Текст книги "Теневая Линия"

Но различить созвездие не смог. Над головой у него вспыхнуло множество новых звезд, и они разгорались все ярче.

Люди вышли на последний бросок. Нужно спешить, пока еще можно выбраться из зоны, зажатой в клещи их штурмовиками.

Диф бросился к ситлачной теплице. Когда он к ней подходил, новые звезды уже разрослись до небольших солнц. Ракеты вылетали из них рой за роем. Сквозь разрывы бомб над станцией прорывался рокот двигателей.

Корабли были уже на высоте нескольких тысяч футов и прорывались к поверхности. Но и спасение было совсем близко. Если ему вообще удастся спастись.

Целый выводок ракет метнулся к ярко освещенному куполу теплицы. Диф снова побежал, устремляясь прямо в темноту. Сзади раздалась россыпь взрывов. Взрывная волна подбросила Дифа вверх и закрутила в воздушном вихре. Огни купола погасли. Диф поднимался, падал, снова поднимался и ковылял дальше. Нос его кровоточил, уши заложило.

Он шел наобум, не видя дороги. Частые вспышки взрывов мешали ему привыкнуть к темноте.

Десантные корабли уже приземлились.

Один из них сел так близко от Дифа, что его обдало волной горячего воздуха. А он все шел к лесу, не замечая рытвин и ухабов, пока не оказался в безопасности. Там он остановился и стал смотреть, как люди выпрыгивают из корабля и устанавливают связь с соседями справа и слева. Горящая станция озаряла их фигуры зловещим светом.

Диф узнал это подразделение. Силы быстрого реагирования – сливки космической пехоты Конфедерации, лучшие и беспощаднейшие солдаты людей. Из их кольца никому не вырваться.

Он всхлипнул, подумав о родителях и Рафу. А потом утер слезы кулаком и направился в глубь леса, не думая о том, что его может обнаружить радар, настроенный на живую силу. Каждые сто шагов он останавливался и оглядывался назад.

В небе уже занималась заря, когда он дошел до первых деревьев. Они росли в одну линию, словно палисадник, – так их высадили создатели станции. Диф как будто укрылся от рока за надежным бастионом.

Когда слух вернулся к нему, он уловил чьи-то осторожные движения. Оказывается, он бежал не в одиночку. Диф сторонился всех, кого встречал на своем пути. Он был слишком потрясен, к тому же плохо владел языком рабов, и на вопросы животных ответить было бы трудно. Дикие особи изъяснялись на другом наречии. С ними Диф надеялся договориться проще. Если их найдет.

Один из них нашел его сам.

Диф уже углубился в лес на четверть мили, когда на него выпрыгнул оборванный вонючий старик с изуродованной ногой. Он напал столь неожиданно, что у Дифа шансов не было. Попытка сопротивления была пресечена ударом кулака в лицо. От удара Диф прикусил язык в середине сангарийского проклятия и спросил, теперь уже на языке животных:

– Что вы делаете?

Старик снова его ударил. Диф успел только простонать – больше ни на что он не был способен, – как старик набросил ему на голову мешок, натянул его до самых лодыжек и туго завязал. Секундой позже Диф висел в жалком положении головой вниз на костлявом плече.

Так Диф стал трофеем.

Глава тринадцатая:
3052 год н. э.

У моего отца была весьма необычная философия – запутанная, пессимистическая и фаталистическая. О содержании ее можно судить по тому, что он каждый день перечитывал Экклезиаста.

Он верил, что наше существование – подстроенная игра. Добро тщетно борется со Злом. Время от времени оно выигрывает тактические бои местного значения, но лишь потому, что Зло, уверенное в конечной победе, с ним играет. Зло не знает ограничений. В конце, когда подсчитают очки, Зло окажется в большом выигрыше. Все, что в силах человека, – смело смотреть правде в глаза, биться, зная, что обречен на разгром, и оттягивать час поражения до последней капли крови.

Его понимание Добра и Зла отличалось от общепринятого. Он считал, что все зависит от точки зрения. «Я» всегда на стороне ангелов. «Они» – всегда злодеи. Исламо-иудео-христианское абсолютное понятие Зла он считал неудачной и неразумной шуткой.

Энтропия – вот приблизительный словесный эквивалент для того, что Гней Юлий Шторм называл злом. Энтропия антропоморфного свойства, со злорадной жадностью пожирающая любовь и дух созидательства, которые, как я думаю, он считал главными составляющими Добра.

Довольно необычные взгляды, но прежде чем пройти за ним по тому лабиринту, что зовется Теневой Линией, тебе придется понять, что он это видел так.

Масато Игараши Шторм

Глава четырнадцатая:
3031 год н. э.

Шторм, Кассий и собаки сгрудились в кабине лифта. Он рванулся вниз, в самое сердце планетоида, к Центру Тактической Информации и Транспортной Службы.

Бенджамен, Гомер и Люцифер пришли в полное смятение, когда их отец вошел в Центр. Шторм мрачно вглядывался в их лица, озаряемые вспышками на дисплее тактического компьютера и карте звездного неба. Все молчали.

Сыновья Шторма стояли потупившись, словно дети, пойманные с запретными спичками в руках. Шторм повернулся вполоборота к Кассию, глядя на вахтенного офицера. Кассий наклонил голову. Вахтенному офицеру предстояло объяснить, почему он не доложил об обнаруженных кораблях. И вспомнить, чем он обязан Гнею Шторму. Разнос ему предстоял ураганный.

Для Кассия подобный проступок был непостижим. Он бы никогда не позволил своей ненависти к семейству Ди влиять на выполнение своего долга. Ди были презренной шайкой лицемерных жуликов, рвачей, информационных дельцов. Бесполезной тратой жизненной энергии. Но… Кассий подавлял свои чувства, потому что верил в безошибочность суждений Шторма. А этот вахтенный офицер служил в Легионе не так долго, чтобы приобрести эту веру.

Случись Шторму когда-нибудь ошибиться, явно и жестоко… Кассий не знал, как бы он поступил. Он так долго прослужил вместе со Штормом, что – не исключено – упрямо следовал бы уставу.

Шторм снова оглядел сыновей и удостоил Люцифера одной из своих столь редких улыбок. Этот дурак пытался убить собственную жену.

Шторм подумал о Поллианне и передернулся.

На этот раз придется их простить. Он сам виноват в этом карманном мятеже. Надо было рассказать про женщину.

Тогдашние свои действия он теперь не слишком высоко оценивал. Просто поступил, как обычно, не ставя никого в известность, что делает и почему. Последнее время он стал часто ошибаться. Наверное, стареет. В его ремесле выживают те, кто не оставляет места для ошибки.

Он встретился взглядом с Люцифером, и сын его отшатнулся, будто его толкнули.

Люцифер был всего на шесть лет старше Мауса. Высокий, хорошо сложенный, по складу ума он пошел в мать.

Леди Пруденс Гэльская славилась среди небесных сейнеров как поэтесса и музыкантша в ту пору, когда ее народ, загадочные ловцы звезд, еще не скрылся окончательно в межзвездных глубинах. Она явилась в Крепость в качестве эмиссара, жалуясь на Префектлас и умоляя спасти ее малозаселенный, далекий мир от сангарийской тирании.

Шторма тронуло ее беззащитное доверие. Никто не знал, как найти неуловимых сейнеров. Она выдала ему эту тайну в наивной надежде, что это побудит его прийти на помощь. Она метнула кости, поставив все на один бросок.

И выиграла.

Шторму не пришлось потом раскаиваться.

Пруди ему запомнилась лучше всех остальных женщин. Наедине с ним – горячий, ненасытный комочек плоти. На людях – женщина холодная, знающая свое дело, порою властная, а еще – дерзновенная. Ошеломляюще дерзновенная. Никогда прежде и никогда после нее никому не удавалось втянуть Железный Легион в битву наугад.

Он очистил ее мир от сангарийцев. Она подарила ему сына. А потом пути их разошлись.

У Шторма было без счета женщин, родивших ему десятки детей. Родители его тоже не знали понятия «верность». Трое его братьев родились от разных матерей. Майкл Ди – от другого и притом неизвестного отца.

У Фриды Шторм тоже случались измены. К похождениям Гнея она относилась спокойно.

А потому Люцифер родился художником. И хорошим. Его стихи были на уровне таких гигантов, как Моро и Чижевски. Визуалист Бороба Тринг создал калейдоскопическое шоу на основе Люциферова эпоса «Зольдатен», воспевающего Легион, а в качестве музыкального сопровождения воспользовался симфонией Люцифера в вагнеровском духе.

Однако Люцифер считал для себя поэзию и музыку не больше, чем хобби.

Он твердо решил стать солдатом. Тщетная надежда. Для этого ему не хватало инстинктов убийцы.

Солдат удачи обязан действовать без тени угрызений совести. Ему противостоят профессионалы, действующие быстро и беспощадно. Они не оставляют противнику времени на рефлексии и сожаления по поводу варварской сущности войны.

Шторм прощал Люциферу его недостатки охотнее, чем сыновьям, не обладающим талантами. На этого мальчика он надеялся. Быть может, когда-нибудь Люцифер одумается и найдет свой путь.

Бенджамен и Гомер были близнецами. Единственные дети Шторма от Фриды, они теоретически и по собственной своей оценке были его любимцами. И бунтовщиками. Мать же всегда защищала их, как злющая старая кошка – своих котят.

«Может быть, моя вина, что они бунтуют, – подумал Шторм. – Они уже десятки лет как мужчины, а я с ними как с мальчишками. У них же у самих внуки, черт побери!»

От такой долгой жизни у человека смещается временная перспектива.

Близнецы были разными, как день и ночь. Шторм временами сомневался, что оба – его сыновья.

Бенджамена – светловолосого Аполлона – легионеры помоложе, считающие его отца исторической реликвией, просто обожали. Но в трудных ситуациях обратятся ли они к Бенджамену? Нет. Бенджамен Шторм мог и не выдержать давления.

Его мать и друзья видели в нем кронпринца Легиона. Отец так не считал. Если Железный Легион переживет Гнея Шторма, то из всех детей Шторма лишь любимец Кассия обладает тем, что нужно, чтобы править наемниками и бросать их в битву.

Бенджамен умел завоевывать сторонников одним словом, одним жестом. Он обладал этим редкостным даром – внушить любому, что тот – единственное человеческое существо во всей вселенной, до которого Бенджамену есть дело. Но способен ли он привить людям веру?

Не исключено, что Бенджамен однажды возглавит Легион, если отец его сам не назначит себе преемника. Но только до первого дела. У Шторма не вызывало сомнений, что сын его, будучи сильной личностью, возьмет верх над другими претендентами. Но он с трудом представлял себе успехи Бенджамена на полях сражений.

Бенджамен мог повести за собой людей, как гаммельнский крысолов, но доведись ему столкнуться с такими противниками, как Хоксблад и ван Бреда Колффс, они пропустят его харизму через мясорубку и намажут себе на бутерброд.

Гомер был антиподом Бенджамена. Слепец от рождения, погруженный во мрак умственно и физически, неловкий, уродливый, он вызывал отвращение у всех, кроме своего близнеца. Бенджамен был его единственным другом. Гомер ходил за братом повсюду, будто лишь Бенджамен мог рассеять мрак в его душе.

Как бы в компенсацию за свою жестокость природа наделила Гомера слабыми псионическими способностями, но и те не приносили ему пользы. Он был желчен, и не без причины. Не уступая в остроте ума остальным членам семейства, он томился в теле, которое было лишь чуть лучше трупа.

Люди Шторма считали близнецов самой наглядной иллюстрацией двойственности их отца. Бенджамен унаследовал от него внешность и обаяние, Гомер – ярость, боль и мрак души.

Бенджамен встретился с отцом взглядом, и на лице его заиграла торжествующая улыбка. В незрячих глазах Гомера не было раскаяния. Он ничего не боялся. Нельзя было наказать его суровее, чем это сделала сама жизнь.

Он ожидал для себя только зла. И заранее с ним смирился.

У Шторма болела душа за него. Он знал ту тьму, что управляла Гомером, – знал давно и близко.

По меньшей мере раз в день обращался Шторм ко всеми забытой книге, задумчиво перечитывая послание такого же Шторма, что умер четыре тысячелетия назад.

«Суета сует, сказал Экклезиаст, суета сует – все суета!

Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?»

Гней Шторм не меньше Гомера видел, как реки текут в моря, и знал, что моря не переполняются. Наоборот, они век от века мельчают и когда-нибудь исчезнут совсем. И что пользы человеку от всех трудов его, если все деяния его – томление духа? Этот Враг несокрушим. Его силы неограниченны и вечны, и Шторм знал, что в этой долгой борьбе обречен на поражение за поражением.

Но в отличие от Иерусалимского Проповедника Шторм не желал сдаваться. Вопреки всему, возможна победа в битве духа. Сохранив мужество, он сумеет оставить свою отметину на жестоком лике поражения. Сдаться – или пойти навстречу судьбе с улыбкой на устах. Это единственный реальный выбор, который ему – как и любому другому – предоставила жизнь.

– К нам приближается корабль, – заговорил он наконец и стряхнул с руки вороноящера. Птица метнулась в тень. Никто не обратил внимания.

Спорить никто не стал. Истина явно выступила на звездных глобусах дисплеев.

– Это корабль Майкла Ди, как я полагаю. Установите с ним связь. Дайте ему проход через минные поля.

Солдаты ринулись выполнять команду раньше, чем успели рявкнуть «Есть, сэр!». Каждый старался показать усердие. Похоже, наказание откладывалось до конца вахты.

– Служба движения, свяжитесь и вы с этим крейсером. Я хочу поговорить с капитаном. Привести все защитные системы в состояние готовности.

– Контакт с Ди, прямой визуальный канал, – доложил сотрудник службы движения.

– Благодарю.

Гней уселся возле аппарата. Кассий встал у него за спиной. Через несколько секунд на экране высветилась лисья физиономия Майкла Ди. Гримаса беспокойства моментально сменилась ослепительной улыбкой.

– Гней, до чего ж я рад тебя видеть! Я уже думал было, что ты не ответишь на мой сигнал.

– Я должен был обдумать и это. – Ди уже не улыбался. Теперь его лицо было простодушно честным, словно у проповедника. И лишь в приподнятых уголках глаз притаилась хитрость. – Я даже сейчас могу передумать. Ты привез мой груз?

Теперь Ди предстал в своем собственном обличье. Без грима. Без маски. Темные глаза, узкое лицо, нос в крапинках и острые, выступающие зубы придавали ему отчетливое сходство с лисой.

«Вот он – подлинный Майкл», – подумал Шторм.

Ди был многолик. Обладая почти сверхъестественным даром менять обличья, он редко отказывался от маскарада. Имея время на изучение, он мог усвоить особенности речи и поведения практически любого человека. Ди находил этот талант весьма полезным в своем ремесле. Он был репортером-ландскнехтом.

– Конечно, я ведь обещал, да? – произнес Ди с глумливой улыбкой, уверенный, что брат не бросит его на съедение волкам Хоксблада.

– Покажи мне ее, Майкл.

Майкл резко отодвинулся от камеры, и на экране показалось смазливое личико Поллианны Эйт. По центру управления пробежал легкий вздох.

– Ладно. Даю проход. Конец связи. – Шторм подтолкнул локтем офицера связи. Тот понял намек и блокировал канал прежде, чем Ди вернулся к аппарату.

За его спиной шумно заерзал Люцифер. Шторм повернулся к нему и, предупреждая любые замечания, произнес:

– Люцифер, подготовь входные шлюзы. Не позволяй Майклу бродить где попало. Сними его с корабля и обыщи корабль.

Ди славился своим коварством. Еще в детстве он научился разжигать раздоры с выгодой для себя. Кровная вражда между Ричардом Хоксбладом и его братом была его шедевром.

Ди просто ничего не мог с собой поделать. Его непреодолимо тянуло лгать и влезать в чужие дела. Когда-нибудь эта страсть его погубит.

Наверняка Майкл явился сюда не только ради того, чтобы доставить Поллианну домой. Не такой он человек, чтобы хоть что-то делать без задней мысли. У него всегда была пара карт в рукаве.

Шторм считал, что разгадал намерения Ди. Хоксблад выдал его, проявив интерес к Черному Миру.

Майкл попытается втравить в это дело Легион. Меркурианские войны оказались потрясающим материалом для развлекательных передач голосети. На этих репортажах Майкл разбогател. Некоторые из этих войн он сам инспирировал, чтобы было что показывать.

Однако просто знать намерения Майкла – этого мало. Слишком он хитроумный. Его работу можно и не заметить.

Сотрудник диспетчерской службы уже связался с кораблем, преследующим Ди.

– Кассий, кто он такой?

– Лоренс Абусси. Один из лучших капитанов Ричарда. Должно быть, Ричард заставил его действовать вслепую. Он удивился, когда увидел меня.

– Характерно для Ричарда.

Хоксблад был помешан на секретности.

Шторм включил звук.

– Капитан Абусси, вы вторглись в чужое пространство.

– Мы заметили ваши предупредительные сигналы, полковник, – ответил командир корабля. – Но мой приказ ясен: захватить яхту.

– По крайней мере он вежлив, – шепнул Шторм.

– И напуган.

Легион каленым железом выжигал неуважение к себе со стороны Хоксблада и его людей. Те тоже в долгу не оставались.

– Я знаю этот корабль, капитан. На его борту находится моя невестка. И мне придется взять ее под свою защиту. Почему бы вам не уладить вашу ссору с капитаном яхты потом, когда он покинет наше пространство? Если корабль угнали, то я пропущу сюда небольшой экипаж, который вернет его обратно.

Абусси побледнел. Оборонные сооружения Шторма были превосходны.

– У меня совершенно ясный приказ, полковник Шторм. Я должен вернуть судно и всех, кто находится на борту.

– Становится горячее, – буркнул Кассий.

– Я знаю вашего работодателя, капитан, – кивнул Шторм. – Он поборник строгой дисциплины, но если вы объясните ему, по какой причине упустили яхту, он сделает для вас исключение. – Шторм снова убрал звук. – Я пытаюсь найти для него выход, Кассий.

– Он знает.

На этот раз командир корабля ответил не сразу. В конце концов он включил звук и сказал, глядя в сторону:

– Очень сожалею, полковник Шторм. У меня нет выбора.

– Проклятие, – прошептал Кассий.

– Мне тоже очень жаль. Прощайте, капитан. – Шторм прервал связь. – Служба управления огнем, ввести в действие средства пассивной обороны. Не накрывайте крейсер огнем, пока не увидите, что он нагоняет Ди.

Он поднялся и направился к лифту. Собаки вскочили.

– Отец, – окликнул его Бенджамен. – Подожди. Они перешли в нормальное пространство. – Шторм обернулся. – Абусси набрал скорость и сейчас приближается к яхте. За девять тысяч километров от нас он ее нагонит.

– Компьютер? – спросил Шторм в эфир.

– Включен, – ответил голос Кассия.

– Компьютер, ведется слежение за оперативной обстановкой?

– Подтверждаю.

– Прошу анализ.

Машина подтвердила оценки Бенджамена. И добавила:

– Меньшая цель движется к шлюзам по траектории торможения. Диспетчерская служба контролирует посадку. Большая цель наращивает скорость. Намерения с вероятностью девять-ноль, рост: переход в гипер после захвата меньшей цели сферой ее влияния.

– Пустить ракеты! – приказал Шторм. – Этот Абусси умен как дьявол.

– Он цепляется за единственный шанс.

Накрыв Ди своим более мощным полем, Абусси мог нейтрализовать двигатель яхты и вытащить ее за пределы действия ракет Шторма. А затем снова выйти из гиперпространства и спокойно разделаться с Майклом.

Это была тактика старая, как сами звездные войны, хотя и довольно опасная. Если хоть один двигатель выйдет из синхронизации, оба корабля погибнут.

– Этот человек раньше служил у Мак-Гроу, – предположил Кассий. – Только у пирата хватит духу на такую попытку.

– Орудиям на форпостах – готовность! – приказал Шторм. – Начинаем операцию. Ты прав, Кассий, – храбрости ему не занимать. Жаль только, что он не нашел ей лучшего применения.

– Есть люди, которые боятся Ричарда Хоксблада больше, чем Гнея Шторма, – заметил Кассий. – А потом, он может знать что-то, чего ты не знаешь. Ты еще не проанализировал его шансы. А он просчитал их, пока говорил с тобой.

– Ты прав. Компьютер! Просчитать вероятность успеха операции, которую предположительно планирует большая цель, отныне обозначаемая как Противник, Угроза-один.

Ответ компьютера последовал незамедлительно:

– При полном контроле диспетчерской службы над дружественным объектом вероятность шестьдесят пять сотых, рост. Без такого контроля – сорок семь сотых, рост. Анализ случайных минных полей не завершен.

– Класс, – заметил Кассий. – При таких шансах и я бы рискнул.

– И победил бы. Он берет наскоком. Диспетчер, снимите Ди с контроля! Кассий, возьми на себя управление артиллерийским огнем!

Сам Шторм уселся за командный пульт, взяв на себя управление минами и ракетами, защищающими подступы к планетоиду.

– Компьютер! Шансы Противника при новых операторах у пультов!

Машина была криокиборгом. При расчете шансов она умела учитывать квалификацию известных ей операторов.

– При свободе дружественного объекта от контроля диспетчера вероятность – тридцать одна сотая, рост.

Шторм был польщен. Едва они с Кассием вошли в игру, и шансы изменились.

Вот только неизменный рост Шторму не нравился. Компьютер предсказывал изменения вероятности в пользу Абусси.

Шторм снял показания с приборов на пульте. Ни одна из активных мин или самонаводящихся ракет не пройдет достаточно близко от Абусси, чтобы сдетонировать. Оружие вдоль траектории подхода не задействовали, чтобы не зацепить Майкла.

Несколько ближайших к крейсеру мин Шторм подорвал. Вдруг удастся слегка встряхнуть Абусси.

Он догадывался: компьютер предсказывал рост потому, что Абусси действовал искуснее, чем среднестатистический командир корабля, моделируемый компьютером. Ричард никогда не вербовал средних. Ни один глава кондотьеров их не вербовал.

Шторм нажал еще пять кнопок. Это не помогло. Абусси постепенно заползал в безопасную тень Майкла. Оставался лишь один верный способ остановить его – активизировать оружие на траектории подхода.

– Угроза-один, вероятность успеха – сорок две сотых, рост, – объявил компьютер и почти тут же повысил оценку до сорока трех, потом до сорока пяти. Шторм тихо и длинно выругался.

– Ну что, пора ему прыгать? – спросил он.

– Оптимальный вариант – через двадцать три секунды, – ответил компьютер и тут же добавил: – В районе дислокации дальней станции номер двенадцать по объекту выпущен луч. Магнитные аномалии отражают временное снижение эффективности двигателей Угрозы-один. Вероятность успеха для Противника тридцать одна сотая, плато.

– Отличная стрельба, Кассий, – улыбнулся Шторм.

Кассий был слишком занят, чтобы реагировать на комплименты. Склонившись над пультом, он с самозабвенностью пианиста-виртуоза оплетал Абусси паутиной разрушительных лучей.

Шторм отключил и заблокировал свой пульт. Ему так и не удалось зацепить крейсер.

Откинувшись в кресле, он принялся наблюдать за Кассием, отгоняя от себя видение Поллианны, испепеляемой лазерной установкой Абусси. Пока посланец Хоксблада стрелял только в целях самообороны, но у него мог быть приказ убить тех, кого не удастся захватить живьем.

Их шансы против Абусси снизились. Шторм беспокойно заерзал. Он не очень-то доверял компьютерным анализам. Сам он когда-то одержал победу при шансах пять к одному в пользу противника. Даже лучшие машины-киборги со встроенным мозгом не в состоянии учесть всех человеческих факторов, влияющих на исход боя.

– Лучевой удар, – доложил компьютер. – Аномалии в работе двигателя. Угроза-один, ускорение прекратилось. Вероятность повреждения генератора – семьдесят сотых, рост.

– Время до встречи целей? – спросил Шторм. До сих пор Абусси удавалось сокращать это время, опережая прогноз компьютера.

– Одиннадцать секунд.

Шторм улыбнулся. Абусси карабкался по склону, который становился все круче. Еще один точный выстрел Кассия – и все будет кончено.

И снова Шторм отдал должное своему начальнику штаба. Он не просто бил на поражение, но хирургически точными ударами лишал крейсер возможности вытащить яхту в нейтральное пространство. И это в момент, когда одной ракетой мог уничтожить самого ненавистного врага.

Шторм схватил микрофон и вызвал на связь персонал шлюзов.

– Снарядите спасательную лодку. Пусть стоит в полной готовности и ждет инструкций. Люцифер уже у вас? – Он прервал связь, не дожидаясь ответа, – у компьютера опять прорезался голос.

– Лучевой удар по крейсеру. Серьезные аномалии двигателей. Вероятность повреждения генератора – девяносто сотых, рост. Вероятность успеха Противника – тринадцать сотых, убывание.

– Дайте связь с крейсером, – приказал Шторм вахтенному.

– Угроза-один совершает маневр ухода, – продолжал компьютер. – Вероятность намерений Противника выйти из боя – девяносто пять сотых, рост.

Абусси признал свое поражение.

Установление связи заняло, казалось, больше времени, чем сама операция. Абусси сейчас было не до болтовни – он старался спасти свою шкуру.

Когда на экране наконец появилось бледное лицо командира корабля, Шторм спросил:

– Сами наладите генераторы, капитан? Есть пострадавшие, которым нужна помощь? У меня спасательный катер наготове.

Абусси ответил, судорожно глотая воздух:

– Справимся сами, полковник. Раненых у нас нет.

– Вас понял. – Шторм вышел из эфира. – Прекратить огонь.

В приказе этом не было необходимости. Кассий уже отключил орудийный пульт.

Правду ли сказал Абусси? Такой человек скорее обречет своих подручных на смерть без воскрешения, чем отдаст их в руки противника, способного использовать их против его босса.

Шторм снова вызвал на связь входные шлюзы.

– Отмените готовность на катере. Он не понадобится.

И Кассию:

– Пойдем-ка встретим Майкла. Интересно будет его послушать. Может быть, он даже правду скажет.

– Хорошая работа, джентльмены, – сказал Кассий вахтенным. – Перед сдачей вахты – полную проверку всех систем. И дайте знать в арсенал – где нужно поставить новые мины и ракеты.

Его острый взгляд пробежал по лицам, и никто не осмелился встретить этот взгляд.

Шторм вглядывался в тень. Вороноящер затаился. Он был встревожен.

– На этот раз мы чисто сработали, – сказал он Кассию, пока они в сопровождении собак шли к лифту. – Вот такой бой – по мне. Даже раненых нет.

– Хорошо бы все бои были как в шахматах.

Едва они ушли, как в сумраке дальнего угла центрального поста шевельнулась тень. Вороноящер Шторма не сводил горящих глаз с Гомера и Бенджамена. А тем временем Гомер забрался в еще не остывшее кресло перед пультом управления минами и ракетами и принялся ощупывать кнопки и переключатели своими чуткими пальцами. Прислушиваясь к спорадически возникающим пси-образам, он привел в действие пульт, помедлил и щелкнул кнопкой огня.

Огромные огненные клинья раскололи ночное небо на расстоянии двух световых секунд от Крепости. Густой рой ракет-искателей, способных переходить в гиперпространство, нащупывал крейсер капитана Абусси.

Тот не успел далеко уйти.

На корабле взвыли сирены. Загремели автоматические системы ответного огня.

Созвездия скрылись за огненной завесой. Инженеры Абусси ухватились за единственный шанс. Они форсировали поврежденные генераторы. Крейсер ввинтился в гиперпространство, теряя на ходу отдельные куски. Ракеты, потеряв его местонахождение, принялись обыскивать квадранты со стороной в половину светового года.

Пси-рецептор Гомера, слабый и ненадежный, уловил вдали короткий вскрик. Слепец откинулся в кресле и улыбнулся застывшему в ужасе Бенджамену:

– Сделано!

– Ах, Гомер… – Бенджамен не знал, что сказать. Он избегал смотреть в сторону вахтенных.

Лица офицеров вытянулись и посерели. За то, что они не успели остановить Гомера, Шторм им печень вырежет.

Вороноящер содрогнулся всем телом, уловив псионический вскрик и омерзение вахтенных. Он завернулся в крылья и собственную тень, закрыл глаза и стал ждать возвращения хозяина.