Текст книги "От целителя до врача. История медицины с древности до наших дней"

Говард Хаггард
От целителя до врача. История медицины с древности до наших дней

Посвящается Джозефине Ф. Хаггард

HOWARD W. HAGGARD

FROM MEDICINE MAN TO DOCTOR

© Перевод, ЗАО «Центрполиграф», 2024

© Художественное оформление, ЗАО «Центрполиграф», 2024

Часть первая
Борьба с материнской и детской смертностью в родах

Глава 1
Деторождение и цивилизация

Положение женщины в любой цивилизации есть показатель уровня ее развития; положение женщины лучше всего определяется по той заботе, которую проявляет общество к рожающей женщине. Соответственно нигде взлеты и падения цивилизации не прослеживаются лучше, чем в истории деторождения.

Первобытные народы всегда рассматривали деторождение как естественный процесс и относились к нему с жестоким безразличием. В эпоху расцвета древнеегипетской цивилизации, а позже во времена расцвета греческой и римской цивилизации резко улучшалось и родовспоможение. Оно пришло в упадок с падением греко-римской цивилизации. В Европе на тринадцать веков были забыты все достижения, сделанные в этой сфере греками Античности. Прежних высот акушерская практика достигла лишь в XVI–XVII веках.

Средневековые христиане видели в деторождении результат плотского греха, который должен быть искуплен болью, как о том говорится в Бытие (глава III, стих 16). Соответственно отношение к рожающей женщине было в Средние века хуже, чем простое пренебрежение, характерное для первобытных племен. Страдания женщины усиливались и тем фактом, что она уже не была первобытной; вынашивание беременности стало в Средние века более трудным.

РОЖДЕНИЕ СЫНА КЛЕОПАТРЫ

Барельеф на стене храма Эснеха. Необычно большой размер новорожденного указывает на его царское происхождение. Обратите внимание на сидячее положение Клеопатры. В таком положении до сих пор рожают женщины многих первобытных народов

Урбанизация, кровосмешение и эпидемии часто приводили к неестественным и осложненным родам. В Средние века материнская и детская смертность достигли не виданного никогда прежде уровня. Такой рост смертности был, не в последнюю очередь, следствием полного равнодушия к страданиям женщины. Смертность была, кроме того, обусловлена культурной отсталостью и невероятно низкой ценой человеческой жизни. Положение усугублялось отсутствием полноценной акушерской помощи в родах. То была «эпоха веры», период, характеризовавшийся пылкой верой и аскетизмом не в меньшей степени, чем нечистоплотностью людей. Для преодоления немыслимо высокой смертности до, во время и после родов не делалось ровным счетом ничего. Типична для того времени попытка создания крестильного шприца, который позволял крестить в матке нерожденного младенца в случаях, когда было невозможно родоразрешение. Надо было спасти душу младенца и окрестить его до того, как он умрет вместе с матерью. Для спасения их жизни не делалось ничего. Не было большего преступления, совершенного именем цивилизации, религиозной веры и самодовольного невежества, нежели целенаправленное убийство бесчисленных матерей и младенцев в первые пятнадцать веков христианской эры цивилизованного человечества.

С приходом Возрождения в Европе намечается изменение отношения к деторождению, к уходу за беременными, роженицами и рожденными младенцами. Надо сказать, что эти благоприятные изменения осуществлялись медленнее, чем другие изменения, характерные для того периода. Материальный прогресс явно опережал прогресс гуманитарный.

Отношение к беременным женщинам является показателем цивилизованности данного общества, а не только его первопроходцев. Эти первопроходцы освещают путь, они показывают дорогу к улучшению цивилизации, но это улучшение наступает только тогда, когда по этому пути начинают идти другие люди. В течение веков эти первопроходцы борьбы с детской и материнской смертностью выглядели гигантами на фоне других людей своего времени. Подвиги этих людей не воспеты, имена их неизвестны большинству, но именно они создали нашу цивилизацию, и по любым меркам они превосходят величием королей и государственных деятелей, чьи имена заучивают школьники на уроках истории, хотя единственными достижениями этих государственных мужей было зачастую создание эфемерных границ государств, где они воевали, строили козни и замышляли интриги. Но дело великих людей, боровшихся со смертью, не пропало даром. Их слава – в той мере, в какой это допускает уровень нашей цивилизации, – живет в каждом современном ребенке, в каждой беременной женщине.

Борьба за жизнь матерей и их рождавшихся детей началась в XVI веке. В результате этой борьбы современная женщина, если она захочет и если ей позволят условия ее культурного сообщества, может смотреть на беременность не как на проклятие, не как на неизбежный результат «греха», а как на почетную привилегию своего пола, которой она может воспользоваться исключительно по собственному желанию. Беременность современной женщины не осенена темным крылом смерти, но освещена ярким светом современного научного знания. Она заранее убеждена в безопасности этого состояния, а страдать в родах ей придется куда меньше, чем ее первобытным сестрам, рожавшим двадцать пять веков назад. Современной женщине не придется страдать, как ее сестре три века назад, когда женщина искупала свой наследственный грех или погибала в руках повивальных бабок и невежественных цирюльников.

КРЕСТИЛЬНЫЙ ШПРИЦ

Это приспособление было придумано для совершения обряда крещения еще неродившегося младенца в случае трудных родов. Изображенный здесь шприц был сконструирован и описан Морисо, и Лоренс Стерн полностью приводит это описание в «Жизни и мнениях Тристрама Шенди, джентльмена». В книге этим «инструментом» пользовался эксцентричный «доктор Слоп». В некоторых конструкциях канюлю венчал крест для усиления святости процедуры

Путь борьбы с детской и материнской смертностью увенчан многими победами. Эта борьба опережала медленно двигавшуюся вперед цивилизацию. И поныне цивилизация ждет, пока культура сделает еще один шаг и освободится от кошмара средневекового невежества; с концом этого невежества женщина сможет в полной мере насладиться плодами победы над смертью. Пренебрежение к рожающей женщине, приводящее к смерти в родах и к опасностям вынашивания беременности, не является виной представителей медицинской профессии. Она ведет борьбу, но не может дать больше, чем способно принять общество. Медицинская профессия не может самостоятельно преодолеть инерцию цивилизации, не может убедить людей в том, какую ценность следует придавать жизни женщины и ее детей.

Юные цивилизации подобны подросткам: они сильны и агрессивны, они шумно гордятся своими игрушками материальных достижений, но сама неопределенность их недоказанной силы заставляет их стыдиться проявлений доброты из страха, что их сочтут слабыми. Юные цивилизации страдают от утопических идеалов подросткового возраста; но при этом они самоуверенны, слепы и невежественны; они рвутся к звездам, не замечая затоптанных ими цветов. Они игнорируют реальные проблемы жизни и цивилизованности. В мире существуют двадцать цивилизованных стран, где ведется статистика материнской и детской смертности в родах. В этом списке Соединенные Штаты занимают девятнадцатое место. Только в одной стране – она находится в Южной Америке – показатели хуже, чем в США.

Сегодня вынашивание беременности среди примитивных народов ничем не отличается от вынашивания беременности двадцать пять веков назад и мало отличается от того, что творилось всего три века назад в Европе. Правда, триста лет назад положение с деторождением было хуже, чем в первобытные эпохи. Первобытная женщина в родах, как животные, руководствовалась интуицией, а пуповину, связывающую новорожденного с матерью, она разрывала зубами. Первобытная женщина испытывала в родах мало трудностей; она не становилась жертвой ужасов цивилизации. Она не страдала деформацией костей таза из-за рахита, деформацией, затрудняющей естественные роды, так как ее питание не страдало городскими недостатками, а ее тело не было скрыто от солнца стеклами и одеждой. Более того, женщины не страдали от смешанных браков и кровосмешения, характерных для цивилизации. Мужчины были почти одного роста с нею, и размер плода соответствовал размеру таза.

Первобытные женщины активно трудились физически и поэтому рождали мелких младенцев. При схватках и потугах в день родов плод буквально «стряхивался» в матке в свое нормальное положение – головкой вперед. Это облегчало роды и делало их безопасными. Даже в наши дни, в условиях городской жизни, физический труд и лишения облегчают женщинам роды. У женщин, не занятых тяжелым физическим трудом, плод бывает тяжелее, чем у женщин, занятых физическим трудом. Более легкие роды у женщин из рабочего класса не являются – как думают многие – следствием близости к природе (что часто не соответствует действительности), но лишь следствием меньшего размера плода.

Женщинам первобытных племен и примитивных народов был неведом страх родильной горячки (послеродового сепсиса). Руки студентов-медиков и акушеров не заносили ей заразу из прозекторской или от другой больной роженицы. Они не лежали на грязных кроватях переполненных госпиталей XVII, XVIII и даже начала XIX века, им не приходилось лежать в кроватях с четырьмя другими пациентками, как это было в парижском «Отель-Дье», где больных укладывали по пять на койки шириной в пять футов. Первобытной женщине не приходилось ждать – если она переживала ядовитый воздух госпиталя, грубую работу повитух и студентов – порожденной «климатом» родильной горячки, которая уносила жизни от двух до двадцати родильниц из ста, вынужденных пользоваться фатальным милосердием этих лечебных учреждений. Первобытная женщина столкнулась со всеми этими благами цивилизации позднее, когда первобытные народы познакомились с европейской цивилизацией. Первобытная женщина познакомилась и с другими вещами, влиявшими на деторождение: она столкнулась с сифилисом и туберкулезом, чумой и тифом, гонореей и алкоголем и, самое страшное, с городской скученностью и стыдом, который внушала ей христианская религия.

То, что роды являются более естественным процессом среди первобытных женщин, отнюдь не говорит о том, что вполне цивилизованная женщина вообще не способна выносить ребенка при минимальной медицинской помощи. Но подавляющее большинство цивилизованных женщин не могут этого сделать в противоположность женщинам первобытных и примитивных обществ. Благодеяния цивилизации стали причиной множества трудностей при вынашивании беременности и деторождении, и в течение веков, пока развивалась наша цивилизация, ничего не делалось для того, чтобы облегчить эти трудности. В этот процесс, наконец, вмешалась наука, и именно она оказалась способной компенсировать и даже более чем компенсировать эти недостатки цивилизации. Теперь именно наука может спасти те жизни, которые были бы наверняка потеряны даже при самом естественном течении родов. Наука способна и на большее, так как она может смягчить отрицательное влияние, какое может оказать деторождение на продолжительность жизни женщины – то есть на проблему, которая мало волновала первобытные общества, ибо его члены вообще не отличались долголетием. Первобытной женщине было по-настоящему страшно лишь одно осложнение беременности – поперечное положение плода в тазу, когда ребенок не мог родиться, обрекая на смерть и себя и мать. Сейчас поперечное положение не угрожает жизни ни матери, ни плода.

В первобытных обществах женщина с приближением срока родов обычно удалялась из стойбища племени. В некоторых случаях женщина уходила одна, но чаще ее сопровождала подруга или старшая женщина – прообраз более поздней повитухи. Женщина удалялась либо в лес на берегу ручья, реки или озера, либо в устроенное специально для родов укрытие. Иногда женщины удалялись в такие укрытия на время менструации. Такая изоляция была весьма распространенным среди первобытных племен обычаем, но отнюдь не всегда. У аборигенов Сандвичевых островов роды были публичным мероприятием, это «представление» могли смотреть все желающие. В этом случае роль повитухи, вопреки обычаям других народов, исполнял старик. Женщина рожала, сидя у него на коленях, а друзья и подруги, собравшиеся вокруг, пытались помочь и громко давали советы. В середине XIX века один американский армейский хирург наблюдал беременную жену вождя племени умпква. Хирург свидетельствует, что роженица лежала в хижине, грубо сколоченной из бревен. В хижину набилась тьма народа. От потных тел исходил удушающий запах, в помещении было буквально нечем дышать. Хирург из-за духоты и дыма не мог находиться в хижине дольше нескольких минут подряд. Собравшиеся дико что-то вопили, сгрудившись вокруг страдалицы, муки которой только усиливались от доброты ее подруг.

ТАЙСКОЕ РИТУАЛЬНОЕ ОЧИЩЕНИЕ ЖЕНЩИНЫ ПОСЛЕ РОДОВ

В течение тридцати дней после рождения первого ребенка и в течение более короткого периода после следующих родов мать должна все время подставлять живот и спину огню, который находится на расстоянии около двух футов от нее. Огонь поддерживали непрерывно, день и ночь, в течение всего времени очищения

У наиболее примитивных народов женщина, родив ребенка, совершает омовение в холодной воде, а затем либо возвращается к своим повседневным обязанностям, либо некоторое время находится в изоляции и проходит обряд священного очищения. Это очищение у некоторых племен и народов превратилось в сложный, тщательно разработанный религиозный ритуал. По сути, такой период очищения позволяет женщине отдохнуть после беременности и родов, но иногда некоторые аспекты церемониала могут превратить отдых в настоящую пытку. Например, у сиамцев (тайцев) женщина после рождения ребенка подвергалась месячному наказанию. Сиамским женщинам вдолбили в голову, что и мать и дитя ожидают страшные муки, если мать после родов не будет в течение тридцати дней (после рождения первого ребенка, после рождения следующих детей этот срок сокращали до пяти дней) непрерывно подставлять обнаженный живот и спину действию пылающего огня, который день и ночь поддерживали на расстоянии меньше двух футов от родильницы. Женщина крутилась как вертел, попеременно подставляя жару живот и спину, а муж или специально приставленная женщина непрерывно поддерживали огонь. У этого обычая было по меньшей мере одно неоспоримое достоинство – он позволял женщине избегнуть характерной для многих примитивных племен беды – возвращения к исполнению обязанностей по дому непосредственно после родов. Сиамская женщина имела законное право в течение тридцати дней лежать в кровати.

Люди большинства первобытных племен придерживались убеждения, которое, впрочем, до сих пор иногда бытует и среди цивилизованных индивидов, в том, что роды – это сознательный волевой акт со стороны новорожденного, который стремится покинуть свою тюрьму в чреве матери. Женщина, оказывавшая помощь при родах, изо всех сил старалась выманить ребенка наружу обещаниями вкусной еды, прибегая к угрозам, если младенец упрямился и не хотел выходить из материнского лона. В некоторых племенах мать даже голодала в течение недели до родов, чтобы ребенок возымел большее желание покинуть чрево матери и выйти на свет, где в награду за это его ожидало вкусное молоко. Способ родовспоможения зависел от нрава младенца; вину за трудные роды возлагали на ребенка, на его злобный нрав. Такая вера служила достаточным основанием для убийства младенца во время попыток силой заставить его родиться на свет. Были даже изобретены специальные инструменты для разрушения плода, так как дитя, отказывающееся рождаться, заслуживает смерти, как и мать, выносившая такое чудовище.

Если роды у первобытной матери оказывались трудными, то племя подчас прибегало к весьма радикальным мерам. Мать, например, брали за ноги, опрокидывали вниз головой и принимались трясти. Иногда женщину катали и подбрасывали на растянутом одеяле. Американские индейцы сажали женщину на землю, и воин несся на нее верхом с явным намерением раздавить, в последний момент отворачивая коня в сторону. Целью было напугать мать и дитя и подтолкнуть роды. Иногда мать укладывали на спину и принимались давить на живот или подвешивали ее к дереву на ремень, пропущенный под мышками, а на живот давили снизу ремнем, надетым поверх живота. Так стимулировали роды и в Европе всего каких-нибудь четыреста лет назад. Аккомпанементом родов могло быть песнопение, барабанный бой и даже ружейная стрельба. Древние греки во время родов пели священные песни, и даже в наши дни еврейские женщины из низших классов сопровождают роды пронзительными воплями. При трудных родах знахарь, шаман или его позднейший преемник – священник – мог войти в комнату роженицы, промямлить несколько стихов из какой-нибудь книги (например, из Корана), плюнуть в лицо роженицы и предоставить остальное Божьей воле и природе. Тому, кто сомневается в эффективности слюны, особенно слюны натощак, можно посоветовать обратиться к «Естественной истории» Плиния. Там написано, какое множество болезней можно излечить слюной. Прежде чем смеяться над младенческой наивностью Плиния или над антисанитарией первобытных народов, давайте вспомним, что Иисус именно так исцелял слепых.

Но даже в самые отдаленные времена, даже у самых примитивных народов всегда оказывали посильную помощь рожающим женщинам. Помощь в рождении ребенка и лечение ран стали двумя видами искусства, которые можно проследить до самых ранних эпох в истории человечества. Роды и раны, по необходимости, привлекали внимание первобытных людей.

ИНДЕЙСКИЙ ВОИН УСКОРЯЕТ РОДЫ

В недалеком прошлом среди индейских племен Северной Америки роды ускоряли тем, что сажали женщину в прерии на открытое место, а потом на нее несся всадник с очевидным намерением ее раздавить. Всадник, правда, в последний момент проскакивал мимо, но страх мог иногда спровоцировать ускорение родов

Женщины, сами рожавшие детей и обученные собственным опытом, помогали рожать своим соседкам, а охотники и воины, каждому из которых грозили ранения, помогали своим раненым и травмированным товарищам. По мере развития обществ некоторые женщины, помогавшие другим в родах, стали делать это регулярно и за натуральную плату. Так появилась повитуха – вначале благословение, а затем главное препятствие на пути развития акушерского искусства. С приходом цивилизации лечение раненых солдат и охотников попало в руки врача, священника, цирюльника и хирурга; прогресс был, правда, довольно медленным из-за множества слепых предрассудков. Однако деторождения этот прогресс не коснулся, и повитуха сохранила свои позиции. Повивальное дело продолжало находиться в руках женщин низших классов. На родовспоможение смотрели как на женскую работу, а поскольку оно находилось в руках безграмотных женщин, постольку никакой прогресс в акушерстве был невозможен. К помощи священника или человека, обладавшего мистическими способностями, а позднее врача прибегали только в тех случаях, когда повитуха оказывалась бессильной. Только в периоды расцвета древних цивилизаций и довольно поздно в период нашей цивилизации врачи начинали лично участвовать в принятии даже самых обычных, неосложненных родов.

Повитуху мы можем обнаружить уже в самом начале тех цивилизаций, которые стали предшественниками нашей цивилизации. Их прогресс и та высота, которой им удалось достичь, характеризуются законодательными установлениями, призванными регулировать деятельность повитух и само родовспоможение. У древних евреев гигиене беременности и родов уделялось больше внимания, чем активной помощи. У евреев гигиенические мероприятия были частью религиозного ритуала, а при трудных родах женщину утешали до тех пор, пока «она не умрет». У евреев женщины рожали на специальных стульях или на коленях другой женщины. В первой главе Исхода, где фараон велит повитухам убивать всех еврейских младенцев мужского пола, говорится и об акушерском стуле; «когда принимаешь роды у евреек и сажаешь их на стулья…». Только в XIX веке от Рождества Христова стул окончательно перестал быть необходимой частью снаряжения повитухи. До этого они катали его с собой от роженицы к роженице. В XVII веке француз Морисо ввел в практику родовспоможения прием родов на кровати.

За три тысячи лет до н. э. в Древнем Египте и за полторы – в Индии, в эпоху брахманизма, достигло своего пика участие жрецов в родовспоможении. Служители культа не просто заклинали богов о помощи, они сами эффективно помогали, когда их вызывали повитухи.

АКУШЕРСКИЙ СТУЛ

Такой стул, на который усаживали роженицу, был описан еще в Ветхом Завете. Греки для этой цели иногда пользовались кроватью или специальной кушеткой, но акушерский стул оставался во всеобщем употреблении до XVII века, но его продолжали иногда использовать вплоть до XIX века. Было создано множество конструкций. Показанный на рисунке акушерский стул был сконструирован Евхарием Рослином в 1513 году

Жрецы практиковали хирургические процедуры, выполняли вспомогательные приемы. К этим временам относится и появление инструментов для извлечения мертвого плода. Священники, обладавшие зачаточными познаниями в анатомии и медицине, своими манипуляциями и применением лечебных средств – как правило, слабительных и рвотных – действительно во многих случаях справлялись с трудными родами. Был известен даже поворот на ножку, о котором мы поговорим позже, так как в Европе его начали снова применять только в XVI веке. Религиозные законы предписывали кесарево сечение для извлечения мертвого плода и рекомендовали соответствующий уход за беременными – в особенности нечистыми и зараженными – женщинами.

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ АКУШЕРСКОГО СТУЛА Гравюра из книги «Розовый сад для беременной женщины» Рослина (XVI век)

Практика родовспоможения в Индии предусматривала вызов врача в случае трудных родов, и врачи сделали такие роды кровавой процедурой, ибо восточные врачи были склонны к хирургическим вмешательствам, несмотря на то что религиозные предписания в какой-то мере сдерживали их пыл. Например, индийское родовспоможение руководствовалось приблизительно такими предписаниями: «Если ребенок не рождается, врач может воспользоваться ножом, но так, чтобы не коснуться живого младенца; ибо если врач ранит младенца, то может убить и его и мать». Для операции, предосторожность при проведении которой была только что упомянута, об анестезии говорит только одна фраза: «Ободрив женщину…» Впрочем, для таких процедур вплоть до XIX века вообще не существовало никакой анестезии. Та же самая операция извлечения мертвого плода по частям начала выполняться вместе с другими кровавыми хирургическими манипуляциями в Европе только в Средние века. Необходимость такой операции была единственным поводом привлечения врача-мужчины к труду повитухи, правда, средневекового хирурга нисколько не интересовала сохранность жизни матери.

В Сушруте, древнеиндийском акушерском трактате, который долгое время передавался из поколения в поколение в устной форме, было сказано, что у четырех пожилых женщин, принимающих роды, должны быть коротко острижены ногти. Афинский закон о повитухах гласил, что повитухой может быть только рожавшая женщина, вышедшая из детородного возраста. Это приблизительно то же самое, что военным хирургом может быть мужчина, в прошлом раненный, но вышедший из призывного возраста. В христианскую эру никаких законов, регулирующих деятельность повитух, не было до 1555 года, да и то такой закон появился лишь в одном городе – Ратисбоне.

Современная европейская медицина возникла из греческой медицины. Греки явились организаторами и зачинателями европейской культуры. Они усвоили все, что могли предложить предыдущие цивилизации, и взяли лучшее у современной им цивилизации. Греки обладали изумительным даром вбирать в свою культуру чужеземные элементы и доводить их до совершенства. Когда древнегреческая медицина оформилась организационно, она оказалась в руках жрецов бога Асклепия, храмы которого, где осуществлялось лечение, находились в сельских местностях. Вероятно, сам Асклепий был исторической личностью, но со временем его обожествили и включили в общую систему греческой мифологии. Согласно легендам, Асклепий в ранние годы своей жизни пережил множество превратностей судьбы. По одной легенде, он был сыном Корониды и Аполлона, и был спасен только благодаря тому, что божественный отец вовремя выхватил его из чрева горящей на костре матери. Согласно другой легенде, его матерью была Арсиноя, которая, хотя и родила его без трудностей, оставила ребенка, но он был спасен от смерти козой.

Асклепий пережил детские невзгоды, вырос и был дважды женат. От первой жены у него родилась дочь Гигея. Второй женой Асклепия была Лампетия, дочь Гелиоса. Имя Асклепия мало употребляется в разговорной речи, но имя его дочери Гигеи осталось во множестве слов, таких как гигиена, гигиенический и гигиенист. Символ Асклепия – посох, обвитый змеями, – пережил века и стал эмблемой медицины. Нет ничего удивительного в том, что бог, чей отец Аполлон был врачом, интересовавшимся кесаревым сечением и придумавшим искусственное вскармливание, и сам обратился к изучению медицины. Наставником Асклепия стал кентавр Хирон, который хотя и был наполовину конем и лишь наполовину человеком, оказался весьма многогранным специалистом. Причиной смерти Асклепия стало событие, которое с тех пор не случалось ни с одним врачом. Плутон пожаловался Зевсу, что благодаря искусству Асклепия люди стали жить дольше и в результате сократилось число обитателей Аида. Для того чтобы сохранить равновесие в человеческой популяции, Зевс поразил Асклепия молнией.

Но вера греков во власть Асклепия над болезнями, в совершенные им чудеса исцеления была так велика, как и преклонение перед благородством и чистотой его характера, что они обожествили его и воздвигли храмы в его честь. Эти храмы были не просто местом поклонения, но лечебницами, которые назывались асклепио-нами, которые со временем стали прототипами наших больниц, санаториев и медицинских учебных заведений. Для восстановления здоровья в асклепионах пользовались простыми средствами – солнечным светом, свежим воздухом, чистой водой, физическими упражнениями и диетой. Жрецы Асклепия тем не менее прибегали к лекарствам и даже к хирургическим операциям, если того требовало состояние больного, правда, вся их деятельность была пропитана суевериями и религиозными правилами. Так, например, несмотря на взлет медицины в Древней Греции, для лечения в асклепионах не допускались умирающие и роженицы. Последними занимались исключительно повитухи. Позже, когда цивилизация стала более зрелой, император Антонин Пий велел построить специальное здание в Эпидавре, куда принимали рожениц и умирающих.

В храме Асклепия также обучали медицине. Обучение было устным, так как первые писаные книги по медицине появились в Греции только в V веке до н. э. По окончании учебы ученики давали клятву, в которой воплощались принципы врачевания. Эта клятва, которую часто называют клятвой Гиппократа, основана на этических принципах, которые действительны сегодня так же, как и две с половиной тысячи лет назад. Вот отрывки из клятвы: «Клянусь Аполлоном врачом, Асклепием, Гигеей и Панакеей, всеми богами и богинями… Я направляю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла; точно так же я не вручу никакой женщине абортивного пессария. Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство. В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всякого намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами. Что бы при лечении – а также и без лечения – я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной…»

С течением времени религиозная роль храма Асклепия постепенно сошла на нет, жрецы и врачи разделились, медицина становилась все более и более рациональной. Величайшим врачом Древней Греции был Гиппократ. Его учение сохранилось и во многих отношениях является основой современной медицинской практики. Гиппократ Великий родился на острове Кос в 460 году до н. э., через тридцать лет после Марафонской битвы и за тридцать один год до рождения Платона. Благодаря благородству при исполнении своих профессиональных обязанностей он стал образцом для всех последующих поколений врачей. Под влиянием Гиппократа медицина его времени достигла таких высот, каких европейская медицина смогла достичь лишь спустя много веков.

Во времена Гиппократа повитухи были хорошо организованным сообществом с четко очерченными обязанностями. Методы ведения рожениц были довольно грубыми – повитухи мяли и растирали роженице живот, а иногда прибегали и к более энергичным воздействиям – например, подбрасывали женщину на ложе. Тем не менее деятельность повитух направлялась врачами, которые в трудных случаях принимали участие в родовспоможении. Правда, на этой стадии развития цивилизации к врачам, принимающим роды, относились с некоторым презрением, называя их «бабками мужского пола». В обязанности повитух входило исполнение священных песен во время родов. Когда ребенок рождался, повитуха делала то же, что делают акушерки и в наши дни: она показывала ребенка отцу – правда, причина для такого показа сильно отличалась от современной; отец смотрел на ребенка и решал, признать его или нет. Если отец признавал дитя, то брал его на руки и поднимал над головой. Деятельность повитухи не ограничивалась только одним родовспоможением. Если семья решала избавиться от ребенка, повитуха относила его на склон холма или на ступени храма, где ребенок либо умирал от голода, либо его подбирал какой-нибудь сердобольный прохожий. В тот период отказ от детей был законным и оставался таковым до наступления христианской эры. Кроме того, повитуха оценивала пригодность людей для супружеской жизни – играя роль некоего подобия древнего брачного агентства, – лечила женские болезни и делала аборты. Аборты в те времена были легальными, но Гиппократ не советовал делать их врачам – это считалось не вполне этичным. Согласно своим многочисленным социальным и медицинским обязанностям, повитухи были отдельной профессиональной группой, но они никогда не вмешивались в сферу деятельности врачей.