Текст книги "Няня из приложения"

Няня из приложения
Юрий Хор

© Юрий Хор, 2022

ISBN 978-5-0059-3201-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

– Слушай! Наконец нашла тебя! Так давно это было, что ты и не вспомнишь, наверное. М-м-м… ну-ка, ну-ка!.. Сколько тебе тогда было лет? Кажется шесть?.. Да, время бежит! Мы познакомились перед школой, помнишь? Сразу не вспомнишь, понимаю! Мы тогда все больше бегали, прыгали, гоняли на велосипедах. А еще сбегали с уроков в парк на карусели, ели мороженое, ездили без разрешения купаться на пруд, но это уже позже, классе в пятом. Сколько всего было!.. Детство одним словом, но мы умели ладить, умели договариваться. Родителям спокойнее, когда я рядом с детьми. Уже тогда была статистика, что со мной дети лучше развиваются, меньше с ними случаются разные несчастья и травмы. Я такие умные слова произношу, потому что ты уже взрослый и образованный… Ты слушаешь меня?

Сергей Николаевич, застигнутый врасплох, резко остановился и чтобы плотный людской поток не сбил его с ног, протиснулся к стене длинного, похожего на бесконечный коридор перехода метро. Он ничего не понял, сунул мизинец в правое ухо и быстро потрусил им, словно испытывал зуд в ушном проходе. Чемодан он держал в левой руке.

– Это не поможет! Я не в ухе! Я внутренний голос, забыл что ли?

– Арина!.. Ты!.. Не может быть! – крикнул Сергей Николаевич неожиданно громко. Из людского потока на него повернулось несколько равнодушных лиц. Он не на шутку испугался, и какое-то время беспомощно жался к стене, озираясь по сторонам.

– Да, Арина! Я самая! Наконец то! Вот это встреча! – обрадовался голос.

– Сколько лет, сколько зим! – снова прокричал Сергей Николаевич перед собой.

– Орать не нужно! Ты забыл? Я голос внутренний. ВНУТРЕННИЙ! Сергей Николаевич опустил чемодан, пальцами заткнул себе уши, плотно прижал козелки, так чтобы изолировать себя от звуков.

– Слушай, Арина! – он плотно сжал челюсти, язык не шевелился. – Ну вот, получилось. Это звучит мой внутренний голос.

– Угу!

– Да! Он мой, мужской! А твой голос женский. …Ух! И напугала ты меня! …Откуда ты взялась через столько лет? – он все еще выглядел смущенным.

– Из твоей напоминалки. Приложение обновилось, а ты знаешь какая у напоминалки политика, она старается быть ближе к людям.

Сергей Николаевич осторожно отпустил уши, взял чемодан, влился в людской поток, приглядываясь к прохожим. Сейчас он был под землей, прямо над ним раскинула свои просторы Москва. Он долго колыхался в вагоне, сделал еще одну пересадку, потом такси, фойе гостиницы на окраине. Он решил остановиться в столице, утром выехать в подмосковный Подольск и все дела решить одним днем. А ведь в Москве никто не затыкает уши наушниками, заметил он, технологии шагнули дальше.

– Ты все по командировкам мотаешься? – спросила Арина вдруг, когда он ужинал у себя в номере.

Она звучала звонко, словно в пустоте.

– Пока да!! – Сергей Николаевич вздрогнул, но сразу успокоился. – Вся моя жизнь состоит из командировок. Сначала туда, потом назад.

– Эх! – вздохнула Арина.

– Ты что-то знаешь? – встревожился Сергей Николаевич.

Ему было уютнее с Ариной, но насколько глубоко она копалась в его голове?

– Знаю? Я все знаю про тебя!

– А ведь раньше мы верили, что ты есть, – протянул он с ностальгией. – Помнишь, ты щелкала нас по носу?

– Помню, конечно.

От картинок из детства исходило тепло. На окно налипал мокрый снег, таял и комьями сползал вниз.

Сергей Николаевич очень хорошо помнил тот день. Перед ним из глубин памяти всплыли детские картинки, живые и густо окрашенные то радостью, то печалью, то неутешным горем, то бурным потоком ярости. Он был чисто одет, в новые шорты и сандалии и его повезли фотографироваться. От волнения у него противно прихватывал живот. Потом ему купили планшет, и по пришествии домой ему скачали приложение с играми и Арину в придачу. Арина, очаровала его сразу. Взрослые сказали, что это лучшая няня на свете и можно делать то, что она советует. И ни в коем случае не делать то, что Арина запрещает. Арина была рыжая, нарисованная, как девочка из японского мультика, курносая и очень рассудительная. Она смотрела из-под челки синими глазами, а вокруг нее плясали лучики и бабочки. Она умела обижаться, отворачивалась и сидела спиной, подолгу не разговаривая. Нужно было просить прощения и каяться в своей неправоте.

– Слушай, так это ты щелкала нас по носу?

– Ну конечно я!

– Вот никак не могу понять, как ты это делала. То, что мы через тебя договаривались о встрече заранее, где и во сколько, это понятно. Но когда ты щелкала нас по носу?.. Мы становились в круг, держали друг дружку за руки, потом закрывали глаза.

– Да, помню.

– Руки были заняты. Никто из нас не мог физически щелкнуть по носу своего соседа.

– Именно так. Некоторые пытались подсматривать, приходилось делать им замечание, а когда все руки были заняты, а глаза зажмурены, щелкала по носу.

– Но как?

– Пальцами.

– Так у тебя есть руки?

– Конечно. Но если честно в такие тонкости не вдавалась… видимо, это сделано для детей. Люди взрослые не просят, чтобы их щелкали по носу.

– Странно, что у тебя есть руки…

– Есть. Но я их не чувствую…

– Это как?

– Может, нет обратной связи? Да и какое мне дело. Если ты с высоты своего технического образования не можешь понять, то я и подавно.

– Ты и про мое образование знаешь? – вздохнул Сергей Николаевич, ему снова показалось, что кто-то копается в его голове.

– Это не я, а ты знаешь сам про себя. Я просто озвучиваю. …Я твой внутренний голос.

– Да, только женский.

– Я твой внутренний голос, но живу я в напоминалке, так понятнее? – Сергей Николаевич неопределенно почесал затылок. – Я о другом хочу спросить, почему ты все время в командировках, уже три года. Все время вокзалы, билеты, перроны, аэропорты, жара, мороз, слякоть… раньше тебя из дома было не вытянуть. Тебе нравится?

– Добавь сюда транспортные карты, жетоны, гостиницы, брони, скидки. Ты же все знаешь про меня?

– Абсолютно все, но как ты провалился так глубоко, понять не могу…

Сергей Николаевич хлопнул ресницами: – Как понимать провалился?

– Стал недоступен для приложения, исчез, пропал, как сквозь землю провалился?

– Но я же с тобой разговариваю.

– Я, самая последняя версия, – тихо призналась Арина. – Все предыдущие, до обновления, тебя не видели. Если говорить точнее не могли подступиться.

– Не знаю… может это из-за командировок? – он согрелся, воцарилась атмосфера тепла и уюта. Сергей Николаевич поймал себя на мысли, что дом это не только стены, это ощущение стабильности и защищенности. И что сейчас сидя на диване в номере, он чувствует себя почти дома. – А как это нельзя подступиться?

– Очень просто, ты полностью занят разговорами, каждый день с утра до вечера. Ты разговариваешь с Родионовыми, а когда ты с ними не разговариваешь, то втыкаешь иголки в Ступникова, словно он кукла Вуду.

2

Разговоры о которых упомянула Арина по сути своей были монологами, но при глубоком погружении в проблему и определенной степени увлеченности у оппонента появлялись узнаваемые и характерные черты личности, что легко можно было уловить по построению фразы и по характерной позиции, отличной от позиции Сергея Николаевича. То ли это были слепки чужих личностей, то ли тонкая необъяснимая связь, сказать трудно, но зачастую монологи превращались в настоящие диалоги и уж точно не были похожи на простую фантазию.

– Что это? – Сергей Николаевич почувствовал, что падает. И как любому падающему человеку, ему понадобилась опора. Он схватился за ручку, но его все равно бросило и развернуло. – Да что такое? Что ты сделала?

– Ничего!.. А что?

– Твои фокусы?.. Что за сюрприз?.. Что я вижу?

Он стоял перед дверью с табличкой «Директор по маркетингу Ступников Олег Геннадьевич», вцепившись мертвой хваткой в дверную ручку.

– Не хочешь зайти?

– Ни за что!

То, что произошло дальше, было сверх всякой меры. Дверь открылась. На пороге стоял сам Олег Геннадьевич и удивлено моргал своими маленькими черными поросячьими глазками. Сотрудники между собой называли его ОГ. Бледное лицо его, обрамленное черной шапочкой коротко стриженых волос, оставалось неподвижным, словно мягкая, резиновая маска. Он видимо собирался выходить, а может, Сергей Николаевич в своем новом положении сильно дернул дверь, когда потерял равновесие. Впрочем, верхняя губа ОГ поползла вверх, как это бывало всегда, когда поросячьи глазки смотрели на Сергея Николаевича. Для подчиненных ОГ надевал маску презрения, его замечания и тон становились язвительными, унижающими и разговаривал он так, словно говорил для себя. Маску он носил постоянно и снимал ее только в одном месте, в приемной президента компании.

– Уже из Подольска, Сергей Николаевич?.. Вы самолетом? – ОГ отворил дверь шире. – Вы проходите, Сергей Николаевич… прям с дороги? – он бросил быстрый взгляд ему в ноги, словно опасаясь за чистоту пола в своем кабинете.

Появился Ступников года три назад. Его разыскал где-то сам шеф, наш старик президент. Он представил его как аналитика-маркетолога, человека способного встряхнуть компанию. Он так и сказал: «Мы немного застоялись». Ступникова посадили в новый кабинет, отдел маркетинга расширился в последнее время, компания «FoodПром» богатела и росла. После его появления в коллективе начались распри и грызня, хотя начал он мягко и для начала систематизировал работу, убрал лишние повторяющиеся алгоритмы, сделал небольшие кадровые перестановки, вполне справедливые и безболезненные. Он, конечно, много работал сам, избавил нашего старика от множества самых разных обязанностей. Старик проникся к нему доверием. Затем у Ступникова сработал какой-то рубильник, исчезла любезность, вместе с ней улыбка сошла с его бледного лица, а ласковый огонек в глазах потух. Ступников привел в компанию новых людей и объявил войну кланов. Началось медленное и мучительное разделение на своих и чужих. Старик не вмешивался, Ступников убедил его, что маленькая оптимизация просто необходима компании и что наша производственная линейка слишком недооценена на рынке.

– Арина! Да что же это такое? Немедленно прекрати!

Сергею Николаевичу ничего другого не оставалось, как пройти в кабинет и сесть на предложенный стул. Усаживаясь на стул, Сергей Николаевич снова на секунду потерял равновесие. Его качнуло. В окно светило солнце, снег шел всю ночь, под утро утих, на черных мокрых ветках качались воробьи, с любопытством поглядывая на Сергея Николаевича с улицы. Это было как наваждение. Странным образом перед глазами мелькала привычная обстановка гостиничного номера. Сергей Николаевич закрыл глаза и оказался там, где находился, на диванчике у небольшого столика, в руке он держал ламинированную памятку гостя.

– Арина? Послушай! Прекрати!

Он сидел на диване с закрытыми глазами. В Москве стемнело, загорелись огни. Окно в его гостиничном номере находилось по правую руку, а в кабинете ОГ окно находилось слева от него. Когда Сергей Николаевич открыл глаза, то снова оказался в кабинете Ступникова. Воробьи, словно ждущие развязки, внимательно приглядывались к нему и не улетали. ОГ сидел напротив, отделенный широкой столешницей своего офисного стола с аккуратными папками, разложенными бумагами и широченным монитором. – Вы себя хорошо чувствуете, Сергей Николаевич? – спросил ОГ.

Сергей Николаевич снова крепко зажмурился и почувствовал, как по его телу прокатилась волна мелкой дрожи. Он ощупал кончиками пальцев прикрытые веки. Замешательство длилось около минуты и если бы не внезапное появление Арины, которое подготовило почву для разных чудес, он мог бы запаниковать.

– Арина! Я запрещаю тебе лезть ко мне!

– Понимаешь, в чем дело, это собственно тебе и нужно… Не мне, а тебе. Не знаю, что ты там чувствуешь?

– Да ничего я не чувствую! – буркнул он в раздражении. – Это же карьерист и приспособленец. Человек, замешанный на интригах. Ему в первую очередь интересно положение человека в обществе, ступенька на иерархической лестнице, а не внутреннее содержание. Он и руку пожмет, и ноги о тебя вытрет. А видела бы ты, как он стелется и заискивает перед сильными мира сего. Я, пожалуй, сейчас так и останусь сидеть с закрытыми глазами… Мерзкий, неприятный тип!

Сергей Николаевич всегда болел за производство, он имел авторитет и уважение. Офисные коридоры, галстуки и сидячую работу он не очень приветствовал. Он буквально выстрадал каждый диссольвер. В новой структуре компании волею судьбы он оказался в отделе маркетинга. Ступникову нужен был именно такой специалист, он сделал акцент на сервисе и расширении гарантий, чем выгодно оторвался от конкурентов. Ступников стал его начальником, он вынужден был подчиняться его указаниям. Их взаимная неприязнь только нарастала со временем и дошла до степени полного судорожного неприятия. Находиться рядом было невыносимо. Так потихоньку Сергей Николаевич начал браться за командировки, чтобы поменьше встречаться с ОГ. Он был не единственным изгоем, в компании царила атмосфера нервозности, словно всех подключили к электричеству. Лица сотрудников стали вытянутыми, искаженными. Головной офис компании погрузился в холод и страх. Стая вокруг ОГ крепла, стекленела. В желтом неподвижном взгляде уже не было жалости, чувство вины постепенно развеялось. Они осторожно нюхали воздух, выискивая очередную жертву.

Сергей Николаевич продолжал поносить ОГ разными словами.

– Не боишься, что услышит?

– Убери картинку!

– Какую картинку? Я голос.

– Я сижу в кабинете ОГ, стоит лишь открыть глаза.

– А это что? – словно неведомая рука обвела и показала ему кровать, тумбочку со светильником, телевизор на стене и его смартфон со шнуром зарядки на подлокотнике дивана.

Сергей Николаевич снова ощупал свое лицо, брови, плотно зажмуренные веки, откинулся на спинку и долго с глупым выражением смотрел в потолок, потом на свою ладонь, опять трогал глаза, брови, ресницы, отводил руку, потом накрыл глаза ладонями, но все равно продолжал все видеть. Он встал и с закрытыми глазами прошел в ванную комнату. В зеркале он увидел себя со спокойным взглядом синих глаз с черными точками равнодушных зрачков под закрытыми веками… Это наваждение!

– Арина? – жалобно позвал он и поскольку ответа не было, едва не разрыдался, вынул памятку гостя, нашел «Room-service», заказал по внутреннему телефону ресторан и попросил доставить ему и включить в счет бутылку коньяка, от предложенной закуски отказался. Затем взял в руки смартфон и собрался удалить приложение напоминалку.

– Так и поедешь завтра в Подольск с закрытыми глазами? – насторожилась Арина.

– Верни все назад!

– Почему я? Почему я должна озвучивать неприятные вещи? Я твой внутренний голос. Наберись мужества и скажи ему, чем ты занимался в последние три года.

– Он первый меня возненавидел, если хочешь знать! – сказал он. – Сначала был приветлив, но постепенно начал дергаться, завидев меня, идущего по коридору навстречу, это трудно скрыть. Наше рукопожатие превратилось в сжимание клешней.

– Скажи ему, я устал ездить по командировкам. С меня хватит! …Хватит! …Хватит! И скажи так, я не могу устроить свою личную жизнь.

– …Личную? Так и сказать? – Сергей Николаевич вскинул брови и чуть не открыл глаза.

Тем временем принесли коньяк. Усевшись на диван поудобнее, Сергей Николаевич налил себе полную рюмку и медленно смакуя, выпил.

– У тебя конфеты в чемодане остались, – вспомнила Арина. – Костромские!

Сергей Николаевич снова насторожился: – Слушай, а я ведь даже не успел подумать об этом!.. То есть вспомнить!.. Ни намека! Как ты опережаешь мои мысли?.. Я про конфеты?

В чемодане действительно оставались три крупные шоколадные конфеты в зеленой фольге. Он так и оставил их на дне чемодана, когда вернулся домой из Костромы, потом кинул сверху вещи и укатил в Подольск.

– Я просто озвучиваю твои мысли! Успокойся, это ты первый вспомнил!

– Да! Он типичный карьерист и знаешь Арина, что парадоксально, он внешне похож на меня, рост, походка, возраст …разница небольшая, моложе года на два, три. Понимаешь в чем несправедливость? Я всю жизнь эту самую маркетинговую работу делал, теперь взяли, создали новый отдел, посадили Ступникова! – В сердцах Сергей Николаевич хлопнул себя по коленке, снова выпил, закусил конфетой, – Это он меня в командировки задвинул, кривенько так улыбнулся, поезжайте, говорит, без вас никто не разберется.

– Вот и откажись! – настаивала Арина. – Хватит!.. Ищите другого! На дверь тебе не покажут, уж точно.

– ОГ раньше до «FoodПрома» пылесосами торговал, известным американским брендом. Получилось у него, создать полноценную дилерскую сеть на всю страну, наладил продажи. Это единственное, что у нас общего, интересы компании выше личных амбиций. Он конечно в своем деле профессионал. Помнишь рекламу, где я в поварском колпаке держу в руках огромный пельмень-шестигранник на фоне нашего моноблока на восемьсот килограмм в час? Мы от заказов отбиться не могли… Его идея! И меня снять с пельменем он предложил… Ха-ха! Командировочные мне хорошие платят, да и зарплата неплохая, грех жаловаться. Хотя растут специалисты. Вот в Костроме открыли представительство, а теперь у них уже полноценный сервисный центр, может и производство появится… И в Казани открыли… Какие все-таки конфеты вкусные, попробуй!.. А-а-а, куда тебе?.. Я же всю страну объездил, тяжеловато уже становится. Вот ты говоришь разговаривать? Как же мне разговаривать, если он губу вверх поднимает, нос отворачивает и бубнит монотонно про свое видение проблемы… Унижаться? Сергей Николаевич унижаться перед выскочками не намерен. Я коньяк в счет включил. Пусть бухгалтера посмотрят, пьет дорогой коньяк за счет фирмы… Ха-ха! А может мне согреться нужно? Может, я ноги промочил?

Сергей Николаевич еще дважды выпил, захмелел и перешел в то игривое состояние, когда можно многое. Он размыкал веки, совсем чуть-чуть, чтобы в образовавшуюся щель видеть ОГ. Голова ОГ была повернута в окно, жалюзи он держал приподнятыми специально, чтобы не смотреть на таких вот визави, как Сергей Николаевич. Губы его при этом шевелились. Держался он осанисто, складывал руки на груди, скупые жесты его носили деловой обстоятельный характер.

Сергей Николаевич жмурился и хохотал с закрытыми глазами.

– О чем это он там рассказывает?.. Ха-ха-ха!.. И главное кому?

– Если ты мысленно с кем-то разговариваешь, то ты разговариваешь сам с собой, – напомнила Арина простую истину.

– В приложении! – добавил Сергей Николаевич. – Тогда он тоже сам с собой? Я ни черта не слышу.

– Он тоже разговаривает сам с собой, а мысленно с тобой, хотя это одно и то же. Но ты можешь поговорить с ним, если сядешь напротив. Может тебя по носу щелкнуть, чтобы ты глаза открыл?

– Как это все у вас в приложении устроено! – Сергей Николаевич вскинул руки и быстрым жестом перемешал воображаемые наперстки, взялся за бутылку, опрокинул ее над рюмкой вверх дном и допил остатки.

Когда выпитый коньяк в него полностью впитался, он открыл глаза. Смутно понимая, что другого случая не будет, высказал все сидящему напротив ОГ, излил, что называется душу…

3

Утром он сел в такси и покатил в Подольск. Дорогой он вышел из своего аккаунта, а приложение напоминалку удалил. День он провел плодотворно, ничего ему не докучало. Все его личные обиды удалось отодвинуть, а мучительный внутренний диалог на время прекратить. Лишь поздно вечером, лежа на верхней полке купе, его снова одолели мрачные мысли, старые обиды всколыхнулись с новой силой, вытаскивая на поверхность все неудачи, ошибки, упущенные возможности, пережитые разочарования. Весь этот мусор всплыл, а на дне осталось одно поросшее водорослями, занесенное илом главное предательство его жизни. Оно было столь тяжело, что не могло всплыть, как старая рваная тракторная покрышка. Не было никакой возможности от него избавиться. Предательство сидело глубоко и крепко, пустило корни, требовало ежедневной подпитки. Сергей Николаевич знал, что придется пережить все заново, иначе ему не уснуть. Так повторялось каждый день. Он прокручивал все снова и снова, как затертую пластинку. Хуже всего, что это были близкие люди, к которым он был привязан всем сердцем и которым доверял. Предательство было внезапным и вероломным, оно раз и навсегда подорвало его веру в человека.

«Не буду разводить ненужных и томительных разговоров. Сразу в лоб! К чему реверансы? – он устал, был раздражен и зол на самого себя. – Арина права. Зачем я это делаю? Для чего?» Он напоминал сам себе бесконечно падающую каплю. Что-то внутри него, какая-то его часть с невиданным упорством хотела все исправить, вернуть назад. Он хотел этого сердцем, ум говорил, что это невозможно. Разговаривать с Родионовыми всегда было непросто, он вздыхал, краснел и часто терял самообладание. Когда он разговаривал с Родионовыми, то всегда забывал, что разговаривает сам с собой.

Алексей Родионов был его другом детства, примером для подражания во всем и то, что случилось потом, его предательство, странным образом не испортило какого-то самого главного, светлого впечатления о нем. «Вот бы он оказался не виновен!» – искренне хотелось Сергею Николаевичу. Чистая привязанность, которую он испытывал к этому славному парню, не стала меньше с годами. Вот только не виделись они, не разговаривали, не переписывались с тех самых пор, как это случилось. С тех пор, как Катя ушла к нему. Катя, с которой он встречался полтора года и собирался сделать ей предложение, ушла к его лучшему другу. В обществе Кати он часто восхищался Алексеем, рассказывал ей, что записался вслед за Алексеем в секцию легкой атлетики и купил такую же черную спортивную сумку с лейблом Адидаса. Потом он купил такие же синие китайские кроссовки как у него. Рассказывал что суровая учительница английского, Зоя Михайловна, похожая на статую с каменным лицом, которую никто и никогда не видел улыбающейся, улыбнулась, когда Алексей что-то спросил у нее по-английски. Он легко находил общий язык с незнакомыми людьми, даже хулиганы в подворотне считали его своим. Катя слушала с любопытством и говорила, что это такая харизма. Он потом часто сожалел об этом и ловил себя на мысли, что сам заочно познакомил их, подготовил почву для предательства. Кроме того, Катя могла видеть фотки Алексея на его странице. Но сомнений быть не могло, он лично застукал их вместе в кафе. …Слышал, что Родионов уже полковник! Да кто сомневался? Этот парень при рождении получил двойную дозу везения.

– Знаешь Алексей! – Сергей Николаевич отвернулся и уставился себе под ноги, чтобы спрятать взгляд. Ему было неловко видеть лицо друга в момент их объяснения. Он шел рядом. – Катя ушла к тебе, я знаю! …Ответь, правда, что вы поженились? …Катя взяла твою фамилию?

Стало противно. Какая-то глупая ежедневная обязанность, спрашивать одно и то же. Более того, он прекрасно знал, что они поженились, иногда посещал их страницы в соцсетях, знал об основных событиях их жизни. Тем не менее, он ежедневно задавал самому себе этот дурацкий вопрос.

– Я должен знать! Должен еще раз убедиться! …Алексей?

Ответа не было, не было привычного звука шагов. Сергей Николаевич, тогда еще просто Сергей, остановился. Раньше такого не случалось, это было его воспоминание, яркое и четкое, как фильм. Он обращался к нему каждый день. Оно было отшлифовано ежедневными просмотрами до самых незначительных жестов. Он стоял один на перекрестке дорог в тени раскидистого ореха, Алексея рядом не было. День был жаркий августовский, воздух был неподвижен, ни один листок не шевелился. Это был, наверное, самый большой орех из всех, которые ему приходилось видеть. В этом году они окончили школу, отзвенел их последний звонок. Летом они поступили, Алексей в летное училище, Сергей в местный технологический университет, недавно открытый, про который никто не знал. Они созвонились и договорились встретиться, обменяться впечатлениями, сходить куда-нибудь. Так и было, Сергей пришел в назначенное место первым и сразу почувствовал себя неловко, какой-то комплекс неполноценности тихо тлел внутри него. Все казалось ему, что Алексей непременно возгордится, что он теперь курсант летного училища и станет подтрунивать. Или еще хуже, будет лицемерить, делать усилие над собой, чтобы скрыть тщеславие и самодовольство. Сергей почувствовал, как где-то глубоко внутри него выделилась едкая капля зависти, он почувствовал себя незаметно проползающим по жизни насекомым. …Но сомнения оказались напрасными, Алексей не стал задирать нос, он подошел, улыбнулся открытой, как у Юрия Гагарина улыбкой и пожал протянутую руку. Они пошли на остановку. Этот отрезок пути от дерева до остановки Сергей Николаевич и облюбовал для ежедневных разговоров. Кати еще не было. Нет, она была, конечно, преспокойно закончила десятый класс и перешла в одиннадцатый, только познакомились они с ней через год, когда она тоже поступила в технолог. Еще через полгода, зимой на волне новогоднего настроения, она появилась в его жизни и заняла там огромное место, заполнила собой все пространство.

– Я не поверил своим ушам вчера! – сказал Алексей, светясь белозубой улыбкой. – Ты что разговаривал с ОГ?

Сергей Николаевич, почувствовал, как у него перехватило дыхание. Он никак не ожидал такого поворота. Алексей никогда раньше не начинал разговор первым. Он неуклюже дернулся у себя на полке, ударился коленом о перегородку, перевернулся на спину. На верхней полке он всегда чувствовал себя карандашом в пенале.

– Рассказывай, не томи!

– Откуда ты знаешь? – Сергей Николаевич привык говорить про Катю, задавать одни и те же вопросы, как делал это тысячу раз. – Постой! …А что ты еще знаешь?

– Про то, что тебе предложили филиал в Костроме? Очень солидное предложение, как я понимаю, и видишь, как ОГ сказал, что это президент настаивает и просит его, ОГ посодействовать и убедить тебя. …Удача, поздравляю!

– …Когда сказал?

– Вчера!

– А-а-а! …Вот елки! – Сергея Николаевича взяла оторопь, и он мысленно шлепнул себя по лбу, словно актер, репетирующий роль перед выходом на сцену. – Ведь крутится в голове про Кострому! …А вспомнить не могу!

И он отчетливо вспомнил бледное, подчеркнуто равнодушное лицо ОГ и то, как он одними губами советовал ему подумать и не отказываться. И что-то про личную жизнь пошутил в конце, но Сергей Николаевич не мог вспомнить детали. Они шли рядом. Орех остался позади. Алексей шел твердой походкой, он был выше ростом, поворачиваясь к нему Сергей Николаевич неловко задирал голову. «Если я разговариваю сам с собой, то почему не вспомнил про предложение ОГ? …Почему Алексей первый вспомнил? Предложение ведь и вправду заманчивое, но опять же, переезд?! …А мне ведь переезд на пользу пойдет! Я как в липкой паутине здесь путаюсь!» Он начал размышлять про Кострому, в которой бывал довольно часто, про удивительно красивые берега Волги, отреставрированные храмы, золоченые купола, старинные здания, про радость тихой спокойной жизни, про людей свежих и выспавшихся, свободных от суеты мегаполисов и про то, как бурно развивался город и его родная пищевая промышленность. Он так размечтался, отвлекся от основной темы, что даже подумал начать разговор заново, от ореха…

– Соглашайся! И даже не раздумывай, это твое! – произнес Алексей решительно.

Отойти от сценария, где каждая фраза была заучена, Сергей Николаевич просто не мог, так он привык: – Ты можешь не отвечать, если не хочешь. Даже если это и так, вы женаты, и она носит твою фамилию, теперь это не имеет никакого значения …по прошествии стольких лет. …Я даже рад, что так случилось!

– Слушай, дружище, не начинай! – оборвал его друг. – Да, Катя моя жена… мы уже пять лет вместе. Ты слышишь это каждый день! …Каждый день! Зачем ты себя так мучаешь? Лучше поговори с Катей, он рада, что у тебя перемены. …Знаешь, это не очень благородно с твоей стороны… ты не даешь человеку объясниться, оправдаться. Заставляешь тащить на себе груз прошлого, не имея возможности избавиться от него. …Ты спрятался за собственными обидами! …Это, в конце концов, не по-мужски!

Разговор в этот раз не клеился. Поезд равномерно стучал колесами сквозь ночь и туман. Сергей Николаевич потянулся к стоящей на столе бутылке с водой, сделал пару глотков, затем достал смартфон, удостоверился, что приложения с Ариной на нем нет, и поскольку звонков в столь поздний час он ни от кого не ждал, то для пущей верности выключил его.

«Откуда он вообще знает про ОГ и про предложение новой должности, если я сам запамятовал? Откуда у него доступ к информации? …С какой стороны подвох?»

– У наших отношений не было будущего, они развивались медленно и быстро перегорели, скисли, – проговорил он про себя давно заученный текст, – я видел, что Катя стала заметно скучать со мной, еще до тебя. Она играла в любовь, пробовала ее на вкус, но постепенно поняла что заблуждается. Она потеряла ко мне интерес. Я со своим минором не вписался в ее тональность. Это сейчас не имеет значения, но есть вещи, которые простить невозможно, предательство например. …Ответь, это ты пригласил ее на свидание?

Сергей Николаевич, как разогнавшийся локомотив уже не мог свернуть в сторону, – Если не ты, значит, предательства не было. Если ваша встреча носила случайный характер, то это меняет ситуацию в целом и я, то есть мы можем рассчитывать на то, что наши отношения восстановятся.

– Мы познакомились совершенно случайно! – ответил Алексей.

На этом месте, после этой фразы Сергей Николаевич обычно терял самообладание, – Я застукал вас в «Гринвиче». Вы сидели у стойки спиной ко мне и мило беседовали.

– Да! Мы познакомились в «Гринвиче». Я уже миллион раз тебе говорил это. Я узнал ее сразу, как только она подошла к стойке, потому что видел ее на фотках с тобой. Я повернулся, ожидая увидеть тебя в зале, думал вы вместе, но она пришла в «Гринвич» с подругой.

– Да, да… я это уже слышал миллион раз! Она подошла купить зажигалку для своей закомплексованной подруги, а ты сказал, я вас знаю, вас зовут Катя! А где Сергей?

– И где здесь свидание? Свидание придумал ты!

– Потом ты угостил ее коктейлем и вы немного поболтали…

В этом месте диалог заканчивался, какой-то сухой болезненный спазм в горле мешал Сергею Николаевичу говорить, даже мысленно…

– Не верю ни одному твоему слову!

В «Гринвиче» было людно, играла музыка, «Сиреневый туман» Маркина. Катя была в платье с оборками, прическа с романтическими локонами, которые ложились ей на плечи. Сергей Николаевич подошел близко, видел молнию на ее спине, видел, как светится ее загорелое лицо, как сверкают глаза, словно внутри нее загорелся огонь и жар только набирает силу. Он жутко ревновал, вспоминал и ревновал снова.