Текст книги "Мозаика"

Джулия ответила:

– Спасибо. Я признательна за все, что вы хотите сделать для меня. Но я беру жизнь в свои руки. Я пробуду здесь еще несколько часов. Но сегодня же уеду. Конечно же, я вернусь, чтобы принять участие в поминках и похоронах. Я просила Скотланд-Ярд позвонить мне, а не вам, когда они передадут маму службе доставки. – Она сделала паузу. – Я смогу разобраться с улицами вокруг дома, а в сложных случаях буду брать такси. Есть всякие способы. Я все их изучу, и все будет в порядке. Мне понадобится менеджер. И в конце концов я вернусь к гастролям.

У нее никогда не было другого менеджера, кроме матери.

– Хорошо, Джулия, – пробормотал Брайс. Он прекрасно понимал ее потребность в работе.

Крейтон был ошеломлен неожиданным проявлением независимости.

– Конечно, плохо, что мы потеряли Маргерит. Подумай о нас.

Он придвинул свое кресло поближе, чтобы разглядеть ее. Он не обращал внимания на черты лица, тонкий нос и привлекательные губы. Он пытался уловить, что происходит у нее в голове.

– Подумай, каково нам. Мы хотим знать, что у тебя все нормально. Если ты останешься здесь, мы будем уверены, что с тобой ничего не случится. – Он смягчил тон. – Ты не должна быть эгоистичной по отношению к нам, Джулия. Теперь, когда Маргерит нет, мы должны взять все на себя.

– Советую вновь передать мне контроль над доверительным фондом Маргерит, – добавил Дэвид. – Одной головной болью для тебя будет меньше. Маргерит все равно ничего с ним не предпринимала. Конечно, я распоряжусь и твоим наследством.

– Я подумаю, – тихо сказала Джулия. Что-то сдавило ей грудь. Приступ застарелой клаустрофобии овладел ею, как будто она была какой-то нематериальной функцией в уравнении Редмонда. Она твердо намерена сама управлять своим наследством и доверительными фондами, но эту бомбу она взорвет позже.

Крейтон все еще смотрел на Джулию. До сегодняшнего дня в те считанные разы, что он обращал на нее внимание, она казалась воплощением милой, волнующей невинности. Теперь это в прошлом. Перед ним была твердая решимость. Как всегда, она сидела очень прямо. Но на лице не было обычных темных очков, и ее голубые глаза ярко сверкали. Тонкие руки на коленях были готовы сжаться в кулаки бойца. Он неожиданно понял, что она может принести столько же неприятностей, сколько принесла ее мать. Может быть, даже больше.

– Дедушка Редмонд достаточно здоров, чтобы прийти на похороны? – спросила Джулия.

– Боюсь что нет, – ответил Крейтон. – Наоборот, ему стало хуже. Он, вероятно, узнал о смерти твоей матери, и это сильно потрясло его.

Она нахмурилась:

– Мама думала, что это он мог прислать ей пакет. Но он был в ее сумке и достался убийце вместе со всем остальным.

От удивления у Крейтона перехватило дыхание. Он спокойно задал ей вопрос так, как обычно юрист спрашивает клиента:

– Похоже, ты не вполне уверена, что пакет был от деда?

– Мама думала, что это возможно. Она говорила, что он пришел из Армонка и был надписан корявым почерком. Но на нем не было обратного адреса и имени. Ее порадовало, что он достаточно хорошо себя чувствовал, чтобы писать.

Крейтон успокоился. Он уже знал, каким должен быть ответ, но все-таки спросил:

– Она так и не распечатала его?

– Нет. – Джулия прикусила губу. – У нее не было такой возможности.

А это означало, что Джулия ничего не знала. Но Крейтон продолжал пристально изучать ее. Она изменилась. Сейчас более чем когда-либо, он хотел, чтобы она осталась здесь. Он сказал почти сердечным тоном:

– Джулия, останься с нами хотя бы до похорон. Это всего лишь несколько дней. Я позвоню твоему старому психиатру. Он помогал тебе раньше и, я уверен, поможет сейчас. После того как ты встретишься с ним, мы вновь подумаем, что тебе следует делать дальше.

Но ее голос был тверд:

– Я еду домой, Крейтон.

Это был не ответ, а утверждение.

– Джулия... – начал он.

– Нет. Я ценю ваше гостеприимство, но нет. Я уезжаю во второй половине дня.

Ее лицо выражало твердость, решение было словно отлито из бетона.

Он буквально онемел от шока. Сейчас не было времени накачивать ее наркотиками и заставлять делать то, что ему нужно, как это было с отцом. Она разительно изменилась, а это означало, что ему нужно немедленно менять решение. Она видела лицо убийцы, и если когда-нибудь зрение вернется к ней...

Он был в ярости, но не показывал этого. Он шел к победе на выборах, и ему было совершенно некогда возиться с избалованной молодой женщиной, в которой упрямства было больше, чем здравого смысла. Он стал искать решение в своем энциклопедически образованном мозгу. Должен был быть какой-то способ гарантировать то, что она не выйдет из-под контроля и не вмешается в его планы. Внезапно он заметил, что Дэвид и Брайс повернулись к нему, словно почувствовали, что есть еще какая-то проблема, кроме упрямства племянницы, которая подвергнет себя опасности, если вернется домой.

Он пожал плечами и обратил взор на них. Они улыбнулись и закивали.

Что же он может сделать?

И тут пришло решение. Оно было смелым и рискованным, но, глядя на племянницу, он понимал, что не имеет выбора.

– Очень хорошо. – Его голос звучал дружелюбно и заботливо. – Если тебе так важно отправиться домой, мы поможем. Я вызову тебе шофера и лимузин, и мы дадим тебе персональную помощницу, которая сможет оставаться при тебе и выполнять твои поручения, помогать с делами и одеждой. Ты позвонишь в соответствующую службу в поселке, Брайс?

– С радостью.

Крейтон подытожил:

– Хорошо. Шофер и помощница станут твоей временной командой, Джулия. Затем, когда ты сможешь управляться сама, отправишь их обратно.

Джулия задумалась. Она вспомнила о своей одежде, которую так и не удосужилась снабдить пометками с помощью алфавита Брайля. Она помнила многие из предметов одежды по цвету, модели и стилю. Но все-таки она могла надеть несочетающиеся платье и туфли. И кухня. Там тоже ничего не помечено. Она не сможет отличить банку с фасолью от банки с супом. Ей нужен был целый штат, чтобы управляться по дому, – повар, две служанки и шофер, который по совместительству еще и слуга, но все они остались в Саутгемптоне помогать персоналу готовить загородный дом к зиме.

Она ответила:

– Спасибо, Крейтон. Я отошлю шофера с машиной обратно, как только доберусь до квартиры, но помощница была бы кстати. Я задержу ее несколько дней, а там посмотрю, как она вписывается в мои планы.

14

ДНЕВНИК СВИДЕТЕЛЯ

Я помню, когда они убили Мааса. Его кровь казалась ненастоящей, похожей на красную краску, разбрызганную по белой стене. Его руки тряслись, когда он держал их на животе, пытаясь натянуть пальто, чтобы скрыть пулевые ранения и кровь, словно этим он мог доказать нереальность всего происходящего.

Раны в живот чрезвычайно мучительны. Он страдал. Но их это не волновало. Ими полностью владела алчность.

* * *

12.06. СУББОТА

ОЙСТЕР-БЭЙ, ШТАТ НЬЮ-ЙОРК

Как истинный кандидат в президенты, Крейтон Редмонд занял свое место за высокими коваными воротами Арбор-Нолла против целой стены современного коммуникационного оборудования. На уровне его сердца высился лес микрофонов. Жужжали записывающие устройства. Затворы защелкали без передышки, пока он произносил трогательную речь о превосходных качествах своей покойной сестры Маргерит Остриан и о трагичности ее жестокой смерти. В уголках его глаз блестели слезы, а голос прерывался.

Камеры запечатлели все это. Репортеры, проявляя уважение, не кричали громко, спрашивали о похоронах, о результатах опросов и о сроках возвращения в предвыборную кампанию, поскольку до выборов оставалось всего три дня. Они хотели, чтобы Джулия тоже сказала несколько слов, но она уже предупредила Крейтона, что будет только стоять рядом с ним и больше ничего. Пока никаких интервью. Так что он отводил от нее вопросы, как это и должен делать защитник и президент.

Затем он прошел через боковые ворота и направился к особняку, который не был виден с дороги. С ним были Джулия, Дэвид, Брайс и еще десятка полтора членов семьи. За ними шли сотрудники предвыборного штаба, сгрудившись вместе и на ходу анализируя ситуацию. Он слышал, как они говорили, что он провел потрясающую работу и, должно быть, прибавил себе сторонников среди избирателей. Они возвращались к делам, обсуждая и планируя то, как извлечь максимум пользы из убийства во время своей завтрашней последней предвыборной поездки по Калифорнии.

На другой стороне склона никем не замеченный Винс благоразумно дожидался их. Одетый в повседневные широкие брюки и плотной ткани рубашку от Пендлтона, он курил сигарету «Кэмел-лайт». Крейтон отошел от общей группы, чтобы присоединиться к нему, и Винс вдавил сигарету носком ботинка в пожухлую траву. Они направились мимо главного здания на север к скалам, нависающим над заливом, где могли поговорить без опасности быть подслушанными. Два агента секретной службы пересекли их путь, совершая свой обход.

Как только агенты скрылись из поля зрения, Крейтон выругался:

– Черт подери! Ты видел, как Джулия изменилась? Это мне не нравится!

Винс кивнул.

– Я подумал, что она потеряла голову. Испугалась пресс-конференции.

– Я тоже так подумал.

Размышляя над тем, что бы это значило, Винс и Крейтон продолжали идти рядом, пока не оказались на берегу залива Остер-бэй. Огромный сине-зеленый простор шумел, пытаясь успокоиться после сильного шторма, продолжавшегося несколько последних дней. Винсу нравился холодный, влажный воздух, нравился леденящий холод, бодрящий кожу, и особенно опасность, которую обещает наступающая зима, потому что отчасти считал себя выше природы Божьей, какой бы она ни была. Эта идея настолько глубоко и прочно засела в нем, что представляла собой силу, с которой другие люди должны были считаться и которой он был обязан большой долей своего успеха.

Отец с сыном повернули налево, вдоль утеса. Они анализировали каждую деталь своего плана по осуществлению «чуда» победы над Дугласом Пауэрсом. Все шло как по маслу. Но теперь у них возникла проблема в лице Джулии. Ранее Крейтон говорил Винсу о том, какие действия нужно предпринять, раз уж она не хочет оставаться в Арбор-Нолле. Винс сделал нужные распоряжения. Теперь он ставил отца в известность, а тот удовлетворенно кивал.

Наконец, Винс сказал то, что оба уже знали:

– Нам нужно отойти в сторону.

– Ты думаешь, Стерн уже здесь?

Винс посмотрел на свой «Ролекс».

– Она может быть здесь в любое время.

Он нарочно сказал Майе Стерн прийти в этот час, поскольку пресса еще будет усердно расцвечивать подробностями свои новости, а секретная служба будет утомлена пресс-конференцией и лавиной знаков сочувствия и цветов, прибывающих в Арбор-Нолл. Они устроят Стерн не более чем обычную проверку, но у нее прекрасные фальшивые документы.

Крейтон не скрывал раздражения.

– Нужно ли мне с ней встречаться?

Майя Стерн, киллер, даже его заставляла нервничать. Каким бы коротким ни был поводок, ее методичная жестокость ужасала. Она может взорваться по любому поводу. Много лет назад он непреднамеренно оказал ей огромную услугу. Смертный приговор ее брату за вооруженное ограбление и убийство попал в Верховный суд на предмет решения вопроса, должен ли был судья, участвовавший в рассмотрении дела, отвергать какое-то сомнительное свидетельство, которое вроде бы доказывало отсутствие ее брата на месте преступления. Мнения судей высокого суда разделились, и они горячо спорили по этому поводу. У Крейтона оказался решающий голос, и вердикт был возвращен в суд первой инстанции. Брата судили вновь и признали невиновным.

Майя Стерн вскоре пришла к нему, чтобы поблагодарить. Она сказала, что бесконечно признательна за его смелость. Затем сообщила, что работает на ЦРУ киллером, и предложила свои частные услуги, если они ему понадобятся. Он всегда может полагаться на ее верность. Крейтон по достоинству оценил ее таланты. С тех пор любые его задания она выполняла без лишних вопросов.

– Думаю, это было бы благоразумно, – хладнокровно сказал Винс.

– Она могла бы отдать пакет тебе. Почему она хочет видеть меня?

– Ты знаешь, как она к тебе относится. Это почти любовь, папа, и мне кажется, что ты все время растешь в ее глазах. Ты привел ее в трепет, когда сказал, что у тебя есть способы повлиять на расследование в Лондоне.

Крейтон бросил на него взгляд искоса, его ястребиный профиль выглядел еще более хищным, чем обычно.

– Иметь с ней дело – это все равно что носить заряженный автоматический пистолет со сломанным предохранителем.

– Но она и есть твой автоматический пистолет. Ты можешь направлять ее в цель. Она боготворит тебя.

На лице Крейтона появилась гримаса.

– По-моему, единственный человек, до которого ей есть дело, – это ее сбрендивший брат.

Винс кивнул:

– Тем не менее, она здесь. Я дам ей новое задание.

Крейтон вздохнул:

– Давай покончим с этим.

Ему была нужна Стерн. Особенно сейчас.

* * *

После того как пал «железный занавес» и американское общественное мнение стало требовать сокращений расходов в области обороны и разведки, Компания откликнулась и начала медленный процесс перемен. Ушли в прошлое авантюрные времена 1980-х годов, когда директор ЦРУ Билл Кейси мог придумывать войны и завоевывать одобрение для своих «побед» в Никарагуа и Гренаде. Компанию возглавило новое руководство, и многие из старых методов были выметены за двери Лэнгли. То же самое произошло со старыми шпионами и руководителями групп. Некоторые ушли сами. Они предвидели будущее и знали, что Компания никогда не станет прежней.

Майя Стерн тоже поняла это. В свои тридцать пять лет она славилась умением «подчищать». Она была с Компанией в течение большей части периода перемен. С помощью пластической хирургии, стероидов и тренировки она стала выглядеть на пятнадцать лет моложе. Но Компанию это уже не интересовало. Программа убийств, в которой она работала, официально закончилась в 1970-х годах, но затем тайно продолжалась все 1980-е. В начале 1990-х она навсегда стала достоянием прошлого... во всяком случае, так говорил ее босс.

Майя знала, что это ложь, но ее отправили в обычную местную разведку. Работа, с которой она неплохо справлялась, оставляла ее равнодушной и раздражала. Сначала она не могла понять, почему ей так недоставало «мокрых дел», но со временем решила, что они являются такой же неотъемлемой частью ее личности, как и цепочка ДНК. Обладая отличной подготовкой для работы на грани смертельного риска, она тихо уволилась четыре года назад, не проявляя никаких признаков недовольства.

Во время работы с Компанией она тайно выполняла отдельные частные поручения Крейтона, а через него и поручения всей семьи. Теперь она предложила свои услуги на постоянной основе. Крейтон стал выплачивать ей определенные суммы. Это был лучший способ держать ее под контролем. Она никогда даже не намекала, что может использовать полученную информацию для шантажа. Но Крейтон был осторожным человеком и не рисковал без необходимости. Поэтому он платил ей, а она чувствовала, что ей доверяют, хотя и не афишируя этого, все члены его предвыборной команды.

Сегодня она прибыла в Арбор-Нолл за рулем фургона, набитого цветами для семьи Редмондов. Венки и букеты были от несуществующих людей. В бейсболке, низко надвинутой на лицо, и в толстом рабочем комбинезоне она вышла из фургона у служебной будки. Секретная служба обыскала фургон. Они обследовали все. С помощью ручного сканирующего устройства проверили и запечатанный почтовый пакет, лежавший на пассажирском сиденье. Они даже открыли ее сэндвич с говядиной, который был завернут в бумагу и лежал на пакете. И только потом ей разрешили ехать дальше.

Она проследовала по извилистой дороге, выложенной кирпичом, которая вела к задней части особняка. Майя Стерн бывала здесь несколько раз и знала, где что расположено. Ее сердце забилось быстрее, как только она увидела Крейтона Редмонда, идущего к ней по тропинке между маленьким гостевым коттеджем и главным домом. Он был строен и элегантен в темном костюме – настоящее воплощение власти и уверенности. Человек, которого нельзя не уважать. Его пиджак был расстегнут. Сын шел рядом, одетый в широкие брюки, простую рубашку и ботинки. Он работал в Компании и был гораздо менее важным человеком.

И хотя губы у нее неожиданно пересохли, она никак не хотела облизывать их. Некоторые вещи никогда не прощаются, а иные никогда не вознаграждаются. В ее глазах Крейтон Редмонд был настолько близок к Богу, насколько это могла бы позволить отсутствующая для нее религия.

Она выпрыгнула из фургона, открыла заднюю дверь и стала выставлять цветы на дорогу. Когда Крейтон приблизился, она вернулась в фургон и стала готовить два других букета цветов. Наконец он оказался рядом с ней. Вдруг неизвестно откуда возник один из неотступных агентов секретной службы, но Крейтон жестом вернул его обратно.

– Еще цветы? – весело спросил он.

Он находился так близко, что Майя могла различить, насколько гладко он выбрит.

– Да, сэр.

Она старалась говорить сиплым мужским голосом.

– Сочувствую вашему семейному горю.

Это было сказано на тот случай, если уходящий агент еще мог что-нибудь услышать.

Из фургона она извлекла еще один букет и выставила его напоказ. Под прикрытием выставленных цветов и собственного тела она извлекла пакет, отнятый у Маргерит Остриан. Теперь он был в толстом белом конверте, адресованном в Кантон, штат Огайо. Когда сотрудники секретной службы проверяли его сканирующим устройством, все, что они смогли увидеть внутри, – это пачка сложенной бумаги.

С радостной улыбкой Крейтон оглядел пустой внутренний двор, окруженный низкими кирпичными стенами и темно-зелеными кустами можжевельника. Семья и предвыборный штаб находились в доме, обедали, занимая тем самым домашнюю прислугу. Секретная служба больше следила за опасными зонами, чем за ним.

Он наклонился, якобы наслаждаясь цветами, его пиджак распахнулся, и он сунул туда пакет.

– Очень хорошо, – громко сказал он, застегивая пиджак, и понизил голос: – Убив Маргерит, ты создала нам большую проблему.

Она повторила то, что уже говорила ему раньше:

– Она видела мое лицо. Она бы потом узнала меня.

– Мы могли бы отослать тебя куда угодно, обеспечить любую защиту. Ты могла бы оставить работу.

– Мне нужно работать. Ничто не может заменить ее.

В глазах Стерн читался чистый взгляд не обремененного угрызениями совести человека. Она шла по жизни, не ощущая вины, и для нее чужое несчастье было лишь некой абстракцией. Ее действия диктовались желаниями, и главной эмоцией, которую она испытывала при виде боли, было торжество. Жестокая смерть Маргерит Остриан все еще мерцала у нее перед глазами, почти доводя до оргазма.

Крейтон понимал ее пренебрежение к чужим страданиям. Ее физиологическая потребность в работе неплохо использовалась кланом Редмондов. Всего несколько дней назад она выполнила весьма деликатную работу, добыв и изменив полицейские протоколы в Монако. Она изучила полицейского инспектора, поняла его сексуальные слабости и, изменив внешность, исполнила его фантазии. За три недели она получила то, что им было нужно, и оставила инспектора в безвыходном положении. Выдать ее означало выдать себя, погубить свою профессиональную репутацию и потерять работу. Если он промолчит, он сохранит все, включая свободу рыскать по барам в поисках сексуальной добычи.

– У меня есть для тебя еще одно поручение. Возвращайся сюда в два сорок пять, – сказал Крейтон.

Теперь настала очередь Винса:

– Я отдал распоряжения...

Он ознакомил ее со смелым планом, осуществить который могла только Стерн с ее опытом перевоплощений и переодеваний.

Под козырьком бейсболки ее глаза заблестели.

– Где я получу документы?

Пока Винс отвечал, Крейтон рассматривал ее, ему не терпелось узнать, почему же она так настаивала на личной встрече с ним. Несмотря на то что она была ему нужна и на ее очевидное почтение к нему, Майя Стерн вызывала у него тревогу. И эта тревога раздражала.

Как только Винс закончил, он спросил:

– Еще что-нибудь?

Настал ее момент. Она наклонила голову. Неожиданно ей стало неловко.

– Я просто хотела поздравить вас. – Она быстро провела пальцами по лбу, смахивая пот: – Я зарегистрировалась в качестве избирателя, когда съезд партии избрал вас кандидатом. Я буду голосовать за вас во вторник.

Майя подняла взгляд, и Крейтон увидел почти собачью преданность в ее черных глазах. Темные, овальные, очень большие, они излучали простодушную наивность. Он не платил ей за голосование. Он даже не просил ее голоса. Он и не беспокоился об этом, поскольку догадывался, что регистрация и голосование – вещи совершенно чуждые для нее. Но каким-то образом исключительная важность его выдвижения в президенты преодолела ее эгоизм. Она думала над тем, что можно сделать, чтобы выразить свою преданность, и в конце концов остановилась на этом предложении.

– Благодарю тебя. – Его голос был искренен, а слова осторожно вежливы.

Затем он сказал то, что, как он знал, ей хотелось услышать:

– Это поможет мне. Я очень тронут твоим выбором.

Она улыбнулась и повернулась, чтобы уйти. Обмен был справедливым. Она знала, что он понял и одобрил ее решение, и быстро скрылась в фургоне, чтобы вернуться к своим обязанностям. Крейтону показалось, что шлейф кромешного мрака следовал за ней.

* * *

В течение нескольких следующих часов разговоры и смех наполняли убранную цветами гостиную, и Джулия улыбалась этому проявлению духа товарищества. У Крейтона было пять детей в возрасте от двенадцати до тридцати семи лет, у Дэвида – трое, которым было за двадцать и за тридцать, и у Брайса – четверо, двое из которых перешли рубеж двадцати лет, а другие, не достигшие совершеннолетия, жили с его бывшей женой. На данный момент в семье было уже двадцать два правнука Лайла Редмонда, и все они присутствовали здесь.

Джулия взяла сэндвич, она понимала, что нужно поесть. С сэндвичами ей было гораздо легче, чем с пищей, которую кто-то другой должен был резать на кусочки, пригодные для еды. Аромат лилий поразил ее, когда она встала из-за стола. Куда бы она ни пошла, ее преследовал запах траурных букетов.

Она болтала с кузенами и кузинами о свадьбах, дождях и младенцах. Они говорили о своих карьерах, домах, которые они собираются покупать, о семейном поместье в Палм-Бич, о ранчо Редмондов в Монтане, о путешествиях в Австрию на горнолыжные курорты, на Антильские острова, в Париж и на Майорку. Они обсуждали достоинства покупаемых ими произведений искусства, но чаще всего ими двигала отнюдь не страсть к красоте, а желание лучше вложить деньги. Иногда они упоминали старого Лайла Редмонда, у которого сейчас с головой еще хуже, чем раньше.

Наконец, в три тридцать семья вышла во внутренний двор, где ожидал лимузин. Шофер стоял у задней двери. Недолговечное дневное тепло уже покинуло землю, и солнце низко висело на западе. Наступали короткие зимние дни.

Джулия была одета в длинное кашемировое пальто. Она слышала, как кто-то грузил чемоданы в багажник. На мгновение у нее возник вопрос о том, какого цвета ее пальто. Тут же она вспомнила, как они с матерью покупали его в магазине «Сакс» на Пятой авеню на седьмом этаже. Вспомнились запахи и шорох новых тканей. Как мать смеялась и пила ледяной чай «Снэпл» с Барри Розенбергом, пока она примеряла разные пальто. Смех звенел в воздухе.

Внезапно ее охватила печаль утраты. Яркими вспышками в голове мелькнули лицо умирающей матери... звук шагов убийцы, удаляющихся в ночи... отвратительный запах горячей крови. Чувство вины за свою слепоту вновь пронзило ее.

Она заставила себя вернуться в настоящее и дать Крейтону проводить себя к лимузину. Когда они остановились, дядя сказал:

– Это Норма Кинсли, Джулия. Брайс позвонил в поселок, и тамошняя служба прислала ее. Она будет твоей новой помощницей. Она будет готовить еду и писать письма, а также помогать тебе подбирать одежду. Думаю, ты будешь ею довольна. Ее чемодан в багажнике. Она будет оставаться с тобой столько, сколько пожелаешь.

Джулия уловила запах духов.

– Здравствуйте, Норма. Что это у вас за духи? Очень приятные.

– Это «Мажи-нуар». – У женщины был низкий, приятный голос. – Я рада быть вашей помощницей, мисс Остриан.

Джулия постаралась запомнить название духов.

– Пожалуйста, называйте меня Джулией.

– Спасибо. Вы готовы ехать, Джулия?

Норма взяла Джулию за руку.

Джулия улыбнулась.

– Я только слепая. Вам не придется много помогать мне. Вот, давайте я вам покажу. – Она нащупала рукав верхней одежды женщины и взяла ее за руку чуть выше локтя. Она была поражена, почувствовав сильный, твердый бицепс. Норма явно добросовестно работала. – Идите вперед, а я пойду за вами. Когда дойдете до двери машины, положите мою руку на ее верхний край. Так я быстро найду вход и оценю его размеры и расположение сиденья. И тогда я смогу сесть сама.

– Я поняла. – Норма подвела ее к лимузину и аккуратно положила руку Джулии сверху на открытую дверь.

Пребывая в унылом мраке слепоты, Джулия забралась на заднее сиденье.

– Сядете со мной? – Женщина, с ее сильными мускулами, перекатывающимися под кожей, напомнила ей кошку. – Нам предстоит провести вместе много времени, так что нужно получше узнать друг друга. Вы занимались спортом?

– Да, и самыми разными видами.

Джулии нужно было решить, сможет ли она жить с этой чужой женщиной. Она слышала, как та обошла вокруг автомобиля и села с другой стороны. Шофер завел двигатель, и, когда все семейство спешило в теплый особняк, большой лимузин уже урчал мотором, съезжая вниз по склону холма.

Джулия вдохнула запах духов женщины. Он был привлекателен.

– Расскажите мне, как вы выглядите, чтобы я могла представить вас.

– Даже не знаю как...

Джулия улыбнулась. Некоторым людям трудно описывать себя.

– Я вам помогу. Я знаю, что вы немного выше меня. Примерно метр семьдесят пять, судя по тому, как мы стояли перед машиной рядом друг с другом. Вы атлетично сложены и стройны, а также, вероятно, привлекательны. Простые женщины редко пользуются столь экзотическими духами. У вас лицо круглое, овальное или в виде сердца? Какого цвета ваши глаза и волосы?

Майя Стерн тихо смеялась. Она посмотрела на шофера и обратила внимание на поднятую прозрачную перегородку, отделяющую переднюю часть машины от задней. Он не смог бы услышать, как она описывает вымышленную «Норму» так, чтобы она ни капли не напоминала бы ее саму.

– Вы правы насчет моего роста. Я светлая шатенка, и у меня голубые глаза. Лицо у меня круглое. Я была танцовщицей и занималась семиборьем. Я до сих пор не могу жить без упражнений. Лак на ногтях ярко-красный. Этого достаточно?

Джулии понравилось упоминание о лаке для ногтей. Это выдает хороший вкус.

– Расскажите мне, чем вы еще занимались.

Пока она говорила, Майя Стерн смотрела на шофера. Если он даже и слышал ее ложь о цвете волос, форме лица и о том, что у нее вообще был какой-то лак на ногтях, то не подал виду. Она не могла сказать Джулии, как выглядит на самом деле, потому что Джулия могла бы по описанию опознать ее как убийцу своей матери. Пока лимузин накручивал километры по Лонг-Айленду, она придумала себе историю, чтобы скрасить новое поручение. Это было нетрудно – у нее было больше фальшивых легенд в профессиональной жизни, чем ролей у хорошего актера, и каждую из них она проживала в полной мере, потому что любая недоработка могла повлечь за собой смерть.

Когда лимузин выехал из тоннеля, соединявшего Куинс с центром города, и въехал в город, Майя Стерн улыбнулась. Она была довольна тем, что все идет по плану, и запустила пальцы в свои короткие черные волосы. Она разглядывала незрячую женщину, думая о данных ей приказах и испытывая сожаление. Ей еще не приходилось убивать слепого человека. Прикидывала возможные отличия. Джулия Остриан будет жить до тех пор, пока к ней не вернется зрение.