Текст книги "Солдаты живут"

15. Страна Неизвестных Теней. Тайные правители

Очень старый монах открыл дверь зала. Задача оказалась для него очень трудной. Он поманил нас хрупкой ручкой.

Я был в Хань-Фи впервые, но я догадался о его ранге по рясе – темно-оранжевой с черной окантовкой. Следовательно, он был одним из четырех или пяти старейшин Хань-Фи. И его присутствие ясно показывало, что монахов Хань-Фи весьма интересует исход встречи. Иначе дверь открыл бы какой-нибудь монах среднего ранга лет шестидесяти, а затем остался бы с нами, указывая послушникам, которым положено прислуживать нам и Шеренге Девяти. Мастер Сантараксита улыбнулся. Возможно, он как-то причастен к тому, что эту встречу сочли очень важной.

Сари подошла к старику. Поклонилась, пробормотала несколько слов. Тот ответил. Они были знакомы, и монах не относился к ней свысока только потому, что она женщина. Эти монахи могут быть умнее, чем я думал.

Мы вскоре узнали, что она спросила, нельзя ли сократить церемонию, которыми пронизана вся жизнь Детей Смерти. Формальности превращают любое публичное событие в сложный ритуал. Наверное, люди не были особо обременены практическими делами во время правления Хозяев Теней.

А нам, варварам, тонкости этикета неизвестны. Дети Смерти сперва задирают носы, а потом вздыхают с облегчением, потому что, когда имеешь дело с Черным Отрядом, даже неприятные дела решаются быстро.

Увидев Шикандини, наш хозяин нахмурился. Он старый, хмурый и ограниченный. Но! Смотрите-ка! Не столь уж он стар, хмур и ограничен, чтобы ослепительная улыбка прелестной девушки не побудила его украдкой подмигнуть в ответ. Не настолько стар.

С древнейших времен враги обвиняли нас в том, что мы сражаемся нечестно, прибегаем к уловкам и предательству. И они правы. Абсолютно правы. Мы не знаем стыда. И, приведя с собой Тобо, чтобы он охмурял этих стариков, мы использовали самый грязный из доступных нам трюков. Их знания о женщинах были весьма академическими. И охмурить их проще, чем нашпиговать слепого стрелами.

К тому же, это очень легко. Шики просто как бы порхала вокруг, то здесь, то там, не обращая ни на что особого внимания и не проявляя того удовлетворения, какого я ожидал от Тобо. Я о том, что парню в его возрасте нравится выставлять мудрых старцев дураками, не так ли? Все, что я знал о Тобо, предполагало, что он станет наслаждаться этой игрой сильнее обычного.

Мне стало любопытно. Что происходит?

Дрема утверждала, что прихватила парня с собой, чтобы иметь чародея поблизости. Так, на всякий случай. Поддалась паранойе, которая у нее (и у нас) развилась за долгие годы от общения с коварным миром. А по законам Хань-Фи Тобо не пропустили бы в монастырь, если бы он пришел как есть.

Ей хотелось, чтобы я в это поверил.

Тут скрыто нечто большее. Гораздо большее. Я понимаю эту хитрую ведьмочку куда лучше, чем она подозревает. И полностью ее одобряю.

– Пойдемте, – сказала Дрема. Ей неуютно в Хань-Фи. Это место инфицировано атрибутами странных религий.

Помещение, куда мы вошли, явно служило местом для каких-то важных церемоний – когда его не предоставляли на время Шеренге Девяти. Та его часть, где нас ожидали военачальники, могла сойти за алтарь со всеми положенными причиндалами. Генералы восседали на возвышении перед алтарем, где имелось пять постоянных каменных сидений. Присутствовали семеро из девяти. Были заготовлены места и для недостающей пары – вероятно, младших членов кворума. Все семеро носили маски и причудливые одеяния, что, похоже, было обычаем для тайных правителей – а здесь, вероятно, наследием Хозяев Теней, которые и ввели моду на маски и подобные костюмчики. В данном случае все их усилия были потрачены напрасно. Но им незачем об этом знать. Пока незачем.

У Госпожи талант устанавливать настоящие имена людей и сведения об их жизни. Она обучилась этому в очень суровой школе, где ошибка могла стоить жизни. А потом обучила кое-каким своим приемчикам Тобо. И тот раскрыл имена членов Шеренги с помощью своих ночных приятелей. А знание о том, с кем мы будем иметь дело в случае, если у нас появится желание кого-то удивить, может оказаться весьма ценным инструментом для переговоров.

Сари уже имела дело с Шеренгой, и они успели привыкнуть к ее нетерпимости ко всяким церемониям. Когда она выступила вперед, их головы повернулись к ней.

Мастер Сантараксита шествовал следом, отставая на три шага. Ему предстояло выступить в роли особого переводчика. Хотя Дети Смерти и нюень бао некогда говорили на одном языке, взаимная изоляция и обстоятельства сделали недоразумения при общении обычным делом. И Сантараксита укажет, когда стороны станут использовать одно и то же слово, но с разным смыслом.

Дрема тоже вышла вперед на несколько шагов, но осталась ближе к нам, чем к генералам. Она старалась выглядеть приветливо, даже окруженная нераскаявшимися язычниками.

Сари снова шагнула вперед и спросила:

– Готова ли Шеренга отменить запрет на то, чтобы Отряд получил доступ к знаниям, необходимым для ремонта Врат? Вы должны понять, что без этого мы не покинем Хсиен. И мы все еще готовы выдать преступника Думракшу.

Это же предложение она делала Шеренге постоянно. Они желали чего-то большего, но вслух этого желания не высказывали – хотя наши призрачные шпионы и выяснили, что они надеются заручиться нашей поддержкой для резкого усиления политической позиции Шеренги. Но они не осмеливались намекнуть на это при свидетелях, которые всегда имеются, если переговоры проходят в Хань-Фи.

Маски повернулись к Сари. Никто из неизвестных не ответил. От них явственно исходило отчаяние. В последнее время они начали верить – не имея на то внушающих доверие доказательств, – что обладают некоторой властью над нами. Вероятно, по той простой причине, что мы не ввязались в драчку с кем-либо из наших соседей, что продемонстрировало убийственное неравенство между их и нашими силами. Мы сокрушили бы большинство местных армий.

Дрема прошла мимо Сантаракситы, встала возле Сари и на вполне сносном местном диалекте заявила:

– Я Капитан Черного Отряда. Я буду говорить. – И, обращаясь к генералу в маске, увенчанной головой журавля, продолжила: – Тран Ти Ким-Тоа, ты последний, вошедший в Шеренгу. – Генералы зашевелились. – Ты молод. Вероятно, ты не знаешь никого из тех, чья жизнь и боль заново обретут смысл, если Мариша Мантара Думракша вернется сюда, чтобы ответить за свои злодеяния. Я это понимаю. Молодость всегда нетерпелива к прошлому стариков – даже когда это прошлое обрушивается на плечи молодых.

Она сделала паузу.

Семь обтянутых шелками задниц нервно заерзали, наполняя затянувшееся молчание негромким шуршанием. Мы, из Отряда, ухмыльнулись, оскалив клыки. Совсем как это делают горные обезьяны возле Плацдарма, когда запугивают друг друга. Дрема назвала имя новейшего из Девяти. Его личность для остальных восьми – не секрет. Они сами его выбрали, когда среди них появилась вакансия. Зато он не будет знать, кто они такие, – если только кто-то из старших не пожелает назвать ему свое имя. Каждый генерал обычно знает имена лишь тех, кто избран в Шеренгу после него. Назвав последнего вошедшего, Дрема продемонстрировала угрозу, но угрожала при этом лишь одному из неизвестных.

– Костоправ, – поманила меня Дрема. Я выступил вперед. – Это Костоправ. Он был Капитаном до меня и диктатором Таглиоса. Костоправ, перед нами Тран Ху Дан и шестеро других из Шеренги Девяти. – Она не назвала положение этого Трана в Шеренге, но его имя вызвало новое шевеление.

Дрема сделала знак Лебедю.

– Это Лозан Лебедь, давний друг Черного Отряда. Лебедь, представляю тебе Тран Ху Дана и шестерых других из Шеренги Девяти. Тран – распространенная в Хсиене фамилия. И среди Девяти много Транов, но никто из них не является кровным родственником другому.

Представив Лозана Лебедя, она назвала новое имя – Тран Ху Нанг. Я начал гадать, как они ухитряются друг друга различать. Может, по весу? Несколько членов Шеренги были отнюдь не худенькими.

Когда Дрема назвала последнего из входящих в Шеренгу Транов, Трана Лан-Аня, их председатель прервал ее просьбой сделать перерыв для совещания. Дрема поклонилась, ничем более его не провоцируя. Мы знали, что это Фам Ти Ли из Гу Фи, превосходный генерал, пользующийся среди своих солдат хорошей репутацией, и сторонник объединенного Хсиена, но утративший с возрастом рвение к борьбе. Еле заметным кивком Дрема дала знать, что ей известно и его имя.

– Как только мы вернемся на Равнину, у нас пропадет интерес к возвращению в Хсиен, – объявила Дрема. Можно подумать, то был наш строжайший секрет, который мы тщательно оберегали. Любой пробравшийся к нам шпион сообщил бы, что мы желаем лишь возвращения домой. – Подобно нюень бао, сбежавшим в наш мир, мы пришли сюда лишь потому, что у нас не было выбора. – Дой не принял бы подобное толкование истории нюень бао. Для него его предки были группой искателей приключений, кем-то вроде первоначального Черного Отряда, ушедшего из Хатовара. – Сейчас мы сильны. Мы готовы вернуться домой. И наши враги там содрогнутся, ошеломленные новостью о нашем возвращении.

Я не поверил этому ни на секунду. Душелов будет только рада увидеть нас. Добрая потасовка развеет скуку ее рутинного правления. Когда становишься всемогущим правителем, это лишает жизнь всяческих развлечений. Моя жена тоже это обнаружила во времена расцвета ее мрачной империи. Мелочи управления поглощают правителя целиком.

Госпожа возненавидела их настолько, что ушла со мной. Но теперь скучает по ним.

– Нам не хватает лишь знаний для починки наших Врат, чтобы наш мир не оказался захвачен повелителем Непрощенных Мертвецов, – добавила Дрема.

Наши представители обязательно подчеркивают это обстоятельство. Оно остается ключевым во всех заявлениях о наших намерениях. Мы возьмем Девятку измором. И они уступят, чтобы больше этого не слышать. Однако их опасение насчет риска очередного вторжения из другого мира граничит с паранойей.

Окажись они упрямыми задницами, они могли бы попробовать переупрямить нас в надежде, что мы сдадимся, уйдем домой, а наши Врата после этого развалятся у нас за спиной. Тогда наша угроза исчезнет навсегда.

Сила Шеренги кроется в анонимности ее членов. Когда генералы собираются, чтобы строить всяческие планы, их ограничивает вероятность того, что среди них может оказаться один из Девяти. А Шеренга делает все раскрытые ею заговоры достоянием гласности, тем самым обрушивая на заговорщиков гнев военачальников, которых в план не включили. Система неуклюжая, но уже много поколений поддерживает конфликты ограниченными, затрудняя создание альянсов.

А Дрема может раскрыть анонимность Девятки. И если она их выдаст, то следом рванется хаос. Мало кому из генералов нравится, когда их амбиции ограничивают – одновременно полагая, что планы прочих злодеев нужно давить в зародыше.

Неизвестным тоже не понравилось, что им угрожают. Те, чьи имена были названы, вскоре настолько разгневались, что старому монаху пришлось встать между нами, напоминая о том, где мы находимся.

Будучи старым солдатом, я начал быстро подсчитывать возможные ресурсы на случай драки – если у кого-то из генералов не хватит ума от нее воздержаться. Результат меня не ободрил. Наше величайшее достояние куда-то подевалось.

Куда пропала Шики? Когда? И почему?

Надо было мне внимательнее наблюдать за всем, что происходит вокруг. Иначе такой просчет может оказаться фатальным.

Один из генералов в маске подпрыгнул в кресле, заверещал и шлепнул себя по заднице. Мы разинули рты. Наступила тишина. Генерал кое-как обрел внешнее достоинство. Тишину нарушил негромкий звонкий смех. Нечто с жужжащими алмазными крылышками метнулось прочь с такой скоростью, что я не успел его ясно разглядеть, и вылетело из зала быстрее, чем кто-то успел отреагировать.

– Многие из ночных существ уйдут вместе с нами, – заметила Сари. – Возможно, так много, что Хсиен перестанет быть Страной Неизвестных Теней.

Мастер Сантараксита зашептал ей в ухо, что вызвало раздражение генералов и старого монаха. Монаху особенно не нравилось, что наши дамы продолжали говорить угрозами. Но он был настороже. Отряд задумал нечто новое, и это его пугало. Неужели у пришельцев кончилось терпение? Весь Хсиен опасается тигра, дремлющего в Вороньем Гнезде. И мы специально поддерживаем этот страх.

Когда я снова огляделся, Шики уже была с нами. Но как?..

Я присмотрелся к ней, ожидая увидеть в ее позе или выражении лица какой-нибудь намек на недавнюю чертовщину. И ничего. Лицо парнишки выражало каменное безразличие.

Сари махнула рукой, прося Сантаракситу отойти. Тот заторопился к Дреме, зашептал что-то ей. Дрема кивнула, но ничего не сделала, и это заставило старого ученого едва ли не впасть в панику.

Исчезновение и появление Шики сделало более чем очевидным то, что осуществляется какой-то план. Очевидным для бывшего Капитана, во всяком случае. И бывшему Капитану никто заранее ничего не сказал.

Дамы воплощали в жизнь какую-то из своих схем. Это и было настоящей причиной того, почему они прихватили с собой Шики. Она предоставляла им в этой игре широчайший выбор оружия.

А меня они убедили, что магия им нужна на всякий случай, если кто-то не сдержится и утратит любезность, что случается слишком часто, когда люди имеют дело с нами.

Радиша и Прабриндрах Драх до сих пор сожалеют, что когда-то соблазнились на предательство.

– Все было гораздо веселее, когда плел заговоры и вел себя таинственно я, а не они, – шепнул я Лебедю.

Первый из Шеренги сказал:

– Вы не окажете нам любезность ненадолго выйти, Капитан? И вы, посол? Я считаю, что мы скоро придем к соглашению.

Пока мы ждали за дверями, Лебедь спросил:

– Почему он попросил нас выйти? После того, что случилось. Он и правда верит, будто мы не узнаем, что там происходит?

Краем глаза я заметил какое-то движение. Цепочка Теней прошмыгнула вдоль стены, пока я пытался разглядеть их получше. Затем, разумеется, смотреть стало не на что.

– Наверное, до него еще не дошел весь смысл сказанного. – Например, тот факт, что некто будет подслушивать каждое сказанное им слово, пока Черный Отряд не покинет Страну Неизвестных Теней. И сейчас любые его попытки осуществить какие-либо планы заранее обречены.

– Пошли, – велела Дрема. – Уходим. Костоправ, Лебедь. Хватит молоть языками, топайте.

– Куда? – осведомился я.

– Вниз. Домой. Пошли.

– Но… – Такого я никак не ожидал. Хороший трюк в стиле Черного Отряда обычно завершается огнем и кровопролитием, причем большая часть и того, и другого не направлена на нас.

Дрема зарычала. То был чисто животный звук.

– Если я Капитан, то буду Капитаном. И я не собираюсь свои решения обсуждать, спорить или заранее просить одобрения у ветеранов. Пошли.

В ее словах был смысл. В свое время мне тоже приходилось несколько раз ставить других на место. И показывать пример.

Я пошел.

– Удачи, – сказала Дрема Сари и направилась к ближайшей лестнице. Я последовал за ней. Остальные уже топали по ступенькам древней лестницы – наверное, лучше вымуштрованные предшественником Дремы. Остались лишь Сари и мастер Сантараксита, хотя Шики ненадолго задержалась возле Сари, словно обнимая ее на прощание.

– Интересно, – заметила Дрема. – Это настолько хорошая имитация, что она даже начинает забывать, кто она на самом деле.

Она говорила с собой, а не с бывшим Капитаном. Он более не нуждался в объяснениях. Он такое уже видел. Дамы собирались раздобыть нужную нам информацию. Сантараксита отыскал ее и дал наводку, и теперь наши люди ее собирают. А Тобо сейчас где-то в другом месте и упорно трудится. И один из его призрачных приятелей сейчас изображает Шикандини.

Все это означает, что Дрема подготовилась к поездке лучше, чем я предполагал.

Человек так много всего пропускает, когда остается не у дел.

По углам что-то продолжало шевелиться. На границе зрения упорно что-то мелькало. И всякий раз я ничего не различал, когда смотрел прямо.

И тем не менее…

Хань-Фи оказался захвачен. Эта неприступная крепость просвещения была взята, а ее обитатели этого еще не знали. Многие могут вообще ни о чем не узнать – если реальная Шикандини успешно завершит миссию, которую Дрема и Сари поручили Тобо.

Трудно представить, как можно запыхаться, спускаясь по лестнице. Я все же ухитрился. Эти лестницы тянулись вниз бесконечно и казались куда более длинными, чем когда я по ним неторопливо поднимался. У меня начались судороги. А Сари и Дрема у меня за спиной все покрикивали, подначивали и подталкивали меня, словно им почти не столько же лет, сколько мне.

Я провел немало времени в размышлениях о том, что побудило меня пойти с ними. Ведь я слишком стар для такого дерьма. В Анналы вовсе не обязательно записывать мельчайшие подробности. И я вполне мог пойти по стопам Одноглазого. «Они отправились в Хань-Фи и раздобыли знания, которые нам были нужны, чтобы починить Врата».

Где-то наверху басовито загудел колокол. Все берегли дыхание и промолчали, но никаких объяснений не требовалось. Прозвучал сигнал тревоги.

Из-за нас?

А из-за кого же еще? Хотя я могу представить сценарии, по которым Шеренга Девяти может попытаться уничтожить мозговой центр Отряда.

Это не имело значения. Я напомнил себе, что в Хань-Фи нет оружия. Что монахи отрицают насилие. Что они всегда уступают силе, а потом склоняют на свою сторону различными доводами и мудростью.

Да, иногда на это уходит немало времени.

И все же я не мог успокоиться. Уж слишком много времени я общался с себе подобными.

Воздух зашептал и зашуршал, подобно ветерку во время листопада. Звук начался где-то далеко внизу. Он поднялся, настиг нас и умчался быстрее, чем я успел испугаться. На краткое мгновение я различил пролетевшие мимо плоские, черные и полупрозрачные контуры, сопровождаемые прикосновением холода и запахом старой плесени, а затем осень умчалась ввысь искать себе приключения.

Время от времени лестница шла по внешнему склону Хань-Фи, куда выходили окна. Каждое заслоняло облачко серого тумана, в котором копошились полуразличимые силуэты. Мне не хотелось точно знать, кто они такие, потому что я не имел ни малейшего интереса знакомиться с существами, которые не опасаются иметь под собой тысячи футов влажной пустоты.

Несколько раз я замечал, как сквозь туман вверх или вниз пролетает Шикандини. Однажды она увидела, как я за ней наблюдаю, улыбнулась и приветливо помахала трехпалой ручкой.

А у настоящего Тобо на руках по пять пальцев.

Зато во время всего спуска я не заметил ни единого обитателя монастыря. Все они были чем-то заняты, пока мы проходили мимо.

– Далеко нам еще идти? – спросил я, задыхаясь и думая о том, какой удачной была мысль сбросить лишний вес после выздоровления.

Ответа я не получил. Никто не пожелал зря тратить дыхание.

Спуск оказался куда более долгим, чем я надеялся. Так всегда бывает, когда откуда-нибудь сматываешься.

Шикандини, но уже с десятью пальцами, ждала нас с лошадьми и остальными членами делегации, когда мы, спотыкаясь от усталости, вышли из неохраняемых нижних ворот. Животные и наш эскорт были готовы отправиться в путь. Нам оставалось лишь усесться в седла.

Тобо останется в обличье Шики до тех пор, пока мы не вернемся домой. Детям Смерти незачем знать, что он и есть Шики.

– Сри Сантараксита отказался поехать с нами, – сказал Тобо матери.

– Я и не думала, что он согласится. Ничего. Он свою роль сыграл. И когда мы уедем, он будет здесь счастлив.

– Он отыскал свой рай, – согласилась Дрема.

– Извините, – пробормотал я. Мне потребовались три попытки и любезный толчок снизу от одного из наших охранников, чтобы взобраться в седло. – А что мы только что сделали?

– Совершили кражу, – пояснила Дрема. – Мы приехали сюда, сделав вид, будто собираемся в очередной раз обратиться к Шеренге Девяти. Потом вывели их из себя, назвав имена некоторых из них, чтобы они думали только о этом, пока мы крадем книги с информацией о том, как нам безопасно вернуться домой.

– Они все еще ничего не знают, – сообщил Тобо. – И все еще ищут в другом направлении. Но долго это не протянется. Вскоре оставленные мною двойники развалятся. Они просто не могут подолгу заниматься порученным делом.

– Тогда кончай трепаться и езжай! – рявкнула Дрема. Клянусь, эта женщина была летописцем пятнадцать лет. И должна лучше понимать нужды коллеги-летописца.

Нас окружил туман, перемещающийся словно вместе с нами и неестественно плотный. Тобо постарался, наверное. В нем мелькали силуэты, но слишком близко не приближались. Пока я не обернулся.

Хань-Фи исчез полностью. Он мог быть в тысяче миль от нас или даже вовсе не существовать. Вместо него я увидел тех, кого лучше не видеть, включая нескольких Черных Гончих размером с пони и с высокими массивными плечами, как у гиен. На мгновение, когда они уже начали терять цвет и четкость, из тумана вынырнул еще более крупный зверь с головой леопарда, только зеленый. Кошка Сит. Она тоже растворилась в реальности, подобно огромному миражу в раскаленном воздухе. Последним исчез блеск ее оскаленных зубов.

С помощью Тобо мы и сами растворились.