Текст книги "Руководство по истреблению вампиров от книжного клуба Южного округа"

Глава 13

– У Мисс Мэри были объедены до кости три пальца. Ей понадобится реконструктивная пластическая операция, чтобы восстановить губы. По поводу носа пока нет уверенности. Левый глаз, скорее всего, можно сохранить.

– Угу, угу, – мычал Картер, быстро кивая сообщавшему результаты обследования знакомому врачу. – Но с мамой все будет хорошо?

– После того как мы ее стабилизируем, ей понадобится несколько операций. Но подумай о ее возрасте, достаточно ли разумно предпринимать все это. После серьезной реабилитации и физиотерапии она сможет вернуться к нормальному образу жизни. В ограниченном объеме.

– Хорошо-хорошо, – проговорил Картер, продолжая кивать. – Хорошо…

Врач ушел. Патриция взяла мужа за руку, пытаясь вернуть его к реальности.

– Картер, давай сядем.

– Все хорошо. Я в порядке, – ответил Картер, выдергивая свою руку и проводя ею по лицу. – Тебе нужно отдохнуть. Ночь была долгой.

– Картер, – снова позвала Патриция.

– Я в полном порядке, – повторил он. – И вообще я думаю, что мне лучше пройти в свой кабинет и немного поработать. Я увижу маму, когда ее привезут после операции.

Патриция сдалась и поехала домой. До рассвета оставалась пара часов. Она свернула на подъездную дорожку, фары автомобиля осветили двор, и бешено заметались черные тени, завозились и растаяли где-то в темноте кустов: сотни и сотни крыс. С минуту Патриция сидела в автомобиле не выключая фары, потом быстро вышла и побежала к входной двери.

В нижнем холле повсюду валялись дохлые крысы. Еще больше их было в комнате-из-гаража. Патриция не знала, что делать. Закопать? Или просто выбросить в мусорный бак? Позвонить в службу контроля за животными? Леди знает, что делать, если вдруг к ужину заявляются неожиданные гости или кто-то приезжает на вечеринку слишком рано, но что делать, когда крысы нападают на твою свекровь? Кто может сказать, как с этим справиться?

Патриция решила начать с гаражной комнаты. Ее сердце болезненно сжалось, когда она увидела распростертое посреди ковра безвольное тело Пёстрика.

– Бедный, – прошептала она, нагибаясь, чтобы поднять его.

Пес открыл один глаз, и его хвост несколько раз слабо ударил по полу.

Патриция сбегала за большим старым пляжным полотенцем, завернула в него собаку, перенесла на заднее сиденье «вольво» и, не особо задумываясь об ограничении скорости, рванула к ветеринару. Ей пришлось ждать у двери, пока он откроет свой кабинет.

– Будет жить, – вынес заключение доктор Грауз. – Но это обойдется вам недешево.

– Сколько бы это ни стоило, – ответила она. – Он – славный пес. Ты – славный пес, Пёстрик.

Она не знала, где можно погладить его израненное тело, чтобы не причинить боль, поэтому решила, что хорошие мысли смогут как-то способствовать его выздоровлению, и всю обратную дорогу усиленно думала о нем. Выходя из машины, она услышала, что где-то в глубине дома звонит телефон. Она успела взять трубку на кухне.

– Мама умерла, – сказал Картер, с трудом выдавливая из себя каждое слово.

– Картер, мне очень жаль. Что я могу сделать?

– Не знаю, Патти. А что делают в таких случаях? Мне было десять, когда умер отец.

– Я позвоню Штуру. Как миссис Грин?

– Кто? – не понял муж.

– Миссис Грин, – повторила Патриция и замолчала, не понимая, как лучше описать женщину, пытавшуюся спасти жизнь его матери.

– А… Ей наложили несколько швов и обязали пройти курс уколов против бешенства, но она ушла домой.

– Картер, – повторила Патриция. – Мне так жаль!

– Ничего, – автоматически проговорил он. – Мне тоже.

Он повесил трубку. Патриция стояла на кухне, не зная, что делать. Что произойдет в следующую минуту? Кому позвонить? С чего начать? Она была просто раздавлена. И набрала номер Грейс.

– Все это очень странно, – сказала Грейс, выслушав рассказ Патриции. – Рискую показаться бесчувственной, но есть дела, которые мы должны сделать.

Патриция ощутила облегчение, когда Грейс взяла все в свои руки. Она позвонила Мэриэллен, договорилась, что бюро Штура заберет тело Мисс Мэри из больницы, и подсказала, что делать с детьми.

– Пусть Кори отправится в спортивный лагерь на несколько дней позже, после похорон, – предложила Грейс. – Я позвоню в «Дельта Эр Лайнс» и попрошу поменять билет. Что касается Блю, ему придется пожить у друзей. Ты вряд ли захочешь, чтобы он видел дом в таком состоянии.

Грейс и Мэриэллен долго пытались найти кого-нибудь, чтобы навести в доме порядок – сейчас он кишел блохами и вонял разлагающимися трупами крыс, – но никто не хотел браться за такую работу.

– Хватит с нас профессионалов, – сообщила Грейс. – Я позвонила Слик и Китти. Мы придем завтра. Пусть это займет несколько дней, но зато мы точно сделаем все хорошо.

– Это уже чересчур, – попыталась возразить Патриция.

– Ерунда. Сейчас самое главное срочно отмыть твой дом, чтобы он стал безопасным. Я составлю список того, что надо будет заменить: шторы, ковры, мебель. А ты пока вместе с Картером и детьми оставайся в доме на пляже.

Со своей стороны Мэриэллен организовала церемонию прощания, помогла разобраться с похоронной страховкой Мисс Мэри и позаботилась о размещении некрологов в газете Чарлстона и в «Кершо ньюс». Единственное, что она не смогла сделать, – пообещать открытый гроб.

– Мне очень жаль, – сказала она Патриции, сидевшей в офисе Джонни Штура. – Кенни попытается наложить грим, но говорит, что работать почти не с чем.

Похороны Мисс Мэри проходили так, как это было принято на севере штата: никаких шуток, никакого смеха и чтение священных текстов по Библии короля Якова. Гроб стоял перед церковью без цветов, с плотно прикрученной крышкой. Пришлось пролистать три сборника псалмов, прежде чем они нашли любимый, как сказал Картер, псалом его матери «Придите вы, безутешные».

Втиснувшись на жесткую скамью пресвитерианской церкви Маунт-Плезант, Картер сидел рядом с Патрицией сгорбленный и несчастный. Она взяла его руку и сжала, он вяло шевельнул пальцами в ответ. Всю жизнь мать твердила ему, что он самый умный и самый необыкновенный мальчик в мире, и он верил ей. И эта ее смерть в его доме, настолько нелепая, что нельзя было толком объяснить ее кому-либо, стала для этого мальчика настоящим поражением – таким, какого он никогда раньше не испытывал.

Кори отреагировала на смерть бабушки гораздо тяжелее, чем Патриция могла ожидать, всю службу слезы так и текли по щекам девочки. Блю то и дело вставал, чтобы посмотреть на гроб, но, по крайней мере, он взял с собой почитать «Мост слишком далеко»[36]36
  «Мост слишком далеко» (A Bridge Too Far) – книга Корнелиуса Райна, посвященная Голландской операции 1944 года, одной из наиболее значительных операций англо-американских войск в Западной Европе.


[Закрыть], а не какую-нибудь книгу со свастикой на обложке.

После погребальной службы Грейс пригласила всех в свой дом и расставила на обеденном столе открытые пироги, хлебцы с ветчиной, запеканку от Китти, фруктовый салат от Слик и множество тарелок с холодными закусками, которые принесли соседи. Барной стойки не ставили, как это принято на похоронах, а детей отправили к Альгамбра-холлу – было бы неправильным смотреть, как они дурачатся на переднем дворе.

Одно за другим появлялись лица из прошлого Картера, рассказывали истории времен его детства, забавные случаи, напоминающие, каким он был, и заставляющие улыбнуться, и Патриция видела, что он постепенно возвращается к жизни, занимая свое обычное место в центре внимания. В конце концов, простой мальчишка из маленького городка на окраине штата, упорным трудом превративший себя в известного врача Чарлстона, – это и была его истинная личность, а не ребенок, чья мать умерла в гаражной комнате при странных обстоятельствах, услышав о которых люди не могли поверить с первого раза.

В понедельник утром Патриция отвезла Кори в аэропорт и была тронута тем, как крепко обняла ее дочь, прежде чем выскочить из машины. Пока та не забежала в аэропорт, Патриция смотрела, как огромная красно-бело-синяя спортивная сумка бьется о ноги дочери, затем поехала в домик на пляже, упаковала вещи и перевезла их обратно на Пьератес-Круз. В доме пахло хлоркой, нижний этаж практически опустел, и каждый шаг эхом отдавался от стен. Все, что имело обивку, пришлось выбросить, и эти вещи еще предстоит заменить. Но это был дом. И в нем наконец-то работал кондиционер.

Сейчас Патриции предстояло сделать то, чего она так боялась: навестить миссис Грин. Та серьезно пострадала и не смогла прийти на похороны, и Патриция чувствовала вину за то, что тянет с визитом.

Проблема заключалась в том, чтобы найти, кто согласился бы поехать с ней вместе.

– Совершенно не могу, – ответила Грейс. – Нужно убраться после поминок, а Бен-младший хочет, чтобы я отправилась вместе с ним на собеседование в Колумбийский университет. Просто разрываюсь на части.

Следующей была Слик:

– Мы все очень любим миссис Грин. Она прекрасно готовит и истинная христианка, но, Патриция, ты не представляешь, сколько хлопот доставляет этот новый проект Лиланда. Разве я не рассказывала тебе о нем? О Грейшиос-Кей? Идут переговоры с инвесторами и со всеми этими денежными мешками, и это настоящее сумасшествие. Я тебе уже, наверное, говорила…

Наконец пришла очередь Китти.

– Знаешь, я вообще-то так занята… – начала Китти.

– Это не займет много времени, – перебила ее Патриция.

– На следующей неделе день рождения Пэриша, – сообщила Китти. – Я бегаю, свесив язык.

Патриция решилась надавить на жалость.

– Сначала Энн Сэвидж, а теперь Мисс Мэри… – напомнила она. – Знаешь, мне неспокойно ехать одной в такую даль.

Оказалось, жалость работает. На следующий день Патриция уже вела автомобиль по Райфл-Рэндж-роуд по направлению к Сикс-Майл, а на переднем сиденье устроилась Китти, держа на коленях ореховый пирог и болтая:

– Уверена, что в тех краях обитают очень милые люди, но ты слышала о суперхищниках? Это бандиты, которые ночами разъезжают по дорогам на очень маленькой скорости и мигают фарами, и, если кто-то мигает им в ответ, они следуют за ним до самого дома и стреляют прямо в голову.

– Разве это не там, где живет Марджори Фретуэлл? – спросила Патриция.

– Марджори Фретуэлл однажды засосала пылесосом щитомордника, потому что не знала, что с ним делать. Пылесос ей потом пришлось выкинуть. И вообще, не напоминай мне о Марджори Фретуэлл.

Они свернули с Райфл-Рэндж-роуд на шоссе номер семнадцать, которое пролегало через леса, окружавшие Сикс-Майл. Дома становились все меньше, а дворы все больше. Широкие поля хвоща и сухих сорняков окружали поставленные на шлакоблоки или стопки из кирпичей дома-трейлеры с покосившимися почтовыми ящиками. Электрические провода провисали над передними дворами, в которых было очень много автомобилей, но при этом очень мало шин.

Узкие дорожки, похожие скорее на подъездные аллеи, разбегались в разные стороны от трассы, тянулись вдоль сетчатых заборов и терялись где-то среди зарослей кустарниковых дубов и карликовых пальм. Патриция увидела зелено-белый светоотражающий знак «Гриль-Флейм-роуд» и свернула с трассы.

– Лучше запри двери, – сказала Китти. Патриция послушно нажала кнопку и центральный замок успокаивающе щелкнул.

Ехали медленно. Вся дорога была в глубоких рытвинах, а к обочинам асфальт крошился в песок. Окружающие дома располагались под самыми разными углами к земле. Многие из них пострадали от урагана «Хьюго» и восстанавливались при помощи заезжих подрядчиков-северян, которые покидали строительство еще до того, как работы завершались. В некоторые окна вместо стекла были вставлены заплатки из толстого пластика, а другие остались незаделанными, и комнаты оказались предоставлены всем ветрам.

Здесь ничего не слышали о ландшафтном дизайне. Лозы дикого винограда окутывали стволы деревьев. Худой чернокожий мужчина в шортах и без рубашки сидел на ступенях своего трейлера и пил воду из огромной баклажки. Стайка детей в подгузниках прекратила бегать под струями разбрызгивателя, и маленькие лица прижались к сетке забора – понаблюдать за проезжающим автомобилем.

– Ищи номер шестнадцать, – попросила Патриция, сосредоточившись на выбоинах дороги.

Они нырнули под низкорослый дуб, ветви которого прошуршали по крыше, и выехали на большую песчаную поляну, над которой вовсю палило солнце. Дальше дорога делала петлю вокруг неокрашенной церквушки из шлакоблоков, построенной в неприметном стиле shoebox[37]37
  Shoebox (с англ. «коробка для обуви») – функционалистский стиль современной архитектуры, характеризующийся преимущественно прямолинейными, ортогональными формами с правильными горизонтальными рядами окон или стеклянных стен.


[Закрыть]. Табличка, расположенная на фасаде здания, гласила: «Гора Сион, А. М. Е.»[38]38
  А. М. Е. – Африканская методистская епископальная церковь.


[Закрыть]. Маленькие аккуратные домики, белые и голубые, окружали церковь. На дальнем краю поляны, где начинались деревья и была хоть какая-то тень, несколько мальчишек бегали по баскетбольной площадке.

– Шестнадцать. – Китти указала на белоснежный домик с черными жестяными ставнями. Выцветшее на солнце картонное изображение лица Санта-Клауса было вставлено в венок из искусственного остролиста на входной двери. Патриция припарковалась у подъездной дорожки. – Лучше подожду тебя в машине.

– Я забираю ключи, так что ты не сможешь включить кондиционер.

Китти собралась с духом и вылезла на улицу вместе с подругой. Немилосердное солнце, словно острым гвоздем, пронзило затылок Патриции и ослепило ее, срикошетив от бока «вольво».

На соседней песчаной подъездной дорожке три девочки играли в двойную скакалку. Вращающие скакалки девочки что-то декламировали, и Патриция на минуту задержалась, прислушиваясь к их считалке:

 
Папа Бу, Папа Бу
Ждет тебя в глухом лесу
И утащит за собой,
Станешь ты его едой!
Папа Бу, Папа Бу
Ждет тебя в твоем шкафу.
Будет кровь он жадно пить,
Без нее ему не жить.
 

«Интересно, кто мог такое выдумать?» – подумала она и, обойдя капот автомобиля, направилась к дому миссис Грин. Китти последовала за ней. Неожиданно что-то заставило Патрицию обернуться, и она увидела группу подростков, быстро приближающуюся к ним со стороны баскетбольной площадки. Едва подруги успели двинуться дальше, как им преградили путь. Мальчишки были и впереди, и позади них, опирались на капот «вольво», окружали их как бы невзначай.

– Что вы здесь делаете? – спросил один.

Его белую футболку покрывали хаотично расположенные синие полосы, а волосы были подстрижены широким клином с выбритыми с одной стороны длинными прямыми линиями.

– Чего молчите? – продолжил он после паузы. – Еще раз спрашиваю: какого хрена вы тут забыли? Потому как не думаю, что вы тут живете, не думаю, чтобы кто-нибудь приглашал вас сюда. Так какого, мать вашу?

Он явно рисовался перед своими друзьями, а те не хотели ему уступать, делали суровые лица, окружали Китти и Патрицию плотным кольцом, вынуждая их все ближе и ближе подходить друг к другу.

– Пожалуйста, – пролепетала Китти. – Мы уезжаем прямо сейчас.

Мальчишки осклабились, и Патриция почувствовала вспышку гнева: почему Китти такая трусиха?

– Слишком поздно, – отрезал клиноголовый.

– Мы навещаем подругу, – сказала Патриция, крепче сжимая в руках сумочку.

– Не может быть у тебя здесь никаких подруг, сучка! – взорвался мальчишка, приблизившись к ней практически вплотную.

Патриция увидела свое бледное испуганное лицо, дважды отразившееся в его солнечных очках. Она выглядела слабой. Китти была права. Им не следовало сюда приезжать. Она совершила ужасную ошибку. Она втянула голову в плечи и приготовилась к тому, что ее сейчас толкнут, или ударят ножом, или что-то еще в таком роде.

– Эдвин Майлз! – разрезал раскаленный воздух женский голос.

Все повернулись на него, лишь клиноголовый продолжал держать свое лицо так близко к Патриции, что она могла пересчитать редкие волоски в его усах.

– Эдвин Майлз, – повторил голос. На этот раз и клиноголовый отвлекся от Патриции. – Что это за игру ты тут затеял?

Патриция повернулась и увидела миссис Грин. Та стояла на ступенях крыльца, рядом с белыми столбиками из штампованной жести, одетая в красную футболку и синие джинсы, прижимая к груди плотно забинтованные руки.

– Кто эти сучки? – требовательно спросил у миссис Грин вожак мальчишек, судя по всему – Эдвин Майлз.

– Не смей так выражаться, – ответила она. – В воскресенье я все расскажу твоей матери.

– Ей наплевать, – огрызнулся Эдвин.

– Посмотрим, как ей будет наплевать, когда я поговорю с ней, – пригрозила миссис Грин, спускаясь с крыльца и направляясь к ним.

Мальчишки растворялись с ее пути, не пытаясь противостоять ее гневу. Последним остался Эдвин Майлз.

– Да ладно, ладно, – проговорил он, отступая. – Я ведь не знал, что они с вами, миссис Гэ. Вы же нас знаете, мы приглядываем, кто приходит, кто уходит.

– Я вот устрою тебе приход-уход, – отрезала миссис Грин. Она подошла к ним и неожиданно улыбнулась Патриции и Китти: – В доме прохладнее.

Не оглядываясь, она направилась обратно, а Патриция и Китти поспешили за ней. Позади они услышали затихающий голос Эдвина Майлза, который уходил со своими друзьями:

– Оставляю их на вас, миссис Г. Всё в порядке. Не знал, что это ваши знакомые, – вот и всё.

Три девочки продолжили игру:

 
Папа Бу, Папа Бу.
Раз и два, ну и ну!
Сквозь окно мое прошел,
Вкусной кровь мою нашел.
 

Войдя в дом, миссис Грин плотно закрыла дверь, и Патриции понадобилось некоторое время, пока глаза привыкли к прохладной темноте.

– Я вам так благодарна, миссис Грин, – сказала Китти. – Мы уже думали, что пришла наша смерть. Только как теперь добраться до машины? Может, кому-нибудь позвонить?

– Кому, например? – спросила миссис Грин.

– Например, в полицию, – предложила Китти.

– В полицию? – переспросила миссис Грин. – И что они сделают? Джесси! – неожиданно крикнула она. Худенький мальчик с серьезным лицом появился на пороге прихожей. – Приготовь чай для наших гостей.

– О! – воскликнула Патриция, вспомнив. – Я ведь вам кое-что привезла.

Китти поняла и протянула ореховый пирог.

– Джесси, положи это в холодильник, – распорядилась миссис Грин, передавая пирог мальчику.

Он взял его и скрылся в коридоре, а миссис Грин проводила гостей к дивану. С такого близкого расстояния Патриция увидела многочисленные швы на костяшках ее пальцев, выглядывавших из-под бинтов.

Слегка прихрамывая, миссис Грин подошла к глубокому креслу с откидной спинкой, которое все еще хранило отпечаток ее тела. Глаза Патриции наконец привыкли к полумраку, и она с изумлением обнаружила, что в комнате царило Рождество. Под потолком бегали красные, желтые и зеленые огоньки. В одном из углов комнаты возвышалась большая искусственная елка. Каждая лампа представляла собой увеличенную фигурку Щелкунчика или керамическое рождественское дерево, на каждом абажуре красовался улыбающийся Санта или снеговик. Рядом с Патрицией висела в рамке картина, вышитая крестиком: Санта-Клаус держит на руках новорожденного Иисуса.

Патриция присела на краешек дивана поближе к хозяйке. В полутемной комнате белые бинты на руках сиделки словно светились и приковывали взгляд.

– Простите этих мальчишек, – сказала миссис Грин, поудобнее устраиваясь в кресле. – Здесь у всех нервы на пределе.

– Из-за суперхищников? – спросила Китти, осторожно размещаясь на другом конце дивана.

– Нет, мэм. Из-за детей.

– Они употребляют наркотики? – предположила Китти.

– Насколько мне известно, ни один из них не употребляет наркотики. Если не считать наркотиками немного самогона или самосада.

Патриция почувствовала необходимость сменить тему разговора.

– Как ваше здоровье?

– Мне дали таблетки, – ответила миссис Грин. – Но мне не нравится, как они действуют на меня, предпочитаю пить тайленол.

– Мы так благодарны вам за то, что вы сделали. И я знаю, и доктор Кэмпбелл знает, что никто не смог бы сделать больше. Мы чувствуем себя ответственными за то, что окна были открыты, поэтому считаем, что обязаны дать вам это.

Она положила на подлокотник кресла сложенный пополам чек. Миссис Грин взяла его и развернула. Патриция гордилась проставленной в нем суммой – это было почти в два раза больше, чем хотел написать Картер. Увидев, что выражение лица миссис Грин не изменилось, она почувствовала себя разочарованной. Сиделка сложила чек и сунула его в нагрудный карман.

– Миссис Кэмпбелл. Мне не нужна милостыня. Мне нужна работа.

Внезапно Патриция по-новому оценила создавшуюся ситуацию: из-за ран на руках миссис Грин, вероятно, потеряла всех своих клиентов, так как не могла работать, как раньше. Исходя из этого, сумма, проставленная в чеке, была до смешного мала.

– Но вы снова будете работать у нас. Как только почувствуете себя лучше.

– Думаю, еще неделю я не смогу ничего делать.

– Чек как раз и должен поддержать вас на это время, – обрадовалась Патриция внезапно придуманному плану. – А потом я воспользуюсь вашей помощью, чтобы вновь превратить наш дом в дом. И еще, возможно, я попрошу вас заниматься готовкой.

Миссис Грин кивнула и, прикрыв глаза, откинулась на спинку кресла.

– Бог заботится о тех, кто верит в него, – сказала она.

– Это так, – склонила голову Патриция.

Они молча сидели, освещаемые светом рождественских гирлянд, и наблюдали, как разноцветные огни пляшут по стенам комнаты, пока на пороге не появился Джесси. Перед собой в вытянутых руках он осторожно нес жестяной поднос с двумя стаканами холодного чая. Лед звякнул о стаканы, когда он медленно пересек комнату и поставил поднос на кофейный столик.

– Иди, бездельник, – сказала миссис Грин. Мальчик посмотрел на нее, они улыбнулись друг другу, и он выскользнул из комнаты.

Миссис Грин наблюдала, как Патриция и Китти потягивают чай со льдом, и, когда она снова заговорила, голос ее звучал тихо:

– Мне нужно поскорее заработать деньги. Я отправляю своих мальчиков на лето к сестре в Ирмо[39]39
  Ирмо – город в центре Южной Каролины, пригород Колумбии.


[Закрыть].

– На отдых? – спросила Патриция.

– Чтобы сохранить им жизнь. Вы слышали, о чем пели девчонки Нэнси на улице? Что-то в лесу забирает наших детей.