Текст книги "Если клиент всегда мертв. Гробовщик про самые странные похороны из своей практики"

Смерть Гав-Гава

В это нежное весеннее утро, когда свежесть была только предвестником приятного, но еще не душного тепла, перед похоронным агентством остановились три дорогих немецких автомобиля. Сотрудник, спокойно пивший кофе и просматривавший газету, отметил про себя, что с деньгами у этих людей все должно быть хорошо. Это были три женщины, очень похожие друг на друга. Самая старшая, по всей видимости, была матерью двух других. Все трое явно одевались у одного и того же известного кутюрье, и по их одежде можно было легко догадаться, что они не нуждаются в том, чтобы работать. В то же время в них чувствовалось желание дистанцироваться от своего социального происхождения. Проще говоря, они принадлежали к буржуазной среде. Бунтарство одной из дочерей проявлялось в том, что она ездила на кабриолете «БМВ-M3», в то время как ее мать и сестра благоразумно предпочли автомобили марки «Мерседес»: дочь отдала предпочтение купе CLK-класса, а мать выбрала класс E. Если судить по их макияжу, можно было предположить, что семейный косметолог получил диплом маляра, прежде чем сменить профессию. Казалось, все трое сопротивлялись возрасту с одним и тем же отчаянным рвением: дочерям было около пятидесяти лет, и приблизительно восемьдесят – матери. У всех на лицах были маски боли и глубокой скорби. Они вошли в похоронное бюро. Их встретил сотрудник и пригласил пройти в салон для приема родственников. Убедившись в том, что с ними все в порядке, он поинтересовался причинами их визита.

Сотрудник:

– Чем могу быть полезен?

Мать и дочери плачут.

Сотрудник:

– Я понимаю. Не спешите. Мы поможем вам отдать дань памяти покойному родственнику.

Мать:

– Да, я очень рассчитываю на вас (душераздирающие рыдания).

Сотрудник:

– Прежде всего мне понадобятся некоторые сведения личного характера в связи с предстоящими административными формальностями. Я заранее прошу прощения, если эти вопросы покажутся вам неделикатными. Скажите, пожалуйста, как звали покойного?

Мать и дочери хором:

– Гав-Гав.

Их ответ сопровождается рыданиями, которые растрогали бы даже бесчувственного робота.

Сотрудник:

– Я понимаю, вам нужно немного времени, чтобы прийти в себя.

Пауза.

Первая дочь (у которой «Мерседес»):

– Что вы хотели бы узнать еще?

Сотрудник:

– В первую очередь как его зовут.

Вторая дочь (мисс «БМВ-M3»):

– Вам уже сказали!

Первая дочь:

– Гав-Гав!

Мать:

– Мой бедный Гав-Гав!

Сотрудник (в недоумении):

– Гав-Гав? Э… Если позволите, у меня к вам вопрос: в каких родственных отношениях вы находились с господином Гав-Гавом?

Мать:

– Мой дорогой Гав-Гав был моим верным спутником, моей любимой собачкой!

Вторая дочь:

– Йоркширский терьер.

Первая дочь:

– С великолепной родословной.

Наступает продолжительная пауза, в течение которой сотрудник, мать и дочери хранят молчание.

Сотрудник (сохраняя великолепное хладнокровие, несмотря на крайнее напряжение, которое едва заметно проявляется в дрожании пальцев, держащих шариковую ручку):

– Понятно. С какой целью вы пришли тогда в наше похоронное бюро?

Мать:

– Мне хотелось бы, чтобы у моего Гав-Гава был красивый белый лакированный гроб, в котором он покоился бы рядом со мной вплоть до того дня, когда я уйду в мир иной.

Дочери хором:

– Нет, мама, не говори так!

Мать:

– Буду говорить, мои дорогие доченьки. Однажды я умру, и вам придется справляться без меня. Так вот, его гроб будет стоять рядом с моей кроватью на подставках. Он будет таким образом спать возле меня, как делал это при жизни. Вы же умеете делать герметичные гробы?

Сотрудник:

– Герметичный гроб? Да, конечно. Итак, давайте уточним: вы хотите гроб для вашей собаки?

Мать:

– Да.

Сотрудник:

– Белый лакированный гроб?

Мать:

– Да.

Сотрудник:

– Который будет находиться рядом с вашей кроватью.

Мать:

– Да. И его похоронят вместе со мной, когда я умру. Кстати, я еще приду к вам, чтобы заключить договор на оказание ритуальных услуг с учетом сегодняшнего визита.

Сотрудник:

– Но для доставки и положения в гроб потребуется катафалк с нашими специалистами!

Мать:

– Конечно! Я хочу, чтобы все было именно так. Не переживайте по поводу расходов – это не проблема. Я сразу заплачу, сколько скажете. Вы принимаете карты American Express?

Сотрудник:

– К сожалению, нет, мадам.

Мать:

– Не имеет никакого значения. У меня есть другая банковская карта. Не беспокойтесь, она безлимитная.

Сотрудник:

– Мне нужно позвонить по логистическим вопросам. Прошу прощения, я скоро вернусь.

Из служебного кабинета сотрудник объясняет ситуацию по телефону шефу.

Шеф:

– Ты хочешь сказать, что она желает похоронить свою собаку?

Сотрудник:

– Да.

Шеф:

– Она оплачивает заранее?

Сотрудник:

– Да.

Шеф:

– И она собирается заключить с тобой договор на оказание ритуальных услуг?

Сотрудник:

– Да.

Шеф:

– Подожди, мне надо посоветоваться с адвокатом.

Сотрудник ждет, составляя в это время на компьютере подробную смету. Через несколько минут шеф перезванивает в прекрасном расположении духа.

Шеф:

– Все в порядке, срочно возвращайся к клиентке. Продавай ей все, что она захочет. Ничего противозаконного в этом нет. Ты рискуешь только репутацией. Но я знаю твою профессиональную добросовестность: ты никогда не бросишь семью в таком горе. Давай, вперед, и держись там – покажи все, на что способен!

Сотрудник с удрученным видом вешает трубку. Нет никаких сомнений, что его коллеги, сидящие в кабинете, внимательно слушали весь разговор от начала и до конца – он видел это по их лицам. С тяжелым сердцем и сметой в руках он пошел к семье.

Дамы выбрали белый лакированный гроб, в котором было принято хоронить маленьких детей. В него вставили цинковый герметичный гроб, оснащенный воздушным фильтром и с обивкой внутри из белого сатина, саван, маленькую подушечку с вышитыми золотыми буквами инициалами Г-Г. На крышке гроба была прикреплена табличка с выгравированным текстом: «Гав-Гав, 1991–2008». Ее размеры не позволяли разместить на ней полную родословную. На крышке было небольшое распятие. В этот момент гробовщик задался вопросом: отпустили ли собаке все грехи, и если да, то какие именно. Гроб доставил на катафалке церемониймейстер, который положил в него тело умершего йоркширского терьера, запечатал герметичный ящик и провел траурную церемонию для родственников.

На следующий день сотрудник срочно попросил шефа о встрече, когда семью заинтересовал вопрос, не правильнее ли было прибегнуть к бальзамированию. Лучше иметь дело с шефом в прекрасном расположении духа, чем с танатопрактиком, убежденным в том, что над ним издеваются.

Зато полное отсутствие необходимости административных формальностей упростило и ускорило всю процедуру. Тем не менее сотрудник задавался вопросом, не стоит ли ему предупредить органы власти. Ведь в день похорон пожилой дамы их представители могли бы задать неудобные вопросы по поводу второго гроба в могиле.

Гробовщик представил себе на минуту физиономии полицейского, в обязанности которого будет входить опечатывание гробов, в том числе с собачьим трупом, а также сотрудницы мэрии, когда ее спросят о размерах сбора за погребение собаки, и предпочел не думать об этом. Когда придет этот день, он удалится в тибетский монастырь, чтобы его не нашли.

Неправильная парковка

Траурная церемония шла своим ходом, без каких бы то ни было проблем, как по маслу. В первом ряду плакали родственники, а глаза многочисленных присутствующих (их действительно было много – распорядительница похорон обратила внимание на полностью заполненную парковку) слегка покраснели в соответствии с обстоятельствами. Распорядительница вела траурную церемонию ровным и спокойным голосом. Затем она включила музыку. Когда зазвучал музыкальный отрывок, она увидела, что один из коллег в нише, которая прежде служила акустической кабиной, делает ей энергичные знаки.

Стараясь не привлекать к себе внимания, она направилась к нему, опасаясь, как бы он не травмировал себя столь бурной жестикуляцией.

Следует уточнить, что по умолчанию существует золотое правило (его не только не написали, но даже не сформулировали, но, если подумать, оно лежит на поверхности): никогда и ни под каким предлогом не отвлекать церемониймейстера во время траурной церемонии.

Поэтому распорядительница и задалась вопросом, в чем же причина подобной срочности, если даже пришлось отступить от этого правила. Она действительно была более чем серьезной.

Распорядительница вернулась к исполнению обязанностей и дождалась окончания музыкального отрывка.

Нажав кнопку на пульте, она подошла к родственникам и кратко объяснила им, в чем дело. Потом взяла микрофон и в наступившей тишине, едва прерываемой тихими всхлипами, снова обратилась к присутствующим, казалось, все тем же спокойным голосом:

– Мы сейчас продолжим нашу траурную церемонию по случаю кончины господина Митчелла и послушаем стихотворение, которое прочитает его внучка Хильдегарда. – После небольшой паузы она добавила: – Владельца автомобиля, оставившего машину возле входа в ритуальный центр, просят убрать ее, так как она мешает выезду грузовиков. Спасибо.

Присутствующие вздрогнули, удивившись такому вторжению реального и прагматичного мира в момент перехода в вечность. Наконец поднялся какой-то мужчина и, согнувшись вдвое, попытался пройти к выходу, стараясь не встречаться взглядом с тремястами пар устремленных на него глаз, в которых можно было увидеть насмешку или раздражение.

Церемония подошла к концу, но он так и не вернулся.

Убийственный аргумент

Команда сотрудников похоронного бюро приехала на место происшествия, чтобы забрать два трупа. Три часа ночи – срочный вызов. Пожар, двое погибших – обычная история. Или почти: проблема состояла в том, что жандарм был слишком оптимистичен и сотрудникам пришлось дожидаться, когда пожарные закончат работу и разрешат войти внутрь. Нужно было убедиться, что дом или то, что от него осталось, не представляет угрозы обрушения.

Жандармы объяснили ритуальщикам, что брату погибшего в пожаре сообщили о несчастье, и тот должен был выехать на место происшествия.

– Выехать на место происшествия? – переспросил молодой ритуальщик, для которого это была первая рабочая неделя в похоронном бюро.

– На языке жандармов это значит, что он сейчас приедет сюда, – пояснил его более опытный коллега.

Пожарные сами предложили поместить трупы в чехлы и вынести их из дома. Их бригадир все еще опасался обрушения – ему не хотелось потом объяснять, почему у него на глазах на головы гробовщиков упали несколько тонн бетонных блоков.

Тем временем приехал брат погибшего. Сначала он заискивающе обратился к жандарму, ограничивавшему доступ к месту происшествия зевак, не спавших в столь поздний час. Тот отправил его к ритуальщикам.

Брат погибшего производил крайне неприятное впечатление. Даже не из-за своего поведения – было в нем нечто, что сразу вызывало сильное отвращение. По правде говоря, он выглядел очень неискренним. Он подошел к ритуальщикам и вежливо поинтересовался, что будет дальше.

Руководитель команды спокойно объяснил родственнику, что ему надо сказать, куда везти тела, и на следующее утро обратиться в выбранное им самим похоронное бюро для решения дальнейших вопросов.

– Я думаю, что это будет кремация, – сказал брат.

Затем он оглянулся вокруг, увидел синие мигалки полиции, работающих среди дымящихся руин дома пожарных, составляющих протоколы жандармов в униформе и, наконец, белые чехлы с обгоревшими останками его брата и невестки и громко заявил во всеуслышание:

– Полдела уже сделано, поэтому вы обязаны дать мне скидку.

Наступившую тишину можно было бы на полном основании назвать гробовой.

Черный юмор

Прогресс в медицине? А на что тогда будут жить гробовщики?

Войдет или не войдет?

Рабочий возвращается с кладбища в похоронное бюро за несколько часов до похорон.

– Ну как, склеп открыли?

Его полное безразличие сразу насторожило похоронного агента, задавшего этот вопрос.

– Открыть-то открыл. Но места там мало, так что не знаю, войдет ли туда гроб. Но попробовать стоит!

Традиционные вопросы

– Значит, ты работаешь в похоронном бюро?

– Ну да.

– Выходит, ты и покойников видел?!

1: 0 в пользу танатопрактика

– Выбора у нас нет – придется работать в таких условиях!

Было видно, что шефу не нравится это решение, но тон его был категоричен.

Танатопрактик стремился к компромиссу:

– А подождать никак нельзя?

– Нет, – отрезал шеф. – Родственники уже едут. Не позднее чем через два часа они будут здесь. Тело госпожи Шомбье уже находится в холодильной камере, и ты можешь приступать к работе. У тебя как раз есть время привести его в порядок, подготовить к показу и так далее.

Танатопрактик делает знак в сторону зала для работы с телами умерших:

– А как же они? Они не могут сделать перерыв в то время, когда я буду заниматься телом?

– Нет-нет, не могут. Они и так не успевают, и, если уйдут сегодня вечером, не закончив ремонт, раньше чем через три недели уже не вернутся. А завтра после них его по графику должны продолжить другие рабочие.

В итоге танатопрактику пришлось смириться с этим решением. Он направился к лаборатории или по крайней мере к части, ограниченной металлическим профилем, которая должна ею быть.

– Добрый день. Извините, ребята, у меня срочная работа.

Четверо рабочих, устанавливающих гипсокартонные перегородки, ответили на приветствие и сказали, что это их нисколько не беспокоит.

Тогда танатопрактик направился к холодильным камерам, извлек оттуда тело госпожи Шомбье, разместил его на столе, открыл чехол и начал раскладывать инструменты.

Ремонтники сосредоточились на своей работе, стараясь не смотреть на голое тело.

Обмыв труп, танатопрактик перешел к основной части программы и сделал первый разрез. Когда скальпель разрезал кожу ноги, мужчине показалось, что он отчетливо услышал звук рвоты. Он поднял голову, но увидел только четырех работающих ремонтников. Может быть, они были немного бледнее, чем обычно, или работали чуть медленнее.

Приступив к разрезу на уровне шеи, он снова услышал этот же звук. Прислушавшись, он различил только шум от работ ремонтников. Танатопрактик заметил, что они старались шуметь как можно меньше, а некоторые из них втянули голову в плечи.

Подготовив иглу для пункции сердца, он опять услышал отчетливый звук рвоты. На этот раз он уже был начеку и определил его источник. Один из ремонтников, самый молодой, время от времени с интересом поглядывал на происходившее за его спиной. Он был высокого роста, широкий в плечах, с физическими данными нападающего в регби, открытым лицом и любопытными глазами.

Танатопрактик счел своим долгом предупредить юношу:

– На вашем месте я не стал бы на это смотреть.

И он приступил к пункции. Не прошло и минуты, как раздался громкий «Бум!» – звук падающего тела. Первая же мысль танатопрактика: «Ну я же предупреждал».

Юный атлет растянулся на полу во всю длину своего мощного тела. Увидев манипуляции танатопрактика, он грохнулся в обморок.

Но настоящая катастрофа началась как раз в этот момент. Трое коллег здоровяка, которые и так были напряжены, обернулись. Сначала они увидели своего друга, лежащего на полу, потом перевели взгляд на танатопрактика: все, что происходило на его столе, притягивало их словно магнитом. Они увидели его в защитной маске и очках со скальпелем внутри грудной клетки покойной, и это было для них слишком впечатляющим зрелищем. Второй ремонтник плюхнулся на пол, третий стремглав побежал по направлению к туалету, но, судя по звукам рвоты, так и не успел добежать до него, а четвертый быстро извинился и вышел со словами «Мне нужно подышать свежим воздухом».

Первого ремонтника наконец привели в чувство: пострадавший отделался легким испугом. Второй пришел в себя сам, а четвертый помог третьему убрать за собой. Все четверо договорились с шефом, что во время работы танатопрактика сделают долгий перерыв и закончат все поздно вечером.

Когда в назначенный час приехали родственники госпожи Шомбье, они пришли в восторг от внешнего вида покойной.

Ее сын повернулся к танатопрактику: тот заканчивал последние манипуляции, когда родственники вошли в зал.

– Она в идеальном состоянии – такая же, какой была при жизни. Наверное, вам стоило немалых усилий добиться такого результата? Все прошло хорошо?

Танатопрактик сразу вспомнил о том, что было днем.

– Нет-нет, никаких происшествий не случилось.

Похороны Гав-Гава

Наступил следующий день. Дом хозяйки собаки. Четырнадцать тридцать. Ясное, безоблачное небо, за исключением отдельных тучек. Утром ожидались проливные дожди, но погода изменилась в лучшую сторону. Сотрудник похоронного бюро не смог преодолеть в себе желание присутствовать на положении в гроб Гав-Гава. Он поехал вместе с водителем-носильщиком, которого выбрали среди наиболее опытных работников. Решающим фактором стало его профессиональное умение сохранять невозмутимое лицо в самых комических ситуациях. Все понимали, что неукротимый приступ смеха будет совершенно неуместен.

Открылась дверь, и на пороге гробовщиков встретили три женщины. Отказавшись на этот раз от присущей им эксцентричности, они надели соответствующие трагическим обстоятельствам строгие черные платья.

Гробовщиков проводили в просторный холл. Пройдя через огромную столовую, они оказались в роскошной гостиной с мебелью с велюровой обивкой. В центре на круглом столике стояла корзинка с Гав-Гавом. В воздухе уже витал легкий запах дохлятины.

– Я обмыла и одела его сама, – уточнила хозяйка.

Погребальная одежда Гава-Гава состояла из ошейника и смешного собачьего пальтишка. Вокруг усопшего лежали его игрушки, а чуть далее, на журнальном столике, был установлен небольшой алтарь с фотографиями Гав-Гава и его хозяек. На снимках запечатлены былые счастливые моменты жизни. Один из гробовщиков спросил у меня, не надо ли предупредить психиатрическую клинику. Коллега подмигнул ему, давая понять, что сдерживается из последних сил и закусывает губу, сосредотачиваясь на боли, чтобы не захохотать во все горло.

Носильщик занес гроб и открыл его со всей торжественностью, составляющей неотъемлемую часть траурных церемоний. Так же торжественно гробовщики подготовили гроб. Носильщик надел перчатки, взял собачку, поместил ее в ящик, положил под голову подушку, накрыл саваном и в конце дал незаметный знак церемониймейстеру. Тот объявил, что все сотрудники похоронного бюро сейчас выйдут из гостиной, чтобы близкие усопшего могли отдать дань его памяти, после чего гроб будет закрыт.

Они вышли. Подождали за дверями. Самое главное для них было не смотреть друг на друга, иначе от смеха их мог бы хватить апоплексический удар (инсульт).

Тем временем невозмутимое солнце по-прежнему продолжало свой ход в небесной лазури.

Мужчины вернулись в салон. Церемониймейстер объявил о закрытии гроба, и хозяйка в слезах бросилась осыпать пушистый трупик поцелуями и ласками, в то время как за ее спиной стонали, заламывая руки, обе дочери. Они делали это так убедительно, что могли бы дать фору самым опытным профессиональным плакальщицам.

Дочери подхватили мать под руки с двух сторон, отошли от гроба и кивнули пунцовым от сдерживаемого смеха гробовщикам, благословлявшим наступление сумерек.

Оба ритуальщика засуетились вокруг маленького ящика, закрыли лицо (пардон, мордочку) саваном, поправили внутреннюю отделку гроба, затем установили крышку и стали ее заклеивать. Этот напряженный момент очень напоминал сцену смерти главного героя в исполнении Ди Каприо из фильма «Титаник» (приношу извинения нашим друзьям-инопланетянам, не видевшим этот фильм, – все остальные читатели отлично знают финальную сцену, которую я только что упомянул). Одним словом, женщины плакали навзрыд.

Внутрь белого лакированного гроба был вставлен цинковый. Следовало немедленно использовать специальный клей, состоящий из двух реактивов, сразу же после приготовления. Резкий химический запах от него был настолько сильным, что родственницы сбежали.

Сразу же после герметичного закрытия гроба, установки и фиксации деревянной крышки его взял носильщик. Оба гробовщика в сопровождении родственниц направились траурной процессией в спальню хозяйки. Там они увидели две небольшие подставки, стоящие совсем рядом с кроватью, возле изголовья.

Бабуля подошла к ящику, прошептала последнее «До свидания, Гав-Гав», закрыла гроб салфеткой, сверху поставила настольную лампу для чтения, небольшое распятие и черно-белую фотографию покойного мужа.

Наконец оба гробовщика стали прощаться перед уходом.

На выходе бабуля тихо всунула им купюру номиналом пятьдесят евро в качестве чаевых. Ее великодушие было столь щедрым, что на какое-то время оба гробовщика устыдились своих скрытых усмешек. Тогда старшая из дочерей сказала:

– Все прошло отлично, спасибо вам, господа. Когда умрет Мяу-Мяу, мы обязательно снова обратимся к вашим услугам.