Текст книги "Десять падений"

Десять падений
Григорий Горин

© Григорий Горин, 2017

ISBN 978-5-4474-8974-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Стоны протяжны

 
Кожа бела.
Кожа жирна.
Ладони потны, ступни потны, подмышки потны, груди
                                                                                                 потны,
Шея потна, промежность потна, анус потен, лицо потно.
Зубы грязны.
Глаза незрячи.
 
 
Пару дней тому назад ей исполнилось двадцать два.
Отсутствие женихов,
Отсутствие ног,
Отсутствие рук.
Она ампутант:
То есть её великое пристрастие.
 
 
В шестнадцать лет она имела идеальные конечности.
Она задалась заветной целью: каждый год отрезать
По одной конечности.
Наибольшее счастье для неё —
Постоянно пребывать в чистой пассивности, быть
                                                                                           объектом.
В свои цветущие двадцать лет ей
Больше нечего было ампутировать:
Долгожданный рай сексуальной пассивности,
Для неё, наконец, настал.
Она ощущает себя
Ароматным сладострастным цветком из плоти
Жаждущим постоянно наполняться чужой грязью.
 
 
Ампутированные руки до локтей,
Ампутированные ноги до колен —
Являются олицетворением мужских половых членов.
 
 
Милые культи —
Она обожает крутить ими, ощущая свою беспомощность.
Она любит, когда другие играют с её культями
                                                                                       и в ехидстве
Называют её уродкой, уродом —
Это заставляет её влагалище пульсировать и течь.
 
 
В этом году она убедила любимую мать
Совершить священное действие:
Выдавить ей пальцами жадные до похоти глаза —
Большие, зелёные кокетливые глазки,
Чтобы ещё сильнее увеличить интенсивность своей
                                                                                      пассивности.
О, как же сладка была та боль!
А после, эротическое жжение:
Мать вымыла из её глазниц остатки глазных яблок
                                                                                              и зрачки
Своей тухлой мочой из ночного горшка.
Кровь и кусочки ненаглядных глаз, смешанные с пахучей
                                                                 мочой стекали ей в рот,
В судорогах она проглатывала всё это как святую воду.
Раны заживали поразительно долго. И так приятно
                                                                                          чесались…
 
 
Выколотые глаза значительно
Обостряют непристойные фантазии,
Выколотые глаза значительно
Усиливают доминирование женской плоти,
Выколотые глаза значительно
Обостряют потребность в тактильных ощущениях,
Выколотые глаза значительно
Усиливают течку.
 
 
Ежедневно,
В предвкушении, мать и сестра заходят к ней в комнату,
Чтобы развлечь и покормить её,
Обе незрячи.
Содержат лабрадора-поводыря,
Довольно часто ласкаясь с ним,
В так любимой женщинами
Коленно-локтевой позе.
Однако это не разжигает в них достаточной похоти,
Ведь лабрадор не обладает волей, ни подобием воли.
 
 
Радостное присутствие
Рядом родной, от рождения слепой
Сестры,
Радостное присутствие
Рядом родной, по интимной просьбе
Ослепившей возлюбленную дочь
Матери
(Много лет тому назад
Выколовшей вязальной спицей
Собственные глаза в порыве похоти,
Испытав при этом самый интенсивный
В её жизни оргазм,
Кончив широкой струёй огненной мочи
Как молнией):
 
 
Обеспечивает
Сладостное подмывание срамных дыр языками,
Обеспечивает
Тщательное слизывание с её тела солёного пота и жира,
Обеспечивает
Страстное обсасывание её нежных и покорных культей,
Обеспечивает
Сладостное наслаждение культями при их мастурбации,
Обеспечивает
Радостные игры с её культями и грубые обзывания,
Обеспечивает
Старательное кормление жидкими кашами через
                                                                                             трубочку.
 
 
Мать и сестра
Пылко предвкушают материнские наслаждения;
Мать и сестра
Полностью обнажились и
Возбуждённо обвили её своими конечностями.
Мать и сестра
Усердно трутся об неё своими голыми телами,
Стараясь как можно плотнее прижаться
Сгорающими от дикой сласти гениталиями
К желанным культям;
Похоть их усиливается с каждым новым
                                                                          соприкосновением
С культями.
Мать и сестра
Очень горячо и крайне сыро целуют
Срамные дыры своей драгоценной родной кровиночки,
Мать и сестра
По очереди садятся срамными дырами
Любимице на лицо – разрешая их звучно сосать.
Они шепчут о желании священной грязи.
 
 
Она тихо
Обмочилась на лица матери и сестры для их утех.
Её живот изнывает, болит и бурчит,
Ласково говорит.
Она тихо
Испражнилась на лица матери и сестры для их утех.
Кишечные инфекции приносят ей ласковое
Томление.
(О, как любит она пить
Продолжительные несварения сестры!
О, как любит она пить
Глубокие клизмы матери!)
 
 
Мать и сестра с жадностью мажутся её липким калом,
Промазывают пахучим калом свои жировые складки
На боках и животе, и мажут её.
Громко, обильно и густо они сами испражняются
                                                                                              на неё —
Разбрызгивая кал по комнате за пределы кровати,
Бесстыдно пачкая экскрементами своё жилище.
Кал их сочен – слабо переварен.
Они самым тщательным образом размазывают
По своим вспотевшим телам пахучий кал,
Всё сильнее возбуждаясь, и плотнее прижимаясь друг
                                                                                                к другу.
Они изысканно поглощают свои испражнения, кормят
                                                                                                 ими её.
К зубам их прилипают испражнения,
Их рты полностью забиты нежными испражнениями —
Они запрокидывают головы кверху и жадно
                                                                     проглатывают их все,
Желудки их наполняются душистыми пережёванными
                                                                              испражнениями.
 
 
Они испражняются снова:
Упорно выдавливая из себя всё без остатка;
Пальцами помогают выйти застрявшим кусочкам
                                                                                желанного кала,
Спускают газы и
Сияют прямыми кишками как розами.
 
 
Счастливо улыбаясь и как можно глубже вдыхая запах
Родных выделений,
Мать с дочерью-инвалидом рефлекторно закатывают
                                                                                 отсутствующие
Белки глаз в пустых глазницах;
Сестра в эрогенном бешенстве крутит белками
                                                                                       и судорожно
Присасывается
К пылающим влагалищам,
Она хотела бы висеть на них всегда —
Как пиявка.
 
 
Доверия заслуживает только плоть – в грязи как грязь.
Они обнимаются, и втроём скользят в каловых массах.
Они жгуче целуются друг с другом зловонными ртами;
Мать с дочерью изящно вводят грязные вонючие языки
В свои пустые глазницы, —
Ясно чувствуют, как их глазницы забиваются калом и
Непереваренными кусочками дешёвой пищи.
Влагалища их благодатно мокнут и текут как реки
От безудержной похоти.
Пульс их учащён, они осязают биение своих сердец.
В огненном порыве вожделения тела их всё сильнее
                                                                                       накаляются,
Не давая остыть калу,
В огненном порыве вожделения тела их всё сильнее
                                                                          обливаются потом,
Не давая засохнуть калу.
Они плавно извиваются и переплетаются как навозные
                                                                                                  черви,
Хлюпая месят кал своими телами.
Они сладостно томятся во влечении стать
                                                            осуществлённой грязью —
Чистой пассивностью как поглощением внешнего.
Их стоны высоки, стоны протяжны.
 
 
Присутствие их слуховых органов:
Есть присутствие звуков
Их плотных трений,
Есть присутствие звуков
Их звонких стонов,
Есть присутствие звуков
Их вагинальных обсасываний,
Есть присутствие звуков
Их смрадных отрыжек испражнениями,
Есть присутствие звуков
Их знойной мастурбации,
Есть присутствие звуков
Знойной мастурбации четырёх культей руками сестры
                                                                                            и матери,
Есть присутствие звуков
Введения культей в обширные вагины сестры и матери,
Есть присутствие звуков
Самозабвенного совокупления с культями:
Есть присутствие звуков
Апогея оргазма матери,
Есть присутствие звуков
Апогея оргазма сестры,
Есть присутствие звуков
Апогея оргазма дочери матери – сестры сестры.
 
 
Они
Непроизвольно воспринимают себя святыми
                                                                                  блудницами —
Живописно обозначающими что есть
Плоть.
 
 
В этом Небесном Свете Откровения
Являют Они собой обкончавшуюся Троицу
Переплетённых в объятиях и обильно измазанных
Каловыми массами недееспособных Марий,
Благочестиво демонстрирующих высшую степень
Божественного женского бесстыдства,
Свято демонстрирующих непреодолимую всеобщность
Божественной женской сексуальности.
 

Тамара

 
Тамара, с раннего детства испытывает половое
                                                                                     возбуждение,
представляя себя изувеченной навечно.
В эту зиму она, наконец-то, добилась так давно
желанного ею некроза всего своего очаровательного
                                                                                                    лица.
Она получила последнюю стадию обморожения
своего лица в сугробе возле собственного дома.
Заперевшись в доме на неделю, Тамара настойчиво
                                                                                                  ждала,
когда её лицо станет дряблым и завоняет.
Распарив своё чёрное лицо в горячей воде,
Тамара, со всей страстью присущей женщине,
выцарапала ногтями в своём, уже подобии лица, дыры.
Она ввела скрюченные, однажды страстно ею
                                                                                  переломанные
и неверно сросшиеся пальцы, глубоко в своё лицо:
в смердящие воспалённые отверстия в скулах,
в щеках, в висках, в загнившие влажные глазницы.
Она совокупляется кривыми пальцами
со своим дырявым дряблым лицом, вагина её течёт.
Гной стекает с её лица и падает на обвисшие груди,
на её крупные коричневые соски.
Всё лицо Тамары, недавно прекрасное —
теперь мало похоже на лицо.
Она резким движением отрывает свои склизкие губы
и вводит их во влагалище,
Она самозабвенно совокупляется
со своими гнилыми губами.
В экстазе она снова и снова облизывает свои
обнажённые жёлтые зубы, и страстно сдирает
большие куски мышечной ткани с лица,
глубоко вводит их во влагалище, касаясь матки.
Все куски её гнилого лица не умещаются в вагине,
и многие падают на пол. Тамара поднимает их с пола,
чтобы снова страстно ввести их в своё пылающее
                                                                                         влагалище.
Она ясно чувствует, что сейчас вот-вот кончит,
но она хочет большего.
Сгустки зловонного гноя из глазниц и лицевых дыр
она доносит в ладошках до своей вагины, и нежно
вводит, всё ещё тёплый гной, туда.
Её влагалище поёт гноем, благозвучно резонирует
                                                                                               гнилью.
Кисть Тамары свободно путешествует в похотливом
                                                                                         влагалище,
её влагалище – святой колодец.
Тамара издаёт хриплые гортанные стоны
и бешено сжимает в оргазме свои стройные ноги.
Тамара, забыв себя, кончает.
У Тамары больше нет лица.
 

Пересечение

 
Я увидел её в больнице. И тут же влюбился.
Она была в помятом белом платье в зелёный горошек.
Шатенка, высокого роста, возраст – около тридцати,
лицо – в несозревших и созревших прыщах,
вокруг глаз – изысканные синие круги.
Инвалид первой группы.
Ампутация рук [по локоть].
Не протезирована.
Её культи выглядят как два воплотившихся Бога,
скроены безупречно: гладкие как шёлк,
симметричные как атом.
 
 
Подтереться девушка не способна.
На её одеянии, сзади, крупное пятно
от мочи, менструации и кала.
Её срамное пятно напоминает мне тест Роршаха,
все явления Мира на платье у этой женщины
как компактная масса «вещей в себе».
Вид её Божественных культей
был немножко раздражённым, натёртым,
видимо, она делает ими всё, что может:
как-то облачается в одежду,
как-то кушает,
как-то открывает двери,
и прочее.
Без сомнения – она не может культями выдавливать
                                                                                                прыщи,
и не может культями подтирать срамные места,
не может чистить зубы.
Я не видел её зубов, но думаю, что они
апельсинового цвета.
 
 
Она стояла буквально в двух метрах от меня.
Она часто крутила в пол-оборота культяпками,
и томно переваливаясь с ноги на ногу —
изящно виляла своим пахучим тазом.
Я глубоко вдыхал запах её инвалидских выделений.
Это был самый откровенный запах из всех.
Я не мог продифференцировать даже запах
её пота, его скрывал запах от её интимных мест.
Я пришёл в крайнее возбуждение.
Я начал воображать, что я ласкаю и целую её культи,
что лицом припадаю к её душистому пятну,
что очищаю это пятно при помощи своего рта,
что подтираю её интимные места своим языком,
что покупаю ей дорогие украшения для её культей,
что прошу у её матери [отсутствующей] руки её дочери.
Мою плоть раба Божьего стало интенсивно трясти
                                                                                           от похоти.
А сознание помутилось от порыва дарить ей столько
добра, сколько в мире ещё не знал никто.
Я почти погрузился в транс.
 
 
Я стал представлять, что она моя судьба.
Я стал представлять, что она моя жена.
Я стал представлять, что она моя сестра.
Я стал представлять, что она родила меня.
Я стал представлять, что она наша Земля.
 
 
Я стал размышлять: может статься,
что её руки съели собаки?
Я стал размышлять: может статься,
что её руки съели мыши?
Я стал размышлять: может статься,
что её руки съели черви?
Я стал размышлять: может статься,
что её руки съели бактерии?
Может статься, что её руки съели люди.
 
 
Прежде – я ещё никогда настолько ясно не чувствовал
всепронзающую потребность заботиться о бесполезной
с точки зрения социума женщине.
 
 
Однако, моей в высшей степени благородной
                                                                                     музыке души
в тот момент не было суждено воплотиться
                                                                        в действительность.
Рядом со мной присутствовала моя законная супруга.
Она навязчиво следила за каждым моим движением,
за каждым моим взглядом…
Я тяготился такой ситуацией, сутулился и уменьшался
                                                                                                   под её
терпкими взорами до размера [обыкновенного] мужа.
Я не мог даже тайком сфотографировать
ни волшебное пятно на платье прелестницы,
ни её богоподобные культи, ни её нарядное лицо.
Могла ли моя супруга догадываться о моей страсти?
Может быть у меня зачинается паранойя?
Но она смотрела на меня целенаправленно
до тех пор, пока меня не вызвали в соседний кабинет.
Возможно, она старалась просто не смотреть на эту
женщину, и не нюхать эту женщину, и поэтому
упорно смотрела в мою сторону.
Но как бы то ни было, моё огорчение не знало границ.
Моё долготерпение иссякло…
 
 
Я принял безоговорочное решение разводиться со своей
самодовольной женой по причине её абсолютной
                                                                                полноценности;
и по причине её финансовой от меня независимости.
Сколько можно терпеть её здоровой вид?
Сколько можно терпеть её самодостаточность?
Сколько можно терпеть её омерзительную грацию?
Сколько можно терпеть её аморальный лейборизм?
 
 
Полноценная жена, которая не нуждается в Великой
                                                                                             Заботе —
лимитирует Великодушие своего мужа;
не позволяет утверждать ему истинную Доброту;
не позволяет ценить бытие Другого
как неизбежность Другого;
стесняет возможность реализации и включения
в повседневный эмпирический опыт
самого комплексного в Мире чувства —
чувства Милосердия.
 
 
Украсить Мир способна только женщина-калека —
Мир, в известной степени, насилует такую женщину,
добавляя ей, тем самым, праведности,
в то время, как полноценная женщина сама
                                                                                   насилует Мир,
оскверняя Его, и профанируя Его Смысл.
 
 
…Шло время будто на культях…
Я впал в клиническую депрессию.
Я многократно приезжал в больницу, но так и не увидел
нигде этой женщины.
В своих поисках я стал бродить по улицам города,
но безуспешно…
Как я посмел упустить данный мне Господом шанс
на ассерцию сакрального?!
Где?..
Где отныне мне разыскивать эту славную безрученьку?
Я думаю ежедневно только о ней, думаю о её Красоте
существующей за пределами всякой эстетики.
Ночами я рассыпаюсь в страшной огневице…
 
 
Безрученька будет моей весёлой сестрёнкой.
Безрученька будет моей печальной матерью.
Безрученька будет моей святой монахиней.
Безрученька будет моей озорной дьяволицей.
Безрученька будет моей императрицей.
Безрученька будет моей скотницей-доярочкой.
Безрученька отправит меня на кладбище.
 

Физическая королева

 
Она изнывает, генерируя стены шума —
Острые как лезвия волны амплитуды,
Обращая в спазмы головные сосуды,
Расщепляя меня на синусообразные кривые.
Она физическая королева – поедает свою плаценту,
Жадно запивая её отошедшими водами – закинув
                                                                                   голову кверху.
Она в усладе подмигивает мне, и строит свои карие
                                                                                                 глазки.
Я вижу, как по её гортани проходят комки пережёванной
                                                                                           плаценты,
Я вижу, как она мастурбирует на распластанную на столе
                                                                                                     дочь.
Но к данной эстетской забаве гордых королев я
                                                                                    не причастен.
Она проткнула вязальными спицами моё горло.
Я на больничном.
Поэтому за сегодняшним ужином она в одиночестве
                                                                                                    будет
Сырьём пожирать свою затухшую мертворождённую
                                                                                                     дочь.
 

Загадочная вещь

 
…мальчик подошёл к табуретке на кухне.
В руках у него был огромный фаллоимитатор.
Поцеловав его, и нежно прижав к щеке,
мальчик повернулся к матери и спросил:
«Мама, что это такое? Такое красивое…»
Мать, скривив блестящие напомаженные губы,
плавно согнулась в обросшей жиром талии
и присела на корточки, затем с минуту она
в улыбке смотрела мальчику в глаза, после,
щедрым на ласку тоном ответила:
«Это нужно лишь мамам… для работы…
Ты ж ведь у нас не мама, правда?»
И аккуратно отобрав фаллоимитатор у сына,
мать удалилась в свою комнату.
Мальчик, поспешно побежал за мамой в комнату,
но дверь была уже заперта.
 

Здесь

 
Боль пронзила мои глаза, или мне так показалось,
но ясно было одно: я узнал идею боли в её чистом виде.
Боже, в каком же дешёвом и изношенном платье она
                                                                                                  была…
Старом, неприглядном… Но для меня это жалкое
                                                                                       платье было
самым изящным на белом свете,
и в чёрной тьме тоже.
Если бы она была в мужском дырявом спортивном
                                                                                        костюме, то
я восторгался бы ей ни в коем разе не меньше.
Её взгляд напоминает мне первоокеан: он как единство
                                                                                             материи.
Сорок три года сей женщине, сорок три смерти —
она старше моей матери.
Я желаю, чтобы именно она была моей матерью,
                                                                                         потому что
свою холодную и стереотипную мать я ненавижу.
Моя мать – истерична, и отрицает своё половое
                                                                              влечение ко мне.
А я всё детство мечтал заняться с ней сексом – унизить
                                                                                           её своими
половыми органами.
Но моя мать всё время настойчиво противилась
моим глубоким врожденным желаниям. Увы.
Но эта женщина… эта новая Мать Пола, я вижу по её
                                                                                             глазам —
хочет быть униженной любым мужчиной; здесь
она постигла свою истинную суть…
Она от начала стремится строить со мной своё общение
так, чтобы постоянно быть морально униженной.
О… эта Мать Пола.
Она хочет быть униженной до исчезновения.
 
 
Умирая, она вступит
в половое сношение с Землёй,
и новое количество вины втечёт в этот мир:
 
 
и нет спасенья для дитя —
ведь именно таким образом
родился
когда-то
я