Текст книги "Страхи академии"

Грегори Бенфорд
Страхи академии
(Основание-8)

Грегу Биру и Дэвиду Брину, товарищам по путешествиям в неведомых морях

ВСТРЕЧА

Р. Дэниел Оливо был совсем не похож на Ито Димерцела. Эту роль он уже давно отыграл.

Дорс Венабили и не ожидала иного, и все равно ей было немного не по себе. Она знала, что за прошедшие тысячелетия он множество раз менял и кожу, и облик, и всю внешнюю оболочку целиком.

Дорс внимательно разглядывала его, стоя в тесной захламленной каморке, в двух секторах от Университета. Чтобы добраться сюда, ей пришлось прибегнуть к длинному запутанному, сложному маршруту, а само место встречи было надежно защищено самыми современными охранными приспособлениями. Роботы сейчас вне закона. И уже не одно тысячелетие им приходилось скрываться, держаться в тени из-за этого табу. Оливо был наставником и опекуном Дорс, но даже с ним она виделась очень и очень редко.

Дорс – робот в облике человека – ощущала почти священный трепет, глядя на стоящее перед ней ужасно древнее, наполовину металлическое создание. Ее наставнику было уже около двадцати тысяч лет. И хотя он мог, конечно же, выглядеть, как человек, ему никогда по-настоящему не хотелось стать человеком. Он был неизмеримо выше этого, по крайней мере, сейчас.

И хотя Дорс уже давно благополучно изображала из себя человека, сейчас ее пробирала нервная дрожь от одного напоминания о том, что она есть на самом деле.

– Последнее время Гэри уделяют слишком много внимания…

– Согласен. Ты боишься, что тебя вычислят?

– Современные системы детекторов такие чувствительные! Он кивнул:

– Твои страхи оправданны.

– Мне нужна помощь, чтобы защищать Гэри.

– Если рядом с ним будет еще кто-нибудь из нас, это только увеличит опасность.

– Да, я, конечно, понимаю, но все же…

Оливо подошел поближе и положил руку ей на плечо. Дорс смахнула с ресниц слезы и посмотрела в лицо своему наставнику. Он давным-давно в совершенстве отработал такие незначительные мелочи, как, например, плавное движение адамова яблока при глотании. Но сегодня наставник не утруждал себя лишними внешними эффектами и избегал любых ненужных движений. Редкая возможность хоть ненадолго избавиться от мелких, но досадных элементов маскировки явно доставляла ему удовольствие.

– Я все время боюсь, – призналась Дорс.

– Так и должно быть. Ему все время угрожает опасность. Но ты создана так, чтобы лучше всего действовать именно в особо опасных условиях.

– Да, я, конечно, знаю свои технические характеристики, и все же… Возьмем хотя бы твое последнее продвижение – из-за которого Гэри попал в высшие круги имперской политики. Согласись, моя задача из-за этого усложнилась неизмеримо.

– Так необходимо.

– Но это может отвлечь его от главной работы, от психоистории.

Оливо медленно покачал головой:

– Сомневаюсь. Гэри относится ко вполне определенному типу людей – он очень обязательный. Однажды он заметил: «Гений делает то, что должен делать, а человек талантливый – то, что может». Кстати, себя самого он считает просто талантливым человеком.

Дорс грустно улыбнулась.

– Но ведь на самом деле он – гений.

– И, как все гении, Гэри уникален и неповторим. Среди людей встречаются редкие исключения из общей массы ничем не примечательных личностей. Такие люди появляются согласно закону эволюции, и именно они – основа самой эволюции, хотя сами они, как правило, этого не сознают.

– А мы?

– Законы эволюции не властны над теми, кто живет вечно. Во всяком случае, если они и оказывают на нас какое-то влияние, изменения еще не успели проявиться: слишком мало времени прошло. Зато мы можем изменять себя сами – и постоянно это делаем.

– И еще – люди жестоки.

– Нас мало, а их – много. И в каждом из них живут глубинные животные инстинкты, которых нам никогда не постичь, как бы мы ни старались.

– В первую очередь меня заботит Гэри.

– А Империя – где-то на втором плане? – с едва заметной улыбкой уточнил Оливо. – Моя же забота – только Империя, до тех пор пока она охраняет и защищает человечество.

– От кого?

– От самого человечества. Не забывай, Дорс, сейчас – Переломная Эра, наступление которой мы предвидели давным-давно. Я бы сказал, это самый критический период всей истории.

– Термины мне известны, но в чем их смысл? Разве у нас есть теория истории?

В первый раз на лице Дэниела Оливо появилось хоть какое-то выражение – выражение печали и сожаления.

– Мы не можем разработать адекватную теорию истории человечества. Для этого нужно гораздо лучше понимать людей.

– Но хоть что-то у нас есть?..

– Несколько иной подход к изучению и оценке человечества: прежняя точка зрения безнадежно устарела и больше ни на что не годна. Поэтому мы и поддерживаем величайшее из творений человечества – Империю.

– А я и не знала…

– Тебе просто не нужно было знать. Теперь нам нужен более глубокий взгляд на человечество, глубинный. Вот почему для нас так важен Гэри.

Дорс вздохнула. Ее разбирало непонятное беспокойство, но причину этого беспокойства она пока не могла определить.

– А эта старая, прежняя теория… Наша прежняя теория. Если верить этой теории, у человечества сейчас должна появиться психоистория, так?

– Вот именно. Мы знаем это – хотя наша теория весьма примитивна. Большего знать мы просто не можем.

– Чтобы знать больше, нам нужен Гэри?

– Увы, да.

ЧАСТЬ 1
МИНИСТР-МАТЕМАТИК

ГЭРИ СЕЛДОН – …хотя биография Селдона, написанная Гаалем Дорником, является лучшим из существующих жизнеописаний великого ученого, ей не стоит полностью доверять в том, что касается прихода Селдона к власти. Дорник впервые встретился с Селдоном, еще будучи молодым, всего за два года до смерти великого математика. Но уже тогда фигуру этого выдающегося человека окружал таинственный ореол сплетен и даже легенд, относящихся в основном к тому периоду, когда Селдон был одним из деятелей высших политических кругов приходящей в упадок Империи.

Как случилось, что Селдон оказался единственным ученым-математиком за всю историю галактики, которому удалось пробиться к вершинам имперской власти, – это и по сей день остается неразрешимой загадкой для всех исследователей. Селдон не проявлял никаких признаков стремления к власти, создавая свою новую науку, «историю», предназначенную не просто для того, чтобы представить и понять события прошлого, а скорее для того, чтобы можно было предсказывать будущее. Как заметил однажды сам Селдон в разговоре с Дорником, больше всего на свете он желал бы «предвидеть определенные варианты будущего».

Нет никаких сомнений, что таинственный конец Ито Димерцела как премьер-министра Империи стал первым актом в этой грандиозной пьесе. Клеон немедленно обратился к Селдону, и это косвенно свидетельствует о том, что Димерцел сам тщательно подобрал себе преемника. Но почему он избрал именно Селдона ? Историки расходятся во мнениях относительно мотивов, которыми руководствовались основные действующие лица в это критическое время. Империя как раз вступила в период сложных проблем и начала распадаться – возникло то, что Селдон именовал «мирами хаоса». Каким образом Селдон искусно справлялся со множеством могущественных политических противников – заметим, что какие-либо сведения о наличии у него опыта работы на политической арене отсутствуют, – и как ему удавалось при этом оставаться деятельным ученым и исследователем…

«ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ»

(Все представленные здесь выдержки из «Галактической Энциклопедии» приводятся по тексту сто шестнадцатого издания, которое вышло в тысяча двадцатом году Академической Эры в издательстве компании «Галактическая Энциклопедия», Терминус, и печатаются с разрешения издателей.)

Глава 1

Гэри Селдон размышлял о том, что у него достаточно врагов, чтобы придумать ему кличку, но слишком мало друзей, которые могли бы использовать ее при обращении.

В бурлящей толпе ощущалась враждебность. Прогулка от дома до места службы по широким площадям Университета оказалась не слишком приятной.

– Ох, не любят они меня! – сказал Гэри своей спутнице.

Дорс Венабили легко поспевала за ним, подлаживаясь к его широкому шагу. Она тоже вглядывалась в лица людей, толпившихся на улицах.

– Я не чувствую никакой опасности, – заметила она.

– Только не забивай, пожалуйста, свою прелестную головку мыслями о наемных убийцах… по крайней мере, прямо сейчас, хорошо?

– Что-то ты сегодня больно веселый.

– Терпеть не могу эти охранные экраны! Да и кто их любит? Имперские гвардейцы окружали Гэри и Дорс со всех сторон, выстроившись в боевой порядок, который их капитан называл «периметром безопасности». У некоторых были при себе генераторы защитного поля, способного отразить удар даже самого мощного оружия. Да и прочие гвардейцы выглядели не менее грозно, даже безо всяких генераторов.

Яркие красно-синие мундиры гвардейцев были хорошо заметны в толпе и позволяли легко проследить за перемещением «периметра безопасности», окружающего Гэри Селдона, который медленно шел через главную площадь университетского городка. В тех местах, где народ толпился слишком плотно, могучие гвардейцы просто расталкивали толпу. Это заставляло Гэри Селдона чувствовать себя ужасно неуютно. Гвардейцы не отличались особой вежливостью и так-том, а Стрилинг – это, в конце концов, тихий и спокойный уголок, где люди занимаются наукой. По крайней мере, он должен был быть таким.

Дорс, стараясь хоть немного подбодрить Гэри, дружески похлопала его по руке.

– Ты же понимаешь, премьер-министр не может просто так пойти куда-нибудь прогуляться, без…

– Но я не премьер-министр!

– Император назначил тебя премьер-министром, и для людей этого вполне достаточно.

– Но Верховный Совет еще не заседал. И пока на нем не утвердят…

– Твои друзья, конечно же, рассчитывают на лучшее, – спокойно заметила Дорс.

– Это они-то мои друзья? – Гэри с подозрением оглядел окружавшую их толпу.

– Видишь, они улыбаются.

Люди и вправду улыбались, глядя на него. Кто-то крикнул:

– Да здравствует министр-профессор! Многие засмеялись и весело подхватили крик.

– Это что, у меня теперь такое прозвище? – спросил Гэри.

– Да, и, по-моему, не такое уж оно и плохое.

– А почему они тут так толпятся?

– Людей притягивает власть.

– Пока что я всего лишь профессор! Дорс лукаво усмехнулась.

– Было такое изречение у древних: «В такие времена в людских душах возгорается пламя», – сказала она.

– У тебя, наверное, на любой случай припасено какое-нибудь изречение древних.

– И что тут удивительного? Я же историк по профессии. Из толпы снова раздался крик:

– Эге-гей, министр-математик! Гэри сказал:

– Ну вот, еще кличка. И, – по-моему, ничуть не лучше прежней.

– А ты привыкай. Тебя и похуже могут назвать.

Они как раз проходили мимо огромного фонтана на площади. Глядя на величественные арки водяных струй, вздымающиеся ввысь, Гэри ненадолго почувствовал облегчение. За серебристыми потоками воды не было видно толпящихся на площади людей, и Гэри на мгновение представил, что снова вернулся к прежней, простой и понятной жизни, к тем временам, когда он был счастлив. В те счастливые дни его занимала только наука – психоистория, да еще внутренние университетские проблемы. И этот уютный маленький мирок исчез из жизни Гэри Селдона, может быть, навсегда, в ту минуту, когда Клеон решил сделать его фигурой в имперской политике.

Фонтан был великолепен, хотя и напоминал Гэри о безбрежных просторах, сокрытых за такими вот простыми вещами. Упругие струи воды стремительно взлетали ввысь и свободно ниспадали в чашу фонтана, их легкий полет длился всего несколько мгновений. А воды Трентора медленно и неторопливо катили вниз по мрачным темным каналам, проложенным во чреве города древними инженерами. Запутанный лабиринт артерий со свежей, чистой водой и вен сточной канализации сдвоенными линиями соединял множество сосудов и резервуаров, сотворенных в глубокой древности. Эти животворящие струи омывали всю планету, протекали сквозь бесчисленные триллионы человеческих глоток и почек, они смывали людские грехи, окропляли брызгами свадьбы и рождения, уносили с собой кровь убитых и последние выделения несчастных, бьющихся в предсмертной агонии. Эти воды вечно текли в полуночном мраке оков – стен подземных каналов, не ведая чистой радости вольного неба над собою, им никогда не суждено было освободиться из цепкой хватки человеческих рук.

Воды Трентора были вечными пленниками. Гэри Селдон тоже.

Гэри и Дорс, в сопровождении охранников-гвардейцев, добрались до Отделения Математики и поднялись наверх. Дорс взошла на площадку подъемника вслед за Гэри, легкий ветерок разметал ее роскошные волосы – надо сказать, картина получилась весьма достойная внимания. Бдительные имперские гвардейцы тоже поднялись на площадку, но держались немного поодаль, настороженно озирая окрестности.

Как и каждый день за последнюю неделю, Гэри снова попробовал договориться с капитаном гвардейцев:

– Послушайте, ведь вовсе не обязательно держать здесь целую дюжину солдат…

– Убедительно вас прошу, уважаемый господин академик, предоставьте решать это мне.

Гэри Селдон досадливо поморщился – договориться с капитаном снова не получилось. Он приметил, что один из молодых гвардейцев не сводит глаз с Дорс, рабочий костюм которой скорее подчеркивал, чем скрывал ее прелестную фигуру. Непонятно почему – словно что-то дернуло его за язык, – Гэри резко заметил:

– Тогда позаботьтесь, пожалуйста, чтобы ваши люди смотрели только туда, куда им положено!

Капитан удивленно поднял брови. Но, проследив за взглядом Селдона, он тотчас же подошел к излишне любопытному гвардейцу и строго его отчитал. Гэри почувствовал мимолетную вспышку удовлетворения. Проходя к двери его кабинета, Дорс сказала:

– Я постараюсь одеваться поскромнее.

– Нет-нет, не надо. Это все глупости. Я не должен позволять таким пустякам отвлекать меня от дела.

На губах Дорс расцвела обворожительная улыбка:

– Честно говоря, мне это даже нравится.

– Нравится? Тебе нравится, когда я веду себя так по-дурацки? – удивился Гэри.

– Нравится, когда ты меня защищаешь.

Много лет назад Ито Димерцел поручил Дорс приглядывать за Гэри Селдоном, охранять его от опасностей. Гэри знал, что она свыклась с ролью защитницы, и даже не думал, что это положение пробуждает в душе Дорс глубинные противоречия: ведь она все-таки женщина. Дорс была совершенно самостоятельной и уверенной в себе, но некоторые особенности ее положения плохо сочетались с ролью персонального телохранителя – например, то, что Гэри Селдону она была еще и женой.

– Надо бы мне защищать тебя чаще, – с теплотой в голосе сказал он.

И все-таки душу Селдона точил червячок вины перед бедолагами-гвардейцами. Нет, конечно же, это не ему пришло в голову приставить их к самому себе для охраны – таково было повеление Клеона. И гвардейцы, несомненно, с гораздо большей радостью доблестно сражались бы где-нибудь в другом месте, спасая Империю и пожиная заслуженные лавры.

Они прошли через просторный, с высоким куполообразным потолком вестибюль Отделения Математики. Гэри дружелюбно кивал служащим. Дорс сразу направилась в свой собственный кабинет, а Селдон быстренько натянул рабочий костюм – так животное спешит укрыться в родной норе. Переодевшись, Гэри упал в кресло на воздушной подушке и расслабился, не обращая внимания на срочное голографическое послание, которое висело в метре от него.

Сигнал предохранителя убрал голограмму, когда в кабинет по соединительному электростатическому порталу вошел Юго Амариль. Этот массивный суперсовременный портал тоже появился здесь благодаря заботам Имперской службы безопасности, по приказу Клеона. Сотрудники спецслужбы растыкали повсюду, где только могли, эти генераторы, мерцающее поле которых отключало или выводило из строя любые разновидности оружия. В воздухе постоянно ощущался резкий, назойливый запах озона – еще одно досадное напоминание о реальности, одно из неизбежных неудобств жизни политика. На широком лице Юго сияла радостная улыбка.

– Мы получили новые результаты.

– Ну, порадуй меня, расскажи что-нибудь хорошее.

Юго уселся на край широкого стола Гэри и принялся покачивать ногой.

– Хороший математический расчет всегда правдив и прекрасен.

– Конечно. Но только он вовсе не обязательно должен быть правдивым в том смысле, который вкладывают в это слово обычные люди. Наши расчеты не могут рассказать ничего нового ни о чем, что существует в реальном мире.

– Когда ты так говоришь, мне кажется, что я – простой инженеришка.

Гэри улыбнулся.

– А ты и был им когда-то, помнишь?

– Только не я!

– Понятное дело, ты не прочь избавиться от этого воспоминания, вроде как от горячего пирожка, а?

Гэри Селдон познакомился с Юго совершенно случайно, восемь лет назад, когда только-только прибыл на Трентор. Они с Дорс как раз скрывались от агентов Империи. После часового разговора Гэри понял, что Юго Амариль – настоящий гений трансрепрезентативного анализа, только не распознанный и потому толком не обученный. У Юго был просто дар свыше, он и сам не знал цены той легкости, с которой он обращался с цифрами. И с тех самых пор Гэри и Юго работали вместе. Сам Гэри искренне считал, что у Юго Амариля он научился гораздо большему, чем у кого бы то ни было.

– Ха! – Юго поднял свои огромные лапы и трижды хлопнул в ладоши, в далитанской манере одобряя удачную шутку. – Ты можешь сколько угодно ворчать, сокрушаясь о мерзкой, грязной… короче, о «настоящей» работе, но пока я работаю в таком вот чистеньком, уютном кабинете, я чувствую себя все равно как в земном раю.

– Боюсь, мне придется перекинуть на тебя большую часть основной работы, – Гэри осторожно забросил ноги на крышку стола. Такие поступки всегда выглядели в его исполнении небрежностью и нарочитостью, хотя вины Гэри в том вовсе не было. Ему оставалось только завидовать грубоватым, но непринужденным манерам Юго.

– Это из-за министерского портфеля?

– Все гораздо хуже, чем я думал. Мне придется снова встретиться с Императором.

– Клеон хочет, чтобы министром был ты. Наверно, ему нравится твой орлиный профиль.

– Надо же, Дорс тоже так думает! А по-моему, тут дело скорее в моей несравненной улыбке. Но как бы то ни было, он меня не получит.

– Получит-получит!

– Если он заставит меня принять пост министра, а министр из меня получится никудышный – да Клеон тогда сам меня пристрелит!

Юго медленно покачал головой.

– Ты заблуждаешься. Отставных премьер-министров обычно сперва судят, а потом только казнят.

– Ты снова разговаривал с Дорс?

– Ну, она же историк…

– Да, а мы – психоисторики. Мы должны научиться отыскивать предсказуемое! – Гэри в возмущении взмахнул руками. – Ну почему никто не придает этому никакого значения?!

– Да потому, что никто из власть имущих не видит, какая может быть с этого польза.

– И никогда не увидят! Если люди решат, что мы в самом деле умеем предвидеть будущее, нам никогда не отвязаться от политиков.

– А мы и так уже влезли в политику, тебе не кажется? – резонно заметил Юго.

– Дружище, что мне больше всего в тебе нравится, так это твоя жуткая привычка спокойно говорить мне правду в лицо.

– При этом мне удается вовремя ввернуть на место твои вывихнутые мозги. Не бойся, я всегда рад тебе помочь.

Гэри тяжко вздохнул.

– Если бы в математике что-то значили накачанные мускулы, тебе бы просто равных не было.

Юго отмахнулся:

– Да брось ты! Ты у нас – главный. На тебе все держится. Идеи из тебя просто валом валят.

– Ага, только к этому сундуку с идеями надо еще подыскать ключик.

– Идеи – дело тонкое. Не кисни, все будет как надо.

– Я никогда не мог полностью посвятить себя психоистории!

– А когда станешь премьер-министром?..

– Будет еще хуже! Психоистория станет…

– Да ничем она без тебя не станет, пойми ты, чудак-человек!

– Нет, Юго, наша наука не сможет не развиваться. Я не такой самовлюбленный болван, и никогда не поверю, что все зависит только от меня одного,

– Но это так.

– Ерунда! Ведь есть же ты, Имперские Советники, персонал.

– В придачу нужен еще толковый руководитель. Умный и думающий руководитель.

– Ну, я смогу, наверное, часть времени выделять для работы с вами…

Гэри оглядел свой удобный, просторный кабинет, и сердце его пронзила острая боль: он не сможет больше проводить здесь все дни за работой, в окружении своих инструментов, своих книг, своих друзей. Когда он станет премьер-министром, у него будет в распоряжении целый дворец, правда, небольшой, но Гэри Селдону этот дворец казался пустой, никчемной причудой.

Юго насмешливо улыбнулся и заметил:

– Знаешь, обычно рабочий день премьер-министров загружен по самое никуда…

– Да знаю я, знаю… Но, может, все-таки как-нибудь получится…

В метре перед ним ярко вспыхнула рамка голограммы. Голопроектор в кабинете Гэри был настроен так, чтобы пропускать без задержки только самые важные и срочные сообщения. Гэри хлопнул ладонью по клавише на столе, и вокруг голографической рамки вспыхнула еще одна, ярко-красная – включился фильтр учтивости, а значит, теперь собеседник мог видеть только голову и плечи Селдона.

– Слушаю вас, – сказал Гэри.

В рамке голопроектора, на голубом фоне появилась личная секретарша Клеона, одетая в элегантный красный костюм.

– Вас вызывает Император, – сообщила секретарша.

– О, большая честь для меня. Когда же?

Девушка пустилась в разъяснения, а Гэри про себя порадовался, что догадался включить фильтр. Этот кабинет как нельзя лучше отражал все особенности его личности, а Гэри Селдон не желал представать перед посторонними тем, кем он был на самом деле, – безумным профессором. Кроме того, программа фильтра учтивости включала в себя набор основных поз и жестов, которые транслировались автоматически и прекрасно помогали скрывать при разговоре его истинные мысли и чувства.

– Прекрасно, значит, через два часа. Я непременно приду, – сказал Гэри, вежливо склонив голову.

Фильтр в точности передал на проектор в Императорском Дворце это его движение, приличествующее при обращении к приближенным Императора.

– Пропади ты пропадом! – в сердцах воскликнул Гэри, стукнув кулаком по клавише проектора. Голоизображение померкло. – Весь день к чертям под хвост!

– Что ты имеешь в виду?

– Снова неприятности. Каждый раз, как я встречаюсь с Клеоном, на меня валятся очередные неприятности.

– Ну, послушай, может, это как раз шанс все исправить…

– Какой там к черту шанс! Я хочу всего только, чтобы меня оставили в покое!

– Но должность премьер-министра…

– Слушай, ты! Сам будь премьер-министром! Я с удовольствием согласился бы стать специалистом по расчетам, изменить имя… – Гэри запнулся и резко, невесело рассмеялся. – Но и этого мне не дано! Проклятье!

– Послушай, Гэри, тебе надо что-то сделать с твоим настроением. Или ты собираешься явиться на прием к Императору и сердито ворчать, брызжа слюной?

– М-м-м-м… Да нет, что ты! Ну ладно, развесели меня, что ли? Ты, сдается мне, что-то там болтал про хорошие новости, а? Выкладывай, что там у тебя.

– Я раскопал кое-кого из древних деятелей…

– Правда? А я думал, они у нас под запретом.

– Ну да, – Юго загадочно улыбнулся. – Но законы срабатывают далеко не всегда.

– Они правда такие древние? Надо просчитать их психоисторическую значимость. Наверно, эти личности относятся к ранней Империи?

Юго хмыкнул.

– Ни за что не догадаешься! Они – из доимперского периода.

– Из доимперского?.. Это невозможно. Так не бывает.

– И все же я их вытащил. Целенькими!

– Ну, и кто они такие?

– Какие-то древние знаменитости. Правда, я пока толком не знаю, что они там такого наворотили.

– А какое положение они занимали в обществе? Ведь из-за чего-то их записали.

Юго пожал плечами.

– Понятия не имею. Параллельных исторических записей я не нашел.

– А запись достоверная? Не подделка?

– Скорее всего, они настоящие. Записано на каких-то древних компьютерных языках, на жутко примитивном оборудовании. Трудно сказать что-то наверняка.

– Но ведь тогда… Значит, это симы?

– Можно сказать и так. Не исключено, что они построены на записанной основе, которой прибавили чуточку объемности.

– И ты попробуешь привести их в чувство?

– Могу, конечно, но придется повозиться. Надо будет перебрать языки записи данных. Ну, ты в курсе, что это малость того, не совсем э-э-э…

– Незаконно? Да, это прямое нарушение Кодекса Чувствительности.

– Ага. Те парни, у которых я это выделил, – они с той планеты Нового Возрождения, короче, с Сарка. Они говорят, у них сейчас никто не обращает внимания на заплесневевшие старые кодексы.

– Что ж, на этот раз нам тоже придется закрыть глаза на кое-какие стародавние запреты.

– Слушаюсь, сэр! – Юго улыбнулся. – Эта парочка личностей – древнейшая изо всех, какие когда-либо были обнаружены.

– Но как ты сумел?.. – Гэри не стал договаривать, в расчете на то, что Юго и сам запросто подберет с десяток сомнительных окончаний фразы из своей богатой коллекции далитанских поговорок.

– Ну, пришлось кое-кого… э-э-э… как бы сказать? В общем, подмазать…

– Я так и думал. Что ж, наверное, даже лучше, что я не знаю всех подробностей.

– Точно. Премьер-министру нельзя влезать в темные делишки.

– Не называй меня так!

– Да-да, конечно, ты всего-навсего старикан-профессор, работающий по контракту. Который, кстати, запросто может опоздать на встречу с Императором, если не поторопится.