Текст книги "Хроники Империи Ужаса. Крепость во тьме"

Почти стемнело, когда Насеф обнаружил лисью нору. Там уже теснились двое тяжело раненных воинов, но и для них нашлось место. Насеф постарался избавиться от всех следов, которые могли остаться снаружи.

Вскоре появились первые охотники. Они спешили, преследуя убегающую дичь. В течение последующих часов их миновали еще несколько групп преследователей. По всему вади эхом отдавались крики и лязг металла.

Когда вновь наступала тишина, Насеф пытался помочь двоим воинам, хотя не рассчитывал, что кто-то из них выживет. В конце концов решив, что преследование закончилось, он занялся рукой Эль-Мюрида. Перелом оказался не столь опасным, как могло сперва показаться, – кость переломилась чисто, без обломков.

Была уже полночь, когда боль ослабла настолько, что Эль-Мюрид нашел в себе силы спросить:

– Что нам теперь делать, Насеф?

Голос его звучал слабо, голова кружилась от опиума, который дал ему шурин.

– Начнем сначала. Построим все заново, с нуля. Спешить не будем, – по крайней мере, нам теперь не нужно снова захватывать Себиль-эль-Селиб.

– А сможем?

– Конечно. Мы проиграли одно сражение, только и всего. Мы молоды, время и Господь на нашей стороне. Тихо!

Насеф лежал у самого входа в нору, закрывая остальных своим телом и темной одеждой. Среди камней мерцал свет факелов, за которым следовали люди.

– Я устал, – пожаловался один. – Сколько еще это будет продолжаться?

– Пока мы их не найдем, – ответил другой. – Они где-то тут, и я не намерен их упускать.

Насеф узнал голос второго – он принадлежал упрямому брату валига, Фуаду. И он был полон ненависти.

Один раненый выбрал как раз эту минуту, чтобы умереть. Его товарищ быстро заглушил предсмертный хрип краем одежды.

– Почему ты не взял с собой этот проклятый амулет? – раздраженно бросил Насеф, когда опасность миновала. – Все могло быть совсем иначе.

Из-за боли Ученик едва его слышал.

– Я оказался дураком, – проскрежетал он сквозь зубы. – Ангел дал мне его именно ради такого дня. Почему ты ничего не сказал, когда мы уходили? Ты же знал, что я храню его в храме.

– Просто не подумал. Да и с чего бы? Это же не моя вещь. Мы с тобой оказались парой полных идиотов, брат. И похоже, нам дорого придется заплатить за свой идиотизм.

Дьявол Фуад не сдавался еще четыре дня. Не проходило и минуты, чтобы в пределах слышимости от их норы не появлялся какой-нибудь охотник-роялист. Прежде чем их мучения закончились, Насефу и Эль-Мюриду пришлось пить собственную мочу в могиле, которую они делили с двумя разлагающимися трупами. Из-за ядов в моче им стало настолько плохо, что уже не осталось сомнений: они всего лишь променяли быструю смерть на медленную.

8
Непоколебимая твердыня

– В Себиль-эль-Селибе великое празднество! – прорычал покрытый толстым слоем дорожной пыли Фуад, направляясь к Юсифу, Радетику и капитанам валига. – Насеф и Ученик вернулись. Они выжили.

Жилы на шее Юсифа вздулись, лицо помрачнело. Медленно поднявшись, он неожиданно швырнул свое блюдо через всю комнату.

– Проклятье! – взревел он. – Будь проклят этот дурак Абуд! Когда они наконец захватят Аль-Ремиш и задушат его, надеюсь, я буду рядом, чтобы рассмеяться в его придурочное лицо.

Вади-эль-Куф являлся границей, до которой простиралась королевская помощь. Никакие слова и поступки Юсифа не убедили принца Фарида нарушить отданный ему приказ и двинуть войска дальше. Возможность вернуть Себиль-эль-Селиб имелась, но Фарид лишь тешил себя мыслью, что Эль-Мюрид и Насеф наверняка мертвы, и этого было ему вполне достаточно.

Отец Фарида был стар, толст и не слишком умен. Он любил уют, не смотрел дальше завтрашнего дня и не желал, чтобы его сын впустую тратил деньги или чьи-то жизни. Когда-то Абуд был прославленным воином и капитаном, изгнавшим троенцев со спорных территорий вдоль северного края восточного побережья. Но это было давно. Время, старый предатель, лишает силы и прыти всех мужчин, делая их менее склонными к риску.

– Хвала Господу за Фарида, – вздохнул Юсиф, постепенно успокаиваясь. – Никто больше не мог оказать нам помощь, в которой мы так нуждались в Вади-эль-Куфе. Мегелин? Что дальше?

– Возвращаемся на несколько лет назад и продолжаем.

– То же самое?

– То же самое. И не рассчитывай, что они снова совершат ошибку. Они уже один раз ошиблись и сумели остаться в живых. Эль-Мюрид усвоит урок наизусть. Теперь он станет слушать Насефа.

Из Вади-эль-Куфа удалось уйти почти восьми тысячам людей Насефа. Теперь они вернулись в пустыню, ошеломленные, но готовые вновь выступить в бой.

– Нам следовало атаковать Себиль-эль-Селиб, пока они еще не восстановились, – проворчал Юсиф. – Наносить удар за ударом, пока они бы не сдались. Никого из их предводителей там не было.

– Нанести удар? Чем? – язвительно спросил Фуад. – Нам еще повезло, что они не стали нас преследовать.

Войска Юсифа были основательно потрепаны и измотаны. Возвращение домой обернулось для них самой сложной задачей.

– А они стали бы, если бы кто-то подсказал им, что делать, – добавил Фуад.

Гнев Юсифа полностью прошел – от правды было никуда не деться. Годы взяли свою дань, и Эль-Асвад приближался к своему пределу. Юсиф делал все, что мог, но этого было недостаточно. После Вади-эль-Куфа стало ясно, что все катится под уклон. Последней его надеждой была гибель Эль-Мюрида и его генералов, но Фуад принес известие о последних пропавших без вести предводителях – все они оказались живы. Ад Вади-эль-Куфа поглотил лишь тех, кто не был незаменим.

– Мегелин, – сказал Юсиф, – что бы ты стал делать на месте противника?

– Не знаю, валиг. Говорят, Насеф мстителен. Вряд ли нас оставят в покое. Что касается всего остального – с тем же успехом можно читать по овечьим потрохам.

Юсиф несколько минут молчал.

– Я намерен снова уступить инициативу, – наконец сказал он. – Будем и дальше посылать патрули и устраивать засады, но по большей части избегать столкновений. Сосредоточимся на том, чтобы выжить. Постараемся заманить их в изнурительную осаду Восточной крепости. Абуд стар и страдает подагрой. Он не может жить вечно. Я говорил с Фаридом – он на нашей стороне, и он не намерен вести столь сидячий образ жизни. Он понимает, что к чему, и даст нам все необходимое, если наденет корону.

Но ни судьба, ни Насеф не оказались благосклонными к желаниям Юсифа. В течение года после Вади-эль-Куфа люди Юсифа редко видели своих врагов. Их не удавалось даже специально выследить – Насеф, похоже, забыл о существовании Эль-Асвада. За исключением охраняемой зоны сразу перед входом в Себиль-эль-Селиб, в валигате царили мир и безопасность.

Подобное спокойствие сводило Юсифа и Фуада с ума, внушая им постоянную тревогу. Что оно могло означать?

Гарун и Радетик впервые за два года отправились в полевую экспедицию. Мегелину хотелось поискать редкие дикорастущие цветы. Поиски привели их в каньон, который, извиваясь, уходил далеко вглубь Джебал-аль-Альф-Дхулкварнени. Гарун опасался потревожить потаенных и пытался скрыть тревогу за несвойственной ему разговорчивостью, пробуя убедить Радетика пролить свет на поведение врага.

– Я не знаю, Гарун, – в конце концов раздраженно проворчал Радетик. – В нынешнее время меч правит словом. А Насеф – сам по себе большая загадка. Я не могу предположить, какими мотивами он руководствуется, не говоря уже о том, чтобы предсказать его поступки. Сегодня он выглядит самым преданным последователем Эль-Мюрида, завтра – грабящим пустыню бандитом, а послезавтра – человеком, тайно строящим собственную империю. Все, что я могу сказать, – нам остается лишь ждать. Когда-нибудь все станет до боли ясно.

Спокойную зиму уже омрачила неприятная новость: Эль-Мюрид назначил Насефа командиром Непобедимых на пять лет. Шпионы сообщали, что Бич Господень тотчас же устроил среди них чистку, перестраивая личную охрану по своему разумению.

Судя по всему, меч теперь полностью властвовал над словом.

Планы кампании Насефа стали менее туманными, когда Гарун и Радетик вернулись в Эль-Асвад. Им даже не дали возможности отдохнуть после тягот пути – стражники сразу отправили их к валигу.

– Что ж, он наконец сделал ход, Мегелин, – объявил Юсиф. – Он выложил карты на стол. И подобного от него меньше всего стоило ожидать.

Радетик осторожно опустился на подушку:

– Что он сделал?

– Со всем тем войском, которое он собирал? Которое росло столь быстро, что наши шпионы предполагали, что этим летом он ударит по нам? Он повел его в атаку на Восток.

– На Восток? Но…

– Сук-эль-Арба уже пала. Сейчас он осаждает Эс-Суанну. Его всадники добрались до Рас-аль-Джана. Сук-эль-Арба не сопротивлялась – они послали ему навстречу приветственную делегацию. Как сообщают шпионы, наши собратья на побережье сбивают друг друга с ног, страстно желая к нему присоединиться. Он обещает всем добычу из Аль-Ремиша и внутренних провинций.

– Иными словами, Восток решил связать свое будущее с Эль-Мюридом?

– У него было достаточно времени, чтобы проповедовать среди тамошних жителей и договариваться с ними. Абуд мало что сделал, чтобы сохранить их лояльность. Собственно, я лишь жду, когда Троес полностью нас отрежет.

Единственным путем, связывавшим Аль-Ремиш с его сторонниками на Востоке, было то же самое узкое северное ущелье, по которому пустынные торговцы попадали в Троес. И по расе, и по языку троенцы были родственны сыновьям Хаммад-аль-Накира, но не признавали ничьей власти извне со времен Падения. Их город был основан еще во времена Ильказара как морской и торговый порт. Им не приходилось сражаться уже много лет, но город продолжал заявлять права на северные территории восточного побережья. После Себиль-эль-Селиба Троес по кусочку отбирал земли, которые в молодости отвоевал Абуд. Все королевские пути теперь вели через края, патрулируемые недружественными войсками.

– Полагаю, они полностью займут проход, как только узнают, что случилось, – согласился Радетик. – Насколько сильный гарнизон оставил Насеф? Эль-Мюрид ушел с ним?

– Фуад сейчас это выясняет.

Фуад не только выяснял – он вел первую за многие годы атаку Эль-Асвада на ущелье. Доклады о его продвижении поступали каждое утро.

Гарун в очередной раз вытащил Радетика из постели:

– Идем, Мегелин! Дядя Фуад застиг их врасплох. Вставай! Отец хочет тебя видеть.

– Фуад… что? – Радетик сонно потер глаза и начал облачаться в пустынную одежду – последний его западный костюм превратился в лохмотья несколько лет назад. – Никогда не привыкну к этому женскому платью, – пробормотал он. – Может, стоило бы попросить прислать мне одежду. Хотя… тогда убийцам будет слишком легко найти свою цель.

– Идем! – торопил его Гарун. – Он застиг их врасплох. Проник через заставы и вырезал их, никто и не знал о его приближении. А потом вырезал целую кучу народу, работавшего в поле. Идем. Отец хочет знать, что, по твоему мнению, нам следует делать.

Гарун болтал не переставая, выложив большую часть новостей, прежде чем они с Радетиком нашли валига на парапете башни на северной стене. Юсиф смотрел на север, в сторону Себиль-эль-Селиба.

Отчасти благодаря везению, отчасти – планированию, а отчасти – хитрости Фуад обошел патрули Эль-Мюрида и вторгся в Себиль-эль-Селиб. Он убил или взял в плен сотни людей, прежде чем уцелевшие сумели запереться в двух крепостях, после чего убил и взял в плен еще сотни, поскольку охваченные паникой стражи закрыли перед ними ворота. Фуад и оставшиеся в живых смотрели друг на друга через стены замков, на штурм которых у него не было сил. Ожидая совета из дома, он уничтожал все, что мог: полагая, что Насеф скоро пришлет помощь, он не хотел ничего оставлять врагу при отступлении.

– Что, по-твоему, нам следует делать? – спросил Юсиф.

– Послать за помощью. Особенно к принцу Фариду. Объяснить положение. Сказать, что, если он поспешит, у нас появится возможность отрезать противника на побережье. Возможно, это ничем не хуже, чем убить их на месте.

– Я уже это сделал. Меня интересует, что мы можем сделать сами, пока будем ждать Фарида и Насефа?

Радетик задумался:

– Мне нужно лично взглянуть на те крепости. Возможно, я заметил бы слабое место, которое ты упустил.

Западный стиль ведения войны в значительно большей степени основывался на замках и осадах, чем стиль Хаммад-аль-Накира. Жители пустыни, оказавшись в меньшинстве, предпочитали бежать, а не прятаться в крепости. Большинство существующих укреплений относились ко временам империи и стояли давно заброшенные.

– В таком случае можешь ко мне присоединиться. Я выступаю через час, вместе со всеми, кто способен сидеть в седле.

– Отец?

Юсиф взглянул на сына. Он знал, чего хочет мальчик, но все же спросил:

– Что, Гарун?

– Можно мне с тобой? Если Мегелин тоже пойдет?

Валиг бросил взгляд на Радетика.

– Если ты не против – я тоже, – ответил тот.

– Иди собирайся, сын.

Гарун вихрем умчался.

– Пора бы ему начать реально воспринимать мир, – заметил Радетик.

– Потому я ему и разрешил. Сегодня утром он обвинял меня, что все удовольствие достается Али. Пусть сам увидит, насколько тот рад.

– Сколько еще солдат ты можешь дать Фуаду?

– Не много. Может, сотни три.

– Вряд ли этого хватит.

– Тогда остается надеяться, что моим гонцам повезет.

Два дня спустя Мегелин впервые в жизни увидел Себиль-эль-Селиб и немало удивился. Он слышал о Себиль-эль-Селибе уже восемь лет, но сложившийся у него образ лишь отдаленно походил на реальность.

– Насколько же легко его разрушить, – сказал он Гаруну. – Понимаешь, что сделал твой дядя? За несколько дней он уничтожил труды многих лет.

Поля были изрыты, террасы на склонах холмов обрушились. Люди Фуада заставляли пленных продолжать разрушения, не давая запертым в двух крепостях им помешать. Обширный казарменный городок к востоку от новой крепости Фуад пощадил, чтобы поджечь его к возвращению Насефа.

Несколько часов Радетик изучал общую картину, после чего отыскал Фуада и спросил:

– Эль-Мюрид здесь?

– Ушел вместе с Насефом проповедовать новообращенным. Хотя семью он оставил. Они в Новом замке.

Радетик взглянул на громадную крепость:

– Его нам не захватить, в отличие от старой цитадели. Но немного обстрелять можем – если найдем дерево для постройки осадных машин.

Фуад нашел дерево в казармах. Радетик собрал офицеров валига.

– Вряд ли у нас будет много времени до возвращения Насефа, – сказал он. – Но мы ничего не добьемся, если не попытаемся. – (Эти люди столь давно посвящали себя войне, что любой иной образ жизни казался им чуждым.) – Валиг хочет, чтобы мы штурмовали эти укрепления, но без особого риска. Вряд ли нам повезет с Новым замком – он более современный и хорошо укреплен, в отличие от Старого замка, который и станет нашей основной целью. Мы построим несколько осадных машин, начиная с катапульт и баллист. Прямо сейчас начнем собирать подходящие камни, дерево и прочее. Будем обстреливать стену Старого замка в нескольких ярдах левее от навесной башни – ее добавили недавно, при строительстве ослабив стену. Хотелось бы, чтобы несколько вещей происходило одновременно, особенно столь очевидных, как строительство лестниц, черепах, таранов и осадных башен. Черепахи соорудим сию же минуту и поставим их на лугу как можно ближе к Старому замку. Используем их, чтобы скрыть подкоп, который пророем под ослабленной частью стены. Землю вынесем ночью.

Осадная стратегия Радетика требовала всех доступных рук, включая пленников Фуада. Но когда он об этом сказал, лица офицеров Юсифа помрачнели – он требовал от воинов рабского труда, что было выше их достоинства.

– Гарун, – прошептал он, глядя на недружелюбные лица, – сбегай за отцом.

Валиг их убедил.

Юсиф пришел к Мегелину три дня спустя, когда тот надзирал над исполнением своего проекта.

– Скоро ты обрушишь стену, Мегелин? У нас мало времени. Насеф наверняка уже в пути.

Голос его звучал слабо, словно у смертельно уставшего человека.

– У меня проблемы – мягкая земля идет не до самого фундамента. Я веду подкоп и к Новому замку, но ни на что особо не рассчитываю. Эти стены строили жители Запада, что можно понять по выступу у основания.

– Что?

– По тому, как они отклоняются внизу, вместо того чтобы идти прямо. Это увеличивает толщину и прочность стены, усложняя подкоп.

– И все же, Мегелин…

– Да, валиг. Мы сделаем все, что можем. Есть новости из Аль-Ремиша?

Морщинистое орлиное лицо Юсифа помрачнело еще больше.

– Гонец вернулся час назад.

Радетик смотрел, как его поспешно сооруженные катапульты обрушивают шквал снарядов на Старый замок. Одна машина заскрипела и развалилась. Стена содрогалась от ударов камней. Зубец стены рухнул вниз, в ней появились трещины.

– Возможно, этих машин вполне хватит, если они будут работать и дальше. Что, дурные известия?

– Абуд говорит, мы должны прогнать Насефа с побережья. На этот счет он высказался вполне определенно.

– У него есть какие-нибудь предложения? Сколько помощи он собирается прислать?

– Нисколько. И никаких мыслей у него тоже нет. Только прямой приказ исполнить. – Радетик уставился на Юсифа. Лицо валига посерело от отчаяния. – Это начало конца, Мегелин. Если только ты не в состоянии совершить чудо. Нас бросили на произвол судьбы.

Радетику показалось, что он нашел выход.

– Можно сделать вид, будто ты не получал никакого письма. В конце концов, ты не самоубийца.

– Мегелин, я не могу. Я человек чести. Вряд ли я сумею объяснить это уроженцу Запада, даже тебе, столь долго прожившему здесь. Видишь тех моих людей? Они знают, что моя битва обречена на поражение, но год за годом остаются со мной. Они не видят иного выбора, как и я. Все мы принесли клятву чести, и приказ Абуда не оставляет мне пространства для маневра. Я вынужден попытаться победить Насефа, даже зная, что не могу этого сделать.

– Гарун? Ты слушаешь?

– Да, Мегелин.

Юноша, как всегда, следовал за Радетиком словно тень, с любопытством глядя вокруг круглыми глазами и записывая каждую подробность осады в свою феноменальную память.

– Запомни это. Слушай отца. Он говорит о том, какова цена понятия долга и чести. Никогда никого не загоняй в тот угол, в котором оказался отец, и не позволяй загнать себя. Юсиф, должен же быть способ избежать гибели из-за глупости Абуда?

– Таков наш обычай, Мегелин. Мой. Я должен сделать хоть что-то.

– А это разве не что-то? – Радетик обвел рукой все происходящее в Себиль-эль-Селибе. – Разве этого недостаточно? Мы полностью обескровлены. У нас больше нет сил. Юсиф?

Валиг слегка попятился, пораженный его напором:

– Что?

– Мне кажется, ты думаешь о том, как пройти через ущелье. Встретиться с Насефом и принести себя в мученическую жертву в последней большой битве. Не делай этого. Не трать впустую свою жизнь.

– Мегелин…

– По крайней мере, спланируй так, чтобы сперва закончить все дела здесь. Это ведь не нарушит дух приказа Абуда? Лишь глупец оставляет позади врага, который позже захлопнет вокруг него ловушку.

– Ты прав, конечно, – задумчиво проговорил Юсиф. – Как всегда. Сегодня у меня плохо работает голова. Я настолько устал от сражений и безразличия Абуда, что отчасти мне даже хочется приблизить собственный конец.

– Ты обследовал ущелье? Есть там узкий проход, где можно было бы устроить засаду на Насефа? Где ты мог бы сбросить сверху на него камни? Это наш последний боевой клич, Юсиф. Почему бы нам не остаться в памяти, не превращаясь в мучеников?

– Ладно.

Валиг ушел – похоже, уже не столь подавленный.

Радетик смотрел, как расчеты у катапульт вновь приводят рычаги машин в исходное положение. Все их движения были неуклюжи и медлительны.

– Проклятье! – пробормотал он. – Все бы отдал за отряд наемников из Гильдии.

Рядом с ним словно ниоткуда возник Фуад:

– Не знаю, что ты сказал Юсифу, но спасибо тебе. Он был готов броситься на меч.

– Собственно, ничего особенного.

– Он рассказал тебе новости?

– Что Абуд не собирается нам помогать? Да. Проклятый глупец. Я думал, Фарид убедит его прислать хоть что-нибудь.

– Кронпринц больше никого ни в чем не убедит. Юсиф тебе не говорил? Фарид мертв.

Осторожно, словно старый кот, ищущий место для лежбища, Радетик огляделся и выбрал камень, чтобы сесть.

– Мертв? Фарид?

Фуад кивнул.

– Ему кто-то помог? Хариши наконец до него добрались?

Последователи культа пытались истребить всю семью Квесани. Чаще всего им не удавалось добиться успеха, но одними своими попытками они нагоняли на семейство немало страха. Фарид стал их любимой целью, избежав опасности трижды.

– Не в этот раз. На этот раз Насеф послал собственного умельца, которому удалось тайно провести Карима и пару сотен Непобедимых в пустошь к северу от Аль-Ремиша. На прошлой неделе они подстерегли Фарида, когда тот охотился на льва. То была большая охота.

– Печально, ничего не скажешь. Порой мне кажется, что Господь действительно есть и он на стороне Эль-Мюрида.

– Ты даже сам не знаешь, насколько это печально. Они не просто убили Фарида – как я говорил, то была большая охота. Они прикончили большую часть его братьев, его свиту, несколько офицеров и министров Абуда, а также валига Эс-Софалы и множество его людей.

– Силы небесные. Настоящая катастрофа.

– С точки зрения Насефа – дьявольская победа. Он вырезал сердце Квесани. Знаешь, кто остался? Кто теперь наш любимый кронпринц? Ахмед.

– Ахмед? Я даже не знаю, кто это.

– Логично. Он никто. Я бы тоже предпочел его не знать. Если спросишь меня – он просто баба. Не удивлюсь, если он предпочитает мальчиков.

– Неудивительно, что Юсиф был столь мрачен.

– Мегелин? – вмешался Гарун. – Значит, все кончилось? Дядя Фуад? Мы что, проиграли войну, сами того не зная?

– Хорошая мысль, Гарун, – грустно рассмеялся Фуад. – Удачно ты выразился. Да.

– Нет, – возразил Радетик. – Ничего не кончилось, пока ты не сдался. В душе.

Фуад снова рассмеялся:

– Смело сказано, учитель. Красивые речи. Но реальности это не меняет.

Радетик пожал плечами:

– Гарун, пойдем посмотрим, готова ли катапульта.

Расчет заряжал машину для пробного выстрела. На глазах Радетика они подожгли охапку травы, уложили ее в ложку и зашвырнули пылающий снаряд через стену Нового замка.

– Она устроит пожар, Мегелин?

– Вряд ли. Но понервничать их заставит.

– Тогда зачем это?

– Сражения можно выигрывать в человеческих умах, Гарун. Именно это я имел в виду, когда говорил твоему дяде, что ничего еще не кончилось, пока в душе ты не сдался. Меч – не единственное оружие, которое может сокрушить врага.

– Гм… – Лицо Гаруна стало таким, как всегда, когда он хотел запомнить что-нибудь навеки.

Прошло два дня, но Насеф не появлялся. Мегелин кожей чувствовал исходившее от побережья презрение – Насеф не считал их опасными.

Ему предстояло узнать, насколько он ошибался.

Мегелин послал за Юсифом, который явился с радостной улыбкой. Похоже, валиг вновь обрел душевное спокойствие.

– Сейчас я ее обрушу, – сказал Радетик, давая сигнал. – Фуад, приготовь людей. Так, как мы репетировали.

Пробормотав что-то нелестное, Фуад ушел. В долине началась лихорадочная деятельность – воины Юсифа готовились к штурму. Катапульты перестали обстреливать Старый замок, стена которого держалась, но едва-едва. Расчеты разворачивали машины в сторону Нового замка. Прошел час. Юсиф начал терять терпение.

– Когда наконец что-то начнется? – спросил он.

Радетик показал на дым, идущий из трещин у основания стены:

– Когда делаешь подкоп под стеной, приходится укреплять его бревнами. Когда ты готов его обрушить, заполняешь пространство травой и поджигаешь. Бревнам требуется некоторое время, чтобы прогореть. Ага, есть.

Воздух содрогнулся от громоподобного скрежета. Трещины увеличились, от стены отвалились куски камня. И наконец часть стены шириной в двадцать футов обрушилась, по сути исчезнув в земле.

– Отлично! – радостно воскликнул Радетик. – Просто отлично. Фуад, в атаку! – Он повернулся к Юсифу. – Не забывай следить за возможной вылазкой из Нового замка.

На то, чтобы выпотрошить старую крепость, потребовалось около четырех часов. Исход их даже разочаровал – защитников оказалось недостаточно, чтобы замедлить атаку.

Радетик тотчас же переключил внимание на Новый замок Эль-Мюрида. Захват старого едва завершился, когда пришло известие о вражеской колонне в ущелье. Юсиф рявкнул, отдавая приказ захлопнуть ловушку, которую предложил Радетик.

Задержка и усталость колонны подкрепления лишь подчеркивали презрение Насефа к Эль-Асваду. Он не пришел сам, послав эль-Надима и две тысячи зеленых новобранцев с побережья, которых Юсиф вырезал подчистую.

Четыре дня спустя явился сам Насеф, приведя двадцать тысяч человек, жизней которых щадить не стал. Ему потребовалось всего восемь дней, чтобы окружить Эль-Асвад, поменяв стороны ролями.

Осада Восточной крепости продолжалась тридцать месяцев и четыре дня, оказавшись столь жестокой для врага, как и рассчитывал Юсиф. Эль-Кадер, командовавший осаждавшими, хотя и был так же опытен, как сам Насеф, попросту не справился с Юсифом, его окружением и свирепствовавшими в лагере болезнями. Самое могущественное оружие эль-Кадера, голод, так и осталось неиспытанным – Насеф не мог больше тратить силы на осаду.

Сам Насеф остался на побережье. После успехов в Эс-Суанне и Сук-эль-Арбе он обнаружил, что продвигаться дальше стало труднее. Узкая, богатая и густонаселенная береговая зона тянулась на четыреста миль, вдоль которых располагались города и селения, не питавшие симпатий к Эль-Мюриду и его учению.

И еще был Троес. Эль-Мюрид был вынужден вести войну на чужой земле до того, как завоевал сердца собственного народа. Но когда до этого дошло, оказалось, что троенские земли слишком обширны, а народ слишком дерзок, чтобы их можно было удержать силой. Любовь троенцев к своей земле, которую только обострили его действия, в конце концов вынудила его отступить.

Поскольку Насефу требовались солдаты на этом фронте, ему пришлось отозвать осаждающих из Эль-Асвада. Он оставил в провинции лишь тысячу человек под командованием Карима, которые должны были отвлечь Юсифа от Себиль-эль-Селиба.

Как только окружение было разорвано, Юсиф начал переписываться с соседями и роялистами, мысли которых сходились с его собственными. Возродился «золотой шов Каср-Хелал». Доверенные друзья и знакомые Мегелина Радетика заключали тайные договоренности на Западе.

В какой-то степени защитники Восточной крепости в душе уже сдались.

Юсиф стоял на продуваемом всеми ветрами парапете, глядя на пламя пылающего в двадцати милях от Эль-Асвада огромного пожара: Фуад загонял батальон Карима в смертельную ловушку. Гарун, получивший наконец возможность заняться шагунской практикой, был со своим дядей. После окончания осады юноша оказался невероятно полезен и всегда теперь сопровождал Фуада. Наставники, учившие его искусству шагуна, говорили, что у него громадный потенциал. Обучая его, они уже дошли до предела своих возможностей, но не исчерпали его собственных.

Валиг увидел приближающегося с северо-запада всадника. Еще одно плаксивое сообщение от Абуда? Спускаться и выяснять это он не собирался. Его родственник-король превращался в королевскую обузу – все его вспышки гнева, несбыточные желания и тщетные указы не меняли положение ни на йоту.

Через несколько минут к Юсифу присоединился Радетик. Вид у него был мрачный. По мере того как положение Эль-Асвада расшатывалось, ухудшалось и настроение Мегелина.

– Очередной приказ одержать победу? – спросил Юсиф.

– На этот раз, скорее, просьба. Но, похоже, до него начинает доходить, что происходит, пусть даже столько времени спустя. Речь о том, что Насеф – далеко не обычный бандит, если способен вести войну с Троесом. Ведь так?

– Гм? – Юсиф повернулся к нему. – Хочешь сказать, Абуд наконец намерен воспринять нас всерьез? Когда уже слишком поздно?

– Чуть-чуть. Чуть слишком поздно. Он снова нанял Хоквинда и посылает его к нам.

– Хоквинда? Наемника? Почему?

– Он не объяснил. Может, потому, что никто другой бы не пошел. По словам гонца, переговоры тянулись со дня смерти принца Фарида. Три года! Хоквинд не проявлял особого желания, но Абуд в конце концов сумел достаточно убедительно выступить перед генералами Гильдии и заплатил приличный аванс. А также объявил крупную награду за головы Эль-Мюрида, Насефа, Карима и прочих. Хоквинд уже в пути.

Юсиф прошелся туда-сюда по парапету:

– Сколько у него людей?

– Не знаю. Как мне сказали – прилично.

– Хватит, чтобы хоть что-то изменить?

– Сомневаюсь. Мы оба знаем, что побед, подобных Вади-эль-Куфу, больше не будет.

– Но почему Абуд не послал королевские войска?

– Думаю, в лагере короля дела обстоят не лучшим образом. Похоже, некоторые валиги отказываются посылать людей в этот дьявольский котел, предпочитая сидеть на месте, пока Эль-Мюрид сам к ним не придет. Если Абуд и собирался кого-то послать, то именно наемников. В данных обстоятельствах он сделал все, что мог.

– Но этого недостаточно. – Юсиф ударил по покрытому мхом камню парапета. – Никак недостаточно.

Радетик взглянул на дым пожара:

– Гарун там?

– Да. Фуад говорит, он неплохо справляется. Есть еще новости? У тебя был мрачный вид, когда ты пришел.

Радетик несколько минут молчал, о чем-то размышляя.

– Принц Хефни убит, – наконец сказал он.

– Жаль. Снова хариши?

– Да.

Хефни был последним сыном Абуда, не считая кронпринца Ахмеда. Во многом он был похож на своего брата Фарида. Ходили слухи, будто Абуд хотел сделать Хефни кронпринцем вместо Ахмеда, заставив того отречься в пользу брата.

– Похоже, род Квесани вымрет.

– Валиг…

Юсиф медленно повернулся:

– Только не говори мне больше дурных вестей, Мегелин. Вряд ли я вынесу то, что, как мне кажется, ты собираешься сообщить.

– Мне не хочется. Но рано или поздно придется.

Юсиф уставился на огонь.

– Тогда выкладывай, – буркнул он. – Лучше уж сейчас, чем потом расклеиться на глазах у всех.

– Твои сыновья, Рафи и Юсиф… они погибли во время нападения на Хефни. И они прекрасно себя показали.

Оба уже несколько лет служили королю в Аль-Ремише. Посылать сыновей ко двору было обычным делом для местной знати.

– Вот как… Теперь у меня остались только Али и Гарун. – Он снова посмотрел на пожар, и на миг показалось, будто ответом на его мрачный взгляд стало очередное облако дыма. – Отвернись, учитель.

Радетик повернулся спиной. Человек имел право уединиться, чтобы пролить слезы.

– Абуд наверняка совершит какую-нибудь глупость, – по прошествии некоторого времени заметил Юсиф.

Казалось, будто он говорит вовсе не об Абуде, а умоляет о помощи.

Радетик пожал плечами:

– Поступки других от меня никак не зависят. Увы.

– Пойду, пожалуй, скажу их матери. Задача не из приятных.

Мегелин нервно переступил с ноги на ногу и наконец решился:

– Может, сперва взглянешь на это?

Он протянул Юсифу схему, на которую были нанесены имена и титулы, соединенные ровными линиями, – своего рода описание, кто есть кто в Хаммад-аль-Накире.