Текст книги "Раскол Империи: От Грозного-Нерона до Михаила Романова-Домициана."

17. Преследования христиан при Нероне и борьба христиан с ересью жидовствующих при Иване Грозном. Пурим и варфоломеевская ночь

Одним из наиболее известных сюжетов в правление Нерона считается «преследование христиан». Тацит, например, рисует следующую картину. После знаменитого пожара Рима распространилась молва, что во всем виноват сам Нерон. «Ни средствами человеческими, ни щедротами принцепса, ни обращением за содействием к божествам невозможно было пресечь бесчестящую его молву, что пожар был устроен по его приказанию. И вот Нерон, чтобы побороть слухи, приискал виноватых и предал изощреннейшим казням тех, кто своими мерзостями навлек на себя всеобщую ненависть и кого толпа называла христианами. Христа, от имени которого происходит это название, казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат; подавленное на время это зловредное суеверие стало вновь прорываться наружу, и не только в Иудее, откуда пошла эта пагуба, но и в Риме, куда отовсюду стекается все наиболее гнусное и постыдное и где оно находит приверженцев. Итак, сначала были схвачены те, кто открыто признавал себя принадлежащими к этой секте, а затем по их указаниям и великое множество прочих, изобличенных не столько в злодейском поджоге, сколько в ненависти к роду людскому. Их умерщвление сопровождалось издевательствами, ибо их облачали в шкуры диких зверей, дабы они были растерзаны насмерть собаками, распинали на крестах, или обреченных на смерть в огне поджигали с наступлением темноты ради ночного освещения. Для этого зрелища Нерон предоставил свои сады… И хотя на христианах лежала вина и они заслуживали самой суровой кары, все же эти жестокости пробуждали сострадание к ним, ибо казалось, что их истребляют не в видах общественной пользы, а вследствие кровожадности одного Нерона» [833], т. 1, с. 298.

Историкам не нравится этот раздел из «Анналов» Тацита. Пишут так: «Эти слова Тацита в науке трактовали по-разному, признавали их и позднейшей вставкой… Христиане держались обособленно, отказывались участвовать в общегосударственном культе императоров, сходки их были окружены таинственностью и непосвященные на них не допускались… Главными преступлениями христиан молва считала то, что они якобы приносят в жертву новорожденных римских младенцев, вкушают их плоти и крови и предаются массовому разврату» [874], с. 111.

В рамках Новой Хронологии картина проясняется. Данный рассказ Тацита является, вероятно, слоистым. В нем – две составляющие. Первый слой – это события конца XII – начала XIII века, когда апостольские христиане, последователи Андроника-Христа из народа, попали под удар царского христианства, исповедовавшегося царь– градскими императорами, преемниками Андроника-Христа. Императоры считали себя родственниками Андроника, и на этом основании требовали, чтобы их тоже обожествляли. Апостольские христиане, напротив, считали Богом лишь одного Андроника-Христа, отказывая в обожествлении последующим царям. В этом – суть конфликта.

Второй слой рассказа Тацита – это события второй половины XVI века, то есть происшедшие примерно через 400 лет. Напомним, что именно такова величина хронологического сдвига в русской истории, открытого нами. Речь идет об опричнине при Грозном и о распространении ереси (секты) жидовствующих на Руси. Как мы уже говорили, ересь была поддержана Еленой Волошанкой = Есфирью и (на первых порах) даже самим царем Иваном Грозным. В столице и метрополии Великой Империи началась тяжелая борьба православия с еретиками. Борьба шла с переменным успехом. Обе стороны наносили друг другу тяжелые удары. Сначала еретики победили (разгром Великого Новгорода = Ярославля на Волге), и в честь этого они установили известный иудейский праздник Пурим. В Библии говорится, что Пурим празднуется в знак победы Иудеев над Персами (п-русами). Потом маятник пошел в обратную сторону, император Грозный отказался от поддержки жидовствующих, и православная церковь нанесла ответный удар (в частности, была сослана и казнена Есфирь = Елена Волошанка = Мария Стюарт). Как всегда, во время серьезных общественных потрясений, на страницах летописей враждующие стороны тесно переплетались и даже перепутывались. Одни и те же деяния начинали приписывать то одним, то другим. Чужую победу объявляли своей, свое поражение «отдавали» противнику. Еще одним отражением этих бурных событий являются описания знаменитой «Варфоломеевской ночи», когда с обеих сторон погибло много народа. Одни хронисты обвиняли христиан в кровавых жертвоприношениях младенцев (см. выше), другие, напротив, обвиняли в этом жидовствующих еретиков.

Так что в цитированном рассказе Тацита переплелись, скорее всего, элементы обоих указанных слоев событий.

18. «Блаженный» Нерон и Василий Блаженный – это царь Иван IV

Римские хронисты много места уделяют разнообразным свидетельствам того, будто Нерон был «блаженным», совершал странные и нелепые поступки. Буквально то же самое нам рассказывают и романовские историки про Ивана Грозного.

Вот что сообщает Светоний о странностях Нерона. Первая из них не столь уж поразительна, но на нее «античные» авторы обращали особое внимание: Нерон очень любил петь, несмотря на то, что у него был слабый и сиплый голос, да и особыми музыкальными способностями не обладал.

«Он не упускал ни одного из средств, какими обычно пользуются мастера для сохранения и укрепления голоса: лежал на спине со свинцовым листом на груди, очищал желудок промываниями и рвотой, воздерживался от плодов и других вредных для голоса кушаний. И хотя голос у него был слабый и сиплый, все же, радуясь своим успехам, он пожелал выступить на сцене…

Впервые он выступил в Неаполе; и хотя театр дрогнул от неожиданного землетрясения, он не останавливался, пока не кончил начатую песнь. Выступал он в Неаполе часто и ПЕЛ ПО НЕСКОЛЬКУ ДНЕЙ. Потом дал себе короткий отдых для восстановления голоса, но и тут не выдержал одиночества, из бани явился в театр, устроил пир посреди орхестры и по-гречески объявил толпе народа, что когда он промочит горло, то ужо споет что-нибудь во весь голос» [760], с. 155.

Нерон выступал с песнями и в Риме. Более того, он «переодевался». Светоний продолжает: «Пел он и трагедии, ВЫСТУПАЯ В МАСКАХ ГЕРОЕВ И БОГОВ И ДАЖЕ ГЕРОИНЬ И БОГИНЬ: черты масок напоминали его лицо или лица женщин, которых он любил…

К скачкам его страсть была безмерна с малых лет: говорить о них он не уставал, хотя ему это и запрещали… Уже став императором, он продолжал играть на доске маленькими колесницами из слоновой кости…

Потом он и сам пожелал выступить возницей, и даже всенародно… он появился на колеснице перед зрителями в Большом цирке…

Когда он пел, никому не дозволялось выходить из театра, даже по необходимости. Поэтому, говорят, некоторые женщины РОЖАЛИ В ТЕАТРЕ, а многие, не в силах более его слушать и хвалить, перебирались через стены, так как ворота были закрыты, или притворялись мертвыми, чтобы их выносили на носилках. Как робел и трепетал он, выступая, как ревновал своих соперников, как страшился судей, трудно даже поверить. Соперников он обхаживал, заискивал перед ними, злословил о них потихоньку, порой осыпал их бранью при встрече… К судьям он перед выступлением обращался с величайшим почтением… но все-таки в тревоге: молчание и сдержанность некоторых из них казались ему недовольством и недоброжелательством, и он заявлял, что эти люди ему подозрительны…

ПОБЕДИТЕЛЕМ ОН ОБЪЯВЛЯЛ СЕБЯ САМ, поэтому всякий раз он участвовал и в состязании глашатаев. А чтобы от прежних победителей нигде не осталось ни следа, ни памяти, все их статуи и изображения он приказывал опрокидывать, тащить крюками и сбрасывать в отхожие места. Выступал он много раз и возницею…

Наглость, похоть, распущенность, скупость, жестокость его поначалу проявлялись постепенно и незаметно, словно юношеские увлечения… ЕДВА СМЕРКАЛОСЬ, КАК ОН НАДЕВАЛ НАКЛАДНЫЕ ВОЛОСЫ ИЛИ ВОЙЛОЧНУЮ ШАПКУ И ШЕЛ СЛОНЯТЬСЯ ПО КАБАКАМ ИЛИ БРОДИТЬ ПО ПЕРЕУЛКАМ. Забавы его были не безобидны: людей, возвращавшихся с ужина, он то и дело колотил, а при сопротивлении наносил им раны и сбрасывал их в сточные канавы; в кабаки он вламывался и грабил, а во дворце устроил лагерный рынок, где захваченная добыча по частям продавалась с торгов, а выручка пропивалась. Не раз в таких потасовках ему могли выбить глаз, а то и вовсе прикончить: один сенатор избил его чуть не до смерти за то, что он пристал к его жене…

Иногда и средь бела дня он в качалке тайно являлся в театр и с высоты просцения поощрял и наблюдал распри из-за пантомимов, а когда дело доходило до драк… ОН САМ ШВЫРЯЛ В ТОЛПУ ЧЕМ ПОПАЛО И ДАЖЕ ПРОЛОМИЛ ГОЛОВУ ОДНОМУ ПРЕТОРУ» [760], с. 155–158.

С течением времени «блаженство» Нерона приобрело уже и вовсе откровенную форму. Светоний сообщает: «Вид и одеяния его были совершенно непристойны: волосы он всегда завивал рядами, а во время греческой поездки даже отпускал их на затылке, одевался он в застольное шелковое платье, шею повязывал платком и так выходил к народу, РАСПОЯСАННЫЙ И НЕОБУТЫЙ…

В последние свои дни он открыто поклялся, что если власть его устоит, то на победных играх он выступит сам и с органом, и с флейтой, и с волынкой, а в последний день даже танцовщиком, и пропляшет вергилиевского "Турна". Некоторые уверяют, что и актер Парис был им убит как опасный соперник. Желание бессмертия и вечной славы было у него всегда, но выражалось неразумно…

Ко всем святыням он относился с презрением, кроме одной лишь Сирийской богини, да и ею потом стал гнушаться настолько, что мочился на нее» [760], с. 170–171.

Римский историк Секст Аврелий Виктор рисует еще более поразительную картину. «В течение первых пяти лет его (Нерона – Авт.) правление было терпимо. Поэтому некоторые [историки] утверждают, что Траян часто говаривал, что всем принцепсам далеко до этого пятилетия Нерона… Последующую же свою жизнь он провел так позорно, что всякому становится стыдно подумать об этом. Он дошел до того, что, не щадя ни своей, ни чужой стыдливости, под конец, облачившись в наряд невесты, объявив о своем приданом перед лицом всего сената, когда все… собрались на многолюдное празднество, вступил в брак с мужчиной. Одевшись в звериную шкуру, он терся лицом о половые органы людей того и другого пола. Он обесчестил даже свою мать, которую впоследствии убил» [726:1], с. 129.

А в другом месте Секст Аврелий Виктор выражается еще более откровенно: «Стыдно даже подумать, что подобный человек существовал, не то, что был когда-то вершителем судеб народов. Начав с того, что он выступал перед публикой как певец по греческому образцу на соискание венка, он дошел в конце концов до того, что… вступил в брак с мужчиной… Привязав людей как осужденных на казнь к столбу, накрывшись шкурой дикого зверя, он прижимался лицом к половым органам как женщин, так и мужчин, и с еще большим бесстыдством расправлялся с теми и другими» [726:1], с. 82–83.

Итак, облик Нерона во второй половине его правления весьма характерен. Перед нами – безумец, одетый в звериную шкуру, поющий часами на публике, пляшущий, разгуливающий по улицам столицы босым и распоясанным, швыряющийся камнями в людей, оскверняющий религиозные святыни и т. д.

Нам осталось лишь напомнить, что романовская история рисует нам «позднего Ивана Грозного» тоже как «блаженного» безумца. Мы уже много говорили об этом. И показали, что на самом деле все эти описания относятся к царю Ивану IV Блаженному (1547–1553). Он действительно заболел, «повредился умом», отошел от дел и стал известен далее под именем Василия Блаженного, то есть «Блаженного Царя», так как Василевс = Василий означает Царь. Ни о каком другом правителе Великой = «Монгольской» Империи подобных ярких сведений нет. Точно так же и в истории «античного Рима» один лишь Нерон характеризуется как «сошедший с ума».

«Современников поражали причуды и сумасбродства царя (Ивана Грозного – Авт.). Иногда его шутки носили вполне невинный характер… Государь отплясывал наравне с молодыми иноками и по головам их жезлом отбивал такт [776], с. 180.

Далее о Грозном рассказывали следующее. «В дни отречения от престола царь пережил сильное нервное потрясение, вызвавшее тяжелую болезнь. В последующие годы царь, до того обладавший несокрушимым здоровьем, начал настойчиво искать хороших врачей в заморских странах. После новгородского погрома в земщине много толковали о том, что бог покарал Ивана неизлечимой болезнью. Очевидцы передают, что царь был подвержен припадкам, во время которых он "ПРИХОДИЛ КАК БЫ В БЕЗУМИЕ", НА ГУБАХ ВЫСТУПАЛА ПЕНА. Внезапные вспышки ярости и невероятная подозрительность царя, возможно, связаны были с какой-то нервной болезнью» [776], с. 178.

Таким образом, мы в очередной раз сталкиваемся с хорошим соответствием между рассказами об Иване IV и Нероне.

19. Неудачная ливонская война, измена князя Андрея Курбского и измена «античного» Виндекса

В конце правления Ивана Грозного разворачивается Ливонская война. Она была неудачной для Руси-Орды. Напомним, что, согласно нашим результатам, западные провинции Великой Империи во второй половине XVI века начинают попытки отделения от метрополии. Иван Грозный = библейский Навуходоносор (он же Арта-Ксеркс) предпринимает карательный поход с целью подавления беспорядков. Поход неудачен. Мятеж на какое-то время притихает, но потом вспыхивает с новой силой. Князь Курбский изменяет Ивану Грозному, бежит к ливонцам и участвует в войне против Грозного. Войска Грозного отступают из Европы. В Библии все эти события описаны в книге «Иудифь» как поражение войск царя Навуходоносора = Арта-Ксеркса, возглавленных воеводой Олоферном. В лагере ассирийцев происходит измена – военачальник Ахиор перебегает к противникам. Иудейка Иудифь хитростью проникает в стан ассирийцев и коварно убивает неосторожно доверившегося ей полководца Олоферна. Деморализованные ассирийские войска вынуждены отступить из западных провинций Империи обратно на восток. См. нашу книгу «Библейская Русь», гл. 8.

Следует ожидать, что события неудачной Ливонской войны второй половины XVI века должны отразиться на страницах Светония и Тацита, в «античной биографии» Нерона. Наш логический вывод оправдывается.

Светоний свидетельствует: «К злоключениям и бедствиям, виновником которых был Нерон, судьба прибавила и другие: чуму, которая за одну осень тридцать тысяч человек внесла в погребальные списки; поражение в Британии, где два города были разорены и множество граждан и союзников перебито; бесславные дела на Востоке, где в Армении легионы прошли под ярмом, а Сирия еле держалась…

Такого-то правителя мир терпел почти четырнадцать лет и, наконец, низвергнул. НАЧАЛО ЭТОМУ ПОЛОЖИЛА ГАЛЛИЯ ВО ГЛАВЕ С ЮЛИЕМ ВИНДЕКСОМ, КОТОРЫЙ БЫЛ ТОГДА ПРОПРЕТОРОМ ЭТОЙ ПРОВИНЦИИ. Нерону уже давно было предсказано астрологами, что рано или поздно он будет низвергнут…

Впрочем иные обещали, что и низвергнутый он сохранит власть над Востоком (то есть потеряет только Запад – Авт.) – некоторые прямо называли Иерусалимское царство, – а многие даже сулили ему возврат к прежнему положению. Эта надежда была ему приятнее, и когда он потерял, а потом вернул Армению и Британию, то решил, что роковые бедствия над ним уже исполнились…

О галльском восстании он узнал в Неаполе в тот день, когда убил свою мать. Отнесся он к этому спокойно и беспечно: могло даже показаться, что ОН РАДОВАЛСЯ СЛУЧАЮ РАЗГРАБИТЬ БОГАТЕЙШИЕ ПРОВИНЦИИ ПО ПРАВУ ВОЙНЫ…

За обедом пришли новые донесения, еще тревожнее, но он остался холоден и лишь ПРИГРОЗИЛ, ЧТО ХУДО ПРИДЕТСЯ МЯТЕЖНИКАМ. И потом целых восемь дней он не рассылал ни писем, ни приказов, ни предписаний, предав дело забвению. Наконец, ВОЗМУЩЕННЫЙ ВСЕ НОВЫМИ ОСКОРБИТЕЛЬНЫМИ ЭДИКТАМИ ВИНДЕКСА, ОН ОТПРАВИЛ СЕНАТУ ПОСЛАНИЕ, призывая отомстить за него и за отечество, но сам не явился, ссылаясь на болезнь горла. Больше всего обиделся он, что Виндекс обозвал его дрянным кифаредом и назвал не Нероном, а Агенобарбом. На это он объявил, что вновь примет свое родовое имя, которым его так оскорбительно попрекают… остальные же обвинения он объявил лживыми уже потому, что его корят незнанием искусства, в котором он неустанными занятиями дошел до совершенства…

Когда же он узнал, что и Гальба с Испанией отложился от него, он рухнул и в душевном изнеможении долго лежал как мертвый, не говоря ни слова; а когда опомнился, то, разодрав платье, колотя себя по голове, громко вскричал, что все уже кончено…

Тем не менее от обычной своей распущенности и праздности он нимало не отказался: более того, когда ИЗ ПРОВИНЦИИ пришли какие-то хорошие вести, он на роскошном пиру пропел игриво сложенные песенки про ВОЖДЕЙ ВОССТАНИЯ…

В САМОМ НАЧАЛЕ ВОССТАНИЯ, говорят, он лелеял замыслы самые чудовищные, но вполне отвечавшие его нраву. ВСЕХ НАЧАЛЬНИКОВ ПРОВИНЦИЙ И ВОЙСКА ОН ХОТЕЛ УБИТЬ И СМЕНИТЬ КАК СОУЧАСТНИКОВ И ЕДИНОМЫШЛЕННИКОВ ЗАГОВОРА; всех изгнанников и всех живших в Риме галлов перерезать – одних, чтобы не примкнули к восстанию, других как сообщников и пособников своих земляков; ГАЛЛЬСКИЕ ПРОВИНЦИИ ОТДАТЬ НА РАСТЕРЗАНИЕ ВОЙСКАМ; весь сенат извести ядом на пирах; столицу поджечь, а на улицы выпустить диких зверей, чтобы труднее было спастись. Отказавшись от этих замыслов – не столько из стыда, сколько из-за неуверенности в успехе – и убедившись, что война неизбежна, он сместил обоих консулов… Он заявил, что как только они (римские войска – Авт.) будут в Галлии, он выйдет навстречу войскам безоружный и одними своими словами склонит мятежников к раскаянью, а на следующий день, веселясь среди общего веселия, споет победную песнь, которую должен сочинить заранее.

ГОТОВЯСЬ К ПОХОДУ, он прежде всего позаботился собрать телеги для перевозки театральной утвари, а наложниц, сопровождавших его, остричь по-мужски и вооружить секирами и щитами, КАК АМАЗОНОК. Потом он объявил воинский набор по городским трибам, но никто годный к службе не явился; тогда он потребовал от хозяев известное число рабов… Всем сословиям приказал он пожертвовать часть своего состояния…

Всем этим он возбудил такое негодование, что не было оскорблений, какими бы его не осыпали… На колоннах писали, что своим пением он разбудил галльского петуха…

Пугали его также и явно зловещие сновидения, гадания и знамения как старые, так и новые… Ему стало сниться, ЧТО… ЖЕНА ЕГО ОКТАВИЯ УВЛЕКАЕТ ЕГО В ЧЕРНЫЙ МРАК, что его то покрывают стаи крылатых муравьев, то обступают и теснят статуи народов…

Когда в сенате ЧИТАЛАСЬ ЕГО РЕЧЬ ПРОТИВ ВИНДЕКСА, где говорилось, что преступники понесут наказание и скоро примут достойную гибель, со всех сторон раздались крики: "Да будет так, о Август!"…

Между тем пришли вести, что ВЗБУНТОВАЛИСЬ И ОСТАЛЬНЫЕ ВОЙСКА. Узнав об этом во время пира, он изорвал донесение, опрокинул стол… взял у Лукусты яд в золотом ларчике… Самых надежных вольноотпущенников он отправил в Остию готовить корабли, а сам стал упрашивать преторианских трибунов и центурионов СОПРОВОЖДАТЬ ЕГО В БЕГСТВЕ. Но те или уклонялись или прямо отказывались» [760], с. 164–168.

В этом «античном» рассказе Светония мы узнаём основные события эпохи Ливонской войны Ивана Грозного. В самом деле.

• МЯТЕЖ НА ЗАПАДЕ. – По Светонию, провинции Римской империи охвачены мятежом и отделяются от Рима. Перечислены: Британия, Галлия и Армения. Действительно, Британия = Англия и Галлия = Франция – это западные провинции Великой = «Монгольской» Империи. По поводу «Армении» скажем следующее. Скорее всего, речь здесь идет не о территории современной небольшой кавказской Армении, а о ГЕРМАНИИ.

Дело в том, что, как мы показали в книге «Империя», гл. 21:4, оказывается, средневековые авторы часто «путали», – как думают современные комментаторы, – АРМЕНИЮ и ГЕРМАНИЮ. Вот, например, что говорит Е.А. Мельникова, указывая на один из скандинавских текстов: «АРМЕНИЯ названа здесь ОШИБОЧНО. В списке AM 227 fol стоит GERMANIA… На самом деле здесь должна стоять GARMANIA, которая и упомянута на карте мира» [523], с. 149.

Да и вообще, как выясняется, название ERMLAND иногда прочитывалось средневековыми авторами как HERMLAND, то есть, попросту, ГЕРМАНСКАЯ СТРАНА = ГЕРМ-ЛАНД. Как справедливо отмечает Е.А. Мельникова, имя ERMON – это то же самое, что и HERMON [523], с. 203. Кстати, считается, что в ВЕЛИКОЙ АРМЕНИИ находилась гора HERMON = ГЕРМОН, то есть, попросту, ГЕРМАНСКАЯ ГОРА.

Таким образом, мы видим, что, согласно Светонию, от Нерона отложились следующие три большие западно-европейские провинции: Англия, Франция и Германия. При этом, по Светонию, астрологи уверяли Нерона, что, в отличие от Запада, император сохранит контроль на Востоке, в том числе, в Иерусалимском Царстве. Светоний и астрологи все понимали правильно. Действительно, власть Ивана Грозного пошатнулась в Западной Европе, но пока сохранялась в метрополии и на Востоке. А Иерусалимское Царство – это, скорее всего, Московия со столицей в Москве. Напомним, что Москва была отстроена в XVI веке как столица Великой Империи = Рима при Иване Грозном именно как Второй Иерусалим. Второй после Первого, евангельского Иерусалима, то есть Царь-Града.

Итак, в обеих версиях говорится о мощном мятеже в западных провинциях Империи, отделяющихся от метрополии.

• ИЗМЕНА КУРБСКОГО. – По Светонию, в разгар мятежа, Нерона предал Юлий Виндекс, управлявший провинцией Галлией. Виндекс находился вдали от Рима и был вне досягаемости. Нерон не мог схватить его. Затем Виндекс написал и обнародовал несколько эдиктов, в которых обвинял Нерона. Нерон воспринял эти послания Виндекса исключительно болезненно. Он увидел в них оскорбление своему величию. В ответ на послания Виндекса Нерон сам написал письмо в сенат, в котором призывал отомстить за него и за отечество. В своем письме Нерон опровергает обвинения Виндекса, объявляя их лживыми. Речь Нерона против наместника зачитана вслух в римском сенате.

Мы узнаём здесь известную измену князя Андрея Курбского. Как и Юлий Виндекс, князь Курбский занимал выдающееся место при дворе Грозного, был его личным другом. Потом бежал от него в Ливонию, откуда направил несколько писем Грозному, обвиняя царя в разрушении государства, в зверствах, в лицемерии [651]. Иван Грозный тут же ответил Курбскому. Завязалась переписка. Эти письма стали широко известными и привлекают к себе внимание многих исследователей.

В обеих версиях отмечается, что император-царь был лично глубоко задет выдвинутыми в его адрес обвинениями наместника. Нерон, например, был весьма обижен, что его укоряли в незнании искусства пения, в котором он, по его мнению, достиг совершенства.

Как мы показали в книге «Библейская Русь», гл. 6:8.11, переписка царя Грозного = Нерона с наместником Курбским = Виндексом отразилась и в Библии, в ветхозаветной книге Иудифь, как обмен посланиями между предателем Ахиором и ассирийским военачальником Олоферном. При этом библейская речь Ахиора восходит к первому посланию князя Курбского царю Ивану IV Грозному. А библейская ответная речь Олоферна – к первому посланию Грозного царя к князю Курбскому.

• НЕУДАЧА ЛИВОНСКОГО ПОХОДА. – Согласно Светонию, император Нерон сначала объявляет карательный поход против восставших провинций, в первую очередь, против Галлии. Однако поход срывается. Не удается набрать солдат, знатные римляне отказываются давать деньги на войну и т. п. В итоге мятеж разрастается, от Рима откалываются все новые и новые территории, многие легионы переходят на сторону восставших.

Скорее всего, перед нами – «античное» описание событий конца Ливонской войны. Кампания кончилась неудачей. Подавить мятеж в Ливонии = Западной Европе все-таки не удалось, хотя возможность такая была. Великая Империя вступает в Великую Смуту. Беспорядки проникают в столицу, в самое сердце метрополии.

Мы видим, что князь Андрей Курбский отразился на страницах Светония и Тацита под двумя именами: как Корбулон (полководец и наместник), а также как Юлий Виндекс (тоже полководец и наместник).