Текст книги "Красные гиганты. История советского баскетбола"

Евробаскет 1969 года. Прощание с непревзойденным рекордом, но не с золотой медалью

Паулаускас: «Тот турнир, можно сказать, стал началом эры Белова» [56].

После поражения в матче против Югославии в Мексике континентальное превосходство СССР было как никогда под вопросом, поэтому Евробаскет в Неаполе стал лакмусовой бумажкой для команды и прежде всего для Гомельского. Хотя в составе команды было мало новых игроков, Папа решил внести изменения в структуру команды.

Паулаускас: «Когда я пришел в команду в 1965 году, капитаном был Вольнов, и он был им до 1969 года. Но перед моим отъездом в Неаполь Гомельский пригласил меня в свой номер и сказал, что с этого момента я буду капитаном. Я был очень удивлен, так как не ожидал этого. Сначала я сказал ему, что мне будет неудобно, так как у меня очень хорошие отношения с Вольновым, и что это именно он должен оставаться капитаном до конца своей карьеры. Но Гомельский настаивал, и в итоге я согласился. Вначале я не был уверен в том, что у меня получится, многие игроки были старше меня, но я быстро привык к новой роли. Отношения со всеми в команде были очень хорошими, так что у меня не было особых проблем».

Саша Гомельский: «Мой отец уже не хотел брать Вольнова в сборную. <…> Думаю, он уже не хотел брать его и в Италию, но команда его поддерживала. <…> После 1965 года половина состава сменилась, однако Вольнов был одним из тех, кто остался. Отец искал новые лица, и после 1967 года должен был появиться новый лидер. Им и стал Паулаускас. Он ни с кем не ссорился и со всеми находил общий язык. Он был уникальным человеком, у него были хорошие отношения даже с Беловым, а также с ветеранами. Думаю, это была хорошая идея выбрать именного его» [34].

Вольнов: «Я прекрасно понимаю позицию Гомельского. Он должен был подготовить мне замену. И в 1969 году я поехал на чемпионат Европы скорее в качестве компенсации за накопленные заслуги. В сборной сменилось поколение: уже были Сергей и Александр Беловы, Паулаускас, Болошев, Поливода. Я уже не играл в предварительных раундах»[50]50
  Хотя его участие было непримечательным, Вольнов все же получил несколько минут на предварительном этапе, согласно официальной статистике.


[Закрыть] [106].

Костяк команды не претерпел особых изменений по сравнению с тем, что было в Мексике, хотя роль Сергея Белова в команде значительно возросла и он был признан лучшим игроком турнира.

Сергей Белов: «Мои позиции в сборной стали уже достаточно стабильными. Я практически всегда выходил в старте. Тренеры давали мне много игрового времени, и я, надеюсь, оправдывал их ожидания. Cтал играть в сборной ключевую роль. По итогам того чемпионата Европы я был включен в символическую пятерку лучших игроков. Я также наконец-то стал заслуженным мастером спорта СССР, хотя не менее долгожданный приз за достигнутые победы – автомобиль, я смог обрести лишь через полтора года» [98, с. 113].

В Неаполе дебютировал не кто иной, как Александр Белов, форвард ленинградского «Спартака», которому на тот момент не исполнилось и восемнадцати лет. Однако он обладал огромным потенциалом, который ему предстояло развить в последующих турнирах. В чем никогда нельзя было упрекнуть Гомельского, так это в чуйке на талантливых игроков[51]51
  У спортсмена не было никаких родственных связей с Сергеем Беловым.


[Закрыть].

В отборочном раунде СССР выпало играть с Венгрией, Швецией, Болгарией, Грецией и Югославией. Как и ожидалось, команда Гомельского легко обыграла четверку соперников, но историческая серия из 55 побед подряд прервалась в матче с Югославией, в котором шла борьба за первое место в группе[52]52
  Следует отметить, что Югославия принимала участие в турнире без Радивоя Корача. Легендарный игрок погиб в автокатастрофе за несколько месяцев до его начала.


[Закрыть]. 2 октября 1969 года Югославия обыграла советскую команду со счетом 73:61 благодаря 20 очкам доминирующего баскетболиста Крешимира Чосича, который, несмотря на свою молодость, уже начинал становиться лучшим игроком на родине и, возможно, даже лучшим игроком на Старом континенте.

Поливода: «Чосичу было трудно противостоять, потому что он был ростом 2,11 м и в то же время обладал очень отточенной техникой» [95].

Драган Капичич: «Чосич был лучшим игроком нашего поколения, а для нас он был лучшим игроком всех времен. Он умел дриблинговать, он умел бросать с разных дистанций, хотя тогда еще не было трехочковых. Он один мог выступать вместо пяти игроков» [107].

Поражение не имело серьезных последствий, так как обе команды уже вышли в полуфинал, но оно нарушило, пожалуй, самый непревзойденный рекорд Советского Союза: 55 побед подряд в период между Евробаскетами 1957 и 1969 годов. Оправившись от моральной неудачи, СССР в полуфинале обыграл Чехословакию со счетом 83:69, в ходе которого лидерами стали Сергей Белов (14), Паулаускас (18) и Поливода (13). В свою очередь, Югославия с бо`льшим трудом, чем ожидалось, обыграла Польшу (76:74) благодаря 24 очкам Чосича. Многие с замиранием сердца ждали финала между двумя сильнейшими командами континента, особенно с учетом проигрыша советской сборной.

СССР, играя уже совсем иначе, чем на групповом этапе, лидировал в течение всего матча, Сергей Белов держал под контролем ситуацию на площадке, а Паулаускас, Вольнов и Андреев выполняли роль форвардов. Хотя Югославии удавалось сохранять небольшую разницу в счете, а на последних минутах и вовсе приблизиться к цели, СССР все равно постоянно удерживал преимущество в четыре-шесть очков, и в итоге счет стал 81:72. Чосич на этот раз особо не выделялся, а лучшим бомбардиром стал Райкович, набравший 19 очков.

Вольнов: «Наша сборная и сборная Югославии вышли в финал <…>. В первом тайме, в котором мы уступали, Крешимир Чосич делал на площадке все, что хотел. В перерыве Гомельский спросил меня: ”Ты сможешь играть?“ Сначала я отказался, так как все еще восстанавливался после травмы, но в итоге все равно вышел на площадку. Я вышел во второй половине, набрал 26 очков и после этих 20 минут был признан лучшим игроком турнира»[53]53
  Воспоминания Вольнова не совсем точны и преувеличивают его достижения. На самом деле, его участие в предварительных раундах было незаметным, в полуфинале он набрал 10 очков против Чехословакии. Согласно официальной информации, в финале он набрал 11 очков во второй половине матча. Кроме того, он не был признан лучшим игроком турнира, им стал его товарищ по команде Сергей Белов.


[Закрыть] [106].

Драган Капичич: «В первой игре у нас все шло хорошо, а во второй – нет. Мы знали, что будет трудно. Моя команда обыграла их впервые, но раньше мы всегда занимали второе место. Мы просто не могли найти способ обыграть СССР» [107].

Ранко Жеравица (тренер сборной Югославии): «Гомельский смог взять себя в руки после поражения, а мы продолжали играть в том же духе. В советской сборной можно было выделить Сергея Белова, Андреева, Вольнова и Паулаускаса, с нашей стороны – только Райковича» [108].

Довольный Гомельский, с золотой медалью на шее, шутил по поводу исторического поражения: «Чтобы хорошо подготовиться тактически, мы должны были проиграть групповой матч в Казерте» [108]. Но сборная Югославии продолжала расти и уже представляла собой вполне реальную угрозу. Да, СССР вновь удалось сохранить свое континентальное господство, но надолго ли?

Игра в ЦСКА – обязанность или привилегия?

Саша Гомельский: «Мой отец всегда старался набрать как можно больше игроков. В ЦСКА на его стороне был закон, он мог набирать игроков по всей стране» [34].

Если в 1950-е годы ЦСКА некоторое время занимал второе место, то к концу 1960-х годов клуб полностью доминировали в чемпионате, уступив в сезоне-67/68 только тбилисскому «Динамо». Золото «Динамо», впрочем, можно было оспорить: в том году игроки сборной страны не играли за свои команды в чемпионате СССР, чтобы лучше подготовиться к олимпийскому турниру.

Реальность была такова, что ЦСКА всегда обладал роскошным составом благодаря большому преимуществу в привлечении новых игроков. Будучи армейской командой, многие игроки были буквально призваны на срочную военную службу. Поэтому возмущения, связанные с возможностью клуба искать и набирать таланты со всей страны и несправедливым преимуществом, которое это им давало, отчасти оправданны.

Безусловно, за эти годы были случаи, когда игроков заставляли вступать в клуб против их воли. Однако представлять такой клуб, как ЦСКА, только с этой точки зрения несколько несправедливо, поскольку большинство из тех, кому предлагалось вступить в клуб, делали это охотно, а для некоторых это было главной целью их карьеры. Причины были разнообразны и понятны. Что касается построения спортивной карьеры, для игроков это означало возможность сыграть на высочайшем уровне и стать более заметными. С практической точки зрения, несмотря на то, что игрокам присваивалось воинское звание, их обязанности в значительной степени отличались от обязанностей рядового солдата, поэтому они проходили срочную службу гораздо спокойнее, чем обычно. Кроме того, поскольку ЦСКА часто участвовал в международных соревнованиях, это предоставляло шанс выезда за пределы СССР, что, в свою очередь, открывало широкий спектр возможностей для дополнительного заработка. А после завершения спортивной карьеры оставалась немаловажная возможность продолжить службу на относительно высокооплачиваемых и стабильных должностях.

Обратной стороной медали такого отношения к поиску талантливых спортсменов талантов было ее влияние на внутренние чемпионаты. Можно сказать, что был разрушен всякий намек на конкурентоспособность и, возможно, была потеряна мотивация игроков в целом. В качестве примера можно привести Югославию, где была реализована противоположная модель – талантливые игроки не были сосредоточены в одной команде, а входили в состав разных клубов.

Жармухамедов: «Два года прятался. Был случай в Ташкенте. В разгар тренировки зашли милиционер и два офицера. ”Одевайся. Поедешь с нами“. Поплелся за вещами в раздевалку. Следом заскакивает наш игрок: ”Дуй в окно!“ <…> Бегу домой, хватаю паспорт, деньги – и в аэропорт. Лечу в Алма-Ату. Там отсиживаюсь в гостинице, жду, когда утрясут вопрос на уровне ЦК. Из-за отказа уходить в ЦСКА Гомельский не взял меня на Олимпиаду в Мехико-1968. Обидно вышло. Отработал на сборах, был в великолепной форме. Иногда за тренировку мне не могли забить даже два очка! Накрывал и Гену Вольнова, и Яака Липсо с его легендарным крюком. В газетах напечатали заявку олимпийской сборной – я в составе. Ташкент ликовал. Гомельский снова завел разговор о ЦСКА. Я ни в какую. ”Смотри, пожалеешь“, – пригрозил он. Я не придал значения <…>. За неделю до отъезда нас распустили на три дня по домам. Жду вызова – тишина. Ничего не объясняют. Оказалось, Гомельский обхаживал еще Толю Крикуна из ”Калева“. Тот согласился перейти в ЦСКА – и Александр Яковлевич быстренько провернул рокировку. Вместо меня в Мехико полетел Крикун. Через год ситуация повторилась. Прошел все сборы, но команда отправляется на чемпионат Европы в Неаполь, я – в Ташкент <…>. В конце 1969-го ко мне домой явился второй тренер ЦСКА Астахов с письмом замминистра обороны маршала Соколовского. Больше всего такое развитие событий обрадовало ташкентского военкома, Героя Советского Союза: ”Слава богу! Наконец-то перестану за тебя выговоры получать!“» [102].

Поливода: «Помню 69-й год. Мы выиграли первенство Европы в Неаполе. Летим домой. Подходит ко мне покойный Серега Коваленко из тбилисского ГПИ. ”Тебя, – говорит, – Гомельский зовет“. Иду к тому в первый класс. Гомельский, такой расслабленный, сразу козыри выложил: ”Коваленко согласен перейти в ЦСКА, но при одном условии – если вы перейдете вместе. Получишь заслуженного, квартиру, всё, кругом“. – ”Я в ЦСКА не пойду“» [96].

Селихов: «Гомельский мог выбирать игроков по своему усмотрению, все молодые люди должны были проходить военную службу. Таким образом, лучшие игроки могли выполнить эту обязанность, играя за ЦСКА. Таким образом, у нас всегда была очень сильная команда» [91].

Поливода: «У меня были довольно сложные отношения с Гомельским <…>. ЦСКА набирал лучших игроков из пятнадцати республик СССР, а я этого не хотел. У них была очень сильная команда, и я хотел, чтобы были и другие сильные команды, такие как ”Динамо“ (Тбилиси), ”Спартак“ (Ленинград)… Но когда одна команда включает в себя всех лучших игроков, то становится просто неинтересно» [95].

Тараканов: «Хотелось и попробовать себя рядом с такими мастерами, как Сергей Белов, Жармухамедов, Едешко, Ерёмин, Мышкин… Думал, что если заиграю в ЦСКА, значит я чего-то стою» [58].

Игорс Миглиниекс: «Мне нужно было отслужить в армии, а они хотели подписать со мной контракт, так что все сложилось. Это был один из лучших клубов Европы, если бы мне пришлось играть за слабую команду, это было бы совсем другое дело. В те времена получить приглашение лично от Гомельского многое означало» [109].

Едешко: «Методы, которые использовались ЦСКА для набора талантливых игроков, не всегда были честными. Например, если игрок учился в университете, то его все равно могли призвать в армию. То есть в ЦСКА. После окончания службы некоторые возвращались в родной город, но многие оставались в столице» [110, с. 13–14].

Поливода: «Гомельский делал то, что хотел. Он много лет не давал мне звания мастера спорта, потому что я не хотел выступать за ЦСКА. Мне было тяжело наблюдать, когда все игроки пятерки, с которым мы выиграли чемпионат мира, получили звание, даже те, кто почти не играл. Я же на том турнире был признан лучшим опорным полузащитником чемпионата и из-за этих личных отношений так и не получил его. В конце концов это звание я получил только в 1971 году, хотя должен был получить его еще в 1967 году. Но это было уже после того, как Гомельского поймали с долларами и уволили из сборной» [95].

Селихов: «Справедливо это или нет – это одно, но игроки все-таки пришли в команду по своей воле. Никто ведь не отказался. Это тоже обсуждалось на сборной. Например, мы предложили Паулаускасу приехать и играть за ЦСКА, но он ответил, что в Литве он чуть ли не национальный герой, а у нас и так достаточно много хороших игроков. Мы приняли его решение, но все остальные приглашенные приехали» [91].

Паулаускас: «Я не помню точно, когда это было, кажется, в 1966 или 1967 году. Мы были в Южной Америке, и Вольнов, который на тот момент был еще капитаном, захотел со мной поговорить. Мне поступило предложение приехать и играть за ЦСКА, в составе которой я выиграю чемпионат и Кубок Европы, улучшу свои жилищные условия, займу важное место в команде и так далее. Но я ответил, что в Литве меня очень любят и уважают, и я не хочу это потерять. Мы проговорили час, но они поняли мою точку зрения, что я очень оценил» [56].

Андреев: «Все игроки стремятся к совершенствованию, и ЦСКА была сильнейшей командой» [92].

Тараканов: «Отбор в ЦСКА был проведен очень тщательно, в команду попали лучшие и самые активные игроки страны. Вопреки распространенному мнению, почти все были рады принять приглашение и играть в Москве. Да, они могли говорить своим клубам, что их заставляют играть за ЦСКА, но на самом деле большинство из них было радо такой возможности» [111].

Жармухамедов: «Вам и сегодняшней молодежи трудно понять, что это были за времена. У Гомельского была сильная поддержка в армии. Если ты играл в сборной, тебе платили больше, ты часто выезжал за рубеж. Не секрет, что на этом делали бизнес <…> Поэтому никто открыто против Гомельского не выступал. Мы все старались играть как можно лучше, чтобы быть и в ЦСКА, и в сборной» [57].

Селихов: «В других командах игроки получали две зарплаты, в Тбилиси даже до трех. В ЦСКА, поскольку мы были государственными служащими, нам платили в соответствии с нашим рангом, поэтому условия везде были одинаковые, не скажу, что у нас они были лучше. Что правда, так это то, что игра за ЦСКА означала прямой путь в сборную. Если ты играл за ЦСКА и за сборную, то, конечно, для игрока ЦСКА это было совсем другое дело по сравнению с теми, кто играл только за свой клуб» [91].

Мышкин: «В ЦСКА были созданы условия для того, чтобы игроки жили хорошо и были счастливы… Потому что это была армейская команда, и она значила больше, чем другие клубы» [103].

Ерёмин: «В ЦСКА всегда приглашали лучших игроков из ведущих клубов. Параллельно они также приглашали молодых игроков из нескольких команд, чтобы попробовать их, около шести или восьми. Меня пригласили, ну, даже не пригласили, они взяли меня на службу в армию, которая имела очень высокие стандарты. Так что я был одним из тех молодых игроков. Гомельский лично не пригласил меня, меня заметил второй тренер, Астахов. Он увидел меня, рекомендовал меня Гомельскому, и они пригласили меня через Министерство обороны. Вот так я и оказался в ЦСКА» [59].

Сергей Белов: «Играть в ЦСКА, лучшем клубе страны, с детства было моей мечтой и единственным приемлемым для меня вариантом моего баскетбольного будущего <…> После того как я стал чемпионом мира и Европы, вокруг моей персоны неизбежно пошли разговоры о скором переезде в Москву, в ЦСКА или ”Динамо“. Сам я также чувствовал, что такая перспектива должна быть не за горами. Поэтому предложение Вольнова, с одной стороны, было ожидаемым, но с другой – от этого не менее престижным и приятным <…> Тем не менее на предложение Геннадия я тогда ответил сдержанно, сказав, что готов рассматривать этот вариант только после Олимпиады 1968 года, а до тех пор связан обещанием играть за ”Уралмаш“. Только выполнив обязательства перед свердловчанами, я воплотил в жизнь свою мечту детства и надел майку игрока ЦСКА» [98, с. 94].

Римас Куртинайтис: «Игроки, которые учились в университете, не могли быть призваны в армию. А когда заканчивали, то отслужить надо было только три месяца, и все. Но если ты не учился в университете, то тебя могли призвать» [112].

Валдис Валтерс: «Первый раз ЦСКА пытался меня ”завербовать“ во время юниорского турнира, я набирал в среднем около 30 очков, тогда меня заметил Озеров и предложил поехать, когда мне исполнится восемнадцать лет. Но я не захотел. Потом, когда я стал лучшим игроком в своей команде, меня хотели забрать в армейскую команду Латвии, ”СКА Рига“, но потом я поступил в университет и таким образом смог вырваться. У меня родилось двое детей, и после этого меня не могли призвать в армию. Мне предлагали уехать, один генерал сказал, что мне дадут ”Волгу“, четырехкомнатную квартиру в Москве. Но я снова отказался. В СССР каждый выступал за свою республику, в то время была Латвийская Социалистическая Республика, поэтому если бы я уехал, то это было бы предательством».

Александр Волков: «Тогда многое было связано с военной службой. Я пытался ее избежать, но в Киев приехали два офицера, пригласили меня в ЦСКА, я прошел медкомиссию и был отправлен в Москву. Конечно, я не был рядовым солдатом, но в Киеве меня никто не защищал. Правда, в любом случае я не жалею об этом, я очень хорошо сыграл два сезона в отличном клубе. Мне многое нравилось – хорошая организация, жизнь в Москве… Это был новый опыт. После этих двух лет я вернулся в Киев» [114].

Саша Гомельский: «Мой отец не был идиотом, он понимал, что конкуренция необходима для роста, но как тренер ЦСКА он должен был еще и побеждать. Это была сложная проблема <…>. В то время важен был результат, поэтому он набирал лучших игроков» [34].

Мышкин: «У меня был вариант перейти в ленинградский ”Спартак“, меня приглашал Кондрашин. Но я выбрал ЦСКА, и скажу почему, об этом мало кто знает. Почти вся моя семья связана с армией, отец – полковник, и он однажды полушутя сказал: ”Баскетбол – это, конечно, хорошо, но ты должен быть офицером“. Так что в итоге я выбрал ЦСКА. Были игроки, у которых не было выбора, у них не было другого пути: например, если ты сделал что-то незаконное и тебя поймали на таможне… Так что иногда ЦСКА спасал людей. Не могу сказать за других, но я не считаю, что у нас не было выбора. У меня была возможность перейти в ”Спартак“, а если бы я туда перешел, никто бы ничего не смог сделать. Кроме того, однажды Александр Кандель (тренер ”Уралмаша“) сказал мне: ”Если ты уйдешь из „Уралмаша“, ты должен идти в ЦСКА. Ты должен идти туда, где лучшие, чтобы стать лучшим. Нет смысла играть в команде, которая только за медали борется. Ты должен быть чемпионом“ <…> Я пошел в ЦСКА, потому что это был лучший клуб, а не из-за денег, машин, квартир…» [103].

Римас Куртинайтис: «У Гомельского были знакомые в Кремле, и он знал, как решать такие сложные дела. Он все решал за тебя и ставил одно условие: либо ты играешь за ЦСКА, либо садишься в тюрьму» [112].

Валерий Тихоненко: «В те времена в СССР никому ничего не предлагали. Мне просто пришел приказ о зачислении в ЦСКА. Я не хотел, но у меня не было выбора, я не мог оставаться в Алма-Ате. Когда я отработал два сезона, они должны были меня отпустить, но не отпустили. Сказали, что ЦСКА не хочет этого делать, меня повысили в звании, хотя я ничего не просил и не подписывал. Я сказал, что все равно поеду в Алма-Аты, но тогда мне пригрозили, что на меня заведут дело и передадут его в суд, поэтому мне пришлось остаться. Все это оказывало на меня давление, меня могли даже посадить в тюрьму за неповиновение, но я все равно принял решение уезжать. В тот момент Гомельский сыграл очень важную роль, он пообещал мне, что если я отыграю еще один сезон, то меня отпустят. Я согласился, но все то время, что меня не отпускали, я перестал выполнять их приказы, на меня завели дело, вызвали на Красную площадь в Кремль и сказали, что посадят. И они, на самом деле, могли это сделать, поэтому каждую ночь я должен был нести дежурство, как настоящий военный. Я был молод, не понимал многих вещей, но, к счастью, великий Гомельский умел все решать, договариваться, и через год я смог вернуться в Алма-Ату. Я его уважаю, он очень много сделал для моей карьеры, и благодаря ему я играл на таком высоком уровне» [115].

Едешко: «В первый год работы в ЦСКА я выиграл чемпионат и Кубок Европы, но все равно хотел вернуться <…>. Меня привели в кабинет руководителя, где мне сказали: ”Мы хотим, чтобы ты остался“. Я отказался, Москва всегда казалась мне скучной. Тогда они предложили мне двухкомнатную квартиру с отличным расположением. Я снова отказался. Мне напомнили, что это международный клуб, что у меня будет возможность ездить за границу, но я все равно не хотел менять свою точку зрения. Тогда лейтенант сказал мне: ”Хорошо, возвращайся в Беларусь, но через месяц я призову тебя офицером в военную казарму. Потом ты вернешься в Минск, а через две недели тебя снова призовут. И будешь ты не в Москве, а в месте гораздо хуже“. Это были не очень многообещающие перспективы… Я уже несколько раз слышал, как Тарасов[54]54
  Анатолий Тарасов (1918–1955) – хоккейный тренер, считающийся отцом советского хоккея.


[Закрыть] отправлял некоторых хоккеистов служить на Дальний Восток <…> В общем, я остался, о чем ни разу не пожалел, там прошли мои лучшие годы» [110, с. 136].

Владимир Ткаченко: «Я отыграл в киевском ”Строителе“ восемь сезонов и эта команда стала для меня родной. Но в 1982-м я окончил Киевский институт физкультуры, и у меня закончилась отсрочка от армии. Москвичи только этого и ждали. Никаких предложений в современном понимании тогда не было. Меня просто забрали на службу. Подчеркиваю – забрали. Меня с милицией разыскивали. Я прятался, неделю жил по разным квартирам – у друзей, знакомых. Действовал по всем законам конспирации – два раза в одном месте не ночевал. Но не помогло, потому что решение о моем переходе в ЦСКА было принято на самом высоком уровне. Мне потом уже сказали, что приказ о призыве меня на воинскую службу подписал лично маршал Гречко – тогдашний министр обороны СССР. Меня вызвал к себе тренер ”Строителя“ Владимир Шаблинский и говорит: ”Володя, никто ничего уже не может сделать. Если не хочешь, чтоб тебя судили как дезертира, собирай чемоданы и езжай в Москву“. Вот как я и стал игроком ЦСКА» [116].

Анализируя имеющуюся информацию, можно отметить, за некоторым исключением, что существует некая разница между мнениями игроков российского происхождения, которые чаще принимали приглашение играть за ЦСКА, и остальными. Сейчас тяжело сказать, что могло грозить игрокам из других республик при отрицательном ответе. Учитывая, что большинство из них не играло в Москве, представляется очевидным, что у прибалтийских республик было больше шансов для противостояния.

Анатолий Поливода, успешно выдержавший давление Гомельского, отмечает, что и на Украине у игроков были способы пройти военную службу без участия в московском клубе. Хотя опыт Волкова и Ткаченко свидетельствует об обратном[55]55
  Сам Поливода, рассуждая о ситуации с его украинскими соотечественниками, сказал, что если бы они оба действительно хотели, то могли бы не переходить в ЦСКА.


[Закрыть]. В любом случае, справедливо отметить, что такие игроки, как Едешко, Жармухамедов или сам Ткаченко, несмотря на первоначальное сопротивление, в конечном итоге строили свою карьеру в столице, а Волков признает, что это был прекрасный опыт. Несмотря на довольно жесткие способы набора игроков в команду, попадая в ЦСКА, спортсмены знали, что о них позаботятся.