Текст книги "Охотничье оружие. От Средних веков до двадцатого столетия"

Арбалеты на Востоке

Каменные арбалеты изготавливали и в Китае. Отчасти они напоминали итальянские изделия, у которых передняя часть станины имела изгиб между замком и луком. Отличия заметны в форме головки ствола, не прямой, как на европейской модели, а изготовленной со сложным изгибом, замок выведен на своеобразный мостик.

Отличается и прицел, превратившийся в экзотическую вариацию европейского механизма. В середине тетивы, протягиваемой через вертикально расположенную проволочную раму, устанавливали жемчужину. Простой замок состоял только из двух частей: крючка и спускового рычага, чаще всего изготовленных из кости. Пружины не было, обе части спускового механизма точно подгонялись и держались благодаря силе натянутой тетивы, когда спусковой крючок отпускался. Обычно луки делались из бамбука, поэтому тетива приделывалась не очень мощная.

Познакомившиеся с первыми арбалетами китайские мастера, скорее всего, не смогли в дальнейшем достичь уровня мастерства своих европейских коллег. В китайской книге «Дянь Гун Гай-у» (1637), посвященной технологии изготовления луков, описаны ручные арбалеты, изготовленные из трех, пяти и семи слоев бамбуковых пластин. Автор утверждает, что «стрела, выпущенная из сильного лука, летит более чем на 200 шагов, тогда как стрела, пущенная из самого сильного ручного арбалета, сможет пролететь только 50 шагов, а на большем расстоянии она не пробивает даже кусок эпонжа»[11]11
  Эпонжем называли кусок китайского небеленого шелка. (Примеч. пер.)


[Закрыть].

На рисунках XVIII в. изображены арбалеты, натягивавшиеся руками с помощью ноги или колена (рис. 85). Охотясь, китайцы широко применяли отравленные стрелы, яд для которых приготавливался из отвара клубня аконита.

Арбалеты самых больших размеров именовались шень би-ну – «могучая рука», арбалет ко ди-ну («победитель») мог выпускать одновременно две или три стрелы. Один из таких больших луков описан в трактате Мяо-цзе, хранящемся в Музее народной культуры в Берлине, он использовался в охоте на тигров. Чтобы зарядить лук, требовались три человека, обычно его использовали как ловушку, спрятанную за стволом дерева.

Рис. 84. Стрельба в сидящих птиц с помощью фонаря и каменного арбалета. Из журнала «Иллюстрированная охота», 29 августа 1868 г.

В китайской литературе встречаются множество историй о легендарных арбалетах, которые могли пробить толстую стену на большом расстоянии или пронзить трех лошадей одновременно на расстоянии в 3 ли, умевших быстро стрелять десятью железными стрелами и т. д. Приведенная выше оценка китайских арбалетов кажется более реалистичной.

Самым интересным с технической точки зрения был арбалет, именуемый чжу-ко и имеющий магазин, в котором удерживались десять стрел. У образцов, хранящихся в Национальном музее в Вашингтоне и в Национальном музее в Копенгагене, имеются магазины, вмещающие двадцать стрел, установленных попарно. В этой конструкции тетива лука проходила вдоль дна магазина. После выстрела магазин продвигался вперед поворотом рукоятки таким образом, что тетива попадала на заднюю часть очередной пары стрел.

Обратным ходом рукоятки магазин автоматически отходил назад, оттягивая тетиву лука. В заднем положении магазин оказывался прямо над стволом, вертикальный стержень освобождал тетиву лука, и происходил выстрел. Для перезарядки арбалета требовалось всего полминуты, но его радиус действия не превышал двадцати шагов. Японцы изготовили копию этого лука, назвав его докуи, но его действие не было таким плавным и быстрым, как у китайского аналога.

Перезаряжаемый арбалет, возможно более древнего происхождения, описан в книге «Ву-бэй-цзы». Он представляет особый интерес для историка, потому что имеет внешнее сходство с греческим гастрофетом (о нем мы писали выше). Его спусковой механизм состоял из подвижного стержня и напоминал европейские изделия XV в.

Если принять как гипотезу, что именно Китай стал местом рождения арбалета, непонятно, почему не сохранились бронзовые замки периода династии Хань. Следовало ожидать, что китайская разновидность должна была распространиться по всей Юго-Восточной Азии, но в арбалетах соседних стран не отмечается ни один из признаков этой модели.

Скажем, японцы, предпочитавшие ручной лук и почитавшие его больше, чем арбалет, изготовили облегченную модель, предназначавшуюся для охоты на мелкую дичь и для развлечений. Прямая станина чуть более 2 футов длиной и лук той же самой длины изготавливались из двух кусков рога или китовой кости, вставлявшихся в углубления, находившиеся с обеих сторон станины.

Рис. 85. Китайский охотник, натягивающий свой арбалет руками и коленкой (отметим листовой лук)

В Сиаме и Бирме арбалет (тхами) имел более простую конструкцию. Лук изготавливался из дерева и составлял приблизительно 5 футов в длину, он протягивался через отверстие, вырезанное в прямой, но более короткой деревянной ложе. Этот арбалет обладал более мощным действием и натягивался ногами и руками. Однако его редко использовали для выстрелов на большие дистанции, превышающие 50 ярдов, охотник продолжал верить в отравленные стрелы, с помощью которых и убивал свою добычу. Недавно изготовленный яд оказывался необычайно действенным и позволял поражать большую дичь: слонов, носорогов и тигров, находившихся в нескольких сотнях ярдов от охотника. На Никобарских и других островах южных морей часто обнаруживают арбалеты, известные как «фойн».

В Индии с арбалетом познакомились в XV в., но ему не суждено было приобрести тот же самый статус охотничьего или спортивного оружия, как происходило это повсеместно. Однако он продолжал использоваться в различных частях континента и как ручное оружие, и в ловушках на больших животных типа тигра. В Южной Индии, прежде всего на Малабарском полуострове, его даже применяли весьма необычным образом, для охоты на рыбу в ручьях и протоках.

В данной конструкции части лука изготавливались из двух или четырех дощечек примерно 4 футов длиной, скрепленных вместе наподобие листовых автомобильных рессор (рис. 86). Такой лук из пластинок с деревянной ложей во многом напоминал старый китайский арбалет, но замок состоял из простой поворотной головки и короткого спускового рычага, изготовленного по европейскому образцу XV и XVI вв. Стрелы арбалета напоминали миниатюрные гарпуны: съемные стальные головки соединялись с веревкой, намотанной на цилиндрический валик, расположенный под концом станины, или имели копьевидные головки с одним или тремя зубцами. Подобная разновидность арбалета иногда использовалась при охоте на птиц, но для этого применяли тупую деревянную стрелу (рис. 86).

В Африке арбалеты распространились в основном на западном побережье, и в настоящее время они используются племенами мпонгве, проживающими в долинах рек Габон и Огове. Этот арбалет называется найин, он создан по образцу европейских моделей, привезенных португальскими, голландскими и английскими исследователями, появившимися на побережье в XV и XVI вв. Матросы вполне могли использовать деревянные арбалеты, похожие на те, что применяли норвежские китобои.

Рис. 86. Арбалет для отстрела рыбы из Малабара (Южная Индия). Когда вилкообразная или крючкообразная стрела находится в позиции на луке, то веревка помещается в цилиндр, находящийся на конце основания

В Британском музее хранится бронзовая пластина из Бенина, на которой изображен воин с арбалетом в руках. У него хорошо различима характерная расщепленная станина. Практически во всех отношениях на норвежский тип похожа фанская разновидность арбалета, за исключением только того, что ее станина изготавливалась из одного куска, а спусковой нижний рычаг образовывался путем отщепления от ложи, в задней части он оставался целым.

Встречалась и другая разновидность восточноафриканского лука, где дерево расщеплялось спереди, а его задний конец был единым. Иногда между частями вставлялся поперечный колышек. В некоторых племенах Мандинго и Бенина существовали практически точные копии норвежских арбалетов, причем спусковой рычаг устанавливался на шарнире перед отверстием для курка.

Арбалет фан, хранящийся в Музее Питта Риверса в Оксфорде, имеет лук с размахом почти 70 см и длиной станины более 1 м. Его натягивали сидя, с использованием силы обеих ног. Стреляли из него небольшими отравленными копьями из тонких деревянных полосок около 30 см длиной, они оказывались такими легкими, что для их удержания желобок намазывали липким соком растений.

Итак, обобщим сказанное. В последние годы арбалет, имеющий почти тысячелетнюю историю, снова привлек внимание охотников. Во многих странах продолжают создавать и выпускать разнообразные типы мощных луков для стрельбы в цель и охоты. В США даже предприняли попытку популяризировать охоту с помощью арбалета. Однако даже самые современные изделия имеют прицельную дальность стрельбы не более 50 м.

Глава 6
Ружья

Личное огнестрельное оружие и мушкеты с фитильным замком

Артиллерийское вооружение впервые упоминается в постановлении Совета Флоренции в 1326 г., а его изображения появляются в двух рукописях, относящихся к тому же времени, написанных Уолтером де Мильметом, капелланом Эдуарда III. Появившиеся в английских, французских и немецких документах второй половины XIV в. упоминания о том, что можно назвать ружьями, не содержат подробных описаний, но все же свидетельствуют о том, что ружья становятся известны повсеместно. В Описи английского частного гардероба 1388 г. указано «личное огнестрельное оружие».

Правда, несмотря на все сказанное, речь не идет о ружьях в современном значении этого слова. Первые ружья представляли собой не что иное, как миниатюрные пушки, установленные на подставках или шестах. Чтобы произвести выстрел, их следовало поддерживать одной рукой, в то время как в другой держали трут или горящий фитиль для поджигания пороха.

Само ружье можно было развернуть по направлению к мишени, хотя это не гарантировало прямого попадания. Однако к концу XV в. ружейный ствол начали устанавливать на деревянную станину, ставшую предшественницей приклада, а горящий фитиль уступил место фитильному замку, не требовавшему постоянного поджигания. Теперь ружье можно было твердо удерживать в двух руках, направляя на мишень, и в нужный момент производился выстрел давлением указательного пальца на спусковой крючок.

Великий охотник император Максимилиан I, восхищавшийся артиллерией и ручным огнестрельным оружием, не одобрял их использования на охоте. Он с сожалением говорил о применении крестьянами «дьявольских ружей», постоянно вводя жесткие ограничения на их использование. Максимилиан получал настоящее удовлетворение, когда на расстоянии 200 ярдов ему удавалось убить с помощью своего арбалета серну, чего не смог сделать охотник с помощью ружья.

Парадокс заключается в том, что на одном из первых известных изображений, свидетельствующих о применении огнестрельного оружия на охоте, как раз изображен сам Максимилиан, стреляющий в серну. Такое же изображение находим в «Книге о рыбалке в Тироле», которую Георг Колдерер из Инсбрука проиллюстрировал для него в 1504 г. Скорее всего, ружье Максимилиана относится к тому же типу, который находился на вооружении в его войсках. Это было ружье с поворотным фитильным замком, расположенным с одной стороны приклада. Более подробно, вплоть до мельчайших деталей, такое ружье изображено тем же Колдерером в сделанной для Максимилиана «Книге припасов» 1507 г.

Для своей армии Максимилиан собрал огромные запасы личного огнестрельного оружия, но он умер прежде, чем оружейные мастера начали превращать простые ружья в прекрасно отделанные художественные изделия, достойные помещения в личный арсенал короля. Протеже и друг Максимилиана Генрих III в первые годы своего правления не менее сдержанно относился к использованию личного огнестрельного оружия для охоты.

Однако в январе 1531 г., когда он получил в качестве новогоднего подарка такое «ручное ружье», то начал его использовать, а уже через год его оружейник Эразм Киркенар получил денежную награду «за уход за ружьями его величества». Тогда не считали необходимым назначать королевского мастера по изготовлению ружей. Эти обязанности исполнял смотритель королевских арбалетов Жиль Черчилль, который также заботился и о королевской заслонной лошади[12]12
  Заслонной лошадью называли животное, с помощью которого охотник подкрадывался к дичи. (Примеч. пер.)


[Закрыть].

Тем не менее основным охотничьим оружием в то время продолжали считать арбалет. Упоминание о сооруженных в Гринвиче и Виндзоре мишенях, чтобы «король мог стрелять в них из своего личного оружия», появляется в документах не ранее 1536–1537 гг. На следующий год уже появился первый хранитель личных ружей и ястребов его величества. Из составленной после его смерти в 1547 г. Описи следует, что за относительно короткий промежуток времени он приобрел несколько ружей прекрасного качества. Описание представляет особый интерес, поскольку в нем скрупулезно перечислены все детали, одновременно можно составить представление о том, насколько изменилась конструкция ружей.

Среди обозначенных в Описи предметов «итальянские ружья с позолотой и крытым бархатом прикладом с фляжками, кошельками и коробками». Заметим, что приклады королевских ружей традиционно отделывали бархатом аналогично сабельным ножнам, хотя в данном случае он оказывался самым непрактичным материалом из всех возможных. Таким же образом отделано и помповое ружье XVI в. из Ливрусткаммере в Стокгольме и фитильное ружье из Исторического музея в Вене.

У последнего ружья примерно 1530–1540 гг., итальянского производства отмечаем украшенные золотом замок и ствол, черный бархат приклада покрыт серебряными шишечками. Похожую отделку находим у «итальянского ружья», принадлежавшего Генриху VIII. Большая часть ружей короля были украшены более помезно. Их приклады «золотистые», «покрыты зеленым бархатом», «ярко-красным», «отделаны слоновой костью» или «камнями». Некоторые ружья дополнялись «огненными замками», одни с казенной части, другие – с дула. Такие разновидности удалось обнаружить в лондонском Тауэре.

Ружья с колесцовым замком

Возможно, эти «огненные замки» на самом деле были не чем иным, как колесцовыми замками, в которых пороховой запал воспламенялся искрой, вызываемой зубчатым колесом, скребущим кусок железного колчедана. Именно такой механизм представлен на рисунках из «Атлантического кодекса» Леонардо да Винчи примерно 1500–1510 гг.

В поэме кардинала Андриана де Сен-Хрисогона, опубликованной в 1505 г. в Венеции, изящной латынью описано «чудесное ужасное оружие, силой молнии мечущее свинец, который поражает дичь».

Самым ранним датированным образцом оружия с колесцовым замком следует считать карабин, хранящийся в Королевском арсенале в Мадриде. Его изготовил в 1530 г. аугсбургский мастер Бартольме Маргарт для императора Карла V. Примерно в 1540 г. содержимое его арсенала и гардероба было своеобразно описано в серии акварелей, известных как Inventario illuminado. После смерти Карла V, произошедшей в 1558 г., составили настоящую опись, получившую название Relacion. Именно из нее нам стало известно, что король отдавал предпочтение простым ружьям. Большинство из них обозначены как аркебузы, некоторые малые (аркебузильо), другие предназначались для стрельбы с седла. Поскольку мушкеты с фитильным замком выделены в особую группу, остальные можно отнести к ружьям с колесцовыми замками. Традиционно они украшались позолоченной гравировкой, ложи инкрустировались или покрывались пластинками из слоновой кости. Из Описи также видно, что большинство ружей, использовавшихся и во времена Генриха VIII, хранились в футлярах или сумках из цветного бархата.

Отметим и образец карабина с колесцовым замком, датируемый 1533 г., на котором изображены гербы и инициалы Отто-Генриха, пфальцграфа Рейнского, хранящийся сегодня в Баварском национальном музее в Мюнхене. В том же самом музее находится и деревянная столешница, разрисованная охотничьими сценками. На одной из них изображена охота на кабана, где охотник стреляет в животное из ружья. Более длинный образец колесцового ружья примерно 1535 г. со стволом в 37 дюймов находится в лондонском Тауэре. Видимо, ложа данного охотничьего ружья была покрыта пластинками из грубо выделанного оленьего рога.

Широкое использование огнестрельного оружия на охоте начинается лишь со второй четверти XVI в. В 1535 г. в Неаполе появилась книга Пабло дель Фукара «Арбалеты, мушкеты и аркебузы», посвященная личному охотничьему оружию. Книга настолько редкая, что известна прежде всего библиографам, автору этих строк не удалось завладеть ее экземпляром.

Когда царствующие особы и знать Европы начали собирать охотничьи ружья для своих арсеналов и поощрять усилия оружейников по созданию ружей прекрасного качества, они стали делать все от них зависящее, чтобы не дать своим подданным превзойти их. На то существовало несколько причин. Прежде всего, любое ружье, находившееся вне правительственного арсенала или не под контролем властей, угрожало их безопасности. Поэтому на долгие годы именно пистолеты оказались объектом строжайших запретов.

В Англии существовала другая причина, связанная с сохранением традиции стрельбы из лука. Начиная с 1500 г. и далее с этой целью выпускались различные законы и постановления. Самым значительным считается Закон об огнестрельном оружии, принятый в 1541 г., в котором высказывалось сожаление, что «разные джентльмены, йомены и служивые мало занимаются достойными и похвальными упражнениями с длинным луком, который всегда был самым надежным, верным и длительным по времени использования средством защиты в Англии, внушавшим неодолимый страх и ужас врагам страны». Примечательно, что враги Англии также настаивали на широком применении личного огнестрельного оружия.

Когда возникла угроза войны, английское население быстро овладело искусством стрельбы из ружей, в том числе и из засады. Снятие угрозы обусловило возвращение ограничений. В 1546 г. вышло постановление, направленное на «ограничение в стрельбе из ручных ружей». В нем указывалось, что в мирное время вводятся ограничения на пользование огнестрельным оружием в соответствии с Актом от 1541 г. и что оружие следует использовать по лицензии. И только в том случае, если оно соответствует определенным ограничениям (длина ствола не должна была превышать 2,5 фута).

Владельцы ружей, получившие первые разрешения в 20—30-х гг. XVI в., отличались скорее энтузиазмом, чем умением. Хотя в 1533 г. появились сообщения об удачных выстрелах, например говорится об убитой из ружья лысухе, можно привести все же одну типичную историю «о неискусном обращении с ружьем». В ней рассказывается о йомене из Вестминстера по имени Джон Гейниш, который в 1539 г. прицелился в ворону, сидевшую на бакене на реке Темзе, но промахнулся и убил женщину, полоскавшую белье на Вестминстерском мосту. Поскольку никакого преступного умысла не нашли, неудачливый стрелок отделался штрафом.

Правда, последствия оказались более суровыми, в 1540 г. специальной прокламацией ограничили применение личного огнестрельного оружия стрельбой по мишеням, поскольку указывалось, что охотники даже с лицензиями «стреляли без оглядки, не учитывая, куда их пули отлетают, и что они могут поджечь вокруг них». Поэтому принятие этого закона объяснялось и «сильным беспокойством за их жизнь».

Другим источником волнения для охотников, использовавших иные методы, стало исчезновение дичи, уходившей из насиженных мест, испугавшись шума и запаха ружей. Похоже, что жаловались не только охотники. Написавший трактат о полевой охоте в землях, окружавших Рим в 1548 г., Доминик Бокамацца жаловался, что использование аркебуз распугало и заставило разбежаться всех животных и оленей, так что охотникам частенько приходилось возвращаться домой без всякой добычи. Хуже всего приходилось сокольничим.

В том же самом году писавший графу Бата сэр Эдмунд Бединфильд жаловался: «Из-за того, что вокруг ежедневно стреляют охотники, выбивающие дичь, теперь почти не осталось дичи в сельской местности, тот же, кто захочет поохотиться с помощью ястребов, должен пройти много миль, прежде чем встретит дичь, на которую и сможет поохотиться, в то время как во все прошлые годы в тех же местах встречались стаи птиц… Если все это не исправить, то знати больше не придется вскармливать и обихаживать охотничьих птиц».

Заметим, что в платежных поручениях на предлагаемые покупателям елизаветинские ружья и в выдаваемой лицензии оговаривалось, что оружие не должно использоваться «ближе 5 миль от любых владений и домов ее королевского величества, а также от ручьев, рек и пустошей, где охотятся с ястребами».

Рис. 87. Охотники с ружьями с колесцовыми замками охотятся на цапель и уток. Гравюра из книги Venatus et Ancupium (1582)

Однако, несмотря на все эти факты, законодательные акты и прокламации, поддержку шотландского закона 1551 г., согласно которому никакая облава не «могла проводиться с помощью ружей, кулеврин или пистолетов на оленей, косуль и другую летающую или бегающую дичь, все же в диких животных и птиц продолжали стрелять в любое время под страхом смерти и конфискации всех ружей за нанесенный ущерб». И личные ружья получали все большее распространение.

Из гравюр, сделанных по рисункам таких мастеров, как Йост Амман и Страдан, очевидно, что обычно к дичи подкрадывались пешком или стреляли в нее из естественных или искусственных укрытий, которые устанавливались там, где это оказывалось возможным. Излюбленной мишенью на озерах и реках продолжала оставаться водная птица, но там требовалась специально обученная охотничья собака (рис. 87). В лицензии, выданной в 1567 г. Генри Макуильямсу, отставному джентльмену, перечислены тридцать семь разновидностей птиц, на которых разрешалось охотиться. Обозначены и животные: собаки, кошки, выдры и лисы. Особо указано, что на оленей не разрешалось охотиться без разрешения хозяина.

Из оружия с колесцовым замком и коротким стволом стреляли от щеки, тяжелый ствол принимал на себя большую часть отдачи от довольно слабого пороха, применявшегося в оружии самых состоятельных людей XVI в. Обычный охотник довольствовался простым и достаточно ненадежным фитильным ружьем, нередко выдававшим себя дымящимся запалом.

Заметим, что большинство ружей можно было зарядить одной или несколькими пулями по желанию стрелявшего. В 1524 г. Бенвенуто Челлини писал о «прямом ружье для охоты на птиц, которое сам изготовил и настолько тщательно отделал снаружи и внутри, что равных ему не было». В отличие от прочих современных изделий Челлини аккуратно заряжал свое ружье одной круглой пулей и стрелял в дичь и павлинов. Он хвастался, что, «применив заряд в пятую часть шара, он может точно попасть в цель на расстоянии в две сотни шагов».

Большинство охотников вовсе не ожидали достичь такой же точности попадания, как Челлини, использовав только одну пулю. На самом деле они вскоре обнаружили, что, зарядив свои ружья несколькими небольшими шарами и направив их в сторону цели, они могут почти наверняка убить дичь.

Вначале свинцовая пуля величиной с градину изготавливалась из листа свинца, который разрезали на небольшие кубики, а затем округляли и грубо обрабатывали. Затем пули стали отливать в специальной форме, состоявшей из ряда небольших полостей. Только в последней четверти XVII в. изобрели способ капельной отливки, пропуская расплавленный свинец через решето с дальнейшим падением капель в воду. В 1547 г. в Описи арсенала Генриха VIII насчитывались порядка сорока «круглых пуль», возможно предназначенных по своему калибру для стенных ружей, и одна пуля к «аркебузе величиной с градину».

Рис. 88. Как правильно прицелиться (в точку ниже цели) с удобного расстояния. Из книги К. Лукара «Три книги бесед» (1588)

Трудно сказать, чем эта аркебуза отличается от других аркебуз, отмеченных в той же Описи. Однако повсеместное использование «градин» (дроби) вскоре натолкнулось на официальное неодобрение. В Акте 1548 г. высказано сожаление, что «при стрельбе дробью в большое количество дичи множество птиц гибнет, что никому не приносит выгоды». Указывалось также, что «использование дроби полностью подрывает доверие к использованию ружей и не является необходимым». Далее говорится о том, что следует запретить стрельбу «более чем одной пулей за выстрел».

Изложение основ баллистики в книге К. Лукара «Три книги бесед» (1588) показывает, как мало было известно об искусстве стрельбы в XVI в. Если также учесть низкое качество изготовления самих ружей и прицелов к ним, то легко прийти к выводу, что вряд ли стоило многого ожидать от обыкновенных охотников. Имея всего лишь одну пулю, они не могли даже поразить обычную птицу или кролика на расстоянии более чем в несколько ярдов. Таким образом, на содержание Акта 1548 г. практически никто не обращал внимания, и каждый поступал в соответствии со своими разумениями и конкретными правилами охоты.

Рис. 89. Охотник на пернатую дичь с фитильным ружьем. Обратим внимание на интересное положение стреляющего. Фрагмент гравюры, сделанной на основе рисунка Страдана, ок. 1570–1580 гг.

В Акте также запрещалось стрелять «около любой церкви, дома или голубятни», удивительно, что такие ограничения стрельбы около построек сохранялись и спустя пятьдесят лет после принятия закона. В 1598 г. была подана жалоба, в ней говорилось, что во французскую церковь в Норидже вошел мужчина, «у которого было ружье и который начал убивать на водостоке голубей, не заботясь ни о том, что осквернил священное место, ни о том, что его стрельба создавала реальную угрозу пожара в храме и перепугала всех, кто в нем находился».

Однако не только в городах и деревнях ощущали распространение оружия. Очевидно, что тот, кто спокойно искал большую дичь, используя стрелу или арбалетный болт, обнаруживал, что мог полностью набить сумку, всего лишь совершив несколько выстрелов по местам, где пряталась дичь.

21 декабря 1600 г., точно в то время, когда уже готовились рождественские обеды, в Англии была выпущена новая Королевская прокламация, в которой запрещалось использование дробовых ружей для охоты на птиц, поскольку охота с ними мешала «наслаждению охотой ее величеству, знати и другим представителям высшего света».

В то время для охоты на птиц обычно использовали фитильные ружья примерно 5–6 футов длиной, изображенные на гравюрах Страдана (рис. 89).

В XVII в. ради удовлетворения потребностей «людей высшего света» удалось полностью усовершенствовать ружье с колесцовым замком. Национальные особенности проявились в контуре ствола и замка. Французские оружейники разработали особую разновидность ружья с колесцовым замком, где спусковая пружина отделялась от замка и прикреплялась к стволу.

У итальянских колесцовых механизмов была ярко выраженная элегантная форма, они также оказывались гораздо легче, чем солидные немецкие аналоги. Они были закрыты кожухом, часто причудливых форм, позволявшим добиваться некоторой надежности в суровых условиях охоты (фото 89). Встречались также замки со специальными трубками, защищавшие от ожога при горении порохового запала.

Самовзводные замки устраивались таким образом, что после выстрела их не надо было заводить отдельным ключом, который раньше требовалось постоянно доставать. Встречались и замки с превосходной по качеству отделкой чеканкой и позолотой, они имели ценность сами по себе, не говоря уже об их механическом устройстве.

Не меньшим многообразием отличалась отделка ружейных стволов и деревянных частей. Они украшались накладками и инкрустациями из слоновой или обыкновенной кости, в Германии и России делали накладки из перламутра, в Италии, Испании и Сардинии – из серебра. Обычно в качестве основы для рисунков использовались библейские, мифологические и охотничьи мотивы (фото 99).

Немецкий художник Израиль ван Мехенем относился к тем мастерам, которые гравировали сказочные мотивы, например, известны изделия с изображениями истории о зайце, поймавшем своих заклятых врагов – человека и лисицу. С тем же самым персонажем перекликаются и сценки, где заяц поджаривает охотников, они выгравированы на прикладе ружья с колесцовым замком, изготовленного для Леопольда I (1640–1705), хранящегося сегодня в коллекции Джорджа Ф. Хардинга в Чикаго.

Рис. 90. Охотник на пернатую дичь с ружьем с колесцовым замком, пересекающий реку с помощью пояса из надутых шкур. Его ноги утяжелены свинцом и оснащены лопатками. Из книги Sonderbahre und Bissher Verborgen-Gew2e8s6ene Geheime Kunste (1722)

В определенных пределах допускался и непристойный юмор. Скажем, итальянское ружье с колесцовым замком и фитильное ружье, хранящееся в Коллекции Уоллеса, украшены гравировкой с эротическими сценами, на задней стороне изображены наклонившиеся обнаженные женщины. На французском оружии типа «не забудь меня» примерно 1590 г., хранящемся в лондонском Тауэре, спусковой крючок сделан в форме фаллоса, выступающего из фигурки обнаженного мужчины.