Текст книги "Солдаты живут"

20. Сияющий Камень. Таинственные дороги

– Сегодня звезды другие, – заметил Лозан Лебедь, лежа на спине и глядя в небо.

– Тут все другое, – отозвался Мурген. – Найди-ка Малыша или Глаз Дракона.

Тут не было и луны. А в Стране Неизвестных Теней луна есть всегда.

Небо над Равниной… переменчиво. И на следующую ночь на нем могут показаться совершенно иные созвездия.

Погода тут обычно сносная. Холодно, конечно. Но редко идет дождь или что похуже. Это я знаю по своему опыту. Но заботит меня вовсе не дождь или снег.

По периметру Равнины равномерно расположены шестнадцать Врат Теней. От каждых к центру Равнины, где стоит безымянная крепость, тянется, подобно спице в колесе, каменная дорога, отличающаяся по цвету от камня Равнины. Я видел только две из этих дорог. Одна была темнее окружающей ее Равнины, другая светлее. Через каждые шесть миль на спицах-дорогах расположены большие каменные круги того же оттенка, что и дорога. Их используют как место для лагеря, хотя их исходная функция могла быть совершенно иной. Равнина с веками менялась. Люди ведь не могут оставить что-либо в покое. Когда-то дороги служили лишь таинственными путями между мирами. Теперь они единственное безопасное место после заката. Когда опускается мрак, из укрытий выходят Тени-убийцы.

Мы сидели, давясь грубым походным ужином, а слабое сияние тлеющих в жаровнях углей высвечивало десятки черных пятен, вьющихся над невидимым куполом, защищающим каменный круг.

– Пиявки Судьбы, – пробубнил Мурген, пережевывая хлеб и тыкая пальцем в ближайшую Тень. – Звучит куда лучше, чем Непрощенный Мертвец.

– У человека вдруг пробилось чувство юмора, – прокомментировал Клетус. – И это меня тревожит.

– Бойтесь, люди, – добавил его брат Лофтус. – Берегитесь. Нас ждет ужасный конец.

– Так, по-твоему, именно скверные шутки и вызовут Год Черепов?

– В таком случае мы бы все померли еще двадцать лет назад, и сейчас ты смог бы увидеть лишь уродливую морду Кины, – заметил я.

– Кстати, об уродах. – Госпожа указала в темноту.

Мы заняли несколько квадратных футов на краю круга, в том месте, где из него выходила дорога к сердцу Равнины. Ключ, который передал мне Тобо, я вставил в круглое гнездо, расположенное на границе круга и дороги. Такие гнезда есть в каждом круге. А Ключ запирает дорогу. Он лишает Тени, проникшие через защитный барьер где-нибудь в другом месте, возможности напасть на нас.

– Нефы, – сказал Мурген.

Три существа у барьера были ясно видны всем. Двуногие, с уродливыми лицами – другие летописцы, высказывали надежду, что это не лица, а маски. Теперь я понял, почему они так писали, хотя при взгляде на Нефов у меня появилось сильнейшее впечатление, что я их уже видел. Возможно, встречался с ними в снах. А снов, когда был похоронен заживо, я видел немало.

– Ты этих ребят знаешь, Мурген, – сказал я. – Попробуй с ними поговорить.

– Ага. А поговорив, я улечу к солнцу. – Никому еще не удавалось пообщаться с Нефами, хотя было очевидно, что они отчаянно желали с нами поговорить. Мы настолько чужие друг другу, что общение оказалось невозможным.

– Наверное, наш контакт с ними усилился. Ведь теперь мы видим их наяву. Мы ведь не спим? – Исторически Нефы являлись людям только во снах. И лишь в последние годы часовые у Врат стали докладывать, что замечали их – примерно так же, как и приятелей Тобо.

Мурген с опаской подошел к барьеру. Я наблюдал. И одновременно краем глаза присматривался к поведению своих ворон. До самого заката они казались сонными, совершенно безразличными к миру. Появление Теней у барьера сделало их беспокойными, почти агрессивными. Они шипели, кашляли и издавали целый набор совершенно не свойственных воронам звуков. Тут явно происходило какое-то общение, потому что Тени им отвечали – хотя явно не так, как того желали вороны.

У Неизвестных Теней Хсиена есть общие предки с Хозяевами Непрощенных Мертвецов.

– Кажется, я и правда понимаю то, что они пытаются мне сказать, – восхитился Мурген.

– И что же это? – Я заметил, что моя жена пристально наблюдает за Нефами. Может, она тоже их понимает? Но у нее прежде не было опыта общения со сноходцами. Если не считать того, что она сама была кем-то вроде них, когда мы были похоронены.

Нет, заслуга тут целиком принадлежит этой троице. Они изучали нас достаточно долго и теперь сообразили, как до нас достучаться. Возможно.

– Они хотят, чтобы мы не шли дальше к центру Равнины. И говорят, что нам следует идти другим путем, – сообщил Мурген.

– Судя по тому, что написано в Анналах, я бы сказал, что они пытаются уговорить нас сделать нечто отличное от того, что мы хотим, впервые с тех пор, как кто-то увидел их во сне. Просто до сих пор они не могли выразиться достаточно ясно.

– Первым их увидел я, – сказал Мурген. – И ты прав. Но я вот чего не могу понять – то ли они желают облегчить нам жизнь, то ли преследуют собственные цели. Оба варианта равнозначны.

Черная ворона еле слышно зашипела. Предупреждение. Я обернулся. Рядом с Мургеном возник дядюшка Дой в полном вооружении и застыл в двух шагах за его спиной, пристально наблюдая за Нефами. Через минуту он переместился почти на четверть круга вправо. Потом прошелся туда-сюда, присел на корточки, затем выпрямился, приподнявшись на цыпочках.

Вскоре к нему подошла Госпожа и тоже осмотрела то место под разными углами.

– Тут есть призрачная дорога, Костоправ.

Она вернулась, достала Ключ, который дал ей Тобо. Я присоединился к ней на обратном пути. На каменной поверхности круга неизвестно когда появилось гнездо для Ключа. Прежде его не было. Я это точно знал, потому что перед привалом обошел весь круг по периметру.

– Парень сказал мне, чтобы я не позволял тебе тратить время зря, пытаясь его сэкономить. Возможно, как раз из-за этого, – сообщил Дой.

– Мурген, тебе известны дороги, пересекающие Равнину не по радиусам, а поперек, напрямую?

– Такие должны быть. Их видела Дрема. Теперь и я смутно припомнил нечто из своего первого похода через Равнину.

Госпожа уже хотела вставить Ключ в гнездо, но я ее удержал:

– Погоди. Впрочем, если ты ничего такого не ощущаешь… Дой, что скажешь? Это не опасно? – Сейчас Дой был для нас наиболее квалифицированным специалистом по магии.

– Вроде бы все в порядке.

Не очень-то ободряющий ответ. Но достаточно хороший.

Госпожа опустила Ключ в гнездо. Через несколько секунд призрачная дорога стала более зримой, превратившись в золотистое сияние, с трудом различимое, если смотреть на него прямо. Моим плечевым украшениям это не понравилось. Они принялись шипеть и плеваться, а потом слетели и уселись у противоположного края круга, где затеяли перебранку с чем-то большим и темным, ползающим по наружной поверхности защитного барьера.

– Кажется, они хотят войти в круг, Капитан, – сказал Мурген. – И пересечь его.

– Да? – Вспомогательная дорога была теперь видна четче, чем главная. – Теперь мы можем выйти напрямую к первому кругу перед Вратами в Хатовар, – пробормотал я и пошел собирать свои вещи.

– Не раньше утра, – остановил меня Дой. – Тобо велел, чтобы мы переночевали здесь.

Я огляделся. Очевидно, если я и смогу заставить кого-нибудь снова двинуться в путь на ночь глядя, то лишь сделав себя весьма непопулярным.

Хатовар ждал нас веками. И когда взойдет солнце, он никуда не денется. Мой интерес к Лизе Делле Бовок уходил дальше, чем интерес к этому месту, – к городу под названием Арча, к тем временам, когда она еще не познакомилась со Взятым, известным как Меняющий Облик. Если отложить правосудие на несколько часов, мир от этого не рухнет.

Я вздохнул, бросил свой мешок и пожал плечами:

– Тогда после завтрака.

– Пропусти их, – сказала Госпожа.

– Нефов? Ты что, шутишь?

– Мы с Доем с ними справимся, если что.

Интересно, откуда у нее такая уверенность? Ведь она ничего не знает о Нефах. Если только не встречалась с ними в снах.

Я отвел людей подальше от возможных неприятностей и расчистил Нефам путь.

– Все готовы? Тогда вынимай Ключ, Мурген. – Интересно будет посмотреть, позволит ли ему Равнина это сделать.

Дой взмахнул перед собой Бледным Жезлом, обнажив восемь дюймов стали.

Ключ вышел из гнезда. Мурген отпрыгнул назад. Нефы рванулись в круг. И помчались через него к боковой дороге и далее по ней, даже не оглянувшись.

– Ох, не нравится мне это, – пробормотал Лозан Лебедь. Сноходцы явно торопились, но никто не мчится так быстро. Обычно они постепенно становятся прозрачными, когда уходят. – Умчались обратно в страну снов.

– Так ты полагаешь, что если бы я пошел по этой дороге, то тоже угодил бы в страну снов? – задумался я вслух. Дорога тоже начала тускнеть. Никто не стал мне возражать.

– Тобо же говорил – не дергаться, – буркнул Дой.

Середина ночи. Меня что-то будит. Похоже на слабое землетрясение. Звезды над головой танцуют. После нового толчка они замирают. И это уже не те звезды, что висели над головой, когда я ложился. Совершенно иное небо.

– Туда! – настаивает Дой. Утро. Мы собираемся в путь, и Дой настаивает на том, чтобы направиться обратно туда, откуда мы пришли.

– Крепость в той стороне.

– Мы хотим прийти не в крепость, – напоминает Госпожа. – Мы хотим попасть в Хатовар.

– Но ведь это не значит, что нам нужно возвращаться, разве не так? – Тобо нас так и не догнал. И это меня вовсе не радует.

– А ты сходи проверь, Костоправ, – предлагает Лозан Лебедь. – Много времени не уйдет.

Мне надоело спорить, особенно перед всеми. Я не хочу, чтобы мое право руководить стало еще более сомнительным, чем уже есть. У нас у всех в сердце есть капелька вины. В моем она побольше, потому что я больше, чем любой из нас, купился на мистику Отряда.

– Я последую совету Лебедя. – Я указал на нескольких парней, выбирая спутников. – Вы поедете со мной. Седлайте мулов, и в путь.

И мы отправились, погоняя мулов.

– Глазам своим не верю. – И я не верил. Не мог поверить. Мои глаза наверняка лгут.

Лежа на краю Равнины, я смотрел вниз на другой ландшафт, чья топография напоминала Кьяулун и Воронье Гнездо. Но здесь не было бурлящего, возрождающегося из развалин Кьяулуна. Не было взятой крепости под названием Вершина, некогда имевшей башню, откуда Длиннотень вглядывался в Сияющую Равнину и высматривал тех, кто придет его погубить. Не было там и армейского городка с белыми домиками и аккуратными ступенчатыми полями на склонах холма вдалеке. Я увидел дикую местность, гораздо более сырую, чем две другие. Дикий кустарник и корявые деревья подступали почти вплотную к искалеченным Вратам. Строения возле них были единственными узнаваемыми признаками людской деятельности, и они лежали в руинах.

– Не высовывайся, – посоветовал Дой, когда я начал приподниматься. Это превратило бы меня в силуэт над горизонтом. Я и сам знал, что этого делать нельзя. А те, кто знает, чего делать нельзя, обычно и прокалываются в тот единственный раз, когда об этом забывают. Вот почему мы вколачиваем, вколачиваем и еще раз вколачиваем это в головы новобранцев. – То, что там джунгли, вовсе не означает, что там нет наблюдающих за нами глаз.

– Ты прав. Я едва не лопухнулся. Никто не хочет угадать, сколько лет этим кустам? Я бы сказал, что от пятнадцати до двадцати, но все же ближе к двадцати.

– А какая разница? – поинтересовался Мурген.

– Форвалака прорвалась через Врата около девятнадцати лет назад. И сбежала, потому что Душелов была слишком занята, запихивая нас в могилу, чтобы гнаться за ней. А следом за форвалакой увязались Тени…

– О да. Она смылась не в одиночку.

– Я тоже так думаю. Тени прошли через Врата следом за ней и смели все, что мы отсюда видим.

Мурген хмыкнул. Госпожа и Дой кивнули. Они представили такую же картину.

Хатовар. Место, куда я стремился десятилетиями. Ставшее для меня навязчивой идеей. И уничтоженное, потому что у нас не хватило здравого смысла перерезать горло молодой женщине в одном городе очень давно и далеко.

И ценой этого милосердия стала главная роль в театре моего отчаяния.

Хотя надо признать, что тогда это не казалось нам важным и мы были очень заняты, пытаясь убраться подальше с целыми задницами.

21. Таглиос. Верховный главнокомандующий

Могаба откинулся на спинку кресла и улыбнулся:

– Не могу не пожелать, чтобы Нарайяну Сингху везло и дальше.

Расслабленный и довольный впервые за несколько лет, он снова вспомнил, что означают слова «жизнь хороша». Протектор умчалась в провинции, отдавшись своей страсти к искоренению религий. Следовательно, ее сейчас не было во дворце, где она постоянно портила жизнь всем, кто действительно тянул лямку, стараясь, чтобы рутинная административная работа продолжалась.

Услышав имя живого святого Обманников, Аридата Сингх вздрогнул. Еле заметно, но вздрогнул. И это была уникальная реакция. Другие Сингхи никак не реагировали на это имя, разве что произносили обязательное проклятие в его адрес. С этим следовало разобраться.

– Проблемы в городе есть? – поинтересовался Могаба.

– Все тихо, – ответил Аридата. – Когда Протектора в городе нет и некому выставлять идиотские требования, то все успокаивается. Люди слишком заняты, зарабатывая себе на жизнь, чтобы бунтовать.

У Гопала имелось иное мнение. Серые ежедневно патрулировали улицы и переулки.

– Надписей на стенах появляется все больше. И чаще всего – «Воды спят».

– И?.. – спросил Могаба, прищурившись, негромко, но напряженно.

– И все остальные тоже. «Их дни сочтены». «Раджахарма».

– И?.. – Могаба словно менял личности на манер Душелова. Возможно, подражал ее стилю.

– И та надпись тоже. «Мой брат не отмщен».

Опять это суровое обвинение, которое всегда пробуждало в Могабе до сих пор дремлющее чувство вины за предательство Черного Отряда ради собственных амбиций. Ничего хорошего из этого не вышло. Он стал рабом собственного поступка. И его наказанием стало перемещение от одного злодея к другому. И служил он всегда самому злому, словно падшая женщина, переходящая от мужчины к мужчине на долгом пути, ведущем вниз… Аридата Сингх, которому не терпелось уйди от разговора о Нарайяне Сингхе и Обманниках, вмешался в разговор:

– Один из моих офицеров доложил, что вчера появилась новая. «Тхи Ким идет».

– Тхи Ким? Что это? Или кто?

– Звучит, как имя нюень бао, – заметил Гопал.

– Нынче их в городе почти не осталось.

– С тех пор, как кто-то выкрал Радишу прямо из дворца… – Гопал смолк. Могаба вновь начал мрачнеть, хотя вина за это лежала на Серых, а не на армии. Когда это случилось, Могаба находился в провинциях.

– Итак, все лозунги прежние. Но Отряд целиком сбежал через Врата Теней. И погиб на той стороне, потому что они не вернулись.

Гопал мало знал о мире, простиравшемся за пределами привычных ему узких и грязных улочек.

– А может, кто-то из них вернулся, но мы просто об этом не знаем, – предположил он.

– Нет. Они не возвращались. Мы бы об этом узнали. С тех пор, как они ушли, Протектор держит там людей, которые отлавливают Тени. – Людей, которых она заманила к себе на службу жестоко ложными обещаниями научить обращению с Тенями и сделать капитанами в ее будущем, пока еще тайном предприятии.

Никто из них не прожил долго. Тени оказались умны и настойчивы. И очень многие сумели вырваться на свободу, обманув неопытных новичков, и успевали погубить своих мучителей, погибая потом сами.

Душелов хотела быть уверена, что угроза катастрофы постоянно остается в силе.

Могаба закрыл глаза, снова откинулся на спинку, сплел черные пальцы.

– Мне очень нравится, когда рядом нет Протектора.

Произнести эти слова небрежно оказалось очень нелегко.

У Могабы перехватило горло, а на грудь словно навалилась огромная тяжесть. Могабе стало страшно. Душелов наводила на него ужас. За это он ее ненавидел. И за это же презирал себя. Ведь он Могаба, верховный главнокомандующий, лучший, умнейший и сильнейший из всех воинов-наров Джии-Зле. Для него страх должен быть инструментом, с помощью которого управляют слабыми. И сам он не имеет права его испытывать.

Могаба мысленно произнес мантры воина, зная, что выработанные с детства привычки помогут преодолеть страх.

Гопал Сингх – функционер. Он очень хорош, командуя Серыми, но далеко не прирожденный конспиратор. Как раз это и стало одним из качеств, сделавшим его привлекательным для Протектора. Вот и сейчас он не осознал подтекста фразы верховного главнокомандующего. В некоторых вещах Аридата Сингх был настолько же наивен, насколько красив. Но все же он понял, что Могаба намекает на нечто такое, что может стать великим водоразделом всей их жизни.

Могаба поддерживал возвышение Аридаты из-за его наивности в оценке сложных мотивов других людей и из-за его восторженного идеализма. И он не сомневался, что сумеет приподнять Аридату с помощью рычага под названием «Раджахарма».

Аридата нервно повертел головой. Он слышал старую поговорку о том, что во дворце и стены имеют уши.

Могаба подался вперед, поджег от лампы фитиль дешевой сальной свечки и поднес огонек к каменной чаше, наполненной темной жидкостью. Гопал промолчал, хотя использование животного продукта оскорбляло его религиозные чувства.

Содержимое чаши оказалось горючим и вонючего черного дыма при горении производило больше, чем огня или света. Дым поднялся к потолку, затем стек по стенам и стал медленно выползать через двери. Его распространение сопровождалось карканьем и громкими жалобами невидимых ворон.

– Нам придется лечь на пол на несколько минут, пока дым не рассеется, – сказал Могаба.

– Ты и правда предлагаешь то, о чем я подумал? – прошептал Аридата.

– У тебя могут быть иные причины желать этого, – прошептал в ответ Могаба, – но я думаю, что нам всем станет лучше, если Протектора не станет. Особенно народам Таглиоса. Что скажете?

Могаба ожидал, что Аридата согласится легко. Солдат серьезно относился к своим обязательствам перед людьми, которым служил. И он кивнул.

Больше всего Могабу тревожил Гопал Сингх. У него не имелось очевидных причин желать перемен. Все Серые были шадаритами, которые традиционно имели малое влияние в правительстве. Союз с Протектором наделил их властью, превосходящей их численность. И вряд ли они охотно согласятся эту власть утратить.

Гопал нервно огляделся, совершенно не замечая, как пристально наблюдает за ним Могаба, и выпалил, хотя и шепотом:

– Она должна уйти. Серые уже давно так думают. Даже Год Черепов не может стать страшнее того, что мы уже пережили из-за нее. Но мы не знаем, как от нее избавиться. Она слишком могущественна. И слишком умна.

Могаба расслабился. Значит, Серые все же не влюблены в свою благодетельницу. Интересно. Превосходно.

– Но мы никогда от нее не избавимся. Она всегда знает, о чем думают все вокруг нее. А мы из-за страха не сможем об этом не думать. Она все разнюхает за десять секунд. И вообще, мы уже ходячие мертвецы только потому, что заговорили об этом.

– Тогда немедленно отправь свою семью из города, – посоветовал Могаба. У Душелова имелась привычка искоренять своих врагов до седьмого колена. – Я много над этим размышлял. И считаю, что достичь цели мы сможем только одним способом: заранее все подготовить и нанести удар быстрее, чем она успеет осмотреться и догадаться. И мы можем так все подстроить, что она вернется уже измотанная. Это даст нам необходимое преимущество.

– В любом случае, удар должен стать внезапным, массированным и совершенно неожиданным, – пробормотал Аридата.

– Она начнет подозревать, – сказал Гопал. – Вокруг слишком много тех, кто верен ей, потому что без нее они станут мертвецами. И они ее предупредят.

– Нет – если мы не увлечемся. Если только мы трое будем знать, что происходит на самом деле. Мы главные. Мы можем отдать любой нужный нам приказ. И люди не станут задавать вопросы. На улицах начались волнения, и они усиливаются. Люди ожидают от нас ответных действий. Многие ненавидят Протектора. И у них окажутся развязаны руки, пока ее нет. И это дает нам оправдание почти для любых наших поступков. Если мы воспользуемся в основном теми, чья верность Протектору абсолютна, и позволим им делать почти всю работу и доставлять ей сообщения, то у нее не окажется причин что-либо заподозрить, пока не станет слишком поздно.

Гопал взглянул на него, как на фантазера, выдающего желаемое за действительное. Может, так оно и есть. Могаба добавил:

– Я только что сказал все, о чем думаю. И мне некуда бежать.

Они-то были местными и могли затеряться где-нибудь в провинциях. Могабе прятаться было негде. А о возвращении в Джии-Зле вот уже двадцать пять лет не могло быть и речи. Оставшиеся на родине нары прекрасно знали о его предательстве.

– Тогда каждый день и любыми способами мы должны действовать исключительно на благо Протектора, – высказался Аридата. – Пока не создадим капкан, который сможет захлопнуться вот так. – Он хлопнул в ладоши.

– У нас будет только одна попытка, – напомнил Могаба. – Потому что через пять секунд после поражения мы все уже будем молить о смерти. – Он сделал короткую паузу, разглядывая дым. Тот почти рассеялся. – Так вы со мной?

Оба Сингха кивнули, но без особого рвения. Если честно, то у них имелся лишь очень слабый шанс пережить это приключение.

Могаба сидел в своем жилище, глядя на полную луну, и гадал о том, не слишком ли легко все прошло. Искренне ли Сингхи заинтересованы в избавлении Таглиоса от Протектора? Или они лишь подыгрывали ему, решив, что в тот момент Могаба для них опаснее Душелова?

Если они притворялись, то правду он узнает лишь тогда, когда Душелов вонзит зубы в его горло.

Теперь ему надолго предстояло завести тесное знакомство со страхом.