Текст книги "Бэтмен. Суд Сов"

Глава 12

Ветхая рыбацкая хижина была спрятана в лесу на берегу озера Миагани. К хижине вела лишь заросшая грязная дорожка, поэтому Бэтмен предпочёл припарковаться неподалёку вдоль слабо освещенной горной дороги.

Так было даже лучше, так как обычно он предпочитал не предупреждать или тревожить жильцов преждевременно. До Готэма было не близко.

Но если повезет, поездка того стоит.

Домик принадлежал дедушке Денниса Льютона по материнской линии, который в настоящее время проживал в доме престарелых в Бладхэвене. Уединённая хижина находилась по крайней мере в четверти мили от любых других населённых мест. Так как лето закончилось, а сезон охоты еще не начался, большинство из них скорее всего, будут пустыми. Так что, если Деннис – и, возможно, даже Джоанна – хотели спрятаться от Суда Сов, дедушкина хижина могла показаться неплохим вариантом. Пока Коготь не проследует по тому же следу, который привел сюда Бэтмена.

Луна и звезды тоже прятались. Стояла холодная, туманная осенняя ночь, окутанная чем-то вроде глубокой первозданной тьмы далекой от огней города. Сильный ветер шелестел верхушками деревьев, в то время как мелкие животные сновали в кустах. Всюду оседала роса и земля под ногами была слегка влажной. Где-то вскрикнула сова, отчего человек в капюшоне нахмурился.

Линзы ночного видения позволили ему легко изучать хижину так же, как будто при дневном свете. Одноэтажная деревянная лачуга, претендующая на то, чтобы называться домом, стены в облупленной краске, просмолённая черепица на крыше местами отвалилась, парадное крыльцо провалилось, как и кирпичный дымоход, электричество отключено и никаких следов телефонной линии. Полуразрушенная уборная неподалёку подразумевала отсутствие сантехники внутри дома. Разбитые стёкла заделаны картоном. В окнах нет света, и дыма из трубы не видно.

На первый взгляд, казалось, что хижина давно заброшена. При ближайшем рассмотрении оказывалось иное. Несколько целых окон были закрыты современными жалюзи. Свежий запас дров прикрывал водонепроницаемый прорезиненный брезент. Мотоцикл был спрятан в кустах за домом, удачно скрытый от посторонних глаз со стороны дороги. Номерной знак подтвердил, что мотоцикл принадлежал Льютону.

Бинго.

Просевшее крыльцо заскрипело под ногами Бэтмена, когда он подошел к входной двери, где обнаружил пулевые отверстия. Кто-то стрелял из хижины – возможно, оборонялись?

Изрешёченная дверь распахнулась, впуская его в скудно обставленную хижину, которая состояла из одной комнаты. Похоже, что здесь дрались. Стулья, кровати и стол были опрокинуты. Упавший дробовик был разбит на куски. На полу валялись гильзы двенадцатого калибра, пара смятых спальных мешков и различные предметы одежды. В воздухе витал запах пороха, и Тёмный рыцарь поморщился под маской.

Он не любил оружие.

Чугунная дровяная печь была холодной, что означало, что с момента потасовки прошло уже некоторое время, об этом говорила и засохшая кровь, разбрызганная по полу и внутренней стороне двери. Не было видно тел, ни обугленных, ни нетронутых, что давало и загадку, и капельку надежды. Когтя невозможно было уничтожить одними пулями, если только вырубить ненадолго. Но что случилось с Деннисом и Джоанной? Два спальных мешка позволяли думать, что они прятались здесь вместе.

Неужели их похитили? Это была мрачная перспектива, но определенно лучше, чем наоборот. Он вышел из хижины, чтобы осмотреть окрестности. Покрытый мхом стол для пикника напоминал о более счастливых днях. Извилистая тропа спускалась к берегу озера, где можно было мельком увидеть сквозь деревья простирающийся вдаль деревянный причал. Никакой лодки не было видно, но кто-то все равно мог приплыть или уплыть по воде.

Оставив хижину, он направился вниз, к берегу, где его ожидало ужасное зрелище. На берегу лежало обугленное тело. Вода плескалась о почерневший труп, который лежал наполовину на берегу и наполовину на мелководье, лежа лицом вниз на влажной каменистой земле. Бегло осмотрев его, Бэтмен решил, что убитый был мужчиной.

Это Деннис Льютон, предположил он, хотя лицо трупа обгорело до неузнаваемости. Он позволил себе эгоистично на мгновение испытать облегчение оттого, что это не Джоанна, хотя он и пожалел, что приехал слишком поздно, чтобы спасти этого парня. Еще одна жизнь, потерянная по вине Суда Сов и их последнего Когтя, чьи зажигательные методы все еще оставались тайной.

«Ему это с рук не сойдет, – мысленно поклялся Бэтмен. – В Блэкгейте для него уже приготовлена камера».

Осматривая окрестности, он попытался восстановить картину произошедших событий, которые привели к убийству. Налицо были явные признаки борьбы, и рядом было разбросано несколько гильз. Очевиднее всего было предположить, что Деннис пытался защищаться с помощью дробовика, но это не помогло, этого было недостаточно, чтобы остановить несокрушимого Когтя. Покинув хижину, Денис оказался загнанным к озеру, где ему некуда было бежать, пока Коготь не настиг его. Завязалась борьба, весь гравий на берегу был разбросан, и большая его часть теперь обуглилась.

Однако оставался еще один вопрос: сумел ли Деннис удерживать Когтя достаточно долго, чтобы Джоанна успела убежать?

Ее нигде не было видно.

«Пожалуйста, пусть она будет в безопасности». Бэтмен не понаслышке знал, каково это – испытать садистское гостеприимство Суда Сов. Мысль о том, что Джоанна могла попасть в их руки, вызывала у него отвращение.

Опустившись на колени рядом с телом, он внимательно осмотрел его. Ну конечно же, колотые раны наводили на мысль, что Деннис, как и профессор Морс, был допрошен с особой жестокостью перед тем, как произошло жертвоприношение. Представляя ужасающую картину произошедшего, Бэтмен также предполагал, что могло случится с Джоанной. Зачем Коготь стал бы допрашивать Денниса, если бы Джоанна уже была в его руках? Может быть, Деннис умер в тот день не напрасно, может быть, его обреченная на провал битва с Когтем позволила ей выиграть время, чтобы сбежать, возможно, на лодке.

Перед его мысленным взором возник яркий образ – кричащий Деннис погружается в воду и горит изнутри.

Он никогда не встречался с этим молодым человеком, но надеялся, что холодная озерная вода немного облегчила его муки перед смертью.

Однако это было слабое утешение.

После осмотра и фотофиксации места преступления, Бэтмен оттащил тело подальше на берег. Ему придется оповестить местную полицию о местонахождении тела, но сначала он хотел взглянуть еще раз на хижину. Возвращаясь в перевернутую вверх дном комнату, он провел быстрый, но эффективный обыск – на этот раз с помощью мощного фонаря. Небольшой запас женской одежды говорил в пользу версии о том, что Деннис был не один.

Внутри хижины обнаружилась только кровь Когтя, что говорило о том, что Денниса пытали на улице. Убийца удалил все записи диссертации Джоанны из кабинета Морса, так что Бэтмен предположил, что он обыскал и хижину.

Может быть, он что-то упускает?

Было заметно отсутствие какой-либо электроники – ноутбуков, телефонов или планшетов. Даже умных часов не было. Конечно, хижина явно была отключена от электричества, но Бэтмен сомневался, что Деннис или Джоанна полностью бы отказались от своих устройств, оказавшись в глуши. Джоанна, в частности, сохранила бы копии своих работ, если это вообще возможно. Хотя вполне вероятно, что Коготь уже сбежал с любыми устройствами, которые он нашел, ведь он убийца, а не детектив.

«Стоит еще раз взглянуть, – подумал Бэтмен. – Есть шанс узнать больше о том, над чем она работала».

Вытащив из-за пояса усовершенствованный звуковой сканер, он воспользовался им. Он осмотрел хижину изнутри снизу доверху, но не нашел ничего, спрятанного в полу, потолке или даже в облицовке стен или спальном мешке. В дровяной печи не было ничего, кроме золы.

«Во флигеле?» Он быстро отверг эту мысль. Джоанна наверняка так бы не сделала, поскольку слишком уважала свой труд. Кроме того, ветхая конструкция едва ли была защищена от стихий, не говоря уже о водонепроницаемости.

«Водонепроницаемый…»

Внезапно его осенило. Выбежав из хижины, он стянул с поленницы непромокаемый брезент и начал методично выкидывать аккуратно сложенные дрова. Через несколько мгновений его усилия были вознаграждены, здесь оказалась пластиковая коробка, упакованная в застёгнутый пакет. Открыв пакет и взломав коробку, он нашел флэшку, спрятанную на всякий случай. Тень улыбки пробежала по его губам.

«Молодец, Джоанна».

Бэтмен надеялся, что флэшка содержала хотя бы некоторые из тех ответов, которые были ему необходимы.

«Ради Готэма».

Глава 13

Экспозиция Уилера-Николсона, Готэм, 1918 г.

Большая международная выставка в Готэме была в самом разгаре. В течение нескольких недель она привлекала массу людей на колоссальные ярмарочные площади, которые были возведены на территории обширного поместья именно для этого монументального события. Хотя Метрополис, Стар-сити и Сейнт-Рох – все претендовали на проведение Всемирной выставки 1918 года, Готэм одержал победу над своими соперниками и не жалел никаких расходов на монтаж экспозиции, чтобы лучше показать свое растущее превосходство как один из величайших городов страны.

Просторные бульвары, достаточно широкие, чтобы вместить полчища посетителей, связывали сотни акров богато украшенных дворов и павильонов, демонстрирующих выставки со всего мира. Сверкающие белизной башни, усыпанные хрустальными «драгоценностями» мириадов оттенков, вздымались к небу. Храмы науки и промышленности демонстрировали чудеса современной эпохи, от трансконтинентального телефонного соединения Готэма с далеким Сан-Франциско до сборочных линий и кувёзов для новорожденных, и даже действующую модель первого в мире радиоуправляемого самолета.

Дребезжащие троллейбусы везли из одного конца улицы в другой посетителей ярмарки с широко раскрытыми от удивления глазами, в то время как настоящая галактика ярких электрических огней освещала теплую летнюю ночь. Свет цветных прожекторов отражался от украшенных драгоценными камнями башен. Лидия читала, что по подсчётам, двадцать миллионов человек, включая туристов со всего мира, должны были пройти через внушительные арочные ворота. Глядя на всё это, ей казалось, что все они решили посетить ярмарку в ту же ночь, что и она сама.

– Это удивительно, – удивилась она вслух. – Как город звезд.

Рука об руку с Перси она шла по бульвару, надеясь слиться с толпой, чтобы защититься от ненужного внимания. Здесь столько всего можно было увидеть. Она не знала, что посмотреть в первую очередь.

– Подожди немного, – сказал он. – У меня для тебя сюрприз.

Шелковый цилиндр, лихо сидевший на его голове, придавал ему дерзкий вид. В электрическом свете ламп она любовалась его стройной фигурой и хорошей осанкой. Его благородный лоб и высокие скулы говорили о замечательном интеллекте и воспитании, в то время как его угловатые черты лица смягчались пышными усами.

Её собственные волосы были уложены в пышную причёску в стиле «девушки Гибсона», с широкополой шляпой с перьями. Она тешила себя мыслью, что они составляли красивую пару, что заставляло ее также волноваться, действительно ли они были незаметны, даже среди тысяч других посетителей ярмарки.

– Перси, это божественно, – сказала она, понизив голос, – но насколько это безопасно, если нас увидят вместе? Твоя жена…

– Её здесь нет, – твердо заверил он. – Мы всего лишь одна из многих пар, которые осматривают экспозицию. Её зрелищность почти гарантирует, что никто не смотрит на нас, когда есть так много других достопримечательностей, которые услаждают взор. – Он улыбнулся, чтобы успокоить ее. – А если кто-то спросит, что очень маловероятно, то ты просто моя племянница из Чикаго, приехала чтобы посетить ярмарку, как и бесчисленное множество других приезжих.

Он хорошо придумал, признала она. Каждый день поезда, пароходы и кареты выгружали в Готэм все новых и новых посетителей. Отели и гостиницы, всё, что могло сойти за жильё, было забронировано на несколько месяцев, по договорённости или за деньги. Некоторые предприимчивые граждане даже пустили на время жильцов в свои дома и квартиры, по всему городу появились импровизированные пансионаты. И все же, даже учитывая такой наплыв вновь прибывших, она не могла не чувствовать себя виноватой, как будто они с Перси испытывали судьбу, открыто выставляясь напоказ вместе.

– И все же это риск, – настаивала она. – Ты не должен был делать это для меня.

– Позволю себе не согласиться, – сказал он мягко. – Ты заслужила это, после того как часами сидела взаперти в моей студии, день за днем. Мы заслужили это. – Он с грустью посмотрел на нее. – Увы, мои научные изыскания, скорее всего, скоро отнимут у меня много времени и потребуют полного сосредоточения на работе в ближайшие недели и месяцы, а это означает, к сожалению, что мы не будем видеть друг друга столько, сколько захотим. Дело в том, что я считаю, мы имеем абсолютное право, чёрт возьми, провести вечер вне дома, пока мои эксперименты не оторвали меня от тебя.

– Твои эксперименты?

– Боюсь, я достиг критической точки. Я полагаю, что нахожусь на пороге важного открытия, но не могу сказать наверняка, сколько времени может потребоваться.

– Я верю в твою гениальность, дорогой, – сказала она с тенью грусти в голосе. – Ты непременно добьёшься блестящих результатов, и очень скоро.

– Спасибо, дорогая. Твоя вера укрепляет мой дух.

– Я всегда в тебя верю, – сказала она. – Никогда в этом не сомневайся.

Несмотря на разочарование, вызванное его предстоящим отсутствием, она вряд ли могла возражать против научных экспериментов, которые оказались препятствием их любви, так как его незаурядный ум был одной из черт его натуры, которой она больше всего восхищалась. Он был одновременно и художником, и ученым – человеком культурным, умеющим себя вести в обществе, что привлекало её с самого начала.

Перси было не сравнить с неопытными юнцами с подпевок, которые пытались ухаживать за ней в её недолгую бытность хористкой, пока она не обнаружила, что у нее гораздо лучше получается позировать в качестве натурщицы, чем красоваться на сцене. У нее никогда не было и мысли вступать в интимные отношения с кем-то из своих работодателей, не говоря уже о женатом мужчине, но невероятное притяжение между ними отрицать было невозможно. Это стоило всех неприятностей и неудобств, которые влекли за собой их уникальные взаимоотношения.

– Я больше не буду волноваться, – пообещала она. – Давай на время не будем думать о будущем, и возьмём от сегодняшнего вечера, всё, что можно.

Он нежно сжал ее руку.

– Не могу не согласиться.

Они прогуливались мимо храмов земледелия и изобретательства, сопровождаемые звуками рэгтайма со сцены. В небе вспыхнули фейерверки, вызвав одобрительные вздохи и аплодисменты со всех сторон. Огромные всплески светящихся искр вырвались, наполнив небосвод, послышались хлопки и взрывы пороха. Лидия вскрикнула от восторга. Она всегда любила фейерверки.

– Плюшевого мишку для леди? – раздался скрипучий голос. – Возьмите милого плюшевого мишку.

Торговец разложил свой товар у освещенного входа в зону развлечений, где были сосредоточены аттракционы для зрителей, торговые ряды, сувенирные лавки и механические аттракционы. Игрушечные медведи, сшитые из коричневого мохера, сидели на деревянных ящиках, ожидая, когда их кто-нибудь заберёт себе. По правде говоря, Лидия никогда не видела полного сходства между популярными игрушками и протестным бывшим президентом, но пушистые звери были довольно привлекательны сами по себе.

– О Боже! – воскликнула она. – Разве они не очаровательны?

– Так оно и есть, мисс! – с готовностью согласился коробейник. – Смелее, джентльмен. Порадуйте хорошенькую леди плюшевым мишкой. Не пожалеете.

– А почему бы и нет? – Перси обменял серебряный доллар на медведя и протянул его девушке, – Чтобы он составил тебе компанию, пока я буду трудиться над своими экспериментами с трубками и ретортами.

– Я буду лелеять его вечно! – Она прижала медведя к груди, а потом игриво поцеловала его в морду. – Возможно, я назову его Перси, так что он всегда будет напоминать мне об этом волшебном вечере.

– Самое лучшее еще впереди, – ответил он. – Следуй за мной.

Ведя её сквозь толпу, он направился к одному из самых элегантных сооружений ярмарки. Храм изящных искусств состоял из широкой, полукруглой художественной галереи, построенной вокруг огромной куполообразной ротонды на берегу мерцающей искусственной лагуны. Они прошли через одну из высоких арок ротонды ко входу в здание, которое было битком набито зеваками-экскурсантами, которые глазели на его классическое великолепие. На взгляд Лидии, он казался таким же великолепным, как и любой другой памятник, который можно найти в Греции или Риме.

Хотя за океаном побывать ей не довелось.

– Это очень впечатляет, – сказала она Перси. – И прямо здесь, в Готэме.

– Посмотри наверх, – сказал он.

Подняв глаза к куполообразному потолку, она увидела на фреске высоко над головой фигуры трех женщин. Она достаточно изучала искусство за последний год, чтобы узнать их. Три грации из языческой мифологии, облаченные лишь в прозрачные ткани. Затем она выдохнула.

– Это я, – прошептала она.

– В трех экземплярах, – добавил Перси. – Каждая так же прелестна, как её сестры.

– Но когда? – Присмотревшись внимательнее, она узнала в каждой из них три позы с прошлых сеансов в студии Перси, заготовки к будущим скульптурам. – Каким образом?

– Ты забыла, что у меня тоже есть талант к живописи? – ответил он. – Потребовалось совсем немного усилий, чтобы убедить организаторов экспозиции, что я «нашел» идеальную модель для представления Граций и всего, что они воплощают, чтобы потом мне позволили исполнить фреску.

– Это прекрасно, – сказала она и прикрыла рот рукой. – Если это не слишком тщеславно звучит.

– Ты прекраснейшая из всех женщин, что когда-либо украшали Готэм, – сказал он и взмахом руки указал на толпу, которая окружала его. – Весь мир собрался, чтобы полюбоваться тобой.

Глядя на фреску, она преисполнилась гордости. Она ранее, конечно, видела своё лицо и фигуру запечатлёнными в любых видах, от открытки до скульптур на фасадах зданий, но у нее все равно перехватило дух, когда она поняла, что была частью великой экспозиции, рассматриваемой сотнями тысяч незнакомых людей каждый день. Если бы только сейчас семья могла её видеть, подумала она. Они не одобряли того, что она сбежала в большой город в поисках счастья, равно как не одобряли те профессии, которые были ей доступны. И все же здесь она была частью храма изящных искусств, не меньше.

«Недурно для бывшей хористки».

Внезапно смутившись, она бросила взгляд на посетителей ярмарки, которые окружали их. Никто, казалось, не замечал её сходства с богинями на потолке. В самом деле, она чувствовала себя принцессой в маске, блуждающей инкогнито по своему сказочному королевству, непризнанной и незамеченной. Перси был прав. Затерявшись в толпе, они были почти невидимы.

– Да уж, мисс Дойл. Странно встретить вас здесь.

Ее сердце упало, когда она увидела мужчину, проталкивающегося к ним локтями сквозь толпу. Как обычно, его улыбка была слишком широкой, а глаза блестели слишком ярко. На голове у него была нахлобучена соломенная шляпа. Билли Дрейпер был молодой городской гуляка, неумелый плейбой, чьим главным призванием было растрачивать свое значительное состояние на мюзик-холлы и танцовщиц. Он недавно начал преследовать Лидию, несмотря на её вежливые попытки отказать ему. Действительно, она удивилась этой случайной встрече. Вряд ли они в первый раз вот так «случайно» пересеклись.

– Здравствуйте, Билли, – вежливо поздоровалась она. – Вам нравится на ярмарке?

– Да, очень, – весело сказал он. – И тем более теперь, когда я обнаружил ваше восхитительное присутствие. – Он попытался поцеловать её руку, но плюшевый мишка очень кстати препятствовал его усилиям.

«Хороший медвежонок», – подумала она.

– Не помню, чтобы нас представляли друг другу, – сухо сказал Перси.

– Билли Дрейпер, из Бладхэвена. – Он протянул руку Перси, который неохотно ответил на приветствие. Билли просиял, глядя на Лидию. – Я самый большой поклонник мисс Дойл.

– Это так? – спросил Перси. Он был явно недоволен вторжением молодого человека, но вряд ли был в состоянии возражать.

– Билли, это… – Лидия заколебалась, не зная, как продолжить.

– Нет нужды представлять мне вашего уважаемого компаньона, – сказал Билли. – Весь Готэм знает знаменитого художника Перси Райта. – В его голосе послышался сарказм. – И, конечно, вашу достопочтенную жену, которая справедливо прославилась своей общественной и благотворительной деятельностью. Надеюсь, она в добром здравии?

– Вполне, – коротко ответил Перси.

Лидия искала способ разрядить неловкую ситуацию, поскольку сейчас она вряд ли могла изображать из себя гостью-племянницу.

– Вы обратили внимание на фреску на потолке? Перси был так любезен сопроводить меня на ярмарку сегодня вечером, так чтобы я могла иметь возможность увидеть моих тройняшек.

Проследив за ее жестом, Билли поднял голову и широко раскрыл глаза.

На мгновение он, казалось, погрузился в восторженное восхищение, до такой степени, что Лидию это несколько смутило.

– Билли?

Он резко вышел из оцепенения. Его глаза подозрительно сузились. Он повернулся к Перси.

– Ваша работа, сэр?

– Именно так, – ответил Перси, подыграв ей. – Мне показалось вполне уместным сопроводить мисс Дойл на ее первый осмотр.

– Это было очень благородно с вашей стороны, сэр, – кисло сказал Билли.

Лидия боялась, что его рассердит мысль о том, что она позирует Перси таким образом.

– Это самое меньшее, что я мог сделать, – ответил Перси. – Я едва ли мог позволить юной леди бросить вызов этому бурлящему морю людей без сопровождения. Одному Богу известно, что за злонамеренные дураки могут ей встретиться.

Билли нахмурился:

– Или похотливые старики, если уж на то пошло.

«О Боже», – подумала Лидия, встревоженная тем, какой оборот принимал этот разговор. Другая женщина могла бы насладиться зрелищем поклонников, соперничавших за ее благосклонность, но она чувствовала себя иначе. Для кого-то из них это может плохо кончится.

– Извини, Перси, но, по-моему, нас ждут в другом месте.

Схватив его за руку, она развернула его к ближайшему выходу. Он не сопротивлялся.

– Было очень приятно встретиться с вами, Билли, но, боюсь, нам надо идти. Наслаждайтесь остальной частью ярмарки. – Она поторопила Перси прочь, прежде чем Билли успел предложить присоединиться к ним. К ее облегчению, он был не настолько напорист. Они оставили его стоять в ротонде с потрясенным выражением на лице, и Лидия почувствовала укол жалости к нему.

Она не любила ранить чье-то сердце.

Перси был менее снисходителен.

– Наглый щенок. Какой дерзкий.

– Жаль, что мы столкнулись с ним, – согласилась она, – но я полагаю, что это как раз доказывает то, что, по словам людей, весь мир присутствует на выставке.

Боясь еще больше расстроить его, она предпочла не упоминать о своих подозрениях, о том, что Билли мог последовать за ней на ярмарку. Перси тем не менее кипел от злости.

– Откуда ты знаешь этого гада?

– Просто прискорбно назойливый поклонник, не более.

– А я должен ревновать?

– Ни в малейшей степени, – заверила она его. – Увы, уж как есть, я вряд ли могу добавить ещё что-либо к тому, что уже сказано. – Она криво улыбнулась. – Досадно, что он напомнил о моём положении любовницы.

– Наверное, – сказал Перси, признавая деликатность её позиции. – Ты хочешь, чтобы я что-нибудь с ним сделал? Расценивай это как хочешь, но у меня есть знакомые, которые могут… уговорить… отговорить… его приставать к тебе дальше.

Лидия предположила, что он имел в виду нанятых телохранителей или детективов. Человек в положении Перси иногда вынужден был иметь дело с такими людьми, но ее ужасала сама мысль о том, что он может подослать ищейку, чтобы физически запугать Билли, или что-нибудь еще хуже.

– О нет, даже не думай об этом, – быстро сказала она. – Этот Билли совершенно безобидный. Со временем он наверняка переключится на кого-нибудь другого, другую бедную танцовщицу или натурщицу.

– Ты совершенно уверена в этом?

– Абсолютно. – Она нежно сжала его руку и попыталась поцеловать, чтобы разрядить обстановку. – В любом случае, это все ты виноват.

– Как же так?

– Ну, конечно, показываешь мои прелести всему Готэму, – ответила она. – Как можно ожидать, что кто-то перед ними устоит?