Текст книги "Поражения, которых могло не быть. Эпоха мировых войн"

Франция, на долю которой должна была выпасть центральная роль в борьбе на Западном фронте в 1939 г., к войне была не готова. Для удержания фронта от Ла-Манша до границы со Швейцарией требовалась армия численностью не менее 3,5 млн чел. Англичане обещали весной 1939 г. 15 дивизий для сил БЭС во Франции, однако в конце августа того же года они реально могли снарядить только три пехотные дивизии. Но даже 15 дивизий были слабой защитой левого фланга французской армии.

Для развертывания военного производства и закупок вооружения в США Франции требовались несколько месяцев упорной работы. К тому же французам необходимо время, чтобы достроить флот для сдерживания Муссолини. Гамелен рассчитывал на изматывающую немецкие войска войну в Польше, но к концу сентября польская армия была разбита.

Почему поляки не продержались 4 месяца? Скажем так, предположения Гамелена о сроках войны в Польше были достаточно субъективными, тем не менее они имели какие-то основания.

В середине 1930-х гг. польская армия была перевооружена на стандартные винтовки Маузер 98, это был прогресс, по сравнению со многими армиями мира. Польским военным были предоставлены унифицированные легкие и средние пулеметы, тоже прогресс. Артиллерия была почти вся французских образцов.

В случае войны Польша, по планам, составленным еще в 1920-х гг., должна была развернуть 60 резервных дивизий. Но была определенная проблема на пути осуществления этого плана. Советско-польский конфликт 1918–1921 гг. породил такое явление, как фобии по отношению к Москве. Поэтому министр обороны Сикорский сформировал на восточных границах государства Корпус обороны границ. Это было что-то вроде корпуса быстрого реагирования на случай вторжения Красной армии, этому корпусу была передана большая часть вооружений из арсеналов республики, что должно было привести к дефициту оружия в западных резервных дивизиях в случае войны с Германией.

Растянутость восточных границ требовала от Польши держать постоянно отмобилизованной крупную армию, с ВВС и флотом почти 300 тыс. человек. Пилсудский был убежден, что Польше предстоит воевать с Советским Союзом. Потепление отношений между Германией и западными союзниками подтолкнуло первого президента Польши к проведению реформ армии, почти исключительно направленных на борьбу с Москвой. По сути, договор о ненападении с нацистской Германией 1934 г. был продолжением этой, как казалось Пилсудскому, «разрядки» в отношениях.

Вплоть до смерти Пилсудского в мае 1935 г. польские военные убеждались в том, что война с Германией едва ли возможна. Но после мая 1935 г. командующим польскими вооруженными силами стал Эдвард Ридзь-Смиглы, который не доверял немцам. Тем не менее время уже было упущено, комсостав польской армии был слабо обучен и плохо подготовлен к маневренной войне. К тому же взгляды Ридзь-Смиглы не разделялись его Генеральным штабом, который продолжал полагаться на пакт 1934 г.

Ридзь-Смиглы провел инспекцию западных границ Польши, убедившись, что там не было сделано практически никаких мероприятий для обороны против Германии. Около 10 % личного состава польской армии служило в кавалерии, когда в Германии доля кавалеристов в армии составляла около 2 %. На каждый батальон приходилось 4 полевых орудия, когда у немцев – 8. Уровень оснащения и подготовки пехотных частей и авиации соответствовал требованиям начала Первой мировой войны. Кроме того, при Пилсудском прошло сокращение потенциала ВВС Польши.

План Ридзь-Смиглы довести огневую мощь польской пехотной дивизии до среднеевропейского уровня провалился, у государства не было денег, хватило только для 50 % от среднеевропейского уровня, что делало две польские дивизии эквивалентными одной немецкой. Но в таком случае надо было увеличивать индекс развертывания с 60 резервных дивизий до 70, хотя и даже тогда польская пехота не получала паритета по огневой мощи с немецкой.

Ридзь-Смиглы настоял на срочных закупках иностранного оружия. Все дивизии были оснащены до 1939 г. ПТО 37 мм «Бофорс» шведского производства (по 9 шт. на каждую кадровую дивизию и по 6 шт. на каждую резервную, всего до войны в польские войска поступило 1200 этих орудий[166]166
  Zaloga Steven J. POLISH ANTI-TANK DEFENSE AND THE 1939 CAMPAIGN // The Polish Review. Vol. 34. 1989. No. 3. Р. 252.


[Закрыть]). Каждый взвод получил противотанковое ружье польского производства. Кроме того, польская пехота получила орудия ПВО «Бофорс» 40 мм, довооружение тяжелыми орудиями было запланировано на 1940–1941 гг. С 1937 по 1 сентября 1939 г. было произведено 7610 ПТР, из них в войска поступило 3500[167]167
  Zaloga Steven J. POLISH ANTI-TANK DEFENSE AND THE 1939 CAMPAIGN // The Polish Review. Vol. 34. 1989. No. 3. Р. 250.


[Закрыть]. Польские ПТР вполне годились для борьбы с немецкими TI и TII.

Однако с ПТР у польских военных произошла примечательная история, кардинально повлиявшая на ситуацию на поле боя в 1939 г. Разработанный на базе немецких ружей польский образец имел такую особенность, как ПТР немецкого и французского производства, – пробивать танк насквозь. С первого взгляда, это – показатель мощи оружия. Но дело в том, что при сквозном проходе бронебойной пули танк получал минимум повреждений (исключение составляло поражение двигателя) и потерь экипажа. 1918 год показал ненадежность ПТР именно из-за данной особенности этого оружия[168]168
  Zaloga Steven J. POLISH ANTI-TANK DEFENSE AND THE 1939 CAMPAIGN // The Polish Review. Vol. 34. 1989. No. 3. Р. 250.


[Закрыть]. Но оно было дешевым, поэтому польские генералы настаивали на производстве ПТР, в противном случае надо было бы производить больше танков. В связи с ружьями было принято решение в очень оригинальном стиле. ПТР поступали в войска в опечатанных ящиках, которые было позволено вскрыть только в случае войны. Таким способом польские генералы пытались не допустить разглашения как технических особенностей этого оружия, так и его количества в войсках. Разумеется, на применении ПТР в боевых условиях польскими солдатами это сказалось в худшую сторону[169]169
  Zaloga Steven J. POLISH ANTI-TANK DEFENSE AND THE 1939 CAMPAIGN // The Polish Review. Vol. 34. 1989. No. 3. Р. 251.


[Закрыть].

Польская кавалерия к 1 сентября 1939 г. была преимущественно уже механизированной, получив танки и бронемашины. Однако это были в основном легкие танки, произведенные преимущественно польской промышленностью на базе «Виккерс» (всего было выпущено за 1936–1939 гг. 149 танков), на закупки крупных партий современных на то время танков у польского правительства не было валюты. В то же время правительство Чемберлена отказало Варшаве в финансовой помощи. Только в июле 1939 г. французы дали несколько танков, которых хватило для формирования одного батальона.

Польское правительство, исходя из доктрины борьбы с Красной армией как приоритетного направления развития вооруженных сил, тратило много денег на увеличение численности пехоты и поддержание многочисленной для страны армии мирного времени. Маленькая Чехословакия сумела к 1939 г. построить новых легких танков в три раза больше, чем Польша к началу войны[170]170
  Zaloga Steven J. POLISH ANTI-TANK DEFENSE AND THE 1939 CAMPAIGN // The Polish Review. Vol. 34. 1989. No. 3. Р. 253.


[Закрыть].

Несмотря на достаточно поздно принятые меры по созданию противотанковой обороны и собственных бронетанковых сил, полякам удалось в кампанию 1939 г. полностью уничтожить 217 танков и серьезно повредить 457[171]171
  Zaloga Steven J. POLISH ANTI-TANK DEFENSE AND THE 1939 CAMPAIGN // The Polish Review. Vol. 34. 1989. No. 3. Р. 255.


[Закрыть] (эти машины подлежали эвакуации и ремонту). Будь у поляков легких танков столько же, сколько у Чехословакии зимой 1939 г., а также специально обученные применению ПТР пехотинцы, и цена блицкрига была бы для Гитлера очень высокой.

Западные союзники отказывали полякам в полноценной технической помощи. С большим трудом в 1939 г. польский Генштаб буквально выбил у французов 160 истребителей Morane 406[172]172
  Drzewieniecki Walter M. THE POLISH ARMY ON THE EVE OF WORLD WAR II // The Polish Review. Vol. 26. 1981. No. 3. Р. 62.


[Закрыть], но ни один не был поставлен в Польшу.

Долгое время не смолкали обсуждения того факта, почему французская армия не поддержала Польшу в начале сентября наступлением на немецкие приграничные укрепления. Сам Гальдер (начальник Генштаба Германии) опасался таких действий, но он указывал, что французам надо повести стратегическое развертывание, а это требовало времени.

Надо также принять во внимание, что решение об объявлении войны принималось французами и британцами долго. Армии заранее не были подготовлены к войне, у генеральных штабов не существовало определенных планов. Против Франции Гитлер выставил в сентябре 1939 г. 31 дивизию, у французов на момент начала войны на границах с Германией была 41 дивизия, но 14 из них являлись крепостными бригадами, которые были просто причислены к формациям дивизионного типа. Таким образом, по количеству дивизий немцы уже имели превосходство над французами в самом начале войны до проведения Францией мобилизационных мероприятий и переброски резервов из внутренних регионов страны.

По данным Гальдера, на Западе Германия развернула к 31 августа 1939 г. войска общей численностью 1,07 млн человек (всего в германской армии было, не считая флота, 2,6 млн человек), включая 150 военных строителей, но в случае вступления в войну Бельгии предполагалось развернуть дополнительные резервы. Франция к 9 сентября 1939 г. развернула против Германии 42 дивизии и 6 дивизий Генерального резерва. Группа армий «Ц» (командующий фон Лееб) на то время уже имела в своем распоряжении 42 дивизии[173]173
  Мэй Э. Р. Странная победа. М.: АСТ, 2009. С. 507–514.


[Закрыть]. Правда, у французов было преимущество в артиллерии и танках (у Германии, по признанию Гальдера, на Западе в сентябре 1939 г. танков не было).

Французские танковые силы на 1 сентября 1939 г. имели грозный вид (табл. 9), однако количество танков на балансе армии еще не означает, что все они являются боеготовыми.

Таблица 9. Количество танков по типам во французской армии на 1 сентября 1939 года[174]174
  L’Automobile sous l’Uniforme, 1939–1940. François VAUVILLIER & Jean-Michel TOURAINE. Paris: Massin, 1992. ISBN 2-7072-0197-9.


[Закрыть]

Таким образом, французы имели против Германии внушительное количество танков, но обращает на себя внимание многообразие моделей. Начнем с этого вопроса.

После Первой мировой войны у западных военных появилось увлечение малыми танками пехотной поддержки и танками-разведчиками, оба типа этих танков, как считалось, достаточно обеспечить пулеметами. Операции 1918 г. показали, что тяжелые танки малоэффективны, если им противостоят хорошо укомплектованные и замаскированные батареи даже обычных полевых орудий. Но уже в 1918 г. появились образцы специального оружия для борьбы с танками, включая и противотанковые ружья. То есть снаряд опять побеждал броню. В этой связи в Германии еще в 1920-х гг. появилась идея создания при танковых частях соединений мобильной пехоты, в конце 1930-х гг. эта идея воплотилась в создании моторизованной пехоты, которая должна была поддерживать танки на флангах и зачищать от противотанковых групп пехоты противника опасные участки наступления. Французы пошли несколько другим путем, у них тоже была мобильная пехота, но танки сами должны были расчищать себе путь, поэтому в составе бронетанковых соединений появились специальные группы, укомплектованные легкими машинами. Эти танки имели малочисленные экипажи, ограниченный запас хода и слабую артиллерию.

Renault Ft 17 был разработан в 1917 г., модифицировался после Первой мировой войны, его огневая мощь состояла из скорострельного орудия 37 мм либо из пулемета. Оперативное пространство этой машины – 60 км. Renault R 35/40 был более мощной модификацией Renault Ft 17 с артиллерией, состоявшей из орудия 37 мм и пулемета. Hotchkiss H 39 и FCM 36 были более современными танками, но с той же огневой мощью – орудие 37 мм. Средний танк Renault D2 имел орудие 40 мм. AMR 35 Renault был легким пулеметным танком. SOMUA S35/S40 – это кавалерийский танк, то есть танк прорыва, но его артиллерия имела калибр 47 мм. AMD 35 Panhard – броневик с орудием 25 мм. Поскольку большинство Renault Ft 17 было произведено до 1937 г., их техническое состояние оставляло желать лучшего, французское командование признавало, что это – устаревшая морально машина, поэтому ее пытались заменить на Renault R 35/40, но мощности французской промышленности не позволили это сделать полностью к началу войны.

Из всех моделей французских танков на осень 1939 г. к наступлению против укрепленных немецких позиций подходили только SOMUA S35/S40 и B1 bis (тяжелый танк с орудиями 75 и 47 мм), их броня и артиллерия позволяли бороться с дзотами и дотами противника.

Британские военные, понимая суть проблем, с которыми придется столкнуться армиям западных союзников на линии Зигфрида (Западный вал), разработали еще до войны специальный танк поддержки прорыва укреплений «Черчилль». Правда, во Франции он не пригодился, но был применен советскими войсками в Сталинграде для взлома немецкой обороны в черте города. В 1939 г. этот танк имел на вооружении орудие 57 мм, но война показала, что этого недостаточно, поэтому на поздние модификации этой модели стали ставить орудия 75 мм.

Таким образом, у французского командования в 1939 г. сложилась ситуация, что танки вроде бы и есть, но в то же время их и нет для активных наступательных действий. К тому же B1 bis мог преодолеть стенку высотой не более метра, то есть для прохождения полосы укреплений на линии Зигфрида он мало подходил.

Танковые соединения были разбросаны по пехотным и кавалерийским дивизиям, но сделано это было не из-за отсталости французской военной мысли, а в силу экономических обстоятельств – французская промышленность в 1930-х гг. не могла освоить выпуск достаточного для комплектования танковых дивизий количества тяжелых и средних танков. Причина – дефицит угля и, соответственно, металла, французы приобретали концессии даже не имевших коксующихся углей польских предприятий Домбровского бассейна. Поэтому Франция имела к маю 1940 г. 4 танковые дивизии.

Что касается французской артиллерии, то она слабо модернизировалась после 1918 г., ее основу составляли орудия 75 мм образца 1897 г. В 1930-х гг. французы переключили внимание с перевооружения полевой и тяжелой артиллерии на производство противотанковой артиллерии и систем ПВО. В этой связи французское командование стало лихорадочно создавать новые артиллерийские полки, всего до катастрофы мая 1940 г. в армии числилось порядка 300 артиллерийских полков, правда, не все они были сформированы. В среднем на одну пехотную французскую дивизию приходилось по 60 орудий калибра 75 и 155 мм (обычно 36 орудий были полевыми системами 75 мм). Правда, в дивизиях и резервных артиллерийских полках встречались еще орудия 105 мм образца 1913 г.

Тем не менее Франция обладала к сентябрю 1939 г. огневой мощью своей артиллерии в 10 500 стволов. Однако, как мы видели выше, в пехотных дивизиях имел место явный дефицит полевых орудий, по 4 полевых орудия на батальон. Когда летом 1935 г. Ридзь-Смиглы узнал, что в польской армии по 4 полевых орудия на батальон, то он пришел в ужас, но французские генералы почему-то не придали этому значения. Вместо срочных мер по повышению огневой мощи пехотных дивизий они стали штамповать новые тяжелые артиллерийские полки.

На момент начала войны 32 артиллерийских полка французской армии находились в колониях, четыре артиллерийских полка хоть и считались материковыми, но были также приписаны к колониальным войскам. Еще 6 полков имели статус дополнительных североафриканских, то есть тоже колониальных. 2 тяжелых артиллерийских полка имели статус колониальных резервных Верховного командования. 20 артиллерийских полков являлись стационарными, то есть несли службы в укреплениях. Помимо этого, насчитывалось еще много тяжелых полков резерва, семь крепостных полков дивизионного подчинения и два мобильных крепостных полка дивизионного подчинения. Из всего этого следует, что структура французской артиллерии в начале войны не удовлетворяла требованиям наступательных действий стратегического масштаба.

Из всего сказанного выше о французской армии становится понятно, почему Гамелену были очень нужны четыре месяца, которые ему должна была дать польская армия и, соответственно, сама Польша в качестве союзника. До января 1940 г. планировалось выпустить порядка 440 танков новых моделей, правда, средние и тяжелые машины должны были составить не более четверти от этого количества. Необходимо было сформировать новые полки тяжелой артиллерии. В марте 1940 г. выпуск танков B1 bis должен был быть доведен до нормы 47 штук в месяц. Но, главное, вермахт должен был понести серьезные потери, расходовать много боеприпасов и горючего.

Польше едва ли удалось бы избежать войны с Германией. Но Бек мог вступить в переговоры, чтобы оттянуть вступление своей страны в войну и позволить польской армии хотя бы подготовить рубежи обороны в западных провинциях. В октябре размытые осенними дождями дороги осложнили бы действия немецких танковых частей, а облачность – работу германской авиации. Кампанию 1939 г. однозначно проиграли дипломаты, включая и Чемберлена.

Когда требовался оптимизм

История знает немало примеров, когда малое государство побеждает крупное, используя географо-климатический фактор и таланты своих военачальников. Вспомним хотя бы «Зимнюю войну» СССР с Финляндией. Почему в ситуации конфликтов нацистской Германии со средними и малыми государствами Европы не произошло ничего подобного?

Да, европейские государства, за исключением СССР, нацистской Германии и фашистской Италии, к войне не готовились. Правда, итальянские военные программы в 1930-х гг. носили в основном ограниченный характер и были ориентированы на конфликты в зоне Средиземноморья и в колониях. Но и Финляндия, как и другие малые государства, оказалась в 1939 г. плохо подготовленной к войне, ее регулярная армия фактически составляла 32 тыс. человек, то есть пехотный корпус неполного состава. Норвегия, в отличие от Финляндии, подверглась атакам с моря и воздуха, у нее не было сухопутной границы с Германией. Вермахт провел уникальную операцию за сотни километров от своих военно-морских баз. Финляндия не имела возможностей получить военную помощь западных союзников напрямую, когда Норвегия, в силу своего географического положения, имела такой доступ.

Утром 8 апреля 1940 г. капитан польской подводной лодки «Орел» в составе Британского флота заметил крупное судно на горизонте. Это было уже четвертое по счету патрулирование. Польские подводники уже отчаялись встретить немецкий транспорт. Впрочем, британских субмарин у берегов Норвегии было мало, и действовали они вяло, так как слабо работала воздушная разведка.

За несколько месяцев до своего пятого патрульного похода капитан-майор Хенрик Клочковский устроил политический скандал, который мог привести к вторжению СССР в Эстонию. Он и его экипаж, будучи интернированными, сбежали из-под охраны эстонских властей на подводной лодке «Орел». Долгое время они добирались до берегов Шотландии. За тот период, пока они следовали через подконтрольные немцам воды Южной Балтики, в Финском заливе был потомлен при невыясненных обстоятельствах советский транспорт «Металлист», с другого советского судна незадолго до этого сообщалось, что недалеко от Ленинграда была замечена неопознанная субмарина. До сих пор история с «Металлистом» окутана легендами. Есть гипотеза, что он был потоплен военно-морской разведкой Балтфлота, когда с борта была предварительно снята вся команда. Побег «Орла» давал Сталину дополнительный козырь в переговорах с эстонской делегацией, которая в те сентябрьские дни 1939 г. находилась в Москве. Советское правительство и эстонские дипломаты решали вопрос, «быть или не быть независимой Эстонии». И тут получалось, что вышедшая с эстонской военно-морской базы официально интернированная польская подводная лодка торпедировала советский транспорт, такое стечение обстоятельств могло означать однозначно – «не быть».

Впрочем, атаковать советский транспорт Х. Клочковский едва ли стал бы, учитывая близость Кронштадта, да и так подставлять своих эстонских друзей, которые фактически выпустили подводную лодку в Британию, было просто неприлично.

Сталин и Молотов не стали дальше раздувать историю с «Металлистом». Было достаточно, что эстонская делегация сильно забеспокоилась. Кроме того, у Кремля была другая, более важная проблема – Финляндия, а эстонцы как раз обещали предоставить Москве свои военно-воздушные базы. Нападение на Эстонию могло спровоцировать Англию объявить войну СССР. В таком случае Кремлю угрожало образование мощного антисоветского альянса в Балтийском регионе, куда вошли бы Финляндия, Швеция и Норвегия. Тогда Гитлер, так мечтавший о мирной конференции, где он был бы триумфатором и как «железный канцлер» кроил бы границы Европы, вполне мог получить то, чего хотел. И в таком случае весь капиталистический мир выступил бы одним фронтом против СССР. Атака на «Металлист» была более выгодна немецким антикоммунистам в штабе «Кригсмарине», Герингу либо Канарису, а также английским сторонникам мирных переговоров с Гитлером.

«Орел» охотился на транспорты с железной рудой из Нарвика. И тут новый капитан лодки Ян Грудзинский с удивлением для себя обнаружил пассажирский лайнер «Рио-де-Жанейро», приписанный к Гамбургу. Ну, можно, конечно, представить, что лайнер экономичные немцы приспособили для перевозки руды, однако опрометчиво так рисковать столь дорогим судном.

Согласно приказу Адмиралтейства, любое невоенное вражеское судно должно было получить предупреждение, далее подводной лодке следовало ждать некоторое время, пока экипаж и пассажиры не эвакуируются, а уже затем можно было топить судно. Несмотря на огромный риск, Грудзинский так и сделал. Он долго ждал реакции команды на свои предупредительные выстрелы, на борту все-таки могли находиться гражданские. Наконец, увидев, что капитан немецкого судна ведет себя странно, не подает сигналы, на палубе не видно, как обычно в таких случаях, членов команды и пассажиров, Грудзинский приказал готовиться к торпедной атаке, обратившись к «Рио-де-Жанейро» с ультиматумом «покидаем судно через 15 минут либо тонем вместе с ним». Ровно через пятнадцать минут торпедные аппараты «Орла» дали залп. После этого субмарина поспешила скрыться под водой, немцы за столь длительное время однозначно вызвали эсминцы. Через несколько часов «Орел» всплыл для осмотра поверхности и для оказания возможно необходимой мирным пассажирам помощи, но вместо них польские моряки увидели тысячи «пассажиров в немецкой униформе», правда, многие из них были не в лодках и уже мертвы. Все стало понятно, в Норвегию шел десант.

Позднее станет известно, что «Рио-де-Жанейро» стало первым судном, потопленным западными союзниками в ходе германской операции «Учение на Везере». Немецкие десантные суда малыми группами пробирались к норвежским берегам, главное, чтобы англичане не заметили до поры до времени. Конечно, риск был огромным, британское Адмиралтейство в любое время могло направить в норвежские воды несколько дополнительных субмарин для охоты на перевозившие руду из Нарвика сухогрузы, вместо которых союзные подводники натолкнулись бы на транспорты, груженные войсками. Немцы готовились весь межвоенный период к рейдерским операциям против конвоев, но не к защите конвоев и одиночных транспортов, поэтому всю операцию по захвату Норвегии могли провалить четыре-пять английских субмарин.

Однако 15 марта британским подводникам был дан приказ рассредоточиться вдоль побережья Норвегии, чтобы блокировать поставку шведской железной руды через Нарвик. Дело, надо сказать, было малопродуктивное, так как перекрыть трассу, соединявшую Нарвик с Гамбургом, мог подводный флот численностью несколько сотен подводных лодок и эсминцев. В 1941–1945 гг. немецкая морская оборона побережья Норвегии не смогла обеспечить полную защиту германской оккупационной группировки от ударов прибывавших на торпедных катерах и субмаринах советских и английских коммандос. Не смогли Геринг и Дениц перерезать и трассу союзных конвоев, соединявшую Рейкьявик с Мурманском. Кстати, даже в 1942 г. Королевский флот был не в состоянии полностью прекратить движение немецких транспортов из Нарвика в Гамбург.

Но вернемся к лайнеру «Рио-де-Жанейро». Какое необычное название для немецкого судна. Необычное, если только забыть, что Латинская Америка в эпоху Веймарской республики была регионом, манившим сотни тысяч молодых немцев. В Германии были популярны латиноамериканская музыка и танцы.

До Второй мировой войны каждый немец стремился иметь несколько сыновей. Даже в бедных семьях было нередко принято заводить более двоих детей. Трудоустройство молодежи в селах и малых городах осуществлялось, как правило, на семейных предприятиях и фермах. При этом наследники делили имущество своих отцов поровну, времена майората ушли к XX в. в далекое прошлое.

Установившаяся еще с конца XVIII в. практика всеобщего образования в Германии породила другую проблему – образованные молодые люди из небогатых мелкобуржуазных семей, которым было сложно себя реализовать в жизни, реализовать свои амбиции. На рынке высокоинтеллектуального труда возникла жесткая конкуренция.

Когда юный Гитлер (тогда он носил сложно выговариваемую фамилию Шикельгрубер) пришел поступать в художественную академию Вены, ему отказали на том основании, что в Австрии неплохо рисует каждый второй молодой человек. Для того чтобы научиться рисовать не как каждый второй, надо было брать очень дорогие частные уроки, на что у Гитлера не было денег. Система всеобщего образования готовит среднеобразованных людей, но не Моцартов, если выражаться образно.

Что после провала экзаменов в Венскую академию произошло с Гитлером, мы знаем. Но возвращаться от мольберта к плугу Гитлер не стал, уже хотя бы потому, что земли для этого плуга не было. Как вспоминал Гитлер, на его родине земля была малопродуктивной. За несколько сотен лет эксплуатации земли в Германии и Австрии сильно истощились. Уже при кайзере Вильгельме II приходилось завозить сырье для удобрений из Чили, чтобы Германия получала урожаи, достаточные для прокормления стремительно росшего населения.

Чтобы решить проблему перенаселения, Германия уже с XVIII в. отправляла ежегодно по нескольку тысяч иммигрантов в обе Америки и Россию. Промышленность не могла трудоустроить большое количество мигрантов из деревень. Кроме того, существовала еще одна проблема – доставшийся от эпохи Бисмарка свободный рынок труда.

Свободный рынок труда возник сам по себе еще незадолго до начала объединения «железом и кровью». Власти Пруссии и других немецких государств склонялись тогда к идеям экономического либерализма. Для рынка труда уже объединенной Бисмарком Германии это означало приток сотен тысяч трудовых иммигрантов из более бедных, чем даже Восточная Пруссия, славянских провинций Австрийской империи и бывшей тогда под властью Вены Венгрии. И на этой почве возник первый «Zwiest», буквально с немецкого – разлад или раскол.

Как не пытались кайзеры построить в Германии автаркию, это было практически невозможно полностью сделать. Попавшая под протекционистскую защиту текстильная промышленность выпускала слишком дорогие ткани, поэтому немцы практически до Второй мировой войны предпочитали чешскую одежду как более качественную и дешевую.

Когда началась Первая мировая война, выяснилось, что каждый четвертый килограмм угля, идущий на отопление берлинских домов, имеет английское происхождение, потому что уголь из Рура было слишком дорого возить по железным дорогам.

Провал автаркии в сочетании с неуклюжими попытками ее построить в Германии привел как к росту стоимости жизни, так и к тому, что рабочих мест все равно не хватало. Массы крестьянской молодежи нечем было занять. Последний канцлер Германии Брюнинг даже думал организовать за счет государства обустройство молодых крестьян на еще остававшихся в некоторых регионах Германии пустошах. Правда, этот проект так и остался на бумаге, и даже Гитлер очень осторожно относился к подобного рода мерам. Однако дальнейшее дробление крестьянских хозяйств угрожало Германии в будущем голодом. В восточных провинциях рейха в 1933 г. было 700 тыс. мелких нерентабельных крестьянских хозяйств. Тогда Гитлер задумался о Бразилии и Мексике как зонах уже организованной немецкой колонизации.

Однако проект с бразильскими поселениями для немецких юношей так и остался в мечтах Гитлера, когда к 1935 г. стало понятно, что правительство Бразилии не очень само желает иметь у себя пятую колонну Третьего рейха. В 1934 г. Гитлер ввел майорат, чем еще более усугубил положение немецкой крестьянской молодежи. Теперь молодые парни из деревень не могли жениться, они должны были ехать на заработки в города, где не хватало рабочих мест. Грандиозные строительные программы Гитлера на время решили эту проблему, но нацистские лидеры понимали, что экономика не может расти постоянно за счет капитального строительства. Рано или поздно, как учили популярные тогда неоклассики, капитальное строительство ведет к «перегреву» экономической системы, и тогда никакие административные меры не в состоянии остановить кризис.

Но, кроме Бразилии, было еще много слабых в военном и политическом отношении стран поближе к Германии. В 1920-х гг. Гитлер уже планировал агрессию против восточных соседей Германии. Однако воевать без союзников, как бы этого ни желал Гитлер, Германия не могла.

Скомпрометировавшая себя в годы Первой мировой войны Германия не могла найти себе союзников в Европы. Агрессивные заявления А. Розенберга, сделанные прессе незадолго после прихода Гитлера к власти, подтолкнули Советский Союз к сворачиванию отношений с Берлином, договор в Рапалло был аннулирован, а вместе с ним и столь важные для рейха поставки советского сырья. Как признался в 1933 г. Гитлер, у германской промышленности тогда не было даже ресурсов для производства гранат.

А. Розенберга, принадлежавшего к группировке «балтийцев» (так в НСДАП условно называли нацистских активистов – выходцев из балтийского региона), не любили многие в окружении Гитлера, да и сам Гитлер относился к нему с недоверием. Но проблема отсутствия союзников заставляла терпеть этого странного человека в высшем руководстве партии.

Концепция внешней политики Германии в редакции А. Розенберга сводилась к старой идее пангерманизма. Предлагалось создать вокруг Германии созвездие государств, население которых имело германские корни. Эти взгляды разделяли Гиммлер и Борман. Но корни нацистской версии пангерманизма лежали в идеях Германа Вирта, который доказывал, что германцы когда-то были единым народом, просто распавшимся на немцев, австрийцев, голландцев, датчан и т. д. уже в Средние века. Ну и, конечно, германцы произошли от атлантов.

Герман Вирт был приближен к немецким властям еще Вильгельмом II, несмотря на то что Вирт являлся гражданином Нидерландов. Вирт не ел мяса, одевался так, как он считал, одевались древние германцы, устраивал вечера германской культуры у себя дома. После Первой мировой войны его идеи стали пользоваться популярностью среди маргенализированных сегментов немецкой интеллигенции, пострадавшей от экономического кризиса.

Розенберг и Гиммлер вполне искренне считали, что все германоязычные народы объединятся по первому же зову Гитлера, чтобы пойти на Восток – завоевывать жизненное пространство. Ведомство Риббентропа терпеть не могло этих внешнеполитических конструкций, построенных на каких-то якобы древних книгах (вроде «Хроники Ура Линда») и нескольких главах работы Тацита о германцах. Прохладно к идеям Розенберга относился и Геринг. Поэтому когда в конце 1939 г. Розенберг попытался убедить нацистское руководство поддержать лидера норвежской партии «национального единства» Отто Квислинга в свержении законного правительства Норвегии, в Берлине эти идеи были встречены в штыки. Риббентроп не хотел ругаться со Сталиным, так как нарушение нейтралитета Норвегии могло быть определенным образом истолковано Москвой (23 августа 1939 г. при заключении пакта это не было оговорено). Геринг не желал тратить и без того скудные ресурсы авиации на явно рискованное предприятие.