайны мироздания. Особенно хорошо эво изучили генную инженерию. Благополучию пришёл конец, когда у планеты изменился наклон оси. Казалось, в недрах Элдстад проснулось свирепое божество, возжелавшее уничтожить хрупких эво. Один за другим начали просыпаться вулканы. В воздухе висел ядовитый пепел, потоки лавы сметали всё на своём пути. Чтобы возводить гигантские защитные дамбы, в генных лабораториях были созданы эволо. Эти существа могли целиком погружаться в лаву, были неуязвимы, сильны и работоспособны. Но, несмотря на все усилия, эво постепенно вымерли.

Когда корабли Федерации приземлились на Элдстад, их встретили Каменные Ящеры, давно утратившие научные знания. В их мифологии эво представали мудрыми богами, павшими в битве с Гуулом – страшным демоном, живущим в недрах планеты.

 
– Беда, беда! Спасенья нет!
Земля трясётся, меркнет свет!
Жестокой ярости полна,
Огня вздымается волна!
 

Послышался грохот, и арена покрылась узором трещин. В разломах пульсировало багровое пламя. На самом деле, это была голографическая проекция и звуковые эффекты, но результат поражал воображение. Огненные трещины были до жути реалистичными.

 
– Но злой Гуул, подземный бог,
Одних эво́ло сжечь не смог!
Как феникс, возродясь во славе,
Пришли Танцующие-В-Лаве!
 

Арена начала раскрываться, подобно диафрагме в объективе старинного фотоаппарата. В багряных всполохах, в дыму, вздрагивая и швыряя под купол горячие искры, из глубины поднимался вулкан. Это была гордость «Олимпа», в других цирках не было ничего подобного.

При том что охладительная система работала на полную мощность, Яналия почувствовала жар, исходящий от вулкана. Раскалённый воздух поднимался наверх, туда, где ожидали своего выхода воздушные гимнасты. Вулкан был искусственным, но лава – настоящей. Внутри лавомашины бурлила вязкая силикатная масса, раскалённая до температуры 1200 градусов Цельсия.

Загремели барабаны, взвыли хриплые басовые флейты. Такая музыка – зловещая и торжественная одновременно – звучала на Элдстад. Любой услышавший её с трепетом понимал – просыпается грозный и могущественный бог, от которого нет спасения.

Яналия с нетерпением ждала кульминации. И вот вулкан показался полностью – коническое нагромождение чёрных скал, занявшее почти всю арену. В жерле вулкана кипела красно-жёлтая лава, её струи текли к подножию.

Трибуны были защищены невидимым энергетическим полем. Зрители ничем не рисковали (как, собственно, и сами эволо, способные плавать в магме), зато рисковали гимнасты. Им предстояло пощекотать публике нервы, совершая трюки над вулканом. Страховка имелась – силовой луч, управляемый компьютером, был готов подхватить упавшего циркача. Но, как учил Александр Молодцов, любой трюк следует выполнять так, словно никакой страховки нет и в помине.

Музыка резко изменилась, грянула электрогитара, вступила барабанная установка и синтезатор. Сопровождение для номера записывал традиционный ансамбль эволо и «Electrical vampires», известная марсианская рок-группа. Под рокот ударных и визг электрогитары из кипящего жерла начали выпрыгивать каменные ящеры. Зрители встретили их шквалом аплодисментов и восторженными воплями. Поднимая фонтаны оранжевых брызг, эволо приземлялись на склонах вулкана. С их мощных, плечистых тел стекала расплавленная лава, застывая у ног тёмными лужами. Эволо напоминали ящеров с длинными хвостами и гребнем на спине; их руки с могучими четырёхпалыми кистями были способны дробить скалы. Защитный панцирь эволо выглядел как серый камень, треснувший в местах сочленений, на шее, локтях и коленях. Яналия считала эволо невероятно крутыми.

В основе номера «Пробуждение Гуула» лежал ритуальный танец, исполнявшийся на раскалённой лаве. Его танцевали один раз в году мужчины-охотники, когда заканчивался сезон охоты на гун-гунов. Танец должен был усмирить гнев Гуула и заканчивался жертвоприношением – племя сбрасывало в жерло вулкана десятую часть добычи. Чтобы увидеть этот удивительный обряд, на Элдстад прилетали туристы со всего Млечного Пути. «Олимп» давал возможность поглазеть на танцующих эволо, не рискуя поджариться. К тому же любителям экзотики не нужно было тащиться через полгалактики в созвездие Близнецов, достаточно было купить билет в цирк. Благодаря номеру «Пробуждение Гуула» «Олимп» долгие годы уделывал конкурентов.

Музыка снова изменилась, теперь традиционная элдстадская мелодия исполнялась под тяжёлый, электрический аккомпанемент марсианской рок-группы. Наверху, невидимая для зрителей, Яналия подпевала «Electrical vampires». Можно было петь во весь голос – всё равно музыка гремела так, что девушка едва слышала сама себя. Именно эта тема так не вовремя прозвучала на подземной стоянке, переполошив агента Моррисона и его подельников.

Эволо выстроились кольцом вокруг жерла вулкана, и танец начался. Ящеры раскачивались, подняв руки к небу, мерно ударяли хвостами по каменным склонам. Вулкан бурлил, время от времени выплёвывая шипящую струю. Яналия смотрела, не отрываясь; сколько раз она отработала этот номер, но вид пляшущих эволо неизменно завораживал. Варварский, дикий танец будоражил глубоко запрятанные животные инстинкты, взывал к генетической памяти. Сотни тысяч лет назад, под светом другой звезды, люди также плясали вокруг огня, празднуя удачную охоту или победу над врагами. Танец был другой, но смысл обряда тот же самый – умилостивить грозных богов, отвести от племени беду.

Лава потекла сплошным потоком, затапливая склоны вулкана. Эволо танцевали по щиколотку в жидком пламени. Они разом опускали ноги или ударяли хвостами, так что раскалённые брызги летели во все стороны. Танцоры-солисты подпрыгивали, вертелись, точно огненные волчки, и падали ниц, прямо в лаву. Музыка достигла своей кульминации и оборвалась на высокой ноте. Под куполом вспыхнул свет. Это был сигнал – Яналия оттолкнулась и взмыла в воздух.

Со всех сторон к условленным точкам летели воздушные гимнасты в блестящих, облегающих костюмах. Рядом с каменными ящерами люди казались хрупкими, точно стрекозы.

Яналия летела в тишине, вытянув вперёд руки. Под ней были десятки и десятки метров пустоты, а в самом низу – пылающая преисподняя. Казалось, время замедлило свой бег. Яналия скользила по заранее просчитанной траектории, видя перед собой лишь хромированную перекладину, подвешенную на двух тончайших тросах. Ладони, припудренные магнезией, коснулись металла, успевшего нагреться от вулкана. Яналия выполнила вращение на вытянутых руках (арена, трибуны, купол превратились в цветную смазанную линию) и уверенно встала подошвами на снаряд. Гимнасты разом очутились на перекладинах, и в тот же миг музыка вновь обрушилась на замерший зал.

Публика наградила артистов овацией. Яналия встретилась взглядом с Александром; он стоял на трапеции, как всегда стройный, подтянутый и невероятно красивый. Отец улыбнулся Яналии, она улыбнулась в ответ. У Александра Молодцова было удивительное свойство – он излучал ауру спокойствия и уверенности, попадая под воздействие которой любой новичок успокаивался. Александр словно транслировал в эфир мысль: пока я рядом, ничего плохого случиться не может.

Эволо застыли, точно каменные идолы в древнем святилище. Сейчас внимание публики было приковано к действу, что разворачивалось над вулканом. Гимнасты, перемещаясь с трапеции на трапецию, создавали в нагретом воздухе замысловатые фигуры. Вилл Крейн, ловитор Яналии, раскачивался вниз головой, повиснув на подколенках; обтягивающий костюм подчёркивал рельефную мускулатуру. Его движения были скупые и точные, как у робота – сказывался жёсткий тренаж главы династии Дина Крейна. Виллу было шестнадцать лет, но выглядел он старше. Всегда собранный, немногословный, он был надёжным партнёром и отличным ловитором. Двигая корпусом, девушка синхронизировала колебания своей трапеции с трапецией Вилла. Она дышала в такт покачиваниям снаряда, полностью сосредоточившись на трюке. Когда амплитуда достигла нужной ширины, Яналия прыгнула. Совершив тройное сальто, она выбросила руки в направлении своего ловитора. Пальцы Вилла сомкнулись на её ладонях, не дав сорваться в огненную бездну. Его руки были твёрдыми и чуть шершавыми от магнезии. Рывок, и Яналия села на рамку, неподвижно закреплённую под куполом. Вилл, как маятник, качнулся обратно, чтобы подхватить Тишу.

В «Пробуждении Гуула» были заняты все до последнего воздушные гимнасты. Сейчас под куполом работали девять человек – шестеро Крылатых Крейнов и трое Молодцовых.

Воздушные гимнасты испокон веков являлись цирковой элитой. Это не было закреплено в каком-нибудь уставе, об этом не писали на афишах. Да и в семье Яналия не слышала разговоров о том, что воздушные гимнасты – белая кость. Чтобы без слов понимать подобные вещи, нужно было родиться и вырасти в цирке.

У Молодцовых не было принято ставить себя выше других циркачей, а вот Крейны постоянно задирали нос. Дин, самый высокомерный из них, не уставал напоминать всем и каждому, что его семья продолжала древнюю цирковую династию – основатели рода начали работать под куполом без малого двести лет назад. Безусловно, Крылатые Крейны были лучшими из лучших, других циркачей в «Олимпе» не держали. Яналия отдавала им должное, но при этом испытывала лёгкую неприязнь ко всем, кроме Тиши (бывшей, впрочем, приёмной и поэтому не имевшей с Крейнами кровного родства).

Цирковые семьи жили закрыто, лезть в дела коллег было не принято. Однако никто не мог запретить смотреть и делать выводы. Однажды Яналии довелось наблюдать, как Дин Крейн репетировал с Тишей номер. Тише недоставало гибкости, элементы, с которыми другие акробаты справлялись в два счёта, ей приходилось долго и упорно отрабатывать. В тот раз у неё не выходило двойное сальто. Дин злился и обзывал её жирным марсианским квазоидом на трапеции. Внешность патриарха Крейнов находилась в полном соответствии с внутренним содержанием. Он был худой, поджарый; глубоко посаженные глаза на костлявом, скуластом лице горели бешенством. Каждое слово он говорил, словно плевался ядом. Тиша в очередной раз запорола трюк, и Дин взялся за шамбарьер. Он ударил в полную силу, манежный хлыст прогулялся по спине Тиши, оставив кровавую полосу. Наверняка боль была ужасная, всё-таки шамбарьером лупили дрессированных зверей. Девочка выполнила трюк, и в слезах убежала с манежа, а Дин продолжил репетировать с Авророй и Виллом. Никто из Крейнов не вступился за Тишу, они продолжали шлифовать трюки с упорством роботов. Недаром Дин любил повторять, что девиз Крылатых Крейнов – «Эффективность. Рациональность. Результат». Яналия сочувствовала Тише, но была вынуждена признать: так или иначе, Дин добился своего. На ум приходила сакраментальная фраза – цирк жесток!

Яналия поднялась в полный рост, держась руками за вертикальные стойки снаряда. Она и остальные акробатки ждали своей очереди, пока Александр, Дин и Вилл выполняли элементы на тройной трапеции. Лучи прожекторов были нацелены на мужчин. Сверху, на тросе, спустилась металлическая пластинка – зубник. Александр зажал его челюстями и начал опускаться вниз, к самому жерлу вулкана. Он вращался вокруг своей оси, вытянув руки вдоль тела и удерживаясь только силой челюстных мышц. Яналия наблюдала за отцом, когда что-то произошло с её зрением.

Вулкан и трибуны поплыли влево. Девушка вцепилась в стойки, пытаясь побороть головокружение. Ладони вдруг стали влажными и, несмотря на порошок, заскользили по снаряду. Это было то, чего не могло быть в принципе – страх высоты.

– Яналия, что происходит?

Голос Анфисы Стрикт, прозвучавший в наушнике, подействовал как оплеуха.

– Всё нормально! – сказала Яналия.

Головокружение вроде бы отступило. Вулкан, по крайней мере, уже не пытался убежать за пределы манежа.

– Я вижу другое.

Яналия поморщилась. На теле каждого акробата, под костюмом, крепились датчики. Пульс, давление, уровень адреналина в крови – все показатели стекались на компьютер инспектора. Анфиса Стрикт контролировала всё, что творилось под куполом во время представления.

– На секунду закружилась голова, сейчас всё хорошо, – соврала Яналия.

– Я вывожу тебя из номера! – произнесла Стрикт. Голос у неё был сухой и резкий, как удар кнута укротителя.

– Я в порядке!

– Спускайся оттуда. Быстро!

Яналия беззвучно выругалась. В этот момент головокружение накатило с новой силой. Девушка закрыла глаза и попыталась успокоиться. Стрикт была права – продолжать нельзя.

Яналия попробовала сосредоточиться на музыке, но звук стал приглушённым и далёким. Аплодисменты звучали как шелест, зато Яналия услышала собственный пульс, и это напугало её до чёртиков.

– Молодцова?!

Яналия стиснула зубы, мысленно припоминая любимые проклятия Расула. Показатели на мониторах Стрикт наверняка зашкалили!

– Порядок, я спускаюсь!

Когда вторая волна дурноты схлынула, Яналия вскарабкалась по снаряду наверх. Она цеплялась за ступеньки как новичок, впервые очутившийся под куполом. Внизу трибуны взорвались овацией. Даже не глядя, Яналия знала, что сейчас Александр Молодцов неистово вращался на тросе, словно гусеница на шёлковой нити. Он почти касался ногами бурлящей лавы, и это было по-настоящему опасно. Сорвись он – и никакая страховка не успела бы сработать.

Девушка прошла по стальным фермам, мимо осветительных приборов, и нырнула в полутёмный коридор. Ей сразу же стало легче, колени перестали дрожать, а голова кружиться. Яналия вытерла вспотевшие ладони о костюм, срывая блёстки. Ей хотелось что-нибудь сломать или накричать на кого-нибудь.

Яналия шагала по коридору и с каждым шагом тема Гуула становилась тише. Вот сейчас из потухшего жерла вылетали птеросы – крылатые ящеры с планеты Т’мум. Зубастые, тёмно-бордовые чудовища поднимались под купол, выплёвывая языки огня и оглашая цирк хищными воплями, а наверху их ждали дрессировщики с угощением. Это была эффектная концовка номера, которую Яналия ещё никогда не пропускала.

Коридор упирался в металлическую дверь. Яналия пихнула её и очутилась в контрольной комнате. В полумраке мерцали экраны, показывая пространство под куполом с дюжины углов и ракурсов. В центре комнаты стоял круглый стол-проектор, над ним плавала объёмная голограмма, напоминавшая карту звёздной системы. На самом деле схема не имела ничего общего с орбитами планет и астрономией вообще. Голубыми линиями были отмечены запланированные передвижения циркачей в пространстве, красными – то, как они двигались в данный момент. Это был графический сценарий номера. От совпадения линий зависела чистота исполнения трюков.

Стрикт сидела возле проектора, пульсирующая в темноте голограмма отбрасывала на её лицо разноцветные блики. Когда-то Анфиса Стрикт была акробаткой. Сейчас ей было пятьдесят пять лет, и она занимала должность инспектора. У Стрикт были короткие, выкрашенные в фиолетовый волосы, тонкие губы и манеры тюремного надзирателя.

– Как ты себя чувствуешь? – произнесла Стрикт, не отрывая взгляда от голограммы. Зелёные точки скользили по красным линиям, возле каждой было написано имя. Точка, подписанная «А. Молодцов», плавно скользила вверх. Трос наматывался на лебёдку, поднимая отца под купол. Номер был почти отработан.

– Я отлично себя чувствую! – сказала Яналия. – Небольшое головокружение, подумаешь!

– Ты знаешь, что когда человек врёт, у него учащается пульс?

– Ну, наверно… – протянула Яналия, чувствуя подвох. – А что?

– Пока на тебе датчики, считай, ты подключена к детектору лжи, – Стрикт оторвалась от проектора и в упор посмотрела на Яналию. – Не хочешь говорить правду, лучше помолчи.

– Да, мне действительно стало плохо! – сдалась Яналия. – Сильно закружилась голова. Я понятия не имею, почему! Вы же сами обследуете всех нас перед выступлением!

В обязанности инспектора входил осмотр воздушных гимнастов. За час до начала представления Стрикт измеряла каждому давление, проверяла рефлексы. Она бы ни за что не допустила к работе гимнаста с температурой или низким давлением. Даже Дин Крейн, такой же покладистый, как ужаленный в задницу халлак, не пытался спорить со Стрикт.

– Сегодня же покажись Витцу.

– Ладно.

– Принесёшь справку!

Яналия недовольно фыркнула.

– Что-то не так? – взгляд инспектора Стрикт сделался металлическим.

– Толку от этих справок! Вы не знаете, как Витц их пишет? Гаю Молестусу он недавно поставил диагноз «Поражение молнией». Гай застёгивал в туалете джинсы и прищемил…

– Молодцова! – Стрикт ударила кулаком по проектору, так что голограмма пошла рябью. – Мне некогда выслушивать твои байки! Без справки от Витца я тебя к работе не допущу!

Разговор был окончен. Девушка вылетела из контрольной комнаты, хлопнув дверью.

В коридоре было пусто, издалека доносился цирковой марш. Это значило, что номер отработан, а силовое поле вокруг манежа утратило прозрачность и стало похоже на бархатный занавес. Сейчас птеросы возвращались в свои вольеры, а эволо, скрытые от публики, убирали застывшую лаву. Паузу заполняли ковёрные клоуны, среди которых был и пострадавший от молнии Гай Молестус. Клоуны работали прямо на трибунах, общаясь со зрителями и вовлекая их в комическое действо. Яналия как-то спросила Гая, почему их называют ковёрными. Оказалось, в прежние времена циркачи выступали на огромном ковре, который иногда требовалось убирать. Пока униформисты готовили покрытие манежа, клоуны развлекали публику. В современных цирках ковров не было и в помине, а название осталось.