Текст книги "Попрыгунчики на Рублевке"

53

Хеопс сидел в своем номере шикарной гостиницы в Санкт-Петербурге. Он бы одет в мужской костюм девятнадцатого века, специально сшитый для него известным модельером Максом Тавуриным. «Портной» квартировал в Москве, но прекрасно знал, для каких целей потребовались жилетка, пиджак с длинными фалдами и брюки… Заказывая одеяние, Хеопс ничего не скрывал от модельера… С Максом его связывали давние отношения. Помимо дружбы, помимо того, что Хеопс был тем человеком, который помогал Максу во времена, когда тот еще не успел прочно обосноваться в Москве, – модельер был из его самых преданных клиентов…

Лоб Хеопса покрывала испарина. Мысли путались.

54

Четверть часа назад

На втором этаже готического особняка располагались не только спальни для гостей и комната, в которой проводил свои ночи хозяин «усадьбы». Как и всякий очень богатый человек, Азино вынужден содержать «семейный офис» – небольшое учреждение, обладавшее стандартным набором примет, характеризующих любой офис солидной компании: целый штат сменных секретарей, небольшая приемная. Кресла и диваны для посетителей в течение дня не пустовали. В переговорной комнатке обсуждались пункты договоров не хуже, чем в первоклассной экспортно-импортной компании. Был в офисе и руководитель – худощавый молодой человек с зализанными назад темными волосами, неприятно вздернутым носом, придававшим лицу выражение свирепости. Оно исчезало, когда начальник маленькой «конторы» начинал улыбаться.

«Семейный офис» в случае Рустама правильнее назвать «домашним» – Азино не женат. Коллектив имел одну задачу – заниматься личным хозяйством преуспевавшего бизнесмена. Организовывать визит портного из Лондона, оптимизировать денежные расходы на строительство и ремонт, которые затевал в своем «поместье» Рустам, нанимать и увольнять поваров, горничных, договариваться о приобретении нового автомобиля, следить, чтобы при закупках съестного не возникало неоправданно высоких трат.

– Содержание «семейного офиса» обходится в меньшую сумму, чем те, которые я тратил бы на хозяйство без него, – любил повторять Азино. – За одно строительство дома дизайнеры, архитекторы, подрядчики содрали бы такие наценки, которые в десять раз больше сумм, что я заплатил сотрудникам «семейного офиса» за все время его существования!

Люди из «конторки» обзванивали поставщиков, сравнивали прайсы, добивались максимальных скидок. В результате мультимиллионер Азино приобретал на рынке товары и услуги дешевле, чем делал это какой-нибудь менеджер среднего звена, – из-за вечной усталости и нехватки свободного времени среднестатистический гражданин вынужден пользоваться услугами фирм, единственное достоинство которых заключается в том, что они располагаются рядом с его домом.

В вечер, когда в особняке собрались для экстравагантной игры азиновские гости, «семейный офис» не пустовал. «Элла Фицджеральд» – под этим прозвищем друзья Рустама знали его личного счетовода – сидела за большим столом с полированной крышкой из цельного ореха. Проверяла финансовую отчетность. Внезапно услышала странный вскрик за дверью. Та отделяла «семейный офис» от коридора, проходившего по второму этажу.

Элла Фицджеральд получила прозвище за дородные телеса, туго натягивавшие ткань юбок и пиджаков, за шапку густых курчавых волос – это действительно делало ее похожей на известную певицу. Она привыкла к экстравагантному поведению хозяина. Ежедневно приезжая на работу в особняк, надо запастись максимумом терпимости и невосприимчивости к глупостям вроде голых барышень, как ни в чем не бывало разгуливающих среди бела дня по коридорам, пьяных знаменитостей, ползущих на четвереньках по лестнице на второй этаж, и работодателя, пытающегося разучивать грузинское многоголосье в компании с поваром и лидером парламентской фракции.

Тусовки, собиравшиеся под этой крышей, всегда шумны и эксцентричны. Между нетрезвыми гостями бывало возникали сцены… Тогда до ушей Эллы доносились крики, ругань.

Услышанное теперь было особенным. В человеческом голосе – интонация, от которой толстуху пробрала дрожь.

Пальцы ее разжались, банковская справка, полученная по поводу одного из счетов Азино, мягко опустилась на стол. Фицджеральд не шевелилась… В это мгновение больше всего мучил вопрос: повернула ли, войдя в «семейный офис», маленькую покрытую напылением под золото рукоятку на двери, – обычно в вечерние часы, когда у Рустама бывали гости, всегда делала это. По забывчивости могла… Ручка, за которую взялся кто-то с другой стороны, опустилась вниз. Элла открыла рот, чтобы закричать. Едва слышный хрип вырвался из горла… Она была парализована страхом.

55

Сад и дорога, что вела от дома к воротам, выглядели неуютно. Боккум поежилась: за какой-нибудь час температура воздуха заметно снизилась. Надетая на ней легкая розовая курточка из хлопковой ткани не спасала от ночной прохлады.

Теодора вздрогнула: показалось – за одной из колонн, обрамлявших парадный вход в ее дом, прячется фигура человека. Как будто он нечаянно выставил локоть, но тут же убрал его. «Нет, чушь! Даже проверять не буду!.. Никого там нет. Мерещится… В такую ночь, при таких обстоятельствах непременно должно что-то примерещиться. Если поддаваться, верить призракам – сойдешь с ума. И тогда… Если я сойду с ума… Я не сойду с ума. Не могу себе этого позволить…»

Словно это помогало взять себя в руки и защищало от вредных мыслей, которые лезли в голову, известная писательница принялась одну за другой застегивать пуговицы на куртке. Сверху вниз, не пропуская ни самой верхней, под горлом, ни последней – над поясом, – короткая курточка не доходила до него сантиметров десяти.

Вдруг она вскрикнула… Сунула палец в рот – ноготь, только этим утром тщательно приведенный в порядок, накрашенный самой дорогой маникюрщицей города Москвы, а главное – его окрестностей, сломался!.. Ткань вокруг прорезей для пуговиц была твердой и жесткой, сами пуговицы – большими, красивыми. Никак не хотели лезть в узкие щели. К тому же Боккум, как ни храбрилась, изрядно нервничала… Она была в тихой, невероятным усилием воли подавляемой панике!

Теодора посмотрела на стоявший сразу за колоннами новенький джип – это был ее второй автомобиль. Белые столбы ночью, когда за спиной не светились привычными яркими огнями высокие окна веранды, смотрелись, как призрачные тени. «Покойники в белых саванах…»

Опять показалось: за одной из колонн кто-то стоит. Усилием воли отогнала навязчивый страх. В воображении возник Градусов: может, новый, неожиданно появившийся у нее любовник решил тайно вернуться, подкарауливает ее?..

Она медленно двинулась вперед. В пространстве маленького портика, случайно, без всякого умысла строителей получившегося с прекрасной акустикой, отдавался эхом стук ее каблучков. На ней были как раз те самые, безумно дорогие туфли из ее коллекции, которые при каждом шаге производили необычайно уверенный звук, восполнявший ее душевные силы. Они у нее почти иссякли!

При этом туфельки смотрелись весьма просто. Можно принять за дешевку.

Ветер, гулявший в саду, раскачивал ветки, зло играл листвой деревьев, заглушал все звуки.

Корпус машины поблескивал капельками влаги. «Странно, почему появилась роса?.. До утра далеко. А может, был туман? Он осел капельками…»

Проходя мимо колонны, за которой, как ей чудилось, прятался человек, Теодора заставила себя не поворачивать головы – это удалось. Потом взяла, и неожиданно для себя обернулась: никого…

Замки джипа не закрыты. Боккум потянула на себя ручку, нырнула в салон… Через несколько мгновений двигатель издавал ровный, приглушенный звук. Включила фары. Яркий свет залил пространство перед капотом: дорогу к воротам, ровно подстриженный декоративный кустарник по обе стороны. Ночные мотыльки, какие-то мошки хаотически кружились в воздухе.

О главном ужасе прошедших суток Теодора запретила себе вспоминать. Попрыгунчик! Чудище, несшееся по шоссе быстрее современного автомобиля! Образ был полным табу. Его нет, никогда не было, не могло существовать…

Писательница тронула джип, он медленно повез ее к воротам. Через пять, максимум десять минут предстоит вновь оказаться на том же самом участке шоссе, где лишь благодаря какому-то чуду ее не настиг ужасный преследователь. Никаких других, объездных путей здесь не существовало.

Или она сунет сейчас голову в пасть дьяволу, или еще более страшный дьявол, возможно, захочет повидаться с ней…

Боккум остановилась. Предстояло нажать кнопку на дистанционном пульте – открыть ворота. «В час, когда белая нитка еще будет неотличима от не белой, встреча состоится…» – отчего-то припомнилась услышанная совсем недавно фраза.

56

– Да говори же! Что ты молчишь?!.. Что с тобой?! Объясни!

Слепян отвел взгляд от стены, посмотрел на Мишу Раизина. Глаза встретились…

В зале шумели: после рассказа Махмута и известий Барона и Килина исчезновение Рустама выглядело зловещим. В доме Азино всегда дежурила вооруженная пистолетами охрана. А этим вечером никто из гостей не видел секьюрити. Ни одного! Даже обслуга к этому часу куда-то исчезла.

Во взгляде Слепяна Раизин почувствовал особый, непонятный ему смысл. Вадик раскрыл рот, чтобы сказать что-то, тут за спиной у Миши раздался громкий голос.

Он резко обернулся.

57

Медленно дверь приоткрылась. Потом золоченая ручка вернулась в прежнее положение… Секунда, другая. Хватая ртом воздух, – глаза широко раскрыты от ужаса, – Фицджеральд смотрела в узкий проем: никого!

Показалось: еще мгновение – сойдет с ума!.. Ничего не происходило. В коридоре царствовала тишина, сквозь приоткрытую дверь – ни звука. Кто-то стоял там, с другой стороны, держась за ручку. Время шло…

Фицджеральд медленно поднялась с кресла. Складки жира, туго обтянутые коричневой шелковой кофточкой, колыхнулись. По-прежнему из коридора не доносилось ни звука, дверь не двигалась. Даже воздух в комнате, казалось, застыл в ожидании чего-то ужасного.

Она оттолкнула кресло. Пластиковые колесики с шумом сделали несколько оборотов. Человек, стоявший в коридоре, не мог не расслышать этого. На полке у стены – сувенир: мраморная подставка под календарь. Нечаянно еще раз толкнув кресло, – на этот раз заскрипели и шарниры, на которых поворачивались пластиковые полусферы с колесиками, – Фицджеральд метнулась вбок.

Обогнув в мгновение ока стол, сорвала с полки увесистую мраморную призму, сжала в руке.

Оттуда, где теперь стояла сотрудница «семейного офиса», через приоткрытую дверь виден коридор: никого, пусто! Ручка с другой стороны поблескивала искусственной позолотой.

Странно: стены, пол и потолок коридора излучали непонятное сияние. Свет шел точно бы откуда-то изнутри.

58

Ветер, поднявшийся сразу после того, как они покинули дом, шевелил верхушки деревьев. Антон шел первым, поглядывая на ночное небо сквозь просветы в кронах.

– Рустам!.. Азино! Где ты?.. – кричали то и дело модели. Голоса накладывались друг на друга.

На поиски хозяина особняка вышли почти все, кто собрался на вечеринку.

И девушки, и мужчины старались держаться вместе. Никому не хотелось остаться в одиночестве.

Тут и там расставлены фонари, но они не горели.

Толпа народа, пробиравшаяся в темноте сквозь садовые заросли, выглядела странно.

– Не хватало, чтобы пошел дождь! – произнесла, зябко поежившись, Марина. Та самая, что бросила под ноги Виктору валик с дивана.

Лохматые тучи стремительно затягивали небо. Одна из них рваным краем погасила на время луну.

– Не бойся, тебя не окропит водичкой. – Иннокентий Талнах произнес это ерническим тоном. Он был совладельцем набирающей обороты сети розничных супермаркетов. Марина видела его не в первый раз. Успела обратить внимание: чем крупнее получались барыши, тем игривее становился характер «специалиста по рознице». Информация о доходах быстрорастущей компании мелькала в газетах вроде «Коммерсанта», новостях телеканала «РБК». Марина – умная девушка, училась в Высшей школе экономики, интересовалась деловыми новостями. – Смотри, какой ветер: обязательно обнесет тучки стороной. Они не прольются на твою красивую головку, – продолжал Талнах. – Чего тебе действительно стоит опасаться – это гнева Виктора. Здорово наш герой кувыркался, налетев на твой валик! – На последней фразе Иннокентий приглушил голос, посмотрел на людей, медленно шедших рядом.

– Он был с повязкой на глазах. Не видел, кто это сделал.

Модель разговаривала, никого не опасаясь. Голос ее звучал звонко. Его не могли перебить даже крики девушек, все еще надеявшихся, что неизвестно зачем спрятавшийся где-то рядом Азино услышит их, откликнется.

– Он-то, может, и не видел. Но неужели ты думаешь, что ему не доложат, кто именно нарушил правила игры? В нашей компании полно людей, готовых услужить Виктору. – Проговорив это, Талнах обернулся и посмотрел назад. Но там никого не было. Окна зала на первом этажа ярко горели. Те же, что на втором этаже, испускали лучи, цвет которых показался Иннокентию неестественным.

«Наверное, Азино установил суперсовременные лампы – дают особый свет. Хороший для глаз», – подумал он.

59

Осторожно, шаг за шагом, сжимая в руке мраморную подставку, Фицджеральд преодолела несколько метров, отделявших ее от узкого проема. Тут слои жира еще раз изрядно колыхнулись, – сотрудница «семейного офиса» ударила ногой в дверь. Та распахнулась – золоченая ручка впечаталась в стену.

Выглядывая, Фицджеральд склонила голову: справа никого не было. Осторожно она скосила глаза влево…

Убедившись, что за дверью никто не стоит, Фицджеральд вышла в коридор. Сияние поразило ее: призрачный, неестественный свет исходил из стен, потолка, расстеленного на полу дорогого коврового покрытия. Светился, казалось, сам воздух. Если бы густые курчавые волосы сотрудницы могли распрямиться, они бы встали дыбом.

В конце коридора – выглядывая из двери, Фицджеральд не заметила ее – стояла девушка с внешностью фотомодели. С застывшим от ужаса лицом она осматривала стены, потолок. Ее также должно было сводить с ума загадочное свечение. Модель увидела толстуху. Секунд десять красавица вглядывалась в нее, не произнося ни слова. Фицджеральд замерла.

– Кто вы? – наконец просила девушка и медленно двинулась ей навстречу.

– Я менеджер «семейного офиса», – ответила Фицджеральд. – А вы?!

– Василиса… Ничего не замечаете?!

– Я?! То есть как…

– Меня преследует странное свечение. Где бы я ни была – оно появляется… Оно вдруг, словно бы само по себе, возникло в комнате, я бросилась в коридор… Там было обыкновенно. Но через какие-то секунды после моего появления все вокруг начало расцвечиваться…

Фицджеральд уже несколько мгновений слышала какой-то шум: то ли позвякивали цепью, то ли катились и сталкивались друг с другом металлические шарики. Теперь модель, кажется, тоже расслышала эти звуки. Они доносились за ее спиной из-за поворота коридора.

Звуки усилились. Они приближались.

– Что это?!

Еще больший, чем прежде, ужас изобразился на лице Василисы. Модель резко обернулась.

Продолжения Фицджеральд не увидела: в ту же секунду получила сзади сильный удар по голове, потеряла сознание.

60

– Опа! Похоже, все произошло именно здесь! – Шаварский распрямился. Свет от зажигалки, испускавшей высокое пламя, выхватывал из темноты лица стоявших рядом людей. Все отмечены печатью страха.

Край облака, только что закрывавший ущербную луну, сполз с нее. Ночное светило красовалось на небе лишь несколько мгновений. Очередная бесформенная груда закрыла ярко светившийся диск.

– Чьи это следы: Виктора или Рустама? – задумчиво произнес Талнах. Огонь лишь едва высвечивал на земле отчетливые отпечатки больших мужских ног. – Здесь явно произошла какая-то борьба! Сильно натоптано!

– Значит, это следы Азино! – с испугом предположила Катя – одна из моделей. – Ведь Махмут не говорил, что с кем-то дрался. Странно… Смотрите: кровь… – Тонкий пальчик Кати с ярко накрашенным малиновым ногтем показывал на сломанные ветки. Затем девушка опять наклонилась к траве. – Этот человек не стоял на месте. Он пошел туда… – Она снова вытянула тонкий пальчик.

Огонь зажигалки погас.

– Посветите! – крикнула Катя. Голос звучал повелительно и напряженно.

Без того встревоженные, напуганные гости замерли в морозном предчувствии.

Раизин несколько раз чиркнул колесиком зажигалки. Вспыхнул огонек. На этот раз он был слабеньким и дрожавшим…

Примятая трава, кое-где – сломанные стебли диких цветов – приметы неопровержимо свидетельствовали: не так давно этим «маршрутом» прошел один или несколько человек. Бурая жидкость, которая без всякого сомнения являлась кровью, окропила землю особенно заметно у кривого ствола старой вишни.

Дорожка из примятой травы продолжилась.

Вслед за Катей, которая как следопыт рассматривала полог буйных трав, толпа медленно двинулась в садовую чащу.

– Стоп! Какого черта?! Чем мы заняты?! – воскликнула Марина. – Кровь, чей-то след… Азино пропал. У кого-нибудь есть телефон службы безопасности? Где охрана Рустама?.. Здесь явно творится что-то странное и опасное.

Марина развернулась, пытаясь определить, как проще добраться до вымощенной камнем дорожки. Она вела прямо к дому.

– Смотрите! – Резкий крик Кати заставил «следопытов» вздрогнуть.

Не сразу гости Азино поняли, куда показывает рукой девушка-модель…

Две японские вишни, стоявшие на некотором расстоянии друг от друга, образовывали «ворота» в глухой садовой «стене». Чуть дальше, словно проход в следующем рубеже укреплений – просвет между буком и дубом (на участке, окружавшем особняк Рустама, произрастали самые разные породы деревьев). Потом – аллейка, обсаженная лиственницами. В самом ее конце – массивные тумбы, сложенные из розового кирпича: издалека казались маленькими башнями, прикрывающими въезд в замок. Расположенные между ними створки ворот медленно двигались в стороны. В образовавшуюся щель пробивалось яркое сияние…

61

Веки не хотели подниматься. Болевые импульсы то немного затухали, то их амплитуда становилась непереносимой. Толстуха лежала на чем-то жестком. Шея неестественно вывернута. Правое ухо прижато к плечу, а левая щека терлась о шершавую металлическую поверхность. Фицджеральд застонала, с усилием открыла глаза. То, что открылось взгляду, заставило еще раз сдавленно застонать…

Она – в пикапе. За тонкой металлической стенкой – разговор попрыгунчиков.

62

Едва металлические щиты ворот разошлись в стороны, лучи фар, как два кинжала, ударили в глубь участка.

Марина торопливо пробиралась к дорожке. Вслед за ней двигались остальные гости.

Автомобиль подъехал вплотную к воротам. Наконец, створки раскрылись до конца: путь свободен! В ночной тишине отчетливо слышно: заскрипели, бешено прокрутившись по асфальту, колеса. Два слепивших глаза рванулись вперед. В несколько мгновений преодолели лиственничную аллею, замерли перед широкими мраморными ступенями, что вели к входу в дом.

Гости вглядывались в подъехавший автомобиль с нескрываемым страхом.

Пока не было видно, каких пассажиров тот доставил.

63

Заказ поступил от диспетчера, когда он уже довез пассажира до дома. Из такси, работавших в их фирме в ночную смену, его находилось к Рублево-Успенскому шоссе ближе всех.

…Несколько раз проехал по одному и тому же участку дороги: решил – ошибся. Место было совершенно пустынное. Лишь один раз навстречу «Фольксвагену»-такси на бешеной скорости пролетел «иностранец» темного цвета. Авто исчезло за крутым поворотом так же неожиданно, как и возникло…

Дома умирающей деревни развалились. У того, что ближе к шоссе, заколочены двери.

Адрес, записанный на миниатюрной страничке блокнотика, – прикреплен специальной присоской к торпеде, – все же находился среди этих удручающе покосившихся темных домиков. Кто глубокой ночью заказал в избушку такси?

Желтое такси со светящейся призмой на крыше – порядковый номер в гараже и реклама французской минеральной воды, покачиваясь на мягких рессорах, свернуло на проселочную дорогу. Покатило к дальним домам.

Вскоре Виктор увидел в свете фар ржавую металлическую табличку с номером. Тот самый!

Нехорошее предчувствие шевельнулось в груди – дом выглядел совершенно необитаемым. Ни одно из окон не горело.

Остановил машину. Взял в руки рацию – связаться с диспетчером. В это время дверь избушки начала медленно приотворяться. Таксист задержал дыхание…

64

– Это же Марьяна Бонда! – проговорила Тамара, одна из девушек-моделей.

– Слава богу, с Рустамом все в порядке!.. Не понимаю: как он мог так исчезнуть?!

Минуту назад из спортивного автомобиля первой выбралась Алиса. Затем – Бонда. Азино появился из чрева умопомрачительно дорогого купе последним: двери были широкими, однако не позволяли человеку с заднего сиденья выбраться наружу прежде, чем пассажир, сидящий по соседству с водителем, освободит место.

– Бонда? Вот как? Та самая?.. – спросила Катя.

Тамара не ответила. Губы ее поджаты. Никто из барышень, приглашенных на необычную вечеринку Рустама, не мог похвастаться богатыми родственниками. Напротив, у некоторых родители таковы, что о них предпочитали не упоминать. Вот почему, несмотря на все внешние данные, о членстве в «клубе принцесс» модели не могли и мечтать. Входной билет туда получают только из рук мамы или папы. Такого подарка приглашенным девушкам принять не пришлось и это в известном смысле – приговор. Рассчитывать оставалось лишь на собственные «способности»…

О чем-то подобном явно думала теперь Тамара.

– Мы разыскиваем его по всему саду, осматриваем ветки в каких-то вонючих кустах, а он катается на заднем сиденье… – со злостью проговорила она.

– Интересно, а как Марьяна отнеслась к покупке своего папы?.. Мне кажется, глупо отдавать такие ценности государству. Он бы мог создать частный музей. Устраивать дни открытых дверей. Допустим, раз в неделю каждый желающий, не платя за вход, мог бы осмотреть картины этого… Как там его… Я забыла…

– Слушай, замолчи! – взорвалась Тамара. – Ты не понимаешь?! Все устали!.. Рустам поступил как свинья!.. Я уезжаю! Ноги моей больше здесь не будет…

Азино в этот момент галантными жестами – их утонченность была заметна издалека – приглашал двух участниц «клуба принцесс» в свой дом.

– Может быть, они к нам присоединятся? Я имею в виду игру, – проговорил Тоша Шаварский. В его голосе звучали издевательские нотки.