Текст книги "Magic: The Gathering. Война Искры: Отверженные"

– Давай, Тейо, – скомандовала она. – Просто вспомни свой гобаханский дом.

Крыса оглянулась на Тейо. Тот зажмурил глаза и будто бы взорвался, разлетелся на полупрозрачные белые шары, цилиндры, кубы – все его тело превратилось в набор простейших геометрических фигур. С невероятной быстротой фигуры одна за другой – хлоп-хлоп-хлоп – исчезли, точно полопавшиеся мыльные пузыри, и Тейо пропал из виду.

За ним, охваченная пламенем, последовала мисс Баллард.

– Глаза зажмурь покрепче, и, что бы ни случилось, рук не разжимай! – предупредила госпожа Кайя. – Понятно?

– Ага, – едва уловимо выдохнула Крыса.

Кивнув мадам Блез, главному блюстителю Билагру и господину Вроне, госпожа Кайя сделалась пурпурной, бестелесной, окутала полем магии и себя, и Крысу…

Еще секунда – и Равника осталась позади.

Глава двадцать пятая. Джейс Белерен

Вернувшись на Равнику, Джейс объявился прямо в царской опочивальне Враски.

Он надеялся отыскать горгону здесь, а еще надеялся, что им вдвоем найдется чем заняться, однако не слишком удивился, обнаружив, что царица Голгари не сидит в стенах собственных покоев посреди бела дня.

Выйдя из комнаты, он едва не врезался в Сторрев.

– Прошу прощения, господин Белерен, – прошелестела она. – Я не знала, что ты здесь.

– Только что вернулся.

– И собираешься ли остаться у нас… надолго?

– Думаю, это зависит от твоей царицы. Пока что мне просто некуда больше податься.

– О да, ведь твое представительство разрушено.

– Так и есть. К тому же и представительство больше не мое. Все, что от него осталось – кроме разве что нескольких книг – теперь принадлежит Огненному Разуму.

– Разумеется.

– А царица?

– Прошу прощения?

– Где она?

– Думаю, там, куда ей угодно было отправиться. Я ведь не требую от владычицы докладов о том, куда и зачем она уходит.

– Сторрев, зачем превращать простой вопрос в сложный? Думаю, мои чувства к царице Враске тебе известны. Как и ее чувства ко мне. Я просто хочу ее видеть.

– Я осведомлена обо всем этом, господин Белерен.

Джейс молча ждал, однако Былая не сказала более ничего.

– Ты нарочно сбиваешь меня с толку, – начиная приходить в раздражение, заговорил он. – Не сомневаюсь, о моих способностях ты тоже осведомлена. Возможно, ты полагаешь, будто на нежить они не действуют, но в таком случае ошибаешься. Ответь, где Враска, или я сам извлеку информацию из твоей головы. Уверяю, удовольствия это не доставляет.

– Можешь поступать, как знаешь, – стоически ответила Сторрев, – но секретов, доверенных мне царицей и госпожой, я доброй волей не выдам.

– Секреты? У нее? От меня?

– Ответ на этот вопрос известен тебе лучше, чем мне, господин.

Джейс смерил Былую гневным взглядом.

– Ты предпочтешь, чтоб во время… процедуры я не шевелилась? – прошелестела она.

Джейс покачал головой. Как только дело дошло до дела, он просто не смог заставить себя телепатически вырвать ответ из сознания верной Сторрев.

«Нет, таким типом я больше быть не хочу».

– Тогда я могу идти? – спросила Сторрев.

Джейс кивнул.

– Благодарю тебя, господин Белерен.

С этим она заскользила прочь. Джейс проводил ее задумчивым взглядом.

Определенные подозрения насчет того, что могла затеять Враска, у него имелись, и если он окажется прав, ему предстоит принимать крайне нелегкое решение…

Глава двадцать шестая. Лилиана Весс

Стоило Лилиане подойти ближе к восстановленному и безукоризненно отремонтированному Дому Вессов, вокруг снова начали собираться вороны.

«Кто это сделал? И кто же дал позволение на этакое… осквернение… символа моей гибели?»

Разумеется, ее отчаяние вовсе не развеялось без следа, но сиюминутное любопытство на время заставило его отступить, и Лилиана вполне сознательно радовалась предлогу занять мысли чем-то иным.

«Иди… Разберись, в чем тут дело… Шевелись…»

От усадьбы явственно веяло магической силой, но в точности опознать ее Лилиана не могла.

«Еще загадка…»

Духи Онакке в Кольчужной Завесе вновь ожили, возобновили посулы:

Выпусти нас, Сосуд, дай нам волю. Мы покараем всех незваных гостей, как покарали тех, на Равнике…

«Нет… не надо об этом…»

В тот же миг весь стыд, все чувство вины, все отвращение к самой себе воротились, нахлынули волной, накрыли Лилиану с головой. А ведь она никогда прежде не погрязала в подобных чувствах надолго. Сказать откровенно, она вовсе не тратила на них времени.

«Теперь же они заслоняют собой все остальное…»

Опустить руки, сдаться, стать сосудом Завесы и ее духов – нет, не ради наказания незваных гостей, но просто с тем, чтобы сложить с себя всю ответственность за дальнейшую жизнь – все это по-прежнему казалось весьма соблазнительным.

«Вряд ли они сумеют натворить большего зла…»

– Миледи, – донесся глухой шепот из мрака.

«А это еще кто?»

Обернувшись, Лилиана увидела какую-то старуху, машущую ей из рощицы гибнущих голых деревьев.

– Миледи, послушай…

«Женщина. Просто женщина…»

Снова отвлекшись от самобичевания, Лилиана свернула к рощице и подошла ближе. Одета старуха была по-крестьянски, однако на шее ее блестел массивный золотой ошейник.

– Кто ты такая, чтоб я тебя слушала? – надменно заговорила Лилиана – просто ради проверки, способна ли еще поддерживать этакую личину.

«Безнадежное, безнадежное тщеславие…»

– Меня зовут Кариной, миледи. Кариной Темуа. И я хочу лишь помочь, спасти тебя. Не подходи к этой усадьбе ближе, молю тебя, дитя мое.

При первых же ее словах золотой ошейник замерцал, и чем дальше говорила старуха, тем ярче он светился. Несмотря на ночную прохладу, в лицо Лилианы дохнуло волной жара. Ошейник обжег Карине горло, но та, страдальчески сморщившись, преодолела боль и продолжила предостережение:

– Там, дальше, опасно, юная странница. Беги поскорей, пока не попалась в руки моей госпоже, хозяйке этого дома.

Указав на усадьбу, Карина сдавленно вскрикнула от боли и рухнула на колени. Ноздри Лилианы защекотал запах паленого мяса.

«Нет. Прекрати. Не нужно мне этой услуги. Большей тяжести мне не выдержать…»

Едва ли не ожидавшая, что старуха вот-вот, на ее глазах, вспыхнет и обратится в пепел, Лилиана мало-помалу начала злиться и ухватилась за это чувство, как утопающий за соломинку. Помрачнев с виду, она опустилась рядом с Кариной на колени и повелительно спросила:

– Кто твоя госпожа?

«Дай же мне цель…»

Карина Темуа замотала головой, жадно хватая ртом воздух.

«Дай же мне цель…»

– Скажи мне немедля, мадам Темуа. Кто она, хозяйка Дома Вессов?

«Дай. Же. Мне. Цель!»

– Она – воротившееся Проклятие, дитя мое, – из последних сил выдохнула Карина. – Та самая, всем ненавистная Лилиана Весс.

Часть вторая. Охотники

Глава двадцать седьмая. Крыса

Какую-то секунду – даже долю секунды – накрепко зажмурившей глаза Крысе казалось, будто все это не так уж скверно, однако еще долю секунды спустя жизнь разом переменилась.

Закутанная в плащ госпожи Кайи, крепко сжимая госпожу Кайю в объятиях, Аретия Шокта пересекала Слепую Вечность. Глаза она, как и было велено, крепко зажмурила, а рук разжимать даже не думала. Однако впечатления оказались непохожими ни на что известное либо пережитое прежде. Казалось, тело ее сливается с телом Кайи, а сознание уж точно на пару секунд (на пару секунд, тянувшихся, точно бескрайняя вечность) слилось с сознанием спутницы. Ощущение было неприятным, и в то же время обнадеживающим. Из мыслей госпожи Кайи Крыса узнала, что та искренне заботится о ней, не на шутку опасается за нее. Узнала она и о том, что кота Кайя, странствуя меж миров, потеряла, а это уже ни чуточки не обнадеживало. На время странствия они сделались одним существом, одной сущностью, не госпожой Кайей и Аретией Шокта, но Кайей и Крысой, Крысой и Кайей без малейшего промежутка в том месте, где кончалась одна и начиналась другая. Это единство тревожило, завораживало, возбуждало, пугало, приводило разом в восторг и в ужас. Путешествию не видно было конца; тела и души обеих тянулись вперед, сквозь вечность, в чудно́м нескончаемом танце вдвоем, но притом без партнера. «В нескончаемом танце нас со мной». Утратив собственное «я», Крыса тут же обрела другое, новое. Стала главой гильдии и Безвратной, наемным убийцей и вором, графиней и бродяжкой, незначительной и прославленной, которой (кому же, ей, или ей, или обеим?)вовек не избегнуть врожденного проклятия. И вот, едва Крысе подумалось, будто в этом новом обличье ей суждено провести всю жизнь…

Крыса и Кайя вдруг очутились в реальном пространстве, в реальном времени, вновь стали Крысой и Кайей. В тот же миг обе практически оттолкнули друг дружку прочь и рухнули на четвереньки, тяжко дыша, выворачиваясь наизнанку от тошноты, но, к счастью, ничего не извергая из желудка.

Попытавшись подняться, Крыса обнаружила, что не в силах этого сделать. Путешествие стоило ей всех имевшихся сил, и госпоже Кайе, по-видимому, пришлось не легче.

«Ненавижу ее!»

«Что?! Нет, я люблю ее! Подумать только, что она для меня сделала, чем рисковала ради меня, что мне показала! Никто никогда еще… Никогда… А что “никогда”? А это чувство… Оно… Проходит, исчезает без остатка…»

Мысли смешались в кучу, да еще и голова болела, будто расколотая напополам.

«Это потому, что голова-то – то есть головы наши – и вправду, понимаешь, надвое раскололись. Мы же были одной, а теперь нас снова двое. О, богиня, ничего не понимаю! Погоди-ка, “богиня”? Какая еще богиня?»

Воспоминания Кайи – воспоминания госпожи Кайи – с невероятной быстротой меркли, покидали сознание Крысы. Наверное, и все ее, Крысы, секреты сейчас так же меркнут в сознании Кайи. Утрата эта казалась невыносимо горькой – примерно так же было, когда Крыса думала, будто Гекара погибла. Теперь и Кайя словно бы уходила от нее в мир иной, умирала в ее душе. Вся эта близость, полное приобщение, единение с той, что заботилась о Крысе, любила ее – все это вот-вот угаснет.

К глазам подступили слезы. Улегшись на спину, Крыса поморгала и подняла взгляд. Рядом, склонившись над ней, стоял Тейо – туманный, расплывчатый словно бы под водой. Губы его зашевелились, однако он не произнес ни слова, а может быть, это Крыса была еще не готова расслышать его. В конце концов, моргнув еще пару раз, она сморгнула с глаз то, из-за чего он казался расплывчатым, точно в воде, и тогда Тейо сказал – или Крыса его наконец-то услышала:

– Крыса… Аретия… с тобой все в порядке?

Крыса кивнула – или, по крайней мере, хотела кивнуть.

– С тобой… все… в порядке? – еще раз, медленнее, повторил он.

– По-моему, да, – сумела выдавить Крыса, и уж на этот раз услышала собственный голос. Звучал он странно. Совсем непохоже на голос Кайи.

«Ну да, конечно, ведь твой голос ничуть не похож на голос Кайи!»

– Может, помочь тебе встать? – спросил Тейо.

– Чуть погодя.

– Со мной тоже все замечательно. Благодарю за заботу.

А это был голос мисс Баллард. С трудом повернув голову, Крыса смогла разглядеть Джайю Баллард – та лежала совсем рядом с ней.

– По стольку раз за один день, – с протяжным стоном сказала она, – я не путешествовала меж мирами с самого Исцеления.

– Изматывает, должно быть, – раздался с другой стороны хриплый голос госпожи Кайи.

Крыса повернула голову к ней. Кайя – ее Кайя, ее… Одним словом, Кайя лежала на боку, прикрыв глаза, и чему-то про себя усмехалась.

– А как себя чувствуешь ты, Тейо Верада? – продолжала она.

Крыса вновь подняла взгляд.

– Прекрасно. Со мной все хорошо, – словно бы стесняясь признаться в этом, отвечал Тейо.

– А это – Гобахан?

– Уж лучше бы мы не ошиблись, – заметила мисс Баллард.

– Да, – подтвердил Тейо. – Мы в садах Ордена. Моего Ордена. То есть Ордена Магов-Щитовиков. Я в нем послушник. По крайней мере, был. Так что сад этот, видите ли, не мой, хотя я проработал здесь немало времени… – говорил он все быстрей и быстрей, будто рот у него прохудился.

«Кем это он себя полагает? Не мной ли?»

– А вот теперь можно помочь мне подняться, – сказала Крыса.

Поспешно присев на корточки, Тейо подхватил ее за плечи, подтолкнул, помог сесть и начал поднимать на ноги.

– Полегче, – сказала Крыса. – Спасибо, пока что и так сойдет.

– Верно, верно, – согласился Тейо и замер, придерживая ее сзади.

У Крысы перехватило дух. Очередной вдох стоил немалых усилий. Снова дышать, как Крыса – просто Крыса – отчего-то оказалось нелегко.

Крыса огляделась. Вокруг в самом деле был сад – прекрасно ухоженные грядки корнеплодов и суккулентов, ряды виноградных лоз и горстка плодовых деревьев. С выращенными в Селезнии, конечно, не сравнить, однако с первого же взгляда было ясно: чьи-то руки – а может, и множество рук, включая руки Тейо – здорово потрудились, выращивая все это. Безоблачное небо оказалось бледно-голубым, над самым горизонтом висели два одинаковых солнца. Значит, сейчас раннее утро… а может, начало вечера.

«Погоди-ка. Два солнца?»

– Так мы на Гобахане, верно?

– Да.

– Мы в другом мире!

– Вот теперь и ты понимаешь, каково было мне.

– Это же изумительно!

– Могу дать слово: Гобахан вовсе не так изумителен, как Равника. Боюсь, здесь ты очень скоро соскучишься.

– Сомневаюсь.

– Но это правда. Равника полна чудес. Гобахан скучен, как здешние пески. И я сам, наверное, тоже.

– Выходит, ты похож на Гобахан?

– Да, очень, очень похож. Даже слишком.

– Не значит ли это, что я похожа на Равнику?

– Для меня ты и есть Равника.

Крыса ткнула его кулаком в плечо, однако все еще была так слаба, что Тейо даже не ойкнул.

– И я полна чудес? – спросила она, отводя взгляд в сторону.

– Полным-полна.

Крыса снова ткнула его кулаком.

– Чего-нибудь, наверное, да полна. И ты тоже.

– Я в этом разговоре слышу только одну сторону, – заметила мисс Баллард, – и все же хочу напомнить этому мальчишке: вы здесь не одни.

– Не будь такой брюзгливой, – сказала госпожа Кайя. – Вспомни свое первое путешествие из мира в мир.

– Мое первое путешествие было далеко не настолько приятным.

– Так вспомни то, которое было приятным.

Мисс Баллард невольно усмехнулась.

– Ну хорошо, – сказала она. – Постараюсь ворчать поменьше. Как тебе первое целенаправленное путешествие из мира в мир, мальчик?

Тейо снова восхитительно смутился:

– Не знаю уж, стоит ли говорить об этом…

– Отчего бы нет?

– Оттого, что вы трое после него на ногах не держитесь.

– И все же, Тейо? – поддержала вопрос госпожа Кайя.

Тейо рассмеялся.

– Головокружительно? Захватывающе? По-моему, у меня просто слов подходящих нет. Но мне хотелось бы проделать это еще раз.

– Я никуда не пойду по меньшей мере еще пару часов, – раздраженно отмахнувшись, проворчала мисс Баллард.

– Ты волнуешься о том, что будет дальше, – сказала Крыса, бросив на Тейо пристальный взгляд. – О том, как нас примут.

Тейо с некоторой неохотой кивнул.

Крыса огляделась по сторонам.

– Все будет в порядке. Ты же здесь вырос. И неплохим вырос, а значит, добрые люди здесь есть.

– Так-то оно так…

– Я что хочу сказать: ты же знаешь, какова моя безумная жизнь, однако я всегда могу вернуться домой, и там мне будут рады.

– Верно, там тебя любят.

– Значит, и здесь должны быть те, кто любит тебя.

Тейо опустил взгляд и закусил губу. Очевидно, в правоте Крысы он здорово сомневался.

Крыса крепко стиснула его руку. В ответ он поднял взгляд и благодарно улыбнулся.

«Есть, есть здесь те, кто тебя любит. По крайней мере один-то человек…»

– Тейо?

Все четверо оглянулись. Остановившийся в пяти ярдах от них юный минотавр, одетый точно так же, как был одет Тейо, смотрел на собрата-послушника, вытаращив глаза.

– Привет, Перан, – робко откликнулся Тейо.

– Во имя Бури, что с тобой стряслось? Мы все решили, что ты погиб!

Глава двадцать восьмая. Лилиана Весс

Карина Темуа продолжала уговаривать Лилиану Весс бежать из трясин Калиго, пока та не схватила ее и не надела на нее ошейника, и чем больше она порицала госпожу, тем сильней раскалялся ее собственный ошейник.

«Что бы все это значило?»

– Твои слова… это они влекут за собой наказание? – скорее восхищенно, чем с ужасом спросила Лилиана.

«Весьма, весьма затейливые чары».

Карина кивнула, кривясь от боли.

– Да, мне не положено возвышать голос супротив госпожи. Но, миледи, прошу, тебе нельзя здесь оставаться. Такой жизни я не пожелала бы и злейшему врагу.

«Знакомое чувство».

– И даже Лилиане Весс? – усомнилась Лилиана Весс.

«Ведь я могла бы…»

– Что ж, – еще сильней скривилась Карина, – быть может, для нее я и сделала бы исключение.

Ошейник ее ярко вспыхнул, и старуха до крови закусила руку, чтобы сдержать страдальческий крик.

«Вот и еще одна живая душа страдает, служа Лилиане Весс».

Внезапно Лилиана осознала, какой бесчувственной пародией на человеческое существо была все это время.

– Прекрати разговоры, – сказала она служанке, – и… дай-ка я тебе помогу.

Обеими руками схватив Карину за кровоточащую ладонь, она потянула ману из крови, направляя ее ток вверх, к шее и горлу старухи. Похоже, боль от ожога унялась.

«Вы только полюбуйтесь: я еще на что-то годна».

Карина изумленно вытаращила глаза.

– Так ты целительница, миледи?

«Целительница. Да, как же. Хотя на целительницу я когда-то училась… менее чем в ста ярдах отсюда, более ста лет тому назад…»

– Что-то наподобие, – ответила Лилиана.

Разумеется, все, что она сделала, – перенаправила собственную жизненную силу старухи к самому заметному, самому явному источнику боли. Выигрыша никакого, но свое дело сей фокус сделал. Вдобавок и сама Лилиана, провернув этот трюк, почувствовала себя немного лучше, немного возвысилась в собственных глазах.

– Куда я могла бы тебя отвести?

«Позволь мне сделать хоть какое-то доброе дело…»

Карина замотала головой и явно опять собралась побуждать Лилиану к бегству.

«Нет!»

– Молчи, – сказала Лилиана. – Я понимаю. Но оставлять тебя здесь, в таком положении, не могу. Несомненно, куда-то же тебя, мадам Темуа, увести можно.

«Одно только доброе дело…»

Старуха взглянула на Лилиану с жалостью и толикой благодарности.

«Первый и последний человек, смотревший на меня так за несколько десятилетий…»

Наконец Карина кивнула в сторону флигеля, стоявшего в паре сотен ярдов от особняка. Поддерживая старуху под локоть, Лилиана повела ее за собой. Помогать ей… от этого по-прежнему становилось легче на сердце.

«Должно быть, я так жалка в своей нужде…»

– Здесь живут слуги? – в попытке успокоить мысли спросила Лилиана, когда они подошли поближе.

Карина снова кивнула, и обе вошли во флигель.

Внутри оказалось нечто вроде ночлежки. Похоже, в этих комнатах теснилась добрая сотня душ. Большая часть обитателей спала. Некоторые готовились ко сну. Еще несколько – поднимались, готовясь исполнить ту службу, что от них требовалась. И у всех до одного поблескивали под подбородком золотые ошейники – точно такие же, как у мадам Темуа.

«Да это же не слуги, это пленники».

– Расскажи мне, что здесь произошло, – велела Лилиана.

Проходившая мимо служанка в ужасе вытаращила глаза и отчаянно замотала головой, призывая Карину молчать.

– Кто эта женщина? – спросила другая.

– Кажется, я ее в городе видела, – откликнулась третья.

Разумеется, ни одной из них и в голову не пришло, что она может оказаться Лилианой Весс.

– Я встретила ее бредущей через болото, – пояснила Карина. – Она направлялась к усадьбе.

– Так и пусть себе идет, – проворчал старик, натягивавший сапоги.

– Просто расскажи, что здесь произошло, – повторила Лилиана. – Ты ведь наверняка сможешь изложить простые факты, не говоря ничего, ведущего к наказанию.

Карина поразмыслила над этим и согласно кивнула:

– Да. Если выбирать слова с осмотрительностью, все будет в порядке.

– Прошу, постарайся. Мне не хотелось бы, чтобы ты пострадала из-за меня.

«Благодарю покорно, чувства вины мне и без тебя достаточно».

Карина встряхнула прокушенной кистью. Теперь, когда ожоги на шее унялись, рука ее явно нестерпимо болела, однако она стоически терпела боль.

– Что ж, попробую, – начала она. – По-моему, все началось сразу после известия о гибели этого рыцаря-лича, слуги Кабала.

– Да, – как можно бесстрастнее подтвердила Лилиана, – я слышала о нем. Я слышала о его… кончине.

Сомнений быть не могло: помянутый рыцарь-лич – это Джозу. Он-то и был ее первой жертвой. Любившая брата всем сердцем, Лилиана отчаянно старалась спасти его жизнь, но вместо этого обрекла на безумие и была вынуждена убить собственными руками. Затем Кабал возродил его, обратил в лича, и Лилиане пришлось убивать его заново. Но, умирая во второй и последний раз, Джезу рассказал, что сестра – проклятие их рода.

«Проклятие для всех и вся, кто был мне небезразличен, и даже для – особенно для – себя же самой».

– На краткое время, – продолжала Карина, – жизнь здесь, в Калиго, сделалась хороша. Однако природа в самом деле не терпит пустоты. А если не природа, то зло – уж точно. В болотах каждую ночь начали в необычайном множестве появляться Блуждающие Огоньки. Не сомневаюсь, ты эту историю знаешь…

– Историю? Какую?

– Из «Падения Дома Вессов». Ее все знают.

– Для меня это – дело довольно давнее, – с усилием сглотнув, пояснила Лилиана. – Не могла бы ты освежить мою память?

– Уж я-то точно могу, – с горьким смешком отвечала Карина. – Я знаю это предание назубок, так-то. В детстве моя старая нянюшка читала мне ее грозовыми ночами. Чтобы в постели меня удержать.

– И помогало?

– Со мною – да. Другие же были не так осторожны.

– Или не так разумны.

Карина кивнула в знак благодарности и подняла взгляд к потолку, припоминая пассаж, который затем и продекламировала наизусть:

– «Темными ночами вы и поныне можете видеть там, в болотах Калиго, свет фонаря младшей Весс, что ищет сгинувшего брата. Остерегайтесь: всяк, кто последует за ней, обречен примкнуть к ее бесконечным поискам».

Тут Лилиане сделалось интересно: кто бы мог написать это «Падение Дома Вессов» и как ему (или ей) удалось передать все столь верно и в то же время настолько превратно.

– Этот кусок знают все, – продолжала Карина, – и таких дурней, кто готов пойти за Блуждающим Огоньком, обычно не находится. Но на этот раз идти за ними не пришлось. Огоньки собрались на кладбище, и тут появилась она.

– Кто?

– Проклятие Дома Вессов.

– Лилиана? – с возобновившимся восторгом уточнила Лилиана.

– Лилиана, – подтвердила Карина.

Прочие «слуги» попятились прочь.

– Думай, что языком-то мелешь, дура ты старая, – предостерег Карину старик с сапогами.

– Я просто рассказываю, что произошло, и никакой измены в моих словах нет, – таинственным шепотом, означавшим, что она вовсе не так уж в этом уверена, отвечала Карина. – А кроме того, хозяйке, кажется, по нраву, когда люди знают, кто она такова.

Пожалуй, тот факт, что ошейник Карины не раскалился, подтверждал ее заключение… до поры.

– Первыми слугами Лилианы, – продолжала она, – были восставшие мертвецы. Давно умершие. По счастью, ни один из тех, кого мы любили или хоть знали при жизни, этакому надругательству не подвергся.

– По счастью, – повторила за ней Лилиана. – Затем, полагаю, начался бой.

– Ну конечно! Но зомби Лилианы Весс могли переносить удар за ударом без малейшего вреда для себя…

– Ты хочешь сказать, они принимали урон и продолжали наступать?

– Нет, миледи. Я имела в виду именно то, что сказала. Они были неуязвимы.

«Неуязвимые зомби?»

– Все мы были вынуждены сдаться. На нас надели ошейники и заставили служить – отстроить усадьбу, распахать поля… и исполнять всю остальную работу.

– Не понимаю. Зачем этой «Лилиане» живые рабы, когда у нее есть неупокоенные слуги? Или она отослала их назад, по могилам?

– Понятия не имею, куда подевалась большая часть ее нежити. Некоторые до сих пор охраняют ее особу, но остальные просто исчезли.

– Ясно. Значит, несколько есть при ней до сих пор? Прямо сейчас?

– Полдюжины или около того. Там, через лужайку, в особняке.

Лилиана направила на усадьбу ток магической силы, однако ни малейшей активности неупокоенных ни в доме, ни рядом почувствовать не смогла. Не смогла, и точка.

«Странно все это. Очень странно».

– Теперь-то ты уйдешь, миледи? – спросила Карина.

Но Лилиана не ответила. Долго размышляла она над рассказом Карины и, наконец, объявила:

– Я хочу познакомиться с этой «Лилианой Весс».