Текст книги "Роман на три минуты"

5

Ева

Господи боже, как же он меня уже достал! Невыносимый! И на кой черт я ему сдалась? Нашел бы себе давно другую дуру! Я не хочу быть его пассией! Не хочу! Что ж непонятного?

Да, я злилась, имела право, между прочим. Этот несносный Широков снова воспользовался своим положением и поцеловал меня прямо во время тренировки!!! Конечно же, он получил по лицу. Яйца пришлось всё-таки пожалеть. Я, конечно, очень против его потомства в будущем, ибо его гены вряд ли возымеют хорошее влияние на ребенка, а ещё пара таких вредных мужиков нашему миру не нужна, но бить его между ног слишком жестоко.

Остудившись холодной водой в раздевалке, я глубоко вздохнула. Боже, как же хорошо дышится там, где нет Широкова. Где он не выносит мне мозг и не пытается меня домогаться.

– Ев, все хорошо? – Ксеня нарушила тишину.

– Да, – улыбнулась ей. Месяц отношений с Даней пошел ей на пользу, она расцвела. – Я просила его меня не трогать, а он все равно лезет. Разве не видно, что я не хочу?

– Он в тебя влюбился, Ева, не видит, а иначе не умеет. Хочет тебя добиться, думает, что поступает верно. Просто привык, что девушки к нему в руки падают, как капли дождя с неба – легко и просто, а ты сопротивляешься, отпор даёшь. Его это ещё больше заводит, и он не контролирует себя. Просто хочет, как ребенок игрушку.

– Пусть найдет себе другую игрушку, – психовала я.

– Ему ты нужна, видела, как смотрит на тебя?

– Мне он не нужен, понимаешь? Ни он, ни ещё кто-то. Не хочу, спасибо, достаточно.

Перед глазами вдруг всплыли воспоминания, и я невольно помотала головой. Нет, этого еще не хватало… Не хочу больше это вспоминать! Господи, и вот почему люди не понимают, что мне не нужны отношения? И без них прекрасно. Я никому ничего не должна.

– Понимаю, у тебя, судя по всему, было болезненное расставание, – Ксеня обняла меня за плечи. – Но это не повод ставить крест на других мужчинах. Егор неплох, просто иногда не контролирует себя.

– О-о-о, поверь мне, после того, что было в моей жизни, стоит, – злобно усмехнулась я, меня буквально перекосило от ненависти. – Окей, быть может, он и правда неплох, но, понимаешь, я не собираюсь заводить отношений. Ни с ним, ни с кем-то еще, просто потому что мне это не надо.

– Что произошло такого, что ты настолько сильно ненавидишь мужчин?

Когда Ксю задала вопрос, а после увидела мою реакцию, поняла, что ошиблась. Подняв руки вверх в знак капитуляции, она извинилась за свой вопрос и покинула раздевалку, оставив меня одну. Я не была мужененавистницей, но изо всех сил старалась избегать близкого общения с мужчинами. Однажды было достаточно, больше я не хочу ощущать себя настолько противно, как тогда.

Перед глазами всплыла картинка из прошлого:

– А зачем мы идем к тебе домой? – Максим держал меня за руку, улыбаясь во все тридцать два.

– Я кое-что забыл, ты постоишь у входа, я заберу, и пойдем гулять дальше, – спокойно говорил он.

Тогда мы оказались в его подъезде, весело о чем-то болтая, он прошел в квартиру. Через пару минут он позвал меня, ему очень понадобилась помощь. Я помню, как побежала ему помогать, еще не зная, чем все это кончится. Я так сильно его любила, что и подумать даже не могла о нем такого. Когда я оказалась в комнате, из которой он меня звал, ужаснулась. Из одежды на нем были лишь боксеры и этот пошлый взгляд… Никогда не забуду. Я просто не сообразила тогда, задала глупый вопрос, мол, а где твоя одежда, и он воспользовался моим замешательством.

Как хищник, двигаясь вперед, прижал меня к стене. Захлопнул дверь, закрыв на замок, а дальше… Дальше было все как в тумане. Ни крики, ни удары – ничего не помогало. Он просто брал то, что хотел, то есть меня. Мой первый мужчина оказался тем, кто нанес мне травму на всю жизнь. Я до сих пор помню его победное выражение лица после процесса и то, что он сказал:

– Свободна, – ухмылка расплылась на некогда любимом лице.

Стащив меня с кровати и швырнув в меня одежду, точнее то, что от нее осталось, он выставил меня в коридор, как мусор.

Не знаю, сколько бы я простояла там голой и со слезами на глазах, дрожа и ничего не понимая, если бы не бабуля из соседней квартиры. Она тогда сильно мне помогла. Возвращаясь с работы, она обнаружила меня в таком виде. Не задавая лишних вопросов, завела к себе в квартиру, наполнила ванную, сделала чай. Дала мне одежду своей внучки и позвонила моей маме. Мне было всего шестнадцать лет, и это был самый худший день в моей жизни.

По щеке скатилась слеза, и я сразу ее стерла. Уже прошло семь лет, а я так и не оправилась. До сих пор каждый раз в голове эта ситуация, стоит только сблизиться с мужчиной. Семь лет без отношений, точнее, без интимной составляющей. У меня были свидания и поцелуи, но когда дело доходило до желания мужчины продолжить в постели, я придумывала миллиард отговорок, чтобы не оказываться один на один с представителем сильного пола. Мне просто было страшно, что снова кто-то так отвратительно со мной поступит, как тот, кого я когда-то любила, а теперь ненавидела всем сердцем.

Моего плеча коснулась чья-то ладонь. Вздрогнув, обернулась. Широков. Вот и что ему снова надо?

– Ты в порядке? – заботливо спросил он. – Почти час тут сидишь. Я знаю, не прав, нельзя было так делать. Ты прости, не могу держать себя в руках, когда ты рядом. Слишком нравишься.

– Я… я в порядке, – тряхнула головой, отгоняя картинки прошлого. – Я сорвала тренировку, прости.

– Ничего, я отпустил ребят, ты даже не заметила, как девочки переоделись тут, – Егор обеспокоенно приложил ладонь к моему лбу. – Точно все нормально? Выглядишь такой… уставшей.

– Все хорошо, Широков, – мне-таки удалось совладать с эмоциями и вернуть себе прежний вид. – Не стоит беспокоиться, тебя моя жизнь касаться не должна.

– Почему ты такая колючая?

Резко спросил он, отчего у меня по спине побежали мурашки. Колючая? Я бы посмотрела на него, если бы ему испортили подростковую жизнь, оставив глубокую травму на всю жизнь. Какой был бы тогда он? Милый и пушистый? Сомневаюсь!

– Защитный рефлекс, как у дикобразов, на всякую дрянь опасную иголки выставляю. Типа тебя, Широков.

Усмехнувшись и махнув рукой, он вышел из раздевалки. Мои слова явно его задели, но он сам виноват! Я не просила его лезть в мою личную жизнь, рыться в информации, которую он не должен был знать, а потом еще и влюбляться в меня. Приятно, конечно, что я нравлюсь мужчинам, но точно не Широков мне нужен. С ним каши не сваришь, она убежит или сгорит просто-напросто, потому что мы слишком разные.

На улице я оказалась, когда переоделась и приняла душ, наконец-то остудив мысли и изгнав воспоминания. Но не тут-то было. Широков решил испортить мне настроение сегодня окончательно. Он стоял рядом с выходом с букетом пионов. Мои любимые, боже, еще и нежно-розовые… Но я не стану их принимать, нет. Ева, держи себя в руках!

– В общем, – он переминался с ноги на ногу. – Я тут вычитал, что дикобразы убирают иголки, когда опасность минует. Я с твоего горизонта точно не исчезну, но, быть может, этот небольшой букет сможет на пару минут подарить тебе улыбку, и ты избавишься от иголок?

– Ты забыл, что я говорила про подарки? – выгнула бровь, краем глаза косясь на эти прекрасные цветы.

Когда мне дарили цветы в последний раз? Года три назад на выступлении. А мужчины? Никогда. Да и были ли эти мужчины? Так, стоп, Ева. Ты не о том думаешь и не туда смотришь. Это же Широков! Никаких презентов от него!

– Это не подарок, жест в знак моих извинений и предложение начать общение заново. Сначала. Я не хочу быть твоим врагом. Ев, прекрати дуться.

– Хорошо, – я забрала букет, мысленно извиняясь перед цветами за то, что сделаю с ними сейчас. – ОТ-ВА-ЛИ ОТ МЕ-НЯ!

И отходила его букетом по лицу, чтобы не бесил. Швырнула цветы в него и, развернувшись на каблуках, ушла в другую сторону. Подальше от него. Цветы, конечно, жалко, но лицо Егора того стоило. Ему повезло, что не розы были, а то еще бы шипами красиво разукрасила его.

***

Я не знала, что подействовало на Егора – то ли букет, то ли мое недовольство на протяжении всей недели во время тренировок, где он касался меня, но он отстал от меня. Аллилуйя! Больше не пытался подвозить до дома, не дарил ничего и не лез целоваться. Это было, пожалуй, самой замечательной новостью.

– А можно мне мороженое? – Сонечка тянула меня за руку к холодильнику с мороженым в супермаркете.

– Да, какое хочешь? – мы остановились у одного из них, и малышка стала с интересом рассматривать этикетки лакомства.

– А ты какое? – кажется, ей была нужна помощь в выборе.

– Ну, я люблю фисташковое. Ты будешь такое? – вытащила фисташковый рожок, и она закивала.

Когда мы определились с мороженым и остальными покупками, прошли на кассу. Кассирша работала ну жуть как долго, у меня уже начали сдавать нервы. Я устала, хотела прийти домой и отдохнуть, наслаждаясь временем в компании дочери. А не стоять на кассе почти полчаса. Настолько я устала, что пока пыталась найти карточку в сумке, на меня обозлилась вся очередь.

– Я оплачу, – послышалось откуда-то сзади меня.

– Его-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-ор! – завопила Соня, и меня шарахнуло по спине волной злости. Он действительно приложил свою карту и расплатился, да еще и покупки собрал, словно так и надо.

– Черт побери, откуда ты тут взялся?

У меня, конечно, было предположение, и это маленькое предположение сейчас ело мороженое и улыбалось во все тридцать два, строя из себя невинную овечку. Плохо выходило, кстати, она выдавала себя косыми взглядами в нашу с Егором сторону.

– У меня свои каналы, – загадочно улыбнулся он. – Я тут подумал…

– О, Егор, думать – не твое. Раз пришел, отвези нас ко мне домой и вали на все четыре стороны, – я мечтала о скорейшем спокойствии и о том, чтобы эта наглая морда Широкова перестала меня раздражать.

– А мы пойдем в аквапарк? Ты обещал! – Соня ткнула пальчиком Егора в бок.

– Так, ясно, – я закатила глаза, вот как он договорился.

– Мелкая, мы же договаривались, что я предложу, а ты поддержишь, и Ева не сможет тебе отказать. Ты чего меня выдала? – загрузив пакеты в багажник, Егор поднял Сонечку на руки.

– Значит так, в аквапарк никто не пойдет, – я сердито посмотрела на дочь, и она виновато поджала губы. – А ты, Егор, в следующий раз используешь Соню для достижения личных целей, будешь иметь дело с хирургом, ибо я все-таки отобью тебе одну детальку.

– Ну, Евочка! Ну, пожалуйста! Я очень хочу в аквапарк!

Мне, правда, хотелось согласиться и разрешить ей эту чертову поездку в аквапарк, но мне просто-напросто не хотелось, чтобы с нами был Егор. Сонечку я любила намного больше, чем себя, поэтому пришлось все-таки позволить ей посетить аквапарк. Через час, заехав за купальниками и сменной одеждой, мы припарковались у здания торгового центра, внутри которого находился аквапарк.

Егор купил билеты, надо будет, кстати, потом вернуть ему все деньги, а мы ушли наряжаться. Встретились уже в зале с горками.

– Ух ты! – Соня восторженно рассматривала все сооружения. – Как тут красиво! И на всем можно кататься?

– Только на детских, – уточнил Широков.

Я старалась не смотреть в его сторону. Уж слишком хорош он был в одних лишь плавках. Чертов засранец! Увязался за нами, прилип как банный лист. Чтоб его! И как отлепить теперь?

– Ева, а ты поедешь со мной оттуда? – Соня указала на одну из горок. Я отрицательно помотала головой. На самом деле, я не умела плавать, поэтому залезать дальше, чем в мелководье бассейна, я не собиралась.

– Возьми Егора, – я не доверяла ему, как тому, с кем можно построить отношения, но дочь доверить могла. Она ему явно была симпатична.

– А ты? Тут будешь? Пойдем с нами! – малышка схватила меня за руку и потянула в воду.

Меня тут же накрыла паника, и я в страхе округлила глаза. Я не умела плавать лишь потому, что чертовски боялась воды. Поэтому и не хотела сюда приходить.

– Я тебя держу, – Егор крепко взял меня за руку. – Плавать не умеешь? – кивнула. – Не бойся, не отпущу.

– Отпусти, – жалостливо попросила я, – просто сделай одолжение и покатайся с Соней. Единственное, о чем я тебя прошу, а я тут посижу и посмотрю на вас.

Вырвала ладонь из его и села обратно на бортик. Еще раз попытавшись меня уговорить и не получив положительного ответа, Егор взял Сонечку за руку и увел в сторону горок. Не знаю, сколько мы пробыли в аквапарке, но когда садились в машину, на улице уже было темно. Сонечка уснула во время поездки, и мне пришлось попросить Егора помочь занести ее к себе. Обещала родителям, что малышка сегодня будет со мной.

– Спасибо, – искренне отблагодарила его за все. Сегодня он был идеальным для Сони, провел с ней время и со стороны выглядел как ее отец. Да, Сонечке бы не помешал именно такой.

– Всегда пожалуйста, – подмигнул мне, облокотившись на дверной косяк в гостиной. – Угостишь чаем?

– В другой раз, – улыбнулась краешком губ. – Спасибо за все, но на этом сеанс общения окончен. Это Сонечка от тебя в восторге, не я, не забывай об этом.

– С тобой забудешь, – усмехнулся он. – Хотя я все равно не понимаю, почему ты настолько жестока ко мне? Разве одно свидание – это безумно сложная услуга? Просто дай мне шанс, а если тебе не понравится, я все брошу. Обещаю.

– Ты потерял свой шанс, когда без спроса полез в мои документы, – указала взглядом на дверь. – А теперь оставь меня, я ужасно хочу спать.

Он развернулся и медленно прошел к двери. В прихожей обулся. Я даже удивилась его такой покорности. Неужели мозг включил? Или тоже устал? Оно и к лучшему. Возиться с его чувствами у меня желания нет. Надев куртку, Широков повернулся ко мне.

– У тебя прекрасная дочь, – начал он. – Мы с ней сегодня много общались, и, знаешь, она столько всего о тебе рассказала. Ее очень легко разболтать. Судя по всему, ей очень бы хотелось, чтобы мы были вместе, и она даже дала мне парочку советов.

– Мы не будем вместе, Широков, – я закатила глаза.

– Когда мы сойдемся, я бы хотел, чтобы ты рассказала ей правду о своей роли в ее жизни. Из тебя выйдет хорошая мама, а я бы мог стать ей отцом.

Он ласково провел большим пальцем по моей щеке, несколько удивив меня своим желанием. Серьезно хотел стать отцом для Сони? Зачем? Но додумать мне не было дано возможности. Егор продолжил:

– Я не знаю, что такое произошло в тот год, и почему ты отдала малышку родителям, но уверен, что это оставило ужасный след на твоей жизни. Однако не стоит зацикливаться на прошлом. Ева, ты очень красивая девушка, – он говорил медленно и так завораживающе, что я ощущала, как плыла земля под ногами. – И ты очень сильно мне нравишься. Да, я козел и залез в твои документы, но сделал я это лишь потому, что хотел узнать о тебе. Ты засела в моей голове так сильно, что я думать больше ни о чем не могу. Прошу тебя, позволь мне устроить для тебя хотя бы одно свидание. Просто од…

– Короче, Широков, ты достал уже со своими речами, – я перебила его. – Ты плохо слышишь? Со слухом проблемы? – он отрицательно помотал головой. – Ну, раз нет, тогда вали уже скорее! Никакого свидания! Все, оревуар, гудбай, ауфвидерзеен, или на каком тебе еще языке сказать, чтобы ты ушел?!

– Почему? Что я делаю не так? – он сжал руки в кулаки.

– Ты избалованный мальчик, которому нравится, когда девочки перед ним на колени падают. Я не собираюсь этого делать, поэтому ты все делаешь не так, – я открыла дверь и сильно толкнула его в грудь.

– Я докажу тебе, что это не так, – протестовал он, выставив ногу в щель двери, чтобы я не успела захлопнуть ее.

– Сначала купи себе слуховой аппарат и в отдел, где мозги продаются, тоже не забудь зайти. Ибо ты не только глухой, но еще и тупой, раз не хочешь меня понять. – оттолкнула его ногу и перед тем, как захлопнуть дверь, громко произнесла: – Не до скорой встречи!

Дверь захлопнулась, и я, наконец, выдохнула. Слава богу, завтра выходной, и я его не увижу целых двадцать четыре часа. А, вообще, пора бы найти себе новую команду, потому что с Широковым работать я не смогу. Еще пара таких выходок с его стороны, и навещать меня дочь будет в тюрьме. Ей богу, чувствую, так и будет!

6

Егор

Аэропорт. Восемь вечера. Мы с ребятами стояли у стойки регистрации, чтобы попасть на самолет в Минск. Там должен был проходить первый тур соревнований, на которые мы попали с горем пополам. Зарегистрировавшись на рейс, наконец-то прошли в самолет, заняв свои места. Все, кроме Василевской. Она опаздывала.

Я ужасно нервничал, потому что вылет через двадцать минут, а ее все не было. На телефон не отвечала. Если она не придет, то можно считать выступление сорванным. Да и не в выступлении дело. А вдруг с ней что-то произошло? Почему ее нет так долго? Я снова набрал. Свободное место рядом со мной заставляло переживать все сильнее. Очередной неотвеченный, и вот я уже собираюсь покинуть салон, как вижу ее. Запыхавшаяся, раскрасневшаяся, влетает в самолет и бежит к своему месту.

– Серьезно?! – воскликнула Ева, когда оказалась у своего места. – С тобой? Боже, целых пять часов в твоем обществе. Благо, я зарядила наушники и ноутбук.

– И тебе добрый вечер, – пропустил ее к окну, помогая с чемоданом. – Почему не отвечала?

– Как это не отвечала? Я ответила Ксене, а твой номер у меня в черном списке после того, как ты задолбал меня со звонками на прошлой неделе. – Ева вытащила ноутбук и наушники. – Сень, ты не сказала ему, что у меня дома трубу прорвало?

– Ой, – Ксеня виновато поджала губы, зарывшись лицом в плечо Дани. – Из головы вылетело.

Эти двое теряли голову, находясь в обществе друг друга. Даня сильно изменился в лучшую сторону, стал таким внимательным, а еще счастливым. Я даже немного завидовал ему. Я тоже хотел бы, чтобы рядом со мной была та, кого я смогу сделать счастливой, а она будет дарить счастье мне в ответ. Невольно покосился на Еву. М-да, с таким успехом я никогда не добьюсь ее расположения. Она меня ненавидит.

Она и правда уткнулась в ноутбук, увлеченно смотря какой-то сериал. Знал бы, что так будет, лучше бы к Сереге сел, с ним хоть поболтать можно. Приблизительно через два часа полета Ева все выключила и, устроившись поудобнее, прикрыла глаза, быстро уснув. Я осторожно накрыл ее пледом. Зачем-то взял с собой плед. Видимо, хотел о ней позаботиться, но моя забота явно ей была не нужна.

– Ты меня накрыл? – спросила Василевская, проснувшись. Кивнул. – Спасибо, но не стоило. Не хочу потом быть должна тебе за заботу.

– Ев, я делаю это потому, что хочу с тобой нормально общаться, а не потому, что мне что-то от тебя нужно.

Хотелось проникнуть ей в голову и вбить ей свою правду, потому что надоело, что она смотрит на все под своим углом. Да, осекся, но я готов лепешкой разбиться, чтобы заслужить ее прощения. Разве она этого не видела? Почему все еще вела себя так холодно? К чему эти вечные колкости? С другими она общается нормально. Я один такой прокаженный?

– Нормальное общение кончилось, так и не начавшись. Я надеюсь, – мы покидали самолёт, – что жить мы будем в разных номерах, иначе, клянусь, ты из номера живым не выйдешь.

А вот об этом я и не подумал… Да, я воспользовался своим положением и поселил нас в один номер. Все равно только на двое суток, подумал я тогда, что в этом такого? Я всех расселил со своими партнёрами. Ладно, будет чем оправдаться. Скажу, что, мол, это корпоративная политика для сближения.

Как и следовало ожидать, Ева закатила мне скандал на ресепшен. Все порывалась уговорить администратора расселить нас, но, как оказалось, свободных номеров не осталось в связи с соревнованием. Это был ближайший отель к площадке, все заселялись сюда. Ребята меняться местами с ней не стали, ибо понимали, что я сделал это не просто так, и Еве пришлось смириться. Хоть где-то команда меня поддерживала, спасибо им за это.

– Если там одна кровать, – мы подходили к номеру, и Ева все причитала. – Ты будешь спать на полу или на диване, я с тобой в одну постель не лягу.

– Я уже понял, что ты меня ненавидишь, и что мне лучше исчезнуть, чтобы тебя не бесить. Не беспокойся, будешь спать одна. Трогать тебя не стану. Считай, что меня в номере нет, я тихонечко почитаю или посмотрю что-нибудь, чтобы не раздражать ваше высочество.

– Как великодушно! Спасибо! – поклонилась она. – Тебе повезло, тут две кровати.

– Замечательно, – попытался улыбнуться, но не выходило.

Весь план летел к чертям. Я надеялся, что эта поездка сблизит нас, но все становилось только хуже. Ева не принимала меня. Не хотела мириться и была готова спать в чулане, так она говорила сегодня администратору, выпрашивая отдельное место, лишь бы не быть рядом со мной. Я настолько плох?

– Черт… – переворачивала чемодан Ева в поисках чего-то.

– Что потеряла? – спросил я, ожидая, как в меня полетят очередные колкости.

– Кошелек дома оставила, а там все карты и деньги. А через телефон не могу оплачивать, у меня нет такой функции. Отлично, и как теперь еду заказывать? Или в стоимость номера входит питание?

– Входит, – соврал я. Сам оплачу ей. Не могу же оставить ее голодной. – Трёхразовое питание. Заказывай что угодно, все включено. Если нужны деньги на покупки сувениров или ещё чего, могу дать, потом вернёшь.

– Я тебе ещё за аквапарк и покупки не вернула.

– Мне не надо, в общем, – не стал даже слушать ее. Не нужны мне эти деньги, не в них счастье. Мне она нужна. – Нужны будут, попроси. Я не кусаюсь.

Сам ушел на ресепшн, чтобы предупредить о том, чтобы все, что будет заказано в номере, записывали на мой счёт. Я оплачу все в конце. Когда вернулся, Ева уже переоделась и, лёжа на кровати, читала книгу. Такая домашняя и расслабленная, такой она нравилась мне ещё больше.

– Тебе нужен свет? – спросила она, когда я взял полотенце из чемодана.

– Я выключу, – дождался, пока она уберет книгу и уляжется, щёлкнув по выключателю.

Ева уже спала, еще бы, я пробыл в душе почти час, размышляя над тем, как можно все-таки добиться ее расположения. Выхода не нашел. Тихонько лег на кровать, повернувшись в сторону Евы. Она так мило спала. Сложив руки под головой, свернулась калачиком. Докатился, блин, как маньяк наблюдаю за спящей девушкой, в которую влюбился еще и как идиот. Получается, влюбленный идиот-маньяк.

Самому стало тошно от собственной беспомощности и, отвернувшись, попытался уснуть. Я почти спал, когда сквозь сон услышал, как Ева кричит. Тут же подскочил с кровати. Она спала. Видимо, ей снился кошмар. Отмахиваясь руками, она все твердила в ужасе:

– Уйти! Нет! Не трожь! Я не хочу! Пожалуйста! Не надо!

Я сел на край ее кровати, несколько секунд раздумывая – будить или нет. Если разбужу, в меня ведь что-нибудь прилетит. А если нет? Вдруг ее надо разбудить? Вдруг такие кошмары для нее опасны? На свой страх и риск легонько потрепал ее по плечу. Не проснулась. Еще разок – бессмысленно. Только отмахнулась и продолжила кричать. Умоляла кого-то остановиться. Что это такое с ней?

Слегка ударил ее по щеке, еще разок и, взяв за плечи, хорошенько тряхнул. Открыв глаза, Ева испуганно на меня посмотрела. Судя по всему, не отойдя ото сна, она резко перебралась по кровати и забилась к стене, закрыв лицо руками. Сейчас она была похожа на маленькую, испуганную девочку, которой отчаянно требовалась защита, и я решил подарить ей эту защиту.

– Тише, – ласково начал я, двинувшись ближе. Она всмотрелась в мое лицо. Я осторожно взял ее за руки и, слегка дернув на себя, крепко обнял, став гладить по голове. – Все хорошо, я рядом. Тебя никто не обижает. Успокойся, ты больше не во сне.

– Отпусти, – стала вырываться Ева. – Я поняла уже, что больше не сплю. Отпусти меня, Широков! Спасибо, что разбудил. Мне приснился кошмар. Я кричала?

– Да, умоляла кого-то тебя не трогать. Тебя кто-то давно обидел? Ты поэтому теперь не подпускаешь никого из мужчин к себе близко?

Я знал, я на верном пути. Это выдавала ее реакция. Она вырвалась из моих объятий и села дальше, громко выдохнув.

– Это не твое дело, – зашипела в свойственной себе манере она.

– Я и не настаиваю, – пожал плечами. – Знаешь, у меня было ужасное детство. Родители пили. Сколько помню себя, столько пили. Как-то раз я пришел домой, а там пьяная вечеринка. Мне было десять лет. Я ужасно хотел есть, карманных у меня не было, в школе я не питался. Родители тратили все на бухло. Стыдно признаться, но я воровал фрукты и овощи с открытых поддонов на улице, пока продавцы отходили, потому что просто хотелось есть. У них не было денег на меня, зато были деньги на бухло и вечеринки. В тот раз, придя домой, я застал маму с другим мужчиной. Она в открытую трахалась с ним на кухонном столе, пока отец в пьяном угаре спал на диване. Я ненавидел их за то, что они так со мной поступали, и в четырнадцать я сбежал.

Мне просто хотелось ей открыться. Показать, что я такой же, как и она, что у меня тоже были травмы, и я смог их перебороть. Я не ждал ответного рассказа, я просто говорил дальше, а она слушала с раскрытым ртом.

– Собрал все свои вещи, было у меня их не много. Пара потертых джинс, да несколько кофт и куртка. О, еще любимые ботинки. Я носил их, не снимая, потому что других не было. Я случайно увидел объявление на улице о наборе в танцевальную школу-интернат детей от двенадцати и до шестнадцати, сам написал заявление от родителей, подписал его и пришел туда. Меня взяли. Я неплохо двигался. Я все ждал, пока они придут ко мне, извинятся, поймут все. Я ведь прислал им письмо. Но они не пришли. В шестнадцать я выпустился. Стал ездить со своей первой командой на соревнования, и уже там меня заметили. Взяли в первую профессиональную команду в восемнадцать, и лишь тогда, когда я заработал свои первые деньги и меня показали по телевизору, родители вспомнили обо мне. Потому что им нужны были мои деньги. Не я, а эти чертовы бумажки. И, знаешь, что я сделал тогда?

– Простил их? – тихо спросила Ева.

– Нет, я потратил свой первый гонорар полностью на их лечение. Закодировал обоих. Помог найти работу. И лишь тогда, когда они осознали свои ошибки, я простил их. Они сами пришли и извинились, мама долго плакала, а отец стыдливо поджимал губы. Сейчас у нас все хорошо, ну, то есть как. Два года назад умерла мама, алкоголь все равно оставил свой след, но с отцом мы ладим.

– И поэтому ты такой козел? Потому что тебя в детстве недолюбили?

Пришлось закатить глаза. Я ей душу наизнанку, а она про козла. Обидненько, между прочим. Ну, хоть по яйцам не дала или по лицу, уже прогресс, и даже говорила со мной.

– Наверное, – развел руками в стороны. – А ты почему такая колючка?

– Если ждешь ответной истории, то тебе нечего ловить. Мои кошмары останутся со мной, – она залезла под одеяло и стала укладываться, пихая меня ногой. – Иди на свою кровать, Широков, место занимаешь. Я спать хочу.

– А я уж думал, к себе пригласишь, – лукаво улыбнулся.

– Еще чего! Только через мой труп! – перекрестилась. – Возможно, я даже смогу с тобой нормально общаться. Возможно, – уточнила Ева, – но только общаться. В одну кровать никогда не лягу. Не-а, нет. Мы несовместимы. Ты слишком скользкий тип, а я ужасно не люблю скользить и падать. Нам не по пути, Широков.

Я наигранно надул губы, чем рассмешил девушку. Неужели у меня получилось вызвать у нее хоть какую-то эмоцию, кроме как ненависть? Вот это да! Мы улеглись в кроватях таким образом, чтобы смотреть друг на друга, и уснули. Сегодня я спал как младенец. Со спокойной душой.

***

С утра проснулся позже Евы, чему несказанно расстроился. Хотелось ее удивить и принести небольшой завтрак в постель, проявить заботу. Я понял: с ней нужно очень осторожно и внезапно, чтобы она таяла постепенно, а не сразу. Удивился, когда на тумбе рядом с моей кроватью обнаружил записку и круассан с кофе.

«Спасибо, что поделился вчера своей историей. Когда-нибудь я расскажу тебе свою, а сегодня пусть это станет маленьким шагом к нашему примирению. Надеюсь, ты ничего больше не испортишь:)»

Такая Ева нравилась мне куда больше, чем колючая, хотя, признаюсь честно, с колючей мне тоже нравится. Пощекотать нервишки она умеет. Она вообще классная девчонка. Я таких давно не встречал. Есть в ней что-то особенное, что-то, что не поддается моему пониманию, и мне ужасно хочется разгадать ее со всех сторон. А еще мне нравится ее дочь. Да, Сонечка – милейшее создание. Интересно, а где ее отец? Почему они не вместе?

После завтрака мы с ребятами прогнали несколько раз программу, и я дал всем время для изучения достопримечательностей города и расслабления перед выступлением. Мы всегда так делали: отвлекались на другие вещи и наполняли себя позитивом перед соревнованием, чтобы уже на площадке отдать все свои эмоции людям. Это работало. Караваевы, да, именно Караваевы, потому что Ксеня и Данька буквально прилипли к друг другу и рассматривались мной как один человек, ушли гулять вдвоем. Андрей с Серегой забрали своих девчонок и решили устроить парное свидание, а мы с Евой остались наедине.

– Это ты подстроил? – усмехнулась без злобы она, присаживаясь рядом на скамью.

– Удивишься, но нет, – хотя, каюсь, были у меня как-то такого рода мысли. – Сам в шоке. Ну, сама пойдешь наслаждаться городом? Или со мной сходишь куда-нибудь?

– Смотря, что предложишь посетить, – склонила голову набок. Она была сегодня в удивительно хорошем настроении.

– Тут недалеко есть ботанический сад, если любишь цветы и растения, то можем сходить.

– Как быстро ты попал в точку, – лучезарно улыбнулась она. – Пойдем, но не приставать! За руку меня держать не надо, на ухо шептать тоже. Мы просто общаемся, не более.

Развел руки в стороны и кивнул головой, соглашаясь на ее условия. Нужно было ловить момент, пока она сама мне это позволяла. Не хочу снова откатиться на триста шагов назад и вновь устанавливать с ней хоть какую-то минимальную связь.

Я не знал, как не влюбляться в нее. Она была восхитительна. Эти блондинистые волосы так изящно развевались на ветру, а ее улыбка в моменты, когда ей нравилось растение или цветок, – бесподобно. Я терял дар речи. Она подобно маленькому ребенку искренне радовалась таким простым вещам. Я любовался ей, а еще делал фотографии, хотел сохранить себе ее счастливую и пересматривать потом.

– Какие большие кактусы! – воскликнула Ева, остановившись у ограды, за которой были кактусы. – Тебе нравятся, Егор?

– Да, очень красивые, – говорил я совсем не о кактусах. Красивой тут была она. – Давай сделаем фото? Покажем потом твоей дочери.

– А давай!

Она стала позировать, а я только и успевал делать фотографии и снова и снова сгорать от того, насколько она была красива. Что же с ней произошло? Почему такая красивая и искренняя вдруг стала такой колючей? Кто ее обидел? В голове всплыли моменты из ночи, проведенной с ней, и ее сна. Она умоляла кого-то не трогать ее. Неужели в ее жизни произошло то страшное, о котором и думать не хочется? Тогда это объясняло и наличие дочери…