Текст книги "Беглецы (сборник)"

 
Нет, не проигран с тьмою смертный бой,
пока с тобой небесный полк засадный.
 

Сидя на земле у края незнакомой опушки, Мишка мысленно повторял их и повторял, шевеля губами.

Луна светила ярко, и сквозь прорванные Мишкины штаны поблескивали исцарапанные колени. Но вот до его слуха донесся одинокий топот, он все приближался и звучал яростнее и чаще. Было похоже, что на Мишку накатывается тревожный набат, и внезапно из-за дальних стволов сосен вылетел всадник на огненном скакуне и помчал прямо к нему.

– Где Орленок? – закричал всадник, свесившись с седла. – Почему не на посту? Труби боевой сбор!

– Какой еще боевой? – вскакивая на ноги, ошарашенно заорал Мишка. – Не война, чего вы!

– Самая что ни есть война, брат! – всадник сорвал с головы огненную богатырку и ловко надернул ее на голову Мишке. – Живо на пост, ждем сигнала!

Роняя с губ клочья огня, конь взвился на дыбы, сделал невиданный прыжок и красным пламенем замелькал вдали. И вдруг там застукали выстрелы. Мишка поднял руку, чтобы сдернуть шлем, и тут только обнаружил зажатый в руке горн. «Ну, хватит с меня! Надо бежать к ребятам», – решил он, развернулся и обмер: прямо перед ним стояли два силуэта. Один маленький и тонкий, второй высокий и широкий. Мишка различил на их головах что-то вроде рогатых железных ведер с дырками для глаз и самое странное – когда один силуэт шевельнулся, то Мишка отчетливо увидел сквозь него стоящее позади дерево. Даже светляки, пролетающие в глубине леса, были хорошо видны через обе фигуры. Сомнений не было – они просвечивали насквозь. Вдруг одна из теней заговорила человеческим голосом:

– Орленок? Тот самый? Из тех давних времен?

Язык не повиновался Мишке, но все же он промычал:

– И не Орленок я вовсе, и не из каких-то там давних времен, я, вообще, сегодняшний.

Высокая и широкая тень помахала перед Мишкой наганом, и он упал на колени.

– Свихнулся от страха. Шлепнуть труса?

– Сразу и «шлепнуть», – возразила маленькая тень. – А пароль у кого узнаем?

– Дяденьки-тени, дяденьки, – взвыл Мишка, и тут худая тень протянула к нему руку и горн вмиг выскользнул из его пальцев.

– Догадливый пацан. Тени мы, верно, а вот раздобудем у тебя пароль, то Коршун вернет нам нашу прежнюю родную плоть – мы так соскучились по трубочке и водочке, да и э-эх… что там говорить? А для начала скидай обувку!

– Зачем? Она мне самому нужна!

– Там, – тень горном ткнула в небо, – все босиком! Так что будь любезным и сымай!

Узкая тень хохотала, и ржавый наган плясал перед Мишкиным носом, так что еще совсем новенькие дорогие берцы, как и горн, вмиг оказались собственностью теней.

– Ну что я тебе говорил, – захрипела тень широкая. – Ясно, что не Орленок, а ты кудахтал – «богатырка на нем!». Ты зачем ее на себя напялил, ворюга? Тьфу! За этого мымрика и спасибо не скажут, зря старались.

В этот момент из-за деревьев появился субъект странного вида. Одет он был в серый, без рукавов, балахон, лысая голова матово отсвечивала, а на пепельном лице горели кошачьи глаза. Возле оттопыренного уха субъект держал огромную слуховую трубку. Ни Мишка, ни тени его пока не замечали…

– Пожалуй, шлепну его, а лучше наверняка шлепну. Орленка я ненавижу, а трусов так еще больше.

Вдруг кто-то крикнул резко и властно: «Отставить!» – и тень опустила наган. Окончательно потерявший способность что-либо соображать, Мишка разглядел странную птицу, похожую на коршуна. Птица была выше его ростом, на голове сверкала стальная каска, а из-под каски свисал огромный и загнутый вниз черный клюв. Синеватые перья коршуна жирно отблескивали, за спиной болтались широкие крылья, отчего казалось, будто на нем накинута косматая бурка. К тому же на когтистых лапах страшилища болтались золотые шпоры.

– Он нужен мне живой, – пояснил Коршун и ужасной лапой выхватил из рук тени горн и засунул себе за пояс, набранный из каких-то непрерывно звенящих и мигающих стальных пластин.

Одна из теней робко сказала:

– Просим о помиловании, он хоть и не Орленок, но, похоже, знает пароль.

– Без вас знаю, что он знает, да и не только он. Послух! Воспроизведи! – Коршун хлопнул крыльями. – Ну!

Подслух открыл было рот, длинные уши его затрепетали, как крылья бабочки, и он в ужасе выдавил из себя:

– Вот, немочь серая, текст забыл. Длинный уж очень, не то что в мою молодость – Сезам, откройся и будь душенькой – входи! И слова какие-то, – Подслух принял горделивую позу, – неприличные для нашего, э-э… вашего Высокомрачного достоинства. Да тряхнуть этого труса, и он скажет, эва сколь времени бубнил, заучивал.

– С мальчишкой поработает другой. А ты, Олух Тайных Дел, готовь свои кляузы. Генерал!

Из леса вывалился толстый генерал в утыканной рогами каске:

– Кто тут тень на плетень – марш отсюда, – рявкнул Генерал.

Тени задрожали и бесследно растворились.

Коршун обратился к Генералу, указывая на Мишку:

– Рекомендую – замечательный негодяй, негодяй что надо! – Коршун протянул горн Мишке. – Бери инструмент.

Мишка робко взял горн и, с ненавистью глядя на Генерала, прошептал:

– Я не негодяй.

– Неужели? Зачем такая скромность? – притворно удивился Коршун и позвал субъекта со слуховой трубкой. – Расскажи-ка нам, Подслух, как он «потерял» колбасу, присвоил чужой горн. Я уж не говорю о тайне, которую он с готовностью открыл бы теням. Трус и предатель!

– Я не предатель, – решившись на все, выкрикнул Мишка. – Я никого!..

– Конечно, конечно, – с иронией перебил Коршун. – Одному съесть колбасу, когда рядом голодные товарищи, притвориться больным, чтоб за тебя все делали товарищи, – это тоже не предательство? Обувайсь!

Мишка покорно начал надевать ботинки. Видя, как он, еле ворочая руками, возится со шнуровкой, Генерал прикрикнул:

– Шевелись, убийца!

– Ну уж это вы напраслину гоните – я никого не убивал! Я только предава-ал, это же не одно и тоже, – захныкал Мишка.

– Предательство убивает всегда. Наповал, – назидательно прокаркал Коршун. – Вот Подслух подтвердит. Он недаром всю жизнь строчит кляузы и доносы.

Подслух вытянулся, шепнул:

– Так точно. Всегда и наповал!

– Усек? – Коршун схватил Мишку за шиворот своей цепкой лапой, встряхнул и поставил на ноги. – Усекай! Будешь служить в моих войсках.

– Я не хочу, я домой хочу, – Мишка сжался, глядя, как генерал, скрежеща зубами, стал суетливо отстегивать топор от пояса, но Коршун остановил его:

– Отставить, Генерал! Пусть поступает как хочет. Мы никого не заставляем силой служить у нас. – Коршун царапнул лапой землю. – Мы без угроз и этого…

– Прижима, – рявкнул Генерал.

Тут Коршун поморщился:

– Что за слово? Без нажима, мальчик. Генерал в силу своего двухклассного образования часто заговаривается. Простим ему. А ты уходи домой, к маме, раз такой смелый и ничего-то не боишься.

Радостно трепыхнулось Мишкино сердце:

– Прямо сейчас, можно?

– Да, – горлом выдавил Коршун и подмигнул Подслуху:

– Приготовь все, что необходимо такому смелому, который ну ни-че-го-шеньки не боится. Вот сопроводиловка. – Коршун взял у Подслуха увесистый пакет. – Уж очень тут жуткие фактики: запись твоего разговора с тенями, фотографии, где ты стоишь на коленях и просишь пощады, да и всякое другое, так что товарищи сразу увидят твое по…

– Подлое, – быстро подсказал Генерал.

– Не забегай вперед, Генерал, я хотел сказать «подлинное» лицо. – Коршун строго покосился на Генерала и, обратившись к Мишке, зашипел: – Так уходи же! Может, еще раз друзей обманешь и в тюрьму загремишь!

– За это не садят, – в отчаянии крикнул Мишка, глотая слезы. – Да все равно – куда я такой пойду? Что вам еще от меня надо?

– Маленькую услугу – и мы уничтожим пакет. Совсем маленькую, это будет твоим испытанием на верность нам. Генерал, обеспечь Воина Тьмы формой и оружием!

Как из-под земли перед Мишкой выросли два низкорослых солдата в рогатых касках и в темных очках, похожих на консервные банки. Мишке принесли черную форму, рогатую каску и самое неприятное – напялили на него очки-консервы, отчего весь мир оказался черным. Мишка в ужасе сдернул очки, чем привел в ярость Генерала.

– Тебе дали дефицит, очки самой повышенной темности. Привыкай. Скоро весь мир станет таким черным, таким жутко простым, что одно удовольствие! Ты скоро это поймешь, мальчик.

Мишка зло уставился на Подслуха, потом на Генерала, перевел взгляд на Коршуна:

– А эти почему без очков?

– О-о! – Коршун мотнул головой. – Эти так ненавидят все цвета, кроме черного, что давно научились не замечать их.

Мишка обреченно вздохнул. Коршун неожиданно сказал:

– Пойдешь охранять Сердце Русской Земли. Пароль тебе известен, пробудешь в пещере всего-то одну минутку и вернешься.

– Ш-шутите! – оторопел Мишка и, веселея от пришедшей ему в голову мысли, согласно кивнул головой.

«Ну уж, дудки. Что-нибудь придумаю», – решил Мишка. Он увидел, как Подслух, вынырнув из темноты, словно ребенка несет черный ящичек с буквой «А» на боку. Ясно – это была взрывчатка, которую надо было пронести в пещеру и взорвать Сердце. Ах, если бы этот ящик можно было выбросить по дороге, но с ним наладили охрану. Вдобавок ко всему Коршун, уставившись на горн в Мишкиной руке, стукнул себя в клюв и сказал:

– В мою голову пришла гениальная мысль – ты, мальчик, заиграешь в свой горн, и воины Светлогора окажутся в капкане! Знаю, знаю – играть ты не умеешь, но Подслух тебя научит! У него слух что надо – профессиональный. Подумаешь, две-три ноты.

Мишка решил твердо – не бывать этому никогда! И пусть после его гибели то, в чем Мишка сейчас горько раскаивается, станет известно всему отряду, он не будет помогать врагам Русской Земли и уничтожать ее Сердце. Мишка еще толком не решил, что будет делать и… – крик чуть не слетел с его губ. В нескольких шагах от него стоял, в нетерпении перебирая тонкими ногами, оседланный белый конь. К седлу было приторочено золотое копье. Мишка вспоминал, где же он мог видеть похожего коня, только со всадником, но не успел еще толком воскресить в своем воображении этого странного воина, как какая-то сила подхватила его, и Мишка, пригнувшись к гриве, уже летел на огненном скакуне. Срезанные ветки отгоняло ветром, и летучие мыши, посланные Коршуном вслед беглецу, бесшумно скользили меж деревьев.

Это была удивительная скачка! Едва касаясь копытами земли, конь взвивался вверх и легко перемахивал заросшие темным лесом горы и светлые от лунного сияния реки. Грянув копытами о камни и выбив сноп голубых искр, конь словно в землю копытами врос – остановился у костра, где безмятежно спали Зоя с Генкой.

Мишка кулем свалился с седла и разбудил ребят.

– Что случилось? – закричал Генка, бегая глазами со шлема на горн, зажатый в Мишкиной руке. – Зачем взял?

– Орленок приходил! – Мишка глотнул воздуха. – Помощи просил! Я вас не стал будить, решил – сам справлюсь, понимаете? Эти скалы хранят Сердце Русской Земли, а вокруг нечисти тьма-тьмущая! Горнист погиб, горн неизвестно где, короче – пост охраны Сердца Земли нашей пуст! Спасать надо! Орленок ждет сигнала горниста!

Мишка отдал горн Генке, а тот, восторженно разглядывая невиданного скакуна, шагнул к нему и одним махом взлетел в седло. Генка растаял в ночи так быстро, что Мишка не успел ему ни пароля назвать, ни отдать шлем-богатырку. А это означало для Мишки, что не удалось ему снять с себя ответственность и перед Орленком и вообще, как предполагал Мишка, сразу и за все! Ничего уже не исправить, надо подумать о самом важном теперь – о спасении, да не только себя, но и Зойки. Он решил заранее спрятаться в скалу, где Сердце, а там видно будет… Мишка схватил руку ничего пока не понимающей Зойки, на бегу объяснил, что Генка в скалу все равно без них не попадет, он не знает пароля, а за ними гонится страхолюдный Коршун. Когда прибежали к скале, Мишка прижался грудью к холодному камню и только успел выкрикнуть «Нет, не проигран…», как в ту же минуту цепкие пальцы Подслуха облепили Мишкины запястья. Рядом стоял Генерал.

– Откуда взялась девчонка? – удивился он. – Понятно, из одной вы шайки. Больше никого с вами нет?

– Все здесь, уж я-то знаю! – заверил Подслух.

Генерал размотал большой моток веревки и крепко стянул за спиной руки девочки, другим концом связал Мишку и усадил пленников рядышком под скалой. Вся шайка Подслуха уселась напротив, отдыхала. Но Генерал решил, что Мишка заслуживает наказания за обман и подошел к нему с толстыми трехгранными прутьями. Мишка прильнул к Зое, спрятал лицо, и тогда она, испугавшись собственной смелости, звонко выкрикнула:

– Не трогать его! Я отвечу за его поступки. Я командир отряда!

– Ты-ы, пигалица! Его командир Коршун, да и твой теперь тоже, – самодовольно добавил Генерал.

Мишка не смог этого вытерпеть, но его руки были связаны, поэтому единственное, что Мишке удалось сделать, – показать ему язык и плюнуть.

– Уймитесь и утритесь, – Подслух мягко придержал руку Генерала. – Ведь знаете, что велено доставить его живым. Да и девчонку доставим в целости, вдруг она окажется поценнее этого хулигана, а кстати, где у него горн?

– В лесу потерял, – громче чем следовало выкрикнул Мишка. – Бежал и потерял!

– Ну, растяпа, за потерю военного имущества Коршун разорвет тебя на кусочки. Бегом в штаб!

Штаб Коршуна находился глубоко под землей. Путь в него преграждала тяжелая окованная сталью дверь, которая сама отъехала в сторону, и, когда глаза узников привыкли к темноте, пред ними предстала нерадостная картина: черные виселицы, огромные чугунные решетки над кострами, которые горели почему-то серым пламенем, чурка с топором, и возле всего этого ужаса хлопотал некто в черном мундире с жабами вместо эполет. Увидев пленников, Адмирал (к нему именно так обращались) стал важно расхаживать вокруг большого глобуса и вообще производил странное впечатление. Тыкая в голубую часть глобуса пальцем, он спрашивал у Генерала – это водный бассейн или безводный, а получив ответ, все время интересовался – который час? А в ответ Генерал отвечал ему: три около пяти или пять около трех. Зоя уже готова была рассмеяться, особенно после того, как он поручил своим матросам делать за него зарядку, так как у него что-то спина разболелась, и принести ему морской капусты, так как в ней витаминов больше, чем самой капусты. Но скоро девочка поняла, что дела их плохи. Когда Генерал признался Адмиралу, что мальчишка потерял горн – это что-то вроде воронки, – втолковывал он туго соображающему Адмиралу, и что необходимо до прилета Коршуна горн сыскать во что бы то ни стало, единственный зуб Адмирала сверкнул электросваркой.

– Зажулили горн? – завизжал он, отчего его жабы раздулись и мерзко заквакали, заглушая визг Адмирала. – Сейчас начнем вас кошмарить! Вытряхнем признание… из девчонки. Отвяжите ее от этого жулика! Как звать тебя, милое дитя, – приторно-ласково обратился он к девочке.

– Меня зовут Зоей, – назвалась она.

– Надо же – Зоей! До ужаса знакомое имя. Правда, Генерал? Девочка, хочешь, я тебя удочерю?

– Еще чего, чучело!

– Кажется, она не хочет, – пояснил Генерал.

– А жить ты хочешь? Быстро говори – куда зажулили горн?

– Во-первых, он наш и мы его не зажуливали, а просто потеряли.

– Вот дети пошли – без капель жалости! Охрана! Сделать из этой девчонки одну большую дыру!

Солдаты со штыками, закрученными штопором, пошли на Зою. Отступая, она уперлась спиной в сырую стену, и, когда на противоположной стене замигали синие огни и противно завизжал клаксон, открылась дверь пещеры, и в нее густой вытянутой лентой влетели летучие мыши, закружились над каменной глыбой – троном. Они уплотнялись и уплотняясь в кружении, пока не приняли вид жужжащего веретена. В какой-то неуловимый миг их не стало, а на троне оказался сам Коршун.

– Это что за экземпляр? – Коршун долго разглядывал Зою. – Понятно, сообщница мальчишки-изменника.

Генерал схватил за воротник куртки закованного в цепи Мишку, подволок к трону. Обычно, как только Коршун оказывался на троне, его тотчас тянуло произнести что-нибудь назидательное. Вот и сейчас он принял горделивую позу, призывно оттопырил правое крыло. «Начинается планёрка-охмурёж», – решил Генерал и приготовился терпеть.

– Вот перед вами глупый мальчишка, – Коршун ткнул когтем в Мишкин лоб. – Он пренебрег нашими очками повышенной темности, так как не хочет видеть очевидное. Милые школьники! Каким скоро будет мир? Черным! К тому идет. Ты напрасно испугался Вечной Ночи, Миша! Наш повелитель, Темногор, любит вас, дети. Ну подумай ты, глупенький, зачем утруждать глаза и ломать голову – где какой цвет? То ли дело, когда вокруг, – он присвистнул, повел рукой, – шаром покати – темнота!

– Во будет жизнь! – Подслух показал большой палец и зачем-то лизнул его.

Коршун по приятельски закрыл Мишку крылом, как полой, и продолжал:

– Ты представь, как свободно вздохнут все мальчишки и девчонки, ведь с приходом Тьмы их ничто не будет огорчать, – Коршун на волне вдохновения повысил голос. – Вы перестанете выполнять домашние задания, не будете краснеть у доски над трудной и противной задачей. Наконец, вам перестанут закатывать двойки!.. И все потому, – искренняя радость отобразилась на его… (трудно вообще определить, что такое торчало над его шеей), – все потому, что учителя не будут видеть классного журнала, ваших тетрадок да и вас самих! А когда светло? Они замечают, как вы балуетесь на уроках и даже пишут вашим родителям ужасные записки! – тут Коршун изобразил ужас и подпрыгнул.

– Как бы не так, записки ваши пещерные! Эсэмэсками задолбали! – не утерпел Мишка.

– Это что такое, Генерал? Не знаешь? Похоже, стра-ашное что-то!

– Изверги они, – воскликнул Генерал и волосатым кулаком раздавил на щеке огромную слезу.

– Дети! – едва глянув на разрыдавшегося Генерала, продолжал Коршун. – Когда наступит Власть Тьмы с ее гуманными, то есть удобными для нас законами, то вы в любое время пройдете в кино на любую картину. Да! На любую, а то напридумывали запретов. К тому же бесплатно – вы легко обманете контролера, сунув вместо билета конфетную обертку, будете просто и бесплатно брать эскимо из любого лотка и тележки, будете…

– Во дает! Ты из каких веков выпучился? – опять встрял Мишка. – Ну темнота – туши свет!

– Да, мальчик, ты правильно понял. Темнота – это главное. – Коршун явно был польщен, и дети почти успокоились: все, что говорил Коршун, было не страшным, а скорее забавным.

– Искупишь свою вину, – Коршун притянул к себе Мишку, – снова пойдешь на это задание, и я тебя прощу, понял?

– Нечего мне искупать! – этот отчаянный крик относился скорее к Зое, чем к Коршуну. Мишка увидел в ее глазах недоверие и в отчаянии боднул в челюсть стоящего рядом Адмирала, при этом, должно быть от неожиданности, его жабы, набрав полные животы воздуха, молчали, лупоглазо уставясь на Мишку.

– Адмирал Мокрых Дел! Мальчишка в твоем распоряжении, а я полюбуюсь, – и Коршун когтем показал на пыточный станок.

Подслух передал Зою солдатам и стал помогать Адмиралу. Они сняли с Мишки цепи и, растянув его руки и ноги в стороны, распяли на стоящей торчком крестовине.

– Хорошо и красиво, – одобрил Коршун. – Приготовьте клещи, гвозди, зубило и пилу, да потупее, а ты, Капрал, приготовь самую прекрасную камеру, чтоб воды по пояс, крысы голодные и злые, цепи начищены и надежны! Примешь жильца. – И он указал на Зою.

– А пока можешь смотреть, как мы сейчас зажарим твоего Мишку, как поросенка, – копаясь в злодейских инструментах, с издевкой объяснил Генерал.

– Я приличная птица, ближайший родственник Орла, а потому дарую тебе право высказать последнее желание, – важно произнес Коршун, обращаясь к Мишке.

Мишке уже было все равно. Он напрягся и из последних сил крикнул:

– Чтоб ты угодил в суп к своим подручным, ворона облезлая! – И, обращаясь к девочке, уверил: – Я им ничего не скажу-у, не бойся. Прощай!

Это было уже слишком – так Коршуна еще никогда не унижали, и он стал лихорадочно придумывать еще более пакостную и показательную казнь и придумал, конечно.

– Девчонка сама будет казнить предателя. Генерал, дай ей клещи, подтащи к мальчишке и…

Но дальше, как и следовало ожидать, Зойка упала в обморок.

– Тогда сделаем наоборот. Отвяжите парня от крестовины, – распорядился Генерал и, обращаясь к Мишке, сказал: – Сделай с ней то, что она хотела сделать с тобой!

– Она не хотела, – устало выговорил Мишка.

– Хотела! Еще как хотела! – взревел Адмирал, и, когда Мишка, изловчившись и собрав последние силы, схватил клещи и ударил ими Адмирала, взбешенный Коршун подтащил к нему Зою, еще не вполне пришедшую в себя, и приказал:

– Поработай сам, Адмирал, а этот слюнтяй пусть смотрит и учится – ему в будущем частенько придется заниматься у нас таким делом.

Теперь уже ничто не смогло спасти Зойку, и тогда Мишка повернул к Коршуну бледное, с широко раскрытыми глазами, лицо:

– Не троньте ее и уведите. При ней не скажу. Я знаю, где горн.

Все, кто был в пещере, надвинулись на Мишку.

– Ну, я жду, – Коршун развел и снова сложил крылья.

– Горн… у Генки – начал выматывать из себя Мишка. – Он заменил меня, понял, что я сдрейфил, и ускакал к Светлогору.

– Какой еще Генка? Вас же было двое? – упавшим голосом спросил Коршун.

– Как хотите, но нас было трое. Это правда.

В дело вступил Генерал и влепил Подслуху оплеуху.

– За что? Да если бы не я, – с обидой напомнил Подслух, – то откуда бы вы узнали, что Мишка пароль знает, а?

– Да что толку-то? – юлил Мишка, – без трубы он не действует.

Внезапно над вделанным в стену сложным разноцветным пультом замигали синие лампы. Коршун подбежал к нему:

– Ставка слушает, – нетерпеливо ответил Коршун. – Понятно: в секторе защиты три, шесть, девять засекли парнишку, который хотел пересечь заградительный барьер. Сейчас он мечется на белом коне в нашем кольце, которое продолжаем сжимать. Вас понял.

– А теперь слушайте меня, – закричал Коршун, – схватить, убить, что угодно, но Светлогор не должен услышать горниста, пока наши не окажутся в пещере. Ох, устроим мы этим Светлым Небесным Воинам капканчик! Подслух! В заградительный барьер – бегом марш! Горн немедленно сюда!

Коршун в изнеможении плюхнулся на трон, усадил Мишку возле себя и, устраиваясь поудобнее, заговорил:

– Ну вот, будет тебе и дудка твоя, горн то есть, а пока есть свободное время, обсудим план смертельного удара по Сердцу Русской Земли. На размышление минутка.

Адмирал с Генералом тут-же завели руки за спину и глубокомысленно зашагали в разных направлениях.

– Минута иссякла, – проговорил Коршун. – Твой план, Генерал?

Генерал стал ниже ростом, осунулся и постарел.

– Мой план смертельного удара, – медленно, оттягивая время, заскулил Генерал, но неожиданно сделал свирепое лицо и решительно отрубил: – Ударить смертельно!

– А поточнее? – вздернул головой Коршун.

– Да-да, вот именно поточнее!

Некоторое время Коршун сидел с открытым от изумления клювом, потом нехорошим голосом приказал Генералу подойти ближе, еще поближе и больно пнул его в каску. Генерал рухнул на колени и тотчас вслед за ним грохнулся на колени и Адмирал.

– Понятно, и ты ничего путного не придумал, морской волк. Известно мне, да и тем, кто выше, что у вас на двоих полторы мозговых извилины, и вот с таким… контингентом мы задумали уничтожить Сердце Русской земли? Где же новые идеи? Где же передовые технологии, я вас спрашиваю? Да… силой его не взять – сколько уж пробовали, только хитростью и предательством, – Коршун выразительно покосился на Мишку. – Действуем по моему плану! Все будет кар-рашо!

Коршун надел на Мишку наградные очки повышенной темности со словами: как Герою скорой победы, отличнику-диверсанту. Шапку свою не снимай – конспирация, пароль знаешь, горн скоро доставят – всё в ажуре и мажоре. Капрал!

Подбежал некто с хмурым лицом, в очках-консервах и в каске с пером. Коршун распорядился запереть Зою на двенадцать замков, за двенадцатью дверьми на двенадцатом этаже подземелья. Да строго наказал не перепутать – этажи идут сверху вниз!

– Я не перепутаю, что не мною запутано, – с достоинством ответил хмурый Капрал, повернулся и вышел.

Весь разговор Коршуна с Капралом Мишка слышал, но странно – судьба Зои уже не волновала его, да и о какой девчонке идет речь, он не мог вспомнить. Прошлое отступило, провалилось куда-то…

– Генерал и Адмирал! Шагом марш на пенсию без выходных пособий!

– Не хочу нуждаться, – жалобным дуэтом заканючили Генерал с Адмиралом. – Мы подтянемся!

– Ладно, останьтесь с испытательным сроком – где я лучших-то найду? Отныне, прежде чем сказать глупость, придумайте ее поумнее, иначе я превращу вас в теней, – с этими словами Коршун поднялся с трона и, позванивая шпорами, прошел к пульту. Там он клювом надавил на соединительный ключ, и тотчас вспыхнули и замигали синие лампы.

– Говорит Ставка, – глухо проговорил он в микрофон. – Подслуха к аппарату.