Текст книги "Где гора говорит с луной"

Глава 4

В ту ночь Миньли никак не могла уснуть. Мамины слова эхом звучали в ушах, а стоило смежить веки, как перед глазами вставала дрожащая папина рука с горсточкой риса для рыбки.

«Мама права, – думала Миньли, – рыбка – это лишний рот. Нельзя, чтобы папа отдавал ей свою еду. Ведь каждое зёрнышко риса даётся так тяжело!»

Миньли выскользнула из постели и подкралась к столику, на котором стояла чаша с золотой рыбкой. Они посмотрели друг другу в глаза – и Миньли поняла, что ей делать. Она сунула ноги в башмаки, накинула плащ и с рыбкой в руках ступила за порог.

Было уже поздно. Деревня спала, небо было усеяно звёздами – как будто на высушенные водоросли рассыпали соль. Миньли шла к Нефритовой реке, и с каждым её шагом ночь как будто становилась ещё тише.

У реки Миньли в последний раз взглянула на золотую рыбку. Луна стояла высоко, и рыбка словно светилась огненным светом, а её чёрные глазки блестели во тьме.

– Прости, но мне придётся тебя выпустить, – прошептала Миньли. – Надеюсь, в реке тебе будет хорошо.

С этими словами она перевернула чашу и вытряхнула рыбку в реку.

Рыбка от потрясения на миг застыла на хвосте, точно пламя спички; потом, как будто опомнившись, принялась резвиться – весёлый огонёк на чёрной воде.

Миньли вздохнула, и пока звук таял в ночи, она успела расслышать в нём ту же досаду и горечь, что и в маминых вздохах. «Мама так и будет вздыхать, пока наша судьба не изменится, – печально подумала Миньли. – Но как её изменить? Вот и ещё один вопрос для Лунного Старца. До чего жаль, что никто не знает, как добраться до Бесконечной горы…»

Рыбка вдруг прекратила выписывать круги на воде и взглянула на Миньли.

– Я знаю, где Бесконечная гора, – сказала она.

Голос был женский, нежный и тихий, словно шелест ветра в тростниках.

Миньли в изумлении уставилась на рыбку:

– Ты что-то сказала?!

– Да, – подтвердила рыбка. – Я знаю, как тебе добраться до Бесконечной горы и задать вопрос Лунному Старцу.

– Ты… говорящая? – спросила Миньли, запинаясь от волнения. – Как это? Ты же рыба!

– Почти все рыбы умеют говорить, – сказала золотая рыбка, – нужно только уметь слушать. И хотеть, конечно.

– Я хочу, очень хочу! – горячо воскликнула Миньли, вне себя от волнения – она словно попала в папину сказку! – А как ты узнала дорогу к Бесконечной горе?

– Я проплыла все океаны и все реки, кроме одной, – ответила рыбка. – На пути к ней меня и поймал продавец рыбок. В его повозке я изнывала от тоски – ведь я успела повидать едва ли не весь мир и узнать путь к Бесконечной горе. И я покажу тебе этот путь, потому что ты выпустила меня на волю.

– Ты проплыла все океаны и реки? – переспросила Миньли, сгорая от любопытства. – А какую реку ты так и не увидела? А почему ты так много путешествовала? А где она, Бесконечная гора? А когда…

– Я не видела только одну реку – вот эту самую, – перебила её золотая рыбка. – Я так долго о ней мечтала! Так что остальные вопросы ты задашь Лунному Старцу, а я только научу тебя, как до него добраться, – и в путь!

Миньли молча кивнула, понимая, что беседа с золотой рыбкой сама по себе уже чудо, и приготовилась слушать.

Глава 5

Наутро голова у Миньли кружилась от замыслов и планов. Погружённая в свои мысли, она даже не заметила, как печально переглянулись родители, увидев пустой аквариум. В поле Миньли двигалась медленно, точно в полусне, но родители и словом её не попрекнули.

На закате Миньли, как всегда, отправилась домой готовить ужин. Она быстро помылась, сварила рис, накрыла стол на двоих, села и написала записку:

Дорогие мама и папа,

я ухожу на Бесконечную гору, чтобы узнать у Лунного Старца, как изменить нашу судьбу. Меня не будет дома много дней, но вы не тревожьтесь. Со мной все будет хорошо. Я вернусь, и мы наполним наш дом золотом и нефритом.

С любовью,

ваша послушная дочь

Миньли

«“Послушная” – это, наверное, не совсем честно, – подумала Миньли, понимая, что родители не обрадуются её исчезновению. – Но, с другой стороны, это и не обман. Они же не запрещали мне уходить из дому; значит, я никого не ослушалась».

Миньли знала, что слегка кривит душой, и ей было не по себе, но она прогнала сомнения и начала собираться в путь. Она выложила на покрывало:

иголку,

палочки для еды,

свою миску с белым кроликом,

кусочек сушёного бамбука,

кувшин из тыквы, наполненный водой,

ножик,

рыболовную сеть,

сырой рис,

большой котёл

и последнюю медную монету.

Затем она замотала всё это в покрывало, как в мешок, привязала его себе на спину и окинула бедную комнатушку прощальным взглядом. В окне мрачной тенью нависала Бесплодная гора, но Миньли закрыла глаза и представила, что жилище их сверкает золотым убранством, а гора ярко зеленеет. Она улыбнулась и вышла из дома.

Глава 6

Миньли опасалась, что соседи станут расспрашивать, куда это она собралась с мешком за спиной. Однако никто её не заметил. Все занимались своими делами: кто подметал крыльцо, кто развешивал бельё, кто варил рис. Маленькие дети, мальчик и девочка, устроили потасовку из-за пирожков, слепленных из грязи. Мать звала их ужинать, но они, вместо того чтобы есть настоящую еду, упорно защищали друг от друга свои сокровища. «Вот глупые», – усмехнулась Миньли.

Так никем и не замеченная, она прошла всю деревню. У подножия Бесплодной горы она развернула покрывало и достала иглу, миску для риса, бамбук и кувшин с водой. Затем, стараясь не забыть ничего из наставлений золотой рыбки, она взяла обломок камня и девяносто девять раз провела им по игле вверх и вниз. Потом она до половины наполнила миску водой и опустила туда кусочек бамбука. После всего этого Миньли взяла иголку и посмотрела на белого кролика, нарисованного на миске.

– Давай, дружок, – сказала она ему, – показывай дорогу!

С этими словами она положила иголку на бамбук – и, о чудо, та принялась вращаться!

Миньли улыбнулась нарисованному кролику:

– Спасибо! Я пойду за тобой, куда скажешь!

Миньли вновь увязала вещи в покрывало и, бережно держа перед собой миску, двинулась мимо Бесплодной горы туда, куда указывала игла.

– Прощай, Нефритовая Дракониха, – сказала она, миновав гору. – Скоро я узнаю, как сделать тебя счастливой!

Каменистая тропа свернула в лес; луна показалась на небе и стала подниматься, но Миньли всё шла и шла. «Нужно уйти подальше, – говорила она себе, – чтобы мама с папой меня не догнали». Она шла по мягкому ковру из опавших листьев, а ночные птицы, вспугнутые её шагами, взлетали ввысь. Только когда небо посерело и выглянуло солнце, Миньли присела, прислонившись к стволу высокого дерева. Теперь она была в лесной глуши, далеко от дома.

Она так устала, что уснула почти мгновенно.

Глава 7

Когда мама и папа возвращались с поля, солнце уже зашло, а луна только начала подниматься. И хотя их встречал запах свежесваренного риса, дом выглядел непривычно тёмным и тихим.

– Почему это Миньли сидит в темноте? – удивилась мама, подходя к порогу.

Папа покачал головой:

– Наверное, грустит, что отпустила рыбку.

– Даже золотую рыбку для дочки и ту прокормить не можем, – вздохнула мама. – Ну и доля нам досталась – несчастней не бывает!

Но когда они вошли в дом и прочитали записку, мама по-кошачьи пронзительно взвизгнула и громко разрыдалась.

– Я сглазила! Вот теперь мы и впрямь несчастней всех!

– Тише, тише, жена, – утешал её папа. – Если мы поторопимся, то отыщем Миньли и вернём домой.

Папа не мешкая достал холщовый мешок, бросил туда одеяла, наполнил флягу водой.

– Конечно, она уже почти полдня в пути, – рассуждал он, – так что догнать её будет непросто…

Глядя на папу, мама тоже принялась собираться в дорогу. Она сложила в коробочку сваренный Миньли рис, не переставая при этом плакать.

– А всё из-за твоих сказок! – причитала она. – Наслушалась, поверила в чудеса и пошла искать то, чего нет!

Упрёки ранили папу в самое сердце, и лицо его исказилось, словно от боли, однако он молча продолжал сборы. Он трясущимися руками завязал мешок. Но, когда он ласково обнял маму за плечи, рука уже не дрожала.

– Идём, – сказал он.

Выйдя за порог, они обнаружили, что чуть ли не из всех дверей выглядывают соседи: домики в деревне стояли близко друг к другу и многие слышали мамин пронзительный крик. Когда же мама с папой поведали о случившемся, то, казалось, вся деревня вывалила на улицу.

– Бесконечная гора? Лунный Старец? Изменить судьбу? – неслось со всех сторон. – Бегите скорее за ней, не то она пропадёт, бедная глупышка! Тоже ещё надумала – верить в сказки!

Соседи наперебой вспоминали, когда они в последний раз видели Миньли, и все показывали в разные стороны. Одни говорили, что она спешила домой, другие – что к рисовому полю. Наконец сквозь шум и гам пробился звонкий мальчишеский голос.

– Ваша Миньли пошла к Бесплодной горе, – сказал маленький мальчик. – С мешком на спине. Вон туда!

Под прощальные возгласы и напутствия односельчан мама с папой поспешили к Бесплодной горе. Тёмные тени тянулись за ними в лунном свете.

Дойдя до горы, они остановились и в нерешительности переглянулись.

– Куда же она направилась? – Папа зажёг фонарь и поднял его высоко над головой. Мягкий свет рассеивал тьму и, казалось, согревал воздух.

– Следы! – воскликнула мама. – Смотри, они ведут в лес! Вдруг это Миньли?

Папа посмотрел вниз. Вдоль отпечатков ног тянулась длинная полоса.

– А это что такое? – спросил он.

– Может быть, Миньли тянула за собой трость, – с надеждой предположила мама. – Ведь это же её следы?

Папа снова посмотрел на следы. Они были маленькие и неглубокие.

– Может, и её, – сказал он.

И они пошли по следу.

Глава 8

Когда Миньли проснулась, солнце уже стояло высоко. Всё вокруг было залито ярким светом. Хотя Миньли спала в лесной тени, её черноволосая голова, казалось, была охвачена жаром. Она заглянула в кувшин. Воды осталось не больше половины – часть ушла накануне на компас, ещё немного она выпила по пути. Она сделала несколько глотков, стараясь не думать о том, как мама и папа прочли её записку. «Надеюсь, они меня поймут», – сказала она себе и, кое-как приладив кувшин на плечо, двинулась на запад.

Не прошло и минуты, как Миньли вновь отхлебнула из кувшина, потом ещё и ещё. Она старалась беречь воду, но жёлтое солнце палило даже сквозь густую листву. Вскоре кувшин опустел. И тут из глубины леса донеслось тихое журчание.

«Вода! – подумала Миньли, поворачивая на звук. – Где-то журчит ручей!»

И правда, вскоре она увидела ручеёк с прозрачной, искрящейся водой. Наконец-то можно напиться и наполнить кувшин! Миньли припала к воде – но тут же с фырканьем отпрянула:

– Тьфу! Солёная!

«Почему же в ручье солёная вода? – задумалась Миньли. – Ведь океан далеко. Как странно…» И, не в силах перебороть любопытство, забыв о жажде, она двинулась вдоль ручья.

Ручей становился всё шире и глубже; это был уже не ручей, а настоящая река. «Пожалуй, – подумала Миньли, – лучше развернуться и продолжить путь на запад». Но тут до неё донесся стон, да такой, что земля под ногами слегка задрожала.

– Кто там?! – вырвалось у неё.

– Помогите! – печально и глухо прозвучало откуда-то из глубины. – Пожалуйста!

– Я иду! – крикнула в ответ Миньли.

Она аккуратно положила компас на берег и вошла в реку. Вода была тёплая, словно для купания, и прозрачная, как стекло. Миньли видела свои ступни и все камни и листья на дне. Она шла на голос, погружаясь в воду всё глубже… по колено… почти по шею…

– Ну где же ты? – жалобно произнёс голос. – Помоги, пожалуйста!

– Иду! – снова крикнула Миньли, сделала глубокий вдох и нырнула.

Солёная вода обожгла глаза, и Миньли крепко зажмурилась. А когда она вынырнула и открыла глаза, то от страха чуть не ушла обратно под воду. Потому что перед ней стоял… ДРАКОН!

Глава 9

Мама и папа брели под луной, наступая на тени деревьев. Оба не знали, где они сейчас и далеко ли ушли. Мама спотыкалась от усталости. Папа непрестанно вглядывался в землю в мерцающем, неверном свете фонаря, качавшегося в его руке. Высматривать еле заметные следы в ночном лесу, полном теней, – всё равно что искать прожилку на лепестке цветка…

Мама в очередной раз споткнулась, и папа подхватил её под руку.

– Нам надо отдохнуть, – сказал он.

Мама упрямо мотнула головой и вырвала руку:

– Нельзя! Нужно идти дальше. Мы должны её найти!

– Но ведь ты устала, – возразил папа, – и я тоже. Мы отдохнём и тогда сможем идти быстрее.

– Ничего я не устала! – Гнев, казалось, придавал маме сил. – Если ты устал, можешь отдыхать – а я буду искать дочь!

– Мы должны держаться вместе, – тихо произнёс папа.

– Если хочешь держаться вместе, – отрезала мама, – придётся тебе идти!

Папа вздохнул и достал новую свечу для фонаря. Мягкий свет фонаря отпугивал лесных зверей, но не мог смягчить мамино сердце. Луна на небе начала бледнеть, а мамина обида разгоралась всё ярче.

Они шли и шли, пока не рассвело. Розовый свет зари пробивался сквозь паутину ветвей. Папа наконец загасил фонарь и посмотрел на маму. Теперь, когда небо посветлело, её ожесточение и горечь стали ещё заметнее.

– Если ночью Миньли отдыхала, значит, скоро мы её догоним, – сказал папа.

– Больше она у меня не посмеет убегать из дома! – заявила мама. – Никогда!

– Жена, – произнёс папа, – Миньли ушла вовсе не затем, чтобы нам досадить.

– Да уж! – От маминого голоса, казалось, потрескивал воздух. – Она ушла всего лишь за твоими глупостями! Бесконечная гора, Лунный Старец – надо же было такое выдумать!

– Это не глупости, – ответил папа, как всегда, тихо.

– Не мудрено, что ты так говоришь! Это ведь ты заморочил ей голову своими россказнями. Бедный ребёнок и вправду поверил, что все эти невероятные, дурацкие истории помогут ей изменить нашу несчастную судьбу!

– Невероятные – увы, – печально произнёс папа. – Но не дурацкие.

Мама собралась было возразить, но так и застыла с открытым ртом, потому что вдалеке послышался треск ветвей. Кто-то пробирался через лес!

Они замерли и переглянулись.

– Миньли! – прошептала мама.

Забыв об усталости и отчаянии, не замечая веток, царапающих им лица, мама с папой помчались на звук.

– Миньли! – кричали они. – Миньли!

Но это оказалась не Миньли.

Круглыми от изумления глазами мама и папа уставились на продавца золотых рыбок.

Глава 10

Миньли глазела на дракона во все глаза. Он был алый и, казалось, светился изнутри, словно летающий фонарик; у него были рожки, изумрудно-зелёные усы, а на голове – шар, похожий на луну, только скучного серого цвета, как камень.

Точнее, так выглядел не весь дракон, а только та его половина, которую видела Миньли. Потому что нижняя половина была скрыта переплетёнными стеблями, которыми дракон был туго связан, да серебристым озером, которое он наплакал.

Миньли всегда думала, что встреча с драконом – захватывающее, хотя и страшное приключение. Драконы из папиных историй были мудрыми, могущественными и величественными. А этот был связан и горько плакал! Миньли не чувствовала ни восторга, ни трепета – ей было просто очень, очень жалко несчастного дракона.

– Ты мне поможешь? – всхлипнул он. – Я не могу пошевелиться.

Миньли помотала головой, встряхнулась и поплыла к дракону.

– Что это с тобой случилось? – спросила она.

– Это всё обезьяны! Связали меня, пока я спал, – ответил дракон. – Я уже много дней тут сижу.

Доплыв до дракона, Миньли взобралась к нему на спину, чтобы оказаться над водой, развязала свой мешок, достала острый ножик и принялась разрезать путы.

– Почему же они тебя связали?

– Потому что я хочу пройти в глубь леса, к персиковой роще, – объяснил дракон, – а они туда никого не пускают. Изо дня в день я пробовал договориться с ними по-доброму, но они так неразумны, эти обезьяны! Наконец я сказал им, что, если они меня не пропустят, я проложу себе путь силой. Они знают, что я большой и крепкий и могу прорваться куда угодно без всякого их разрешения. Вот они и дождались, пока я усну, и связали меня.

– А почему обезьяны никого не пускают в лес? – спросила Миньли.

– Потому что они жадины, – ответил дракон. – Они недавно обнаружили эту персиковую рощу и теперь никого туда не пускают, чтобы не пришлось делиться персиками. Я обещал, что не трону ни единого плода, но они и слушать не желают. Даже посмотреть на персики не дают, не то что попробовать – вот до чего жадные!

– Но зачем тебе идти через лес? Перелетел бы, да и всё тут.

По лицу дракона снова покатились слёзы, каждая с ягоду личи.

– Я не умею летать, – всхлипывал он. – Не знаю почему. Все драконы умеют, а я нет. А я так хочу летать!

– Не плачь! – Миньли погладила дракона – ей стало его ещё жальче, чем прежде. – Знаешь, я иду на Бесконечную гору к Лунному Старцу. Хочу спросить его, как мне изменить судьбу нашей семьи. Если хочешь, пойдём со мной, и ты спросишь его, как тебе научиться летать.

– Ты знаешь, где Бесконечная гора? – удивился дракон. – Я думал, никому не дано увидеть Лунного Старца. Ты, наверное, очень мудрая, раз знаешь, как его найти.

– Вообще-то нет, – ответила Миньли. – Просто мне показала дорогу одна золотая рыбка.

Глава 11

Избавить дракона от пут оказалось непросто. Приходилось то и дело нырять под воду и разрезать узлы, раздвигая колышущиеся водоросли. То погружаясь в озеро, то выныривая и без устали орудуя ножом, Миньли успела рассказать дракону о своей деревне, о золотой рыбке и о начале путешествия.

– Меня зовут Миньли, – сказала она. – А как твоё имя?

– Имя? – медленно переспросил дракон. – По-моему, у меня нет имени.

– Имя есть у всех, – сказала Миньли. – Тебя же как-то назвали, когда ты родился?

– Родился? – снова повторил дракон, силясь понять.

– Ну да. – Миньли опять подумала, что этот дракон совсем не похож на тех, о которых ей доводилось слышать. – Какое имя тебе дали, когда ты появился на свет?

История дракона

Когда я появился на свет, я услышал два голоса.

– Мастер! – сказал один голос. – Но это же великолепно! Этот дракон… он просто как живой!

– Добавь-ка воды в тушечницу, – откликнулся второй голос. Он прозвучал у самой моей головы, и я ощутил тёплое дыхание. – И говори потише, не то разбудишь дракона.

– Извините, мастер, – прошептал первый голос. – Просто эта картина немыслимо прекрасна, даже для такого искусного живописца, как вы. Когда мы преподнесём её магистрату, наша деревня прославится!

– Преподнесём магистрату! – пробурчал себе под нос мастер так тихо, что услышал его только я. – Сказал бы уж прямо – выбросим на ветер! Этот магистрат Тигр – тщеславное, напыщенное ничтожество. Заказывает себе изображение дракона, хотя это позволено лишь императорской семье. А теперь, когда его сын женился на дочке князя, он наверняка совсем распояшется. Вся надежда на картину: она завоюет его благосклонность, и деревня будет избавлена от несправедливых поборов.

– Что вы сказали, мастер? – переспросил подмастерье.

– Ничего, – последовал ответ. – Сказал только, что я нарисовал этого дракона на земле, а не в небе, как всех остальных. Может, магистрат поймёт, что богатство пригибает к земле.

– Вряд ли магистрат уловит эту мысль, мастер, – осторожно заметил ученик.

– Верно, – сказал художник. – Так или иначе, дракон придётся ему по нраву. Картина готова. Скоро приедет магистрат. Вымой кисти, но смотри, очень бережно обращайся с моей тушечницей. Это единственная тушечница, которую удалось изготовить из камня, привезённого моим учителем с одной далёкой горы. Он так никому и не сказал, что это за гора, поэтому другую такую тушечницу сделать невозможно.

– Хорошо, мастер, – сказал ученик. – Вот только дракон… он…

– Что?

– Вы сказали, что он готов, – решился наконец ученик, – но ведь вы не нарисовали ему глаза!

– Я сказал, что картина готова, – ответил художник. – Ты ещё совсем юн, мой ученик. Тебе предстоит многому научиться.

Их голоса и шаги растаяли вдали. Спину мне грели тёплые солнечные лучи, но передние и задние лапы были словно скованы льдом. Я слышал шелест ветра в ветвях и хлопанье птичьих крыльев, однако ничего не видел. Всё это было очень странно.

Должно быть, прошло какое-то время, потому что воздух стал холоднее. Наконец до меня донёсся звук множества шагов.

– Ваше великолепие, – раздался знакомый голос живописца, – позвольте смиренно преподнести вам эту скромную картину, которую я написал по вашей воле и в знак почтения к могуществу магистрата.

Повисла тишина – должно быть, все смотрели на меня.

– Живописец Чэнь, – с восторженным придыханием произнёс другой голос, – это поистине великое произведение.

– Благодарю вас, магистрат, – сказал художник. – Рад угодить вам. Значит, наш договор вступает в силу?

– Да, – ответил голос, – в течение следующего года деревня не будет платить налог. Картину я забираю.

Я не очень-то понимал, что происходит, но точно знал, что не хочу принадлежать магистрату Тигру. Даже когда он расточал похвалы, в голосе его сквозили жестокость и алчность. Я хотел воспротивиться, но не смог: губы мои были словно из камня. Затем меня свернули в свиток, и все чувства исчезли.

Не знаю, сколько прошло времени – может быть, день, может быть, месяц, а может, и год. Мне ничего не оставалось, кроме как ждать. Но наконец это произошло: свиток развернули, и я ощутил порыв ветра, такого холодного, что, наверное, задрожал бы, если бы мог.

– Это полотно – подлинный шедевр! – изумлённо произнёс незнакомый голос и тут же сделался маслянисто-льстивым: – Под стать вашему величию, магистрат.

– Да, – согласился магистрат Тигр. – Прикажи, чтобы его повесили над моим креслом.

– Да, магистрат, – подобострастно сказал голос и, поколебавшись, добавил: – Однако вот что странно…

– Что? – спросил магистрат.

– Смотрите, – ответил его собеседник, – у дракона нет глаз. Наверное, художник забыл нарисовать.

– Нет глаз? – взвился магистрат. – Этот Чэнь посмел вручить мне неоконченную картину? Да его деревня будет мне платить двойной налог целых десять лет!

– Магистрат, – послышался третий голос, не такой противный, как остальные два, – но это ведь всего лишь крошечный изъян. Стоит поставить две точки – и дракон готов.

– М-м-м… пожалуй, – пробормотал магистрат, явно обдумывая это предложение. – Принесите кисточку и тушь.

Раздалось шарканье ног: это слуги, выполняя приказ магистрата, бросились за кисточкой и тушью. В ноздри мне ударило жаркое, сухое дыхание – это магистрат Тигр приблизился ко мне. Холодная тушь прикоснулась к моему глазу – и я прозрел! Я увидел жирное лицо магистрата Тигра, который, склонившись надо мной, тыкал кистью в мой второй глаз.

Едва я стал видеть обоими глазами, меня охватило тепло, как если в холодный день напьёшься горячего чая. Лапы налились силой, я вытянул шею и впервые поднял голову. Все звуки, которые я так долго подавлял, вырвались наконец наружу, и я издал такой оглушительный рёв, что магистрат не удержался на ногах.

– Живой! – ахнул он.

– Дракон ожил! Он живой! – в ужасе завопили слуги.

Я понял: вот он, мой шанс обрести свободу! Одним гигантским прыжком я пронёсся мимо них, опрокидывая по пути столы, стулья, колонны. В окне виднелось голубое небо и зелёная листва; я повернул туда и, проломив стену, вырвался на волю. Я слышал, как позади меня рушатся стены, как люди вопят: «Дракон! Дракон!» – и мчался, мчался без оглядки, всё быстрее и быстрее, пока не оказался в этом лесу. С тех пор я здесь и живу.

– Так что, – заключил дракон, – наверное, меня зовут Дракон. Потому что меня ещё никто не называл по-другому.

– Дракон, – повторила Миньли, стараясь не улыбнуться. – По-моему, хорошее имя. Легко запоминается.

Дракон кивнул. Ему было приятно, что у него теперь есть имя.

– Значит, ты – ожившая картина! – сказала Миньли. – Вот почему ты так не похож на тех драконов, про которых мне рассказывал папа.

– А твой папа знаком с драконами? – оживился Дракон. – Я-то их никогда в жизни не встречал. Вот если бы я умел летать, то рано или поздно отыскал бы своих…

– Честно говоря, – сказала Миньли, – я думаю, что мой папа ни с какими драконами не знаком. Он просто рассказывал мне про них всякие истории. Вообще-то люди уверены, что драконы бывают только в сказках. Ты – первый настоящий дракон в моей жизни.

– Понятно, – печально произнёс Дракон. – К тому же я не настоящий…

Миньли наконец перерезала последний стебель и погладила Дракона по лапе.

– В моей жизни, – сказала она, – ты первый дракон не из сказки. Поэтому я считаю, что ты настоящий. По крайней мере, для меня. А если мы собираемся вместе идти к Бесконечной горе, неплохо бы нам стать настоящими друзьями.

– Согласен, – сказал Дракон, и они оба улыбнулись.