Текст книги "Ближневосточный покер. Новый раунд Большой Игры"

Геворг Мирзаян
Ближневосточный покер. Новый раунд Большой Игры

© Мирзаян Г.В., 2016

© Издание, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2016

Предисловие

Ближний Восток всегда был очень сложным регионом. Там сходились различные цивилизации, которые превращали это пространство в карточный стол, на котором выигрывали войны и уничтожали соперников. В результате на сегодняшний день Ближний Восток вполне может оспорить у Афганистана титул «кладбища империй». Арабы считают, что именно они нанесли серьезный, если не смертельный, удар Османской империи, что именно Суэцкий кризис положил конец британским и французским глобальным амбициям. Сейчас же пришел черед Соединенных Штатов.

Определенная доля истины в этой претензии есть. Именно ближневосточная политика США в XXI веке (начиная с иракской войны) и стала тем «перенапряжением ресурсов», который надломил Pax Americana и перевел концепцию многополярного мира из чисто умозрительной в практическую плоскость. Самые же серьезные ошибки были сделаны во время процесса так называемой «Арабской весны». Вопреки мнению ряда экспертов, Соединенные Штаты не являлись инженерами этого процесса, и даже его основными бенефициарами.

Да, у них было свое видение о том, как должен выглядеть регион в будущем (так называемая концепция «Большого Ближнего Востока» – создание в регионе серии демократических, а посему понятных и управляемых государств), и они постепенно шли к реализации этого видения. Свой проект «модернизации» ближневосточных режимов предложил Джордж Буш-младший, однако этот проект застопорился после первого же подхода к снаряду – войны в Ираке. Гуманитарные интервенции и силовая «демократизация» приводили лишь к сносу существовавших сдержек и противовесов, краху госаппарата, нивелированию остатков сопричастности к общегосударственной идее со стороны населения с последующим откатом стран чуть ли не к догосударственному (клановому) формату взаимоотношений. Команда Обамы придерживалась иного подхода, по ее мнению, трансформация должна была пройти эволюционно, а не революционно. Вашингтон вполне успешно работал с местными авторитарными элитами. Хосни Мубарак был союзником, а Муаммар Каддафи – важнейшим пропагандистским примером (образ Блудного сына, который покаялся перед Западом и получил достойное место у очага, должен был поощрять страны третьего мира идти на компромисс с Вашингтоном). Даже Башар Асад делал шаги в правильном с американской точки зрения направлении. Тяготившийся чрезмерной зависимостью от Ирана и желающий привлечь инвестиции в свою экономику, сирийский президент вел секретные переговоры с Израилем о мирном договоре и взаимоприемлемом решении вопроса о Голанских высотах (начавшаяся в Сирии гражданская война, естественно, ввела эти переговоры как минимум в состояние глубокой комы). В результате сложившихся отношений американцы не только реализовывали свои внешнеполитические задачи (им удавалось более-менее сдерживать Иран, сохранять в регионе баланс сил между основными игроками, а также не допускать никаких серьезных кризисов, способных взорвать и без того неспокойный Ближний Восток), но и взращивали в странах-партнерах гражданское общество. Предоставляли местной городской молодежи доступ к западной культуре, медиапродуктам, образованию, рынку.

С этой точки зрения «Весна» стала своего рода фальстартом, который обрушил американские планы и заставил Соединенные Штаты действовать по обстоятельствам, исходя из тактически меняющейся ситуации. Однако очень быстро выяснилось, что по обстоятельствам американцы не умели. Они совершили целую серию ошибок и тактических просчетов (наиболее видимыми, хоть и не наиболее серьезными, были действия в Египте, когда США за несколько лет дважды поменяли политику на 180 градусов). Мультиплицированная предыдущими ошибками (приведшими, например, к выходу Ирана из изоляции после ликвидации руками американцев двух иранских врагов – Саддама Хусейна и Талибана), эта серия просчетов привела, во-первых, к резкому ослаблению авторитета США на Ближнем Востоке. «Обаму воспринимают в регионе как слабого, беспомощного лидера, – писал в 2012 году директор Брукингского центра в Дохе Шади Хамид. – Люди думают, что если в конфликте с Обамой занять жесткую позицию и не уступать, то американский президент в конце концов сам отступит» [1]1
  Kirkpatrick David. Benghazi and Arab Spring Rear Up in U.S. Campaign. The New York Times. October 21, 2012 http://www.nytimes.com/2012/10/22/us/politics/benghazi-and-arab-spring-rear-up-in-us-campaign.html?ref=opinion


[Закрыть].

Во-вторых, к серьезной дестабилизации региона, к исчезновению старого порядка при отсутствии эффективного нового. До начала «Весны» у арабов был выбор между диктатурой (светской или религиозной – не важно) или терроризмом. Сейчас же «никакой диктатор с железной рукой больше не сможет контролировать эти территории, потому что их население потеряло чувство страха», – пишет американский журналист Томас Фридман [2]2
  Friedman Thomas. The Arab Quarter Century. April 09, 2013 http://www.nytimes.com/2013/04/10/opinion/friedman-the-arab-quarter-century.html?_r=0


[Закрыть], а Ливия, Сирия и даже Египет не в состоянии заниматься поддержкой светских сил в арабских странах. Однако альтернативных эффективных предложений арабы не получили (вариант с умеренной исламской демократией получил смертный приговор в Египте вместе с символизирующим его президентом Мухаммедом Мурси). Оставался терроризм в лице Исламского государства (ИГ) [3]3
  Запрещенная в России террористическая организация.


[Закрыть] и ему подобных структур, пропагандирующих идеи равенства и социальной справедливости. Поборники версии о «хитром плане Вашингтона» считают, что США намеренно создали управляемый хаос, однако на самом деле речь идет о неуправляемом, который поставил под угрозу американские интересы на Ближнем Востоке и американское лидерство во всем мире.

Финальным аккордом американского провала, конечно же, стала ситуация с «антитеррористической кампанией» США против ИГ, когда американские бомбардировки не достигли успеха, а поддерживаемые американцами лидеры и вооружаемые и обучаемые США группировки бежали сломя голову перед «воинами Халифата». «Как я уяснил из опыта вьетнамской войны и конфликтов, произошедших за последние десятки лет, между обучением местных сил и отправкой их в бой есть большая разница. Учить необходимо, но этого недостаточно. Люди воюют не потому, что их обучили, а потому, что они во что-то верят. А сейчас самые верующие в регионе – это ИГ», – говорит бывший директор ЦРУ Джон Маклафлин [4]4
  https://www.washingtonpost.com/opinions/how-the-islamic-state-could-win/2015/05/27/d33af750–03f1–11e5-bc72-f3e16bf50bb6_story.html


[Закрыть]. Президента обвиняют в том, что он не просто потерпел поражение в войне с ИГ, но и не хочет признать истинную сущность (а значит, и опасность) этого явления. «Президент Обама встает и говорит, что Исламское государство не исламское. Безумие какое-то», – говорит кандидат в президенты от республиканцев Тед Круз [5]5
  http://edition.cnn.com/2015/12/06/politics/obama-oval-office-speech-terrorism/


[Закрыть]. «Все хотят быть политкорректными, и это часть проблемы, с которой сталкивается наша страна», – уверяет его коллега по амплуа Дональд Трамп [6]6
  Там же.


[Закрыть]. Если бы не ядерная сделка с Ираном, предоставляющая ряд интересных возможностей, то можно было бы сказать, что США стали основным внешним игроком, проигравшим в ходе «Арабской весны».

Другие страны, не менее важные с точки зрения процессов «Весны», тоже за ближневосточным покерным столом отыграли весьма спорно и неоднозначно. Несмотря на наличие крайне удачных карт в начале игры, Катар, Саудовская Аравия и Турция разыграли их не очень удачно, в результате чего потеряли даже те средства, с которыми входили в игру. Израильтяне так и не смогли вытащить из колоды выигрышные карты, хотя они фактически лежали у них на виду. Египет и Сирия практически обанкротились и только-только начинают снова набирать капитал. Ливия же обанкротилась полностью и за стол не войдет еще на протяжении очень длительного времени. По сути, четкая выигрышная стратегия была лишь у Ирана, который правильно распорядился имеющимися картами и следовал выигрышной стратегии. Победителем оказался еще один игрок, который после долгого периода отсутствия вернулся за стол, – Россия. Используя промахи оппонентов, она во всех партиях (кроме разве что ливийской и катарской) получила прибыль.

Глава 1
Катар: маленький гигант Большого Востока

Одна из самых небольших стран региона – Катар – превратилась на время в серого кардинала всего Ближнего Востока. Однако взлет эмирата был недолгим, а падение – болезненным.

Образ Катара в регионе можно четко разделить на «до» и «после» начала «Арабской весны». До начала ее экономическая и политическая линия эмирата отличалась практичностью и продуманностью. Чем-то она была похожа на британскую континентальную политику XVII–XVIII веков – играя на противоречиях своих противников, делая упор на развитие экономики и активную дипломатию, Катар не только обеспечил свою безопасность в этом крайне беспокойном регионе, но и заставил с собой считаться все ведущие центры силы. Однако после начала войны гиперактивная политика эмира ликвидировала почти все его дипломатические достижения, выхолостила ряд его внешнеполитических инструментов (прежде всего «Аль-Джазиру», которая потеряла статус объективной телестанции, превратившись, по словам нью-йоркской Daily News, в «арабскую пропагандистскую организацию, которая контролируется средневековым катарским режимом и маскируется под реальную медийную компанию» [7]7
  Hugh Eakin. The Strange Power of Qatar. The New York Review of Books. October 27, 2011 http://www.nybooks.com/articles/archives/2011/oct/27/strange-power-qatar/


[Закрыть]). Аналитики опасаются, что серия ошибок, допущенных эмиратом, может серьезно ударить не только по его экономическим и политическим интересам в регионе, но и привести к серьезной угрозе национальному и династийному суверенитету.

Крошка сын к отцу пришел…

«Сильные поступают так, как хотят, а слабые страдают так, как и должны». Это выражение Фукидида было крайне актуально для Ближнего Востока, которым десятилетия управляли крупнейшие государства региона (Египет, Сирия, Саудовская Аравия, Турция), а также внешние игроки в лице США и, на протяжении какого-то времени, СССР. Катару места в этом пуле управляющих не нашлось. Эмират является одной из самых маленьких арабских и мусульманских стран, как по размеру территории (11,5 тысячи квадратных километров, 158-е место в мире), так и по численности проживающего в эмирате населения. В стране живет менее 2 миллионов человек, из которых собственно граждан Катара – лишь несколько сотен тысяч, а остальные – это гастарбайтеры, в основном из Южной и Юго-Восточной Азии [8]8
  Там же.


[Закрыть].

Все, что было у страны, – это огромные газовые запасы, обнаруженные в 70-х годах. Страна до сих пор является третьей в мире по объемам доказанных запасов «голубого топлива». Пользуясь этим, вплоть до середины 90-х годов Катар ничем не отличался от маленьких эмиратов и королевств Залива – доходы от продажи газа вкладывались исключительно в красивую жизнь местной элиты и тогдашнего эмира Халифа бин Хамада аль-Тани. Сам эмир создал в стране государство всеобщего благоденствия, отдал защиту родных барханов на аутсорсинг американским друзьям, управление страной – сыну Хамаду бин Халифа, а сам предпочитал жить в европейских столицах. Идиллия закончилась летом 1995 года, когда в Цюрихский отель эмиру позвонил его сын Хамад и проинформировал отца, что тот больше не эмир. Сам Хамад потом объяснял, что он просто хотел изменить экономическую политику эмирата, учитывая тот факт, что деньги от нефтедолларов когда-нибудь закончатся. «Когда-то Катар занимался добычей жемчуга, и когда японцы создали искусственный жемчуг, то это погрузило Катар в пучину бедности и лишений. Затем у нас нашли нефть… но мы не извлекли уроки из ситуации с жемчугом, не думали о том, что снова можем стать бедными», – объяснял он затем в интервью британской прессе. По его словам, когда пики цены на нефть (приходящиеся на период Войны Судного дня, ирано-иракского конфликта, вторжения Ирака в Кувейт) сменялись падениями, то властям Катара приходилось обращаться за кредитами в банки [9]9
  Martin Dickson. Interview transcript: Qatar’s Sheikh. The Financial Times. October 24, 2010 http://www.ft.com/intl/cms/s/0/9163abca-df97–11df-bed9–00144feabdc0.html#axzz1iWROU2GW


[Закрыть], и это было ненормально. Поскольку отец его аргументам не внимал, а несогласных с его экономической политикой традиционно репрессировал (под раздачу в свое время попала и семья любимой жены принца Музы, которая оказывает на него колоссальное влияние), Хамад решил действовать. Он заручился поддержкой ряда членов правящей фамилии (прежде всего своего влиятельнейшего двоюродного брата Хамада бин Джассема аль-Тани) и позвонил отцу. Уже бывший к тому времени эмир попытался устроить контрпереворот, однако Хамад бин Халифа при помощи своих американских друзей заморозил все активы отца на зарубежных счетах и вынудил его, а также тех представителей правящей фамилии, которые не согласились со сменой власти, отправиться в изгнание (на родину бывший глава государства вернулся лишь в 2004 году).

Став эмиром, Хамад бин Халифа назначил кузена Хамада бин Джассема премьер-министром и сразу же начал вырабатывать новый курс. Основной задачей нового эмира было защитить катарский суверенитет от посягательств любых сил, как региональных, так и внешних. И прежде всего не стать 14-й провинцией Королевства Саудовская Аравия (в 1913 году основатель КСА Абд аль-Азиз ас-Сауд пытался захватить Катар, однако за эмират вступились англичане) или 32-й провинцией Ирана. Опыт Кувейта, подвергшегося вторжению войск Саддама Хусейна в 1991 году, показал, что для защиты суверенитета простого богатства недостаточно. Да, «Буря в пустыне» состоялась, однако, во-первых, освобождение Кувейта началось только через несколько месяцев после иракского вторжения. А во-вторых, в 1991 году американцы легко пожертвовали Хусейном потому, что союзнические отношения с ним к тому времени строились скорее вокруг общих воспоминаний периода ирано-иракской войны. Не исключено, что если агрессором стала бы Саудовская Аравия (союзнические отношения с которой у Вашингтона строятся не на ностальгии, а на нефтедолларах), то освобождения не было бы вовсе.

Важное и приличное государство

Проблемой было то, что Катар не мог защититься традиционным способом. У него нет и не могло быть ни мощной армии наподобие иранской или египетской, ни духовного щита типа Мекки и Медины, ни святости династии, как у хашимитов в Иордании. А защита была нужна, ведь после переворота новый эмир встретился с весьма прохладным отношением к себе со стороны традиционных лидеров арабского мира – Египта и Саудовской Аравии. Каиру и Эр-Рияду по душе был предыдущий эмир – покладистый, неамбициозный, стремящийся никуда не лезть и ничего нового не выдумывать. Поэтому новый эмир Хамад стал искать новые, нетрадиционные средства сохранения катарского суверенитета – и нашел их.

Прежде всего, эмир сделал Катар экономически важной для Запада страной. И эмир не ограничился подсаживанием Запада на газовую иглу (по состоянию на 2012 год 23 % потребляемого ЕС газа имело катарское происхождение [10]10
  Э.О. Касаев. Россия – Катар. Идиллии нет. Институт Ближнего Востока. 17.01.2012 http://www.iimes.ru/rus/stat/2012/17–01–12.htm


[Закрыть]). И не ограничился созданием на своей территории огромного аэропорта и строительством порта, которые сделали эмират одним из крупнейших в мире логистических хабов. Основная важность Катара объясняется его колоссальными инвестициями в западную экономику (в 2011 году Qatar Investment Authority обладал 70 миллиардами долларов [11]11
  Pygmy with the punch of a giant. November 05, 2011. The Economist. http://www.economist.com/node/21536659


[Закрыть]). Эмират попросту скупал активы, прибыльные как с материальной, так и с имиджевой точки зрения. Например, за 150 миллионов евро надпись Qatar Foundation появилась на футболках ФК «Барселона» (всегда гордившегося тем, что, поскольку «”Барса“ больше, чем клуб», на футболках его игроков не было коммерческих надписей). Кроме того, эмират стал первой арабской страной, которая получила право провести чемпионат мира по футболу (в 2022 году).

Особенно активную экспансию Катар развил во время экономического кризиса – сверхдоходы от продажи газа позволяли. «Многие страны предпочитают хранить деньги при себе, а не вкладывать их в зарубежные предприятия. Для нас же это уникальная возможность, подобных которой в ближайшие 20 лет не предвидится», – заявлял тогда эмир [12]12
  Евгения Минеева. Как катарцы скупили пол-Лондона. Русская служба BBC. 16/06/2010 http://www.bbc.co.uk/russian/uk/2010/06/100616_qataris_own_london.shtml


[Закрыть]. В результате катарцы владеют перерабатывающими заводами в Китае, модными домами во Франции, футбольными командами в Испании, курортами в Швейцарии, а катарские шейхи сидят в советах директоров ряда крупнейших европейских компаний и банков. Особенной популярностью у катарских бизнесменов, в силу исторических причин, пользуется Великобритания. Катар инвестирует во многие сферы, и прежде всего в сектор лондонской недвижимости (по словам катарского эмира, этот сектор может приболеть, но никогда не умрет) [13]13
  Martin Dickson. Указ. соч.


[Закрыть].

При этом катарские инвесторы в Европе вели себя крайне вежливо, без традиционного для ближневосточных принцев презрения к местным традициям. Эмиру было важно не только посадить европейские элиты на катарский инвестиционный крючок, но и сделать это с минимальным раздражением для жертв. Так, в июне 2009 года катарцы отказались от проекта строительства в лондонском «Челси Барракс» многоквартирного комплекса стоимостью 1 миллиард долларов. Причиной стало вмешательство в проект принца Чарльза, который потребовал изменить дизайн здания (принц известен как ярый противник современной архитектуры). «Как инвесторам нам нужно было, во-первых, избежать конфликта, а во-вторых, поступить так, как было бы лучше для нашей репутации в Великобритании», – объяснил эмир [14]14
  Там же.


[Закрыть].

Имидж Катара как приличной страны поддерживался не только за счет вежливого поведения в Европе, но и благодаря внутренним реформам. Да, Катар являлся ваххабитским государством, однако эмир Хамад сделал его куда либеральнее, чем ряд других стран Залива. Катарская конституция стала первой в арабском мире, которая более-менее приравнивала права мужчин и женщин. Женщинам было позволено даже водить машину (несмотря на то что, по словам эмира, они – плохие водители и создают проблемы на дорогах [15]15
  Там же.


[Закрыть]). Символом эмансипации стала жена эмира Муза. Например, она первой из жен монархов Залива сняла паранджу (злые языки говорят, что не столько из-за либеральных взглядов, сколько из желания продемонстрировать миру свои дорогостоящие украшения) [16]16
  КАТАР – карлик с амбициями гиганта или мираж в пустыне? Часть 3. Институт Ближнего Востока. 20.01.2012 http://www.iimes.ru/rus/stat/2012/20–01–12a.htm


[Закрыть]. Кроме того, эмир сделал невозможное – резко снизил традиционную для арабских стран коррупцию. В общемировом Индексе восприятия коррупции Transparency International Катар занимает довольно высокое место (в 2014 году – 26-е), а среди арабских стран – первое [17]17
  http://www.transparency.org/research/cpi/overview


[Закрыть].

Решил Катар и проблему с возможной задержкой американской помощи в случае вторжения. В середине нулевых американские военные перебрались из Саудовской Аравии на специально созданную в Катаре базу Эль-Удейд, которая стала одной из крупнейших американских баз США в мире. При этом сам эмир вложил в строительство этой базы 1 миллиард долларов. На сегодняшний день база Эль-Удейд оснащена самыми современными системами связи и управления, позволяющими осуществлять постоянную радиолокационную разведку всего региона. С ее помощью Вашингтон отслеживает все передвижения в двух водных артериях – Ормузском проливе и Персидском заливе. Ее критическая важность для американских интересов стала лучшей гарантией безопасности со стороны Вашингтона.

Щит и меч эмира Хамада

Однако американских военных и вложенных в Европу денег Хамаду было недостаточно. Самые серьезные достижения его правления были в создании дипломатического щита и информационного меча.

«Щитом» был принципиальный курс Катара на стабильные отношения со всеми странами и силами региона. Так, эмир Хамад приложил колоссальные усилия для того, чтобы выстроить рабочие отношения со всеми странами и силами Ближнего Востока. В 1996 году он пригласил в страну израильскую торговую миссию, а дипломатический такт демонстрировал даже в отношениях с Ираном, которого страны Залива считают абсолютным врагом. Именно поэтому во время неудавшейся «Зеленой революции» в Иране в 2009 году Катар, в отличие от ряда других арабских монархий, не стал активно критиковать власти Исламской Республики за силовое подавление демонстраций. Премьер-министр эмирата назвал эти события «внутренним делом Ирана» и призвал уважать право каждого государства решать его собственные проблемы» [18]18
  Hugh Eakin. Указ. соч.


[Закрыть]. Более того, в тот момент, когда американцы всерьез обсуждали вариант вторжения в Иран, катарцы заявили, что с их территории вторжение осуществляться не будет. «Согласно соглашению между нами и Соединенными Штатами им нужно наше разрешение (на использование базы для атаки на Иран), и мы его не дадим» [19]19
  Martin Dickson. Указ. соч.


[Закрыть], – говорил эмир.

Естественно, такой внешнеполитической всеядностью Катара открыто возмущались многие его соседи и партнеры, прежде всего сами американцы. «Катар не может быть нашим союзником в понедельник и отправлять деньги боевикам ХАМАС во вторник», – жаловался глава комитета по международным делам сената США Джон Керри [20]20
  Hugh Eakin. Указ. соч.


[Закрыть]. Однако такой всеядный Катар был полезен американцам. Политика «сотрудничества со всеми» делала из эмирата отличного посредника, который имел возможность мирить нужные стороны в нужный момент. Например, именно в Дохе шли переговоры между талибами и США. Кроме того, в 2007 году эмир Хамад содействовал улучшению отношений между Дамаском и Парижем, в 2008 году посадил за стол переговоров противоборствующие силы в Ливане и убедил их провести президентские выборы. «Движение 14 марта, блок Харири думали, что мы поддерживаем «Хезболлу» (из-за того, что раньше у нас были некоторые сложности в отношениях с Саудовской Аравией). И когда они поняли, что это не так, они пришли к нам и мы решили их проблемы», – говорит катарский эмир [21]21
  Martin Dickson. Указ. соч.


[Закрыть]. Доха была посредником между йеменским президентом Али Салехом и хуситами в Йемене, между Хартумом и дарфурскими мятежниками, Джибути и Эритреей, между палестинскими группировками ФАТХ и ХАМАС. «Мы не занимаем ничью сторону в конфликтах – поэтому лидеры и просят нас о посредничестве в них», – объяснял дипломатические успехи эмирата в 2010 году Хамад бин Халифа [22]22
  Там же.


[Закрыть]. И естественно, все страны региона хоть и ворчали, но ценили такого уважаемого посредника, опасаясь с ним ссориться и оказаться тем самым в дипломатической изоляции.

Еще одним важнейшим элементом стратегии выживания Катара в столь опасном и нестабильном регионе было получение полного контроля над информационным пространством Ближнего Востока. Эмир понимал, что в новом мире важно не само событие, а то, как это событие доносится до зрителей или читателей. Именно поэтому уже на следующий год после своего прихода к власти Хамад бин Халифа создал информационный меч эмирата – международный канал «Аль-Джазира». Основной «фишкой» этого СМИ было сочетание новостей на арабском языке с западными стандартами журналистики. Именно поэтому «Аль-Джазира», например, стала первым арабским каналом, который стал рассматривать конфликты с обеих точек зрения. Она превратилась в платформу для выступлений всего спектра оппозиционных ближневосточных сил – как секулярных, так и религиозных (естественно, кроме катарских). Слово на канале давали даже представителям Израиля.

Далеко не всем нравилась неуважительная к местным традициям информационная политика эмира. В начале нулевых едва ли не каждая арабская страна была недовольна редакционной политикой «Аль-Джазиры». В 2001 году саудовский кронпринц Абдулла говорил, что «Аль-Джазира» «позорит Совет по сотрудничеству стран Персидского залива, клевещет на членов Саудовской королевской фамилии, угрожает стабильности арабского мира и поддерживает терроризм» [23]23
  Olivier Da Lage. The Politics of Al Jazeera or the Diplomacy of Doha. 2005 http://odalage.wordpress.com/autres-publications/the-politics-of-al-jazeera-or-the-diplomacy-of-doha-in-»the-al-jazeera-phenomenon-critical-perspectives-on-new-arab-media»-pluto-press-ouvrage-collectif-coordonne-par-mohamed-zayani-20/


[Закрыть]. В 2002 году «Аль-Джазира» ответила Эр-Рияду выпуском фильма об истории государств Залива, в котором основатель Саудовской Аравии – Абд аль-Азиз ас-Сауд – был подвергнут критике. В итоге Доха на 6 лет лишилась саудовского посла. Примеру саудовцев в свое время следовали Иордания, Кувейт, Ливия, Марокко, Тунис, Алжир, Египет, Иордания, Кувейт. Недовольны были и Соединенные Штаты, особенно после репортажей канала об их операциях в Ираке. По словам бригадного генерала армии США Марка Киммита, «канал, который показывает, как американцы намеренно убивают детей, не является легитимным источником новостей» [24]24
  Anthony Loewenstein. Al Jazeera awakens the Arab world. June 09, 2004 http://www.smh.com.au/articles/2004/06/09/1086749772562.html.


[Закрыть].

«В какой-то момент они даже отказывались разговаривать со мной, – рассказывал потом эмир. – Но в конце концов поняли, что меня не переубедить» [25]25
  Martin Dickson. Указ. соч.


[Закрыть]. В реальности же арабские и западные государства поняли, что информационного меча нужно бояться. Сочетание показной объективности, высокого профессионализма (костяк сотрудников канала составили бывшие сотрудники арабского подразделения BBC) и непривычных для Ближнего Востока острых репортажей о событиях в арабских странах (включая и разоблачения среди арабских элит) очень быстро превратило телеканал в ведущую информационную силу на Ближнем Востоке. Неудивительно, что после окончания периода завоевания репутации власти Катара стали регулярно использовал «Аль-Джазиру» как инструмент влияния на соседние страны. Например, для урегулирования приграничных конфликтов с Саудовской Аравией.