Текст книги "Дети Золотого города"

Вернувшись домой, Айви затворила калитку и, опустившись прямо на траву, обхватила голову

руками. Перед её глазами стояла добродушная улыбка Кру, а разум неотступно сверлила

единственная мысль: «Это невозможно! Невозможно! Невозможно! Я же видела его в клетке! И цепь

на его шее я видела! Это точно – он, в этом нет никакого сомнения! Но разве такое бывает? Зачем она

взяла его? Неужели пожалела?.. Но продать ради него поле! «Люди созданы, чтобы быть детьми

Великого Царя и творить добро» – бред, конечно! А вдруг – не бред? И цепь… Куда она делась?

Никто не может снять цепь! Никто! Это невозможно! Невозможно!..»

Айви почувствовала, что может просто сойти с ума от этих мыслей. Подняв руку, она ощупала

цепь на своей шее. Она была такая же, как всегда, только страшно тяжёлая.

«Грэйккон… Прошло уже пять дней… Целых пять дней!» – ей вдруг так захотелось увидеть его,

что она тут же вскочила и почти бегом двинулась к лесу.

«Может быть, он уже вернулся… Хоть бы он уже вернулся!»

***

– Я так рад видеть тебя, Айви! – Грэйккон, улыбаясь, взял в руки чайник и вопросительно

подмигнул ей: – Чай?

Она кивнула.

– Я уже и не думал, что мы увидимся. Это удивительно, что ты ещё застала меня здесь! Сегодня

ночью я отправляюсь в Порт. Через два дня отплывает последний корабль на восток. Я должен

попасть на него.

– Вы больше не вернётесь? – Айви замерла в ожидании ответа.

– Возможно, вернусь, только не раньше весны, когда ветер снова переменится.

Грэйккон разлил чай – и по комнате разнёсся знакомый запах трав.

– Господин, расскажите мне про Великого Царя, – осмелилась попросить Айви.

Грэйккон внимательно посмотрел на неё. Его взгляд больше не казался строгим, а, скорее,

твёрдым, но немного печальным.

– Почему ты спрашиваешь?

– Не знаю… Эмерита говорила, что вы можете рассказать мне… Кто Он, и где Его Царство?

– Он – Всемогущий Правитель Золотого Города, и Его Царство не в этом мире… – медленно начал

Грэйккон со странным светом в глазах.

Айви удивлённо вскинула брови, но тот невозмутимо продолжал:

– Тебе трудно в это поверить, я понимаю. Но существование другого мира не зависит от того,

веришь ты в него или нет. Он просто существует! И Золотой Город тоже. Но попасть туда

невозможно ни по одной известной тебе дороге.

– А как?

– Туда попадают те, кто освободился от чёрной цепи.

– Но никто не может снять цепь! Никто! – упрямо заявила Айви.

– Да, ты права… Если только кто-то другой не захочет надеть твою цепь на себя.

– Что-о-о?!

– Пошли, я покажу тебе кое-что, – Грэйккон порывисто встал и двинулся наружу.

Айви оставила на столе чашку чая, к которой так и не успела притронуться, и поспешила за ним.

Они пересекли поляну, поднялись по ветхой лестнице и ступили в большой, уже знакомый Айви, зал.

– Великий Царь создал людей и всё Поднебесье, – рассказывал Грэйккон, – Он был им Отцом,

пока Тёмный Властелин не обманул человека, и люди не взбунтовались против своего Отца. Они

захотели сами быть царями, но стали рабами. На каждого была надета чёрная цепь, и их уводили в

бездну, одного за другим. Тёмный Властелин никогда не выпускал своей добычи.

Грэйккон снова пристально посмотрел на Айви.

– Помнишь тех пленников на дороге? Стать рабом легко. Но как рабу стать свободным? Когда раб

поймёт, что скован, он уже ничего не сможет сделать. Но Великий Царь был готов платить любую

цену, чтобы выкупить людей из рабства.

– Даже тех, кто бунтовал против Него? – удивилась Айви.

Грэйккон немного помолчал, а потом спросил:

– Ты помнишь своего отца, Айви? Ты знаешь, как любит отец?

Айви грустно вздохнула и отрицательно мотнула головой.

– Если бы я только мог объяснить тебе! У меня есть дочь, чуть старше тебя… Не знаю, что бы я

ни отдал ради неё!

На лицо Грэйккона легла тень печали. Айви вопросительно посмотрела на него, но он, видимо,

не желая отступать от темы, встряхнулся и снова, словно засветившись изнутри, продолжил:

– Поэтому Великий Царь оставил Золотой Город и пришёл в наш мир, чтобы вместо людей отдать

Себя во власть Тёмного Властелина и отпустить измученных на свободу. Ты спрашивала меня: что за

люди нарисованы здесь на стенах? На востоке, за Морем живёт народ, который не носит чёрную

цепь, мой народ – свободные граждане страны Элефтерры. Они – те люди, которые отдали свою цепь

Великому Царю!

Айви вгляделась в тусклые изображения: действительно, на этих людях цепей не было.

– Целый народ? Великий Царь согласился надеть на себя цепи целого народа?! – Айви в

изумлении посмотрела на Грэйккона. – Но как Он выдержал?

– Он выдержал, потому что любил их. Он отдал за них свою жизнь – и цена была уплачена.

– Он… умер?!

– Да, Он умер.

Айви почувствовала, как что-то на мгновение полыхнуло у неё внутри от этих слов, а сердце

забилось сильнее. Грэйккон остановился у дальней стены: человек с огромной цепью на шее, жалкий

и одинокий, шёл куда-то вдаль, к только Ему видимой цели. Глаза Грэйккона увлажнились, но он всё

смотрел и смотрел.

– Это Он? – тихо спросила Айви, остановившись рядом.

Грэйккон кивнул.

– Много лет назад Он освободил меня, несчастного раба. И даже всей моей жизни не хватит,

чтобы отблагодарить Его! – он глубоко вздохнул и добавил: – Ты можешь ещё побыть здесь, если

хочешь, а я пойду, соберу кое-что на дорогу.

Глава 4

Перевал

– Ну вот, Айви… – Грэйккон остановился у ворот постоялого двора и поправил мешок, висящий

на плече. – Я зайду, возьму своего осла. Через Перевал ночью на лошади не проедешь, да и пешком в

горах идти опасно. Прощай! Думаю, мы ещё увидимся!

Он тепло улыбнулся и скрылся за воротами. Айви посмотрела ему вслед, и, вздохнув, медленно

поплелась в сторону города, иногда оглядываясь в надежде ещё раз увидеть знакомую фигуру в

сером плаще.

Домой идти не хотелось. Она шла всё медленнее и вскоре совсем остановилась: новая, весьма

интересная мысль осторожно прокралась в голову и, выпрямившись во весь рост, заявила о себе, -

громко и властно. Айви ещё постояла с минуту, размышляя и взвешивая, а потом тихо пробормотала:

– Ну, отправит он меня обратно, значит, поеду обратно, не беда! А может быть, и не отправит…

Она повернулась и побежала назад. Ворота ещё не закрыли на ночь, но вокруг уже не было ни

души. Айви подошла к дому и постучала.

– Я хочу взять осла… на пару дней. Вы знаете мою тётю? Она продаёт вам рыбу. Вот деньги, –

торопливо проговорила она, как только голова хозяйки высунулась из дверей.

Женщина вгляделась в неё, недоверчиво прищурив глаз, и, видимо, узнала. Молча взяв монеты и

кивнув куда-то в сторону, она ещё раз окинула ночную посетительницу подозрительным взглядом с

ног до головы и исчезла за дверью.

Айви обернулась и увидела привязанного к дереву ослика. Он тихо дремал, повесив уши и закрыв

глаза, и не очень обрадовался, когда она накинула на него уздечку и потянула к воротам.

– Ну, ну, хороший мальчик! Всего-то четыре часа пути, а я лёгкая, тебе повезло…

Уговоры подействовали: «хороший мальчик» вытянул шею и, нехотя переставляя ноги, потопал за

Айви. Седло?.. Можно и без него. Вытянув ослика за ворота, она быстро влезла прямо на мохнатую

спину и ударила пятками по бокам.

Айви хорошо знала дорогу через Перевал. Тётка часто ездила в Порт по делам и иногда брала

племянницу с собой, но в этот раз уехала одна, оставив на Айви дом, лавку и бремя общения с

рыбаками, вечно недовольными низкими ценами. Айви рассчитывала завтра найти тётку в Порте.

Она уже придумала «сладкую историю», которую собиралась рассказать: о том, как кто-то сообщил

ей, что тёте срочно нужна помощь, и она, Айви, конечно, тут же всё бросила, взяла осла и поехала к

ней. Это было не очень правдоподобно и, к тому же, обратный путь ей, скорее всего, придётся

проделать в тёткином обществе, которое она не очень любила. Но зато она могла ещё несколько

часов побыть с Грэйкконом, и при этом ей не надо было отчитываться за деньги, потраченные на

осла. Айви даже повеселела от того, что всё так хорошо складывается, и ещё усерднее погнала

ослика вперёд.

До Перевала было недалеко. Горная гряда, тянущаяся с юго-запада и резко обрывающаяся в море,

преграждала путь в Порт по побережью, поэтому из Песчаного Города туда можно было попасть

только морем или по горной тропе, проложенной через Перевал. Айви была уже почти у подножья

горы, когда впереди, в свете луны перед ней, наконец, замаячило серебристо-серое пятнышко.

– Господин! Подождите! – крикнула она, вновь подгоняя ослика.

– Айви! Не может быть! – Грэйккон весело рассмеялся. – Мы увиделись с тобой гораздо раньше,

чем я ожидал!

– Господин, можно я поеду с вами? Моя тётка сейчас там, в Порте, и вернуться я смогу вместе с

ней… – Айви почувствовала себя маленькой девочкой, выпрашивающей сладости и неумело

придумывающей для этого очередную небылицу. Ей стало неловко.

– Ну и ну! – Грэйккон, похоже, не заметил её смущения, или только сделал вид. Он удивлённо

покачал головой и опять засмеялся. – А где ты взяла осла? Надеюсь, за тобой не будет погони?

В слабом свете луны Айви увидела, как его глаза поблёскивают, тепло и весело.

– Нет, я взяла его на прокат.

– Ну, раз так, я не вижу причин, по которым я должен ехать дальше в одиночестве! – и он опять

засмеялся и покачал головой.

Они начали медленно подниматься по извилистой горной тропке. Дорога становилась иногда

настолько широкой, что два ослика могли уместиться на ней, а иногда совсем исчезала, превращаясь

в цепочку небольших уступов, похожих на ступеньки.

Вскоре поднялся ветер, на небо набежали облака, луна скрылась, и стало очень темно. Грэйккон

придержал поводья и поехал совсем медленно. Но тут осёл под ним и вовсе остановился, замотал

головой и, фыркнув, испуганно попятился.

– Ну, вот ещё! – возмущённо буркнул Грэйккон и, спустившись на землю, взялся за уздечку. Осёл

упёрся в каменный склон всеми четырьмя ногами и боязливо прижал уши. Грэйккон бросил поводья

и, достав из седельной сумки узкий кинжал, сделал несколько осторожных шагов в темноту.

Впереди на тропе лежал человек. Грэйккон быстро наклонился, пытаясь разглядеть его. Человек

лежал лицом вниз и не шевелился. Опустившись рядом, Грэйккон медленно протянул руку – пальцы

коснулись чего-то липкого.

– Кровь! Он ранен! – быстро перевернув человека на спину, он приложил ухо к его груди. –

Живой! Айви, там на моём седле фляга с водой, неси сюда!

Луна на мгновение вынырнула, но тут же скрылась снова, словно испугавшись представшего

перед ней зрелища. Айви схватила флягу.

– Лицо всё в крови! – в ужасе воскликнула она, склонившись над лежащим и хорошенько

приглядевшись.

– Да, отделали его так, что родная мать не узнает! Хотя, серьёзных ран, вроде бы, нет, просто

сильно избит. – Грэйккон осторожно ощупал беднягу.

– Кто его так?

– Похоже, разбойники. Я слышал, иногда они появляются в этих местах. Всё-таки торговый

путь… – Грэйккон оглядел чернеющие на фоне тёмно-серых облаков скалы и тоном знатока

неожиданно добавил: – Местечко подходящее…

Он приложил флягу к губам человека. Тот слабо шевельнулся, но не пришёл в себя. Грэйккон

намочил тряпицу и попытался смыть кровь с опухшего лица.

– Совсем плохо видно, но ничего… – бормотал он. – Айви, здесь у меня в суме склянка с маслом,

открывай…

– Давайте я, господин! – предложила Айви, подхватив бессильно болтающуюся голову.

– Давай. А я посмотрю вокруг, может, какие-то вещи остались. Как раз, луна опять показалась… -

он медленно двинулся вдоль тропы, вглядываясь в придорожные кусты и продолжая сжимать

рукоятку кинжала.

Айви снова попыталась разглядеть раненого: запёкшаяся кровь, лохматые волосы прилипли к

ссадинам, очень давно не брит, одного глаза почти не видно – здорово заплыл. Она подумала, что не

смогла бы даже определить, сколько лет этому человеку. Да и пахло от него просто жутко! Айви

поморщилась и, быстро смазав ссадины маслом, отвернулась и торопливо глотнула чистого воздуха.

Вскоре Грэйккон вернулся.

– Ничего нет. Никаких следов поклажи. Да и на нём-то самом одни лохмотья. Наверное, просто

бродяга. Глянь, какой худой – кожа да кости. Странно, что они на него клюнули…

– Господин, а разбойники не могут вернуться сюда? – Айви испуганно заозиралась, вдруг осознав,

что на девушку, старика и двух ослов такие непритязательные разбойники, тем более, клюнут.

– Этой ночью вряд ли…

– Откуда вы знаете?

– Ну, я немного знаком с повадками разбойников.

– Они нападали на вас?! – Айви уставилась на Грэйккона глазами, полными страха.

– Не совсем… – грустно усмехнулся он. – Может быть, когда-нибудь я расскажу тебе, но не сейчас.

Сейчас нам надо решать, что делать с этим несчастным. Тащить его с собой через Перевал

невозможно, а оставить здесь – вообще немыслимо… – Грэйккон подумал с минуту. – Придётся

возвращаться на постоялый двор. Оставим его там, о нём позаботятся. Ну, а мы потеряем всего пару

часов. Посадим его на моего осла. – он, кряхтя, с трудом поднял человека и кое-как взгромоздил его в

седло, – Ты своего привязывай сзади. Тебе самой придётся пойти впереди, бери поводья, а я буду

поддерживать этого бедолагу.

Они осторожно двинулись вниз по склону, часто оступаясь и обдирая ноги о камни.

– Вот когда пожалеешь, что ты – не осёл! – проворчал Грэйккон, споткнувшись в очередной раз.

Они тихо засмеялись, но тут луна снова вынырнула из-за тучки, и идти стало легче.

***

Когда они приблизились к постоялому двору, ворота были уже закрыты.

– Придётся поднимать шум, а не хотелось бы… – с сожалением пробормотал Грэйккон и

забарабанил кулаком по массивным створкам.

Через минуту из-за стены послышались шаркающие шаги, и хозяин, силясь изобразить учтивость

на заспанном лице, выглянул из калитки.

– Нам нужно оставить у вас человека, он ранен, мы подобрали его на Перевале.

– Да, но… – хозяин окинул беднягу, повисшего на плече Грэйккона, быстрым оценивающим

взглядом, и его лицо приобрело кислое выражение.

– Я заплачу! – поспешно добавил Грэйккон.

Настроение хозяина сразу переменилось, он засуетился и, слащаво улыбаясь, взял поводья из рук

Айви. Она быстро отвязала своего ослика и, оставив его за воротами, пошла вслед за Грэйкконом. У

крыльца они остановились. Хозяин толкнул небольшую боковую дверь и услужливо проворковал:

– Вот тут, господин, прошу вас!

Грэйккон заглянул в тёмную комнатку, в которой с трудом угадывались кровать и стол.

– Помоги мне!

Они стащили человека с осла, и положили на толстый тюфяк, пахнущий пылью и старым

деревом. Грэйккон достал из кошелька несколько монет.

– Позаботься о нём. Если издержишь что более, то я, когда возвращусь, отдам тебе.

Хозяин, снова расплывшись в сладкой улыбке и кланяясь, попятился к выходу и через секунду

исчез в глубине дома.

Грэйккон осторожно стянул с лежащего человека верхнюю одежду, которая когда-то была

плащом, и накинул на него одеяло. Потом аккуратно свернул лохмотья и положил их на стол. Айви

заметила, как он украдкой сунул под них ещё несколько монет.

«Какому-то бродяге! Мы и так уже столько времени из-за него потеряли!» – с досадой подумала

она, но вслух ничего не сказала.

Тихо прикрыв за собой дверь, Грэйккон взял осла за повод и быстро зашагал в сторону ворот.

Едва выйдя на дорогу, он неожиданно резко остановился и тревожно посмотрел вверх – на мутно-

серое, беззвёздное небо, словно пытаясь разглядеть что-то, скрытое за облаками. Потом нахмурился

и немного виновато произнёс:

– Может, ты, всё-таки, пойдёшь домой?

– Почему?– опешила Айви.

– Не знаю, – вздохнул он, – Как-то неспокойно на душе.

– Нет, я поеду с вами! – решительно заявила она и шагнула вперёд, – Только вот осёл… Где он?…

Айви растерянно огляделась. Осла не было. У неё неприятно засосало под ложечкой. Этого ещё

не хватало! Чуть не плача, она заглянула через калитку назад, во двор – и тут же облегчённо

вздохнула. Её ослик, как ни в чём не бывало, стоял под своим деревом и спокойно дремал.

– Пошли, хитрец, путешествие только начинается! – весело сообщила она ему, подбегая и беря

под уздцы.

Но чёрствый ослик, не разделив её радости и твёрдо решив, что его работа на сегодня закончена,

не двинулся с места. Айви снова выбежала за ворота в надежде, что вдвоём с Грэйкконом они смогут

«уговорить» маленького упрямца, но не успела открыть рот, как ночную тишину разорвал глухой

цокот копыт, и из темноты на дорогу выехали несколько всадников. Все они были одеты в

одинаковую броню из толстой продубленной кожи и вооружены копьями и короткими мечами.

«Городская стража! – удивилась Айви. – Что они здесь делают?»

Передний всадник, седой и кряжистый, видимо, старший, остановил коня перед Грэйкконом и,

спрыгнув на землю, шагнул к нему, напряжённо и пристально вглядываясь в лицо и не снимая

ладони с рукоятки меча. Остальные быстро окружили их ощетинившимся копьями кольцом.

– Твоё имя! – голос стражника звучал резко и грубо.

Айви похолодела. Попятившись, она прижалась спиной к забору и замерла, испуганно глядя на

дорогу. Грэйккон молчал.

– Что не отвечаешь? Ты чужестранец? Сейчас проверим…

Грэйккон опять промолчал. Стражник подошёл совсем близко и, протянув руку, бесцеремонно

рванул его за воротник одежды. Послышался треск раздираемой ткани. Грэйккон слегка отшатнулся

и, напрягшись, словно зверь перед броском, кинул вокруг быстрый взгляд, прикидывая расстановку

сил, но тут же, передумав, обмяк и, обречённо опустив голову, замер на месте. Стражник с

неожиданной для его возраста и комплекции прытью шарахнулся назад и выхватил меч.

– Это он! Взять его!

Несколько воинов соскочили с коней, и острия мечей тут же упёрлись Грэйккону в грудь и спину.

– Ни с места! Сдать оружие!

– Я не вооружён, – тихо ответил он.

– Связать его! – старший опустил меч и отошёл назад, предоставив своим подчинённым

выполнить приказание. И тут он заметил Айви.

– Да он не один! – ухмыляясь, стражник медленно подошёл к забору и, остановившись в двух

шагах, с интересом оглядел свою «находку». Другие повернули головы и тоже неторопливо

двинулись в их сторону, предвкушая занятное продолжение скучного ночного дозора.

– Ты знаешь его? – старший пристально посмотрел Айви в глаза и указал пальцем на Грэйккона,

стоявшего на дороге со связанными руками в окружении нескольких конников, не проявивших

интереса к припозднившейся юной особе.

– Н-н-нет, не знаю… – запинаясь, выговорила она.

– А что ты тут делаешь в такое время?

– Я… здесь п-прислуживаю… – промямлила Айви первое, что пришло в голову, трепеща от мысли,

что будет, если они зайдут в дом и спросят. Она попыталась юркнуть в калитку, но один из

стражников легко преградил ей путь, хитро усмехнувшись и игриво пригрозив пальцем. Другой,

грузный и губастый, подошёл совсем близко и развязно заявил:

– Да нет, она здешняя! Смотрите! – он коснулся пальцем её цепи, а потом медленно провёл

ладонью вверх, вдоль шеи и плотоядно осклабился:

– Ух, какая птичка!

Айви съёжилась и попыталась вжаться глубже в забор, но тут старший резко скомандовал:

– Хватит! Возвращаемся.

«Губастый» смерил Айви недвусмысленным взглядом и нехотя отошёл. Грэйккона привязали за

руки к концу длинной верёвки, другой её конец накинул на луку седла один из всадников, и отряд

медленно направился в сторону города. Через минуту они скрылись в темноте.

Ноги Айви подкосились. Что-то огромное и незнакомое крепко и безжалостно сдавило сердце.

Закрыв лицо руками, она сползла на землю и, сжавшись в комочек, горько заплакала. «Что я

наделала? Почему сказала, что не знаю его? И он, конечно, слышал! Лучше бы я молчала! Я предала

его!» Рассудок услужливо подкинул спасительное: «а что ты могла сделать?» и «да что тебе этот, едва

знакомый, старик?» – но эти мысли бессильно потухли где-то глубоко, под волнами одиночества и

тоски, затопившими душу. Айви понимала, что потеряла что-то очень дорогое, возможно, друга, -

такого, какого у неё никогда раньше не было. От этого хотелось завыть, и, наверное, она завыла,

потому что ослик Грэйккона, смирно стоявший на дороге и только иногда потряхивавший головой,

чтобы отогнать ночных насекомых, испуганно вздрогнул и беспокойно переступил ногами.

Айви поднялась с земли и подошла к нему: сумка, притороченная к седлу, фляга, серый плащ…

Она пощупала мягкую ткань. В памяти тут же возникла высокая фигура, заслонившая её от чёрных

незнакомцев. Она постояла какое-то время, задумчиво держа плащ в руках.

«Нужно что-то делать… Его вещи остались здесь…» – эта мысль неожиданно ободрила её. Она

кинула плащ поперёк седла и, проглотив слёзы, взяла осла за поводья и двинулась в город.

Она вернулась домой, когда небо на востоке уже начинало окрашиваться в предрассветные тона.

Ночной ветер унёс облака, обнажив потухающие звёзды, грустно глядящие с высоты, словно глаза,

утратившие надежду. Поставив перед осликом ведро воды, Айви толкнула дверь и медленно вошла.

Половицы привычно скрипели под ногами, привычные предметы смотрели на неё изо всех

уголков, даже запах был домашним и привычным. Она была дома. Айви замерла, жадно впитывая

это ощущение, надеясь, что вместе с ним к ней вернётся и привычная безмятежность. Но этого не

случилось. Дом, как старый преданный друг окружал её, но был бессилен справиться с тоской,

сжимавшей сердце.

«Сейчас надо бы пойти на побережье, встретить рыбаков с уловом, потом в лавку, потом…» – тут

Айви вспомнила, что сегодня пятница, и Зюси звала её вечером на берег, повеселиться с друзьями.

Она горько усмехнулась: веселиться сейчас ей, уж точно, не хотелось!

Шея болела. Айви подошла к зеркалу. Оттуда на неё глянуло осунувшееся лицо с

взлохмаченными волосами и красными уставшими глазами. Нечего сказать, – «красавица»! Но сейчас

это её совсем не заботило, да и смотреть на себя не хотелось. Она приподняла цепь: кожа под ней

была натёрта и превратилась в одну сплошную ссадину.

«Странно… – подумала она, – … Такого никогда не было».

В голове всплыли слова Грэйккона: «…Конец всякого, носящего цепь – вечное проклятие и

рабство, не заканчивающееся даже после смерти…»

Ей стало страшно.

«Что со мной происходит? Что?..»

Она легла на кровать и закрыла глаза.

«Вот бы проснуться и обнаружить, что всё было просто сном – и Грэйккон, и Эмерита, и Кру, и

Великий Царь! Чтобы всё было по-прежнему, как всегда…»

***

Остывающий песок был усыпан флягами, сухими ветками, туфлями всевозможных расцветок и

фасонов и остатками еды. Было похоже, что ураган разнёс по побережью большую мусорную кучу. В

центре всего этого горел огромный костёр, возле которого толпилось несколько десятков человек.

Все они хлопали в ладоши и приплясывали, вторя двум смуглым, черноволосым юношам, похожим

друг на друга, как две капли воды. Один из них неистово колотил по большому замусоленному

барабану, а другой, не менее неистово, – по струнам украшенных яркими лентами цимбал. И юные

музыканты, и их многочисленные слушатели нестройными, пьяными голосами дружно орали какую-

то длинную, постоянно повторяющуюся фразу, не наполненную никаким особым смыслом. Иногда

кто-то из них срывался на буйный хохот, а иногда слышалось игривое повизгивание: девушки,

стиснутые в объятиях не в меру разгорячённых кавалеров, делали вид, что им это не нравится.

Айви подошла и прислонилась к одиноко стоящему дереву. Несколько осёдланных лошадей,

привязанных тут же (кто-то решил щегольнуть и приехал верхом), опасливо покосились на

незнакомку, но против её соседства возражать не стали; кроме них, её появления никто не заметил.

«Веселье в самом разгаре…» – вяло подумала Айви, рассеянно разглядывая освещённые костром

лица. Многих она знала, некоторых видела впервые.

В этот момент смуглые братья, доведя свою песню до только им известного, логического

завершения, громко вскрикнули и, перестав избивать инструменты, резко вскинули вверх руки с

палочками и осияли присутствующих двумя совершенно одинаковыми белозубыми улыбками. В

толпе недовольно засвистели, послышались крики: «Ещё!», кто-то полез в кошелёк, откуда-то

вынырнул ещё один парень с мандолиной – и под общий довольный вздох музыка зазвучала снова.

«Как это всё пусто и бессмысленно! Зачем это всё?» – Айви поглядела на беззаботно скачущих

друзей и тут же грустно усмехнулась: «Бессмысленно? Можно подумать, что произошедшее со мной

имеет какой-то смысл! Веселилась бы сейчас вместе со всеми, ни о чём не думая! А теперь… Что

дальше?»

Она почувствовала, что нечто безнадёжно утратила, ничего не получив взамен. Ей стало жаль

себя.

«Может, со временем всё забудется… – со слабой надеждой подумала она, – … Ослик у Эмериты.

Они разберутся с Грэйкконом завтра, без меня, когда там всё закончится…»

Она тряхнула головой, стараясь отогнать невыносимо тягостные мысли, и попыталась даже

прислушаться к музыке, но тревожное ожидание крепко сидело внутри, ни на мгновение не ослабляя

хватки.

«Завтра, на рыночной площади…» – Айви болезненно сжалась от этого зловещего, неминуемого

«завтра». Потом бессильно вздохнула и ещё раз глянула на шумную толпу.

«Как же это, всё-таки, глупо и бессмысленно!..»

Она тихо отделилась от дерева и пошла прочь от горящего костра и от теней, мечущихся на песке

под весело звучащую ей вслед музыку.

Глава 5

Позорный столб

Деревянный помост, возвышающийся в центре рыночной площади, уже с утра был окружён

толпой любопытных, хотя публичные наказания случались в Песчаном Городе не так уж редко: то

ловили воров, то мятежников, то должников, бывших не в состоянии расплатиться, то

надебоширивших пьяниц. Но сегодня у «позорного столба» должно было произойти нечто

особенное. В городе уже сутки носились слухи, что пойман какой-то опасный не то разбойник, не то

государственный изменник, – и люди шумными ручейками стекались на площадь, плотно заполняя

все её уголки, возвышения и ниши. И теперь все мыслимые и немыслимые места были заняты

стоящими, сидящими и даже висящими горожанами, и всеобщее оживление нарастало с каждой

минутой.

Айви с трудом протискивалась сквозь толпу, иногда бессознательно поглядывая на часы,

украшающие безрадостно-серую стену ратуши, но не в силах сосредоточиться настолько, чтобы

определить, сколько времени. В голове стояла странная пустота, и Айви только совсем смутно

сознавала, что всё должно начаться с минуты на минуту.

Она не хотела идти сюда. Но не прийти просто не смогла: какая-то неподвластная сила тянула её

вперёд до тех пор, пока она не упёрлась грудью в толстые железные цепи, в несколько рядов

окружавшие помост. Айви никогда не подходила так близко к этому месту: такие зрелища не особо

привлекали её. Но сейчас настил из потемневших от времени и дождей досок был прямо перед её

глазами. В самом центре, как торчащий палец, высился грязный, выщербленный каменный столб.

Пол вокруг него был почти чёрным.

«От крови…» – мелькнуло в голове Айви. В другое время ей бы стало не по себе, но сейчас она

была охвачена каким-то усталым оцепенением, так что уже не могла ни удивляться, ни пугаться.

– …Говорят, он страшной силы! – услышала она сзади быстрый женский шёпот, – Противостоял

даже королевской охране! Оружие у него заколдованное, поэтому и не могли его поймать так долго.

А ещё…

Айви стояла спиной, но очень ясно представила, как говорящая испуганно округлила глаза.

– … он не носит цепь!

Сзади послышался сдавленный ужасом вздох двух собеседниц, но тут толпа на другом конце

площади дрогнула, пропуская нескольких человек, идущих к помосту.

С десяток стражников расчищало дорогу низенькому, почти лысому человеку, облачённому в

чёрную мантию и несущему в руках какие-то бумаги. На его жёлтом лице застыло недовольно-

презрительное выражение, не понятно кому адресованное: то ли толпе, то ли узнику, то ли его

собственной неприятной обязанности – ибо это был уполномоченный городского суда, посланный,

чтобы огласить приговор. За ним, по образовавшемуся коридору вели узника. Вся процессия

поднялась на помост по шатким деревянным ступеням. Толпа заволновалась, послышались

нечленораздельные выкрики, но человек в мантии поднял руку, и шум начал стихать.

Айви не видела никого, кроме Грэйккона. Он стоял прямо, со связанными за спиной руками. Лицо

его было удивительно спокойным, разве что подёрнуто лёгкой дымкой усталости. Он смотрел не на

толпу, не на стражников и не на столб, мрачно возвышающийся рядом, а куда-то вдаль, будто

созерцая что-то гораздо более важное, чем происходящее вокруг.

– Именем короля! – каркающий голос пресёк остатки шума, словно обрезав их портновскими

ножницами. Айви вздрогнула и перевела взгляд на человека в мантии, – И в согласии с волей жителей

Песчаного Города…

Дальше Айви не слышала.

«… в согласии с волей жителей Песчаного Города…» – смысл сказанного неожиданно обжёг её.

Сколько раз она слышала эти слова, не задумываясь, что они означают! В согласии с волей жителей

Песчаного Города – значит, с её согласия тоже!

«Нет! Нет! Я не хочу!» – запульсировало в голове.

– … за распространение запретного учения, сеяние смуты… – откуда-то издалека на мгновение

пробился в сознание голос человека в мантии.

«… в согласии с волей жителей Песчаного Города…» – снова неумолимо звучало в ушах, а где-то

внутри бессильно билось: «Я не согласна! Я не хочу!»

– … за неподчинение королевскому приказу… – снова донеслось до неё, будто со дна моря.

«В согласии с волей жителей Песчаного Города…» – что-то тёмное и безжалостное вновь

навалилось на сердце огромной тяжёлой горой, грозя раздавить его, словно жалкого червяка. Цепь

сжала горло так, что дышать стало почти невозможно. Айви судорожно захрипела и вцепилась

пальцами в чёрные звенья.

– … согласен ли ты отказаться от своих заблуждений и добровольно получить знак подчинения

существующей власти, который ты имел дерзость до сих пор отвергать? – человек в мантии сделал

паузу и посмотрел на узника.

Над площадью повисла гробовая тишина. Айви, тяжело дыша и всё ещё пытаясь ослабить

жёсткую хватку цепи, подняла голову и замерла. Она понимала, что должна досмотреть, чего бы это

ни стоило, даже если это будет последнее, что она увидит в жизни. Всем своим существом она остро

ощущала, что от ответа Грэйккона зависит сейчас не только его судьба, и не только её, но что-то ещё

гораздо большее… Время остановилось. Айви не отдавала себе отчёта, какой ответ она хочет

услышать, а лишь дрожа от напряжения, не отрываясь, смотрела в ставшее вдруг безумно дорогим

лицо.

– Нет! – спокойно и твёрдо сказал Грэйккон и повернулся к столбу.

Айви почувствовала, как внутри у неё будто что-то сломалось: что-то жёсткое и мерзкое треснуло

и начало обрушиваться, как обрушиваются грязные и скользко-подгнившие доски стапелей, когда

новый корабль свободной птицей слетает в морские волны. Все сомнения мгновенно исчезли, как

ночные гады, уползающие от солнечного света.